История вопроса: Дж. Х. Миллер в оценках отечественной и зарубежной критики

Анализируется изученность вопроса литературно-критической деятельности и исследовательской методологии Дж. Х. Миллера на отечественном и зарубежном материале. Цель данной статьи - определить характер оценок работ Дж. Х. Миллера, представленных в исследованиях отечественных и зарубежных литературове...

Повний опис

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	2005
Автор:	Хлыбова, Н.А.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Кримський науковий центр НАН України і МОН України 2005
Теми:	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
Онлайн доступ:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/10188
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	История вопроса: Дж. Х. Миллер в оценках отечественной и зарубежной критики / Н.А. Хлыбова // Культура народов Причерноморья. — 2005. — № 66. — С. 115-121. — Бібліогр.: 19 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-10188
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-101882010-07-28T12:03:16Z История вопроса: Дж. Х. Миллер в оценках отечественной и зарубежной критики Хлыбова, Н.А. Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Анализируется изученность вопроса литературно-критической деятельности и исследовательской методологии Дж. Х. Миллера на отечественном и зарубежном материале. Цель данной статьи - определить характер оценок работ Дж. Х. Миллера, представленных в исследованиях отечественных и зарубежных литературоведов. The article analyses some aspects of Joseph H. Miller creative work genesis in critical studies of Ukrainian and foreign researchers on the matter. The purpose of the article is to specify characteristic of the J.H. Miller work evaluations studied. 2005 Article История вопроса: Дж. Х. Миллер в оценках отечественной и зарубежной критики / Н.А. Хлыбова // Культура народов Причерноморья. — 2005. — № 66. — С. 115-121. — Бібліогр.: 19 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/10188 ru Кримський науковий центр НАН України і МОН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
spellingShingle	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Хлыбова, Н.А. История вопроса: Дж. Х. Миллер в оценках отечественной и зарубежной критики
description	Анализируется изученность вопроса литературно-критической деятельности и исследовательской методологии Дж. Х. Миллера на отечественном и зарубежном материале. Цель данной статьи - определить характер оценок работ Дж. Х. Миллера, представленных в исследованиях отечественных и зарубежных литературоведов.
format	Article
author	Хлыбова, Н.А.
author_facet	Хлыбова, Н.А.
author_sort	Хлыбова, Н.А.
title	История вопроса: Дж. Х. Миллер в оценках отечественной и зарубежной критики
title_short	История вопроса: Дж. Х. Миллер в оценках отечественной и зарубежной критики
title_full	История вопроса: Дж. Х. Миллер в оценках отечественной и зарубежной критики
title_fullStr	История вопроса: Дж. Х. Миллер в оценках отечественной и зарубежной критики
title_full_unstemmed	История вопроса: Дж. Х. Миллер в оценках отечественной и зарубежной критики
title_sort	история вопроса: дж. х. миллер в оценках отечественной и зарубежной критики
publisher	Кримський науковий центр НАН України і МОН України
publishDate	2005
topic_facet	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/10188
citation_txt	История вопроса: Дж. Х. Миллер в оценках отечественной и зарубежной критики / Н.А. Хлыбова // Культура народов Причерноморья. — 2005. — № 66. — С. 115-121. — Бібліогр.: 19 назв. — рос.
work_keys_str_mv	AT hlybovana istoriâvoprosadžhmillervocenkahotečestvennojizarubežnojkritiki
first_indexed	2025-07-02T12:07:47Z
last_indexed	2025-07-02T12:07:47Z
_version_	1836536894774575104
fulltext	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 115 - Каждый из указанных авторов делит Россию на «тех» и «наших». «Наши» интеллигентнее, всего боят- ся и верят в избавление от бунта извне. «Те» - это обобщенные образы уничтожающей культуру новой власти, «босяки с винтовкой на веревке через плечо»; - Много внимания уделяют рассказчики бытовым мелочам, неурядицам. Но в этих условиях в душах скитальцев растет тяга к Богу, к светлому и праздничному. - Писатели все время проецируют происходящее с ними на прошлое, сверяют свое мировосприятие «тогда и сейчас», подчеркивают общенациональную(а иногда и общечеловеческую) значимость про- исходящего на Украине в 1918-1919 гг.; - Мотив дороги, бездомности, трансформируется у писателей-эмигрантов в мотив незащищенности, не- уверенности и нестабильности. В дом могут врываться по три раза в день «комиссары», «озверевшие рожи». Поэтому читателя не покидает ощущение хрупкости человеческой жизни, тщетности всех уси- лий, всеобще суеты и беспорядка; - Мысль психологов о том, что мужское сознание склонно воспринимать все окружающее прежде всего в бытийном, а не в бытовом ключе, возможно, применима и к творчеству женщин-эмигрантов, кото- рые фиксируют каждую мелочь, которая подтверждает главную мысль каждой книги: грядет царство Хама. - Именно поэтому женщины-жертвы в произведениях так же несчастны, так же отчаянно страдают, как мужчины. Иногда они оказываются сильнее, но эту силу им придает материнство. В то же время Бу- нин показывает на примере Коллонтай, как «ангелоподобные» женщины под влиянием стихии рево- люции становятся ее активными и самыми жестокими участницами; есть примеры женщин-палачей и у Шмелева, и у Тэффи, и у Корсака; - Каждый рассказчик воспринимает свою жизнь и происходящее вокруг как наказание за грехи интел- лигенции, самонадеянно взявшейся за «переделку сознания» народа. Отмечая бедственное положение народа Украины, стихийные всплески национального самосознания, недовольства новой властью, указанные писатели не видят в ней страну, способную остановить брато- убийственную стихию. Разрушительное начало в сочетании с бессмысленным кровопролитием – вот что типизируется художниками, вот что угадывается в реалиях гражданской войны. Источники и литература 1. Чехов А.