Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации их с древностями Восточной Европы
В статье рассматриваются вопросы датирования азиатских древностей эпохи ранних кочевников, для которых отсутствуют исторические даты и абсолютная хронология может опираться только на датированные естественно-научными методами представительные комплексы. На примере наборов стрел из ранних погребен...
Збережено в:
| Дата: | 2017 |
|---|---|
| Автор: | |
| Формат: | Стаття |
| Мова: | Russian |
| Опубліковано: |
Інститут археології НАН України
2017
|
| Назва видання: | Археологія і давня історія України |
| Теми: | |
| Онлайн доступ: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/161807 |
| Теги: |
Додати тег
Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Цитувати: | Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации их с древностями Восточной Европы / К.В. Чугунов // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2017. — Вип. 2 (23). — С. 484-499. — Бібліогр.: 89 назв. — рос. |
Репозитарії
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-161807 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-1618072019-12-23T01:26:02Z Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации их с древностями Восточной Европы Чугунов, К.В. Дискусії В статье рассматриваются вопросы датирования азиатских древностей эпохи ранних кочевников, для которых отсутствуют исторические даты и абсолютная хронология может опираться только на датированные естественно-научными методами представительные комплексы. На примере наборов стрел из ранних погребенийтагарской культуры демонстрируется необходимость коренного пересмотра ее хронологии и модели эволюционного развития. Предлагается методологический подход для возможности синхронизации азиатских материалов со скифской хронологией, который демонстрирует взаимосвязь культурно-исторических процессов в степях Азии и Восточной Европы. Традиційні хронологічні установки, що склалися за всю історію вивчення старожитностей Сибіру, в останні роки все більше вступають у протиріччя з новими матеріалами. Хронологічними реперами у Центральній Азії і Південному Сибіру зараз можуть виступати добре датовані комплекси «царських» курганів ранньоскіфського часу Туви, деякі матеріали яких знаходять відповідності у старожитності віддалених регіонів, що мають письмову традицію. Проблема розглядається на прикладі хронології тагарської культури. Traditional archaeological chronology of Siberia is being in variance with the new data nowadays. Well dated complexes of «tsar’s» kurgans of Tuva that gave some artifacts that have analogies in distant regions with written tradition can provide scholars with chronological frames for Central Asia and South Siberia. This problem is reviewed on an example of chronology of tagarskaya culture. 2017 Article Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации их с древностями Восточной Европы / К.В. Чугунов // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2017. — Вип. 2 (23). — С. 484-499. — Бібліогр.: 89 назв. — рос. 2227-4952 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/161807 904.01(574)”6383” ru Археологія і давня історія України Інститут археології НАН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
Дискусії Дискусії |
| spellingShingle |
Дискусії Дискусії Чугунов, К.В. Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации их с древностями Восточной Европы Археологія і давня історія України |
| description |
В статье рассматриваются вопросы датирования азиатских древностей эпохи ранних кочевников, для которых отсутствуют исторические
даты и абсолютная хронология может опираться
только на датированные естественно-научными
методами представительные комплексы. На примере наборов стрел из ранних погребенийтагарской
культуры демонстрируется необходимость коренного пересмотра ее хронологии и модели эволюционного развития. Предлагается методологический
подход для возможности синхронизации азиатских
материалов со скифской хронологией, который демонстрирует взаимосвязь культурно-исторических процессов в степях Азии и Восточной Европы. |
| format |
Article |
| author |
Чугунов, К.В. |
| author_facet |
Чугунов, К.В. |
| author_sort |
Чугунов, К.В. |
| title |
Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации их с древностями Восточной Европы |
| title_short |
Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации их с древностями Восточной Европы |
| title_full |
Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации их с древностями Восточной Европы |
| title_fullStr |
Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации их с древностями Восточной Европы |
| title_full_unstemmed |
Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации их с древностями Восточной Европы |
| title_sort |
проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации их с древностями восточной европы |
| publisher |
Інститут археології НАН України |
| publishDate |
2017 |
| topic_facet |
Дискусії |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/161807 |
| citation_txt |
Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации их с древностями Восточной Европы / К.В. Чугунов // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2017. — Вип. 2 (23). — С. 484-499. — Бібліогр.: 89 назв. — рос. |
| series |
Археологія і давня історія України |
| work_keys_str_mv |
AT čugunovkv problemydatirovaniâaziatskihmaterialovépohirannihkočevnikovivoprosysinhronizaciiihsdrevnostâmivostočnojevropy |
| first_indexed |
2025-07-14T14:21:30Z |
| last_indexed |
2025-07-14T14:21:30Z |
| _version_ |
1837632471124934656 |
| fulltext |
484 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
УДК: 904.01(574)”6383”
к.В. Чугунов
ПРОбЛЕМЫ ДАТИРОВАНИЯ АЗИАТСКИх
МАТЕРИАЛОВ эПОхИ РАННИх КОЧЕВНИКОВ
И ВОПРОСЫ Их СИНхРОНИЗАЦИИ
С ДРЕВНОСТЯМИ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
В статье рассматриваются вопросы датиро-
вания азиатских древностей эпохи ранних кочев-
ников, для которых отсутствуют исторические
даты и абсолютная хронология может опираться
только на датированные естественно-научными
методами представительные комплексы. На при-
мере наборов стрел из ранних погребенийтагарской
культуры демонстрируется необходимость корен-
ного пересмотра ее хронологии и модели эволюци-
онного развития. Предлагается методологический
подход для возможности синхронизации азиатских
материалов со скифской хронологией, который де-
монстрирует взаимосвязь культурно-историчес-
ких процессов в степях Азии и Восточной Европы.
Ключевые слова: эпоха ранних кочевников,
предскифское время, хронология, культурно-хроно-
логические горизонты, миграционные импульсы.
вопросы хронологии какого-либо региона,
имеющего свою периодизацию, зачастую могут
быть существенно скорректированы привлече-
нием для их решения материалов извне. Пре-
красным примером является то, что А.И. Тере-
ножкин одним из первых обратил внимание на
результаты раскопок кургана Аржан и соотнес
ряд найденных там предметов с древностя-
ми черногоровского круга. Это позволило ему
предложить для исследованного в Туве памят-
ника датировку второй половиной IX — первой
половиной VIII вв. до н. э. [Тереножкин, 1976,
c. 210].На тот момент такая дата для комплек-
са, включающего предметы, выполненные в
зверином стиле, выглядела чрезвычайно смело
и неизбежно вызвала дискуссии, которые об-
щеизвестны и не раз рассматривались.
Присутствие в раннескифском материаль-
ном комплексе бесспорных следов восточного
импульса сейчас едва ли можно отрицать, на
что уже не раз обращали внимание исследова-
тели [Kossak, 1987; Chochorowski, 1993; Алек-
сеев, 2003, c. 42—57; Скорый, 2003, c. 73—80;
Рябкова, 2010, c. 100; 2014, c. 411—413; Хо-
хоровски, 2011; Мурзин, 2014, c. 18—20].
Однако,противоречивость абсолютной хроноло-
гии, для уточнения которой в азиатских степях
не так уж много опорных дат, затрудняет опре-
деление направления культурно-генетических
связей, выяснение исходных очагов инноваций
и путей их распространения. Без надежных
хронологических реперов невозможнасинхро-
низация памятников Центральной Азии, Юж-
ной Сибири и Казахстана с одной стороны, и
европейских памятников с другой.
Один из способов выхода из этой ситуа-
ции — широкое использование для датировки
археологических комплексов естественно-на-
учных методов, из которых наиболее распро-
страненный — радиоуглеродное датирование.
Сложность соотнесения полученного радио-
углеродного возраста образца с календарным
временем для раннескифской эпохи, обус-
ловленную так называемым «гальштадским
плато» на калибровочной кривой, не раз от-
мечалась [Евразия …, 2005, c. 64—66]. Тем не
менее, для ряда ключевых памятников труд-
ности метода удалось преодолеть при помощи
согласования датировок дендрообразцов [Там
же, c. 70—92]. Особенно узкий календарный
интервал был получен при радиоуглеродном
датировании образцов из кургана Аржан. На-
иболее вероятная дата его сооружения опреде-
лена 788 г. до н. э., а при 95%-ом доверитель-
ном интервале — от 807 до 772 г. до н. э. Этот
период хорошо согласуется с результатами
калибровки (806 — 786 гг. до н. э.) [зайцева и
др., 2007]. Соответственно, как и предполагал © К.в. чУГУНОв, 2017
Чугунов к.В. Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации ...
485ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
А.И. Тереножкин, сооружение кургана Аржан
относится к рубежу IX — VIII вв. до н. э., что
дает первую опорную дату для начала эпохи
ранних кочевников. Такая дата практически
совпадает с известной исторической датиров-
кой падения династии западного чжоу в Китае
(770 г. до н. э.), на что впервые указал Д.Г. Са-
винов [2002, c. 76], и что косвенным образом
говорит о трансформационных процессах, про-
исходивших в азиатском регионе в этот период.
Комплекс кургана Аржан-2 проанализирован
еще более подробно, но поскольку он сооружен
позже и радиоуглеродные определения попали
на «гальштадское плато», его многочисленные
датировки, выполненные как традиционным
методом, так и с применением ускорительной
масс-спектрометрии, показали широкий ка-
лендарный интервал. Тем не менее, при помо-
щи метода согласования время сооружения его
погребальной камеры было определено в пре-
делах от 671 до 609 гг. до н. э. с наиболее ве-
роятным значением 659 г. до н. э. [Евразия …,
2005, c. 84—88]. Таким образом, Старший Ар-
жан древнее Аржана-2 примерно на 150 лет,
что подтверждается также сравнением архео-
логических комплексов [чугунов, 2009].
Мнение о поздней датировке Аржана сложи-
лось во многом под влиянием традиционных
(в рамках VII—III вв. до н. э.) представлений о
хронологии тагарской культуры, в материалах
которой присутствуют прямые аналогии пред-
метам, обнаруженным в тувинском «царском»
кургане. Н.Л. членова — один из основных оп-
понентов М.П. Грязнова и А.И. Тереножкина
по этому вопросу — во многом опиралась имен-
но на древности Среднего Енисея, доказывая,
что этот комплекс не может возникнуть ранее
VII в. до н. э. [членова, 1997]. Но специалисты,
отстаивавшие раннюю дату Аржана, уже тог-
да говорили, что традиционную хронологию
тагарской культуры необходимо пересмотреть
[Курочкин, 1991]. Радиоуглеродное датирова-
ние образцов из тагарских курганов подтвер-
дило это мнение и в корне поменяло сложив-
шееся в науке представление об этом ярком
культурном образовании. Определения, полу-
ченные для серии раннетагарских памятников
(подгорновский этап), показали калиброван-
ные значения календарного возраста, верхняя
граница которых не выходит за пределы IX в.
