Принципы построения художественного мира в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр"

В статье осуществлён анализ романа Гайто Газданова «Вечер у Клэр», выявлены основные принципы построения художественного мира произведения, дана их интерпретация с точки зрения экзистенциального мировоззрения писателя....

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:

Bibliographische Detailangaben
Datum:	2013
1. Verfasser:	Шмырова, В.Г.
Format:	Artikel
Sprache:	Russian
Veröffentlicht:	Інститут літератури ім. Т.Г. Шевченка НАН України 2013
Schriftenreihe:	Русская литература. Исследования
Schlagworte:	Эстетическое своеобразие литературы ХХ – XXI века
Online Zugang:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/105509
Tags:	Tag hinzufügen Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:	Принципы построения художественного мира в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр" / В.Г. Шмырова // Русская литература. Исследования: Сб. науч. тр. — 2013. — Вип. XVII. — С. 174-184. — Бібліогр.: 9 назв. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-105509
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-1055092016-08-14T03:02:44Z Принципы построения художественного мира в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр" Шмырова, В.Г. Эстетическое своеобразие литературы ХХ – XXI века В статье осуществлён анализ романа Гайто Газданова «Вечер у Клэр», выявлены основные принципы построения художественного мира произведения, дана их интерпретация с точки зрения экзистенциального мировоззрения писателя. В статті здійснено аналіз роману Гайто Газданова «Вечір у Клер», знайдено основні принципи побудови художнього світу твору, надано їх інтерпретацію з точки зору екзистенціального світогляду письменника. The article contains an analysis of the novel “An Evening at Clare” by Gaito Gazdanov. The main laws of the art world creation are retraced; their interpretation from the point of view of Gazdanov’z existential vision is given. 2013 Article Принципы построения художественного мира в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр" / В.Г. Шмырова // Русская литература. Исследования: Сб. науч. тр. — 2013. — Вип. XVII. — С. 174-184. — Бібліогр.: 9 назв. — рос. XXXX-0092 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/105509 821.161.1-31 Газданов ru Русская литература. Исследования Інститут літератури ім. Т.Г. Шевченка НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Эстетическое своеобразие литературы ХХ – XXI века Эстетическое своеобразие литературы ХХ – XXI века
spellingShingle	Эстетическое своеобразие литературы ХХ – XXI века Эстетическое своеобразие литературы ХХ – XXI века Шмырова, В.Г. Принципы построения художественного мира в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр" Русская литература. Исследования
description	В статье осуществлён анализ романа Гайто Газданова «Вечер у Клэр», выявлены основные принципы построения художественного мира произведения, дана их интерпретация с точки зрения экзистенциального мировоззрения писателя.
format	Article
author	Шмырова, В.Г.
author_facet	Шмырова, В.Г.
author_sort	Шмырова, В.Г.
title	Принципы построения художественного мира в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр"
title_short	Принципы построения художественного мира в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр"
title_full	Принципы построения художественного мира в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр"
title_fullStr	Принципы построения художественного мира в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр"
title_full_unstemmed	Принципы построения художественного мира в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр"
title_sort	принципы построения художественного мира в романе гайто газданова "вечер у клэр"
publisher	Інститут літератури ім. Т.Г. Шевченка НАН України
publishDate	2013
topic_facet	Эстетическое своеобразие литературы ХХ – XXI века
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/105509
citation_txt	Принципы построения художественного мира в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр" / В.Г. Шмырова // Русская литература. Исследования: Сб. науч. тр. — 2013. — Вип. XVII. — С. 174-184. — Бібліогр.: 9 назв. — рос.
