Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля
Рассматриваются морфологические, генеалогические и семантические аспекты одного из образов скифского искусства звериного стиля, представленного на однотипных бронзовых бляшках, происходящих из Среднего Поднепровья, Северопричерноморской Степи и Крыма. Обосновывается полисемантический характер данн...
Збережено в:
| Дата: | 2015 |
|---|---|
| Автор: | |
| Формат: | Стаття |
| Мова: | Russian |
| Опубліковано: |
Інститут археології НАН України
2015
|
| Назва видання: | Археологія і давня історія України |
| Теми: | |
| Онлайн доступ: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/161178 |
| Теги: |
Додати тег
Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Цитувати: | Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля / Р.В. Зимовец // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2015. — Вип. 2 (15). — С. 55-64. — Бібліогр.: 22 назв. — рос. |
Репозитарії
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-161178 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-1611782019-12-02T01:26:03Z Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля Зимовец, Р.В. Статті Рассматриваются морфологические, генеалогические и семантические аспекты одного из образов скифского искусства звериного стиля, представленного на однотипных бронзовых бляшках, происходящих из Среднего Поднепровья, Северопричерноморской Степи и Крыма. Обосновывается полисемантический характер данного образа как изображения лап / когтей хищной птицы и рогов / условной головы лося / оленя. У статті досліджується один з образів скіфського звіриного стилю, який зустрічається на однотипних бляхах, що походять із Середньої Наддніпрянщини, Степу та Передгірського Криму. Композиція складається з трьох довгих бокових відростків, які «виростають» зі спільної основи, при цьому два лівих відростки протиставлені по відношенню до одного правого. Кожен з відростків трактований за допомогою одного, або двох колін, а також довгого завитку, який звужується та загострюється до закінчення й нагадує кіготь хижої птиці. Половина бляшок (6 екз. з 12 відомих) знайдені на території Білогірського р-ну Криму. One of the image of Scythian animal style which occurs on the same type bronze plaques (elements of the horse harness), routed from Middle Dnieper, Steppe and Piedmont Crimea is on the focus of current article. Composition consist from three sidelong spurs, which «grows up» from common basis, herewith two left-side spurs contrasted with one right-side spur. All spurs are depicted as one or two knees and long volute which narrows and sharpened to the end, recalling bird of prey clutch. Half of the plaques (6 from 12) were founded in Bilogorsk District of Crimea. 2015 Article Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля / Р.В. Зимовец // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2015. — Вип. 2 (15). — С. 55-64. — Бібліогр.: 22 назв. — рос. 2227-4952 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/161178 904.2(282.247.32-197.4)“6383” ru Археологія і давня історія України Інститут археології НАН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
Статті Статті |
| spellingShingle |
Статті Статті Зимовец, Р.В. Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля Археологія і давня історія України |
| description |
Рассматриваются морфологические, генеалогические и семантические аспекты одного из образов скифского искусства звериного стиля, представленного на однотипных бронзовых бляшках,
происходящих из Среднего Поднепровья, Северопричерноморской Степи и Крыма. Обосновывается
полисемантический характер данного образа как изображения лап / когтей хищной птицы и рогов / условной головы лося / оленя. |
| format |
Article |
| author |
Зимовец, Р.В. |
| author_facet |
Зимовец, Р.В. |
| author_sort |
Зимовец, Р.В. |
| title |
Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля |
| title_short |
Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля |
| title_full |
Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля |
| title_fullStr |
Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля |
| title_full_unstemmed |
Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля |
| title_sort |
об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля |
| publisher |
Інститут археології НАН України |
| publishDate |
2015 |
| topic_facet |
Статті |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/161178 |
| citation_txt |
Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля / Р.В. Зимовец // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2015. — Вип. 2 (15). — С. 55-64. — Бібліогр.: 22 назв. — рос. |
| series |
Археологія і давня історія України |
| work_keys_str_mv |
AT zimovecrv obodnomuslovnompolisemantičeskomobrazevskifskomiskusstvezverinogostilâ |
| first_indexed |
2025-07-14T13:46:25Z |
| last_indexed |
2025-07-14T13:46:25Z |
| _version_ |
1837630264441831424 |
| fulltext |
55ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2015, вип. 2 (15)
УДК: 904.2(282.247.32-197.4)“6383”
р. в. З и м о в е ц
ОБ ОДНОМ УСЛОВНОМ ПОЛИ-
СЕМАНТИЧЕСКОМ ОБРАЗЕ В СКИФСКОМ
ИСКУССТВЕ ЗВЕРИНОГО СТИЛЯ 1
рассматриваются морфологические, генеало-
гические и семантические аспекты одного из об-
разов скифского искусства звериного стиля, пред-
ставленного на однотипных бронзовых бляшках,
происходящих из Среднего Поднепровья, Североп-
ричерноморской Степи и Крыма. Обосновывается
полисемантический характер данного образа как
изображения лап / когтей хищной птицы и рогов /
условной головы лося / оленя. 1
К л ю ч е в ы е с л о в а: скифское искусство, зве-
риный стиль, семантика, Крым.
в данной работе речь пойдет об одном из
образов скифского звериного стиля, впервые
зафиксированном на трех нащечниках, проис-
ходящих из кургана № 4 у села Берестняги, в
Лесостепном правобережье (рис. 1, 1). Датиров-
ка данного кургана А.И. Мелюковой относится
ко второй половине V — первой половине IV в.
до н. э. [петренко, 1967, с. 93]. в Своде археоло-
гических источников в.Г. петренко, в котором
приводился рисунок одной из нащечных блях,
ее сюжет не был определен. Она упоминалась
в общем контексте нащечников в виде «когтей»
и «клювов» [петренко, 1967, с. 40].
Композиционно изображение состоит из трех
длинных боковых отростков, «вырастающих» из
общего основания, при этом два левых отростка
противопоставлены одному правому (при усло-
вии рассмотрения изделия отростками вверх).
Каждый из отростков передан при помощи од-
ного или двух колен, а также длинного завитка,
сужающегося и заостряющегося к окончанию.