до н. э. [Боковенко и др., 2002, c. 21]. Соответс-
твенно, этот пласт комплексов оказывается
синхронным кургану Аржан, а некоторые из
них даже древнее его. Многие памятники сле-
дующего, как представлялось ранее, сарага-
шенского этапа тагарской культуры, образцы
из которых датированы радиоуглеродным ме-
тодом, также удревнились [Gorsdorf et al., 2004,
p. 85, tab. 1; Поляков, Святко, 2009, c. 35—43],
и, вероятно, появление их в регионе необходи-
мо относить к гораздо более раннему времени,
чем это считалось прежде. На это указывают и
произведенные демографические расчеты се-
микратного роста населения на Среднем Ени-
сее в сарагашенское время [Субботин, 1995,
c. 140—142], что едва ли возможно в рамках
традиционных представлений о хронологии
периода в течение двух веков. Радиоуглерод-
ные датировки памятников этого этапа не
столь однозначны, но, тем не менее, можно ут-
верждать, что наиболее ранние сарагашенские
курганы могут быть отнесены к раннескифс-
кому времени. Кроме того, для сарагашенских
комплексов также существуют определения
возраста, выполненные методом согласования.
Серия радиоуглеродных датировок была сде-
лана для образца деревянной конструкции мо-
гилы 1 кургана 1 могильника черемшино на
севере Хакасии [Евразия …, 2005, c. 118; Алек-
сандров и др., 2014, c. 74—108]. Сохранность
дерева позволила получить достаточно узкий
календарный интервал возраста, который оп-
ределяется рубежом VIII — VII вв. до н. э. С
учетом того, что образец мог не сохранить ка-
кую-то часть внешних колец, не исключено, что
возраст рубки дерева несколько позже. Тем не
менее, эту дату можно считать реперной для
памятников сарагашенского типа, а датировка
его даже концом VII в. позволяет предполагать
сосуществование на каком-то этапе подгорнов-
ской и сарагашенской погребальной традиции.
Для синхронизации тувинских материалов с
тагарскими комплексами это очень важно, так
как снимает противоречия, заключающиеся в
многочисленных аналогиях, найденных в па-
мятниках алды-бельской культуры Тувы.
Предложения пересмотреть эволюционную
периодизацию тагарской культуры звучали и
ранее, вне зависимости от радиоуглеродных
определений ([вадецкая, 1999, c. 132; Подоль-
ский, 2007, c. 121]; историографию см.: [Сави-
нов, 2012, c. 33—38]). Таким образом, свежий
взгляд на хронологию тагарских древностей
назрел давно. Он приводит нас к пониманию,
что сарагашенские памятники могут иметь
свою независимую линию происхождения и на
раннем этапе сосуществовать с поздними под-
горновскими [чугунов, 2013]. На это указывают
не только близкие радиоуглеродные датиров-
ки, но и данные антропологии [Козинцев, 1977;
Учанева и др., 2017]. Различия в конструкции
погребальных сооружений, на основании изме-
нения которых строилась ранее эволюционная
модель, состоящая из последовательных этапов,
могут объясняться не постепенной трансфор-
мацией, а разными исходными компонентами
истоков традиции. Этому, на мой взгляд, не
противоречит новое исследование яркой кур-
ганной архитектуры, предпринятое в последние
годы [Акулов, Паульс, 2008]. На нелинейный
характер развития тагарской культуры указы-
вает и статистико-комбинаторный анализ ма-
териалов двенадцати полностью раскопанных
могильников, проведенный А.в. Субботиным
Дискусії
486 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
[2014]. Предлагаемая автором схема динами-
ки культуры предполагает сосуществование
традиций последовательных этапов на протя-
жении 100—150 лет, хотя итоговые рассужде-
ния еще не вполне свободны от традиционных
датировок [Там же, c. 76, рис. 25]. Полученные
радиоуглеродные даты тагарских памятников,
на которые было указано еще более 10 лет на-
зад [чугунов, 2005; Евразия …, 2005], побуди-
ли некоторых исследователей пересмотреть
свои взгляды как на культуру в целом, так и
на отдельные ее этапы. Н.А. Боковенко просто
раздвинул ее хронологические рамки, сохра-
нив эволюционную последовательность всех
этапов схемы М.П. Грязнова [Боковенко, 2011].
Начало тагарской культуры (баиновский этап)
он относит к рубежу X—IX вв. до н. э. [Боковен-
ко, 2010, c. 100]. Л.С. Марсадолов сосредоточил
внимание на выделении салбыкского культур-
но-хронологического этапа, датированного им
VIII—VI вв. до н. э. [Марсадолов, 2014; 2015].
Большой Салбыкский курган, исследованный
С.в. Киселевым, большинством исследовате-
лей традиционно относился к сарагашенско-
му этапу. Автор утверждает, что ему удалось
совместить «плавающую» дендрошкалу, полу-
ченную им по образцу из этого памятника, с
дендрошкалой Аржана-2 и делает вывод, что
тагарский «царский» курган старше тувинско-
го на 35 лет, то есть датируется первой поло-
виной VII в. до н. э. [Марсадолов, 2015, c. 15].
Если это действительно так 1, то в этом случае
мы имеем еще один хронологический репер
для тагарских материалов. в целом, совре-
менному пониманию древностей І тыс. до н. э.
Среднего Енисея соответствует рассмотрение
их в рамках не одной культуры, а тагарской
культурно-исторической общности [Савинов,
2012]. Происхождение отдельных компонен-
1. Поскольку, в отличие от материалов Аржана-2,
Л.С. Марсадолов не опубликовал график измерений
образца из Большого Салбыкского кургана, прове-
рить правильность такого заключения пока не пред-
ставляется возможным.
тов этой общности, их взаимосвязи и влияние
на соседние регионы еще предстоит уточнить.
в рамках этой работы необходимо рассмотреть
основания для хронологических определений,
базирующиеся не только на радиоуглеродных
датировках, но и на сопоставлении с имеющи-
мися разработками для европейских степей.
Наиболее показательными при установле-
нии хронологической позиции памятников
эпохи ранних кочевников являются бронзовые
наконечники стрел, найденные в погребениях.
Они имеют во многом общую линию развития
у степных народов Евразии в начале І тыс. до
н. э. Несмотря на то, что в тагарские захороне-
ния обычно не клали большого колчанного на-
бора, несколько комплексов со значительным
количеством бронзовых наконечников все же
присутствуют. Один из них — из могилы 1 кур-
гана 1 могильника Тигир-Тайджен IV (раскоп-
ки М.Л. Подольского, 1999 г.) — очень предста-
вительный, включает помимо десяти бронзовых
втульчатыхнаконечников стрел полный набор
вооружения. здесь найден массивный втульча-
тый чекан с прямоугольной петлей под обухом
и выступом-«палочкой» в основании бойка, а
также кинжал с трехжелобчатым навершием
рукояти. Типологическое соответствие кол-
чанного набора из этого раннетагарского пог-
ребения стрелам из Аржана абсолютно полное
(рис. 1). здесь присутствуют двухлопастные
экземпляры с ромбической формой головки,
один из которых имеет шип, отходящий от края
втулки (рис. 1, 2); наконечник с удлинненным
асимметрично-ромбическим пером (рис. 1, 4);
крупный наконечникс выступающей втулкой
и нижними краями широких лопастей, отхо-
дящих от нее под тупым углом (рис. 1, 1); че-
тырехгранные стрелы со скрытой втулкой и
шипом в основании (рис. 1, 7—10). Комплекс
имеет радиоуглеродную дату, калиброванный
интервал которой не выходит за пределы IX в.
до н. э. [Евразия …, 2005, c. 114].
Самые многочисленные наборы бронзовых
стрел происходят из двух комплексов могиль-
рис. 1. Набор бронзовых наконечников стрел из могилы 1 кургана 1 могильника Тигир-Тайджен IV (рису-
нок автора)
Чугунов к.В. Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации ...
487ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
ника Каменка I — в могиле 3 кургана 2 най-
дено более тридцати наконечников (рис. 2) и
в могиле 3 кургана 4 70 бронзовых и костяных
экземпляров (рис. 3). Данные о могильнике
опубликованы лишь в виде обобщенной свод-
ки [Шер, Прокофьева, 1966], однако коллекция
находок передана в Государственный Эрмитаж
(колл. 2440) и доступна для исследования. все
бронзовые стрелы относятся к группе втульча-
тых. в обоих могилах найдены наконечники с
лопастями ромбической формы, а также стре-
лы с удлиненно-ромбическим пером. Такие
рис. 2. Набор бронзовых наконечников стрел из могилы 3 кургана 2 могильника Каменка I (фото и рисунок
автора)
Дискусії
488 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
стрелы присутствуют в Аржане. Интересно,
что, несмотря на очевидную культурную бли-
зость этих комплексов (из обеих могил проис-
ходят характерные сосуды), два набора стел
несколько различаются по типологическому
составу. Подавляющее большинство наконеч-
ников двухлопастные, но в наборе из кургана 4
присутствуют семь четырехгранных экземпля-
ров со скрытой втулкой (рис. 3, 12—14), отсутс-
твующие в комплексе кургана 2. Кроме того,
в этом же наборе присутствует и наконечник,
относящийся к отделу трехлопастных (рис. 3,
15). Он имеет слегка выступающую втулку и
головку вытянутых листовидных очертаний с
максимальной шириной в нижней части.
Однако чрезвычайно важно, что среди всех
этих типов в составе стрелкового набора из кур-
гана 4 имеются так называемые килевидные
наконечники (рис. 3, 7—10). Один из них круп-
нее других и имеет выпуклый валик по краю
рис. 3. Набор бронзовых наконечников стрел из могилы 3 кургана 4 могильника Каменка I (фото и рисунок
автора)
Чугунов к.В. Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации ...
489ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
втулки. Подобный валик есть и на одном нако-
нечнике с ромбовидными лопастями (рис. 3, 1).
У многих бронзовых стрел из кургана 4 сохра-
нились фрагменты древков, законсервирован-
ные окислами меди. Это позволило выявить
еще одну интереснейшую особенность — нали-
чие пары деревянных шипов, примотанных в
основании втулки наконечников (рис. 3, 5, 6,
8, 9).
Известно, что стрелы килевидной формы ха-
рактерны для черногоровских комплексов вос-
точной Европы и не встречаются в скифских
колчанах. Точно такие стрелы, как в кургане 4
Каменки I, найдены, например, в погребении 5
высокой могилы [Тереножкин, 1976, c. 33,
рис. 7, 13—24]. Кроме того, валики в основании
втулки также очень характерны для причер-
номорских комплексов эпохи поздней бронзы.
Примотанные деревянные шипы, зафиксиро-
ванные у стрел из Каменки I, позволяют выска-
зать предположение о наличие такой традиции
у носителей другой предскифской культуры —
новочеркасского типа. На характерных для нее
длинных втулках наконечников в ряде случаев
зафиксирована обмотка, которая не нужна при
таком способе крепления (напр., у стрел из кур-
гана Квитки [Ковпаненко, Гупало, 1984, c. 49,
рис. 9, 10, 23—25, 32, 34, 37: 10]).
в стрелковом наборе из кургана 2, помимо
наконечников с ромбическим очертанием го-
ловки, имеются стрелы с узкими лопастями
(рис. 2, 25—29), находящие аналогии в па-
мятниках эпохи поздней бронзы Казахстана,
например, на поселении Кент [варфоломе-
ев, 2011, c. 238, рис. 25; Бейсенов и др., 2014,
фото 31, 3, 6—9]. Крупный листовидный нако-
нечник с шипом в основании лопасти (рис. 2, 9)
совершенно аналогичен известной втульчатой
стреле из могильника Бегазы [Маргулан, 1979,
c. 85, рис. 55, 9]. Не исключено, что такой набор
сложился несколько раньше более разнообраз-
ного по типам набора из кургана 4. возможно,
в пользу этого говорит топография могильника
Каменка I, где рассматриваемые курганы рас-
полагаются в отдельных группах, причем груп-
па, включающая курган 2 устроена на более
высоком месте террасы [Шер, 1963].
в целом, для раннетагарского стрелкового
набора абсолютно преобладающими являются
двухлопастные втульчатые формы [Морозов,
2003], происхождение которых от прототипов
эпохи бронзы не вызывает сомнений. Показа-
тельно, что единичные трехлопастные череш-
ковые наконечники известны только в сарага-
шенских комплексах, фиксируя таким образом
синхронизацию с алды-бельской культурой
Тувы. Бронзовые чеканы и кинжалы, аналогич-
ные и близкие оружию из Аржана, подтверж-
дают соотнесение подгорновских древностей
современем формирования комплекса тувинс-
кого кургана, на что указывала и Н.Л. члено-
ва [1997].Также получает объяснение широкое
распространение в сарагашенских комплексах
бронзовых наверший и блях в виде оленей с
подогнутыми ногами, которые находят прямые
аналогии в самом раннем пласте памятников
эпохи ранних кочевников на других террито-
риях. На хронологическое несоответствие из-
вестных образцов из раннескифских и ранне-
сакских памятников и этих ярких категорий
находок в тагарской культуре не раз указыва-
лось ранее [чугунов, 2005; 2013]. Проблема их
внутренней хронологии в рамках сарагашенс-
ких древностей остается и требует особого вни-
мания, так как, вероятно, эти категории сущес-
твуют у населения Среднего Енисея дольше,
чем в других областях. возможно, она может
быть решена с позиций развития звериного
стиля и вычленения из общего массива изде-
лий с наиболее архаичными признаками, обоз-
наченными Я.А. Шером [1980, с. 243—247].
Проблема хронологии тагарских древностей,
безусловно, нуждается в дальнейшей разра-
ботке, так как эта, пожалуй, наиболее иссле-
дованная многими поколениями археологов
культура, рассматриваемая в русле устарев-
ших представлений, сейчас мешает сопостав-
лению материалов на самом широком уровне.
Тем не менее, с учетом данных, приведенных
выше, уже сейчас можно предложить общий
методологический подход при рассмотрении
всего пласта культур эпохи ранних кочевников
степной зоны Евразии.
Сопоставление материалов сильно удален-
ных друг от друга регионов должны проводить-
ся с учетом их хронологии, которая для каждого
комплекса, как правило, весьма относительна.
вероятно, самый общий межрегиональный
анализ возможен с позиций концепции куль-
турно-хронологических горизонтов, которая в
наиболее разработанном виде представлена в
работах Л.Т. Яблонского [2007, c. 27—31; 2008,
c. 309—312]. Такой подход уже применен при
сопоставлении материалов яркого комплекса
кургана 5 могильника Кичигино I в Южном
зауралье, которые авторы раскопок справед-
ливо соотнесли с некоторыми находками в мо-
гилах Аржана-2. Ими даже было предложено
выделение «аржано-кичигинского горизонта»
для памятников азиатской части степной Ев-
разии второй половины VII — середины VI вв.
до н. э. [Боталов, Таиров, 2010, с. 351]. На мой
взгляд, такое название едва ли удачно, так как
ограничивает рассмотрение горизонта древ-
ностей лишь от Тувы до зауралья и, кроме
того, может ассоциироваться со Старшим Ар-
жаном и аржано-черногоровским этапом, пред-
ложенным М.П. Грязновым для начального
периода эпохи ранних кочевников. возможно,
для изучения азиатских областей расселения
номадов было бы правильнее разбить весь
массив имеющихся материалов на три после-
довательных горизонта, подобно вошедшему в
научный обиход европейских скифологов опре-
Дискусії
490 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
рис. 4. Могильник Мохучахань: погребение и некоторые находки: 1—5 — IМ54; 6, 7 — IМ46; 8 — IМ9; 9 —
IМ148; 10 — IМ68 (фото по [Синьцзян Моху …, 2016])
Чугунов к.В. Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации ...
491ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
делению РСК 1—3 (1—3 этапы раннескифской
культуры) [Kossak, 1987; Медведская, 1992].
Деление на три этапа, по сути, является син-
хронизацией комплексов ранней скифской
культуры в областях, где пребывание скифов
документально зафиксировано письменными
источниками, анализ которых, наряду с гре-
ческими и ближневосточными импортами, в
значительной мере и дает основу для хроноло-
гических определений. Оно во многом условно
и, поскольку на современном уровне анализа
источников обсуждаются периоды с временным
диапазоном в четверть столетия, вызывает кри-
тику специалистов, предлагающих свои схемы
(напр. [Гречко, 2013], там же историография
вопроса). Тем не менее, сам принцип разграни-
чения всего массива источников на условные
последовательные горизонты представляет-
ся продуктивным для самого общего анализа
культурно-исторических процессов.
в отличие от ареала скифской культуры, для
большей части территории азиатской горно-
степной зоны этническая идентификация древ-
них народов и хронологические реперы, опира-
ющиеся на исторические сведения, отсутствуют
(некоторые исключения — регионы, соседс-
твующие с княжествами чжоуского Китая) и
для реконструкции культурно-исторических
процессов можно опираться только на данные
археологии. введение трех горизонтов с одной
стороны даст возможность отойти наконец от
чрезмерно расширенных датировок комплек-
сов раннескифского времени в два или даже
три столетия, с другой — вести самую общую
разработку азиатских кочевнических древнос-
тей в едином ключе без привязки к локальным
археологическим культурам. Кроме того, такое
деление позволит сопоставить эти горизонты с
тремя этапами РСК на западе, что имеет боль-
шое значение для понимания процессов фор-
мирования собственно скифской культуры.
Объединение археологических материалов
в культурно-хронологический горизонт долж-
но сопровождаться выявлением общих, только
им присущих элементов, которые предложено
именовать «маркерами горизонтов» [Яблонс-
кий 2007а: 29; 2008: 310]. выделить такие мар-
керы чрезвычайно непросто по многим при-
чинам, одна из которых — консервативность
культур в некоторых замкнутых регионах,
где многие традиции существовали, почти не
изменяясь, длительное время. Одна из таких
культур — тагарская, что и породило в значи-
тельной мере представление исследователей
об ее «короткой» хронологии. Между тем, как
я попытался сделать выше, взгляд «извне» на
тагарские древности позволяет рассмотреть и
ее формирование в общем русле.
Первый культурно-хронологический гори-
зонт в азиатских степях Евразии представлен
комплексом кургана Аржан. Этот памятник
демонстрирует несомненную связь, как в пог-
ребальном обряде, так и в материальном комп-
лексе с кругом культур предшествующей эпохи,
что было отмечено еще М.П. Грязновым [1983],
выделившим аржано-черногоровскую фазу
развития степных культур Евразии. Истоки
комплекса Аржана, восходящие к эпохе брон-
зы, продемонстрировал также Д.Г. Савинов
[Савинов, 2002]. Появление оленных камней в
Европе на черногоровском этапе убедительно
показал А.А. Ковалев, одновременно очертив
круг находок черногоровского облика в восточ-
ной зоне степи [Ковалев, 2000].
Сейчас этот круг стал значительно шире.
Помимо аналогий в тагарском стрелковом
наборе, не учтенных тогда А.А. Ковалевым и
приведенных выше, в Синьцзян-Уйгурском
автономном округе КНР недалеко от Урум-
чи исследован могильник Мохучахань, где в
ряде погребений найдены предметы конского
снаряжения [Синьцзян Моху…, 2016] 1. Они
включают бронзовые и роговые трехдырча-
тые псалии аржанского типа 2 (рис. 4, 4, 6, 7).
