Афганские встречи и беседы

Афганские встречи и беседы

Ушел из жизни член редакционного Совета журнала "Культура народов Причерноморья", талантливый педагог и ученый, доктор исторических наук, профессор, заслуженный работник образования Автономной Республики Крым – Михаил Филантьевич Слинкин. К сожалению, в последние годы все реже встречае...

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:
Bibliographische Detailangaben
Datum:2007
1. Verfasser: Слинкин, М.Ф.
Format: Artikel
Sprache:Russian
Veröffentlicht: Кримський науковий центр НАН України і МОН України 2007
Schriftenreihe:Культура народов Причерноморья
Online Zugang:http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/108017
Tags: Tag hinzufügen
Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:Афганские встречи и беседы / М.Ф. Слинкин // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 113. — С. 7-60. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
id irk-123456789-108017
record_format dspace
spelling irk-123456789-1080172016-10-29T03:02:58Z Афганские встречи и беседы Слинкин, М.Ф. Ушел из жизни член редакционного Совета журнала "Культура народов Причерноморья", талантливый педагог и ученый, доктор исторических наук, профессор, заслуженный работник образования Автономной Республики Крым – Михаил Филантьевич Слинкин. К сожалению, в последние годы все реже встречаешь людей, для которых понятия чести, совести и беззаветного служения Родине являются незыблемой нормой жизни. Такими качествами до последних дней своей жизни обладал Михаил Филантьевич. Для многих из нас он был Учителем. Пішов з життя член редакційної Ради журналу "Культура народів Причорномор'я", талановитий педагог і учений, доктор історичних наук, професор, заслужений працівник освіти Автономної Республіки Крим – Михайло Філантьєвич Слінкин. На жаль, останніми роками все рідше зустрічаєш людей, для яких поняття честі, совісті і беззавітного служіння Батьківщині є непорушною нормою життя. Такими якостями до останніх днів свого життя володів Михайло Філантьєвич. Для багатьох з нас він був Вчителем. 2007 Article Афганские встречи и беседы / М.Ф. Слинкин // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 113. — С. 7-60. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/108017 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України
institution Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection DSpace DC
language Russian
description Ушел из жизни член редакционного Совета журнала "Культура народов Причерноморья", талантливый педагог и ученый, доктор исторических наук, профессор, заслуженный работник образования Автономной Республики Крым – Михаил Филантьевич Слинкин. К сожалению, в последние годы все реже встречаешь людей, для которых понятия чести, совести и беззаветного служения Родине являются незыблемой нормой жизни. Такими качествами до последних дней своей жизни обладал Михаил Филантьевич. Для многих из нас он был Учителем.
format Article
author Слинкин, М.Ф.
spellingShingle Слинкин, М.Ф.
Афганские встречи и беседы
Культура народов Причерноморья
author_facet Слинкин, М.Ф.
author_sort Слинкин, М.Ф.
title Афганские встречи и беседы
title_short Афганские встречи и беседы
title_full Афганские встречи и беседы
title_fullStr Афганские встречи и беседы
title_full_unstemmed Афганские встречи и беседы
title_sort афганские встречи и беседы
publisher Кримський науковий центр НАН України і МОН України
publishDate 2007
url http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/108017
citation_txt Афганские встречи и беседы / М.Ф. Слинкин // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 113. — С. 7-60. — рос.
series Культура народов Причерноморья
work_keys_str_mv AT slinkinmf afganskievstrečiibesedy
first_indexed 2025-07-07T20:50:14Z
last_indexed 2025-07-07T20:50:14Z
_version_ 1837022751092637696
fulltext БАБРАК КАРМАЛЬ 7 М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 1 БАБРАК КАРМАЛЬ Бабрак Кармаль родился 6 января 1929 г. в Камари (близ Кабула). Он был вторым ребен- ком из пяти детей (четыре сына и одна дочь) в семье генерал-полковника Мухаммада Хус- сейн-хана, пуштуна из гильзайского племени моллахейль. M.Хуссейн-хан занимал высокие армейские посты при королевском режиме, в том числе командовал дивизией и корпусом, и являлся генерал-губернатором провинции Пактия. Мать Бабрака, таджичка по национально- сти, умерла, когда он был маленьким. Воспитывался второй женой отца (она приходилась се- строй его первой жене). От этого брака у М.Хуссейн-хана было еще двое детей. Представля- ется вполне естественным, что в семье, где хозяйкой дома была таджичка, больше говорили на дари, чем на пушту. В связи с частыми переездами отца Бабрак длительное время прожи- вал в смешанной таджико-пуштунской семье врача Кирамуддина Какара (впоследствии лич- ного хирурга короля). Будучи заключенным королевской тюрьмы (1952-1956 гг.), Бабрак выбрал себе прозвище (фамилию) «Кармаль» (в переводе с пушту – «друг труда»). Не могут не вызывать в связи с этим по меньшей мере улыбку суждения иного рода, встречающиеся в трудах некоторых за- падных авторов (А.Арнольд, Г.С.Бредшер и др.), которые в воинственном антикоммунисти- ческом азарте пытались непременно найти даже в имени этого политического деятеля при- знаки его принадлежности к «красным». Так, по их мнению, «Кармаль» - это-де аббревиату- ра от слов «Карл Маркс, Ленин» или же фонетическое переложение на языке дари слова «Кремль». Все это не соответствует истине и есть не что иное, как вариант известного сказа про «развесистые сучья столетней клюквы». Среднее образование он получил в престижном столичном лицее «Неджат» (позже он стал называться «Амани») где обучение велось на немецком языке и преподавали немецкие учителя. Атмосфера лицея, основанного в 20-х годах ХХв. монархом-реформатором Аманул- лой-ханом, была традиционно пропитана духом вольнодумства и радикализма, идеями мо- дернизации застойного афганского общества и государственного строя в соответствии с вея- ниями времени. Уже на школьной скамье Бабрак знакомится с либеральными идеями и взглядами и проявляет черты признанного молодежного лидера. Окончание им лицея в 1948 году совпало с расширением в стране демократического движения. Бабрак оказался в его ря- дах. С момента создания в апреле 1950 года Союза студентов Кабульского университета он становится одним из активных его членов, хотя в это время он еще не был студентом универ- ситета. В 1950 году он пытается поступить на юридический факультет данного столичного вуза. Однако ему отказывают в этом из-за участия в молодежном демократическом движении и прежде всего как одному из основателей и руководителей Союза студентов. На следующий год он все же добивается зачисления в студенты юридического факультета. Уже в эти годы ярко проявились его выдающиеся ораторские способности. Он принимает активное участие в студенческих митингах, собраниях и дискуссиях, тесно сотрудничает с оппозиционной груп- пировкой и газетой «Ватан» («Родина»), которыми руководил известный афганский историк и общественный деятель М.Г.М.Губар. В 1952 году в ходе расправ над оппозиционерами-интеллектуалами, требовавшими демо- кратизации общественно-политической жизни страны, Бабрак был арестован и приговорен к четырем годам тюремного заключения. В тюремных застенках он познакомился с известным в столице представителем бунтарской, антимонархической интеллигенции, бывшим офице- ром полиции Мир Акбаром Хайбаром. Беседы с ним явились важным звеном на пути пости- жения Б.Кармалем марксистского учения. С выходом из тюрьмы под залог в 1956 году он не- которое время работал переводчиком английского и немецкого языков. В следующем году в соответствии с законом о всеобщей воинской повинности был призван на действительную военную службу. После ее окончания в 1959 году продолжил учебу в Кабульском универси- 1 Продолжение. См. в №№ 82, 85 и 98 настоящего журнала. М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 8 тете. В 1960 году он успешно завершил университетское образование и получил диплом юри- ста. В I960-I964 годах работал сначала в бюро переводов министерства просвещения, а затем - в министерстве планирования. В указанные годы окончательно формируются его левые взгляды. По некоторым данным, уже в I960 году он вместе с М.А.Хайбаром организовали первый подпольный марксистский кружок, в который входили демократически настроенные представители столичной интеллигенции, в основном из числа разночинной молодежи. С момента принятия конституции 1964 года и декларирования в ней права афганских граждан на создание политических партий и организаций начинается период бурной общест- венно-политической деятельности Б.Кармаля. Вместе с Н.М.Тараки и некоторыми другими лицами он явился одним из создателей Народно-демократической партии Афганистана. На ее I Учредительном съезде, состоявшемся 1 января 1965 года, он избирается заместителем сек- ретаря ЦК партии. Ему было поручено съездом возглавить комиссию по разработке програм- мы и устава НДПА. В следующем году подготовленная под его руководством программа партии была принята на пленуме ЦК и опубликована в первом (сдвоенном) номере газеты «Хальк». Весной I967 года состоялось утверждение устава НДПА. Б.Кармаль опубликовал в газете «Хальк» ряд статей, в которых обосновал необходимость создания в Афганистане ле- гальной политической организации и раскрыл цели и задачи леводемократического движе- ния. С мая 1967 года, после раскола НДПА на две группировки, Б.Кармаль возглавил органи- зацию, назвавшую себя «Народно-демократической партией Афганистана (партией трудя- щихся Афганистана)». Впоследствии его организация стала больше известна под названием «Парчам». В 1965 и 1969 годах Б.Кармаль дважды избирался от г. Кабула депутатом нижней палаты парламента - Вулуси джирги. Его страстные выступления с парламентской трибуны по во- просам внутренней и внешней политики страны снискали ему широкую известность в афган- ском обществе - симпатии и уважение одних, ненависть и злобу - других. Его популярность среди прогрессивной афганской общественности еще больше возросла с началом издания га- зеты «Парча» («Знамя»), которая почти в каждом номере помещала его политически острые, общественно значимые статьи и заметки. В годы «демократического эксперимента» (1963-I973 гг.), проводившегося сверху монар- хическим режимом, группировка Парчам во глазе с Б.Кармалем сумела в условиях строжай- шей конспирации создать среди армейского офицерства довольно разветвленную, прежде всего в столичном гарнизоне, подпольную организацию. Именно она, отдав поддержку М.Дауду, обеспечила почти бескровный государственный переворот 1973 года и провозгла- шение в стране республиканского строя. Б.Кармаль не занял никаких постов в администрации М.Дауда. Однако по просьбе последнего принял активное участие в разработке программных документов республиканского правительства и подборе кандидатов на ответственные госу- дарственные посты в центре и на местах из числа, главным образом, лиц, придерживавшихся левых взглядов. Такой «союз» Дауда с Кармалем, как и следовало ожидать, уже в конце 1973 года был расторгнут. За Б.Кармалем была установлена негласная слежка, а с марта 1974 года его сторонники стали изгоняться с государственной службы. Летом 1977 года, когда обе фракции НДПА - Хальк и Парчам - оказались перед угрозой физической расправы, состоялась их объединительная конференция. На ней Б.Кармаль был избран одним из трех секретарей ЦК партии. В условиях подполья, по его собственному при- знанию, он выступал против использования насилия в борьбе с даудовским режимом, на чем настаивали халькисты. Ночью 26 апреля 1978 года Б.Кармаль вместе с другими руководителями НДПА был аре- стован даудовской полицией, но спустя 40 часов освобожден восставшими офицерами. Ко- гда успех восстания стал очевидным, он, вопреки требованиям халькистских лидеров - Тара- ки и Амина, настаивал на сохранении жизни М.Дауду и членам его семьи. После прихода к власти НДПА Б.Кармаль вошел в высшие государственные органы стра- ны, заняв посты заместителя председателя Революционного совета ДРА и заместителя пре- мьер-министра. Через два месяца (5 июля 1978 г.) в связи с обострившимися халько- парчамистскими противоречиями был выведен из состава правительства и назначен послом в БАБРАК КАРМАЛЬ 9 Чехословакию. Но уже в августе был смещен с этого поста. 27 ноября по решению пленума ЦК НДПА он вместе с Нур Ахмад Нуром, С.А.Кештмандом, А.Ратебзад, М.Барьялаем, Абдул Вакилем, Наджибом, А.Кадыром и М.Рафи были исключены из рядов партии по обвинению «в активном участии в преступном контрреволюционном, антигосударственном и антипар- тийном заговоре». До декабря 1979 года находился в Чехословакии на положении политиче- ского эмигранта. Все это время он собирал вокруг себя антиаминовские силы, особенно те, которые находились внутри страны, и готовил их к выступлению. В начале второй декады декабря 1979 года Б.Кармаль тайно был доставлен сотрудниками КГБ СССР на афганский военный аэродром Баграм, однако уже 14 декабря, по неизвестным пока причинам, его срочно вывезли самолетом обратно в Ташкент. Ночью 23 декабря Кар- маль снова был привезен в Баграм, где в капонирах, вырытых на краю аэродрома, окружен- ный бдительной охраной из небезызвестной группы «Альфа», вместе с рядом своих ближай- ших соратников находился до вечера 27 декабря. Здесь же состоялось заседание еще не из- вестного миру нового состава политбюро ЦК НДПА (правда, в узком составе) по обсужде- нию плана предстоящих действий. Рано утром 28 декабря, когда Х.Амин был уже мертв и путь к власти силами советских спецслужб был расчищен, ведомая советскими экипажами колонна танков и бронетранспортеров, в одном из которых ехал Б.Кармаль, доставила его в Кабул, в гарнизон одной из воинских частей афганской армии. С указанного времени и до начала мая 1986 года он являлся генеральным секретарем ЦК НДПА и председателем Революционного совета ДРА (до июня 1981 года был одновременно и главой правительства - премьер-министром). На его плечи, если иметь в виду бушевавшую в Афганистане гражданскую войну и расширявшееся день ото дня внешнее вмешательство во внутриафганские дела, легла огромная ответственность за судьбы страны и народа. К сожа- лению, он, хорошо знавший специфику своей страны и имевший солидный запас авторитета среди широкой афганской общественности, получил крайне ограниченные возможности как вырабатывать собственную, отвечающую реалиям дня политику, так и направлять ход собы- тий в нужное русло. Окруженный сонмищем некомпетентных в афганских делах советских советников, он оказался на положении политического заложника Москвы. Впоследствии он с горечью признал в беседе с одним из советских журналистов: «Я не являлся руководителем суверенного государства. Это было оккупированное государство, где реально правили вы… Я шагу не мог ступить без ваших советников». Однако надо со всей категоричностью отметить, что Б.Кармаль не был безропотным, сле- пым исполнителем воли Кремля. Мне, работавшему в те годы в высших партийных сферах Кабула, не раз приходилось слышать его сетования по поводу непонимания «советскими то- варищами» специфики Афганистана и их открытого диктата. Такое стремление иметь собст- венное мнение, несговорчивость и прецеденты игнорирования им «советов» (читай - прика- зов. - М.С.), ниспосланных Кремлем и исходивших из уст аккредитованных в афганской сто- лице высокопоставленных советских особ, типа грубого по своей натуре, маловоспитанного совпосла Ф.А.Табеева (член ЦК КПСС, до 1979 г. - первый секретарь Татарского обкома КПСС), руководителя оперативной группы Генерального штаба генерала армии В.И.Варенникова, резидентов КГБ в Кабуле и пр., вызывали у последних неприкрытое раз- дражение и неприязнь к Кармалю. Они постарались создать в высших эшелонах советского партийно-государственного руководства негативный образ афганского лидера, как пьяницы, иждивенца, пытающегося-де взвалить решение всех проблем афганского кризиса на совет- скую сторону и отсидеться под прикрытием советских войск, как человека нерешительного по характеру, и более того, на последнем этапе, неспособного-де реализовать выработанную в Москве политику национального примирения. Представляется совершенно не случайным, что и в Москве стали разделять подобную оценку личности Кармаля, как партийного и государственного деятеля. М.С.Горбачев с голо- са своих представителей в Кабуле на заседании Политбюро ЦК КПСС 13 ноября 1986 г. без- апелляционно заявил: «Политика Кармаля проста: сидеть и править, а воевать оставить нам». Если быть правдивым до конца (конечно, Кремль не мог не знать об этом), вот «править»-то страной Кармалю не давали и Москва, и ее многочисленные представительства в различных ведомствах Афганистана и особенно советское посольство в Кабуле. Скажем прямо, крайне негативную роль в судьбе Кармаля, как главы афганского государ- М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 10 ства, сыграл, безусловно, совпосол Табеев. По сути дела, именно он лишил Кармаля любого намека на самостоятельность в подготовке и решении тех или иных вопросов внутренней и внешней политики. Совпосол со свойственной ему надменностью и самоуправством в отно- шениях с Кармалем не стеснялся в выражениях. На еженедельных аппаратных совещаниях в посольстве мне не раз приходилось слышать такого рода тирады Ф.А.Табеева: − Вот вчера я встречался с Кармалем. Мы с ним крепко поддали и я ему сказал «Не сметь!» (далее уточнялся вопрос, по решению которого у Кармаля было свое, иное чем у Табеева, мнение. - М.С.). В Москве, к сожалению, до поры до времени старались не замечать подобное хамство совпосла, считая его незаменимой фигурой, а его стиль руководства и поведение - показате- лем высокой требовательности и проявлением воли по достижению поставленной цели в чрезвычайных обстоятельствах. Кармаль, насколько мне известно, неоднократно пытался освободиться от жесткой опеки и диктата Ф.А.Табеева. В связи с этим мне памятен один разговор с Кармалем. Обмениваясь мнениями по ряду проблем, относящихся к международным связям НДПА, последний выра- зил пожелание сделать регулярными такого рода беседы. При этом он высказал мнение о же- лательности встреч и с другими советскими советниками, чтобы быть в курсе всех решаемых наверху насущных проблем. Естественно, я доложил об этой просьбе Кармаля совпослу. Ре- акция у него на это была весьма бурной: − Советовать Кармалю, что делать, и беседовать с ним буду лично я. А вам и другим совет- никам у него делать нечего! Как это ни прискорбно говорить, однако среди высшего руководства Афганистана гру- бость совпосла упорно связывалась с его личными качествами и прежде всего с его нацио- нальным происхождением. Открыто об этом не заявлялось, но в афганских обращениях в Мо- скву по поводу направления в страну советских советников высокого ранга нередко в иноска- зательной форме добавлялось: «Желательно, чтобы этот советник был из Российской Феде- рации» (читай - славянин. - М.С.). Кроме всего прочего, Б.Кармаль для многих советских ведомств, прежде всего силовых, втянутых в афганскую трагедию, представлялся удобным «козлом отпущения», чтобы спи- сать на него все свои просчеты, огрехи, ошибки и явные провалы. К дискредитации Б.Кармаля, как человека и политического деятеля, приложили свою руку и его оппоненты из крыла Хальк, и недоброжелатели из его собственного окружения. В конце концов судьба Б.Кармаля была окончательно решена в Москве, за его спиной, за спиной руководства НДПА и ДРА. Еще в феврале 1986 г., в дни работы ХХVII съезда КПСС, М.С.Горбачев неприкрыто продемонстрировал свою неприязнь к Кармалю и одновременно покровительство и подчерк- нутую любезность к члену афганской партийной делегации, креатуре КГБ Наджибулле, зара- нее дав этим понять, на кого в Кабуле ставит Кремль. Б.Кармаль, конечно же, не мог не по- чувствовать изменившегося к себе отношения Москвы. Возвратившись в Кабул, Б.