1. Автор благодарит С.С. Бессонову за консультацию
при подготовке этой статьи.
по своему общему виду отростки напоминают
когти хищной птицы 2.
До настоящего времени было известно три
аналога данных блях. Одна бляха происходит
из села Дмитровка, Степное поднепровье, вто-
рая — из Каневского региона [Могилов, 2008,
с. 50]. Третья — из кургана № 13 близ села
Олефирщина Диканьковского района полтав-
ской области [Кулатова, Луговая, Супруненко,
1993, с. 29, рис. 11] (рис. 1, 2). в отличие от пре-
дыдущих экземпляров, почти идентичных друг
другу, основание отростков бляхи из Олефир-
щины более массивное. Это позволило авторам
публикации более детально интерпретировать
данный образ. по их мнению, это «пластина,
изображающая голову лося в анфас с ветвис-
тыми рогами, представляющими собой сти-
лизованное изображение трех головок самок
лосей с характерным изгибом шеи» [Кулатова,
Луговая, Супруненко, 1993, с. 30]. приведены
точные размеры изделия: высота: 3,6; шири-
на: 4,1; длина петли на оборотной стороне: 1,1;
высота петли: 0,7 мм. Датировка кургана № 13
близ села Олефирщина, также как и датиров-
ка кургана № 4 у Берестняг, вторая половина
V — начало IV вв. до н. э.
Наконец, на протяжении 2006—2013 гг. на
территории Белогорского района Автоном-
ной Республики Крым удалось зафиксировать
2. Мы солидаризируемся с подходом А.Р. Канторо-
вича, в соответствии с которым птичьими головка-
ми следует считать лишь те изображения, которые
имеют клюв и глаз [Канторович, 2002, с. 88]. На рас-
сматриваемых нами бляхах глаз отсутствует, в связи
с чем более корректно определять их как когти. при
этом некоторые изображения действительно тяготе-
ют к образу птичьей головки, хотя и не могут быть с
ней идентифицированы (об этом речь пойдет ниже).© Р.в. зИМОвЕЦ, 2015
С т а т т і
56 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2015, вип. 2 (15)
шесть случайных находок, представляющих со-
бой полные аналоги блях из Берестняг (рис. 2,
1—5; 3, 1) 3. пять из них — хорошей сохран-
ности, одна — фрагментированная. Такое ко-
личество однотипных блях переводит данные
изображения в разряд серийных, и, в связи с
этим, позволяет поставить три вопроса относи-
тельно:
• иконографии данного образа и интерпрета-
ции его сюжета;
• генеалогии и места в репертуаре скифского
искусства звериного стиля;
• возможной семантики.
3. все указанные предметы опубликованы [Скорый,
зимовец, 2014, № 207, 208, 308, 309, 310, 311], соот-
ветственно.
Для начала более внимательно рассмотрим
крымские бляхи. Две находки происходят из
окрестностей села Хлебное Белогорского района
(рис. 2, 1, 2). Они были найдены вокруг кургана,
в пахотном слое, вместе с еще 37 предметами —
простыми круглыми бляхами разного размера,
ворварками, тремя двудырчатыми Г-образными
псалиями, а также однотипными бляхами в виде
когтя хищной птицы. Сопутствующий материал
относится к V—IV вв. до н. э., не позволяя уста-
новить более точную датировку. Еще две бляхи
(одна целая и одна фрагментированная) проис-
ходят из окрестностей села Межгорья (рис. 2, 3;
3, 1). пятая бляха найдена в районе села Руса-
ковка (рис. 2, 4) и, наконец, шестая — в районе
села Новокленово (рис. 2, 5). все места находок
расположены либо в предгорье (Межгорье, Но-
вокленово), либо на границе Степи и предгорья
(Хлебное, Русаковка).
все бляхи однотипные, как с точки зрения
морфологии, так и стилистики исполнения и
практически тождественны изделиям из Бе-
рестняг. практически идентичным является и
размер: высота: 3,0; ширина: 4,0; высота петли:
0,8; длина: 1,6—1,7 см. Лишь одна бляха из ок-
рестностей села Межгорье (рис. 2, 3) отличается
более массивными размерами: высота: 3,4; ши-
рина: 4,4; высота петли на оборотной стороне:
1,0; ширина: 1,6 см. На оборотной стороне блях
расположена горизонтальная дорожка шири-
ной 0,9—1,0 см. для более прочного закреп-
ления на ременной основе оголовья. Наличие
этой детали свидетельствует, что данные бля-
хи, скорее всего, использовались как нащечные
элементы украшения конской узды.
Композиционно изображения представляют
собой три длинных боковых отростка, «выраста-
ющих» из общего основания, при этом два левых
рис. 1. Бронзовые бляшки из курганов: 1 — № 4 у
с. Берестняги; 2 — № 13 у с. Олефирщина
рис. 2. Бронзовые бляшки
из окрестностей Хлебно-
го, Межгорья, Русаковки
и Новокленово (Белогор-
ский р-н Крыма)
1 2 3
4 5
Зимовец р.в. Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля
57ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2015, вип. 2 (15)
отростка противопоставлены одному правому
(при условии рассмотрения блях отростками
вверх). Каждый из отростков трактован при по-
мощи одного или двух колен, а также длинного
завитка, сужающегося и заостряющегося к окон-
чанию, напоминающему коготь хищной птицы.
завитки — полукруглые, однако завиток право-
го отростка в большей степени закруглен, чем
завитки двух левых отростков. в двух случаях
внутренний левый завиток соединен с основой
не зачищенной литниковой дорожкой (рис. 2, 1,
3). в трех случаях такое соединение наблюдает-
ся между основой и правым, более закруглен-
ным завитком (рис. 2, 2, 4, 5). Более массивная
бляха из Межгорья выделяется большей прора-
ботанностью отдельных деталей. в частности,
колено правого отростка, из которого вырастает
завиток-коготь имеет дополнительный элемент,
напоминающий роговицу носа птицы, в силу
чего данное изображение сближается с птичьим
клювом (тем не менее, не может быть отождест-
влено с ним из-за отсутствия глаза). Бляха из
Новокленово изготовлена несколько неакку-
ратно, без дополнительной зачистки контура и
обработки литников, что косвенно может сви-
детельствовать о ее местном производстве. Не-
смотря на полную иконографическую и стилис-
тическую тождественность, рассматриваемые
бляхи были отлиты в различных формах. На это
указывают мелкие детали, такие, как форма ко-
лен, ширина отростков и завитков.
