Обозначение симптомов гнева и радости в крымскотатарском языке
В статье анализируются симптоматические выражения, описывающие эмоции гнева и радости в крымскотатарском языке.
Збережено в:
| Дата: | 2007 |
|---|---|
| Автор: | |
| Формат: | Стаття |
| Мова: | Russian |
| Опубліковано: |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України
2007
|
| Назва видання: | Культура народов Причерноморья |
| Теми: | |
| Онлайн доступ: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/107128 |
| Теги: |
Додати тег
Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Цитувати: | Обозначение симптомов гнева и радости в крымскотатарском языке / Ш.Б. Абдурашитова // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 111. — С. 72-74. — Бібліогр.: 14 назв. — рос. |
Репозитарії
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-107128 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-1071282016-10-14T03:02:44Z Обозначение симптомов гнева и радости в крымскотатарском языке Абдурашитова, Ш.Б. Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ В статье анализируются симптоматические выражения, описывающие эмоции гнева и радости в крымскотатарском языке. У статті аналізуються кримськотатарські симптоматичні висловлення, пов'язані з емоціями гніву та радості. Crimean Tatar symptomatic expressions describing emotions of anger and gladness are analyzed in the article. 2007 Article Обозначение симптомов гнева и радости в крымскотатарском языке / Ш.Б. Абдурашитова // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 111. — С. 72-74. — Бібліогр.: 14 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/107128 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ |
| spellingShingle |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Абдурашитова, Ш.Б. Обозначение симптомов гнева и радости в крымскотатарском языке Культура народов Причерноморья |
| description |
В статье анализируются симптоматические выражения, описывающие эмоции гнева и радости в крымскотатарском языке. |
| format |
Article |
| author |
Абдурашитова, Ш.Б. |
| author_facet |
Абдурашитова, Ш.Б. |
| author_sort |
Абдурашитова, Ш.Б. |
| title |
Обозначение симптомов гнева и радости в крымскотатарском языке |
| title_short |
Обозначение симптомов гнева и радости в крымскотатарском языке |
| title_full |
Обозначение симптомов гнева и радости в крымскотатарском языке |
| title_fullStr |
Обозначение симптомов гнева и радости в крымскотатарском языке |
| title_full_unstemmed |
Обозначение симптомов гнева и радости в крымскотатарском языке |
| title_sort |
обозначение симптомов гнева и радости в крымскотатарском языке |
| publisher |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| publishDate |
2007 |
| topic_facet |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/107128 |
| citation_txt |
Обозначение симптомов гнева и радости в крымскотатарском языке / Ш.Б. Абдурашитова // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 111. — С. 72-74. — Бібліогр.: 14 назв. — рос. |
| series |
Культура народов Причерноморья |
| work_keys_str_mv |
AT abdurašitovašb oboznačeniesimptomovgnevairadostivkrymskotatarskomâzyke |
| first_indexed |
2025-07-07T19:32:03Z |
| last_indexed |
2025-07-07T19:32:03Z |
| _version_ |
1837017830663389184 |
| fulltext |
Абдурашитова Ш.Б.
ОБОЗНАЧЕНИЕ СИМПТОМОВ ГНЕВА И РАДОСТИ В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ
72
Абдурашитова Ш.Б.
ОБОЗНАЧЕНИЕ СИМПТОМОВ ГНЕВА И РАДОСТИ
В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ
Эмоции являются одним из признаков человечности. По мнению известного психолога К.Э. Изарда, не
обладая эмоциями, то есть, не умея испытывать радость и печаль, гнев и вину, мы не были бы в полной ме-
ре людьми [1, с.22]. Лингвисты сравнительно недавно обратились к детальному исследованию выражения и
описания эмоций в языке. По мнению ученых, языковая фиксация симптоматических реакций и физических
состояний, ассоциируемых с какой-либо эмоцией, является основой, на которой в картине мира формиру-
ются представления о значимых характеристиках этой эмоции. То есть описания выражения эмоций ото-
бражают информацию о стереотипах эмоций в определенной культуре.
Целью данной работы является выявление в крымскотатарском языке языковых выражений, обозна-
чающих симптомы таких человеческих эмоций, как гнев и радость. Подобное исследование позволит опре-
делить семантические признаки концептов «ачув» (гнев) и «къуванч» (радость) в крымскотатарском языке.
Актуальность работы определяется необходимостью изучения гнева и радости для выявления универсаль-
ного и специфичного в способах их концептуализации и функционирования, что, в свою очередь, позволит
глубже изучить систему мышления носителей крымскотатарского языка. Новизна работы состоит в том,
что симптоматические выражения, обозначающие гнев и радость, прежде не анализировались на материале
крымскотатарского языка.