Кармаль выступил с большим докладом на 17-м пленуме ЦК НДПА, состоявшемся 27 марта. В докладе им были еще раз изложены принятые ранее основ- ные положения концепции политического урегулирования афганского кризиса, которая чуть позже (но уже без него) была дополнена рядом новых положений и получила название «по- литики национального примирения». С трибуны пленума он, имея в виду вооруженную оппо- зицию, заявил: «Мы готовы пойти на компромиссы ради прекращения кровопролития, памя- туя, что кровь смывается не кровью, а водой». Это его выступление в качестве генерального секретаря ЦК партии стало для него последним. О том, что Москва посчитала далее невозможным иметь дело с Б.Кармалем, в Кабуле бы- ло известно лишь узкому кругу официальных советских лиц. Автор этих строк, работавший в то время политическим советником по международным связям в аппарате ЦК НДПА, узнал о намеченной смене власти в Афганистане 28 марта случайно, при разговоре в здании совпо- сольства со своим старым знакомым, военным и военно-воздушным атташе, полковником В.Т.Сень. При этом известии у меня невольно вырвалось: «Какой же глупец мог такое при- думать?» Василий Тимофеевич молча показал пальцем на второй этаж, где находилась рези- денция представителя КГБ в Кабуле. БАБРАК КАРМАЛЬ 11 В этот же день у меня состоялась встреча с ответственным сотрудником Международного отдела ЦК КПСС Г.А.Поляковым, прибывшим в афганскую столицу с рабочим визитом. Из беседы с ним я понял, что и он, хорошо знающий специфику Афганистана и прекрасно раз- бирающийся в афганских делах, совершенно не поддерживает затеянную смену партийного и государственного руководства этой страны. В связи с тем, что заканчивалась моя четырех- летняя служебная командировка в ДРА и мне предстояло 31 марта 1986 г. возвратиться на родину, я через Г.А.Полякова обратился к заместителю заведующего Международным отде- лом ЦК КПСС, профессору Р.А.Ульяновскому с просьбой принять меня для изложения своей позиции по вопросу о смене афганского руководства. Смещение Б.Кармаля с поста генерального секретаря ЦК НДПА мотивировалось в мос- ковских коридорах власти в основном следующими доводами: он (Б.Кармаль) не справляется с возложенными на него ответственными функциями главы государства и партии; он повинен в параличе власти и создании в стране глубокого кризиса: военного, социально- экономического, политического, морально-психологического и партийного; ему больше не доверяют даже лица из его ближайшего окружения (имелся в виду прежде всего Наджибулла. - М.С.); его психологическое состояние и здоровье серьезно подорваны пьянством, близким к алкоголизму; он стал помехой на пути реализации курса политического урегулирования об- становки внутри и вокруг Афганистана. Трудно сказать, чего больше было в этих обвинениях: полного незнания причин и истоков афганского кризиса или же преднамеренного очернительства и стремления во что бы то ни стало убрать неугодного Б.Кармаля и таким образом снять с себя вину за провал афганской авантюры. Представляется, что, если бы на предварительной стадии обсуждения вопроса о смене афганского лидера участвовали специалисты-профессионалы по Афганистану, то их мнения и оценки во многом были бы иными. Однако, к сожалению, такого рода механизм принятия решений был в принципе чужд высшему советскому руководству (автор не касается здесь морального и международно-правового аспекта принятия подобных решений, если подходить к Афганистану как к суверенному государству). 29 марта у меня состоялась прощальная встреча с Б.Кармалем в его официальной рези- денции «Гольхане». Первоначально беседа велась в присутствии его советской охраны - че- тырех офицеров КГБ и его помощника М.А.Фарзама. Б.Кармаль как всегда выглядел бодрым и энергичным, правда, на сей раз несколько чем-то озабоченным. Когда мы по его предложе- нию перешли в его кабинет и остались вдвоем, он сообщил, что завтра за ним из Москвы прилетает специальный самолет. Не скрывая своей тревоги по поводу причин неожиданного для него приглашения (читай - вызова. - М.С.) в советскую столицу, он в ходе почти получа- совой беседы по крайней мере трижды интересовался у меня, чем это вызвано. Мне пришлось по этическим соображениям, кривя душой, пожать плечами и сослаться на неосведомлен- ность. По прибытии в Москву меня принял Р.А.Ульяновский. На беседе присутствовал также за- ведующий сектором Международного отдела ЦК Н.Н.Симоненко. Обосновывая свою пози- цию относительно неразумности отставки Б.Кармаля с поста генерального секретаря ЦК НДПА и замены его Наджибуллой, я подчеркнул, что эти кадровые меры могут иметь для власти в Кабуле тяжелые, непредсказуемые последствия. Мои контраргументы коротко сво- дились к следующему: 1) Устранение Б.Кармаля с политической арены Афганистана не оправданно. Его полити- ческий и организаторский потенциал еще далеко не исчерпан. Ему, как лидеру, по авторитету в общенациональном масштабе не было в то время никого равных (примеч.: на данной беседе вопрос о пьянстве Б.Кармаля вообще не возникал из-за отсутствия для этого веских основа- ний). 2) Уход Б.Кармаля с высшего партийного поста неизбежно приведет к новым расколам в руководстве НДПА и дальнейшему ее дроблению на мелкие, соперничающие между собой группировки, что еще больше ослабит ее и олицетворяемый ею режим. 3) Наджибулла, в противовес Б.Кармалю, не может быть признан в Афганистане в качест- ве общенационального лидера по многим причинам: молодости (на мусульманском Востоке зрелым считается возраст после 40 лет, а ему тогда было только 38), племенной принадлеж- ности к гильзаям (если учитывать извечную неприязнь и вражду между гильзаями и дуррани, М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 12 пактийцами и кандагарцами), фактического отсутствия у него необходимого опыта партий- ной и хозяйственной деятельности. Кроме того, репутация Наджибуллы в глазах широкой аф- ганской общественности была значительно подорвана в результате его причастности к рас- правам над политической и военной оппозицией в годы, когда он возглавлял службу безопасности ХАД. 4) Было подчеркнуто, что проблема укрепления левого режима в Афганистане лежала в то время не в плоскости Б.Кармаль-Наджибулла. Дело в том, что в период правления Б.Кармаля в стране сложилась парадоксальная ситуация, при которой пуштуны, авторы афганской госу- дарственности и традиционно, на протяжении более чем двух столетий державшие в своих руках политическую власть, оказались вытесненными из высшего государственного руково- дства: посты главы государства, правительства и партии заняли представители национальных меньшинств (примеч.: следует иметь в виду, что Кармаль, полупуштун и полутаджик по про- исхождению воспринимался в обществе скорее как таджик). Такое положение гордые и само- любивые пуштуны вряд ли будут долго терпеть. В связи с этим назрела необходимость раз- делить посты генерального секретаря партии и главы государства и привести на последний пост (с более широкими полномочиями) признанного в пуштунской этнообщности авторите- та. Р.А.Ульяновский, вопреки присущей ему манере активно вести беседу, на сей раз выслу- шал меня, не проронив ни единого слова и не задав ни одного вопроса. Для меня стало абсо- лютно ясным, что «поезд уже ушел»: смещение Б.Кармаля состоялось. Б.Кармалю, когда он прибыл в Москву, в учтиво-повелительной форме предложили «во имя высших интересов страны» добровольно уйти в отставку и передать властные партийные полномочия Наджибулле. Вслед за этим весь апрель месяц советская сторона вела усиленную индивидуальную обработку членов политбюро и ЦК НДПА, убеждая их в «насущной необ- ходимости» смены высшего партийного руководства. И эти старания дали желаемые плоды. 4 мая состоялся 18-й пленум ЦК НДПА, который придал принятому в Москве решению види- мость некоего самостоятельного, сугубо внутриафганского волеизъявления. Б.Кармаль был освобожден «по состоянию здоровья» (?!) от обязанностей генерального секретаря ЦК партии при сохранении за ним членства в политбюро ЦК и поста председателя Революционного со- вета ДРА. Генеральным секретарем ЦК был «избран» Наджибулла. Решения пленума о смене руководства партии взбудоражили кабульскую общественность - приверженцев Б.Кармаля. В городе состоялись многочисленные демонстрации и митинги протеста. На стенах домов и заборах появились надписи «Долой советскую собаку!» (под «советской собакой» подразумевался Наджибулла). Чтобы не допустить дальнейшего драма- тического развития событий, власти вынуждены были ввести в город танки и бронетранспор- теры и привести в боевую готовность силовые структуры. Однако положение, при котором бывший учитель и лидер партии продолжал оставаться за одним столом с новым партийным вождем, никак не могло устроить стремившегося к са- мостоятельности Наджибуллу. Настроения и сетования последнего по этому поводу разделя- ло и советское руководство. В итоге Б.Кармаля вынудили подать «прошение» об освобожде- нии от всех партийных и государственных постов. Состоявшийся 20 ноября I986 года 20-й пленум ЦК НДПА принял его отставку в связи, как подчеркивалось в речи Наджибуллы, с его (Б.Кармаля) «неудовлетворительным состоянием здоровья», подорванным-де «тяжелым бре- менем огромной ответственности» (следует заметить, что в письме Б.Кармаля, адресованном ЦК НДПА и Революционному совету ДРА, ни слова не было оказано о состоянии здоровья и неспособности нести бремя ответственности. - М.С.). Б.Кармаль был выведен из состава по- литбюро ЦК и освобожден от обязанностей председателя президиума Революционного совета и председателя Ревсовета ДРА, однако оставлен членам ЦК партии и членом Ревсовета ДРА. В начале мая 1987 года он вместе с семьей был отправлен в Москву в почетную ссылку или, как официально говорилось в афганской прессе, «по совету врачей и по приглашению на ле- чение и отдых». Во все нелегкие периоды своей политической деятельности Б.Кармаль убеждённо верил в правоту избранного им пути, целью которого являлось преобразование афганского общества на демократических началах, и, как представляется, был искренен в симпатиях к Советскому БАБРАК КАРМАЛЬ 13 Союзу не только в пору своей романтической молодости, но и позже, когда, оказавшись на кабульском олимпе, он испытывал на себе всю бесцеремонность и неприкрытый диктат «со- ветских друзей». Весьма показательно, что одному из своих сыновей он дал имя Восток, по названию запущенного в 60-е годы советского космического корабля. Обращаясь к социа- лизму, он видел в нем альтернативу жестокому, бездуховному, антигуманному капиталисти- ческому общественному устройству. Вместе с тем, будучи убежденным демократом и разде- ляя идеи марксизма, он решительно выступал против немедленной социализации Афганиста- на, считая, что эта страна совершенно не созрела и не готова для подобного рода волюнтари- стских экспериментов. Б.Кармаль не был пьяницей, хотя такой ярлык, надо признать, на него упорно пытались навесить именно те находившиеся в Кабуле советские влиятельные деятели, прежде всего совпосол Ф.А.Табеев, которые, следует ради истины подчеркнуть, сами являясь закоренелы- ми поклонниками Бахуса, считали чрезмерное возлияние при любой встрече с афганскими должностными лицами непреложной нормой, эдаким шиком гостеприимства. Б.Кармаль не был и жестоким человеком. Ведя борьбу со своими противниками, он, как глава государства, не опускался до массового террора, до слепой мстительности, что, впро- чем, расценивалось в кругах его внутрипартийных неблагожелателей как слабость характера, нерешительность и даже как трусость. Он был широко образованным, эрудированным чело- веком, свободно владевшим, кроме дари и пушту, немецким и английским языками. Имел двух сыновей и двух дочерей. Жена (с 1956 г.) - Махбуба Кармаль. В июне 1990 года на II съезде партии был заочно избран членом Центрального совета Партии Отечества. Преданный горбачевской и ельцинской камарильей он возвратился 19 ию- ня 1991 года в Кабул. Не занимая никаких партийных и государственных постов, проживал в афганской столице до прихода к власти моджахедов в апреле 1992 года. После падения Кабула вместе с семьей перебрался в Мазари-Шариф, центр обширного афганского Севера, контролируемого его старым приверженцем, генералом А.Р.Дустомом, а затем в Москву. 1 декабря 1996 г. Б.Кармаль умер в 1-й Градской больнице. Похоронен в Ма- зари-Шарифе. Некоторые члены его семьи проживали сначала в Индии, а впоследствии - в Германии. Что бы ни говорили недруги левого кабульского режима внутри страны и за рубежом, как бы они ни принижали роль Б.Кармаля в афганской истории, он, несомненно, является одним из выдающихся государственных деятелей Афганистана второй половины ХХ в. М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 14 © Фото из архива автора и альбомов «Афганистан сегодня» и «Afghanistan. The Revolution Continues» Кабул. 1969 г. Первомайская демонстрация левой оппозиции. В первом ряду (слева направо): М.А.Хайбар, А.Ратебзад, Б.Кармаль, С.А.Кештманд. Кабул, июль 1977 г. Лидеры НДПА после объединительной конференции. Слева направо (в первом ряду): А.Ратебзад, М.А.Хайбар, Н.М.Тараки, Б.Кармаль. БАБРАК КАРМАЛЬ 15 Октябрь. 1980 Встреча на аэродроме в Москве афганской партийно-правительственной делегации. Слева направо (в первом ряду): Н.А.Тихонов, Л.И.Брежнев, Б.Кармаль и А.Ратебзад. Во втором ряду: С.А.Кештманд, Ю.В.Андропов, С.М.Зерай. Кабул. 1980 г. Выступление Б.Кармаля на конференции национальных патриотических сил. М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 16 Июль 1980 г. Кабул. Б.Кармаль в президиуме первой в истории Афганистана конференции улемов и духовенства. Кабул. Празднование годовщины Апрельской революции. Б. Кармаль обходит строй почетного караула. БАБРАК КАРМАЛЬ 17 Встреча Б.Кармаля с молодыми добровольцами, принимавшими участие в боях с вооруженной оппозицией. Б.Кармаль и М.Барьялай (в центре) на выставке. М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 18 Кабул. 1983 г. Б.Кармаль беседует с рабочими авторемонтного завода «Джангалак». Дворец «Гольхана». 29 марта 1986 г. Встреча автора с Б.Кармалем. Слева направо: второй – М.Ф.Слинкин, третий – Б.Кармаль, пятый – М.А.Фарзам, остальные – офицеры КГБ СССР. МУХАММАД НАДЖИБУЛЛА 19 МУХАММАД НАДЖИБУЛЛА М.Наджибулла вошел в афганскую историю последних десятилетий XX в. как один из самых заметных партийно-государственных деятелей. С его именем связан период упорных усилий кабульского леводемократического режима по поиску компромиссов с вооруженной антиправительственной оппозицией с целью установления мира и согласия на истерзанной многолетней гражданской войной земле Афганистана. Судьба его оказалась весьма трагиче- ской. И чем дальше в прошлое уходит то страшное время, тем все ярче, несмотря на все поту- ги его недругов очернить его имя, предстаёт в памяти народной этот незаурядный государст- венный деятель, истинный патриот своей родины и мужественный по натуре человек, тем привлекательнее и более справедливым, по сравнению со всеми последующими правившими в стране режимами, выступает в общественном сознании та государственная система, кото- рую он олицетворял и пытался строить. Наджибулла родился 6 августа 1947 года в Кабуле в семье состоятельного государствен- ного служащего, известного авторитета среди некоторых пуштунских племен Ахтара Му- хаммада. По национальности - пуштун-гильзай из клана ахмадзаи племени сулейманхейль. Его семейные родовые корни находятся в провинции Пактия. До 1987 года он был более из- вестен по партийной кличке Наджиб. После окончания в 1964 году лицея «Хабибия» поступил на медицинский факультет Ка- бульского университета. В 1965 году вступил в НДПА. Входил в руководящее ядро действо- вавшей в университете подпольной партийной организации НДПА. С августа 1971 года яв- лялся членом руководящих органов легальной Ассоциации студентов Кабульского универси- тета. Будучи студентом, принимал активное участие в массовых антиправительственных вы- ступлениях столичной молодежи. Печатался в газете «Парчам» (1968-1970 гг.). При монархическом режиме дважды подвергался тюремному заключению. На судебном процессе в 1969 году он обвинялся в «участии в противозаконных забастовках и демонстрациях», «на- рушении общественной безопасности и нагнетании напряженности», «провоцировании бес- порядков и столкновений с полицией», а также в «создании условий для призыва народа к восстанию». На этом процессе он выступил с блестящей защитительной речью, чем завоевал симпатии среди радикально настроенной афганской молодежи. Второй раз был арестован в январе 1970 года за участие в антиамериканской демонстрации, состоявшейся в Кабуле в свя- зи с визитом в страну вице-президента США С.Агню. Наджибулле было предъявлено обви- нение в оскорблении США и американского флага, в действиях, «противоречащих политике нейтралитета Афганистана». У Наджибуллы был свой путь в революцию. По его собственному признанию, он вступил в ряды демократического движения не ради карьеры и славы, а по глубокому убеждению принести добро своему народу, избавить его от нищеты, несчастий и многочисленных не- справедливостей жизни и быта. Это свое убеждение он с юношеским пылом отстаивал перед судьями, когда в 1969 году оказался на скамье подсудимых вместе с Абдул Вакилем и Му- хаммадом Исмаилом Махшуром за участие в студенческих волнениях. «На борьбу нас под- вигли,- говорил он тогда, - не какие-то выгоды и личная корысть, а страдания и нищета по- давляющего большинства народных масс страны и осознание причин и корней всего этого, безработица и безысходность сотен тысяч наших сограждан, нещадная эксплуатация тысяч и тысяч людей труда, угнетение миллионов человек в нашей стране и многое другое». В 1975 году он окончил Кабульский университет и, получив диплом врача-гинеколога, некоторое время работал в лечебных учреждениях столицы. В конце указанного года по ре- шению ЦК НДПА (Парчам) возглавил кабульскую провинциальную комиссию партии по созданию в столице и провинции организационных структур (ячеек и комитетов) Демократи- ческой организации молодежи Афганистана. В июле 1977 года на объединительной конфе- ренции партии был избран членом ЦК НДПА. После победы апрельского вооруженного восстания 1978 года был введен в состав Рево- люционного совета ДРА и в течение двух месяцев (до 28 июня) являлся секретарем Кабуль- ского горкома НДПА, а затем направлен послом ДРА в Тегеран. 27 ноября этого же года, в соответствии с решением пленума ЦК НДПА, был исключен из рядов партии и снят со всех государственных постов по обвинению в «активном участии в преступном антипартийном, М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 20 антигосударственном и контрреволюционном заговоре». До декабря 1979 года проживал в Югославии на положении политического эмигранта. Со сменой руководства страны в конце декабря 1979 года возглавил службу государст- венной безопасности - ХАД (Служба государственной информации). На этом посту он пока- зал незаурядные организаторские способности и решительность в борьбе против террористи- ческих и диверсионных акций вооруженной антиправительственной оппозиции. За заслуги перед государством был удостоен многих высших правительственных наград. Ему было при- своено воинское звание генерал-лейтенанта. Вместе с тем почти шестилетнее руководство карательно-сыскным государственным органом не только не прибавило авторитета Наджи- булле в глазах широкой афганской общественности, но, наоборот, существенно подорвало его из-за непосредственной причастности к расправам над политической и военной оппози- цией режиму. Следует отметить, что и сами органы государственной безопасности, как бы они ни назывались, никогда в Афганистане не вызывали особых симпатий среди населения. Возглавляя службу безопасности Афганистана, Наджибулла, даже при предвзятом подхо- де к его деятельности на этом посту, никогда не прибегал к актам массового террора и звер- ствам в отношении воинственных противников режима, хотя твердо и последовательно бо- ролся с ними. Вместе с тем он во избежание неоправданных жертв и во имя быстрейшего прекращения гражданской войны в Афганистане широко использовал свои возможности ру- ководителя ХАДа для установления контактов с лидерами вооруженной оппозиции, деятеля- ми политической эмиграции, окружением экс-короля Захир-шаха и афганской деловой диас- порой за рубежом. По некоторым данным, служба безопасности, руководимая Наджибуллой, поддерживала контакты чуть ли не с половиной афганских полевых командиров. В июне 1981 года, он по образу и подобию принятой в СССР структуры партийно- государственного руководства, был введен в члены политбюро ЦК НДПА. Все годы пребы- вания на посту руководителя ХАДа он, кроме своих прямых обязанностей, по решению выс- шего партийного органа курировал связи с подпольными левыми и другими дружественными Кабулу политическими партиями и организациями региона. Надо подчеркнуть, что Наджи- булла был лично знаком со многими видными общественными и политическими деятелями соседних стран, особенно Пакистана и Ирана. Среди них можно назвать знаменитого лидера «краенорубашечников» Абдул Гаффар-хана, главу Народной национальной партии Пакиста- на Абдул Вали-хана, генерального секретаря Коммунистической партии Пакистана Назиша, генерального секретаря Народной партии Ирана (Туде) Н.