Погребальный обряд некрополя — небольшие
камеры из валунов в неглубоких ямах (рис. 4,
1), окруженные оградой специфической пря-
моугольно-округлой или подтреугольной фор-
мы — напоминает могильники чаохугоу в
южных предгорьях Тянь-Шаня [Шульга, 2010,
c. 26]. Поза погребенных скорченная, головой
на север с небольшими отклонениями к вос-
току или западу. Помимо предметов конского
снаряжения, комплексы включают бронзовые
ножи разнообразных форм, преимущественно с
выделенной рукоятью, с кольцевидными, вали-
ковыми навершиями или без оных. встречены
ножи с навершиями типа «арки на кронштей-
не». Найдены небольшие дисковидные зеркала
с центральной петлей, в том числе украшен-
ные литым орнаментом в виде концентричес-
ких рассеченных полос. Присутствуют также
роговые и каменные трехжелобчатые застежки
и круглые стержни с перехватом в средней час-
ти. Единственный кинжал имеет гарду в виде
трапециевидных выступов и валиковое навер-
шие рукояти. Он найден в комплексе с выпук-
лообушковым ножом, имеющим уплощенно-
грибовидное навершие выделенной рукояти.
встречены единичные наконечники стрел из
бронзы и кости. втульчатая группа представ-
лена несколькими роговыми пулевидными
экземплярами и четырьмя бронзовыми двух-
лопастными, три из которых можно отнести к
1. Сердечно благодарю А.А. Ковалева, который
предоставил для написания этой статьи только что
вышедшую из печати монографию, где опублико-
ваны материалы могильника Мохучахань, а также
Н.А. Сутягину, которая помогла с переводом ее тек-
стов.
2. Под псалиями аржанского типа здесь и далее по-
нимаются изделия с окончаниями, оформленными с
одной стороны шляпкой грибовидных очертаний, с
другой — выступом с перехватом в основании.
Дискусії
492 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
наконечникам с узкими лопастями (рис. 4, 10).
все остальные стрелы черешковые и по форме
близки китайским — плоские или двухлопас-
тные, подтреугольной или сводчатой формы,
с опущенными вниз жальцами (рис. 4, 9). воз-
вращаясь к рассмотрению найденных в Моху-
чахань псалиев, необходимо отметить, что, по-
мимо аржанского типа этих изделий, в одной
из могил вместе с черепом лошади обнаружен
изогнутый трехдырчатый псалий (рис. 4, 8),
аналогичный изделию, обнаруженному в чер-
ногоровском погребении 5 кургана 7 у с. Крас-
ная Деревня [Лукашов, 1984, c. 157—161]. за-
мечу также, что в могильнике, насчитывающем
около 250 комплексов, не обнаружено предме-
тов, выполненных в зверином стиле. Этот факт
также сближает культуру населения, оставив-
шего некрополь в Синьцзяне, с предскифским
пластом древностей. Единственное очень обоб-
щенное скульптурное изображение животного,
отлитое у края длинного стержня (булавка?),
ассоциируется скорее с искусством среднеази-
атских раннеземледельческих оазисов эпохи
бронзы, чем со звериным стилем скифской
эпохи. Многоярусные и крестовидные нашив-
ные бляшки, шпильки с навершиями в виде
полого раструба, с выступами и перехватами
на стержне, также имеют аналогии в культу-
рах второго тысячелетия до н. э. Для образцов
из ряда могил Мохучахань получена серия ра-
диоуглеродных дат, которые не моложе IX в. до
н. э. [Синьцзян Моху…, 2016, c. 352, 353].
Независимо от того, оставлен этот памятник
какой-то кочевой группой населения или в его
культуре нашли отражение контакты с номада-
ми, полученные материалы позволяют синхро-
низировать Мохучахань со Старшим Аржаном
и отнести к первому горизонту древностей. На
Южное Притяньшанье, как возможную терри-
торию происхождения одного из компонентов
комплекса тувинского опорного памятника,
указывалось ранее [чугунов, 2011а, c. 73, сл.] и
сейчас это предположение получило еще одно
подтверждение.
Очевидные параллели предскифскому плас-
ту древностей восточной Европы предостав-
ляют возможность прибегнуть к европейским
разработкам для определения хронологичес-
кой позиции первого горизонта эпохи ранних
кочевников. Уздечные комплекты, а также ро-
говые украшения узды, аналогичны ранним
черногоровским [вальчак и др., 1996, c. 29]. Ро-
говые восьмерковидные бляхи, в свою очередь,
сопоставлялись с бронзовыми аналогами из
горизонта IVв Хасанлу [Иванчик, 2001, c. 214].
Эти сопоставления подтверждают датировку
горизонта IX—VIII вв. до н. э. независимо от
радиоуглеродных определений. в таких же
хронологических рамках находятся раннеана-
ньинские комплексы и «клад» погребения мо-
гильника Клин-яр III на Северном Кавказе, где
найдены аналогии уникальной для азиатских
древностей кольцевидной пряжке с перемыч-
кой из Аржана [Смирнов, 2015, c. 105—108].
Другие материалы Аржана позволяют син-
хронизировать с ним древности переходного
периода от эпохи поздней бронзы к ранне-
му железному веку [чугунов, 2006]. К ним, в
частности, относятся стремевидные пряжки со
шпеньком, сопоставимые с найденными в бега-
зы-дандыбаевских поселениях [варфоломеев,
2003, с. 102, рис. 4, 15, 16; чугунов, 2015, c. 472,
ил. 4], которые, вероятно, являются прототипом
двучастных подпружных застежек раннескиф-
ского времени. Найденные в Аржане серьги
специфической формы, по своим морфологи-
ческим признакам конструктивно восходят к
украшениям из постандроновских памятников
[чугунов, 2003].
Помимо западного по отношению к Туве
направления связей, в комплексе памятника
присутствуют находки, демонстрирующие юго-
восточный компонент. в погребальном обряде
Аржана отчетливо видны центрально-азиатс-
кие корни — радиальность конструкции, ассо-
циируемая с херексурами; сильно скорченная
«андроновская» погребальная поза; наземный
способ захоронения, восходящий к традиции
монгун-тайгинской культуры Тувы. Аналогии
некоторым находкам, сделанным в Аржане,
также указывают на юго-восток. Как уже от-
мечалось А.А. Ковалевым [1996], древнейшей
аналогией аржанскому клинковому оружию
является кинжал из могилы 1040 на поселении
чжукайгоу в Ордосе имеющий такое же специ-
фическое перекрестие. Могила датирована по
раннешанскому клевцу «гэ» серединой ІІ тыс.
до н. э., однако предлагается и более поздняя
датировка XIII—XII вв. до н. э. [чжун Сук-Бэ,
2000, c. 129] Случайная находка кинжала с
похожим оформлением перекрестия и зоомор-
фным навершием рукояти на юго-западе Тувы,
возможно, свидетельствует о бытовании такого
оружия здесь уже в эпоху поздней бронзы [чугу-
нов, 1997]. Кроме того, местные формы оружия,
найденные в комплексах типа Наньшаньгэнь
к северо-востоку от Ордоса, украшены изобра-
жениями животных в так называемом аржа-
но-майэмирском зверином стиле, датируются
китайскими предметами IX—VIII вв. до н. э.
[Ковалев, 1998]. Одна из ярких категорий на-
ходок в Аржане — бронзовые навершия с фигу-
рами баранов — находит близкие соответствия
в ордосских бронзах. Но подобные навершия
известны и в комплексах Казахстана, и в Ми-
нусинской котловине, и в лесостепи западной
Сибири, и в Прибайкалье. Связывают их, как
правило, с деталями или украшениями колес-
ниц [Новоженов, Алтынбеков,2014, c. 239—242,
рис. 3, 6, 11], что также указывает на традиции
предшествующей эпохи [Новоженов, 2012].
Таким образом, опираясь прежде всего на
материалы Аржана, можно выделить маркеры
для первого культурно-исторического горизон-
Чугунов к.В. Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации ...
493ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
та. в погребальном обряде таковыми могут яв-
ляться признаки традиций эпохи бронзы (они
могут быть различными для каждого конкрет-
ного региона). Из материального комплекса
следует особо указать на предметы, связанные
со снаряжением коня: псалии «аржано-черно-
горовского» типа, пряжки особого вида, двучас-
тные (восьмерковидные) пронизи. Комплекс
вооружения, найденный в Аржане, может вы-
ступать маркером только с учетом того, что он
стоит в начале типологического ряда изделий
соответствующих категорий. Надо отметить, что
почковидные, сердцевидные или бабочковид-
ные перекрестия, характерные для раннескиф-
ского клинкового оружия, еще отсутствуют.
Особо выделяются кинжалы со специфически-
ми гардами, аналогии которым известны в ран-
нетагарских памятниках. в стрелковом наборе
абсолютно господствуют втульчатые двухло-
пастные наконечники, которые в Казахстане и
Приаралье соседствуют с двухлопастными че-
решковыми. важным маркером являются узко-
лопастные типы стрел, продолжающие тради-
ции постандроновских культур эпохи поздней
бронзы. Килевидные втульчатые наконечни-
ки, аналогичные поздним черногоровским, яв-
ляются редкой формой в Азии, но позволяют
отнести к первому горизонту, помимо ряда ран-
нетагарских памятников, комплексы с такими
стрелами в Южном Приаралье [Яблонский,
1996] и курган 10 могильника Памирская I, на
углубление хронологии которого уже указы-
валось [Рябкова, 2013]. Бронзовые навершия
с фигурами животных также могут являться
маркером, но с учетом их длительного сущес-
твования в сарагашенских комплексах. здесь
необходимо учитывать признаки ранней сти-
листики искусства, обозначенные Я.А. Шером
[1980, c. 243—247]. Это же относится и к образу
свернувшейся пантеры на знаменитой бляхе.
Предметы, выполненные в зверином стиле,
чрезвычайно редки в памятниках первого гори-
зонта, а те, которые присутствуют, чрезвычайно
архаичны и всегда передают образ реального
зверя. Фантастические и синкретичные образы
животных вообще не характерны для восточ-
ных областей расселения номадов вплоть до
ахеменидского времени. Поэтому бляхи из Са-
кар-чаги 6, найденные в одном из самых ран-
них представительных комплексов Приаралья,
нельзя трактовать как изображение фантасти-
ческого грифона [Яблонский, 1996, c. 47]. Эти
бляхи, безусловно, являются наиболее ранним
воспроизведением головы верблюда, который
зачастую изображался с оскаленной пастью.
Показанный треугольный язык ассоциируется
с хэнланьшаньскими петроглифами, что гово-
рит об архаичности образа. Сейчас известна
подобная бляха, происходящая из несколько
более позднего тасмолинского комплекса, где
хохолок, обычный для иконографии верблю-
да, более акцентирован и помогает правильно
определить приаральские изделия [Бейсенов,
Минасян, 2015, c. 61, рис. 4].