В ходе исследования мы выделили языковые выражения, описывающие:
а) реальные физические изменения в организме;
б) «нереальные» изменения в организме, то есть симптомы представляющие собой образные или мета-
форические описания исследуемых эмоций.
Гнев, являясь одной из важнейших эмоций, имеет широкий спектр симптомов. Известный психолог
Изард К.Э. отмечает, что «мимическое выражение гнева включает в себя весьма характерные сокращения
лобных мышц и движения бровей» [1, с.250]. В крымскотатарском языке данные симптомы так же обозна-
чены: Окъудыкъча, чырайы сытылды, къашлары тююмлешти, ягъып ташаджакъ къуббе кокдай, бети
морарды [8, с.300]. «Во время чтения выражение его лица исказилось, брови нахмурились, и лицо стало
фиолетовым, словно небо перед грозой».
Анализ языкового материала выявил, что одним из ярких симптомов проявления гнева является изме-
нение цвета лица у человека: Даа деми кульмектен ичеклери узюлеяткъан Ибраим байнынъ чырайы да ачу-
вындан чукъурдаки Бенсеит акъайнынъки киби ап-акъ олды [8, с.203]. «Лицо у только что хохотавшего Иб-
раим бая от злости стало таким же белым, как у Бенсеита, оказавшегося в яме». - Ишинъ олмасын, къарыш-
ма! – деди ачувындан къызарып-бозаргъан ве бу хаберден эли-аягъы къалтырагъан Джелял мырза еринден
котерилип [8, с.366]. «Не твое дело, не вмешивайся! – сказал покрасневший от злости, дрожащий от этой
новости всем телом Джелял мырза, вскочив со своего места». Ювурмакътан талагъы къаткъан ве эп бир
балаларнынъ пешинден етишмейджегини анълагъан Барат, ачувындан ком-кок кесилип, кери бурылды ве
паравоздай пышнап, идареге догъру адымлады [9, с.46]. «Барат, запыхавшийся от бега, осознал, что уже не
догонит детей, посинев от злости, развернулся и, дыша словно паровоз, направился к конторе».
Симптомом гнева является также покраснение и изменение формы глаз: Козьлери къызаргъан, череси
топракъ кесильген Эмин анасына ачувнен тикленип бакъты, озюни тутмагъа тырышкъан алда:
— Ана, бойле шейни бираз тюшюнип айтырлар... [12, с.102]. «Эмин, с покрасневшими глазами, с лицом
землистого цвета, со злостью пристально взглянул на мать и, сдерживая себя, сказал: - Мама, прежде чем
сказать такое, следовало бы подумать». Томбул янакълары ачувындан бир ань ичинде ком-кок кесильдилер,
афакъанлы козьлери бираз даа керилип, къан баскъандай къызардылар [9, с.25]. «От злости его щеки поси-
нели в одно мгновение, злые глаза, расширившись, покраснели, словно их залило кровью».
К реальным симптомам гнева также отнесены следующие языковые выражения, являющиеся основой
соответствующих семантических признаков концепта «ачув»: а) дрожь тела: Ачувындан дыр-дыр
къалтырады [8, с.325]. «От злости его затрясло». Ниярнынъ ачувындан эли-аягъы къалтырады [12, с.123].
«У Нияры от злости тряслись руки-ноги». Арам пич, бу мерафет сенинъ ишинъдир, - деди о ве
афакъанындан дыр-дыр къалтырап, Алимнинъ устюне атылды [8, с.203]. «Безродный, это твоя проделка» -
сказал он и, дрожа от злости, кинулся на Алима»; б) затрудненное дыхание: - Сен… сен… - къычырды
усталар башы, лякин бутюн барлыгъыны къаплап алгъан афакъанындан нефеси тыйылып, озюдай
уфачыкъ шамарыны саллай-саллай Алимге къаршы адымлады [8, с.203]. «– Ты…Ты… – закричал старший
мастер, однако из-за гнева, охватившего все его существо, перехватило дыхание и, размахивая маленькой
ладошкой, он двинулся в сторону Алима»; в) нарушение речи: Эеджанлы Саранынъ чылгъынлыкънен
янъгъырагъан кесен-кес давушындан урккен Бабаджаннынъ тили тутулды, богъазына тирельген
ачувындан айтмагъа сёз тапалмады [8, с.243]. «У Бабаджана, вздрогнувшего от звонкого, решительного
голоса взволнованной Сары, отнялся язык, от гнева, сжавшего горло он не нашелся что сказать».