series	Русская литература. Исследования
work_keys_str_mv	AT šmyrovavg principypostroeniâhudožestvennogomiravromanegajtogazdanovavečeruklér
first_indexed	2025-07-07T16:57:43Z
last_indexed	2025-07-07T16:57:43Z
_version_	1837008120677662720
fulltext	Русская литература. Исследования ––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 174 Summary Vasylevych O. O. Genre peculiarities of the Zakhar Prilepin’s novel “Sankya” This article contains analysis of genre peculiarities of the novel of Zakhar Prilepin “Sankya”. Zakhar Prilepin is a leader of the contemporary Russian young generation of writers. The analisys is given within the context of critical reviews a well as classi- cal literary traditions. Key words: realism, genre, novel, mass literature, subculture, myth. Статья поступила в редакцию 20.10.2013. УДК 821.161.1-31 Газданов В. Г. ШМЫРОВА (Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко) ПРИНЦИПЫ ПОСТРОЕНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МИРА В РОМАНЕ ГАЙТО ГАЗДАНОВА «ВЕЧЕР У КЛЭР» Аннотация Шмырова Валерия Геннадиевна. Принципы построения художественного мира в романе Гайто Газданова «Вечер у Клэр» (1930). В статье осуществлён анализ романа Гайто Газданова «Вечер у Клэр», выяв- лены основные принципы построения художественного мира произведения, дана их интерпретация с точки зрения экзистенциального мировоззрения писателя. Ключевые слова: Газданов, младоэмигранты, экзистенциализм, художествен- ный мир. Интерпретация мировоззрения Гайто Газданова как экзистенциально окрашенного имеет устойчивую исследовательскую традицию как в за- рубежном, так и в отечественном литературоведении. Начало ей положил Л.аДиенеш, охарактеризовавший мироощущение некоторых героев Г.аГазданова как «арзамасский ужас» [Диенеш 1995]. Более определённо выразился Р.аТотров, одним из первых назвавший писателя экзистенци- альным художником и проведший параллели между Г. Газдановым с од- ной стороны, А. Камю и Ж.-П. Сартром с другой [Тотров 1990]. А. Мар- тынов, сравнивая экзистенциальные константы миров А. Камю и Г. Газ- Выпуск XVII (2013) ––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 175 данова, также видит в последнем несомненного предтечу европейского экзистенциализма [Мартынов 2000]. Н. Красавченко [Красавченко 2000] и С. Кибальник [Кибальник 2002] рассматривают экзистенциальные «на- строения» Газданова в контексте культуры и философии русского зару- бежья. Наиболее последовательно связывает творчество Г. Газданова с экзистенциальной философией Ю. Матвеева, которая утверждает, что система экзистенциального мышления Г. Газданова уже сложилась ко времени написания романа «Вечер у Клэр» (1930) [Матвеева 2001]. Ха- рактерно, что все упомянутые исследователи так или иначе отмечают, что Газданов-экзистенциалист мыслил «смерть» как разъединяющую, обособляющую силу – и искал пути преодоления этого разъединения. Исследователи также сходятся в том, что осмысление феномена смерти фатально влияет на сюжетостроение и эйдетику писателя. Таким обра- зом, цель настоящего исследования – проанализировать роман «Вечер у Клэр» и выявить влияние авторского понимания «смерти» на структуру художественного мира произведения. Знакомство с персонажами романа «Вечер у Клэр» оставляет впечат- ление, что среди них нет нормальных, в общеупотребительном значении слова, людей. Так, например, в самом начале произведения герой нахо- дит у горничной Клэр «несомненное ослабление умственных способно- стей» [Газданов 2003; 2], открывая этим целую галерею «странных» лю- дей в романе. Николай акцентирует внимание на необычных поступках: чиновник из чудачества крадёт щенка у своего приятеля; или: художник Сиповский магическим образом заставляет замереть птицу, заключив её в меловой круг. «Странные» поступки перемежаются случаями откро- венного безумия: кухарка Васильевна допилась до того, что вообразила, будто она «сама барыня» [Газданов 2003; 21]; мать главного героя после смерти его отца повела себя таким образом, что «родные были уверены, что она сойдет с ума» [Газданов 2003; 24]; весь рассказ об отце представ- ляет собой длинный список различных чудачеств и фобий. В тех случаях, когда разнообразные мании и аффекты не описаны прямо, автор исполь- зует характерную, преувеличенную