П. Пол.Собр.соч. и писем. В 30-т. Письма. – М., Наука, 1976. – Т. 4. 2. Бунин И.А. Окаянные дни. – М., Советский писатель, 1990. – 416 с. 3. Литература русского зарубежья. Антология. Том 1, Книга 1. – М., : Книга, 1990. – 430 с. 4. Агеносов В.В. Литература русского зарубежья(1918-1996). – М.: Терра. Спорт, 1998. – 543 с. 5. Самин Д.К. Самые знаменитые эмигранты России. – М.: Вече, 2000. – 480 с. 6. Новикова М.А. Родина души: Владимир Набоков и Митрополит Антоний Сурожский//Крымский На- боковский научный сборник. Выпуск 1-2.- Симферополь, «Крымский Архив», 2001. – С. 96-101. 7. Белый А. На рубеже двух столетий. – М.: Художественная литература, 1990. – 543 с. 8. Лисюченко Е.В. Гендерный аспект анализа художественных текстов//Русский язык и литература в учебных заведениях. – 2002. – № 3. – С. 25-27. 9. Сотвори себе кумира: Писхология семьи/Авторы-составители О.В.Тимченко, В.Б.Шапар. – Харьков, Прапор, 1997. – 604 с. 10. Мороз Л.В.Объктивное и субъективное в жанре литературной биографии//Автореф. дис…канд.филол. наук. – Киев, 2000. 11. Сахновская Л.Н. Павла, Раиса и Кобзарь – новые образы в либретто оперы «Дума про Опанаса» Э.Г.Багрицкого//Наукові записки Харківського державного педагогічного університету ім.. Г.С.Сковороди. – Выпуск 2(29). – Харьков, 2001. – С.182-193. 12. К.Привалов «Шли дроздовцы твердым шагом…»//Юность. – 1990. - № 10. – С. 82-85. 13. Шоркин А.Д. Метафизика присутствия и небытия//Гипнос, Танатос и Асклепий в культуре народов мира: гуманитарный и медицинский аспекты. Межвузовский научный сборник/ Ред.О.К.Кузнецова. - Симферополь, «Крымский архив», 2003. – С. 10-17. Хлыбова Н.А. ИСТОРИЯ ВОПРОСА: ДЖ. Х. МИЛЛЕР В ОЦЕНКАХ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ КРИТИКИ Современное американское литературоведение представляет собой чрезвычайно сложный научный комплекс, включающий в себя множество критических школ и направлений. На данном этапе представля- ется важно выявление того положительного, что могло бы быть использовано в украинском литературове- дении. Литературно-критическое наследие одного из самых влиятельных американских литературоведов Дж. Х. Миллера достаточно многогранно. Он представляет в США сразу две новейшие исследовательские методологии – так называемую “критику сознания”, именуемую еще “феноменологической” критикой, и деконструктивизм. Новизна полученных результатов связана с тем фактом, что, несмотря на то, что в аме- риканском литературоведении имя Дж. Х. Миллера стоит рядом с именами таких выдающихся литерату- роведов, как Н. Фрай, П. де Ман, Г. Блум, М. Кригер и др., в украинской науке оно практически даже не упоминалось. Даже в книге профессора А. С. Козлова, одного из ведущих украинских специалистов в об- ласти американского литературоведения, “Литературоведение Англии и США ХХ века”, где Йельской школе американского деконструктивизма уделено достаточно много внимания (анализируются работы П. Хлыбова Н.А. ИСТОРИЯ ВОПРОСА: ДЖ. Х. МИЛЛЕР В ОЦЕНКАХ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ КРИТИКИ 116 де Мана, Дж. Хартмана, Г. Блума), литературно-критическое наследие Дж. Х. Миллера в целом осталось вне поля зрения. Из украинских литературоведов, помимо А. С. Козлова [5], о нем писал лишь М. М. Гиршман [3]. И это не смотря на то, что его работы получили мировую известность, переведены на ряд европейских и вос- точных языков. Научно-критическая литература в дальнем зарубежье, посвященная литературоведу, весь- ма значительна. В целом его исследовательская методология и полученные на ее основе научные резуль- таты оцениваются положительно, хотя и не без критических замечаний. Что касается СНГ, то и там работы, в которых анализируется литературно-критическое творчество Дж. Х. Миллера, исчисляются несколькими небольшими по объему статьями. Это, прежде всего, статьи О. Вайнштейна [2], А. Михайлова [7], Н. Автономовой [1] и статьях под редакцией Е. А. Цургановой [8,9] и А. Н. Николюкина [4]. Сразу несколько статей названных авторов опубликовано в одном, майском номере российского журнала “Вопросы литературы” за 1990 год. Дело в том, что в этом номере была напечатана и маленькая (5 страниц) статья Дж. Х. Миллера “Триумф теории и производство значений” [6]. В ней по- следний поставил целый ряд весьма острых проблем, волнующих современных западных литературове- дов. Это, прежде всего, – использование различных “внешних” теорий, таких как марксизм, психоанализ и ряд других в науке о литературе. Анализу произведения, основанному на той или другой теории, Дж. Х. Миллер противопоставляет “прочтение” текста. Главное внимание в этом “прочтении” должно быть уде- лено словам и фигурам речи. Говоря о “прочтении” текста, Дж. Х. Миллер не более чем повторяет одно из принципиальных положений “новой критики”, тем более что и в его понимании “прочтение” должно быть максимально “пристальным” (знаменитое неокритическое “close reading”!). Как и “новые критики”, Дж. Х. Миллер стремится отыскать в произведении особое поэтическое “знание”, противостоящее знанию науч- ному (сухому и “скелетному”). Но если “неокритики” все же говорили о связи “художественного знания” с реальным миром, то Дж. Х. Миллер ищет и, как ему кажется, находит