Киянури, а после его гибели А.Хавари, генерального секретаря Организации федаев иранского народа (большинство) Ф.Негахдара, многих племенных вождей Пуштунистана и пакистанского Белуджистана. В середине 1980-х гг. мне вместе с Наджибуллой и М.Барьялаем привелось встретиться и иметь продолжительную беседу с Назишем, проживавшим в то время в Кабуле на положении политического эмигранта. С ним обсуждались состояние и перспективы межпартийных свя- зей НДПА и КПП. Замечу, Наджибулла в ходе данной беседы, которая велась в основном на английском языке, продемонстрировал глубокое и всестороннее знание внутриполитической ситуации в Пакистане и конкретно в районах Пуштунистана. По завершении деловой части беседы Назиш пригласил гостей на дружеский ужин. Этот довольно пожилой человек оказался весьма хлебосольным хозяином. Он немало удивил нас обилием на столе разнообразных восточных блюд и особенно экзотических фруктов своей страны, вроде манго и гуава. Когда подошла очередь десерта, Наджибулла, увидев на столе манго, не удержался рассказать известный в Афганистане анекдот о том, как один из принцев королевской семьи пытался во время трапезы выдавить из плода манго его косточку, с палец длиной и толщиной. К конфузу принца она под давлением его руки неожиданно вылетела на- ружу и угодила в лоб монарху. Назиш, посмеявшись, заметил: − У нас, в Пакистане, такой случай исключен. Мы едим данный фрукт следующим образом: разрезаем ножом посередине мякоть плода до косточки, поворачиваем две его половинки в разные стороны, снимаем одну из них, удаляем тремя пальцами косточку из другой по- ловинки и едим чайной ложечкой подобно яйцу всмятку. Выслушав это, мы согласно последовали совету хозяина. МУХАММАД НАДЖИБУЛЛА 21 ... В августе 1981 г. Наджибулла был введен в Совет обороны, в котором возглавил ко- миссию по связям с племенами. В ноябре 1985 года, когда в руководстве НДПА был взят курс на активное расширение социальной базы власти, он освобождается от поста главы ХАДа и назначается секретарем ЦК НДПА и ему, кроме решения других задач, поручается работа с пуштунскими племенами, от отношения которых к центральной власти всегда в Афганистане зависела внутриполитическая стабильность, безопасность и прочность режима. Будучи креатурой всесильного советского КГБ, он в начале мая 1986 года на 18-м плену- ме ЦК НДПА избирается генеральным секретарем ЦК партии вместо ставшего неугодным Москве Б.Кармаля. Приход Наджибуллы к руководству партией и страной привел к заметно- му ослаблению кабульского режима. Свою роль сыграли, при прочих внутренних и внешних дестабилизирующих факторах, и его личные качества: молодость, низкий авторитет в обще- стве, племенная принадлежность к гильзаям (учитывая извечную неприязнь и вражду между гильзаями и дуррани), фактическое отсутствие необходимого опыта партийной и хозяйствен- ной деятельности, отказ в поддержке со стороны значительной части его бывших соратников- парчамистов, расценивших занятие им поста лидера партии как предательство их признанно- го авторитета - Б.Кармаля, неприятие его (Наджибуллы) в качестве партийного и государст- венного руководителя со стороны второй партийной фракции - халькистов и т.п. Не увенча- лись успехом упорные попытки Наджибуллы привлечь на свою сторону видных халькистов- выходцев из Пактии и обрести в их лице опору в партийных и военных кругах страны. Заняв пост главы государства и партии, Наджибулла возложил на свои плечи огромней- ший груз ответственности за судьбу Афганистана и его народа. Он внес существенный лич- ный вклад в осуществление оказавшейся, к сожалению, тщетной политики национального примирения. Однако, следует подчеркнуть, ни он сам, ни кто-либо другой из афганских руко- водителей не являлись ее авторами или, как повелось по политическим соображениям и по инерции писать в советской и постсоветской прессе, «ее главным творцом». Идея и содержа- ние данной политики всецело принадлежали московским разработчикам и были санкциони- рованы высшими инстанциями Кремля. Афганской стороне лишь оставалось быть не более чем ее простым исполнителем. Наджибулла уже с первых дней работы на высшем партийном посту, как и его предшест- венник, начал испытывать на себе весь бесцеремонный диктат Табеева. Наконец-то, и в Мо- скве стали приходить к осознанию пагубности стиля деятельности своего полномочного представителя в Кабуле. Горбачев, выступая 29 мая 1986 г. на заседании Политбюро ЦК КПСС, вынужден был признать: − Как мы ведем себя (в Афганистане. - М.С.)? Посол Табеев в открытую говорит Наджибу: «Это я сделал тебя генеральным секретарем НДПА». Пора отозвать его, а то он ведет себя как генерал-губернатор. Настало время менять его вместе с изменением политики. Осудив этого зарвавшегося партийно-номенклатурного деятеля, Горбачев, однако, тут же не удержался от дифирамбов в его адрес, назвав его «серьезной, важной персоной». Непо- стижимо с точки зрения здравого смысла, но факт, что полгода спустя упомянутая «персона», несмотря на сыгранную им в целом негативную роль в афганских делах, снова оказалась «на плаву» и была введена в группу Политбюро ЦК КПСС по Афганистану во главе с Шевард- надзе. К сожалению, с отставкой Табеева коренных изменений в стиле и характере деятельности советского советнического аппарата на всех уровнях и во всех ведомствах страны не про- изошло. Горбачев снова на заседании Политбюро ЦК КПСС, состоявшемся 13 ноября 1986 г., констатировал: − Мы заменили Табеева для того, чтобы дать им (афганцам. - М.С.) понять, что мы нацеле- ны на афганскую независимость. Но что же получается? Мы опять делаем все сами. Наши люди способны только на это. Они связывают Наджиба по рукам и ногам. Такого рода, верные в своей основе, констатации и призывы советского лидера не были реализованы и в будущем, вплоть до конца советского присутствия в Афганистане. Афганцы по-прежнему оставались отстраненными от непосредственного управления своей страной. К примеру, о несамостоятельности Наджиба как государственного деятеля в апреле 1988 г. (т.е. за месяц до начала вывода советских войск из Афганистана) писали, правда, в завуалирован- ной форме халькисты - члены ЦК НДПА в закрытом письме в адрес ЦК КПСС. «Тов. Над- М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 22 жиб, - говорилось в нем, - должен решать все жизненно важные общественно-политические задачи страны в тесном взаимодействии с руководящим составом партии... В то же время партийная власть не должна концентрироваться в руках группы лиц, не входящих в руково- дство (здесь явно имелась в виду группа советских партийных советников при ЦК НДПА во главе с В.П.Поляничко. - М.С.)». 1 октября 1987 г. Наджибулла стал председателем Революционного совета ДРА - высшего органа государственной власти, а 30 ноября, в соответствии с новой конституцией, избран Лоя джиргой президентом страны. После вывода советских войск из Афганистана президент Наджибулла сумел мобилизо- вать имевшиеся в его распоряжении военные, материальные и людские ресурсы и дать дос- тойный отпор массированному наступлению вооруженной оппозиции, предпринятому при поддержке и с благословения правящих кругов Пакистана, США, Саудовской Аравии и неко- торых других стран для свержения «кабульского коммунистического режима». Параллельно с использованием силы Наджибулла выступил с серией инициатив по мирному разрешению афганского кризиса. Он, пойдя на значительные уступки, поддержал план ООН по умиротво- рению страны. Однако его чрезмерная политическая уступчивость перед несговорчивой воо- руженной оппозицией в конце концов переросла в безоговорочную капитуляцию и демонтаж шаг за шагом всего того, что было связано с НДПА и что обеспечивало определенный баланс сил двух основных противоборствующих лагерей в Афганистане. Такого рода политика сдачи одной позиции за другой не была понята и принята значительной частью высшего партийно- го и государственного руководства, в частности членами политбюро ЦК НДПА Фаридом Ах- мадом Маздаком, Наджмуддином Кавьяни, Абдул Вакилем, видными деятелями из крыла Хальк. В марте 1990 года против Наджибуллы был поднят мятеж, возглавленный халькистом, министром обороны Ш.Н.Танаем. Хотя президенту и удалось довольно-таки легко подавить выступление мятежников, однако с этого времени из его рук неумолимо стал уходить кон- троль над ситуацией на подвластной Кабулу территории. Ему не помогли ни его торопливые открещивания от прошлого НДПА и, как он выражался, «навязанных ей чуждых теорий», ни категорическое осуждение им ввода советских войск в страну, ни реформирование правящей партии и создание в июне 1990 года вместо марксистски идеологизированной НДПА нацио- нально-патриотически и религиозно ориентированной Партии Отечества, председателем ко- торой он был избран. Кризис режима Наджибуллы достиг своего апогея весной 1992 года, когда российское ельцинское руководство отказало ему в поставках, наряду с оружием, и продовольствия и Ка- бул оказался на грани массового голода и когда в непосредственном окружении президента разногласия начали разрешаться с помощью пистолета. Их жертвой явился один из самых преданных Наджибулле людей министр государственной безопасности Гулям Фарук Якуби. Из подчинения президента вышел обширный север страны, где образовалась антинаджибов- ская автономия во главе с генералом А.Р.Дустомом. Утратив власть, Наджибулла попытался бежать из страны на зафрактованном ООН самолете, но был задержан узбекскими ополчен- цами А.Р.Дустома. Через несколько дней в столицу вошли моджахеды и провозгласили Ис- ламское Государство Афганистан. Экс-президент Наджибулла, воспользовавшись неприкос- новенностью учреждений ООН, укрылся (как оказалось позднее - на годы) в здании миссии ООН в Кабуле. Вместе с ним остались его брат, генерал Ахмадзай, начальник канцелярии президента Тухи и начальник личной охраны Джафсар. Несколько лет спустя Тухи и Джаф- сар с согласия Наджибуллы покинули его и выехали в Индию. 27 сентября 1996 года талибы после захвата столицы, нарушив неприкосновенность пред- ставительства ООН, схватили Наджибуллу вместе с его братом Ахмадзаем, жестоко избили и повесили обоих перед въездом в бывший королевский дворец, где Наджибулла в течение шести лет (1986-1992 гг.) исполнял обязанности главы государства. Последние трагические часы и минуты жизни Наджибуллы ярко высветили блестящие не- заурядные черты его натуры. Оказавшись в руках озверевших от крови талибов и их покрови- телей - пакистанских спецслужб, он проявил во всей полноте присущие ему твердость воли и духа, величайшие мужество и самоотверженность. Он не выбросил белый флаг перед его МУХАММАД НАДЖИБУЛЛА 23 противниками, чтобы сохранить себе жизнь в обмен на предательство. К этому его намерева- лись склонить прибывшие в афганскую столицу с тайной миссией бывший глава Главного штаба сухопутных сил Пакистана и один из руководящих деятелей пакистанской военной разведки, генерал Аслам Бек и его брат, тоже кадровый разведчик. Они предложили Наджи- булле подписать договор, исполненный на фирменном президентском бланке и датированный периодом пребывания Наджибуллы у власти в качестве президента страны, в котором он (Наджибулла) признавал «линию Дюранда» государственной границей между Афганистаном и Пакистаном. Замысел был чудовищным: убив Наджибуллу, сделать его на веки вечные пре- дателем пуштунов, поскольку (и это следует еще раз подчеркнуть) в сознании последних во- прос о непризнании «линии Дюранда» границей между двумя соседними государствами все- гда после 1893 года был и остается мерилом подлинного патриотизма и показателем привер- женности идее пуштунизма. Разумеется, Наджибулла, как истинный патриот своей родины и пуштун по национальной принадлежности, не мог пойти на такой шаг. «В самый страшный свой час, - писал о нем из- вестный российский ученый-востоковед, большой знаток Афганистана В.Н.Пластун, - он на- шел силы не предать ни Афганистан, ни свой народ, ни себя. Пустив в ход свою недюжинную силу, благодаря которой за ним еще с юности закрепилась кличка «Бык», он сумел разметать охрану, отнять у одного из офицеров пистолет и убить (либо тяжело ранить) брата Аслам Бе- ка. Последующее было кошмаром. Он перенес страшные пытки, но сломлен не был. Жуткая казнь, потрясшая даже его врагов, возмутившая всех афганцев, по какую бы сторону барри- кад они ни были, подвела черту под его жизнью, под дьявольским планом Исламабада и, по большому счету, под политическим курсом Пакистана к северу от «линии Дюранда». Наджибулла, безусловно, был умным, хитрым, сильным, а порой и весьма жестким поли- тиком. Его отличали цельность натуры, глубокая убежденность в правильности избранного им жизненного и политического пути, приверженность национальным традициям и ислам- ским ценностям, стремление всегда и во всем быть с народом, а не над ним. Глубоко и все- сторонне зная свою страну и ее специфику, он умел трезво и во многом прозорливо оцени- вать сложную военную и политическую обстановку внутри и вокруг Афганистана и прини- мать взвешенные решения. Он был человеком большой культуры и прекрасным оратором. Ему были присущи уважительное отношение к подчиненным, доступность, умение слушать и понимать собеседника, подчеркнутая восточная вежливость, тактичность и предупредитель- ность, простота в общении с окружающими, личное мужество и готовность пойти на самопо- жертвование во имя своих идеалов. Вместе с тем ему были свойственны излишняя эмоцио- нальность и горячность в суждениях и поступках и, как политическому деятелю, определен- ная склонность к интриганству. Наджибулле нельзя отказать в искренности дум и намерений принести мир и безопас- ность на афганскую землю. Однако его стратегические расчеты умиротворить страну за счет принесения в жертву НДПА и политической системы, стержнем которой она являлась, оказа- лись порочными и заведомо не дальновидными. Устранение из миротворческого процесса НДПА, как влиятельной политической силы, которая могла бы стать реальным противовесом оголтелому религиозному экстремизму, направило развитие событий в Афганистане по наи- более трагическому, сомалийскому, варианту. Страна была ввергнута в кровавую бойню, не- сравненно более жестокую, чем это было прежде. Прямую ответственность за это несут де- рущиеся за власть в стране различные, поддерживаемые извне группировки моджахедов и их зарубежные покровители. Но определенная доля исторической вины за продолжение траге- дии афганского народа лежит и на Наджибулле, упустившему из рук один из возможных шансов к подлинному миру. Личная трагедия Наджибуллы, как политического деятеля, за- ключалась в том, что он был подло и многократно предан своими бывшими внутренними и внешними друзьями. Наджибулла, кроме родного пушту и дари, владел английским языком. Был женат и имел трех дочерей. Жена Фаттана Гилани связана родственными узами с династией, правившей в Афганистане в первые три десятилетия XX в. С 1992 года она и ее дочери проживают в ин- дийской столице. М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 24 © Фото из архива автора, газеты «Парчам», Насруллы Садики, книги «Речи и выступления товари- ща Наджибуллы» (на языке дари) и альбомов «Afghanistan. Ancient Land with Modern Ways», «Afghanistan. The Revolution Continues». 1969 г. Выступление Б.Кармаля на массовом митинге. Справа (ниже) – Наджиб. Газета «Парчам» в номерах за 13 и 20 октября 1969 г. напечатала фотографии и защитительные речи подсудимых (справа налево) Абдул Вакиля, Наждиба и Мухаммада Исмаила Махшура, обвинявшихся в участии в антиправительственных студенческих демонстрациях. МУХАММАД НАДЖИБУЛЛА 25 Сентябрь 1969 г. Наджиб (второй слева) среди заключенных и охраны в камере тюрьмы кабульского провинциального полицейского управления. Четвертый справа – Мухаммад Исмаил Махшур. Дворец «Гольхана», где с 1986 по 1992 г. была официальная резиденция главы афганского государства Наджибуллы. М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 26 Март 1986 г. Прием Наджибуллой советских советников. Слева направо: Н.Т.Коняев, Г.Н.Галкина, Наджибулла, М.Ф.Слинкин, И.Г.Майдан, переводчик В.Х.Парсаданян, Н.Кавьяни. Июль 1988 г. Дворец «Гольхана». Прием президентом Республики Афганистан Наджибуллой советских советников в связи с их отъездом на родину. Слева направо: Наджибулла и М.Ф.Слинкин. МУХАММАД НАДЖИБУЛЛА 27 1989 г. Выступление президента Республики Афганистан Наджибуллы перед местными и иностранными журналистами. Кабул. Президентский дворец (парадный въезд). М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 28 МАХМУД БАРЬЯЛАЙ Махмуд Барьялай - один из весьма заметных политических и государственных деятелей Афганистана последних десятилетий XX в. Родился в Кабуле в 1944 году в семье пуштуна, генерал-полковника афганской королевской армии Мухаммада Хуссейн-хана. Мать была таджичкой. Как и его брат Б.Кармаль, считает себя пуштуном. В 1962 г. окончил престижный кабульский лицей «Хабибия» и поступил на экономический факультет Кабульского универ- ситета. В годы учебы в университете принимал активное участие в антиправительственных выступлениях столичной учащейся и студенческой молодежи. 1 января 1965 г. входил в группу охраны места проведения I Учредительного съезда Народно-демократической партии Афганистана. После окончания университета в 1966 г. работал в министерстве планирования. В 1968-1970-х годах входил в авторский актив леводемократической газеты «Парчам». В ян- варе 1970 г. был арестован и подвергнут тюремному заключению за участие во многотысяч- ной антиамериканской демонстрации, состоявшейся в Кабуле в связи с приездом в страну ви- це-президента США С.Агню. С 1972 г. учился в Московском государственном университете. Получив диплом магистра по специальности «политическая экономия», он возвращается на родину и сразу с головой уходит в партийную работу, начало которой, как отмечено в его официальной анкете, было положено им еще «до созыва I Учредительного съезда НДПА». В 1975 г. был избран кандидатом в члены ЦК НДПА (Парчам), а в 1977 г. на Объедини- тельной партийной конференции - членом ЦК партии. С победой апрельского вооруженного восстания 1978 г. он назначается членом Револю- ционного совета Демократической Республики Афганистан. Ровно через два месяца (27 ию- ня), в условиях обострения межфракционной борьбы в руководстве страны и партии он был отправлен послом в Пакистан, став таким образом первой жертвой за свое родство с Б.Кармалем и принадлежность к парчамистскому крылу. В последующем в дворцовых интри- гах прием «бить сначала по М.Барьялаю, прежде чем ударить по Б.Кармалю» приобрел некую норму. В этом, кроме халькистской оппозиции, особенно преуспевали высокопоставленные лица из афганской службы безопасности (ХАД), их наставники из представительства КГБ в Кабуле и советские мидовские работники во главе с послом Ф.А.Табеевым. 1 октября 1978 г. М.Барьялай официально смещается с поста посла в связи с обвинениями к причастности к «преступному контрреволюционному, антиправительственному и антипар- тийному заговору». На пленуме ЦК НДПА, состоявшемся в Кабуле 27 ноября 1978 г. он был исключен из партии. До конца декабря 1979 г. вместе с семьей и некоторыми другими парча- мистскими деятелями (А.