лексику, например: «Охота была его [отца] страстью» [Газданов 2003; 14] или «Она [мать] любила литературу так сильно, что это становилось странным» [Газданов 2003; 24]. Удель- ный вес фактов и лексики такого рода в романе настолько велик, что мир Русская литература. Исследования ––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 176 Газданова предстаёт сплошь миром странных поступков, сумасшедших людей и экзальтированных чувств. Эта особенность художественного мира нагляднее всего представлена в описании семейства Ворониных. Об отце семейства сказано, что «дол- гие месяцы порт-артурской осады отразились на его нервной системе» [Газданов 2003; 32]. Его жена охарактеризована как женщина, которая «…не могла противиться никакой просьбе» [Газданов 2003; 33]; клини- ческий характер этой её особенности подтверждён примерами. Одна их дочь в детстве два года не разговаривала с отцом из-за обидного слова, другая питает «любовь к необыкновенным приключениям» [Газданов 2003; 34], а их сына рассказчик объявляет «очень беспутным и неуравно- вешенным» [Газданов 2003; 34]. Относительная сжатость описания Во- рониных выявляет технику, которую Газданов использует при введении любого нового лица в повествование: представление персонажа – его краткая общая характеристика – подробный рассказ об одном или не- скольких случаях, когда он ведёт себя «странно». Поскольку семья явля- ется моделью человечества, рассказ о Ворониных, видимо, должен окон- чательно дать понять читателю, что мир романа – это мир сумасшедших, а человеческое сознание мыслится автором как неадекватное по самой своей природе. Особое место в романе занимает описание чувств и переживаний сол- дат во время боевых действий. Рассказ о фронтовиках начинается с пе- речня примеров трусости, запомнившихся Николаю. Первые в списке – солдат, плакавший от страха, и офицер, тоже от страха отдавший невер- ную команду, «хотя никакой новой опасности не представлялось» [Газ- данов 2003; 79]. Другой пример – действия офицера, который «вместо того чтобы командовать пулеметами, забился под груду тулупов» [Газ- данов 2003; 80]; следующий эпизод: «офицер ... лег на пол, закрыв лицо ладонями; и, хотя была зима и железный пол был очень холоден, – едва не прилипали пальцы, – он пролежал так около двух часов» [Газданов 2003; 80]. Легко заметить, что все эти примеры демонстрируют не просто проявления трусости, а действия людей вопреки требованиям обстоя- тельств: вопреки очевидному положению вещей, вопреки требованию долга, вопреки сохранению репутации – вплоть до умышленного вреда самому себе. Трусость у Газданова – это всегда какой-либо вариант того, Выпуск XVII (2013) ––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 177 как человеческое сознание неадекватно оценивает ситуацию. Примеча- тельно, что Николай менее склонен прощать трусость, если речь идёт об офицерах. Действительно, тривиальная логика требует, чтобы офицеры, как более развитые и образованные люди, т. е. люди с более высоким уровнем развития сознания, лучше умели справляться с ситуацией, но специфическая логика феномена сознания у Газданова подсказывает, что, чем больше развито сознание, тем сильнее степень его неадекватности, что сказывается на поведении персонажей. Перечислив примеры трусости, рассказчик вспоминает несколько случаев, когда солдаты проявляют храбрость: полковник Рихтер, хладно- кровно лежавший под рвущимися рядом снарядами; или: поручик Оси- пов, неторопливо шедший под градом пуль. Эти случаи однотипны: оба представляют собой ситуации, обратные примерам трусости в том смысле, что персонаж не переоценивает, а недооценивает опасность, в результате чего ведёт себя не трусливо, а храбро, – но всё так же неадек- ватно по отношению к реальной степени опасности, с той разницей, что модус адекватности отклоняется в другую сторону. Дальнейшие примеры героизма в романе – это очередной набор сюжетов одинаковой структу- ры: сначала персонаж поражает зрителей своим хладнокровным поведе- нием в момент очевидной опасности, а потом обязательно подаёт репли- ку, обнажающую принципиальную инаковость1 его восприятия ситуации по сравнению с восприятием других героев и рассказчика. Так, солдат Филиппенко на вопрос командира, не страшно ли ему, отвечает: «А чего бояться? … Боязно