его, это знание, исключительно в самом тексте, в его словах или, как он пишет, в “текстовом лабиринте”. И не случайно одна из его книг называется “Нить Ариадны”. Критик, как и читатель, по мысли литературоведа, нуждается в путеводи- тельной “нити”, погружаясь в лабиринт слов, из которых состоит произведение. Таким образом, Дж. Х. Миллер противопоставляет традиционному “вчитыванию” в текст различных теорий, несколько эмпири- ческое и субъективное “прочтение”. Это “бегство” от теорий характерно не только для Дж. Х. Миллера, но и для многих других совре- менных литературоведов. Достаточно указать на известную книгу лидера йельских деконструктивистов П. де Мана “Сопротивление теории” (1986) или на работу М. Бови “Фрейд, Пруст и Лакан: Теория как фанта- зия” (1987). Комментируя названную выше статью Дж. Х. Миллера, О. Вайнштейн обосновано отмечает, что она написана под влиянием идей П. де Мана, который, как и все деконструктивисты, резко критиковал лого- центризм всей европейской гуманитарной мысли и культуры, основанной на различных “теориях”, вклю- чая и литературоведческие теории. Справедливо указывает российский литературовед и на то, что отличает Дж. Х. Миллера от П. де Мана. “Поль де Ман, - пишет О. Вайнштейн, - несомненно, философски более глубокий критик, с ярко выраженным индивидуальным стилем мышления, экзистенциально напряженный. Хиллис Миллер на его фоне кажется относительно спокойным, внутренне благополучным, более эмпиричным исследователем, ориентированным все-таки на историю, а не на теорию литературы” [2, с. 91]. Эта одна из немногих общих оценок критического творчества Дж. Х. Миллера, и далеко не со всем в утверждениях О. Вайнштейна можно согласиться. Несомненно, что Дж. Х. Миллер “более эмпирический исследователь” по сравнению с одним из своих наставников-деконструктивистов – П. де Маном. Однако его поздние, деконструктивистские исследования характеризуются, как и работы П. де Мана, ориентацией не столько на историю, а тем более не на теорию литературы, сколько на текст. Детально это будет проил- люстрировано в ходе нашего исследования. Возможно, что чисто в психологическом плане Дж. Х. Миллер менее “экзистенциально напряженный” и “относительно спокойный” (стиль его работ действительно бо- лее ровный по сравнению с П. де Маном), но едва ли есть основания принижать уровень его философской подготовки и ставить под сомнение оригинальность его “мышления”. В этих компонентах он вред ли ус- тупает лидеру йельских деконструктивистов. В чем абсолютно прав О. Вайнштейн, так это в указании на то, что деконструктивисты, в том числе и Дж. Х. Миллер, с их претензиями на радикально новые позиции в литературоведении, не просто во мно- гом перекликаются с “новыми критиками”, но и вышли, фактически из текстоцентрической методологии последних. Деконструктивистские положения Дж. Х. Миллера, как верно замечает О. Вайнштейн, в част- ности его концепция “этики чтения”, “отличалась от новокритических установок лишь более радикальным пониманием свободной игры в критическом анализе текста”. “В “этике чтения”, - продолжает литературо- вед, - без труда узнаются исходные посылки “новой критики” – пристальное чтение, исследование пара- доксов, иронии, семь видов многозначности…” [2, с. 92]. О. Вайнштейн, правда, в последнем высказыва- нии слишком уж плотно ставит исследовательский метод Дж. Х. Миллера и методы исследования деталей текста, которые характерны для “новых критиков”. Парадоксы, в частности, интересуют Дж. Х. Миллера в несравненно меньшей степени, чем К. Брукса, считавшего их основой любого поэтического произведения. Дж. Х. Миллер вообще не выделяет те или другие художественные детали текста в качестве приоритетных Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 117 и доминирующих. Для его “прочтения” текста все они одинаково важны и заслуживают равнозначного внимания. В статье А. В. Михайлова, озаглавленной “С другого берега”, речь идет не столько о Дж. Х. Миллере, сколько о современной культуре и науке. Верно отмечена одна из особенностей современной науки о ли- тературе: “Чем больше развивается теория, - пишет А. В. Михайлов, - (так и теория литературы), тем больше теоретические “построения” начинают закрывать “саму” поэзию, или, скажем, “плоть” литератур- ного произведения” [7, с. 99]. Это действительно так. И на это указывали, как было выше отмечено, многие современные ученые. Однако к самому Дж. Х. Миллеру это обвинение относиться не может: он сам – принципиальный враг теорий, теоретических прочтений, логоцентризма. И его методология исследования никак не “закрывает “плоть” литературного произведения”. Скорее, наоборот – у него ощущается культ самого художествен- ного текста, “сопротивляющегося” всяческим теориям. А. В. Михайлов решительно не согласен с одной из основополагающих посылок Дж. Х. Миллера, гласящей, что “сила литературного текста заключается в словах, из которых он составлен”. Несомненно, это утверждение является дискуссионным. Для взгляда “с этого берега” оно особенно неприемлемо. Одна- ко на “другом берегу”, т.