Ратебзад, Н.Ахмад Нуром, А.Вакилем, Наджибуллой) проживал в Югославии на положении политического эмигранта. В январе 1980 г., после свержения режима X.Амина, М.Барьялай вошел в члены ЦК НДПА и Революционного совета ДРА и занял пост главного редактора правительственного (затем партийного) печатного органа - газеты «Хакикат-е энкелаб-е саур» (на этом посту он оставался до середины 1982 г.) и заведующего Международным отделом ЦК НДПА. На VI пленуме ЦК (11 июня 1981 г.) был избран секретарем и кандидатом в члены Политбюро ЦК партии. Многие годы возглавлял афганскую Ассоциацию выпускников советских вузов. На всех этих постах ярко проявились его незаурядные способности и присущие ему бла- городные человеческие качества, в чем мне, его советнику по международным вопросам, приходилось не раз убеждаться в процессе многолетней (с 1982 по 1986 г.) совместной рабо- ты и при последующих встречах и беседах, когда он, пройдя с достоинством и стойкостью периоды опалы и тюремного заключения, снова был возвращен на государственную службу. В целом его отличают большая требовательность к себе и подчиненным, профессионализм, деловитость, организаторский талант, высокая культура и всесторонняя образованность. Владеет языками дари, пушту, английским и русским. По характеру он - человек общительный, скромный и честный и вместе с тем душевно легко ранимый. При всех обстоятельствах и личных невзгодах он оставался истинным патриотом своей родины, искренним другом Советского Союза и ни в коей мере не «западником», как его облыжно в прежние года пытались характеризовать аккредитованные в Кабуле ответственные лица из КГБ и МИДа СССР. МАХМУД БАРЬЯЛАЙ 29 Особое усердие в наклеивании на Барьялая упомянутого ярлыка проявляли сотрудники представительства КГБ в Кабуле и его резидент. Как-то в беседе со мной последний без оби- няков и с апломбом, свойственным, как правило, работникам данной спецслужбы, изрек: − Твой подсоветный, Барьялай, - прозападный деятель. Довольно хорошо зная международно-политическую ориентацию Барьялая и уловив, что в этом выпаде затрагивается и моя репутация, пришлось принять этот вызывающий тон и от- ветить своему собеседнику в том же духе: − Он, по моему глубокому убеждению, если придерживаться вашей логики, такой же «прозападный», как и ваш протеже Наджиб. В данном щекотливом вопросе, пожалуй, самое поразительное состояло в том, что ука- занная спецслужба (и в Кабуле, и в Москве) одновременно с обвинением Барьялая в проза- падных взглядах активно вовлекала его в связи по своим тайным каналам с влиятельными кругами западной социал-демократии, в частности Европы, широко используя при этом и его имя, и его должностное положение, как секретаря ЦК НДПА и заведующего Международным отделом ЦК партии. Было совершенно очевидным, что спецслужбы КГБ, вовлекая Барьялая в свои «игры», хо- тели они этого или не хотели, создавали весьма опасный прецедент для компрометации дан- ного видного политического деятеля и к тому еще и брата главы афганского государства. Не вдаваясь в подробности, замечу, что вопрос о недопустимости втягивания Барьялая в тайные операции КГБ стал со временем предметом обсуждения на самом высоком уровне в Москве. В конце концов, здравый смысл победил: указанием Старой площади советским спецслужбам было запрещено использовать его имя и положение в их интересах. Освободившись от нежелательных «объятий» КГБ, Барьялай, однако, не избавился от многочисленных наветов и интриг, исходивших как от представителей этого ведомства в Ка- буле, так и от недругов в его собственном стане. И все же для него, по моему мнению, самые большие неприятности, порой сопровождавшиеся откровенной грубостью, исходили от сов- посла Табеева, который, как казалось, не упускал случая, чтобы «поставить на место» не- угодного ему Барьялая. Вопиющий случай подобного рода произошел в декабре 1984 г, во время проведения в Кабуле (в отеле «Интерконтиненталь») Международной конференции Организации солидар- ности народов Азии и Африки «За новый международный информационный порядок». Кон- ференция была весьма представительной: на ней присутствовали делегации из 37 стран и че- тырех международных неправительственных организаций. Отмечу, что по сложившейся тра- диции всеми организационными вопросами на данном форуме, как, впрочем, и на других аналогичных международных мероприятиях, занимались сотрудники Международного отде- ла ЦК НДПА. Случилось так, что один из них, заметив, что работники афганской службы безопасности демонстративно обыскивают при входе в отель членов ЦК партии и ответст- венных правительственных чиновников, по-дружески посоветовал им (работникам ХАДа) делать это где-то рядом, в закрытом помещении, но не на глазах зарубежных делегатов кон- ференции. Совет без каких-либо возражений был принят. Но далее произошло самое непредвиден- ное. Хадовский генерал, отвечавший за вопросы безопасности на конференции, по-своему интерпретировал этот, в общем-то, ординарный случай и доложил своему шефу Наджибу о том, что-де Барьялай вмешивается в его дела по обеспечению безопасности на конференции. Вскоре эта нелепая выдумка докатилась и до Табеева, который, не разобравшись в сути дела, устроил по телефону разнос Барьялаю. Ближе к середине дня я оказался в посольстве. Войдя в кабинет посла, чтобы проинфор- мировать его о ходе конференции, я услышал с нервозностью высказанный им вопрос: − Почему там твой Барьялай вмешивается в дела службы безопасности? Безобразие! Мои пояснения по этому поводу не были восприняты послом: он по-прежнему придержи- вался доложенной ему ранее версии происшедшего в отеле. После посольства я направился в ЦК НДПА, где встретился с Барьялаем. Уже с первого взгляда я был поражен его видом. Столь подавленного и растерянного мне никогда ранее не приходилось его видеть. Он беспрестанно курил одну сигарету за другой, голос его дрожал, руки тряслись. М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 30 − Что случилось, дорогой Махмуд? - с тревогой спросил я, предчувствуя что-то неладное. − Знаешь, - ответил он заплетающимся языком, - мне с утра позвонил ваш посол и обругал меня за то, что я якобы вмешиваюсь в дела службы безопасности. Я пытался ему объяс- нить, что ни сегодня и ни вчера я не был на конференции и не общался в эти дни ни с кем из XAДа, однако он не стал меня слушать. Скажи, почему он кричит на меня? Что же мне делать? - при этих словах Барьялай дрожащей рукой достал пистолет из ящика стола, за которым сидел, и положил его перед собой. - Единственное, что мне остается, - застре- литься. Пытаясь как-то вывести Барьялая из состояния шока и успокоить его, я одновременно по- нимал всю щекотливость своего положения. Рассказать ему правду о том, кто есть на самом деле посол, позволяющий себе беззастенчиво унижать достоинство высокого должностного лица другой страны, я не мог по этическим соображениям, ведь как-никак речь шла об авто- ритете полномочного представителя главы моего родного государства. Поэтому пришлось лукавить и сказать, что посол, видимо, погорячился, не разобравшись в сути вопроса, и по- обещать Барьялаю снова поговорить с Табеевым по данному поводу. И, действительно, уже на следующий день такой разговор состоялся. Однако, к сожалению, последний продолжал упрямо стоять на своем и не помышлял об извинении перед оскорбленным им лицом. Несмотря на все напасти и интриги, Барьялай самозабвенно отдавался работе. Выполняя множество возложенных на него обязанностей, он последовательно выступал за развитие Аф- ганистана по демократическому пути. Умиротворение страны и в целом решение афганской проблемы он видел лишь на основе создания коалиционного правительства без какой-либо дискриминации всех завязанных в афганском кризисе политических сил и проведения всеоб- щих свободных выборов. Некоторое время спустя после прихода к власти Наджибуллы Барьялай был смещен с по- ста заведующего Международным отделом ЦК НДПА, в июне 1987 г. на пленуме ЦК выве- ден из Политбюро, а 17 октября (накануне открытия Общенациональной конференции по на- циональному примирению) - и из состава членов ЦК партии. Его огульно обвинили во «фракционной деятельности» и в непринятии политики национального примирения. На са- мом деле Барьялай был не против этой политики, основы которой были заложены еще при Кармале в решениях ноябрьского (1985 г.) пленума ЦК НДПА и Революционного совета ДРА, а против методов ее осуществления. По его мнению, национальное примирение не мог- ло быть достигнуто через дискредитацию партийных лидеров и раскол высшего руководства, через подрыв хрупкого единства партийных рядов и ослабление, в конечном итоге, НДПА. Согласно некоторым данным, при его активном участии делались попытки собрать и спло- тить сторонников Кармаля под крышей нелегальной «Организации освобождения народов Афганистана», переименованной летом 1988 г. в «Партию освобождения трудящихся Афга- нистана». Осенью 1988 г. Барьялай и многие другие его сторонники были арестованы и брошены в тюрьму. Предлогом к их аресту явились демонстрации, организованные им в поддержку Кармаля в преддверии очередного пленума ЦК НДПА. В первой половине следующего года он и его товарищи были выпущены на свободу. В июне 1989 г. он назначается первым замес- тителем премьер-министра страны и членом исполкома Совета министров Республики Афга- нистан. На этом посту он оставался до апреля 1992 г. Как мне рассказывал Барьялай, Наджи- булла перед указанным назначением принес ему извинения за незаконный арест и тюремное заключение и в свое оправдание заявил, что репрессии были предприняты не по его (Наджи- буллы) инициативе, а по требованию представителей КГБ в Кабуле. В последней декаде мая 1990 г., накануне проведения II съезда НДПА, мне снова выпал счастливый случай побивать в Афганистане и пообщаться с Барьялаем. Правда, наши встречи и беседы были омрачены его личной трагедией: за несколько дней до моего приезда в Кабул его жена Джамиля-Нахид получила тяжелые ранения от взрыва вражеской ракеты на терри- тории Института общественных наук ЦК НДПА, где она преподавала. Ее срочно вывезли на лечение в Индию, благо в тот момент на Кабульском аэродроме находился индийский само- лет. Врачи этой страны, проведя множество операций, спасли ей жизнь, однако оказались бессильными избавить ее от инвалидности. МАХМУД БАРЬЯЛАЙ 31 Барьялай, в целом сильный по характеру человек, тяжело переживал данную трагедию. Я ощутил это сразу же, войдя в его рабочий кабинет, расположенный в здании премьер- министерства. В вышедшем мне навстречу обросшем бородой, осунувшемся человеке с тру- дом узнавался прежний Барьялай. Естественно, вначале наш разговор зашел о Джамиле, ее ранении и возникших тогда сложностях с ее отправкой на лечение за границу. При этом Барьялай не скрывал, что в связи со случившимся несчастьем он порой ради снятия стресса вынужден прибегать к употреблению спиртных напитков. Затем, перейдя к своим служебным делам как первого заместителя премьер-министра, он среди многих решаемых им проблем выделил социальную сферу и отметил с нескрываемым удовлетворением, что его аппарату удалось обеспечить, чего не было давно, стабильное снабжение населения страны топливом, продовольствием и товарами повседневного спроса и, более того, создать на несколько меся- цев необходимые запасы. В условиях продолжавшейся гражданской войны и экономической разрухи это был несомненный успех, свидетельствовавший о его (Барьялая) незаурядных ор- ганизаторских способностях. Его заслуги как государственного и политического деятеля были признаны на II съезде НДПА, состоявшемся в июне 1990 г. На нем он избирается членом Центрального совета и членом Исполнительного бюро Партии Отечества. В 1992 г. после прихода к власти моджа- хедов он некоторое время выполнял обязанности советника министра иностранных дел Ис- ламского Государства Афганистан (ИГА) Сеида Сулеймана Гилани. Вскоре Барьялай вместе с семьей (женой, дочерью Марьям, сыном Романом и тещей А.Ратебзад) эмигрировал в Ин- дию и позже перебрался в ФРГ, где получил статус политического беженца. В 2003 г. на конференции в Голландии, в работе которой приняли участие более 400 деле- гатов-бывших членов Партии Отечества, в том числе члены ее Исполнительного бюро М.Барьялай, Нур Ахмад Нур, Н.Кавьяни и другие, было декларировано создание политиче- ской организации под названием «Отечественное движение за мир и демократию» («Нахзат-е михан-е солх ва демокраси»). В 2006 г. оно в соответствии с 35-й статьей новой афганской конституции было официально зарегистрировано министерством юстиции ИГА в качестве легальной политической организации. После ее легализации у нас с Барьялаем состоялся те- лефонный разговор. Он сообщил мне, что имеет твердое намерение возвратиться на родину и продолжить в составе упомянутой организации политическую деятельность. М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 32 © Фото из архива автора и альбома «Afghanistan. Ancient Land with Modern Ways». Секретарь ЦК НДПА, заведующий Международным отделом ЦК партии М.Барьялай и его советник М.Ф.Слинкин. 1985 г. Хайрабад (провинция Гильменд) М.Барьялай беседует с солдатами местного гарнизона. МАХМУД БАРЬЯЛАЙ 33 Март 1986 г. Справа налево: заведующий Международным отделом ЦК НДПА М.Барьялай, М.Ф.Слинкин, заместители заведующего этим отделом А.Бассам и А.Кештманд. Март 1986 г. Сотрудники Международного отдела ЦК НДПА. В первом ряду (слева направо): А.Бассам, М.Ф.Слинкин, М.Барьялай, А.Кештманд. М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 34 Здание премьер-министерства Афганистана. В конце 80 – начале 90-х гг ХХ в. здесь находился рабочий кабинет первого заместителя премьер-министра Республики Афганистан М.Барьялая. СУЛЕЙМАН ЛАЙЕК 35 СУЛЕЙМАН ЛАЙЕК Его полное имя - Гулям Моджаддед Сулейман Лайек. Внутри страны и за рубежом он стал более известным под именем Сулеймана Лайека. Родился 7 октября 1930 г. в Катавазе, городе Шаране (ныне административный центр провинции Пактика), в пуштунской семье маулави Абдула Гани, который в свое время приобрел широкую известность тем, что прини- мал активное участие в борьбе за независимость Афганистана против английских колониза- торов и являлся в Катавазе «халифой» (представителем) семьи духовных авторитетов Мод- жаддеди - руководителей довольно многочисленного в стране суфийского ордена накшбан- дийя. Отец С.Лайека происходил из гильзайского племени сулейманхель, а мать - из другого гильзайского племени хароти. Первоначально Лайек получил домашнее образование, но позже, в 1941 г., в связи с пере- ездом семьи в Кабул, а затем в Пули-Хумри (на севере Афганистана) поступил в 4-й класс престижного кабульского лицея Хабибия. По окончании лицея в 1947 г., по настоянию отца был зачислен в специальное духовное учебное заведение в г. Пагмане (западнее Кабула), из- вестное под названием «Мадраса-йе улама-и шариа», откуда дважды временно исключался за «антирелигиозные высказывания». Окончив медресе, он в 1952-1954 гг. обучался на шариат- ском факультете Кабульского университета, откуда был изгнан за участие в студенческих вы- ступлениях. Однако вскоре был восстановлен в рядах студентов, правда, на сей раз другого факультета - литературного, который и успешно закончил в 1967 г. С 1958 по 1 марта 1968 г. (до своего добровольного ухода в отставку с государственной службы) последовательно за- нимал различные посты в средствах массовой информации и государственных органах, как- то: сотрудника столичной газеты «Хивад», заместителя редактора Радио Афганистана, замес- тителя редактора журнала «Жвандун» («Жизнь»), заместителя редактора газеты «Радио», со- трудника министерства культуры. С.Лайек, как поэт, пишущий на языках пушту и дари, получил широкое литературное признание во второй половине 50-х годов. В 1959 г. был удостоен государственной премии за стихотворение «Ушедшее детство». Уже в первых его стихах, наряду с проникновенной, ду- шевной лирикой, звучат гражданские мотивы, сострадание к обездоленным, протест против несправедливостей существующего в стране общественного устройства и проклятье в адрес тех, кто превратил людей в рабов. В своем первом поэтическом сборнике «Песни Чунгара» (1962 г.) он с душевной болью восклицает: Прозябают под снегом нивы, И к труду душа не лежит, И опять под пятой у сильных Земледелец-бедняк дрожит. Перевод А.Шараповой Пафос борьбы за счастье и свободу своего народа стал особенно ощутим в поэзии Лайека во второй половине 60-х годов, когда он связал свою жизнь и деятельность с народно- демократическим движением. Именно в это время в стихотворении «О люди, люди!» он, об- ращаясь к своим соотечественникам, которые в подавляющем большинстве, прежде всего де- ревенские жители, смиренно сносили ужасающую нищету, бесправие и угнетение и не по- мышляли о борьбе за свои права и достойную человека жизнь, пишет: Измученный, разграбленный народ, Тебе трудней живется год от года. Я никогда тебя не упрекну За то, что ты не понял слов свободы. *** О жаждущие люди! О рабы! Хотите, я за вас на битву встану? Я все отдам, чтоб вам свободу дать – Я не состарюсь и я не устану. Перевод А.Шараповой М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 36 Данное утверждение Лайека по поводу «непонимания слов свободы» афганским народом, думается, можно было бы с полным основанием, при известных оговорках, отнести также и к периоду, когда левые демократы находились у власти в Афганистане (1978-1992 гг.) и пыта- лись осуществить в стране ряд прогрессивных по своей сути социально-экономических, по- литических и культурных преобразований. К 70-м годам прошлого века творчество Лайека становится хорошо известным за преде- лами его родины. В сентябре 1973 г. он принимает участие в работе V конференции писате- лей стран Азии и Африки в Алма-Ате и в Международном поэтическом симпозиуме в Ерева- не. В мае 1976 г. в Дели был издан новый сборник его стихов «Палатка кочевника». После апрельской революции 1978 г., несмотря на огромную занятость государственными делами, он продолжает свою литературную деятельность и публикует новые сборники стихов «Вос- поминания и поля» (1978 г.; на пушту), «Парус» (1981 г.; на дари), «Заря над Индом» (1983 г.; этот сборник был издан на языке пушту при содействии ЮНЕСКО), «Светлое направление дорог» (1984 г.; на дари) и др. Всего с 1978 по 1984 г. вышло девять его поэтических сборни- ков. Автор этих строк был удостоен в указанные годы чести получить из рук Лайека с его дарственными словами ряд изданных тогда сборников поэта. В 80-е годы основным содержанием литературного творчества Лайека, навеянным, несо- мненно, острым противоборством левого кабульского режима с антиправительственной воо- руженной оппозицией и широкомасштабным вмешательством извне во внутриафганские де- ла, стали идеалы борьбы за социальную справедливость и светлое будущее его страны и на- рода, гимн труду и труженику, героика подвигов во имя свободы и независимости Афгани- стана. В этом ряду, к примеру, стоит и написанное им 28 мая 1981 г. стихотворение «Посла- ние воина»: Сраженный пулей, из последних сил Отважный воин друга ратного просил: «Предай мой прах земле родимой, Земле, которую всем сердцем я любил, Отчизне, что дала мне плоть и душу, Скажи: их честь и славу я не посрамил. Друзьям же боевым - с поклоном низким Передай, что ни на шаг от клятвы я не отступил, Что долг солдатский, выполнив сполна, Пал, как герой, но землю предков защитил». Перевод М.Ф.Слинкина С.