ночью на кладбище, вот то боязно. А днем не боязно» [Газданов 2003; 82]. Выстраивая сюжеты о трусости и храбрости по од- ной и той же схеме, автор уравнивает в мире романа труса и героя, по- скольку их поведение – результат одного и того же процесса: искаженной оценки реальности человеческим сознанием. Здесь же, в «фронтовой» части романа, становится очевидно, что причина неадекватного поведе- 1 Само слово заимствовано у В. Земскова, который удачно применяет его как для характеристики культурного положения младоэмигрантов, не до конца вы- росших в России, но уже попавших в Европу, так и для определения культурно- го статуса лично Газданова – осетина, оказавшегося во Франции на правах рус- ского [Земсков 2005]. Русская литература. Исследования ––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 178 ния человека – осмысление им присутствия рядом смерти. Эта же причи- на заставляет «странно» вести себя и остальных персонажей, что, хоть и выражено не так явно, не подлежит сомнению, с учётом того, как навяз- чиво и показательно описаны в романе их смерти. Смерть, как абсолют- ное воплощение идеи конечности, завершённости, является силой, поро- ждающей многообразие человеческих типов, совершенно одинаковых (и одинаково несостоятельных) перед её лицом – таков экзистенциальный вердикт Газданова. Ещё один человеческий тип, заинтересовавший Николая на фронте, – это так называемые «негодяи», то есть, различные преступники и право- нарушители. Один из них, Клименко, пойманный на краже денег у сосе- да, поставлен перед выбором: суд и расстрел или публичное физическое наказание при сослуживцах. Он умоляет о втором варианте, а позднее, перенеся наказание, резюмирует ситуацию: «Я могу только смеяться с дурости командира» [Газданов 2003; 86]. Смысл эпизода ясен: у «него- дяя» отсутствует представление о чести в том понимании, в каком оно присутствует у гимназиста-рассказчика. Это, во-первых, отражает инако- вость его сознания, а, во-вторых, ставит вопрос, была ли кража преступ- лением с его точки зрения, то есть, с позиции человека, у которого отсут- ствует чувство чести – чувство нормы, которую он мог бы пре-ступить. Другой «негодяй», Воробьёв, вор, доносчик и многоженец, каждый раз, сталкиваясь с военными тяготами, спрашивает: «Боже мой! … я-то тут при чем? Кому какое зло сделал? За что все это?» [Газданов 2003; 87], – и эта реплика, если дистанцироваться от комического эффекта, уподобляет его Клименко: Воробьёв тоже не понимает, что сделал в жизни кому- либо зло, поскольку лишён чувства нормы, адекватности. Все «него- дяи», представленные в романе, – это, по большому счету, сумасшедшие, воплощающие разные версии искажённого восприятия мира. Преступле- ние как таковое в мире произведения, по-видимому, не существует во- обще, поскольку пре-ступать нечего – нормальности не существует, есть лишь разные варианты искривления сознания. Один из «негодяев», Воробьёв, объясняя сослуживцам, почему у него несколько жён в разных городах, высказывается так: «…да ведь я желез- нодорожник. … Чудаки. … Видно, службы железнодорожной не знаете. В каждом городе жена, дорогие, в каждом городе» [Газданов 2003; 88]. Выпуск XVII (2013) ––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 179 То есть, его разновидность ненормальности – с его точки зрения, единст- венная возможная норма, – ощущается им, как присущая его профессии, что открывает вопрос о социальной и профессиональной принадлежно- сти как вариантах изменённого мышления. Особенно отчётливо это вид- но всё в той же «фронтовой» части романа, в которой Николай, воспи- танный и образованный юноша, никак не может найти общий язык с сол- датами, «простыми» людьми, поскольку не владеет просторечьем и теря- ется в простейших ситуациях деревенского быта. Сознание «простого» человека, по мысли Газданова, меньше деформировано, чем усложнённое сознание интеллигента, – в силу его меньшей развитости. «Никогда не становись убежденным человеком, не делай выводов, не рассуждай и старайся быть как можно более простым» [Газданов 2003; 73-74], – та- ков один из способов преодоления тупика человеческого мышления, ко- торые предлагает Николаю дядя Виталий. Альтернативный выход из ту- пика мышления, предложенный Виталием, – это «быть негодяем» [Газ- данов 