переходя к интерпретации данного образа,
следует отметить, что сюжет, изображенный на
всех указанных бляхах, а именно отростки в виде
когтей либо условных клювов хищных птиц, на-
ходит аналогии в скифском искусстве прикуба-
нья IV в. до н. э. Наиболее близкой аналогией
является обломок псалия из Елизаветинских
курганов [Коровина, 1957, с. 184; рис. 9, 4], на
котором встречаем практически аналогичную
иконографическую схему. Она отличается от на-
ших изображений лишь отсутствием основания,
из которого расходятся отростки. Также весьма
близкими аналогиями, с точки зрения иконогра-
фической схемы, являются псалии из 2-го Уляпс-
кого кургана, оканчивающиеся «лапами хищной
птицы или хищника» [Масленицына, 1990, с. 59,
с. 66; рис. 2, 2] (рис. 4, 1), а также щиток псалия
в виде композиции из голов грифонов из 3-го Се-
мибратного кургана [Масленицына, 1990, с. 60,
с. 66; рис. 2, 8] (рис. 4, 2). Основное отличие двух
последних образов от рассматриваемых нами
блях — в количестве отростков: здесь их четыре,
а не три. Но они противопоставлены друг другу в
аналогичной иконографической манере (один от-
росток противопоставлен трем). в зависимости от
степени условности, такие изображения тракту-
ются либо как когти (псалии Елизаветинского и
рис. 3. Фрагментирован-
ная бронзовая бляшка
из окрестностей с. Меж-
горье (Белогорский р-н
Крыма)
рис. 4. псалии из 2-го
Уляпского кургана и
щиток псалия из 3-го
Семибратного кургана
С т а т т і
58 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2015, вип. 2 (15)
2-го Уляпского курганов), либо как головки гри-
фонов (3-й Семибратный курган). все эти изоб-
ражения относятся ко времени не ранее IV в. до
н. э. [Коровина, 1957, с. 185].
Как будет продемонстрировано далее, ключ к
окончательной идентификации рассматривае-
мого образа дают нащечники, происходящие из
Нимфейского некрополя (курган 1, гробница 14)
[Канторович, 2012, с. 34—35] (рис. 5) и Акташ-
ского могильника (курган 48, погребение № 2)
[Бессонова, Скорый, 1986, с. 164—165; рис. 7]
(рис. 6, 1; 7, 1). На нащечниках запечатлен образ
редуцированной конечности хищного зверя. по
классификации А.Р. Канторовича, — это тип № 7,
«Нимфей — завадская Могила», относящийся ко
второй четверти — второй половине V в. до н. э.
Он объединяет «рельефные изображения задней
ноги с облегающим зад хвостом или его рудимен-
том, с преувеличенным овальным или ромбичес-
ким бедром, непосредственно переходящим в ги-
пертрофированную лапу с согнутыми пальцами
и закрученными в кольца когтями» [Канторович,
2012, с. 34]. в отличие от других изображений
обособленных конечностей, в данном типе голень
практически атрофирована, а пальцы противопос-
тавлены друг другу. «все это придает конечности
сходство с птичьей ногой и заставляет предполо-
жить, что здесь представлена специально нога
грифона» [Канторович, 2012, с. 34].
при внимательном рассмотрении лап / когтей
изображений обособленных конечностей из Ним-
фейского и Акташского некрополей, абстрагируясь
от изображения бедра, выявляется их иконогра-
фическая идентичность образу, представленно-
му на рассматриваемых нами бляхах (рис. 6, 2;
7, 2) 4. здесь также представлены три отростка,
исходящих из единого основания. Два из них про-
тивопоставлены по отношению к третьему. все от-
ростки переданы коленами, заканчивающимися
длинными завитками — когтями (в случае ним-
фейского изображения это, скорее, очень условные
птичьи клювы, поскольку имеется изображение
роговиц и условных глаз). Несущественные от-
личия заключаются в более детальной проработ-
ке каждого отростка, условной замкнутости ког-
тей-завитков (на рассматриваемых нами бляхах
завитки образуют полукруги), а также в том, что
на нимфейском и акташском изображениях один
левосторонний отросток противостоит двум право-
сторонним, а не наоборот (при условии аналогич-
ного рассмотрения блях отростками вверх). Также
необходимо отметить, что рассматриваемые нами
4. впервые на эту схожесть обратил внимание
А.Д. Могилов [2008, с. 50].
рис. 5. производный характер образов обособлен-
ных конечностей от полнофигурного изображения
фантастического существа (по А.Р. Канторовичу)
рис. 6. Нащечник из Ним-
фейского некрополя
Зимовец р.в. Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля
59ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2015, вип. 2 (15)
изображения являются более условными и как бы
облегченными по сравнению с образами на ним-
фейских и акташских нащечниках, что, тем не ме-
нее, не нарушает тождественности общей иконог-
рафической схемы. Стилистически изображение
из Межгорья, на котором присутствует роговица,
более близко к нимфейскому образу.
Таким образом, анализ блях из Нимфей-
ского и Акташского могильников подтверж-
дает интерпретацию рассматриваемых нами
образов как когтей хищной птицы. возможно,
изначально эти когти могли трактоваться как
клювы хищных птиц (что нашло отражение
в нимфейском образе), однако впоследствии
тенденция к усилению схематизма и общему
упрощению взяла верх. Учитывая датировку
нимфейских и акташских изображений второй
четвертью — второй половиной V в. до н. э.,
а датировку блях из Берестняг и Олефирщи-
ны — концом V — IV вв. до н. э., можно пред-
положить, что рассматриваемые нами образы
являются производными от лап хищных птиц
или грифонов, изображенных на бляхах из
Нимфейского и Акташского некрополей.