е. в зарубежном литературоведении, такого взгляда придерживаются представи- тели многих текстоцентрических школ, в частности, “новые критики” и деконструктивисты. Да и Нортроп Фрай, который далеко выходил за рамки формализма и текстоцентризма, утверждает в своей знаменитой “Анатомии критики”, что “в литературе вопросы факта и правды подчинены главной цели художествен- ного творчества – продуцировать словесные структуры ради них самих” [12, с. 74]. Под этой формулиров- кой охотно подписался бы Дж. Х. Миллер и многие другие “формалисты”. В сущности, речь идет о том, отражает ли литература внешний мир, являясь по сути аристотелевским мимесисом, как считали “реали- сты” на протяжении столетий, или творит собственную эстетическую, художественную “реальность”, к чему склоняются Дж. Х. Миллер, Н. Фрай и многие другие литературоведы ХХ столетия. Несомненно, что слишком прямолинейное определение литературы как “зеркала жизни” (так, пони- мал ее, в частности, О. Бальзак) подвергается в наше время достаточно обоснованной критике. Понимание художественного творчества только как “зеркала жизни” или, говоря словами И. Тэна, “слепка” с нравов общества, выхолащивает саму суть литературы, не учитывает ее эстетических основ. Истина, как это чаще всего бывает, находится, скорее всего, между двумя крайностями, т.е. одинаково важным представляется как содержание художественного творчества, так и его форма, в частности “слова” литературных произве- дений, на которых сконцентрировали свое внимание и Дж. Х. Миллер, и Н. Фрай. Обращает на себя внимание то, что Аристотель, определяя художественное творчество в качестве мимесиса, все же большую часть своей “Поэтики” посвятил анализу не того, что отражает литература, а как она это делает. Если О. Бальзак и И. Тэн, с одной стороны, а Н. Фрай и Дж. Х. Миллер, с другой, вы- ражают противоположные взгляды на творчество, то для Аристотеля одинаково важно и то, что отражает- ся в литературе, и то, как это делается. Н. Автономова в статье “Важна любая ступень” как раз и затрагивает вопрос о важности различных подходов к художественному творчеству и сетует на то, что советское литературоведение было крайне ог- раничено в методологическом отношении и зашорено идеологически. “Хиллис Миллер, - пишет в связи с этим Н. Автономова, - напомнил нам, что западная литературоведение уже пережило и засилие историче- ских подходов, и теоретическое изобилие и вот теперь вновь начинает осознавать суверенность слова, его неподвластность теоретическим, идеологическим, социально-институциональным манипуляциям” [1, с. 101]. Это верно, хотя следует добавить, что западное литературоведение пережило и засилие формальных подходов с их зацикленностью на “суверенности” слова и текста. В этом отношении достаточно сослаться на “новую критику”, доминировавшую в англо-американском литературоведении в середине ХХ века, а позже подвергшуюся убийственной критике со стороны тех исследовательских методологий (рецептивно- го литературоведения, например), представители которых не уделяют ни малейшего внимания “суверен- ности” слова и текста. Да и сам Дж. Х. Миллер в ранний, “феноменологический” период своей критиче- ской деятельности не очень интересовался словом как таковым, в тексте искал “отпечатки сознания” их авторов. В статье М. Гиршмана анализируется принципиальный вопрос, волнующий не только Миллера, но и многих современных литературоведов, особенно деконструктивистов, - о соотношении литературной тео- рии и художественной практики. Если большинство зарубежных литературоведов, подобно Дж. Х. Мил- леру, склонно противопоставлять теорию самому художественному произведению и его “прочтению”, то украинский ученый указывает на их диалектическую связь. “Хочется верить, - пишет М. Гиршман, - в возможность плодотворных взаимопереходов прочтения в теорию и теории в прочтение”[3,112]. Позиция М. Гиршмана представляется более взвешенной, особенно на фоне дискуссий зарубежных специалистов, чаще всего склонных к крайностям – одни из них (в том числе и Дж. Х. Миллер) отвергают “теоретические” подходы к художественному творчеству вообще, другие же (представители многочис- ленных исследовательских “школ”) в своих подходах к литературе обязательно опираются на ту или дру- гую научную или псевдонаучную теорию. В статьях под редакцией А. Н. Николюкина [4] и Е. А. Цургановой, опубликованных в справочнике “Современные зарубежные литературоведы” (1986) [8] и энциклопедии “Западное литературоведение ХХ Хлыбова Н.А. ИСТОРИЯ ВОПРОСА: ДЖ. Х. МИЛЛЕР В ОЦЕНКАХ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ КРИТИКИ 118 века” (2004) [9] бегло анализируются некоторые из работ Дж. Х. Миллера, относящиеся преимущественно к раннему, феноменологическому периоду его деятельности. Более подробно проанализировано литературно-критическое творчество Дж. Х. Миллера в книге А. С. Козлова “Литературоведение Англии и США ХХ века” (1994) [5]. Но и здесь оно рассмотрено лишь в главе “Феноменологическая и рецептивная критика”, работы же деконструктивистского периода даже не упоминаются. За рубежом литературно-критическому творчеству Дж. Х. Миллера посвящены десятки работ, хотя и там нет фундаментальных исследований, в которых последнее анализируется. Будучи заметной фигурой в англо-американском литературоведении, Дж. Х. Миллер неоднократно давал интервью различным лите- ратурным журналам. Небезынтересно, как он сам рассматривал и оценивал свою исследовательскую дея- тельность, как определял свои методологические ориентиры. Все исследователи его критических работ, как и все те, кто брал у него интервью, обращали прежде всего внимание на его радикальную методологи- ческую переориентацию – будучи до конца 70-х годов убежденным феноменологическим критиком, он неожиданно становится одним из активнейших американских деконструктивистов. Отвечая на вопрос о том, порвал ли он со своей прежней методологией, Дж. Х. Миллер заметил, что в своей основе феномено- логия и деконструктивизм достаточно близки. Например, указывает он, Ж. Деррида разделяет с Гуссерлем одно из принципиально важных положений последнего – об “идеальности литературно-художественного произведения” [18, с. 139]. Таким образом, нет оснований говорить о разочаровании Дж. Х. Миллера в методологии Женевских феноменологов. И став деконструктивистом, литературовед не отошел полностью от феноменологических методов исследования, своеобразно сочетая, казалось бы, несовместимое – учение Ж. Деррида и идеи же- невских феноменологов. И вообще, как подчеркивал сам Дж. Х. Миллер, он не склонен замыкаться в рамках какой бы то ни было одной методологии, включая и деконструктивизм. Известно, что представители последнего особенно пристрастны к художественным деталям текста или, как они говорят, к “риторике”. Дж. Х. Миллер, не яв- ляясь исключением в этом отношении, все же указывает, что наряду с интересом к риторике как важней- шей области исследования текстов, существуют и другие “измерения” последнего – историческое, социо- логическое и т.