2003; 68], что в очередной раз доказывает: у Газданова герои, тру- сы, преступники, порядочные люди, солдаты, крестьяне, интеллигенты – это не самостоятельные категории с привычным читателю значением; они существуют не в разных системах, они не образуют отдельных оппо- зиций – это всё разновидности человеческой неадекватности в мире ро- мана. Такими же разновидностями являются политические лагеря: «крас- ные тоже правы, и зеленые тоже, а если бы были еще оранжевые и фио- летовые, то и те были бы в равной степени правы» [Газданов 2003; 71], – утверждает Виталий. Вопрос социальных различий в романе тесно связан с проблемой язы- ка. Так, одна из причин чуждости Николая «простым людям» – иное ка- чество его речи; автор использует многочисленные лингвистические ню- ансы для создания курьёзных ситуаций. Показательна, однако, следую- щая оговорка: «я не умел разговаривать с крестьянами и вообще в их гла- зах был каким-то русским иностранцем» [Газданов 2003; 85]. Это при- равнивает ситуацию с диалектами одного языка к межъязыковой ситуа- ции, которая обрисована в романе на примере французского языка. Про- блема «иностранности» языков друг другу расширяется до проблемы су- ществования разных менталитетов: об этом свидетельствует «тип ино- странца, то есть не только человека другой национальности, но и при- Русская литература. Исследования ––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 180 надлежащего к другому миру, в который мне [Николаю] нет доступа» [Газданов 2003; 55] – и до проблемы существования разных стран, когда в конце романа Николай плывёт во Францию. Диалекты, языки, ментали- теты, страны – это такие же способы инаковости, другими словами – формы сумасшествия, как и все человеческие различия, перечисленные выше. Таким образом, человечество у Газданова словно поделено на «ячейки» – совершенно равнозначные, вне зависимости от ярлыков «французы» или «трусы», на них висящих. В романе есть очень точное символическое описание этого разделения: «Пока было светло, все игра- ли в классы, то есть прыгали по квадратам, нарисованным на земле; квадраты эти кончались большим неправильным кругом, на котором бы- ло написано: "рай", и маленьким кружком, "пеклом"» [Газданов 2003; 35], в котором вновь акцентировано влияние конечности бытия (смерти) на формирование такого миропорядка. Дети, чьё сознание делает только первые шаги к инаковости, показывают путь её избежать – выбраться из ячейки, преодолев границу, – и победить таким образом страх смерти. «Пересечение границы» и есть решение главной проблемы романа, отличное от способов, предложенных дядей Виталием. Для частного слу- чая разных стран и разных языков это решение – путешествие. Мотив путешествия многократно актуализован в романе: это и воображаемое путешествие маленького Николая с отцом по Индийскому океану, и вполне реальные странствия его семьи ещё до его рождения, о которых он слышал от няни; и, наконец, его путешествие вместе с линией фронта на юг, а оттуда – в Турцию и Францию. «Всякий отъезд был для меня на- чалом нового существования» [Газданов 2003; 76], – отмечает Николай, устанавливая статус путешествия как способа преодоления смерти. По- нятое максимально широко, путешествие – это пересечение любой гра- ницы: социальной («быть простым»), нравственной («быть негодяем»), языковой, географической – это любой контакт с чужой инаковостью. Так, дядя Виталий – яркий пример пересечения социальной границы: он отсидел пять лет в крепости, где «приобрел удивительную и вовсе уж для офицера необыкновенную эрудицию в вопросах искусства, философии и социальных наук, и затем продолжал служить в том же полку, но не про- двигался в чинах» [Газданов 2003; 65], – так Виталий преодолевает гра- ницу своей социальной группы, после чего теряет смысл продвижение в Выпуск XVII (2013) ––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 181 рамках этой группы – поскольку он уже шагнул дальше. «Я всегда бес- сознательно стремился к неизвестному, в котором надеялся найти новые возможности и новые страны … Такие же стремления … воодушевляли … рыцарей и любовников; и воинственные походы рыцарей, и преклоне- ние перед иностранными принцессами любовников – все это было неуто- лимым желанием знания» [Газданов 2003; 55], – отмечает