Лайек - один из основателей Народно-демократической партии Афганистана, делегат ее I Учредительного съезда, состоявшегося 1 января 1965 г. Входил в авторский актив первого печатного органа НДПА - газеты «Хальк» («Народ»), в которой опубликовал три революци- онно призывных стихотворения, в том числе и стихотворение «О люди, люди!» и «Путник» (соответственно в номерах от 25 апреля и 9 мая 1966 г.). В июне 1966 г. был избран кандида- том в члены ЦК НДПА. После раскола партии в мае 1967 г. примкнул к фракции Парчам, где продолжал входить в ее руководящее ядро в качестве кандидата в члены ЦК. В 1965 и 1969 гг. баллотировался кандидатом в депутаты Вулуси джирги (нижней палаты парламента) по избирательному округу Пули-Хумри, однако оба раза не набрал необходимого числа голосов. С мая I968 г. являлся издателем и главным редактором газеты «Парчам» (28 июля 1969 г. в связи с выдвижением кандидатом в депутаты Вулуси джирги передал функции главного ре- дактора Мир Акбару Хайбару). В упомянутой газете им было опубликовано много страстных, социально ориентированных стихов. В начале 70-х годов Лайек принимал активное участие в переговорном процессе между двумя фракциями НДПА о восстановлении партийного единства. Следует заметить, что на Востоке, в том числе и в Афганистане, мастера поэтического слова во все времена неизменно пользовались огромной популярностью среди народа. Отсюда не случайно, что фракция Хальк не раз пыталась заполучить в свои ряды Лайека, признанного в общенациональном масштабе поэта. Одна из таких попыток, правда, безуспешных, была предпринята 30 мая 1971 СУЛЕЙМАН ЛАЙЕК 37 г. лично лидером халькистов Нур Мухаммадом Тараки. Лайек следующим образом живописал свою встречу с Тараки в докладной записке, пред- ставленной в ЦК НДПА (Парчам): «Тараки рукопожатием и подчеркнутым ко мне вниманием стремился показать свое дру- жеское расположение... Он, фамильярничая, подтрунивал надо мной и говорил, что двери его «партии» для меня открыты и мне не составляет труда войти в эту «банду». Когда мы сели за стол, он принял покровительственную позу отца и начал расточать любезности, не давая мне перевести дух и сказать хотя бы слово. Он говорил: «Что это за положение? Что вы делаете? Почему не приходите в свою партию? Почему неверно выбрали свое место? ... Скажите, что я должен сделать? Хорошо, пир-саиб (старец. - М.С.)! (Смеясь). Покажите дорогу, вы, знаю- щие, как разрешить трудности... Не обижайтесь, что я с вами занимаюсь болтовней. Я очень люблю вас. Знай, ты являешься единственным поэтом, к кому я сохранил симпатии... Вооб- ще-то я не люблю стихи (после этого он прочитал на пушту несколько моих стихов). Смот- ри, как я тебя люблю! Знаешь, исследователи в своих трудах пишут, что Лайек является по- этом-реалистом и последователем школы Нур Мухаммада Тараки. В связи с этим я им отве- чаю: вы не знаете, какие невзгоды выпали на мою долю из-за этой школы». Сказав это, он притворно засмеялся (подробное изложение содержания докладной записки Лайека дается в книге М.Ф.Слинкина «Афганистан: оппозиция и власть (60-70-е годы XX в.)». В июле 1977 г. на объединительной партийной конференции Лайек был избран членом Политбюро ЦК НДПА. После прихода к власти в апреле 1978 г. Народно-демократической партии Афганистана он вошел в состав Революционного совета ДРА и первого правительства республики в качестве министра радио и телевидения. В ноябре 1978 г. в связи с принадлеж- ностью к крылу Парчам был выведен из состава Политбюро ЦК НДПА и снят с поста мини- стра. Некоторое время спустя был арестован по личному указанию X.Амина. С марта по де- кабрь 1979 года томился в известной в Афганистане дурной славой тюрьме Пули-Чархи. От ареста и тюремных застенок его не спасли ни опубликованная им накануне «покаянная» ан- типарчамистская статья, ни бесспорное имя национального поэта. Впоследствии, вспоминая трагические дни и ночи заточения в аминовских казематах, он с горечью писал: «Все друзья отвернулись от меня. Со мной остались лишь мои стихи - это сияющее ожерелье жемчужин человеческой души, жаждущей жизни в чистом море правды. Только они давали мне силу и утешение в застенках ада». Будучи в заключении, Лайек, несмотря на строжайшие запреты тюремщиков вести какие- либо записи, сумел написать, по его собственному признанию, более тысячи четверостиший. Делал он это на обрывках старых бумажных мешков из-под цемента. Позднее 42 его «тюрем- ных» четверостиший (из числа сохранившихся) вошли под общим названием «Цветы ада» в упоминавшийся выше поэтический сборник «Светлое направление дорог». В них он предста- ет перед читателем как проникновенный поэт-лирик с его неизбывной тоской по свободе, с его глубокими раздумьями о земных радостях и печалях, добре и зле, душевной и телесной красоте человека, его сокровенных помыслах и желаниях. Поэтические, по-восточному свое- образные образы этого цикла подкупают своей искренностью, откровенностью, пылкостью чувств и переживаний, духовным благородством. При этом поэт часто пользуется характер- ным для классической ираноязычной поэзии приемом взаимного противопоставления. К примеру, описание скорби об утраченном и одновременно восхваление человеческой Любви и Красоты ярко раскрываются им в следующих двух четверостишиях данного цикла: В застенках темных песню-плач твою я снова слышу, Из-под небес и шелест платья твоего я тоже слышу, Как будто наяву тот винный вижу погребок, Где очи и уста твои пленяли мою душу. *** Как жаль, что птица-страсть над нами больше не летает И жемчуг в локонах твоих уж больше не сияет. Но в памяти людской всегда живет твой образ дивный, Он до сих пор, по-прежнему сердца всех нас пленяет. Перевод М.Ф.Слинкина Многие из политзаключенных, оказавшихся тогда в аминовсккх застенках, в том числе и М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 38 те, кто сидел в одном блоке с Лайекрм, были казнены. Однако к последнему судьба была бо- лее благосклонной: он остался жив. Как представляется, от физической расправы Лайека спасли родственные связи его жены с кланом Х.Амина, также принадлежавшего к племени хароти. Лайек был освобожден из тюрьмы сразу же после ввода советских войск в Афганистан. 10 января 1980 г. он избирается кандидатом в члены ЦК НДПА и членом Революционного сове- та ДРА. 12 апреля того же года возглавил только что созданную Академию наук Афганиста- на. Параллельно с исполнением указанных обязанностей он назначается уполномоченным ЦК партии и Революционного совета ДРА по зоне «Восток» (г. Джалалабад). В июне 1981 г. на 6- м пленуме ЦК НДПА был избран членом ЦК и занял пост министра по делам народностей и племен. Кроме того, он являлся заместителем председателя Центрального совета Националь- ного отечественного фронта - самой массовой общественной организации ДРА. В ноябре 1985 г. его избирают кандидатом в члены Политбюро ЦК НДПА, а 10 июля 1989 г. (на 19-м пленуме ЦК партии) - членом Политбюро. С октября 1989 г. - секретарь ЦК НДПА. В июне 1990 г. по решению II партийного съезда он становится членом Исполнительного бюро Цен- трального совета Партии Отечества и одним из заместителей ее председателя. За заслуги в руководстве Академией наук Афганистана и большой личный вклад в разви- тие отечественной литературы Лайек был удостоен в ноябре 1986 г. звания академика в об- ласти языка и литературы. Он проявил себя и как исследователь-этнограф. Среди зарубежных афганистов не осталось не замеченным его многочасовое выступление на симпозиуме сме- шанной советско-афганской комиссии по пуштунской проблеме, в котором он с присущей ему основательностью знания сути вопроса раскрыл особенности племенной структуры аф- ганских пуштунов, их обычаи, традиции, ментальность и мотивацию порой трудно предска- зуемого их поведения как внутри своего сообщества, так и с внешним миром. На всех указанных выше постах ярко проявились его выдающиеся организаторские спо- собности. Он, как тонкий политик и глубокий знаток этно-конфессиональной ситуации в стране и как признанный поэт, приобрел огромный авторитет не только среди племен и на- родностей Афганистана, но и вообще среди всех слоев интеллигенции и простых афганцев. Вместе с тем, нельзя не признать, что в руководстве партии и государства отношение к нему было далеко не однозначным: одни боготворили его и вполне оправданно связывали с его именем наиболее реальные возможности решения затянувшегося афганского кризиса, другие же, наоборот, ревниво воспринимая его популярность, плели вокруг него интриги и стреми- лись во что бы то ни стало скомпрометировать его в глазах и афганской общественности, и Москвы. К компрометации Лайека прикладывали свою руку и влиятельные сотрудники пред- ставительства КГБ в Кабуле, а также ответственные работники советского посольства, кото- рым не нравились его независимость, прямота суждений и несогласие с некоторыми аспекта- ми политики высшего руководства страны, а значит и с установками, исходящими из Кремля. Несмотря на все потуги его недругов, авторитет Лайека еще больше укрепился с началом реализации политики национального примирения. Среди высших государственных деятелей режима Наджибуллы ему не было равных по влиянию и популярности в народе, особенно в зоне проживания пуштунских племен. В связи с этим, если вспомнить затеянную в Москве смену весной 1986 г. высшего афганского руководства, то, по моему глубокому убеждению, именно Лайек мог бы явиться, по сравнению с Наджибуллой, более предпочтительной фигу- рой на пост президента страны. Мне памятны несколько встреч и продолжительных бесед с этим незаурядным, интелли- гентным по натуре, весьма обаятельным в общении и откровенным в своих суждениях чело- веком. В ходе одной из таких бесед (это случилось где-то в середине 80-х годов) он искренне и озабоченно посетовал на некомпетентность ряда высокопоставленных советских советни- ков в решении злободневных проблем афганской действительности. Конкретизируя свою мысль и, видимо, имея в виду в первую очередь подчиненное ему ведомство, он высказал крайнее недоумение по поводу направления в его страну из СССР в качестве советников пре- имущественно, как он выразился, «специалистов» (т.е. представителей спецслужб), а не про- фессионалов, хорошо знающих не только свое дело, но и восточную специфику вообще и Афганистана, в частности. СУЛЕЙМАН ЛАЙЕК 39 Лайек был, безусловно, прав. Например, в составе советского советнического аппарата, работавшего в 1978-1988 гг. при высших партийно-государственных органах Афганистана и насчитывавшего в своих рядах, по приблизительным подсчетам, в общей сложности более 300 человек, такого рода профессионалов было не более пяти человек. Да и они, надо при- знать, имели весьма ограниченные возможности сделать что-либо позитивное, поскольку ак- кредитованная на высших постах амбициозная советская партийно-бюрократическая номенк- латура к их мнению, как правило, не прислушивалась. Некомпетентные в афганских делах советские советники, прибыв в эту отсталую страну, где все еще оставались пережитки средневековья во всех сферах - в экономике, социальных отношениях и психологии народа, уже на старте своей деятельности стали с присущими им рвением и упорством решать афганские проблемы по аналогии с опытом строительства со- циализма в СССР (другого они, к сожалению, просто не знали). Более того, встретившись с нерасторопностью и нерешительностью своих афганских подсоветных, начали подменять по- следних на всех стадиях работы: от подготовки их речей, выступлений, докладов, постанов- лений, законов и пр. до исполнения конкретных дел. На долю же афганских друзей со време- нем остались лишь формальное согласие с тем, что им предлагалось, и словесное воспроизве- дение всего этого с разных трибун. Так с легкой руки советского советнического аппарата родился феномен иждивенчества афганского руководства на всех его уровнях сверху донизу. Из всех зол подобного рода, пожалуй, самым худшим было грубое, беспардонное вмеша- тельство совпосла и руководства группы советников ЦК КПСС в Кабуле в деятельность По- литбюро и секретариата ЦК НДПА. На этот порочный стиль работы, как уже отмечалось, вы- нуждены были обратить внимание халькисты-члены ЦК НДПА в закрытом письме, направ- ленном в адрес Политбюро ЦК КПСС в апреле 1988 г. В нем они, имея в виду указанных вы- ше особ, подчеркнули, что в Республике Афганистан «партийная власть не должна концен- трироваться в руках группы лиц, не входящих в руководство». Ту же мысль о имевшем место в прошлом вмешательстве советской стороны в деятельность высших партийных и государ- ственных органов Афганистана повторил Лайек в мае 1990 г. на встрече с советской делега- цией, в составе которой привелось быть и автору этих строк. Влияние и популярность Лайека в афганском обществе были обусловлены не только его талантом поэта и заслугами государственного деятеля, но и родственными связями (как на правом, так и на левом политических флангах). Он состоял в родстве с семьей влиятельных афганских духовных авторитетов Моджаддеди: сестра Лайека была замужем за Себгатуллой Моджаддеди. Другая сестра Лайека являлась женой известного афганского революционера, члена Народно-демократической партии Афганистана (Парчам) Мир Акбара Хайбара, убито- го в Кабуле при загадочных обстоятельствах 17 апреля 1978 г. Лайек, имея трех дочерей и двух сыновей, после гибели Хайбара взял на свое попечение его четырех детей. Примером заботы Лайека о их судьбе может служить следующий факт, свидетелем которого мне пришлось быть. В годы граждански войны в Афганистане, как из- вестно, вооруженная оппозиция, кроме прочих средств и методов борьбы против кабульского режима, нередко с целью шантажа влиятельных правительственных чиновников прибегала к похищению их детей. В связи с этим в середине 1980-х годов у афганских компетентных ор- ганов возникли, и не без оснований, подозрения относительно вероятности похищения сына Хайбара, юноши школьного возраста. Эта информация дошла и до Москвы, откуда мне по- ступило указание встретиться с членами семьи Хайбара и сообщить им, что наша сторона, если они согласятся, готова принять этого юношу на учебу в московской специализированной школе-интернате, где к тому времени уже обучались дети премьер-министра Афганистана С.А.Кештманда и ряда других партийных и государственных деятелей данной страны. Я незамедлительно встретился с братом Хайбара полковником Бесмеллой и посвятил его в суть вопроса. Он пообещал связаться с Лайеком и матерью юноши и обсудить с ними лю- безное предложение Москвы. Буквально в тот же день мне позвонил Лайек и попросил о встрече. Я тут же направился к нему, благо здание его министерства и здание Международ- ного отдела ЦК НДПА. располагались рядом. Войдя в его кабинет, я увидел там и полковника Бесмеллу. Как обнаружилось в ходе разговора, оба они были взволнованы не столько готов- ностью Москвы принять на учебу их племянника, сколько угрозой его похищения. Пришлось их успокоить и сказать, что речь никак не идет о реальной опасности похищения, а лишь о М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 40 его вероятности. В конце концов, данный вопрос, вызвавший столько волнений, был решен матерью юноши, которая наотрез отказалась куда-либо отправлять своего сына, поскольку без него, по ее выражению, она не мыслила свою жизнь. После прихода моджахедов к власти в Кабуле Лайек не нашел возможности больше оста- ваться в стране и вместе со своей большой семьей перебрался в Германию, где получил поли- тическое убежище. АБДУРРАХИМ ХАТЕФ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ФРОНТ 41 АБДУРРАХИМ ХАТЕФ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ФРОНТ В начале апреля 1986 г., завершив еще одну четырехлетнюю служебную командировку в Афганистан и прибыв в советскую столицу, я был принят заместителем заведующего Меж- дународным отделом ЦК КПСС, профессором Р.А.Ульяновским для отчета о проделанной работе и изложения, по предварительной договоренности, своей позиции по поводу наме- чавшейся Москвой смены высшего афганского партийно-государственного руководства. Профессор внимательно выслушал меня и в заключении разговора сказал: − Что ж, Михаил Филантьевич, вы проделали большую и полезную работу. Спасибо! От- дохните полгодика в своем солнечном Крыму, а потом надо снова поехать в Афганистан. У нас там еще много нерешенных проблем. Это «надо» явилось для меня большой неожиданностью. Откровенно говоря, в тот момент в мои долгосрочные планы новая поездка в Афганистан не входила. Мои сокровенные жела- ния сводились тогда, среди прочих, к тому, чтобы продолжить преподавание истории Восто- ка в Симферопольском государственном университете, подготовить к переизданию «Русско- дари военный и технический словарь» и, конечно, заняться осмыслением всего увиденного и пережитого в Афганистане, в том числе и обработкой личного архива материалов и докумен- тов, собранных к тому времени по истории этой неспокойной страны. Решения по поводу этого «надо» не пришлось долго ждать: уже в начале следующего года в Москве начал рассматриваться вопрос о моей очередной командировке в Афганистан. При этом предполагалось, что на сей раз в круг моих непосредственных обязанностей будут вхо- дить: оказание помощи соответствующим афганским органам в ведении внешнеполитической пропаганды, контакты с легальными леводемократическими организациями и группировка- ми, функционирующими в стране вне организационных рамок правящей партии - НДПА, и, главное, выполнение обязанностей советника председателя Центрального совета Националь- ного отечественного фронта (ЦС НОФ), массовой общественно-политической организации Демократической Республики Афганистан. Случилось так, что летом 1987 г. председатель ЦС НОФ Абдуррахим Хатеф вместе с суп- ругой отдыхал в крымском санатории «Ай-Даниль». Там же в то время проводил отпуск и от- ветственный сотрудник Международного отдела ЦК КПСС Г.А.Поляков. Он, воспользовав- шись этим случаем, 25 июля организовал для А.Р.Хатефа «смотрины» его предполагаемого советника. Моя встреча с Хатефом, продолжавшаяся более двух часов, состоялась наедине в небольшом, уютном помещении санатория, с обязательными на столе по восточному этикету чаем, кофе, разного рода орешками, конфетами, фруктовой и минеральной водой. Во всем этом угадывалась «рука» Генриха Анатольевича, организатора данной встречи и большого знатока правил и норм восточного гостеприимства. После взаимных приветствий и обмена стандартными словесными формулами о здоровье и самочувствии Хатеф первым делом поинтересовался моей биографией и профессией. Узнав мой возраст, он не удержался и подметил: − Оказывается, вы старше меня почти на два года! В этих словах Хатефа послышалось явное удовлетворение по поводу возраста его потен- циального советника. Надо пояснить, что в менталитете афганского народа, как, впрочем, и на Востоке вообще, солидный возраст человека всегда был и остается мерилом мудрости и авторитета в обществе. Именно с указанных позиций многие должностные лица Афганистана нередко оценивали своих советских советников. Как показалось, не был в этом плане исклю- чением и Хатеф, человек, воспитанный в духе приверженности национальным обычаям и традициям. Выслушав меня, Хатеф в порядке взаимности довольно кратко, не останавливаясь на де- талях, обозначил лишь основные вехи своего жизненного пути, которые свелись к следую- щему. Родился в 1926 г. в Кандагаре, в семье пуштуна из гильзайского племени тохи. Среднее и высшее образование получил в столичном лицее Хабибия и на литературном факультете Кабульского университета. После его окончания возвратился в Кандагар, где в течение двух лет (1949-1951гг.) занимал должность заместителя директора лицея Мир-Вайса, а затем пре- М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 42 подавал в лицее Ахмад-шах Баба. В 1952 г. переехал в Кабул и некоторое время вел препода- вательскую работу в Педагогическом училище (дар-оль-моаллемин). До ухода в 1953 г. в от- ставку с государственной службы непродолжительное время исполнял обязанности началь- ника отдела публикаций управления развития Гильмендской ирригационной системы. В 1965 г. был избран от Кандагара депутатом Вулуси джирги (нижней палаты парламента). Будучи беспартийным, симпатизировал леводемократическому движению и даже однажды, прибег- нув к силе, заступился за членов фракции левых - депутатов Вулуси джирги (Б.Кармаля, Н.А.Нура, А.Ратебзад и Ф.Х.Файзана), которые в ноябре 1966 г. были подвергнуты в парла- менте избиению ультраправыми элементами. При республиканском режиме М.Дауда Хатеф участвовал в работе Лоя джирги, принимавшей новую конституцию страны. В 1980-х гг., в ходе разгоравшейся в стране гражданской войны, он встал на сторону пра- вительства Б.