п. [18, с. 147] И их не следует сбрасывать со счетов, как это делают некоторые литературо- веды, например, “новые критики”. И вот на эту широту методологических позиций Дж. Х. Миллера спра- ведливо указывают все зарубежные исследователи его критических работ. Поскольку глава женевских “критиков сознания” Ж. Пуле продолжительное время работал в амери- канских университетах, идеи и методы исследования последних уже в 60-е годы были хорошо известны в США. В это время и в этом контексте было обращено внимание и на молодого Дж. Х. Миллера. В статье “Посредничество, язык и визионарность в прочтении литературы” (1969) известный американский литера- туровед М. Кригер с похвалой отозвался о новой феноменологической методологии в литературоведении. Он даже аттестовал себя в качестве ее “приверженца”, а Дж. Х. Миллера, преподававшего тогда вместе с Ж. Пуле в университете Джона Хопкинса, назвал “талантливым и продуктивным молодым представите- лем “критики сознания”” [13]. Оценки ранних, феноменологических работ Дж. Х. Миллера давались, как правило, в контексте оце- нок деятельности всей женевской школы “критиков сознания”. В частности, это касается известной рабо- ты С. Лоуэлл “Критики сознания: экзистенциальные структуры литературы” (1969) [14]. И только после того, как Дж. Х. Миллер примкнул к йельским деконструктивистам, он стал привлекать и пристальное персональное внимание. Привлекательным и весьма загадочным был и сам переход литературоведа на но- вые позиции. Исследователей интриговал вопрос – что же нового появилось в работах Дж. Х. Миллера по- сле его неожиданного перехода? Появился ряд солидных статей, посвященных литературоведу, хотя обобщающего исследования его творчества нет до сих пор. Чаще всего анализируется одна из “ипостасей” Дж. Х. Миллера – он рассматривается или как “критик сознания” или как деконструктивист. Особый интерес представляет обширная статья У. Кеина “Деконструктивизм в Америке: Последние критические работы Дж. Х. Миллера” (1979). Дело в том, что 1979 год - как раз то время, когда литерату- ровед распрощался с “критиками сознания” и преступил порог деконструктивизма. У. Кеин предпосылает своей статьей слова Дж. Х. Миллера, сказавшего, что прогресс в творчестве любого критика предполагает элемент “самоубийства”, т.е. отречения от своих прежних взглядов. Этим Дж. Х. Миллер пытается оправдать свое отречение от своих прежних, феноменологических подходов к литературе. У. Кеин прежде всего анализирует особенности миллеровской деконструктивистской методологии, справедливо указывая на то, что деконструктивисты – это, прежде всего, лингвисты, все и вся сводящие к языку, к его внутренним потенциям, средствам выражения и изображения. “Деконструктивисты, - пишет У. Кеин, - отрицают существование влияния каких бы то ни было внешних сил и авторитетов на текст, они подрывают нашу веру в автора, создателя текста и даже сам текст как стабильное единство, несущее твер- дое значение. Более того, деконструктивисты отвергают возможность единственно верной интерпретации текста, его “понимания”, равно как и возможность связать текст с историческими, культурными и литера- турными влияниями и традициями” [11, с. 368]. Это верное определение основных черт деконструктивизма предполагает заключение о том, что Дж. Х. Миллер перешел на принципиально новые позиции, ибо его прежней феноменологической методоло- гии были присущи и вера в автора, и в возможность нахождения твердого значения в тексте. Он также глубоко “вписывал” исследуемых авторов, в частности Ч. Диккенса и Т. Гарди, в исторический, культур- ный и литературный контекст. Поэтому во многом прав У. Кеин, говоря, что Дж. Х. Миллер заплатил за переход в деконструктивизм ценой “отречения от своей прежней карьеры критика” [11, с. 368]. И все же, Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 119 как свидетельствует наше исследование, это отречение не было полным и бесповоротным, как полагает У. Кеин. Об этом говорил и сам Дж. Х. Миллер, но автор статьи находит его доводы “неубедительными”. У. Кеин прослеживает в деталях то новое, что вошло в понятийный и терминологический аппарат Дж. Х. Миллера-деконструктивиста. Кроме общего принципа, согласно которому текст живет только “внутренней жизнью”, новая ориентация Дж. Х. Миллера проявляется в частном вопросе о “повторениях” (этой проблеме литературовед посвятил специальную работу - “Художественная литература и повторе- ние” (1982)). Если феноменолог Ж. Пуле и его ученики полагали, что критик должен “повторять” и вос- производить работу сознания автора, то в своей новой, уже деконструктивистской книге Дж. Х. Миллер акцентирует внимание на различных элементах в повторениях. В этой связи переход литературоведа- феноменолога на новые позиции У. Кеин определяет даже с некоторой примесью фрейдизма – как бунт