в русле концепции формирования ко-
чевых культур в азиатских горно-степных
областях,предложенной в качестве гипотезы
[чугунов, 2015а], первый культурно-хроноло-
гический горизонт соответствует наиболее ран-
нему миграционному импульсу. Кратко приве-
ду основные выводы, подробно рассмотренные
в специальной работе. вероятно, не позже кон-
ца IX в. до н. э. Казахстан и Тува принимают
первую волну переселенцев из внутренних
областей Азии. На верхнем Енисее это время
возведения кургана Аржан и распространения
синхронных ему памятников шанчигского типа,
которые во многом сохраняют традиции могун-
тайгинской культуры эпохи поздней бронзы
[чугунов, 1994]. Не исключено, что в это время
в Минусинской котловине уже существовало
население, оставившее после себя раннетагар-
ские (подгорновские) памятники, что позволяет
допустить и более ранний локальный импульс,
проходивший через территорию Тувы. Оседа-
ние мигрантов именно здесь может объяснять-
ся наиболее благоприятными климатическими
условиями в котловинах Среднего Енисея по
сравнению с более южными регионами, что по-
казали специальные исследования [Дирксен,
чугунов, 2007]. Можно предположить, что и
в Хакасии, и в Казахстане этот внешний им-
пульс привел к появлению погребений с вытя-
нутыми костяками. Причем, в данном случае,
едва ли исходной для него является террито-
рия Синьцзяна, как предполагает А.Д. Таиров
[2007, c. 50], так как на рубеже тысячелетий
здесь распространены культуры, имеющие та-
кой общий компонент, как расписная керами-
ка и обряд, предусматривающий скорченную
погребальную позу. Погребения с вытянутыми
костяками, которые здесь известны, возможно,
маркируют продвижение каких-то групп насе-
ления из более отдаленных регионов.
Не исключено, что в наиболее «чистом» виде
погребальный обряд носителей кочевнических
традиций, пришедших с первой миграцион-
ной волной, отражен в могильниках Приара-
лья. Мигранты вступили в тесный контакт с
земледельческим населением, осваивавшим в
это время вновь обводненные дельтовые русла
Аму-Дарьи и Сырдарьи, что привело к микса-
ции населения, отразившейся в разной степе-
ни антропологической метисации [Яблонский,
2015, c. 159]. Культурный комплекс приараль-
ских номадов включает, помимо вытянутой
позы погребенного, такие элементы обряда,
как дромос и помещение узды в качестве заме-
ны верхового коня. в материальной культуре
здесь присутствует наиболее архаичный кол-
чанный набор, состоящий из двухлопастных
втульчатых и черешковых наконечников стрел,
крупные зеркала с бортиком и предметы, вы-
полненные в аржано-майэмирской стилистике.
Дискусії
494 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
Клювовидные жертвенники, распространен-
ные здесь, вероятно, восходят к сохранившейся
в земледельческой среде древнемаргианской
традиции особых ритуальных сосудов [чугу-
нов, 2016]. возможно, что именно этот регион
впоследствии стал источником многих техно-
логических инноваций на широкой территории
расселения азиатских номадов.
вероятно, в Семиречье именно в это время
возводятся первые грандиозные курганы Бес-
шатыра, сопровождаемые многочисленными
ритуальными сооружениями, восходящими к
центрально-азиатской традиции херексуров.
в восточном и Центральном Казахстане в это
время еще продолжали обитать носители бега-
зы-дандыбаевской культуры (БДК), сосущес-
твуя и взаимодействуя с конгломератом миг-
рантов, которые еще не сформировали здесь
ядро своей культуры, а их памятники разроз-
ненны и чрезвычайно мозаичны по своим при-
знакам (например, в могильнике Измайловка
[Ермолаева, 2012, c. 66—75]). в частности, на
истоки традиции северной ориентации погре-
бенных и подбоев в памятниках тасмолинской
и майэмирской культуры, возможно, указы-
вают опубликованные данные о памятниках,
исследованных в провинции Ганьсу [Шульга,
2014, c. 253—256]. Наиболее ранние комплек-
сы бийкенской культуры в Горном Алтае, со-
держащие псалии аржанского типа (Курту-2),
по погребальным конструкциям из валунов
ассоциируются с рассмотренным выше могиль-
ником Мохучахань. вместе с притоком нового
кочевого населения на территории Казахстана
и Саяно-Алтая появляются первые изделия,
выполненные в зверином стиле. Исходные
области всех этих миграционных импульсов,
обусловленных, как представляется, глобаль-
ными климатическими изменениями, сейчас
определить очень не просто, но в общих чертах
можно утверждать, что они находятся к югу—
юго-востоку.
Наиболее дальний выплеск этой миграции
знаменует появление в восточно-европейских
степях памятников черногоровского круга. Миг-
ранты принесли с собой с востока, прежде всего,
специфические детали конского снаряжения,
украшения сбруи и отдельные типы предметов
вооружения — то есть элементы мужской суб-
культуры, что говорит о перемещении именно
отдельных групп номадов, которые достаточно
быстро могли быть инкорпорированы в мест-
ную среду. Подобная модель была реконстру-
ирована в.А. Киселем для переднеазиатских
походов скифов [Кисель, 2003, c. 106—112], но
возможно справедлива и для несколько более
раннего периода.в окружении аборигенного
населения кочевники скорей всего сохранили
особое, вероятно главенствующее положение в
обществе. Это, в частности, объясняет перенос
на новые территории традиции оленных кам-
ней, распространение которых в Европе, безу-
словно, является следствием миграции с восто-
ка еще в предскифское время.
Второй культурно-хронологический го-
ризонт характеризуется чрезвычайно дина-
мичным развитием номадизма на всех терри-
ториях степной Евразии. Он связан в Туве с
появлением алды-бельской культуры, однако,
поскольку ранний ее этап пока уверенно не
вычленяется из всего массива памятников, вы-
делить маркеры этого горизонта здесь затруд-
нительно. «Царский» курган этой культуры Ар-
жан-2, датированный второй половиной VII в.
до н. э., безусловно, относится к завершающей
фазе горизонта. Два исследованных в «долине
царей» Тувы элитных памятника разделяет пе-
риод времени более 150 лет, за который изме-
нился и погребальный обряд, и материальная
культура. Но именно богатейший непотрево-
женный комплекс Аржана-2 является хроноло-
гическим репером этого горизонта и позволяет
выявить памятники, расположенные на хро-
нологической шкале между двумя «царскими»
курганами. Как показывает анализ приклад-
ного искусства [чугунов, 2015б, c. 396—403],
таковыми являются исследованные большие
курганы чиликтинской долины и некоторые
комплексы в Центральном Казахстане (курган
2 могильника Талды-2), где найдены значи-
тельные серии золотых украшений в зверином
стиле. Маркерами начала второго горизонта
могут являться некоторые специфические об-
разы в искусстве, трактовка деталей и ювелир-
ные приемы, отсутствующие на ранней фазе и
присутствующие на поздней. в это время в кол-
чанах как восточных, так и западных номадов
появляются наборы двухлопастных удлиненно-
ромбических или асимметрично-ромбических
стрел, имеющиеся на предыдущем этапе лишь
в единичных экземплярах. По мнению специа-
листов, такие наконечники достаточно вариа-
бельны [Рябкова, 2014, c. 378; Дараган, 2015,
c. 133], но именно они, вероятно, являются
маркером вооружения начальной фазы второго
горизонта. чуть позже в азиатском регионе ши-
роко распространяются стрелы с черешковым и
зажимным насадом. вероятно, колчанные на-
боры, включающие двухлопастные втульчатые
наконечники наряду с черешковыми примерно
в равной пропорции (типа набора в Большом
Гумаровском кургане) также могут маркиро-
вать начальную фазу этого горизонта.
завершающая его фаза, вероятно, может
считаться фазой расцвета культуры ранних
номадов, так как именно к ней, помимо Аржа-
на-2, относятся курган 3 могильника Кичигино
на Южном Урале и большинство ярких комп-
лексов Приаралья и Центрального Казахста-
на.На западе к ней относятсяпоздние курганы
Келермеса.
Начало второго культурно-хронологическо-
го горизонта соответствует, вероятно, VIII в. до
н. э. (возможно, его второй половине) — време-
Чугунов к.В. Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации ...
495ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
ни второй миграционной волны, когда на всей
территории Казахстана происходит становле-
ние номадизма, как основы экономики обще-
ства. в это время появляются элитные некро-
поли в чиликтинской долине, погребальный
обряд которых впоследствии продолжается в
Центральном Казахстане (могильник Талды-2
и др.). Носители местных традиций эпохи позд-
ней бронзы постепенно осваивают территорию
Горного Алтая, смещаясь туда из западных
предгорий. При анализе комплексов верхне-
го Прииртышья А.С. Ермолаева обозначила
сходство погребального обряда могильников
эпохи поздней бронзы с курганами бийкенс-
кой культуры Горного Алтая [Ермолаева, 2012,
c. 117]. Действительно, очень вероятно, что ее
культурный комплекс формируется в резуль-
тате смешения с мигрантами-номадами. Су-
перстратное кочевое население занимает пред-
горную зону вдоль Иртыша, оставив после себя
майэмирский круг памятников.
вероятно, вторая миграционная волна при-
вела к появлению в Минусинской котловине
памятников сарагашенского типа. Соотнесение
тагарских оград с обозначенным входом может
восходить к поздним мавзолеям могильника
Бегазы — мегалитических сооружений с дро-
мосом [чугунов, 2006, c. 70]. Носители тради-
ций БДК в период сооружения этого некрополя
уже сосуществовали с номадами первой мигра-
ционной волны, на что указывают найденные
в нем наконечники стрел. вероятно, обычай
оформленного вертикальными плитами входа
в погребальное пространство был воспринят
от них и является, по сути, переосмыслением
дромосов приаральских могильников и Бесша-
тыра. Пути проникновения этой традиции на
Средний Енисей могли проходить вдоль грани-
цы лесостепи, но этот вопрос нуждается в до-
полнительном исследовании хронологической
позиции лесостепных тагарских комплексов.