В крымскотатарском языке имеется описание таких метафорических симптомов гнева, как «потеря
контроля над рассудком»: Яныкъсырап, шашмалап къалгъан Мемиш агъа ачувындан къутургъан бир алгъа
келип, аля даа азбар ичинде чапкъаламакъта, тыныш алмадан къаралты халкъы устюне окюрмекте,
сёгюнмекте эди [8, с.175]. «Мемиш ага, не выспавшийся, обезумевший от охватившего его гнева, всё ещё
бегал по двору, беспрестанно кричал на окружающих». Бу ал къадыны иддетлендирди, о, озюни унутып,
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
73
эйиликке кемлик косьтерген, «чингене торбасындан тюшкен» Ресуль эфендини догърудан-догъру сокъакъ
сёгюшинен сёгди [8, с.15]. «Эта ситуация разгневала кадия, он, выйдя из себя, обругал неблагодарного
безродного Ресуль эфенди грубыми словами». Согласно языковому материалу гнев характеризуется
«взрывоопасностью»: «Генерал», адынен айткъанда, Саранынъ агъасы Юсуф, ачувындан патламакъ де-
реджесине кельген эди [8, с.216]. «Брат Сары Юсуф, прозванный «генералом», чуть не взорвался от гнева».
Козьлюкли ачувындан патлаязды [11, с.63]. «Очкарик чуть ли не взорвался от злости». Айдавджы ачувын-
дан патлайязды, къаршысындаки, йипек халатлы ханымны яхшы этип сёгмек истеди, лякин Сание аптени
ынджытмакътан сакъынды, онынъ хатири ичюн сусмагъа меджбур олды [12, с.55]. «Водитель, чуть не
взорвавшийся от злости, хотел было обругать женщину в шелковом халате, но, опасаясь обидеть Сание ап-
те, был вынужден замолчать».
Изард К.Э. в своем труде отмечает, что на сегодняшний день изучены лишь некоторые из физиологиче-
ских изменений, сопровождающих эмоцию радости. Ученым в ходе лабораторных экспериментов было об-
наружено, что радостное переживание вызывает повышение частоты сердечных сокращений [1, с.152-153].
Данное проявление эмоций отражается и в крымскотатарских симптоматических выражениях: Эеджандан,
къуванчтан юреги чапаланды [11, с.13]. «Сердце забилось от волнения и радости».
Анализ языкового материала выявил, что одним из ярких симптомов проявления радости в крымскота-
тарском языке является смех и хохот: Къакъач къувангъанындан, шах-шах этип кульди [11, с.76]. «Сухарь»
расхохотался от радости». О къуванчлы сеснен шакъылдап кульди, меним омузыма элини къойды [12, с.235].
«Он радостно расхохотался и положил руку мне на плечо». Къарт, бала киби, къуванып кулюмсиреди [11,
с.120]. «Старик, словно ребенок, радостно улыбнулся». Заметим, что смех чаще является «индикатором»
радости, чем улыбка.
Одним из симптомов радости является двигательная активность: О ишни битирип мердивенден юкъары
котерильгенде, участка башы къувангъанындан оны къучакълап, опип башлады [11, с. 194]. «Когда он за-
кончил работу и поднимался вверх по лестнице, начальник от радости стал его обнимать и целовать». О
къувангъанындан, Алимени къучакълады, опьти [11, с.123]. «От радости он обнял и поцеловал Алиме».
Мы выделили также такой симптом, как «невозможность речепорождения»: Олар къуванч делялети ве
шадлыкъ ичинде олгъанларындан, сес-солукъ чыкъармакъ меджалында дегиль эдилер [8 с.220]. «Они пре-
бывали в радости и веселье, поэтому были не в силах произнести и звука». Сеит-Джелиль эфенди къуван-
чындан губернаторгъа тешеккюр биле айталмады [8, с.167]. «Сеит-Джелиль эфенди от радости даже не
смог произнести слова благодарности губернатору».
Показателем радости могут быть слезы: Нияр севингенинден анасынынъ бойнундан къучакълады, къу-
ванчындан агълап йиберди [12, с.180]. «Нияр обняла свою маму и заплакала от радости». Катирна къарта-
най мени корип, пек къуванды, агълады [11, с.70]. «Бабушка Катерина, увидев меня, расплакалась от радо-
сти».