в пользу предположения о производности рас-
сматриваемого нами условного образа от изоб-
ражений редуцированных конечностей хищной
птицы или грифона свидетельствует и тот факт,
что лапы хищной птицы нащечников из завад-
ской Могилы, также относимые А.Р. Канторови-
чем к рассматриваемому типу № 7 и давшие ему
часть названия [Канторович, 2012, с. 35; рис. 8]
находят аналогии среди упомянутых нами щит-
ков псалиев прикубанья, из 3-го Семибратного и
2-го Уляпского курганов. здесь мы имеем анало-
гичную композиционную схему: три правосторон-
них отростка противостоят одному левосторонне-
му. вполне четко прослеживается и хронология:
бляхи из завадской Могилы являются более ран-
ними (вторая четверть — вторая половина V в.
до н. э.), чем изделия из 3-го Семибратного и 2-го
Уляпского кургана (IV в. до н. э.).
Указанные факты позволяют сделать общий
вывод о том, что образ обособленных пальцев-ког-
тей хищных птиц, получивший распространение
в Лесостепной и Степной (прежде всего Крым-
ской) Скифии, а также в прикубанье в самом
конце V и в IV вв. до н. э., явился производным
от образа редуцированных конечностей типа
«Нимфей — завадская Могила», относящихся ко
второй четверти — второй половине V в. до н. э.
принимая во внимание тот факт, что изображе-
ния типа «Нимфей—завадская Могила» сами
являются редуцированными образами полных
фигур фантастических существ [Канторович,
2012, с. 52], (рис. 5), наши изображения можно
рассматривать как редукцию «второго порядка»,
которая подтверждает общую тенденцию эволю-
ции изображений звериного стиля в направле-
нии усиления схематизма и повышения услов-
ности. Сначала скифские мастера, по принципу
pars pro toto выделяют обособленную конечность
в виде бедра и лап / когтей, а затем обособляют
лапы / когти в отдельный образ, который также
получает самостоятельное существование, веро-
ятно, не ранее рубежа V—IV вв. до н. э.
Но интригу нашим изображениям прида-
ет важная особенность. Характерной чертой
изображений из Нимфейского и Акташского
некрополей является элемент зооморфных пре-
вращений. при их горизонтальном рассмотре-
нии, обособленная конечность в виде бедра и
пальцев / когтей грифона представляет собой
«довольно условное изображение в профиль
морды лося с ветвистыми рогами. последние
трактованы в виде когтей хищной птицы» [Бес-
сонова, Скорый, 1986, с. 164]. при этом бедро
становится характерной стилизованной «гор-
боносой» мордой, а «когти конечностей играют
роль отходящих назад отростков лосиных ро-
гов» [Канторович, 2012, с. 52] (рис. 6, 3; 7, 3).
Эта особенность Нимфейских и Акташских
изображений дает основания еще для двух вза-
имосвязанных интерпретаций рассматриваемо-
го нами изображения. А именно, как лосиных
рогов с зооморфными превращениями (рогов,
отростки которых трактованы, как стилизован-
ные когти хищной птицы) либо, как крайне ус-
рис. 7. Нащечник из Ак-
ташского могильника
С т а т т і
60 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2015, вип. 2 (15)
ловного изображения головы лося или оленя,
в котором голова является предельно редуци-
рованной, а основной изобразительный акцент
сделан на ветвистые рога. Эти трактовки под-
тверждаются тремя аргументами.
во-первых, несмотря на доминирование в
V в. до н. э. изображений лосиных рогов, со-
стоящих из двух симметричных отростков и
пальметки между ними, композиция из трех
отростков, два из которых противопоставле-
ны третьему, также встречается на некоторых
изображениях лосиных рогов. Наиболее близ-
ки нашему образу рога лося на бляхе из Ново-
розановки [Канторович, 1997, рис. 3, 10], где
мастер попытался сочетать стилизацию и со-
хранение определенных природных черт. Рас-
смотренные в профиль рога лося и оленя дейс-
твительно ассиметричны: задняя часть рогов
более массивна, нежели передняя, что, видимо,
и нашло отражение в нашем образе, где одному
переднему (правому) отростку противостоят два
задних (левых). зеркальная картина, которую
мы наблюдаем на Нимфейских и Акташских
нащечниках, говорит лишь о том, что в первом
случае мы имеем правосторонний разворот ус-
ловной головы, а во втором — левосторонний.
в отличие от авторов публикации, посвящен-
ной раскопкам кургана близ Олефирщины, мы
полагаем, что рассматриваемый нами сюжет
отражает именно профильное изображение
головы лося или оленя. в пользу этого говорит
как асимметрия отростков рогов, указывающая
на необходимость рассматривать данные изоб-
ражения как профильные, так и более прора-
ботанные аналоги профильных оленьих голов
с ветвистыми рогами, происходящие из прику-
банья (о них речь пойдет ниже).
во-вторых, необходимо обратить внимание
на ряд изображений целых фигур, а также от-
дельных голов оленя с условным изображени-
ем головы и гипертрофированными ажурными
рогами, помещенных на навершиях, происхо-
дящих из Нижнего поднепровья и прикуба-
нья.
Из Нижнего поднепровья происходит ряд
наверший, увенчанных изображением целой
фигурки оленя с крайне условной головой и
непропорционально большими ажурными ро-
гами. Речь идет, прежде всего, о навершиях из
курганов Толстая Могила и Чертомлык [пе-
реводчикова, 1980, с. 33, рис. 8, 3—5]. Голова
в них передана крайне условно, а рога выпол-
нены в форме завитков: передние короткие
завитки противостоят массивным, противопос-
тавленным задним завиткам. На головах оле-
ней двух наверший из Толстой Могилы четко
просматриваются два передних небольших
завитка, которым противостоит семь завитков
тыльной части рогов, расположенных вдоль
спины животного. Фигура на Чертомлыкском
навершии — еще более условная: более-менее
четко читается лишь изображение ветвистых
рогов, как бы накрывающих весь корпус живот-
ного. все перечисленные навершия относятся
к числу поздних и датируются IV — началом
III вв. до н. э. [переводчикова, 1980, с. 32].