На Туву вторая миграционная волна оказа-
ла влияние опосредованно, через территорию
Казахстана. Алды-бельская культура сфор-
мировалась с участием местного субстрата,
включающего предшествующий аржанский
компонент и, вероятно, сохранившихся еще
носителей монгун-тайгинской культуры. Пути
проникновения сюда новых мигрантов мог-
ли проходить по разным направлениям, но
основным, вероятно, являлся Горный Алтай,
заселенный наиболее близким и родственным
населением. На тесные связи бийкенской и
алды-бельской культур указывает весь ком-
плекс материалов из алтайских памятников,
отнесенных к завершающему бойтыгемскому
этапу [Тишкин, 2007]. По сути, отличия их от
синхронных тувинских сводятся к некоторым
особенностям в погребальном обряде и могут
объясняться разной долей исходных компо-
нентов культуры. Формирование культуры
начального этапа эпохи ранних кочевников на
территории Тувы и Горного Алтая было обус-
ловлено одними и теми же составляющими
компонентами — западным (казахстанским) и
южным (центрально-азиатским). Разница мо-
жет заключаться в степени участия этих ком-
понентов, так как в Туве преобладали южные
инновации, а на Алтае западные. Не случайно
металл в бийкенских памятниках легирован
оловом, что характерно именно для казахстан-
ской металлургии [Хаврин, 2008], а изделия
из кургана Аржан преимущественно выпол-
нены из мышьяковой меди. Кроме того, пока
неизвестны «царские» памятники VII в. до н. э.
бийкенской культуры Горного Алтая и вполне
возможно, что эта территория входила в сферу
влияния вождества, хоронившего своих пред-
водителей в «долине царей» Тувы. Контакты
населения Тувы и Казахстана носили другой
характер, но не прерывались в течение всего
раннесакского времени, на что указывают мно-
гочисленные параллели в элитарной субкуль-
туре [чугунов, 2011б]. Последние находки еще
более подтверждают теснейшее взаимодейс-
твие носителей алды-бельской и тасмолинской
культур [Бейсенов, 2015, c. 26]. Не исключено,
что проявление очень ранних, имеющих корни
в древностях Маргианы, традиций в торевти-
ке, выявленное при анализе прикладного ис-
кусства Аржана-2, объясняется сохранением и
развитием их где-то на территории Казахста-
на или Приаралья. Определенное специаль-
ными естественно-научными исследованиями
«пришлое» происхождение похороненной в
основном погребении женщины [Лохов и др.,
2007] позволяет допустить даже династичес-
кие браки в среде племенной верхушки двух
областей, однако подтвердить казахстанское
происхождение «царицы» из Аржана-2 мо-
жет лишь подобная аналитика тасмолинских
образцов.
в Центральной Туве известны несколько
погребальных комплексов с вытянутыми кос-
тяками, черепами животных и наборами стрел
раннескифского времени, что может указывать
на непосредственное пребывание здесь какой-
то группы пришлого населения [Семенов, 2012,
c. 432—435]. Больше всего исследованные в
Туве комплексы похожи на так называемые
погребения коргантасского типа, однако на
территории Казахстана эти памятники дати-
руются концом сакской эпохи [Бейсенов, 1997,
c. 15, 16; 2015, c. 28]. вероятно, они маркируют
какие-то передвижения центральноазиатских
номадов, появившихся в Туве ранее. Исходную
территорию традиции помещения черепов жи-
вотных в могилы сейчас можно достаточно уве-
ренно определить в областях расселения пле-
мен Северного Китая, оставивших культуру
Юйхуанмяо и более поздние могильники типа
Маоцингоу [Maoqinggou, 1992; Шульга, 2015].
На контакты с носителями Юйхуанмяо в тече-
ние всего раннескифского времени указывает
Дискусії
496 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
целый ряд аналогий в комплексах алды-бель-
ской культуры, в том числе в Аржане-2.
в западных областях этот период также от-
мечен активными перемещениями кочевни-
ков. Это время переднеазиатских походов ски-
фов, которые могли осуществляться не только
номадами Северного Причерноморья, но и дру-
гими кочевыми ордами, которые проникали
на территорию восточных царств вдоль горных
массивов, обойдя Каспий с юга.
Третий культурно-хронологический гори-
зонт — время ломки традиций, сложившихся
в раннескифское время. Как правило, смена
культур в различных регионах датируется се-
рединой VI в. до н. э., но традиции предшест-
вующего периода могли доживать и позже, а,
видоизменяясь, в трансформированном виде
существовать и в новой культурной среде. Од-
ним из маркеров этого горизонта для степей
Евразии можно считать находки узды с пропус-
кным сопряжением удил и двудырчатых пса-
лиев. в таких азиатских комплексах исполь-
зовались удила, изготовленные в архаической
традиции — со стремевидными окончаниями.
возможно, еще один маркер для восточной
зоны — появление наборных парадных поясов
с Х-видными очертаниями обойм. При отсутс-
твии в культуре региона этих категорий ве-
щей или обычая помещать их в погребальные
комплексы, соотнести с третьим горизонтом
памятники возможно лишь по каким-то инно-
вационным проявлениям, характерным для
последующего этапа культуры. Поэтому вер-
хняя граница горизонта, как правило, очень
размыта.
в европейских степях в это же время завер-
шается период архаической скифской культу-
ры и начинается культура классическойСки-
фии. Исследователи отмечают здесь резкую
смену материального комплекса, трансформа-
цию многих существовавших ранее категорий
предметов и появление новых. А.Ю. Алексеев
считает, что в последней трети VI в. до н. э. под
влиянием этнокультурного импульса с востока
в Северном Причерноморье происходит смена
населения. Предметный комплекс, вероятно
принесенный этим импульсом, включает так
называемые крестовидные бляхи, золотые «ко-
нусы», реминисценции конских масок и другие
инновации, не имеющие корней в предшеству-
ющей культуре [Алексеев, 2003, c. 182—184].
При этом подчеркивается, что «памятников,
которые эволюционно сочетали бы обе тради-
ции, раннюю и позднюю, в степной зоне нет (в
Приднепровской лесостепи они есть, но весьма
немногочисленные …; есть они и на Кубани …;
важно, что во всех этих случаях вещевые ком-
плексы имеют как бы двухкомпонентную при-
роду), что свидетельствует о хронологически
резкой смене вещевых наборов» [Там же, c. 182,
сл.]. Д.С. Гречко, не возражая по сути концеп-
ции «двух Скифий», несколько скорректировал
хронологию переходного периода. Обозначив
еще ряд инноваций, он выделил ряд комплек-
сов, которые можно отнести к нему. Основным
аргументом в его рассуждениях являются кол-
чанные наборы, в которых, наряду с ранними
типами наконечников, присутствуют новые.
Кроме того, в переходных памятниках им от-
мечено появление зеркал с боковыми рукоя-
тями [Гречко, 2012, c. 80—82]. Такой подход
представляется правильным, так как наборы
стрел — очень динамично меняющаяся со-
ставляющая вооружения, что обусловлено от-
ношением к ним стрелка, как к расходному
материалу. После боестолкновений, несомнен-
но, собирались как свои, так и чужие стрелы,
что позволяет предполагать появление новых
форм в колчанах достаточно быстро.
Подобная картина наблюдается и в азиатс-
ких областях в конце третьего горизонта. Ана-
лиз стрелковых наборов в памятниках Тувы
позволил выявить наконечники, которые явля-
ются маркерами поздних алды-бельских комп-
лексов и ранних наборов следующей, уюкско-
саглынской культуры [чугунов, 2000, c. 226,
сл.]. С середины или, может быть, конца VI в.
до н. э. наконечники стрел в азиатских степях
становятся более стандартизованы, что харак-
терно и для скифских колчанов, по сравнению
с наборами раннескифского времени. Интерес-
но, что и в Туве зеркала с боковыми рукоятями
(хотя и других типов) маркируют завершение
третьего горизонта, появляясь в комплексах
уюкско-саглынской культуры. Характерно, что
в переходных памятниках уюкского типа, в ко-
торых еще очень сильно проявляется местный
компонент, совместно встречены оба типа зер-
кал — как дисковидные с петлей в центре, так
и с боковой ручкой. все эти наблюдения пока-
зывают, что на стыке горизонтов и отдельных
хронологических фаз должны выделятся пе-
реходные периоды. в любых культурно-хро-
нологических реконструкциях, которые всегда
являются исследовательскими конструктами
(как и предлагаемая работа), это в наибольшей
мере отвечает реальным процессам древности.
Таким образом, если подвести итог всему
вышеизложенному, то первый культурно-хро-
нологический горизонт в азиатском регионе со-
ответствует пласту древностей предскифского
времени в Европе; второй — начинается в «до-
походное» время (РСК 1) и продолжается весь
период функционирования Келермесского мо-
гильника (РСК 2 по И.Н. Медведской [1992]);
третий горизонт, вероятно, практически совпа-
дает с РСК 3. Безусловно, второй горизонт (как,
вероятно, и остальные) должен быть разбит на
последовательные фазы, границы которых сей-
час могут быть только намечены.
Чугунов к.В. Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации ...
497ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
Акулов А.Г., Паульс Е.Д. К изучению тагарской кур-
ганной архитектуры // Тр. II (XVIII) всерос. археол.
съезда в Суздале. — М., 2008. — Т. II. — С. 5—8.
Александров С.В., Паульс Е.Д., Подольский М.Л.
Древности Аскизского района Хакасии. — СПб,
2001. — 100 с.
Алексеев А.Ю. Хронография Европейской Скифии
VII—IV веков до н. э. — СПб, 2003. — 416 с.
Бейсенов А.З. Погребальные памятники и культо-
во-ритуальные сооружения древних номадов Цент-
рального Казахстана (7—1 вв. до н. э.): Автореферат
дис. … канд. ист. наук. — Алматы, 1997. — 24 с.
Бейсенов А.З. Центральный Казахстан в раннем же-
лезном веке // Историческая и социально-образова-
тельная мысль. — 2015. — Т. 7, № 6, ч. 2. — С. 22—31.
Бейсенов А.З., Варфоломеев В.В., касеналин А.Е.
Памятники бегазы-дандыбаевской культуры Цент-
рального Казахстана. — Алматы, 2014. — 192 с.