Изменения цвета лица не является характерным симптомом радости в крымскотатарском языке. Хоть и
имеют место частные случаи. Например: Эмине къулакъларынадже къызарды. Лякин бу ялынъыз утанув
дегиль де, эм эеджан, эм къуванч алямети эди [12, с.114]. «Эмине покраснела до ушей. Но это было при-
знаком не только смущения, это и волнения и радости».
К метафорическим симптомам радости мы отнесли выражения, описывающие «освещенность», «блеск»
лица и глаз: Юзюнде севинч, шадлыкъ аляметлери парылдай, яна эди [12, с.171]. «Его лицо выражало ра-
дость и веселье» [дословно: На лице сверкали, горели признаки радости, веселья]. Адиленинъ козьлерине
бакъып, олар насыл бир къуванчнен янгъанларыны корьмек истей [13, с.123]. «Он хотел увидеть, какой ра-
достью загорятся глаза Адиле». Козьлеринде бахт ве къуванч учкъунлары учтылар [13, с.124]. «В глазах
отражались искорки счастья и радости». Козьлери къуванчнен парылдадылар [12, с.148]. «Глаза светились
радостью». Джеваирни корьгенде, череси бирден къуванч иле йылтырай, юрегинде не олса, эписини ай-
таджакъ, тёкеджек инсан киби джоша, сонъра махзунлана эди [11, с.18]. «Когда он видел Джеваир, лицо
его сразу освещалось радостью, он порывался сказать все, что было на сердце, но потом впадал в печаль».
Наблюдается такой метафорический симптом у человека, испытывающего радость, как «взлет»: «Ба-
шынъ кокке тиймек.» [3, с.142]. – досл. «головой дотронуться неба». В крымскотатарской художественной
прозе используется языковая конструкция «быть на седьмом небе»: Гульчехре къуванчындан еди къат кок-
нинъ тёпесинде эди [10, с.132]. «Гульчехре была на седьмом небе от радости». Мен къуванчымдан еди къат
кокнинъ тёпесинде эдим [8, с.349]. «Я от радости был на седьмом небе». Так как понятие о седьмом небе
заложено в сознании мусульман, каковыми являются и крымские татары («Аллах – тот, кто сотворил семь
небес и земли столько же» Сура 65, Развод 12 (12) [2, с.462]), в крымскотатарском языке встречается устой-
чивое словосочетание «еди къат» (семь слоев) [4, с.140]. Однако словосочетание «быть на седьмом небе»
не характерно для крымскотатарского этнического сознания» и, по-видимому, является калькой с русского
языка.
К метафорическим симптомам радости можно отнести и «потерю контроля над рассудком»: Шамрат
къуванчындан акъылыны чылдыргъандай олды [10, с.17]. Шамрат словно обезумел от радости. Яхшы, чокъ
яхшы! – деди севинчинден делиреязгъан Пестель ве челик тумбадан бир десте акъча чыкъарып, мырзагъа
узатты: - Магъарыч! [8, с.404]. «Хорошо, очень хорошо! – сказал, обезумевший от радости Пестель, и,
достав из стальной тумбы деньги, протянул мурзе: Магарыч!»
Исследование крымскотатарских выражений, описывающих проявление гнева и радости, выявляет
разнообразную симптоматику их выражения в крымскотатарском языке. Данное исследование позволяет
означить такие наиболее распространенные семантические признаки эмоционального концепта «ачув», как
«изменение цвета лица», «дрожание», отнесенные к реальным физическим симптомам; и метафорический
Абдурашитова Ш.Б.
ОБОЗНАЧЕНИЕ СИМПТОМОВ ГНЕВА И РАДОСТИ В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ
74
симптом «потеря самоконтроля». Также выделяются следующие семантические признаки концепта
«къуванч»: реальный симптом - «смех», метафорические симптомы - «блеск глаз» и «потеря
самоконтроля».
Источники и литература
1. Изард К.Э. Психология эмоций. – СПб.: Питер, 2006. – 464 с.
2. Коран в переводе И.Ю. Крачковского. – М., 1990. – 727 с.
3. Куркчи У. Сёз бирикмелери // Йылдыз. – 1987. – № 3. – С. 140–143.
4. Куркчи У. Сёз бирикмелери // Йылдыз. – 1988. - № 1. – С. 137–141.
5. Рудерман М.В. О симптоматических выражениях, обозначающих гнев // Проблемы семантического
анализа лексики: Тезисы докладов международной конференции. Пятые Шмелевские чтения, 23–25
февраля 2002 г. – М.: Русские словари: 2002. – 119 с.
6. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. – Воронеж: Изд-во
Воронежского университета, 1987. – 192 с.