сына против отца – Ж. Пуле. Рассмотрев особенности деконструктивистской методологии Дж. Х. Миллера и его коллег, У. Кеин приходит к выводу, что последние внесли в науку о литературе не так уж много нового. Все писатели и поэты, определявшиеся в качестве великих в прежней традиции, остались великими и у деконструктиви- стов. С последним утверждением У. Кеина вполне можно согласиться, но его утверждение о том, что ра- дикализм взглядов Ж. Деррида и его последователей не так уж велик, представляется ошибочным. Ни У. Кеин, ни другие исследователи не рассматривают деконструктивистскую методологию Дж. Х. Миллера как лучшую, более продуктивную по сравнению с прежней, феноменологической. В год опубликования статьи У. Кеина Дж. Х. Миллер дал большое интервью, опубликованное затем в журнале “Критика” (1982). В нем Дж. Х. Миллер говорит о себе как о сложившемся деконструктивисте, подчеркивая, что переход на позиции последнего был постепенным – уже в книге о Томасе Гарди, опуб- ликованной в 1970 году, он, по его словам, уделял языку произведений не меньше внимания, чем созна- нию их автора. Литературовед признает, что решающим фактором его приобщения к деконструктивизму было личное общение с П. де Маном и Дж. Хартманом, с которыми он был близко знаком еще до перехо- да в Йельский университет. При этом указывается, что и сам Дж. Хартман увлекся деконструктивизмом не сразу – в своих ранних книгах он так же склонялся к “критике сознания”. Своими учителями Дж. Х. Мил- лер называет также А. Ричардса, У. Эмпсона, К. Берка. Подчеркивая, что он, как и все деконструктивисты, основное предпочтение отдает языку произведе- ния, и прежде всего фигурам речи. Дж. Х. Миллер, вместе с тем, возражает своим оппонентам, обвиняю- щим его и его товарищей по школе в том, что они полностью обрывают связь литературы с жизнью, что даже в свою бытность “критиком сознания” он не обращал внимания на социальную сторону литературы. “Мне представляется большим упрощением, - пишет он в этом отношении, - утверждение о том, что в своих работах о Диккенсе я полностью изымаю его произведения из социального контекста” [16, с. 105]. Дж. Х. Миллер пишет, что склонность к деконструктивистскому подходу к художественному творче- ству проступила у него еще в студенческие годы. Дело в том, что первые годы в университете он изучал физику и уже тогда, как он говорит, обратил внимание на своеобразие художественного, особенно поэти- ческого языка, на его “странности”. И став деконструктивистом, он только то и делает, что пытается разо- браться в сущности этих странностей, в природе литературного языка, так радикально отличающегося от научного своей многозначностью, противоречивостью и использованием фигур речи. Как и в других своих интервью и работах, Дж. Х. Миллер всячески защищает методологию деконст- руктивизма, подвергающегося яростным нападкам со стороны многих более традиционных критических школ, в частности Калифорнийской. Хотя деконструктивизм подвергался и подвергается резкой критике, в адрес Дж. Х. Миллера крити- ческих стрел выпущено значительно меньше, чем в его товарищей по школе. Это можно объяснить двумя причинами. Во-первых, он воспринимается не только как деконструктивист, но и как один из “критиков сознания”, методология которых хорошо вписывалась в традицию Западного литературоведения и не вы- зывала осуждения. Во-вторых, Дж. Х. Миллер, в отличие, например, от П. де Мана, не был стопроцент- ным деконструктивистом и выходил за жесткие рамки этой методологии. В рассмотренных выше работах М. Кригера и У. Кеина Дж. Х. Миллер оценивается положительно. С симпатией пишет о его теориях и критической практике и Дж. Лоусберг в статье “От Викторианского соз- нания к этике чтения: Критические работы Дж. Хиллиса Миллера” (1993). Переход последнего на позиции деконструктивизма Дж. Лоусберг приветствует и видит в нем стремление “расширить” рамки своей преж- ней методологии. Он согласен с теми литературоведами, которые считают Дж. Х. Миллера “гуманистиче- ской овцой в волчьей шкуре”, и что “его переход к деконструктивистам был лишь частичным” [15, с. 101], о чем свидетельствуют многочисленные противоречия в его теориях. Как и У. Кеин, Дж. Лоусберг счита- ет, что зависимость американского литературоведа от Ж. Деррида сильно “преувеличена”. С Дж. Лоусбергом нельзя не согласиться в том, что Дж. Х. Миллер весьма противоречив. Особенно много путаницы вносит Дж. Х. Миллер в своих рассуждениях о том, наличествует ли в тексте твердое значение или его там нет. Противоречив литературовед и в своих оценках деконструктивистской методо- логии в целом. В одних работах, как справедливо указывает Дж. Лоусберг, деконструктивизм определяет- ся им и как “радикально новая область знания, перевернувшая все наши прежние понятия и представления в области гуманистики” [15, с. 102], в других же работах он видит в нем (деконструктивизме) не более чем продолжение “неокритической” традиции с ее акцентом на “пристальном прочтении” текстов. Как фено- менолог, считает Дж. Лоусберг, был менее противоречив, однако он не считает первый период творчества Дж. Х. Миллера более удачным и продуктивным. Автор статьи утверждает, что переход Дж. Х. Миллера на позиции деконструктивизма не был таким уж неожиданным и спонтанным. Дело в том, что еще будучи феноменологом литературовед уделял проблемам языка значительно больше внимания, чем его учитель Ж. Пуле. Уже тогда критика понималась Дж. Х. Миллером как “язык о языке”, и только посредством этого “языка” можно проникать в сознание автора. Хлыбова Н.