Бейсенов А.З., Минасян р.С. зеркало из тасмолинс-
кого могильника Бирлик // вестн. Дагестанского на-
учного центра. — 2015. — № 58. — С. 58—62.
Боковенко Н.А. Начало тагарской эпохи // Древние
культуры Евразии. — СПб, 2010. — С. 99—103.
Боковенко Н.А. Древние культуры Казахстана
и Енисея в 2—1 тыс. до н. э.: к проблеме контак-
тов // вопросы археологии Казахстана. — 2011. —
вып. 3. — С. 308—314.
Боковенко Н.А., Зайцева Г.и., Ван Гил Б. и др. К
проблеме хронологии раннетагарских памятников
Енисея // Степи Евразии в древности и средневеко-
вье. — СПб, 2002. — Кн. 2. — С. 19—22.
Вадецкая Э.Б. Таштыкская эпоха в древней истории
Сибири. — СПб, 1999. — 440 с.
Варфоломеев В.В. Кент и его округа (некоторые
итоги палеоэкономического и социокультурного
анализа памятников восточной Сары-Арки) // Степ-
ная цивилизация восточной Евразии. — Астана,
2003. — Т. 1: Древние эпохи. — С. 88—99.
Варфоломеев В.В. Бегазы-дандыбаевская культура
степей Центральной Евразии // Археология Казахс-
тана в эпоху независимости: итоги, перспективы. —
Алматы, 2011. — Т. 1. — С. 210—240.
Вальчак С.Б., Мамонтов В.и., Сазонов А.А. Ранние
памятники черногоровского этапа в восточной Евро-
пе: происхождение и хронология // Историко-археоло-
гический альманах. — 1996. — вып. 2. — С. 23—44.
Гречко Д.С. О возможных просветах в «темное»
время (VI в. до н. э.) скифской истории // Stratum
plus. — 2012. — № 3. — С. 75—103.
Гречко Д.С. О памятниках киммерийцев и «ран-
нескифской» культуре // Stratum plus. — 2013. —
№ 3. — С. 133—154.
Грязнов М.П. Аржан. Царский курган раннескифс-
кого времени. — Л., 1980. — 62 с.
Грязнов М.П. Начальная фаза развития скифо-си-
бирских культур // Археология Южной Сибири. —
1983. — вып. 12. — С. 3—18.
Дараган М.Н. Наконечники стрел предскифского и
раннескифского времени: технология изготовления,
метрология и маркировка // Археология без границ:
коллекции, проблемы, исследования, гипотезы. —
СПб, 2015. — С. 127—170 (Тр. ГЭ. — Т. 77).
Дирксен В.Г., Чугунов к.В. Турано-Уюкская кот-
ловина Тувы: изменения природных условий и
динамика ее освоения в древности (опыт реконс-
трукции) // Культурно-экологические области: вза-
имодействие традиций и культурогенез. — СПб,
2007. — С. 139—164.
Евразия в скифскую эпоху: радиоуглеродная и архе-
ологическая хронология. — СПб, 2005. — 290 с.
Ермолаева А.С. Памятники предгорной зоны Казах-
ского Алтая (эпоха бронзы — раннее железо). — Ал-
маты, 2012. — 236 с.
Зайцева Г.и., Чугунов к.В., Алексеев А.Ю. и др. Ис-
тория и результаты радиоуглеродного датирования
кургана Аржан // Радиоуглерод в археологических и
палеоэкологических исследованиях. — СПб, 2007. —
С. 251—262.
иванчик А.и. Киммерийцы и скифы. Культурно-ис-
торические и хронологические проблемы археоло-
гии восточноевропейских степей и Кавказа пред- и
раннескифского времени. Степные народы Евразии
II. — М., 2001. — 324 с.
кисель В.А. Шедевры ювелиров Древнего востока
из скифских курганов. — СПб, 2003. — 190 с.
ковалев А.А. Происхождение скифов согласно дан-
ным археологии // Между Азией и Европой. Кавказ
в IV—I тыс. до н. э. — СПб, 1996. — С. 121—127.
ковалев А.А. Древнейшие датированные памятни-
ки скифо-сибирского звериного стиля (тип Нань-
шаньгень) // Древние культуры Центральной Азии
и Санкт-Петербург. — СПб, 1998. — С. 122—130.
ковалев А.А. О происхождении оленных камней за-
падного региона // Археология, палеоэкология и па-
леодемография Евразии. — М., 2000. — С. 128—180.
ковпаненко Г.Т., Гупало Н.Д. Погребение воина у
с. Квитки в Поросье // вооружение скифов и сарма-
тов. — К., 1984. — С. 39—58.
козинцев А.Г. Антропологический состав и проис-
хождение населения тагарской культуры. — Л.,
1977. — 144 с.
курочкин Г.Н. Начальная дата тагарской культу-
ры // Проблемы хронологии и периодизации архео-
логических памятников Южной Сибири. — Барна-
ул, 1991. — С. 103—105.
Лохов к.и., Бережная Н.Г., Матуков Д.и. и др. Изотоп-
ный состав стронция в костях из древних захоронений
Саяно-Алтая как индикатор места проживания и миг-
рации // Радиоуглерод в археологических и палеоэколо-
гических исследованиях. — СПб, 2007. — С. 263—273.
Лукашов А.В. Новый памятник VIII—VII в. до н. э. в
заволжье // Древности Евразии в скифо-сарматское
время. — М., 1984. — С. 157—161.
Маргулан А.х. Бегазы-дандыбаевская культура Цен-
трального Казахстана. — Алма-Ата, 1979. — 360 с.
Марсадолов Л.С. Даты Большого Салбыкского кур-
гана и этапа в Хакасии // Тр. IV (XX) всерос. АС в
Казани. — Казань, 2014. — Т. II. — С. 211—217.
Марсадолов Л.С. Салбыкский культурно-хронологи-
ческий этап в истории древней Хакасии // Теория и
практика археологических исследований. — 2015. —
№ 1 (11). — С. 7—31.
Медведская и.Н. Периодизация скифской архаики и
Древний восток // РА. — 1992. — № 3. — С. 86—107.
Морозов С.В. Бронзовые наконечники стрел в ран-
нетагарских памятниках Южной Сибири // Сте-
пи Евразии в древности и средневековье. — СПб,
2003. — Кн. II. — С. 119—122.
Мурзин В.Ю. Скифская проблема глазами авто-
ра. — К., 2014. — 120 с.
Новоженов В.А. чудо коммуникации и древнейший
колесный транспорт Евразии. — М., 2012. — 500 с.
Новоженов В.А., Алтынбеков к. К вопросу об ис-
пользовании колесниц в эпоху ранних кочевников //
восхождение к вершинам археологии. — Алматы,
2014. — С. 231—247.
Подольский М.Л. Феномен и парадоксы Минусинс-
кой степи (смена культурных доминант) // Культур-
но-экологические области: взаимодействие тради-
ций и культурогенез. — СПб, 2007. — С. 113—128.
Дискусії
498 ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
Поляков А.В., Святко С.В. Радиоуглеродное датиро-
вание археологических памятников неолита — нача-
ла железного века Среднего Енисея: обзор результатов
и новые данные // Теория и практика археологических
исследований. — 2009. — вып. 5. — С. 20—56.
рябкова Т.В. чешуйчатые панцири раннескифского
времени // АСГЭ — 2010. — № 38. — С. 87—106.
рябкова Т.В. Памирская I, курган 10: культурно-
хронологическая позиция комплекса // АСГЭ—
2013. — № 39. — С. 59—99.
рябкова Т.В. Курган 524 у с. Жаботин в системе
памятников периода скифской архаики // РАЕ. —
2014. — вып. 4. — С. 372—432.
Савинов Д.Г. Ранние кочевники верхнего Енисея
(археологические культуры и культурогенез). —
СПб, 2002. — 204 с.
Савинов Д.Г. Памятники тагарской культуры Мо-
гильной степи (по результатам археологических ис-
следований 1986—1989 гг.). — СПб, 2012. — 180 с.
Семенов Вл.А. Погребение раннескифского времени
на могильнике Суме-Беш в Туве // Культуры степ-
ной Евразии и их взаимодействие с древними циви-
лизациями. — СПб, 2012. — Кн. 2. — С. 432—435.
Синьцзян Мохучахань муди. Могильник Мохучахань
в Синьцзяне. — Пекин, 2016 (на кит. яз.). — 400 с.
Скорый С.А. Скифы в Днепровской Правобережной
лесостепи. — К., 2003. — 161 с.
Смирнов Н.Ю. Курган Аржан-1, волго-Камье и Се-
верный Кавказ: неочевидные связи // Поволжская
археология. — 2015. — № 2 (12). — С. 104—113.
Субботин А.В. Предварительный анализ периоди-
заций тагарской культуры // Южная Сибирь в древ-
ности. — СПб, 1995. — С. 136—142.
Субботин А.В. Нелинейный характер развития та-
гарской культуры (по материалам полностью раско-
панных памятников). — СПб, 2014. — 154 с.
Таиров А.Д. Кочевники Урало-Казахстанских степей
в VII — VI вв. до н. э. — челябинск, 2007. — 274 с.
Таиров А.Д., Боталов С.Г. Погребение сакского време-
ни могильника Кичигино I в Южном зауралье // Ар-
хеология и палеоантропология Евразийских степей и
сопредельных территорий. — М., 2010. — С. 339—354.
Тереножкин А.и. Киммерийцы. — К., 1976. —
222 с.
Тишкин А.А. Этапы развития бийкенской культу-
ры // Теория и практика археологических исследо-
ваний. — 2007. — № 3. — С. 146—158.
Учанева Е.Н., казарницкий А.А., Громов А.В., Ла-
заретова Н.и. Население Минусинской котловины
в раннем железном веке: к вопросу о внутригруппо-
вой и межгрупповой изменчивости // вестн. архео-
логии, антропологии и этнографии. — 2017. — № 1
(36). — С. 78—87.
хаврин С.В. Анализ состава раннескифских бронз
Алтая // Шульга П.И. Снаряжение верховой лошади
и воинские пояса на Алтае. — Барнаул, 2008. — ч. I:
Раннескифское время. — С. 173—178.
хохоровски я. Экологический «стресс» в западной
Сибири и культурный «шок» в Карпатской котлови-
не в конце бронзового века // Terra Scythica. — Ново-
сибирск, 2011. — С. 319—345.