7. Эмирова А.М. Русско-крымскотатарский учебный фразеологический словарь. – Симферополь: ДОЛЯ,
2004. – 175 с.
8. Художественная литература:
9. Болат Ю. Алим: Роман. – Ташкент: Эдебият ве санъат нешрияты, 1980. – 424 с.
10. Болат Ю. Анифе: Роман. – Ташкент: Гъафур Гъулям адына бедиий эдебият нешрияты, 1969. – 320 с.
11. Болат Ю. Садакъат: Роман. – Ташкент: Гъафур Гъулям адына бедиий эдебият нешрияты, 1979. – 328 с.
12. Эдемова У. Айдын геджеде: Роман. – Акъмесджит: Таврия, 2005. – 340 с.
13. Эдемова У. Баш язысы: Повесть ве икяелер. – Ташкент: Эдебият ве санъат нешрияты, 1981. – 240 с.
14. Эмин С. Сенинъ йылдызынъ: Роман. Акъмесджит: Таврия, 1994. – 239 с.
Беляева О.В.
РОМАН Дж. Фаулза «Волхв»: ЧЕРТЫ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО
И ЛИТЕРАТУРНОГО ЭКСПЕРИМЕНТА
Роман Дж. Фаулза «Волхв» (1966 г.) остается до сих пор одним из самых загадочных произведений ми-
ровой литературы. В последние десятилетия учеными нередко поднимается проблема жанровых особенно-
стей романа вообще, его разновидностей, изменчивости и пластичности. Для современной эпохи характе-
рен психологизм, философский подход, понимание не результата, а процесса происходящего, не что будет
в конце, а почему именно так. Эти черты определяют развитие некоторых жанровых особенностей романа и
его форм.
В XIX веке (особенно в первой его половине) в разных модификациях романного жанра, и в их слож-
ных соотношениях в структуре жанра в целом доминировала ориентация на воспроизведение реальности,
истинности событий. Общая тенденция романного дискурса ХХ века, героем которого становится «человек
играющий», ориентирована на знаковую игровую экспериментальную природу романа. Сегодня человек
плывет по течению, не разбирая и не видя, что есть его жизнь, его предназначение, кто он.
Д. Фаулз в своих произведениях поднимает вопрос о самости личности, о ее истинных импульсах, ко-
торые в современном мире личность не в состоянии понять сама без помощи какого-нибудь «мудреца» -
психоаналитика, поэтому проблема ценностей человека, смысла и цели его жизни являются актуальными и
сегодня. Цель данной статьи состоит в раскрытии жанровых особенностей романа Д. Фаулза «Волхв» в ас-
пекте эксперимента и связи с образами и символами теории К. Юнга.
Роман «Волхв» дает материал для различных философских интерпретаций и литературных параллелей.
В этом романе выделяют разнообразные аллюзивные слои, многочисленные параллели с классиками анг-
лийской и французской литературы, философские труды экзистенциалистов, а также психологические ис-
следования К. Юнга и З. Фрейда. Именно связь романа с исследованиями К. Юнга представляет большой
интерес в раскрытии эксперимента.
Термин «экспериментальный роман» ввел Э. Золя. По его мнению, это «произведение нового искусст-
ва, пользующегося в процессе художественного создания не только наблюдением, но и экспериментом, ко-
торый представляет целесообразное изменение реальных условий наблюдения явлений» [5]. «Художник»
представляет наблюдателя, который излагает факты, устанавливает исходную точку и определяет почву, а
затем репрезентирует экспериментатора, который устраивает опыт, т.е. заставляет героев действовать, что-
бы показать им их поступки.
В романе «Волхв» сюжет построен именно по этому принципу. Герой романа Николас Эрфэ попадает в
незнакомый, но пленяющий его мир. С ним происходят странные, но интригующие его события. Хозяин
виллы, где происходит действие, Морис Кончис, является тем самым режиссером, который устанавливает
правила игры и провоцирует некоторые ситуации, где Николас должен сделать свой выбор.
Дж. Фаулз описывает эксперимент, который проводится над Николасом и заключается в психологиче-
ской трансформации личности: осознание себя, своего «Я» без ложных социальных установок и заблужде-
ний. Вся сюжетная ткань романа пронизана экспериментом, который можно разделить на два уровня: од-
ним из уровней является игра, так называемое реалити-шоу. Это своеобразный спектакль, но не костюми-
рованное представление, а игра в реальную жизнь.
Игра происходит на протяжении всего эксперимента, все играют свои вымышленные роли, но сам объ-
|