А. ИСТОРИЯ ВОПРОСА: ДЖ. Х. МИЛЛЕР В ОЦЕНКАХ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И ЗАРУБЕЖНОЙ КРИТИКИ 120 Все усиливавшийся интерес Дж. Х. Миллера к языку, к его внутренним потенциям и привел Дж. Х. Миллера к деконструктивизму. “Его уход от Пуле к Деррида, - пишет по этому поводу Дж. Лоусберг, - оз- начал просто то, что он, как исследователь, вместо сознания сосредоточился на языке как на главном объ- екте литературоведческого исследования”, полагая, что именно язык “порождает сознание, а не наоборот” [15, с. 108]. В своем культе языка, считает Дж. Лоусберг, американский литературовед превосходил даже своего французского учителя – Ж. Деррида. Не все исследователи литературно-критических работ Дж. Х. Миллера оценивали их положительно, как это делали рассмотренные выше специалисты. С весьма резкой критикой исследовательской методо- логии Дж. Х. Миллера-деконструктивиста выступил, в частности, Р. де Богранд в статье “Писатель, чита- тель, критик: Сравнительный анализ критических теорий как дискурсов” (1984). Автор сравнивает декон- структивистскую методологию Дж. Х. Миллера с рецептивным (С. Фиш) и герменевтическим (Э. Хирш) подходами. Названные литературоведы не связывали значение произведения исключительно с текстом, но оно все же понималось как нечто стабильное, пусть даже и вносимое в текст читателем. Главная же осо- бенность миллеровской методологии связана с тем, что у него буквально все нестабильно: и текст, и его восприятие. “Миллер, - пишет Р. де Богранд, - находит нестабильность не только в тексте, но и в действи- ях его автора, читателя или критика” [10, с. 553]. Дж. Х. Миллер не приемлет один из основных принципов европейского “логоцентризма” – мысль о том, что любой предмет идентичен самому себе и не более того. Отвергая этот принцип идентичности, Дж. Х. Миллер полагает, что “предмет может быть как самим собою, так и чем-то еще” [10, с. 553], т.е. выходить за свои “пределы”. Такое понимание сути вещей Дж. Х. Миллер называет “диалогическим”. Здесь, в добавление к рассуждениям Р. де Богранда, отмечено, что “диалогическое” мировосприятие характерно для феноменологов и экзистенциалистов. Так, о принципе диалогичности в действительности и в литературе говорил М. Хайдеггер в статье о Гельдерлине. А Ж.-П. Сартр отмечал способность челове- ческого сознания выходить за пределы самого себя. Но у французского экзистенциалиста речь шла только о сознании, а не о любом “предмете”, как у Дж. Х. Миллера. Осуждая критические подходы и методы интерпретации деконструктивистов вообще и Дж. Х. Мил- лера в частности, Р. де Богранд указывает, что они зациклены на анализе разрозненных составляющих произведения, бесконечно повторяясь, “налагая один текстовой слой на другой” или прослеживая “одну за другой серию метафор”. Их внимание к метафоричности как таковой способствует уходу от необходимо- сти искать в тексте твердое значение, общедоступный смысл. Интерес к фрагментарности текста порожда- ет, по мысли исследователя, фрагментарность и в критических текстах самих деконструктивистов. А мысль об изначальной противоречивости художественных текстов во многом обуславливает противоречия и в их критических текстах. Во всяком случае, они не считают противоречия чем-то недопустимым в ли- тературоведческих исследованиях. Р. де Богранд приводит в пример известный психологический опыт – повторенное нескольких десят- ков раз подряд слово теряло свой смысл для подопытного. Нечто подобное, полагает исследователь, про- исходит и у деконструктивистов, фактически “убивающих” смысл текста. Р. де Богранд видит положи- тельную сторону деконструктивизма лишь в том, что он, вызывая преимущественно отрицательные реак- ции, все же оживил литературную мысль, вызвал оживленные дискуссии. Его противников он утешает за- явлением о том, что деконструктивизм, сверкнув на литературоведческом небосклоне, обречен на скорое исчезновение и забвение. Уж слишком он экстравагантен и противоречив. Что касается лично Дж. Х. Миллера, то Р. де Богранд полагает, что он, декларируя свое стремление к деконструкции, все же преиму- щественно конструктивен. В этом его противоречие и его шанс не разделить общую судьбу деконструкти- визма. Самым массированным и острым атакам йельские деконструктивисты подвергались со стороны сво- их основных соперников – Калифорнийской школы литературной критики и теории, которую основал и возглавил один из крупнейших американских теоретиков литературы М. Кригер. В 1977 году калифор- нийцы издали сборник статей “Направления в критике: Структурализм и его альтернативы”, в которой подвергли структурализм и деконструктивизм убийственной критике. Особенно резким тоном отличается статья Х. Уайта “Абсурдистские тенденции в современной литературной теории”. Автор статьи видит ис- токи деконструктивизма (синонимом которого является у него “абсурдизм”) в самом направлении евро- пейской гуманитарной мысли. “Это абсурдистское направление в литературоведении, - пишет он, - проис- текает из самих основ современного европейского гуманизма, с его гностической основой, культом сухого научного знания и ориентацией на элитного читателя, а также критика, растолковывающего подобно жре- цу смысл произведений простому читателю из низших классов” [19, с. 110]. Указывается также на тот “дуализм” деконструктивистского мировосприятия, который проявился, в частности, в миллеровских рас- суждениях о “диалогических” основах как литературы, так и бытия в целом. Другой участник сборника, известный литературовед Э. Сеид в статье “Дороги, по которым пошла и не пошла современная критика” обвиняет литературоведов структуралистско-деконструктивистской ори- ентации в создании громоздкого, понятного лишь избранным, понятийного