Николай. Очень показательно, что рыцари и любовники приравнены друг к другу; видимо, по мысли Газданова, любовь к женщине – это ещё один способ контакта, разновидность путешествия; а различие полов – в некотором смысле, ещё одна производная искривлённого мышления, вид «ячейки». Культурный штамп, который автор использует для соединения любви и путешествия в одно целое – образ Дон Кихота, рыцаря и любовника. Два главных любовных союза в романе – это союз Николая с Клэр и брак его родителей. Нетрудно заметить, что оба построены по принципу максимального контраста партнёров, т. е. по принципу совершенной ина- ковости контактирующих сознаний, в результате чего контакт в наи- большей степени обогащает участников. Николай – мужчина, Клэр – женщина, он – русский, она – француженка, он – поклонник серьёзного искусства, она – бульварного. Их диалоги в начале романа не только ве- дутся на разных языках, но отличаются ещё и тем, что их мнения, о чем бы они ни были, никогда не совпадают. По такому же принципу построен союз отца героя и его матери, которая «совсем не походила на отца – ни по привычкам, ни по вкусам, ни по характеру» [Газданов 2003; 22]. Отец отдаёт предпочтение точным наукам, мать – литературе; отец заядлый охотник, мать не отличает утку от курицы; отец постоянно опаздывает, мать пунктуальна; отец легко прощает, мать строга – список можно про- должить. Их брак – двойник отношений Николая и Клэр в том смысле, что идеальным союзом, наиболее плодотворным пересечением границы, автор считает соединение максимально отличных друг от друга индиви- думов. Однако, любовный союз, выполняющий эту функцию, не обяза- тельно должен быть моногамным. Об этом свидетельствует пример «не- годяев»: Николай полагает, что «негодяй более индивидуален, чем сред- ний человек» [Газданов 2003; 86], следовательно, степень искажения соз- нания у «негодяев» сильнее, и пересекать границы им нужно активнее. Газданов предлагает выход из положения: «Женщины любили палачей» Русская литература. Исследования ––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 182 [Газданов 2003; 86], – отмечает рассказчик, рассуждая о причинах распо- ложения женщин к «негодяю» Воробьёву. На принципе любвеобилия падших во многом основано то невиданное оживление трансгрессии, ко- торое герой наблюдает на фронте, перед лицом смерти. Любовь не единственный способ пересечения границы полов в рома- не. Возможность интергендерной трансгрессии иного толка заложена в описании горничной в самом начале романа. Николай утверждает, что в ней «скрыта трагедия какого-то женского Дон-Жуана, который, однако, любит, чтобы на нем женились, в противоположность Дон-Жуану лите- ратурному, относившемуся к браку отрицательно» [Газданов 2003; 2]. Эта цитата содержит намёк на перемену пола, что позднее находит от- клик в поведении Клэр: она «одевалась в мужской костюм, рисовала себе усики жженой пробкой, говорила низким голосом и показывала, как должен вести себя «приличный подросток» [Газданов 2003; 45]1. Дву- язычная Клэр, легко меняющая страну, легко выходящая замуж или из- меняющая мужу, вообще обладает уникальной способностью ко всякой трансгрессии, что относит её к сфере жизни. Это является следствием меньшей изощрённости сознания Клэр в сравнении с сознанием того же Николая, персонажа с территории смерти, не способного преодолеть соб- ственные границы. Вот почему их союз – идеальное взаимное «пересече- ние» с точки зрения автора и единственный шанс Николая на жизнь. Итак, образная система произведений Г. Газданова строго, вплоть до мельчайших деталей, структурирована в соответствии с элементарным принципом. Геометрически этот принцип можно изобразить как сеть одинаковых «ячеек». На уровне семантики это влечёт за собой нивелиро- 1 Следует отметить, что этот нюанс был уловлен с других позиций многими учёными. «Газданов подобен китайским мудрецам, настолько глубоко познав- шим качества живых существ, что уже не различающим их пол» [Шульман 2000; 20], – отмечает М. Шульман, никак, впрочем, не развивая дальше гендерную те- му. И. Сухих также оказался чувствителен к проблеме смены пола в романе: «В ... романе мужское и женское меняются местами. Главный герой оказывается робким, сентиментальным, мечтательным, отрешенным от