Кармаля. На I Учредительном съезде Национального отечественного фронта в июне 1981 г. был избран членом его Центрального совета, а 6 мая 1985 г. - председателем ЦС НОФ. В декабре того же года был введен в состав Революционного совета Демократической Республики Афганистан, высшего законодательного органа страны. До Апрельской революции 1978 г. Хатеф входил в деловую элиту Афганистана и по праву считался одним из преуспевающих бизнесменов страны. Поддерживал дружеские связи со знаменитым Абдулом Маджидом Заболи, который считался первым и самым крупным афган- ским предпринимателем и банкиром. Нелишне вспомнить, что А.М.Заболи начинал свой биз- нес в период НЭПа в Советской России (Тахта Базар, Ташкент и Москва) и, как гласит леген- да, он, по его собственному признанию, был первым в Афганистане, кто изучил «Капитал» К.Маркса и с успехом использовал почерпнутые из этого произведения знания в своей пред- принимательской деятельности. Народная молва гласит, что А.М.Заболи с гордостью говорил о себе, как о первом афганском марксисте. Отсюда, видимо, не случайно, что А.М.Заболи, проживавший с 70-х гг. прошлого века в США, с симпатией встретил приход к власти в Ка- буле левых демократов и принес в дар Демократической Республике Афганистан крупные денежные средства и недвижимость, исчисляемые десятками миллионов афгани. Далее наш разговор пошел о конкретных реалиях Афганистана. Хатефу, человеку ду- мающему, широко осведомленному, независимому в суждениях и оценках, было что сказать о положении внутри и вокруг своей страны и, главное, о месте и роли возглавляемой им ор- ганизации - Национальном отечественном фронте. У меня, к счастью, сохранились записи той беседы с Хатефом. Говоря о НОФ, он особо выделил его слабые стороны, мешающие ему стать подлинно массовой, независимой и популярной в обществе организацией. Приведу его мысли на сей счет с некоторыми сокращениями. «Во-первых, - говорил Хатеф, - среди широкой, социально разнородной афганской обще- ственности доверие к Фронту было изначально подорвано тем, что эта организация создава- лась правящей партией как ее структура и все ключевые посты в ней - председателя, ответст- венного секретаря и двух заместителей председателя (из трех) - заняли партийные деятели. Такое положение, естественно, отпугивало от Фронта тех, кто не разделял взгляды партии. В итоге заметно сузились социальная база Фронта и его влияние в обществе. Во-вторых, в составе Фронта остается весьма незначительной численность индивидуаль- ных членов - 130 тысяч человек, по сравнению со 670 тысячами коллективных членов. Суще- ственный недостаток такой структуры заключается в том, что коллективные члены (проф- союзы, Демократическая организация молодежи Афганистана, Союз сельскохозяйственных кооперативов, Организация мира, солидарности и дружбы Афганистана, Союз писателей и поэтов страны и другие) упорно стремятся реализовать через Фронт свои собственные цели и задачи, игнорируя при этом специфические для Фронта программные лозунги. В-третьих, в серьезном совершенствовании нуждаются механизм и сама концепция под- бора и укрепления кадрового руководящего состава Фронта. Представляется не совсем при- емлемой нынешняя практика, когда указаниями премьер-министра С.А.Кештманда мне были навязаны дополнительно к штату еще девять заместителей, каждый из которых представляет ту или иную этническую и конфессиональную группу Афганистана. При подборе данных лиц, к сожалению, не учитывались их организаторские способности и желание работать, АБДУРРАХИМ ХАТЕФ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ФРОНТ 43 личная репутация и влияние в обществе. Поэтому многие из этих заместителей, заняв пре- стижные кабинеты и получив автомобили и высокие оклады, практически не работают. В-четвертых, на мой взгляд, требуют существенных изменений структура и источники финансирования нужд Фронта. Пока же его бюджет складывается в основном за счет прямых дотаций из государственной казны (70%) и косвенных правительственных поступлений (15%), а также пожертвований частных лиц и зарубежных спонсоров. Фактически Фронт на- ходится на иждивении государства, что в глазах афганской общественности ассоциируется с несамостоятельностью этой организации. Поэтому, чтобы повысить доверие к Фронту, необ- ходимо внести коренные изменения в источники его финансирования. Как мне думается, в бюджете Фронта частные пожертвования должны составлять не менее 60 процентов. Одно- временно было бы желательным расширение помощи со стороны зарубежных неправитель- ственных организаций, особенно сходных нам по структуре и предназначению. Для этого на- до активизировать международные связи Фронта. В-пятых, далеко не в полной мере используются потенциальные возможности Фронта в деле реализации политики национального примирения, нашей главной патриотической зада- чи. Это касается, прежде всего, создания и функционирования чрезвычайных комиссий по национальному примирению, действующих на уровнях провинций, уездов, волостей и насе- ленных пунктов. Так что Фронту, господин Михаил, чтобы стать подлинно самостоятельной, независимой общественно-политической организацией и занять подобающее ей место в политической сис- теме государства, предстоит решить немало жизненно важных проблем. Только в этом случае он сможет выполнить свое высокое предназначение». Слушая Хатефа и мысленно отдавая должное его глубоким знаниям афганской действи- тельности и трудностей, испытываемых его организацией, мне показалось уместным задать ему ряд вопросов сугубо личного характера и таким образом вызвать его на откровенный раз- говор. − Извините за прямоту, уважаемый Хатеф, - спросил я, - в данной ситуации, когда Фронт за многие годы своего функционирования накопил богатый опыт и отчетливо понимает свои цели и задачи, нужен ли ему иностранный советник и, если - да, то в чем конкретно, по вашему мнению, могут заключаться его функции? − Да, да, конечно же, нужен, - как-то торопливо начал говорить мой собеседник. - Более то- го, в этом качестве мы хотели бы видеть именно вас. Что касается конкретных вопросов, в решении которых вы могли бы принять участие, то можно, к примеру, в их числе назвать следующие: в первую очередь, оказание Фронту помощи в отстаивании его интересов в государственных и партийных органах (при этих словах мне тут же подумалось, что Ха- теф намекает на необходимость лоббирования интересов его организации в кругах мно- гочисленного советского советнического аппарата, аккредитованного при афганских пар- тийно-государственных ведомствах. - M.С.); участие в координации действий коллектив- ных членов Фронта и обеспечение плодотворного сотрудничества с ними; содействие ус- тановлению связей с лояльными режиму общественно-политическими организациями и группировками, пока не входящими в состав Фронта; помощь аппарату Центрального со- вета в совершенствовании организационной, информационно-аналитической и издатель- ской деятельности, а также в разработке программных материалов и документов; посред- ничество в установлении и дальнейшем развитии международных связей Фронта и т.п. Ответив на мои вопросы, Хатеф снова возвратился к проблеме нелестного имиджа Фрон- та, сложившегося среди разноликой афганской общественности, как зависимой от властей ор- ганизации. Повторив ранее сказанные доводы на сей счет, он в весьма осторожной форме стал говорить о рабочем месте (кабинете) своего будущего советника. Из его слов вытекало, что постоянное присутствие иностранного советника в резиденции Центрального совета Фронта могло бы быть истолковано недоброжелателями как доказательство внешнего влия- ния и как несамостоятельность данной организации. В связи с этим Хатеф посчитал целесо- образным, чтобы кабинет советника располагался не в здании ЦС НОФ. В этом случае будут в определенной мере нейтрализованы подобного рода измышления. По его мнению, такое положение, когда советник будет иметь свое постоянное рабочее место вне здания ЦС, никак не помешает нашим контактам и интересам общего дела. Данное предложение Хатефа пока- М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 44 залось мне весьма логичным. Забегая вперед, скажу, что в дальнейшем оно было реализовано на деле и не внесло каких-либо неудобств в наши деловые отношения. Прибыв в Кабул, я первым делом стал знакомиться с сотрудниками Центрального совета Фронта. Действительно, Хатеф был прав: в их числе оказалось довольно много случайных, бездеятельных, безынициативных людей. Вместе с тем приятно было узнать, что за годы, прошедшие после создания данной организации, в ее руководстве (в центре и на местах) сло- жился костяк (хотя и немногочисленный) деятельных и авторитетных в обществе лиц. К их числу можно было бы отнести заместителей председателя ЦС НФ маулави Саида Афгани (умер в 1985 г.; автор хорошо знал его по своей прошлой работе), маулави Мухаммада Сале- ма Эльми, отставного генерала Акель Шаха Мангала и маулави Абдуррауфа (из провинции Бадгис), председателя Нангархарского провинциального совета Фронта, отставного полков- ника Ковват-хана Бридваля, председателя совета Фронта волости Дехи-Як (провинция Газни), бывшего офицера афганской королевской армии Залмая Сабзи (с ним автору пришлось по- знакомиться в далеком 1957 г. на танковых курсах в Герате) и др. Среди названных деятелей особо следует выделить маулави Эльми, личность поистине легендарную в Афганистане. Он прославился тем, что с присущими ему смелостью и самоот- верженностью, с Кораном в правой руке и автоматом Калашникова в левой, без какого-либо сопровождения, в одиночку регулярно посещал сельские населенные пункты, в том числе и находившиеся под контролем моджахедов, и проводил там проповеди. В декабре 1987 г., во время боевой операции «Магистраль» в Пактии, Эльми и его коллега А.Ш.Мангал организо- вали и провели целую серию племенных джирг непосредственно в данном районе и таким образом содействовали в определенной мере успеху этой операции. На его непререкаемый авторитет в обществе не повлиял и ярлык «красного муллы», который приклеили ему его не- други из стана вооруженной оппозиции. Его высоко чтили и в правительственных войсках, где он исполнял обязанности главного военного муллы. В апреле 1988 г. Эльми был избран депутатом Вулуси джирги и возглавил в этой палате парламентскую комиссию по законода- тельству. Выдающийся организаторский талант Хатефа и его устремления принести мир и безопас- ность на афганскую землю раскрылись в полной мере с началом реализации в стране полити- ки национального примирения. Занимая в тот период посты председателя ЦС НФ, председа- теля Высшей чрезвычайной комиссии по национальному примирению и члена президиума Революционного совета ДРА, он сумел превратить Национальный фронт и действовавшие в его рамках на всех административных уровнях чрезвычайные комиссии в важный инструмент по умиротворению страны. Осуществлению данной общенациональной задачи всячески со- действовал правящий кабульский режим. В связи с этим, представляется вполне объяснимым, что глава государства Наджибулла первоначально избрал именно трибуну Национального фронта для обнародования программы национального примирения. Выступая 14 января 1987 г. на II съезде Фронта, он изложил основные положения указанной программы. И только на следующий день она была подробно раскрыта в официальном документе, получившем назва- ние «Обращение генерального секретаря ЦК НДПА тов. Наджиба, основанное на послании Центрального комитета НДПА, Революционного совета ДРА, Национального отечественного фронта, Совета улемов и Афганского совета вдов, ко всем гражданам свободного и независи- мого Афганистана». Хатеф блестяще подтвердил репутацию самого влиятельного общественно-политического деятеля на Лоя джирге (мне довелось это лично наблюдать), которая проходила под его пред- седательством в конце ноября 1987 г. На ней, как известно, была принята Конституция Рес- публики Афганистан и президентом страны избран Наджибулла. Согласно данной конституции, Национальный фронт, единственный из всех существо- вавших в стране общественно-политических организаций, наделялся довольно широкими полномочиями и правом влиять на направление государственных дел. В частности, члены Исполкома НФ получили право принимать участие в работе и выработке решений Лоя джир- ги, выступать в парламенте с законодательной инициативой (впрочем, этим конституцион- ным правом пользовалась еще одна организация - Совет улемов и духовенства), а также через свою фракцию в парламенте добиваться осуществления целей и задач, зафиксированных в АБДУРРАХИМ ХАТЕФ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ФРОНТ 45 Уставе и Основных направлениях платформы Национального фронта. Кроме того, в соответ- ствии со статьей 66 конституции, секретариату НФ предоставлялось право вносить президен- ту страны представление о назначении членами Лоя джирги до 50 человек из числа видных политических, общественных, научных и духовных деятелей. В апреле 1988 г. в Афганистане состоялись выборы в Национальный совет (парламент). Хатеф снова был востребован: президент РА своим указом возложил на него обязанности председателя Центральной избирательной комиссии. В ходе предвыборной кампании советы Фронта выдвинули своих кандидатов в депутаты парламента во всех провинциях, в том числе в Вулуси джиргу (нижнюю палату) 135 человек и в Сенат - 57. Итоги парламентских выборов были для Фронта впечатляющими. Ему удалось провести в парламент 69 депутатов, в том числе в Вулуси джиргу - 48 и в Сенат - 21, и таким образом создать самую крупную парламентскую фракцию (28%). Повышению авторитета Националь- ного фронта и его влияния в обществе содействовало и избрание председателей палат из чис- ла видных функционеров Фронта, а именно: Халиля Ахмада Абави, председателя Кабульско- го городского совета Фронта и председателя Кабульской городской комиссии по националь- ному примирению, - председателем Вулуси джирги и Махмуда Хабиби, члена исполкома НФ, - председателем Сената. Хатеф, как опытный и дальновидный политик, тонко чувствовал менявшуюся в стране политическую и военную ситуацию, особенно с приближением сроков вывода советских войск из Афганистана, и в полном соответствии с велениями времени предпринимал меры по организационному и кадровому укреплению всех звеньев Фронта в центре и на местах и ак- тивизации их деятельности. В этом смысле нельзя было не заметить существенных измене- ний, происшедших в руководящих структурах Фронта в период с января по май 1988 г. Так, в указанное время значительно был сокращен аппарат Центрального совета Фронта (со 124 че- ловек до 78), упразднены 6 заместителей председателя ЦС, ликвидированы из-за ненадобно- сти отделы экономики, финансов и др. Из Центрального совета НФ и его Исполкома были выведены лица, скомпрометировавшие себя и не принимавшие участия в работе этих орга- нов. Одновременно на одну треть был обновлен кадровый состав руководящих органов Фронта за счет введения в его штаты авторитетных лиц - старейшин, улемов, известных дея- телей прежних режимов, представителей оппозиции. Было также принято решение создать при ЦС НФ отдел уполномоченных по провинциям. Предполагалось, что они, находясь дли- тельное время непосредственно в звене уезд-волость-деревня, окажут содействие местным советам Фронта и органам власти в реализации целей и задач по национальному примире- нию. К маю 1988 г., т.е. к началу вывода советских войск из Афганистана, структуры Нацио- нального фронта действовали на всех административных уровнях страны и насчитывали 4049 советов, включая провинциальных - 31, городских - 16, районных - 45, окружных - 1, уезд- ных - 145, волостных – 62, деревенских - 2160 и по месту жительства - 1589. Наряду с этим, в рамках Фронта были сформированы и работали 1808 джирг мира и 2782 чрезвычайные ко- миссии по национальному примирению, которые в основном решали такие задачи, как уста- новление контактов с вооруженной оппозицией и склонение ее к прекращению боевых дейст- вий, создание коалиционных форм власти на местах, ведение информационно- пропагандистской работы в рядах моджахедов внутри страны и в лагерях беженцев в сосед- них странах, оказание материальной, правовой и другой помощи репатриантам и бывшим членам противоборствующей стороны при переходе их к мирному труду, содействие в осво- бождении заключенных и т.д. Советы Национального фронта призваны были решать и решали на местах многие насущ- ные задачи в социальной сфере. Среди них самыми распространенными являлись следующие: содействие в разрешении споров и конфликтов, возникавших между гражданами (эту функ- цию раньше, согласно афганской традиции, выполняли племенные джирги); организация хашарных работ по восстановлению и поддержанию в порядке кяризов, колодцев, ирригаци- онных сооружений, дорог, полей, пастбищ; оказание материальной и другой помощи мало- обеспеченным и нуждающимся семьям и осуществление опеки над семьями погибших в годы гражданской войны; содействие репатриантам в строительстве жилья, трудоустройстве и обеспечении их продовольствием и товарами первой необходимости, а также предоставление М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 46 медицинской помощи и помощи в сфере образования; рассмотрение жалоб, предложений и просьб отдельных лиц и коллективов и принятие необходимых мер по ним. Достоин упоминания еще один аспект в деятельности советов Фронта. В условиях начав- шегося вывода советских войск из Афганистана руководство Фронта начало спешно усили- вать имевшиеся и создавать новые отряды самообороны по месту жительства из числа членов своей организации. К примеру, тогда в населенных пунктах вокруг Кабула в стадии форми- рования находился пояс такого рода отрядов в количестве до 240 единиц, общей численно- стью около 3 тысяч бойцов. К сожалению, Национальному фронту, несмотря на несомненные успехи, в силу целого комплекса субъективных и объективных причин и обстоятельств не удалось стать одним из важных инструментов в политике кабульского режима по умиротворению страны. Как отме- тил мартовский (1988 г.) чрезвычайный пленум ЦС НФ, советы Фронта не смогли по- настоящему мобилизовать различные слои и группы населения, особенно общественно- политические круги страны, на усиление процессов национального примирения. Фактически осталась не реализованной идея создания на местах, прежде всего в звене уезд-волость- деревня, коалиционных форм власти и управления. Главная причина ее провала, как, впро- чем, и других лозунгов национального примирения, состояла в том, что они в процессе их реализации не были подкреплены со стороны кабульского режима и советских войск убеди- тельной демонстрацией военной силы перед вооруженной оппозицией. А со слабым против- ником, как давно известно, противоборствующая сторона, уверенная в своем военном пре- восходстве, ни при каких обстоятельствах не сядет за стол переговоров о мире и не пойдет на какие-либо уступки и компромиссы. Была еще одна существенная причина провала политики национального примирения - по- спешный, по принципу «после нас хоть потоп», вывод советских войск из Афганистана (практически через месяц после официального объявления даты вывода), что лишило кабуль- ские власти возможности по-настоящему подготовиться к надежному удержанию территории вдоль афгано-пакистанской границы. Все это привело к тому, что по пятам советских войск, отводимых из приграничной полосы, ринулись в глубь страны хорошо вооруженные отряды моджахедов, сметая на своем пути не готовые к сопротивлению афганские регулярные и ир- регулярные формирования. За короткое время (с середины мая по июль 1988 г.) на значи- тельной приграничной с Пакистаном территории прекратили свое функционирование почти все местные советы Фронта, комиссии по национальному примирению, а также и коалицион- ные формы власти, особенно в звене деревня-волость-уезд. Часть структур НФ была переме- щена в провинциальные центры - Джалалабад, Гардез, Майданшахр. Некоторые из этих структур Фронта вынуждены были перейти на нелегальное положение. В те тревожные дни, когда моджахеды