Гораздо более богатый материал дают изобра-
жения на навершиях прикубанья. Уже в.А. Иль-
инская, основываясь на анализе изображений
наверший из станицы Елизаветинской, окрест-
ностей Анапы, Новочеркасского музея подчер-
кивала, что на большинстве из них оленьи рога
представлены в гипертрофированном виде, в
качестве сложных композиций, напоминающих
растительный орнамент [Ильинская, 1967].
Е.в. переводчикова относит ажурные, акценти-
рованные изображения оленьих рогов к одной из
специфических локальных особенностей скиф-
ского звериного стиля прикубанья IV в. до н. э.
[переводчикова, 1987, с. 52]. Она также обраща-
ет внимание на тот факт, что на некоторых гра-
вированных плоских пластинках из прикубанья
оленья голова почти исчезает «в пышном скопле-
нии завитков» [переводчикова, 1994, с. 163]. Об-
раз оленьей головы практически полностью ре-
дуцируется к изображению ажурных рогов, что
вполне объяснимо стремлением усилить основ-
ные признаки животного, присущим скифскому
звериному стилю. Это наблюдение подтверждает
возможность рассмотрения наших изображений
и как рогов, и как крайне схематизированной го-
ловы лося либо оленя. Фактически, изображение
рогов как основного элемента головы лося или
оленя становится семантическим эквивалентом
изображения самой головы. Нужно также вы-
делить уникальные навершия из святилища у
станицы Тенгинской. Они представляют собой
головы оленей в профиль с гипертрофирован-
ными, ажурными рогами с многочисленными и
богатыми зооморфными превращениями [Кан-
торович, Эрлих, 2005], (рис. 8). Несмотря на то,
рис. 8. Навершие из святилища у станицы Тенгинской
Зимовец р.в. Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля
61ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2015, вип. 2 (15)
что здесь имеет место уникальная прикубанская
ажурная стилистика, формы рогов в виде полу-
круглых противонаправленных завитков прояв-
ляют определенное иконографическое сходство с
рассматриваемыми нами образами.
в-третьих, в пользу трактовки наших изобра-
жений именно как рогов или крайне редуциро-
ванной головы лося или оленя говорит и вторич-
ное использование одной из блях, найденных под
Межгорьем (рис. 3, 1). Обломок бляхи (или же из-
начальный производственный брак) был исполь-
зован для создания образа оленьей головки. У
данного экземпляра отсутствует правосторонний
отросток. Его основание старательно обработано.
при повороте изображения в правую сторону, вся
композиция становится вертикальной, и в ней
читаются черты головы оленя с парой высоких
ажурных рогов (рис. 3, 2). в верхней части головы,
ближе к основанию отростков рогов расположен
глаз. Это ключевая деталь вторичного изображе-
ния и, в то же время — единственная серьёзная
доработка изображения первичного. Глаз пред-
ставляет собой небольшую овальную впадину, в
центре которой — круглый выпуклый кружок,
передающий зрачок. видимо, семантическая и
стилистическая близость позволили мастеру с
минимальными усилиями превратить неполно-
ценную бляху в новый, завершенный предмет,
четко идентифицируемый с головой оленя.
принимая во внимание приведенные выше
аргументы можно предположить, что развитие
нимфейско-акташской схемы осуществлялось в
двух параллельных направлениях: значитель-
ного усиления орнаментации и ажурности, с
одной стороны, и сохранения, либо даже уси-
ления условности и схематизма, с другой. Если
в искусстве скифов прикубанья в IV в. до н. э.
нимфейско-акташская схема противонаправ-
ленных асимметричных когтевидных отрос-
тков превращается в самостоятельный образ
гипертрофированных ажурных рогов с много-
численными зооморфными превращениями в
виде головок хищных птиц и клювоподобных
завитков, то в Крымской Степи и предгорье,
а также в Среднем поднепровье она остается
законсервированной, продолжая существовать
в виде рассматриваемых нами условных, одно-
типных вторично редуцированных изображе-
ний. Учитывая сосредоточение бляшек с изоб-
ражением лап / когтей хищной птицы — рогов /
головы лося или оленя в Крыму, а также, веро-
ятное крымское происхождение нимфейских и
акташских блях, рассматриваемый нами реду-
цированный образ, скорее всего, имел местные
корни, а бляшки с его изображением произ-
водились в одной из мастерских предгорного
Крыма 5.
5. Аргументы в пользу возможного наличия таких
мастерских уже приводились в литературе [Скорый,
зимовец, 2014, с. 154].
почему рассматриваемый нами образ по-
лучает самостоятельный характер и какова
его возможная семантика? Многими исследо-
вателями скифского звериного стиля подчер-
кивалась общая тенденция в его эволюции,
связанная со схематизацией, геометризацией,
повышением условности [Артамонов, 1971;
Шкурко, 1976, Канторович, 2002, с. 88—89].
Е.в. переводчикова отмечает, что тенденция к
схематизации и повышению условности изоб-
ражений — естественное следствие акценти-
рования основных черт того или иного живот-
ного, характерного для скифского звериного
стиля [переводчикова, 1994, с. 168]. в этом
контексте можно рассматривать и наши бля-
хи с изображением конечностей в виде когтей
хищных птиц, представляющих собой редук-
цию «второго порядка» по отношению к целым
изображениям грифонов. Но с той важной ого-
воркой, что тенденция к усилению условности
и схематизма не обязательно ведет к «десеман-
тизации» образа, т. е. утрате его изначального
мифологического смысла. Скорее, наоборот:
эволюция репертуара и стилистики образов
скифского звериного стиля вела к их естествен-
ной селекции, в результате которой получали
распространение наиболее универсальные из
них, отражавшие общие аспекты мировоззре-
ния, присущие скифской культуре. Одним из
таких знаковых образов, вероятней всего, было
и рассматриваемое нами изображение.