обыденности. Реши- тельной, ироничной и практичной предстает в ключевых эпизодах как раз пре- красная француженка» [Сухих 2003; 223], однако и он не указывает, как именно вопрос пола связан с другими элементами идейной структуры романа. Выпуск XVII (2013) ––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 183 вание привычных нравственных, социальных, национальных, профес- сиональных, половых и прочих различий между людьми и сведение их к универсальному понятию инаковости. Эта инаковость, по мысли писа- теля, является следствием неадекватности восприятия мира человеческим сознанием, которая, в свою очередь, возникает как результат деформации мышления идеей конечности – знанием о смерти. Предложенная концеп- ция отражает экзистенциальный характер мировоззрения писателя. Спо- соб решения проблемы тупика мышления – преодоление границ своей «ячейки», которое можно назвать трансгрессией. Виды трансгрессии в мире романа – это любовь, путешествие, изучение иностранного языка, все виды резкого изменения социального статуса. В стилевом отноше- нии, корни этого подхода лежат и в романтизме, противопоставляющего живую, изменчивую жизнь и омертвляющие способы её фиксации, и от- части – в модернизме, воспринимающем мир как раздробленный, а инди- видуумов – как утративших контакт, который необходимо восстановить. С другой стороны, навязчивая идея смерти, подспудно организующая весь текст, безусловно, отсылает и к русскому экзистенциальному созна- нию (онтологическому), и к историческому европейскому экзистенциа- лизму. ЛИТЕРАТУРА 1. Газданов Г. Вечер у Клэр: романы и рассказы. – М., 1990. 2. Диенеш Л. Гайто Газданов: Жизнь и творчество. – Владикавказ, 1995. 3. Земсков В. Б. Писатели цивилизационного «промежутка»: Газданов, Набо- ков и другие // Гайто Газданов и «незамеченное поколение»: писатель на пересе- чении традиций и культур: Сб. научн. тр. ИНИОН РАН. – М., 2005. 4. Красавченко Т. Н. Газданов и масонство // Возвращение Гайто Газданова: Материалы научн. конф., посв. 95-летию со дня рожд. – М., 2000. 5. Мартынов A. B. Газданов и Камю // Возвращение Гайто Газданова: Мате- риалы научн. конф., посв. 95-летию со дня рожд. – М., 2000. 6. Матвеева Ю. Экзистенциальное начало в творчестве Гайто Газданова. – Эл. ресурс: http://www.darial-online.ru/2001_2/matveev.shtml 7. Сухих И. Клэр, Машенька, ностальгия // Звезда. 2003. – № 4. 8. Тотров Р. Между нищетой и солнцем // Газданов Г. Вечер у Клэр: Романы. – Владикавказ, 1990. Русская литература. Исследования ––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––– 184 9. Шульман М. Ю. Газданов и Набоков // Возвращение Гайто Газданова: Ма- териалы конф., посв. 95-летию со дня рожд. – М., 2000. Анотація Шмирова Валерія Геннадіївна. Принципи побудови художнього світу в ро- мані Гайто Газданова «Вечір у Клер» (1930). В статті здійснено аналіз роману Гайто Газданова «Вечір у Клер», знайдено основні принципи побудови художнього світу твору, надано їх інтерпретацію з точки зору екзистенціального світогляду письменника. Ключові слова: Газданов, молодші емігранти, екзистенціалізм, художній світ. Summary Shmyrova Valeria Gennadievna. Laws of the Art World Creation in the Novel “An Evening at Clare” by Gaito Gazdanov (1930). The article contains an analysis of the novel “An Evening at Clare” by Gaito Gaz- danov. The main laws of the art world creation are retraced; their interpretation from the point of view of Gazdanov’z existential vision is given. Key words: Gazdanov, younger emigrants, existentialism, art world. Статья поступила в редакцию 2.10.2013. УДК 821.161.1-1 Бродский Н. П. ДИДЕНКО (Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко) E-mail: nelechka_shilova@mail.ru ЯЛТИНСКАЯ МИФОПОЭТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ В ТВОРЧЕСТВЕ ИОСИФА БРОДСКОГО Аннотация Диненко Н. П. Ялтинская мифопоэтическая традиция в творчестве Иосифа Бродского Статья посвящена изучению ялтинского городского текста в поэзии Иосифа Бродского. Рассматривается его интерпретация городского мифа, а также её связь с ялтинской мифопоэтической традицией первой трети XX века. Ключевые слова: городской текст, крымский текст, ялтинский текст.

Принципы построения художественного мира в романе Гайто Газданова "Вечер у Клэр"

Institution

Ähnliche Einträge