аппарата и высмеивает амери- канских теоретиков, рабски копирующих европейцев с их абсурдистскими выкрутасами. В этом стремле- нии к эксцентричности, но и у некоторых американских специалистов, в частности, у Н. Фрая, Э. Сеид ви- дит основную особенность современной западной критики и науки о литературе. Э. Сеид, как и Х. Уайт, проявляет склонность к социологическим и даже в некоторой степени к мар- ксистским подходам к литературе. Поэтому естественно, что он осуждает тот культ автономного текста, который проявляется как у “новых критиков”, так и у деконструктивистов. Резкой критике подвергает Э. Сеид и соссюровское в своей основе понимание языка, на которое опи- раются структуралисты и деконструктивисты. Их пониманию слова как внутренне пустого, случайного Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 121 сочетания звуков и букв, ничем не связанного со своим означаемым, Э. Сеид противопоставляет романти- ческое, идущее от В. Гумбольта, определение слова как творца значения, неразрывно связанного с тем, что оно обозначает. В статьях, включенных в рассматриваемый сборник, критике подвержен деконструктивизм в целом, что же касается отдельных его представителей, в частности Дж. Х. Миллера, то они остаются за предела- ми внимания авторов сборника. Весь проанализированный материал позволяет утверждать, что литературно-критические работы Дж. Х. Миллера в крайне незначительной степени привлекали внимание как отечественных исследовате- лей, так и в российских ученных. Англоязычное литературоведение, в отличие от украинского и россий- ского, пристально следило за эволюцией критического творчества Дж. Х. Миллера. Ему посвящены десят- ки статей, авторы которых с различных позиций дают ему свои оценки – от хвалебных до резко отрица- тельных. В основном характер этих оценок связан с методологическими установками самих авторов ста- тей, что исключает желаемую объективность при рассмотрении данного вопроса. Ни в отечественном, ни в зарубежном литературоведении до сих пор нет целостного, системного исследования многочисленных работ Дж. Х. Миллера, вобравших в себя черты самых современных и оригинальных подходов к литера- туре. Источники и литература 1. Автономова Н. Важна любая ступень // Вопросы литературы, N 5. – М., 1990. – С. 101-107. 2. Вайнштейн О. Сопротивление теории или этика чтения? // Вопросы литературы, N 5. – М., 1990. – С. 88-93. 3. Гиршман М. От текста к произведению, от данного общества к целостному миру // Вопросы литерату- ры, N 5. – М., 1990. – С. 108-112. 4. Ильин И.П. Деконструктивизм //Литературная энциклопедия терминов и понятий. Под ред. А.Н. Ни- колюкина. – М., НПК “Интелвак”, 2001. – стр. 210-214. 5. Козлов А.С. Феноменологическая и рецептивная критика, неогерменевтика // Литературоведение Анг- лии и США ХХ века. – Симферополь, 1994. – стр. 233-247. 6. Миллер Дж. Х. Триумф теории и производство значений. // Вопросы литературы, № 5. – М., май, 1990. – стр. 83-87. 7. Михайлов А. А. С другого берега // Вопросы литературы, N 5. – М., 1990. – с. 92-100. 8. Цурганова Е.А. Миллер Джозеф Хиллис // Современные зарубежные литературоведы. Ч. II. – М., 1986. 9. Цурганова Е.А., Махов Е.А. Миллер Джозеф Хиллис // Западное литературоведение ХХ века. – М.: In- trada, ИНИОН РАН, 2004. – стр. 254-255. 10. Beaugrande de R. Writer, Reader, Critic: Comparing Critical Theories as Discourse // College English. – Vol. 46, N 6, 1984. – Рp. 533-559. 11. Cain William E. Deconstruction in America: The Recent Literary Criticism of J. Hills Miller // College Eng- lish. – Vol. 41, N 4, 1979. – Рp. 367-382. 12. Frye N. Anatomy of Criticism: Four Essays. – Princenton, 1957. – X, 393 p. 13. Krieger M. Mediation, Language and Vision in Reading Literature // Critical Theory. – Ed. By H. Adams. – N.Y., 1971. 14. Lawall, Sarah. J. Hillis Miller // Critics of Consciousness: The Existential Structures of Literature. – Cam- bridge, Mass., Harvard University Press, 1968. – Рp. 195-217. 15. Loesberg J. From Victorian Consciousness to the Ethic of Reading // Victorian Studies, Vol. 37, N 1, 1993. – Рp. 99-121. 16. Moyniham R. Interview with J. Hillis Miller, Yale, Fall, 1979 // Criticism Vol. 24 (2) – Spring 1982. – Рp. 99-125. 17. Moynihan, Robert. "J. Hillis Miller," A Recent Imagining. – Camden, The Shoestring Press, 1986. – Рp. 97- 131. 18. Olson, Gary A., Rhetoric, Cultural Studies and Future of Critical Theory: A Conversation with J. Hillis Miller. – JAC. –V. 14, № 2, 1994. – Рp. 113-158. 19. White H. The Absurdist Moment in Contemporary Literary Theory // Directions for Criticism: Structuralism and its Alternatives. – Madison, 1977. Шевчук-Черногородова М.А. ОТРАЖЕНИЕ ЦВЕТОВОЙ КАРТИНЫ МИРА ВО ФРАНЦУЗСКОЙ И РУССКОЙ ФРАЗЕОЛОГИИ Цель работы – показать на материале фразеологических единиц с компонентами цветообозначения (ФЕКЦ), как отражается цветовая картина мира во фразеологии французского и русского языков. Задачи - исследовать ФЕКЦ, представленные в русском и французском языках, и описать на этой основе некоторые базовые явления восприятия окружающей действительности посредством цветовых ощущений, сопоставить универсальные и специфические явления в цветовых картинах мира двух наро- дов. В последнее время особенно актуальным является изучение языка как особого отражения мен- тальности говорящего на нем народа. Семантические, коннотативные, ассоциативные особенности в раз- ных культурах позволяют говорить о различном восприятии мира, о создании картины мира сквозь приз- му национального сознания.

История вопроса: Дж. Х. Миллер в оценках отечественной и зарубежной критики

Репозитарії

Схожі ресурси