подошли к окраинам столицы и начали методично подвергать город ракетным обстрелам, мне приходилось неоднократно слышать из уст Хате- фа и других высокопоставленных афганских деятелей один и тот же (скорее риторический) вопрос: − Почему вы так спешите с выводом своих войск? Что же стоит за этим? Надо сказать откровенно, тогда трудно было найти на данный вопрос обоснованный, вра- зумительный ответ. И лишь спустя годы стало вполне очевидным, что та спешка с выводом войск явилась первым звеном на пути предательства горбачевским (а затем и ельцинским) руководством наших бывших афганских друзей, грубым пренебрежением к их дальнейшей судьбе, судьбе их страны. В конце концов это предательство привело в Кабуле к власти мод- жахедов и талибов, превративших Афганистан со временем в дестабилизирующий фактор в регионе и мире, рассадник международного терроризма. ... В процессе совместной работы у нас с Хатефом сложились, как мне казалось, друже- ские, порой даже доверительные отношения, хотя, надо признать, в общении мы так и не пе- решли на «ты». В наших довольно частых беседах затрагивались не только проблемы Фронта, внутриполитическое и международное положение Афганистана, но и сугубо личные вопросы. Как-то Хатеф в порыве откровенности поведал мне, что вооруженная оппозиция не простила ему национально-патриотических и демократических взглядов и в отместку сожгла дотла в Кандагаре его склады с товарами и имуществом на миллионы долларов. Отвечая на мой во- АБДУРРАХИМ ХАТЕФ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ФРОНТ 47 прос о том, что же заставило его заниматься политикой и встать на сторону левого режима, он с глубоким убеждением сказал: − Знаете, уважаемый Михаил, у меня в этом деле большого выбора не было: либо моджахе- ды, либо левые власти. Я всегда хорошо понимал, что у моджахедов, тянущих нас в от- жившее прошлое, нет будущего. Откровенно скажу, у меня не было и нет каких-то осо- бых симпатий к молодым, ретивым ребятам из НДПА. У них много слабостей, ошибок, политической незрелости и дефицит жизненного опыта. Они плохо знают свою страну. Все это мешает им стать влиятельной силой в Афганистане и завоевать доверие среди широкой, социально и идейно разделенной афганской общественности. Однако програм- ма и практика НДПА, при всех их просчетах, на мой взгляд, в наибольшей мере отвечают национальным интересам Афганистана, его будущему как демократического и процве- тающего государства. Вот почему я, пожертвовав всем своим имущественным состояни- ем, встал на сторону левого кабульского режима. Повторюсь, другой альтернативы у меня не было и нет. Еще несколько штрихов к портрету Хатефа, как личности и политика. Он неизменно стремился строить работу органов Фронта на демократических началах, с уважением отно- сился к мнению подчиненных, но не терпел при этом демагогии, безынициативности и лено- сти, в общении с окружающими вел себя без амбициозности и претензии на исключитель- ность. В процессе контактов с ним у меня сложилось мнение, что он с симпатией относился к Советскому Союзу и миру социализма. Однажды в разговоре он обронил, что «является по своим убеждениям больше коммунистом, чем члены Народно-демократической партии Аф- ганистана». 4 июня 1988 г. Хатеф на совместном заседании Вулуси джирги и Сената (по представле- нию президента Наджибуллы) был утвержден вице-президентом Республики Афганистан. Чтобы полностью сосредоточиться на исполнении новых обязанностей, он подал прошение об освобождении его с поста председателя ЦС НФ. В апреле 1992 г. Хатеф в течение не- скольких дней (после неудавшейся попытки Наджибуллы бежать из страны и до «мирной» передачи власти в Кабуле в руки моджахедов) исполнял обязанности президента страны. Чем занимался беспартийный Хатеф при моджахедах и талибах, мне неизвестно. Хотелось бы ду- мать, что и в это трагическое для страны и афганского народа время он не изменил своим идеалам. М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 48 © Фото из архива автора, сборника стихов С.Лайека «Светлое направление дорог» и журнала «Братские народы» (на языке дари) Сулейман Лайек. Июнь 1984 г. С.Лайек выступает на собрании, посвященном памяти поэта Хошхаль-хана Хаттака. АБДУРРАХИМ ХАТЕФ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ФРОНТ 49 1984 г. Провинция Нангархар. Джирга племен моманд и шинвари, обсуждающая вопросы прикрытия афгано-пакистанской границы. 1984 г. Старейшины племен моманд и шинвари обсуждают вопросы прикрытия афгано-пакистанской границы. М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 50 1984 г. Бойцы полка племенного ополчения на дороге Джалалабад – Торхам. 1984 г. Провинция Нангархар. В полку племенного ополчения. Слева направо: четвертый – М.Ф.Слинкин, пятый – секретарь Нангархарского провинциального комитета НДПА Мухаммад Анвар Исар, седьмой – заместитель заведующего Международным отделом ЦК НДПА Асадулла Кештманд. АБДУРРАХИМ ХАТЕФ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ФРОНТ 51 3 декабря 1987 г. Деревня Рауза (провинция Газни). Джирга старейшин деревни по обсуждению решений Лоя джирги, состоявшейся в Кабуле в ноябре 1987 г. Справа налево: деревенский авторитет хаджи Мухаммад Аман, М.Ф.Слинкин, заведующий отделом экономики ЦК НДПА М.А.Бавари, шестой – секретарь Газнийского провинциального комитета НДПА Мир Абдулла. 1987 г. Деревня Рамак, центр волости Дехи-Як (провинция Газни). М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 52 1987 г. Деревня Рамак (провинция Газни). Слева направо: секретарь деревенской молодежной организации, секретарь волостной партийной организации НДПА Фарук Хедмат, заведующий отделом экономики ЦК НДПА М.А.Бавари, председатель волостного совета Национального фронта Залмай Сабзи, начальник политотдела дислоцированного в провинции Газни советского 191 полка, М.Ф.Слинкин, командир деревенского отряда самообороны Исмаил Тофанги. АБДУССАМАД АЗХАР (Омархейль), АБДУЛЛАТИФ ПЕДРАМ И ДРУГИЕ 53 АБДУССАМАД АЗХАР (Омархейль), АБДУЛЛАТИФ ПЕДРАМ И ДРУГИЕ В 1973 г. в одном из номеров «Специального бюллетеня Института востоковедения АН СССР» (издавался под грифом «Для служебного пользования») была опубликована большая статья М.Ф.Слинкина и Г.П.Ежова «Идеологическая работа в афганской армии», в которой впервые в советской (как, впрочем, и зарубежной) печати упоминалась действовавшая в глу- боком подполье военная группа под названием «Армейская революционная организация» (АРО). В ее документах (Программе и Целях организации) выдвигалась задача «свержения экономического и политического господства врагов обездоленных и угнетенных трудящихся масс» страны (т.е. монархического режима. - М.С.) путем «подготовки и осуществления воо- руженного восстания». При этом решающая роль в победе восстания отводилась армии. В последующее десятилетие в многочисленных трудах и документах по Афганистану, опубликованных как внутри страны, так и за ее пределами, существование и деятельность данной организации не нашли подтверждения. Мои неоднократные попытки в беседах с вид- ными афганскими политическими и военными деятелями, включая Б.Кармаля, Н.А.Нура, М.Барьялая и других, получить о ней какие-либо сведения не дали результатов. Мои собесед- ники, как правило, уходили от ответа на мои вопросы или же делали вид, что ничего не знают о ней. У меня, естественно, появилось подозрение, что мы с Г.П.Ежовым стали, сами того не желая, жертвой чьей-то дезинформации. Впрочем, подобные сомнения появились не только у меня. Где-то в начале 80-х годов прошлого века, при очередной встрече с моим учителем и добрым наставником, профессором Р.Т.Ахрамовичем, тогда ректором Института стран Азии и Африки при МГУ, последний с присущим ему тактом скорее не спросил, а высказал на сей счет свое суждение: − Михаил Филантьевич, вы в свое время писали о тайной военной организации в афганской армии под названием АРО. Прошло почти десятилетие, в Афганистане за это время про- изошли коренные изменения в государственном устройстве, однако какой-либо информа- ции о ее существовании так и не появилось. Так, может быть, ее и не было на самом де- ле?! Повторюсь, у меня тогда не было ответа на этот вопрос. И лишь некоторое время спустя случай помог мне напасть на след данной таинственной организации. А дело было так. Во второй половине 1982 г., в ходе состоявшихся афгано-кубинских переговоров была достигну- та договоренность об установлении между двумя странами дипломатических отношений на уровне послов. При этом кубинский лидер Фидель Кастро высказал пожелание, чтобы буду- щий афганский посол на Кубе обязательно имел блестящее революционное прошлое. Афган- ское руководство, чтобы удовлетворить желание своего кубинского друга, начало поиски та- кой личности. В конце концов, выбор пал на Абдуссамада Азхара. Как свидетельствовали его анкетные данные, А.С.Азхар родился 25 джади 1317 г.х. (14 января 1939 г.) в д. Чардехи (провинция Лагман), в интеллигентной пуштунской семье. В 1962 г. окончил полицейскую академию в Каире (Египет). По прибытии на родину (с октября 1962 по март 1964 г.) преподавал криминалистику и исполнял обязанности заместителя на- чальника учебного отдела Полицейской академии Афганистана. С марта 1964 по 1970 г. яв- лялся начальником службы по борьбе с контрабандой Кабульского международного аэропор- та, а затем (с 1970 по 1973 г.) возглавил службу безопасности данного аэропорта. После госу- дарственного переворота 1973 г., когда М.Дауд стал вводить в свое окружение представите- лей левых, Азхар был назначен на высокий пост начальника штаба командующего силами безопасности министерства внутренних дел (МВД). В это время он принимал участие в рабо- те созданной по указанию М.Дауда комиссии по расследованию антиправительственного за- говора во главе с бывшим премьером М.Х.Майвандвалем. В 1974 г. - начальник главного управления безопасности МВД, а затем в течение короткого времени - начальник управления безопасности провинции Герат. Из-за левых взглядов попал в опалу и с июля 1974 по апрель 1978 г. находился в отставке. После Апрельской революции в течение двух недель был совет- ником командующего силами безопасности и советником министра внутренних дел ДРА. С мая 1978 г. снова оказался без работы, а в марте 1979 г. был арестован и до января 1980 г. на- М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 54 ходился в тюрьме Пули-Чархи. С приходом к власти правительства Б.Кармаля вышел на сво- боду, был введен в Революционный совет ДРА и назначен командующим царандоем (поли- цией). С июня 1980 г. опять оказался без работы. В апреле 1981 г. решением ЦК НДПА и Ре- волюционного совета ДРА был направлен уполномоченным по зоне «Юг». В январе 1982 г. смещается с этого поста и в течение более чем года остается не у дел, несмотря на острый дефицит руководящих кадров в стране. К этому времена Азхар имел звание полковника по- лиции. Считал себя членом НДПА с апреля 1963 г. Афганское руководство хорошо понимало, что такой послужной список Азхара, почти полностью связанный с его работой в спецслужбах, согласно международной дипломатиче- ской традиции, рассматривается негативно как «изъян» для личности посла. Не добавляло ему чести и положение (причем неоднократное) опального деятеля. Поэтому, чтобы устра- нить оба эти «изъяна» и обеспечить таким образом нужные для Азхара анкетные данные, бы- ло принято решение назначить его временно на должность заместителя заведующего Между- народным отделом ЦК НДПА. Подобное номинальное назначение, как полагали в афганской правящей верхушке, даст ему, кроме всего прочего, еще и время для того, чтобы пройти со- ответствующую подготовку, необходимую для успешного исполнения в будущем обязанно- стей чрезвычайного и полномочного посла своей страны. В его подготовке как дипломатического представителя, кроме сотрудников Международ- ного отдела ЦК НДПА, участвовали также и работники афганского МИДа и действовавшей при нем Академии дипломатической службы. Занятия, в соответствии с персональным распи- санием, продолжались примерно два месяца - с февраля по апрель 1983 г. Мне в ходе этой подготовки приходилось встречаться с А.Азхаром почти ежедневно. Мы обсуждали с ним вопросы, касающиеся конкретно многих аспектов его будущей деятельности, в частности международное положение Кубы, ее внутреннюю и внешнюю политику, роль и место этой страны в Движении неприсоединения и пр., а также и сугубо утилитарные вопросы - дипло- матический этикет и протокол. В один из таких дней, завершив обсуждение какой-то проблемы, мы сделали перерыв, чтобы побаловаться чайком и поболтать на отвлеченные темы. Мне самопроизвольно пришел на ум вопрос о той загадочной Армейской революционной организации. − Товарищ Азхар, вы что-нибудь слышали о так называемой «Армейской революционной организации»? - спросил я, совершенно не надеясь получить положительный ответ, так как хорошо понимал, что передо мной сидит не армейский офицер, а далекий от армии бывший офицер полиции. − Как же, как же не слышал?! – оживившись, скороговоркой заговорил он. - Мне в свое время выпала честь быть одним из создателей и руководителем этой организации. − Неужели?! - неподдельно удивился я. Откровенно говоря, у меня в тот момент возникли определенные сомнения относительно правдивости слов Азхара. Мелькнула мысль, что Азхар, согласно придуманной уже для него легенде, видимо, входит в роль того человека «с блестящим революционным прошлым». Од- нако по мере его рассказа об истории создания АРО, ее активных членах и особенно после того, как он показал мне на следующий день подлинники документов APО (Программу, Цели и Устав организации), мои сомнения начали постепенно рассеиваться. Окончательное убеж- дение в истинности утверждений Азхара об АРО и его причастности к созданию этой органи- зации пришло лишь во время длительных бесед с его соратниками. В их числе следует на- звать Забихуллу Зиармаля, Гуляма Фарука Якуби, Абдул Ахада Разманда, братьев Абдул Ха- ка и Нур-уль-Хака Олуми и др. Из слов Азхара следовало, что идея создания в Афганистане «прогрессивной» партии появилась у него во время учебы в полицейской академии Египта, особенно после знакомства с деятельностью организации «Свободные офицеры» во главе с Гамаль Абдель Насером, под- готовившей и осуществившей в 1952 г. антимонархический переворот. Прибыв в Афганистан в конце 1962 г., Азхар приступил к поиску единомышленников как в кругах полиции, так и в армейской среде. В Полицейской академии, куда его направили на работу, он познакомился с одним из ее преподавателей Мир Акбаром Хайбаром, к тому вре- мени известным в стране приверженцем марксизма и уже отсидевшим в монархической АБДУССАМАД АЗХАР (Омархейль), АБДУЛЛАТИФ ПЕДРАМ И ДРУГИЕ 55 тюрьме шесть лет по обвинению в нелояльности к правящему режиму. Предположительно в январе 1963 г. младший лейтенант полиции Азхар и курсант Высшего военного училища (Харби похантун) З.Зиармаль поделились с М.А.Хайбаром своими мыслями относительно создания тайной военной организации. Первоначально их представления об «организации» были довольно расплывчатыми: под ней они понимали скорее общенациональную партию, куда бы входили и военные. М.А.Хайбар одобрил их предложение и организовал для них встречу с Б.Кармалем. В конце января такая встреча состоялась в доме Б.Кармаля, который он снимал в районе Сарайи Газни (на западной окраине Кабула). На ней, кроме Б.Кармаля, присутствовали М.А.Хайбар, Махмуд Барьялай (брат Кармаля), Азхар и Зиармаль. В ходе беседы обсуждались вопросы о необходимости создания политической партии и ее характере, пути и способы привлечения в ее ряды прогрессивно настроенной молодежи и интеллигенции и меры по укреплению связей с политически активными оппозиционными кругами. На этой встрече, как признавали ее уча- стники, пока еще не ставился и не обсуждался вопрос о создании тайной армейской органи- зации. Стороны лишь условились, что военные в дальнейшем по всем интересующим их во- просам, строго соблюдая меры предосторожности, будут поддерживать связь с Б.Кармалем только через М.А.Хайбара. В апреле 1964 г. Азхар, Зиармаль и примкнувшие к ним лейтенанты Мир-уль-Хак Катра и Алем Висаль, убедившись, что их гражданские друзья не спешат из-за боязни репрессий со стороны властей создавать политическую партию, пришли к решению незамедлительно при- ступить к формированию самостоятельной подпольной военной организации. Несколько позже к ним присоединились курсанты 3-го курса факультета зенитной артиллерии Харби похантун Абдуллатиф Альзаф и Азизуррахман. Группу возглавил Азхар. Они договорились, что вплоть до создания военной организации, по соображениям безопасности, никого из гра- жданских лиц, без какого-либо исключения, не ставить об этом в известность и одновременно без промедления развернуть работу по выявлению в вооруженных силах своих сторонников и сочувствующих. Проведя необходимую подготовительную работу, члены группы 17 сентября 1964 г. со- брались в парке дворца Дар-уль-Аман (западная окраина Кабула) на свое заключительное ор- ганизационное собрание (примечательно, что именно в этот день Лоя джирга принимала но- вую конституцию Афганистана, которая допускала в стране легальное существование поли- тических партий и организаций, но, конечно же, не в армии). Какой-либо дискуссии на соб- рании военных не было, так как все вопросы, связанные с созданием тайной организации, были уже обсуждены и согласованы в предварительном порядке. Были лишь декларировано создание Армейской революционной организации и утверждены ее организационные, поли- тические и идеологические принципы, а также ее руководящее ядро (в него вошли все участ- ники собрания). Главой АPO путем тайного голосования единодушно был избран Азхар, а его заместителем - Зиармаль. Указанное собрание признало необходимым в самое ближайшее время разработать, обсу- дить и принять основные документы АРО и поручило своему руководителю и его заместите- лю связаться с инициативной группой по созданию партии трудящихся Афганистана (так они называли будущую партию левых) и известить ее о существовании АРО. Вскоре руководящее ядро АРО утвердило программные документы организации. Они были отпечатаны на пишу- щей машинке только в двух экземплярах, один из которых хранился в тайнике у Азхара, а второй экземпляр впоследствии был подброшен в советское посольство. Чтобы избежать подозрений со стороны властей, после создания АРО были упорядочены и заметно сокращены связи ее членов с политически активными гражданскими оппозицион- ными кругами. Вместе с тем, Азхар продолжал регулярно поддерживать контакты с М.А.Хайбаром и получать от него необходимую информацию о ходе подготовки к учреди- тельному съезду партии. Итак, АРО явилась самой первой тайной организацией левой ориентации, образованной в афганской армии в первой половине 1960-х годов. Чуть позже, с образованием Народно- демократической партии Афганистана (I января 1965 г.) АРО вошла в ее ряды. Вопрос о при- знании АРО в качестве армейской партийной организации НДПА был окончательно решен зимой 1965 г. (видимо, в феврале) на встрече Азхара с секретарем ЦК НДПА Б.Кармалем и М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 56 М.А.Хайбаром. С этого времени, по предложению Б.Кармаля, организация стала называться «Армейской революционно-демократической организацией» (АРДО). В своей деятельности она руководствовалась программными партийными установками и указаниями лидеров ЦК НДПА (Парчам), а также отчитывалась перед ними о проделанной работе. Однако в текущих, специфических, вопросах своей деятельности АРДО обладала известной самостоятельно- стью. Структурно АРДО строилась по системе ячеек («троек» и отчасти «четверок»), не связан- ных между собой по горизонтали. Поэтому даже в рамках одного воинского подразделения ее члены не знали, что принадлежат к одной и той же подпольной организации. Важное значение в деятельности ячеек придавалось проведению собраний. Они организо- вывались, как правило, каждую неделю и посвящались идейно-политической подготовке ее членов. Необходимо заметить, что в низовых звеньях организации на такого рода собраниях вопрос о конкретной подготовке к вооруженному восстанию, по соображениям конспирации, не ставился. Один из бывших активистов АРДО Абдул Ахад Разманда, с которым автору приходилось многократно беседовать о ее деятельности, дал по этому поводу следующее по- яснение: «Для нас важно было создать сплоченную и разветвленную тайную организацию, уберечь ее членов от провала, воспитать ненависть к монархическому режиму и таким обра- зом обеспечить необходимые условия для ее выступления в подходящий момент. Выражения типа «свержение монархии», «вооруженное восстание» и тому подобные мы в беседах между собой не употребляли» (примеч.: в рассматриваемое время лейтенант А.