полисемантический характер изображений
на нащечниках из Нимфейского и Акташского
некрополей позволяет говорить и о возможной
амбивалентной смысловой нагрузке изобра-
жений, представленных на рассматриваемых
нами бляхах. Скорее всего, данный образ из-
начально являлся полисемантическим (что, в
принципе, характерно для многих предметов
звериного стиля) и мог восприниматься одно-
временно и как рога либо крайне схематизи-
рованная голова лося или оленя, и как паль-
цы / когти хищной (фантастической) птицы.
возможно, именно смысловая нагрузка, кото-
рую несло на себе изображение когтей хищной
птицы либо рогов / условной головы лося или
оленя и обусловило его обособление от прототи-
па и даже определенную популярность как са-
мостоятельного редуцированного образа. Т. е.
данный образ следует рассматривать не только
как результат тенденции усиления схематиз-
ма, но и как самостоятельный символический
знак, обозначающий важные аспекты мировоз-
зрения его носителей.
С одной стороны, связь анализируемых нами
образов с пальцами / когтями хищной птицы
могла играть практико-магическую функцию
усиления боевых свойств ее носителя, таких
как стремительность, сила, цепкость. Косвен-
но это подтверждается и находками, вместе с
двумя бляхами из окрестностей Хлебного, од-
нотипных блях в виде когтей хищной птицы
С т а т т і
62 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2015, вип. 2 (15)
[Скорый, зимовец, 2014: № 197—206] (рис. 9).
Несмотря на случайный характер данных на-
ходок в пахотном слое, скорее всего, они со-
ставляли единый комплекс. Морфология блях
в виде когтей хищной птицы идентична мор-
фологии отростков рассматриваемых нами
изображений. Изображение разделено на ряд
колен, увенчанных сужающимся к окончанию
завитком.
С другой стороны, интерпретация предме-
тов скифского звериного стиля исключительно
в магической перспективе является неполной,
поскольку не позволяет понять их как знаки
всеохватывающей мифологической картины
мира [Раевский, 2006, с. 360—362]. помимо
очевидного магического смысла, рассматрива-
емый нами образ нес в себе и мифологическую
семантику. в качестве рогов лося или оленя
(либо редуцированной головы этих животных)
данный образ, скорее всего, обозначал важный
элемент мировоззрения скифов, связанный с
общим пониманием структуры мироздания.
здесь уместно вспомнить о том, что лоси и,
особенно, олени, в культурах скифского круга
были тесно связаны с двумя фундаментальны-
ми мифологическими универсалиями: солнца
и мирового дерева (древа жизни).
Связь лосей и оленей с культом солнца про-
является в: а) наличии солярных знаков на
телах этих животных (достаточно вспомнить
знаменитые костяные бляшки с изображени-
ем лосей из Жаботина) и б) в особой геральди-
ческой манере изображения рогов [Мартынов,
1987, с. 14]. Что касается второго признака, бо-
гатейший материал здесь дает тагарская куль-
тура. А.И. Мартынов непосредственно связыва-
ет изображение полукруглого рога на оленных
бляшках с символом солнца [Мартынов, 1987,
с. 15]. по его мнению, полукружия символизи-
ровали идею движения и повторения. Образ
«сияющих солнечных рогов» также является
одним из ключевых для изображения солнца
на петроглифах [Мартынов, 1987, с. 15].
Отождествление рогов копытных животных,
в особенности оленей, с мировым деревом нахо-
дит многочисленные подтверждения на предме-
тах из Сибирской коллекции петра І, петрогли-
фах тагарской культуры [Мартынов, 1987], на
бляхах из пазырыкских и Филипповских курга-
нов, упомянутых нами навершиях и пластинах
из прикубанья [Королькова, 2001, рис. 1]. На
стойкость и значительность этого образа скиф-
ской культуры, нашедшего яркое отражение
в культовых навершиях, обращала внимание
С.С. Бессонова [Бессонова, 1983, с. 45]. Наибо-
лее характерный признак, позволяющий отож-
дествить рога копытного с символикой мирового
дерева — это их гипертрофированный характер
по отношению к голове либо ко всему туловищу,
который перекладывал на них основную смыс-
ловую нагрузку всего изображения. при этом во
многих случаях ветви дерева / рогов передава-
лись в виде повторяющихся завитков, в которых
А.И. Мартынов усматривает идею возрождения
[Мартынов, 1987, с. 21]. Л.Л. Баркова отмечает,
что «у многих древних народов существовало
представление о том, что Мировое дерево — «ро-
гатое дерево» [Баркова, 1999, с. 101]. внешнее
сходство рогов с деревом, а также их способность
к росту, вероятнее всего, были естественной
основой появления подобного рода отождест-
влений. «Именно поэтому дерево и рога были в
представлении скотоводов евразийских степей
аналогами, воплощением одной и той же идеи»
[Мартынов, 1987, с. 21].
в свою очередь, солярная символика и сим-
волика мирового дерева/древа жизни были се-
мантически связаны, поскольку корона дерева
символизировала небесную сферу мироздания,
с которой отождествлялось, в то же время, и сол-
нце. Эта связь прослеживается, в частности, в
индийских представлениях о Мировом дереве
ашваттха, которое называли «деревом буйвола»,
так как в его крону вкомпоновывались рога это-
го животного. Сама крона Мирового дерева соот-
ветствовала небу, на котором держится солнце»
[Баркова, 1999, с. 101]. Опираясь на данную се-
мантическую схему, Л.Л. Баркова интерпрети-
рует значение конской маски с оленьими рога-
ми из первого пазырыкского кургана: оленьи
рога представляют собой ветви мирового дерева,
на которых держится солнце [Баркова, 1999].
Наконец, необходимо обратить внимание еще
на одну важную деталь: связь орлиноголовой
хищной птицы с символикой мирового дерева,
которая прослеживается на известных навер-
шиях с предполагаемым изображением папая,
происходящих с Лысой горы и Марьяновки
(Степной поднепровье, Днепропетровская об-
ласть). Навершия передают образ мирового дере-
ва, ствол которого сливается с антропоморфной
рис. 9. Одна из однотипных блях в виде когтя хищ-
ной птицы из окрестностей с. Хлебное (Белогорский
р-н Крыма)
Зимовец р.в. Об одном условном полисемантическом образе в скифском искусстве звериного стиля
63ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2015, вип. 2 (15)
фигурой папая, являющегося центром компо-
зиции. От основания ствола отходят четыре вет-
ви, украшенные фигурками бегущих животных
и символизирующие четыре стороны света. Но
главное, что над головой бога-творца, папая
изображен «его прообраз — орел, ставший его
символом» [Бессонова, 1983, с. 41]. Хищные пти-
цы также помещены на ветвях дерева. Таким
образом, хищные орлиноголовые птицы олицет-
воряют папая, а вместе с ним — всю небесную
сферу или верхнюю часть мирового дерева. Этот
сюжет интересен для нашей темы прежде все-
го тем, что в нем налицо семантическая связь
между мировым деревом и хищными птицами.
А значит, трактовка рогов/ветвей мирового де-
рева как когтей хищной птицы могла являться
не только художественным приемом, но и не-
сти в себе определенную смысловую нагрузку,
а именно, указывать на связь мирового дерева
с хищными птицами как символом папая или,
шире, небесной сферы в целом.
приведенная выше аргументация позволяет
сделать следующие выводы.
во-первых, учитывая широкую географию
находок нащечных блях с изображением рас-
сматриваемого нами образа (Лесостепь, Степь,
Крымское предгорье), можно говорить об опре-
деленной популярности полисемантического об-
раза лап / когтей хищной птицы — рогов / голо-
вы лося или оленя в искусстве звериного стиля
Скифии. Безусловно, такая популярность была
связана не со случайными производственными
либо эстетическими факторами, а, прежде всего,
с семантической нагрузкой, которую нес данный
образ, и которая соответствовала определенным
значимым аспектам скифского мировоззрения.
во-вторых, рассматриваемый нами образ
является генетически производным от ним-
фейско-акташской полисемантической изоб-
разительной схемы. принимая во внимание
датировку нащечников из Нимфейского и
Акташского могильников, бляхи с полисеман-
тическим изображением лап / когтей и рогов /
головы лося или оленя можно достаточно опре-
деленно датировать IV в. до н. э.
в-третьих, несмотря на схематизм и услов-
ность рассмотренного нами образа, представ-
лявшего собой редукцию второго порядка по
отношению к полнофигурным изображениям,
он нес на себе важную смысловую нагрузку,
связанную со спецификой скифского миро-
воззрения. Можно предположить, что именно
полисемантический характер образа лап / ког-
тей хищной птицы — рогов / головы лося или
оленя, а также мифологическая значимость
символики мирового дерева для скифского ми-
ровоззрения обусловили его самостоятельную
значимость и относительную популярность в
репертуаре зооморфных образов, получивших
распространение в Скифии.
Артамонов М.и. Скифо-сибирское искусство зве-
риного стиля // проблемы скифской археологии. —
МИА. — 1971. — № 177. — С. 24—35.
Баркова Л.Л. Конская маска из первого пазырыкс-
кого кургана // АСГЭ. — 1999. — вып. 34. — С. 97—
101.
Бессонова С.С. Религиозные представления ски-
фов. — Киев: Наукова думка, 1983 — 136 с.
Бессонова С.С., Скорый С.А. погребение скифского
воина из Акташского могильника в восточном Кры-
му // СА. — 1986. — № 4. — С. 158—170.
ильинская в.А. Навершия из Майкопского и Ново-
черкасского музеев // СА. — 1967. — № 4. — С. 295—
301.
Канторович А.р. Изображения обособленных ко-
нечностей хищников в искусстве скифского зверино-
го стиля восточной Европы: типология, хронология,
анализ источников и эволюции // Стратум плюс. «Эл-
линство и иранство». — 2012. — № 3. — С. 17—71.
Канторович А.р. К вопросу о скифо-греческом син-
тезе в рамках звериного стиля Степной Скифии //
памятники предскифского и скифского времени на
Юге восточной Европы. — М., 1997. — С. 97—113
(МИАР. — № 1).
Канторович А.р. Классификация и типология эле-
ментов «зооморфных превращений» в зверином
стиле степной Скифии // Структурно-семиотичес-
кие исследования в археологии. — Донецк, 2002. —
Т. 1. — С. 77—130.
Канторович А.р., Эрлих в.р. Уникальные навер-
шия из святилища у ст. Тенгинской // КСИА. —
2005. — вып. 219. — С. 49—63.
Коровина А.К. К вопросу об изучении Семибратних
курганов // СА. — 1957. — № 2. — С. 174—187.
Королькова Е.Ф. Кубанский звериный стиль и его
восточные аналогии // АСГЭ. — 2001. — вып. 35. —
С. 91—111.
Кулатова и.Н., Луговая Л.Н., Супруненко А.Б.
Курганы скифского времени междуречья ворсклы и
псла. — Москва; полтава, 1993. — 108 с.
Мартынов А.и. О мировоззренческой основе ис-
кусства скифо-сибирского мира // Скифо-сибирский
мир. — Новосибирск, 1987. — С. 13—25.
Масленицына Е.С. Некоторые стилистические груп-
пы памятников в искусстве прикубанья в конце V —
IV вв. до н. э. // Граковские чтения на кафедре архео-
логии МГУ, 1989—1990 гг. — М., 1992. — С. 57—69.
Могилов О.Д. Спорядження коня скіфської доби
у Лісостепу Східної європи. — Київ; Кам’янець-
подільський, 2008. — 439 с.
Переводчикова Е.в. Локальные черты скифско-
го звериного стиля прикубанья // СА. — 1987. —
№ 4. — С. 44—58.
Переводчикова Е.в. Типология и эволюция скифс-
ких наверший // СА. — 1980. — № 2. — С. 23—44.
Переводчикова Е.в. Язык звериных образов. — М.,
1994. — 206 с.
Петренко в.Г. правобережье Среднего приднепро-
вья в V—III вв. до н. э. — М., 1967. — 180 с. (САИ. —
вып. Д1—4).
раевский Д.С. Мир скифской культуры. — М.,
2006. — 600 с.
Скорый С., Зимовец р. Скифские древности Крыма.
Материалы одной коллекции. — К., 2014. — 180 с.