А.Разманда занимал пост начальника учебного отдела Технической академии. 9 сентября 1988 г. генерал Разман- да, будучи первым заместителем главного прокурора афганской армии, погиб на севере Аф- ганистана в результате попадания зенитной ракеты «Стингер» в транспортный самолет Ан- 32, на котором он летел). Нельзя не заметить, что монархические власти неоднократно нападали на след АРО- АРДО. Например, в 1963 г. из Высшего военного училища (Харби похантун) было изгнано за политическую нелояльность к режиму около 30 военнослужащих, в 1965 г. несколько курсан- тов этого училища были схвачены по подозрению «в пропаганде социализма» и расстреляны без суда и следствия, а в марте 1972 г. арестовано несколько членов организации по подозре- нию в подготовке заговора против короля. И все же эти и другие репрессии против антимонархически настроенных левых элементов в армии носили эпизодический характер. Относительная неуязвимость тайной организации в армейских кругах объяснялась прежде всего ее глубоко законспирированной структурой, тщательным соблюдением мер предосторожности, а также тем, что молодая военная оппози- ция имела своих людей во многих звеньях армейского и полицейского аппарата, в том числе и в органах сыска. Среди них можно было назвать самого Азхара, Г.Ф.Якуби, занимавшего пост начальника управления уголовного розыска МВД и начальника управления полиции Ка- бульской провинции, Мухаммада Анвара, руководителя подпольной организации в Кандагар- ском корпусе, ставшего после государственного переворота 1973 г. заместителем начальника контрразведки этого корпуса и др. Уже к началу 1970-х гг. молодые прогрессивно настроенные офицеры сумели превратить в свою опору ряд подразделений в столичных танковых бригадах, полку связи, батальоне «коммандос», артиллерийской бригаде и некоторых других частях. Среди активистов АРДО, входивших в тот период в ее различные звенья, были, кроме названных выше лиц, молодые офицеры Файз Мухаммад (батальон «коммандос»), Нур-уль-Хак Олуми (курсы «А»), Абдул Хак Олуми (Сержантская школа), Голь Ака, Азиз Азам, Гулям Наби и др. По словам Зиарма- ля, отвечавшего за работу в сухопутных войсках, к апрелю 1978 г. в АРДО входило около 800 человек. Кроме того, в войсках у данной организации было немало сочувствующих. Необходимо подчеркнуть, что АРО-АРДО, опекавшаяся членом руководства НДПА (Парчам) М.А.Хайбаром, не была единственной, даже в рамках этой фракции, тайной армей- ской организацией. В частности, большую работу по созданию партийных организаций в войсках проводил член Исполкома (Политбюро) ЦК Парчам Н.А.Нур, являвшийся в 1970-х гг. руководителем военного отдела ЦК партии. Под его непосредственным руководством действовала, наряду с другими, подпольная военная организация в Кандагарском корпусе. К АБДУССАМАД АЗХАР (Омархейль), АБДУЛЛАТИФ ПЕДРАМ И ДРУГИЕ 57 апрелю 1978 г. она насчитывала в своих рядах более 60 членов и большое число сторонников. Часть военных группировалась вокруг парчамиста Абдул Вакиля. В формировании своей военной организации, особенно с середины 70-х гг. прошлого ве- ка, преуспело другое крыло НДПА - Хальк. Во главе его военного отдела с 1973 г. оказался Х.Амин, личность напористая и амбициозная. К весне 1978 г. халькистам удалось создать разветвленную подпольную организацию в частях столичного гарнизона и в провинциях. Так, под их контролем находилось большинство батальонов и рот 4-й танковой бригады, дислоци- рованной в Пули-Чархи; в Кандагарском корпусе в их военную организацию, руководство которой осуществлял Абдуррашид Арьян, входило более 200 офицеров, унтер-офицеров и солдат. Независимо от указанных военных организаций Парчам и Хальк, в афганской армии в рассматриваемые годы действовали и другие леводемократические организации. Например, в военно-воздушных силах и войсках противовоздушной обороны многие офицеры и унтер- офицеры входили в «Группу Максуди», которая в последующем (в 1974 г.) была преобразо- вана в «Объединенный фронт коммунистов Афганистана» (ОФКА). Его возглавил профес- сиональный летчик, полковник Абдул Кадыр. ОФКА была самостоятельной организацией, хотя и поддерживала номинальные связи с руководством НДПА. Накануне Апрельской рево- люции 1978 г. в его рядах состояло, по-видимому, не менее 600 человек. В тот период в Афганистане нелегально функционировали и другие политические груп- пировки, как-то: Группа труда (ГТ), Революционная организация трудящихся Афганистана (РОТА или САЗА), Организация патриотов-трудящихся Афганистана (ОПТА), Революцион- ное общество трудящихся Афганистана (РОбТА) и др. Все они стремились привлечь на свою сторону и военнослужащих. В борьбе за афганскую армию участвовали также и левацкая, промаоистская группировка «Шоалеи джавид» («Вечное пламя») и правые круги - сторонни- ки бывшего премьера М.Дауда, приверженцы «братьев-мусульман», ярые монархисты, кле- рикалы, прозападная Партия прогрессивных демократов М.Х.Майвандваля и др. Необходимо обратить внимание на то, что в российской афганистике иногда встречается одно любопытное утверждение, согласно которому деятельность АРО после ее создания яко- бы «не получила развития». Такой вывод, мягко говоря, представляется сомнительным. Да, действительно, она не стала ни организатором и ни руководителем вооруженных выступле- ний армии в 1973 и 1978 гг. Ее заслуга, как кажется, состояла в другом: члены и сторонники АРО-АРДО, представляя военную организацию НДПА (Парчам), внесли солидную лепту в морально-политическое разложение офицерского и унтер-офицерского корпуса Афганистана и превратили афганскую армию из оплота режима в его ниспровергателя. Именно усилиями АРО-АРДО и других левых подпольных организаций в афганских вооруженных силах поя- вился костяк радикально настроенной военной оппозиции, которая сначала, отдав поддержку М.Дауду, обеспечила в 1973 г. реализацию своей главкой цели - свержение монархии, а затем в 1978 г. - и ликвидацию даудовского республиканского режима, отказавшего ей в доверии. Вернемся к Азхару. В беседах с ним невольно возник вопрос о причинах его неоднократ- ных отставок. Удивляло то, что его отлучали от работы при правительстве Б.Кармаля, повто- рюсь, в условиях острого дефицита руководящих кадров в партии и государстве. Азхар дал по этому поводу следующее разъяснение: − Как вам известно, выйдя из тюрьмы в январе 1980 г., я был назначен командующим ца- рандоем (полицией). В этот период происходило переоформление партийных документов. В своей анкете я написал, что в 1963 г. приступил вместе со своими единомышленниками к созданию в подполье Армейской революционной организации и через полтора года стал ее руководителем. Б.Кармаль, прочитав мою анкету, резко возразил и сказал, что органи- затором и руководителем АРО были партия (Парчам) и он лично как ее лидер. Спустя не- которое время я оказался не у дел (с июля 1980 по апрель 1981 г.). Через год это повтори- лось - с мая 1982 по февраль 1983 г. я снова безработный. Так что обе указанные отставки, по моему глубокому убеждению, были связаны так или иначе с вопросом о том, кто же являлся на самом деле создателем и руководителем АРО. Впрочем, такая же участь постигла и З.Зиармаля, заместителя руководителя АРО. Правда, его безработица исчислялась годами. В 1983 г., когда у меня состоялись с ним первые встречи и беседы, он являлся переводчиком в дариязычном журнале «Проблемы мира и социализма», М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 58 издававшемся в Кабуле ограниченным тиражом. И лишь в июле 1986 г. (после смены в Афга- нистане высшего партийно-государственного руководства) он был востребован и получил на- значение на высокий пост начальника Главного политического управления афганской армии. Вскоре ему было присвоено воинское звание генерал-майора. В ноябре 1986 г. его избирают в члены ЦК НДПА. На указанных постах он остается до падения в апреле 1992 г. режима Над- жибуллы. Работа в Афганистане свела меня с еще одним интересным человеком. Как-то в начале июня 1988 г. я зашел к Рустаи, заведующему отделом документации и связи Центрального совета Национального фронта, выходцу из провинции Тахар и большому знатоку военно- политической ситуации на северо-востоке Афганистана. В его кабинете я увидел мужчину, на вид которому можно было дать лет 30-35. Рустаи представил его мне: − Это - Латиф Педрам, заместитель главного редактора газеты «Хакикат-е энкелаб-е саур» («Правда Апрельской революции»), в прошлом, как я вам уже рассказывал, организатор и руководитель группы «Принципиальное крыло» - «Революционные бригады народа Аф- ганистана». К тому же он еще и поэт и, на мой взгляд, хороший поэт. Так состоялось наше первое знакомство. Выяснилось, что Рустаи и Л.Педрам - оба таджи- ки и, кроме того, земляки (последний родился и вырос в д. Маймай, уезда Дарваза (провин- ции Бадахшан). Высшее образование Л.Педрам получил в Кабульском университете. В даль- нейшем мне не раз приходилось встречаться с ним, подолгу беседовать по хорошо известной ему истории зарождения и деятельности различных леводемократических организаций Афга- нистана. Я безмерно благодарен ему за то, что он любезно предоставил мне очень обстоя- тельные машинописные записи об истории создания и деятельности Революционной органи- зации трудящихся Афганистана. Кстати, все свои записи он подписывал - Латиф Педрам. По- этому и я буду называть его так. Создание РОТА, по словам Л.Педрама, было декларировано на конференции членов группировки под названием «Кружок ожидания», состоявшейся в Кабуле в 1977 г. Л.Педрам тогда входил в ее руководство и отвечал за военные вопросы. С победой вооруженного восстания в апреле 1978 г. перед РОТА встал вопрос об опреде- лении своего отношения к происшедшим в стране переменам и к новому политическому ре- жиму. Как показали состоявшиеся в ее рядах дискуссии, этот вопрос оказался для организа- ции далеко не простым и не бесспорным. Фактически в руководстве РОТА возникли два кры- ла - так называемые «молодые» и «седоголовые». Л.Педрам относился к числу «молодых». «Молодые», к ним принадлежал и лидер РОТА М.Т.Бадахши, пришли к убеждению о не- обходимости коренного пересмотра прежних программных взглядов и установок РОТА. В частности, они считали ошибочной маоистскую «теорию трех миров», взятую ранее на воо- ружение организации, говорили с симпатией об СССР и рассматривали его как социалисти- ческую страну, идущую в авангарде мирового революционного процесса, выступали против абсолютизации вооруженной формы борьбы. По мнению «молодых», национальные проти- воречия в стране между пуштунами и этническими меньшинствами не являются главными и их следует рассматривать в тесной увязке с социально-классовыми проблемами. Они вырази- ли готовность сотрудничать с новым правительством и попытаться активно включиться в общественно-политическую жизнь. «Седоголовые» же не приняли Апрельскую революцию. Они расценили позицию «моло- дых» как ревизионистскую и противоречащую курсу организации и добились принятия ре- шения о недопустимости для членов РОТА сотрудничества с новыми властями. Далее произошло то, что должно было произойти: в «разрешение» (?!) внутриполитиче- ских и идеологических противоречий РОТА вмешался диктаторский режим Тараки-Амина, начавший массовые репрессии против ее членов и руководителей. По оценкам РОТА, явно преувеличенным, в тюрьмы были брошены и погибли более трех тысяч членов и сторонников организации. В их число одним из первых попал и Л.Педрам, отсидевший в застенках X.Амина с июня по август 1978 г. по подозрению в участии в антиправительственном высту- плении в уездах Кешм (Бадахшан) и Рустак (Тахар). Выйдя на свободу, Л.Педрам устанавливает связи с М.Т.Бадахши. Однако вскоре (в конце августа) эти связи прерываются из-за ареста последнего. Многие из оставшихся на свободе АБДУССАМАД АЗХАР (Омархейль), АБДУЛЛАТИФ ПЕДРАМ И ДРУГИЕ 59 членов РОТА, видя неблагоприятные условия для своей политической деятельности и осоз- навая угрозу для личной безопасности, бежали в соседние страны, главным образом в Иран и Пакистан или же укрылись под чужими именами в отдаленных провинциях. Оказавшись в Иране, Л.Педрам и его соратники установили контакты с рядом радикальных и левых иран- ских антишахских группировок, как-то: Организацией моджахедов иранского народа, Орга- низацией партизан-федаев иранского народа, партией Туде. Именно тогда в иранских печат- ных изданиях впервые появляется статья Л.Педрама о РОТА. После ареста М.Т.Бадахши руководство организацией постепенно переходит к Мухамма- ду Баширу Баглани. Но и он, опасаясь репрессий, выезжает по приглашению родственников в СССР, где и находится до начала 1980 г. В указанный период фактическим руководителем разрозненных, действовавших в глубоком подполье групп РОТА становится Л.Педрам. Вме- сте с тем и он располагал для руководства организацией внутри страны крайне ограниченны- ми возможностями, так как в это время ему приходилось либо скрываться от агентов X.Амина, либо выезжать в Иран и Пакистан. После свержения аминовского режима РОТА восстанавливает свои ряды. Однако внутри нее не прекращаются дискуссии по вопросам, касающимся отношения к Апрельской револю- ции и необходимости коренного пересмотра прежних политических позиций и установок. В руководстве организаций продолжали действовать две группировки – «молодые» и «седого- ловые». «Молодые» (Л.Педрам, Абдул Маджид Искандери, Атвар Хайдар, Мухаммад Сани, Султан Махмуд, Гулям Расул и др.) на сей раз выступали за объединение с НДПА и призыва- ли совместно с другими левыми и национально-патриотическими силами защищать револю- цию с оружием в руках. Им противостояли в основном старые функционеры организации - М.Б.Баглани, М.Кушани, З.Зохури, Халиль Рустаки, подполковники Азим и Амир, капитан Бесмелла и др. Они категорически отвергали все предложения «молодых», выступали за осторожный, выжи- дательный подход к вопросу объединения с НДПА и заявляли, что, поскольку она по- прежнему по своему характеру остается буржуазной партией, то любая договоренность с ней будет предательством по отношению к РОТА, и что необходимо еще посмотреть, как будут дальше развиваться события и не повторятся ли печальные времена X.Амина. В результате возникших разногласий из РОТА в январе 1980 г. выделилась группа, полу- чившая название «Принципиальное крыло» («Дженах-е осули») или «Революционные брига- ды народа Афганистана» (в печати и массовом обиходе эту группу чаще всего называли «Ре- волюционные бригады»). Ее возглавил Латиф Педрам. Кроме него, в руководство группы вошли А.М.Искандери, Атик Кейван, инженер Кадир, Атвар, Мухаммад Сани, Хайдар, Гулям Расул. В том же году группа передала руководству НДПА заявление о приеме в партию около 1,5 тысяч своих членов, которое, к сожалению, длительное время не находило поддержку и понимание в ЦК НДПА. Одновременно с направлением в адрес ЦК НДПА этого заявления группа «Революцион- ные бригады» предприняла ряд практических мер по открытому участию в борьбе против вооруженной оппозиции. С этой целью Л.Педрам, А.М.Искандери и еще 20 их соратников отправились на север страны, в провинции Бадахшан, Тахар, Баглан, Фарьяб и Балх. Весной 1982 г. группа «Революционные бригады» по просьбе НДПА и правительства провели боль- шую работу в провинциях Фарьяб, Балх, Кундуз и некоторых других по склонению банд к прекращению боевых действий и сотрудничеству с властями. При непосредственном участии функционеров «Революционных бригад» на севере страны было сформировано несколько ба- тальонов и полков защитников революции. Бойцы «Революционных бригад» оказали неоце- нимую помощь в поисках и освобождении советских специалистов, захваченных в Мазари- Шарифе в январе 1983 г. одной из антиправительственных группировок и увезенных в уще- лье Мармуль (провинция Балх). На счету «Революционных бригад» было немало и других боевых заслуг. Группа «Революционные бригады» после установления контактов с НДПА рекомендовала на разные посты в провинциальном аппарате Кундуза, Тахара, Балха, Фарьяба и Бадахшана многих своих активистов, что заметно содействовало укреплению и расширению ее связей с партией и госвластью. М.Ф. Слинкин АФГАНСКИЕ ВСТРЕЧИ И БЕСЕДЫ 60 В 1984 г. в соответствии с достигнутой договоренностью между НДПА и руководством группы «Революционные бригады», часть членов группы вошла в партию, в основном в ин- дивидуальном порядке. Лишь 20 человек во главе с А.М.Искандери были приняты в партию на коллективной основе. В связи с тем, что значительное число членов группы отказалось от объединения с НДПА, Л.Педрам, не желая оставлять своих товарищей по борьбе, в то время не вступил в НДПА и продолжал общественно-политическую деятельность вне ее рядов. По- сле вступления в НДПА в 1986 г. он был назначен заместителем главного редактора газеты «Хакикат-е энкелаб-е саур» (затем эта газета получила название «Пейам»). В 1989 г. Л.Педрам неожиданно покинул свой пост в указанной газете и отправился на се- веро-восток страны, где примкнул к своему старому другу Ахмад Шаху Масуду, одному из видных представителей Исламского общества Афганистана. Хорошо зная его (Л.Педрама) революционный романтизм и цельность его политической фигуры, мне трудно представить, что он сделал это по идейным соображениям. Скорее всего, его уход к А.Ш.Масуду явился одним из эпизодов в работе афганских правительственных спецслужб по установлению непо- средственных контактов с этим легендарным полевым командиром. С крушением левого кабульского режима в 1992 г. Л.Педрам перебирается в Таджики- стан, а затем - в Париж. Здесь он вместе со своими единомышленниками из числа афганской эмигрантской интеллигенции создает «Партию национального конгресса Афганистана» («Хезб-e конгра-йе мелли-йе Афганестан»). В 2004 г. она получает в Афганистане статус ле- гальной политической организации. На общенациональных выборах, состоявшихся в октябре 2004 г., Л.Педрам баллотируется на пост президента Исламской Республики Афганистан. В ходе предвыборной кампании он выступает с типичными для его убеждений программными лозунгами: требует создания в стране федеративного государства и обеспечения таким образом подлинного равенства всех народов, населяющих Афганистан; подвергает острой критике переходное правительство Х.Карзая и особенно «шовинистические круги в нем»; призывает обеспечить в стране права человека, демократию и социальную справедливость; резко осуждает поведение американ- ских военных в Афганистане; считает недопустимым создание на территории Афганистана баз иностранных государств и т.п. Президентские выборы для Л.Педрама были неудачными: он получил лишь 1,4% голосов избирателей. Он и ряд других неудачников президентской гонки (Юнус Кануни, Хаджи Му- хаммад и др.), чтобы взять реванш на парламентских выборах 2005 г., создают оппозицион- ный блок «Совет национального согласия» («Шура-йе тафахом-е мели»). Однако их намере- нию занять большинство мест в парламенте и обеспечить таким образом парламентский кон- троль над правительством не суждено было сбыться. Лидеры этого блока, в том числе и Л.Педрам, в ходе подсчета голосов (а он продолжался без малого два месяца, до 12 ноября 2005 г.) неоднократно выражали протесты по поводу фальсификаций итогов голосования. К сожалению, в моем распоряжении нет сведений о том, получил ли Л.Педрам депутат- ский мандат. Как мне думается, даже вне стен парламента он не оставит бурной обществен- но-политической деятельности. Таковой всегда была суть его натуры - и человека, и полити- ка.

Ähnliche Einträge