Шкурко А.и. О локальных различиях в искусстве
лесостепной Скифии // Скифо-сибирский звериный
стиль в искусстве народов Евразии. — М., 1976. —
С. 90—106.
С т а т т і
64 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2015, вип. 2 (15)
р. в. З и м о в е ц ь
ПРО ОДИН УМОВНИЙ ПОЛІСЕМАН-
ТИЧНИЙ ОБРАЗ У СКІФСЬКОМУ
МИСТЕЦТВІ ЗВІРИНОГО СТИЛЯ
У статті досліджується один з образів скіфського зві-
риного стилю, який зустрічається на однотипних бля-
хах, що походять із Середньої Наддніпрянщини, Сте-
пу та передгірського Криму. Композиція складається
з трьох довгих бокових відростків, які «виростають» зі
спільної основи, при цьому два лівих відростки про-
тиставлені по відношенню до одного правого. Кожен з
відростків трактований за допомогою одного, або двох
колін, а також довгого завитку, який звужується та за-
гострюється до закінчення й нагадує кіготь хижої пти-
ці. половина бляшок (6 екз. з 12 відомих) знайдені на
території Білогірського р-ну Криму.
Ключ до генеалогії та семантики вказаного образу
слід шукати в зображенні відокремлених звіриних
кінцівок, представлених на бляхах, що походять з
Німфейського та Акташського некрополів. Специфіка
цих зображень полягає у їх полісемантичному харак-
тері: якщо, розглянуті вертикально, вони являють со-
бою зображення кінцівок (стегна, лап та кігтів) хижого
звіра або грифона, горизонтальний розгляд дає нам
умовне зображення голови лося у профіль з ажурни-
ми рогами, що трактовані у вигляді кігтів хижої птиці.
при уважному розгляді німфейських та акташських
бляшок стає очевидним іконографічна подібність їх
частин (кігтів, або ажурних рогів) образу, що аналізу-
ються у статті. Останній, таким чином, можна інтер-
претувати як редуковане зображення лап / кігтів хи-
жої птиці або грифона і, в той же час, як відокремлене
зображення рогів/умовної голови лося або оленя.
враховуючи те, що бляшки з Німфейського й Акташ-
ського могильників датовані другою чвертю — другою
половиною V ст., а наші екземпляри — кінцем V —
IV ст., образи умовних лап / кігтів і рогів / голови лося
або оленя можна розглядати як похідні. У морфологіч-
ному аспекті це — редукція німфейських й акташських
образів, що вкладається у загальну тенденцію еволюції
скіфського звіриного стилю у напрямф геометризації й
посилення умовності. з тією відмінністю, що у цьому ви-
падку посилення, найімовірніше, не призвело до втра-
ти образом його символічного змісту. полісемантичний
характер зображень з Німфейського й Акташського
некрополів дозволяє припускати і відповідне висхід-
не смислове навантаження розглянутого нами образу.
вірогідно, він віддзеркалював два важливі аспекти сві-
тогляду скіфів, пов’язані з магічними значенням лап /
кігтів хижих або синкретичних тварин і міфологічною
роллю образу рогів, ототожнюваних культурами скіфсь-
кого кола зі світовим деревом та солярною символікою.
Обґрунтовується припущення, відповідно до яко-
го образ умовних лап / кігтів та рогів / голови лося
або оленя має кримське коріння, а бляшки з його
зображенням вироблялися в одній з майстерень пе-
редгірського Криму.
К л ю ч о в і с л о в а: скіфське мистецтво, звіри-
ний стиль, семантика, Крим.
R. V. Z y m o v e t s
About one the ConventionAL
poLysemAntiC imAge in
sCythiAn Art of AnimAL styLe
One of the image of Scythian animal style which oc-
curs on the same type bronze plaques (elements of the
horse harness), routed from Middle Dnieper, Steppe
and Piedmont Crimea is on the focus of current article.
Composition consist from three sidelong spurs, which
«grows up» from common basis, herewith two left-side
spurs contrasted with one right-side spur. All spurs are
depicted as one or two knees and long volute which nar-
rows and sharpened to the end, recalling bird of prey
clutch. Half of the plaques (6 from 12) were founded in
Bilogorsk District of Crimea.
Author argue, that image of isolated limbs, repre-
sented on bronze plaques from Nimfey and Aktash
burials is the key for understanding of genealogy and
semantic of viewed examples. Nimfey and Aktash im-
ages are polisemantic: be examined upright they arise
as isolated limbs (hip, paws, clutches) of predatory ani-
mal or griffin, at the same time horizontal prospect give
us conventional image of the head of elk with branched
horns treated as clutches of the bird of prey. Nimfey
and Aktash plaques careful consideration reveal for
us iconographic similarity of its parts (clutches or
branched horns) to image under considerftion. Thereby
this image can be considered as a reduced depiction of
paws / clutches bird of prey or griffin and, at the same
time, as isolated depiction of horns / conventional head
of elk or deer.
Taking into account that Nimfey and Aktash plaques
are dated of second quarter — second half of 5th centu-
ry BC, while ours samples — end of 5th — 4th centuries
BC, latest image can be considered as derivative from
the first. In terms of morphology, image of convention-
al paws / clutches and horns / head of elk or deer also
is derivative from Nimfey and Aktash images and this
comply with general evolution of animal style develop-
ment to geometrization and strengthening of conven-
tionality. With the difference that, in our case, said
tendency doesn’t coincide with loss of symbolic mean-
ing of the image. Polisemantic character of Nimfey
and Aktash images allow us to assume corresponding
semantic load of image under consideration. Likely it
reflects two important features of Scythian world view
related with magic meaning of paws / clutches preda-
tory or syncretic animals and mythological meaning of
image of horns, which was identified with solar sym-
bols and symbol of World Tree.
Author argues assumption that image of conven-
tional paws / clutches and horns / head of elk or deer
had local routs and plaques with its depiction were
produced in one of the workshops of Piedmont Cri-
mea.
K e y w o r d s: Scythian art, animal style, semantic,
Crimea.
Одержано 29.12.2014
|