Членова Н.Л. Центральная Азия и скифы. I: Дата
кургана Аржан и его место в системе культур скифс-
кого мира. — М., 1997. — 98 с.
Чжун Сук-Бэ. О хронологии комплексов с кинжа-
лами эпохи поздней бронзы из Северного Китая //
Археологии, палеоэкология и палеодемография Ев-
разии. — М., 2000. — С. 110—127.
Чугунов к.В. Монгун-тайгинская культура эпохи
поздней бронзы Тувы (типологическая классифика-
ция погребального обряда и относительная хроноло-
гия) // Петербургский археологический вестник. —
1994. — вып. 8. — С. 43—53.
Чугунов к.В. Находка кинжала раннескифской эпо-
хи из Юго-западной Тувы // Новые исследования
археологов России и СНГ. Археологические изыска-
ния. — 1997. — вып. 42. — С. 81—86.
Чугунов к.В. Серьги раннескифского времени Сая-
но-Алтая (происхождение традиции и типологичес-
кое развитие) // Исторический опыт хозяйственного
освоения западной Сибири. — Барнаул, 2003. —
Кн. 1. — С. 386—395.
чугунов К.в. Абсолютная хронология тагарской
культуры — взгляд извне // Археология Южной
Сибири: идеи, методы, открытия. — Красноярск,
2005. — С. 102—104.
Чугунов к.В. Синхронизация культур начала ран-
нескифского времени Центральной Азии, Южной
Сибири и Казахстана // Современные проблемы ар-
хеологии России: Материалы всерос. АС. — Новоси-
бирск, 2006. — Т. II. — С. 69—71.
Чугунов к.В. Аржан-1 и Аржан-2: сравнительный
анализ // Наследие народов Центральной Азии и со-
предельных территорий: изучение, сохранение и ис-
пользование. — Кызыл, 2009. — ч. 1. — С. 48—52.
Чугунов к.В. Датакургана Аржан и хронология на-
чала эпохи ранних кочевников // Переход от эпохи
бронзы к эпохе железа в Северной Евразии. — СПб,
2011а. — С. 69—75.
Чугунов к.В. Культурные связи населения Тувы в
раннескифское время (по материалам кургана Ар-
жан-2) // Маргулановские чтения 2011. — Астана,
2011б. — С. 177—182.
Чугунов к.В. Актуальные проблемы хронологии памят-
ников эпохи ранних кочевников Центральной Азии и
Сибири // вестн. Томского государственного универси-
тета: История. — 2013. — № 3 (23). — С. 97—102.
Чугунов к.В. Формирование культур ранних ко-
чевников в Казахстане и Саяно-Алтае (к постанов-
ке проблемы) // Археология без границ: коллек-
ции, проблемы, исследования, гипотезы. — СПб,
2015а. — С. 457—486 (Тр. ГЭ. — Т. 77).
Чугунов к.В. Искусство раннесакского времени Тувы
и Казахстана: опыт сравнительного анализа и хро-
нология // Сакская культура Сарыарки в контексте
изучения этносоциокультурных процессов Степной
Евразии. — Алматы, 2015б. — С. 389—404.
Чугунов к.В. Торевтика азиатских номадов и Древний
восток: к вопросу об одном из компонентов искусства
Аржана-2 // Кавказ и степь на рубеже эпохи поздней
бронзы и раннего железа. — М., 2016. — С. 242—247.
Шер я.А. Отчет о работе 1-го Правобережного от-
ряда в 1963 г. / Архив ИИМК. — Ф. 35, оп. 1, 1963,
д. 143. — Л. 10—25.
Шер я.А. Петроглифы Средней и Центральной
Азии. — М., 1980. — 328 с.
Шер я.А., Прокофьева А.М. Каменка I — могильник на-
чала тагарской культуры на Енисее (предварительное
сообщение) // КСИА. — 1966. — вып. 107. — С. 57—61.
Шульга Д.П. Погребения в подбоях на территории
провинции Ганьсу Китайской Народной республики
(эпоха раннего железа) // Тр. IV (XX) всерос. АС в
Казани. — Казань, 2014. — Т. II. — С. 253—258.
Шульга П.и. Синьцзян в VIII—III вв. до н. э. (пог-
ребальные комплексы. Хронология и периодиза-
ция). — Барнаул, 2010. — 238 с.
Шульга П.и. Могильник Юйхуанмяо в Северном Ки-
тае (VII—VI вв. до н. э.). — Новосибирск, 2015. — 304 с.
яблонский Л.Т. Саки Южного Приаралья (археология
и антропология могильников). — М., 1996. — 185 с.
Чугунов к.В. Проблемы датирования азиатских материалов эпохи ранних кочевников и вопросы синхронизации ...
499ISSN 2227-4952. Археологія і давня історія України, 2017, вип. 2 (23)
яблонский Л.Т. Проблема хронологии и типологизации
сарматских культур на современном этапе их изучения
(в свете новейших материалов из Южного Приуралья) //
Региональные особенности раннесарматской культуры:
Материалы семинара Центра изучения истории и куль-
туры сарматов. — волгоград, 2007. — С. 4—35.
яблонский Л.Т. Новое о хорошо забытом старом: не-
которые теоретические подходы в скифо-сарматской
археологии // Проблемы современной археологии. —
М., 2008. — С. 302—315.
яблонский Л.Т. Саки в дельте Окса (теория и
практика этногенетического исследования). — М.,
2015. — 312 с.
Chochorowski J. Ekspansja kimmeryjska na tereny
Europy Środkowej. — Kraków, 1993. — 327 s.
Gorsdorf J., Parzinger H., Nagler A. 14C dating of the
Siberian Steppe Zone from Bronze Age to Scythian
Taim // Impact of the Environment on Human Mi-
gration in Eurasia. — Dordrecht; Boston; London,
2004. — P. 83—89 (NATO Science Series IV: Earth
and Environmental Sciences — Vol. 42).
Kossak G. Von den Anfängen des skytho-iranischen
Tierstils // Skythika. — München, 1987. — S. 24—86.
Maoqinggou. Eine isenzeitliches Graberfeld in der
Ordos-region (InnereMongolei). — Mainz am Rein,
1992. — 220 S. (Materialen zur Allgemeine und Ver-
gleichende Archaologie. — Bd. 50).
к.В. Чугунов
ПРОбЛЕМИ ДАТуВАННЯ
АЗІЙСьКИх МАТЕРІАЛІВ ДОбИ
РАННІх КОЧОВИКІВ ТА ПИТАННЯ
їх СИНхРОНІЗАЦІї З СТАРОжИТ-
НОСТЯМИ СхІДНОї ЄВРОПИ
Традиційні хронологічні установки, що склали-
ся за всю історію вивчення старожитностей Сибіру,
в останні роки все більше вступають у протиріччя з
новими матеріалами. Хронологічними реперами у
Центральній Азії і Південному Сибіру зараз можуть
виступати добре датовані комплекси «царських» кур-
ганів ранньоскіфського часу Туви, деякі матеріали
яких знаходять відповідності у старожитності відда-
лених регіонів, що мають письмову традицію.
Проблема розглядається на прикладі хронології
тагарської культури. Незалежні від археологічних
побудов методи датування і зіставлення її матеріалів
з хронологією пам’яток раннього залізного віку ін-
ших територій показує, що модель розвитку цієї
культури повинна бути переглянута. Передбачаєть-
ся, що на Середньому єнисеї у ранньоскіфський час
співіснували дві традиції, що відповідали подгорно-
вському і сарагашенському етапам розвитку культу-
ри за традиційними уявленнями. На підставі зістав-
лень археологічного матеріалу і радіовуглецевих
визначень можна припустити появу подгорновських
пам’яток тагарської культури вже на аржанському
етапі доби ранніх кочівників. Наприкінці існування
подгорновської традиції до Туви проникають носії
алди-бельської культури. Поява тагарської культу-
ри вже на самому початку I тис. до н. е. може бути
пояснено найбільш сприятливими кліматичними
умовами, у порівнянні з сусідніми областями. Не
виключено, що подгорнівський комплекс своїм по-
ходженням пов’язаний з центральноазійських регіо-
ном, а сарагашенський — з територією Казахстану.
загальний міжрегіональний аналіз можливий
з позицій концепції культурно-хронологічних го-
ризонтів. Пропонується розділити весь масив ма-
теріалів ранньоскіфського часу азійської зони на
три горизонти. Такий поділ дозволить зіставити ці
горизонти з трьома етапами ранньоскіфської куль-
тури на заході, що має велике значення для розумін-
ня процесів її формування у результаті послідовних
міграційних імпульсів зі сходу. Перший такий ім-
пульс можна впевнено відносити ще до передскіфсь-
кого часу, що підтверджують нові матеріали з Синь-
цзяна.
Ключові слова: доба ранніх кочовиків, перед-
скіфський час, хронологія, культурно-хронологічні
горизонти, міграційні імпульси.
K.V. Chugunov
PrObLEMs Of dating Of
EarLynOMads asian MatEriaLs
and QuEstiOns Of thEir
synchrOnizatiOn with
antiQuitiEs Of EastErn EurOPE
Traditional archaeological chronology of Siberia is
being in variance with the new data nowadays. Well
dated complexes of «tsar’s» kurgans of Tuva that gave
some artifacts that have analogies in distant regions
with written tradition can provide scholars with chron-
ological frames for Central Asia and South Siberia.
This problem is reviewed on an example of chronol-
ogy of tagarskaya culture. Non archaeological dating
methods combined with comparison of its artifacts with
archaeological data derived from Early Iron Age sites
from other territories shows that current concept of its
development should be revised. Author assumes that
two traditions in Early-Scythian period of Middle Yeni-
sei zone, podgornovsky and saragashensky stages, that
are traditionally seen as successive stages where syn-
chronous for some time. Archaeological comparison and
radiocarbon dating suggest that podgornovsky sites of
tagarskaya culture derive from arzhan period of early
nomad age. The end of podgornovsky tradition was the
time when aldi-belskaya culture penetrated Tuva. The
origin of tagarskaya culture in the very beginning of
the first millennium BC may be explained by optimal
climate of this territory in comparison with others. The
podgornovsky complex may derive from Central Asia
and saragashensky — from Kazakhstan.
Total trans-regional analysis is possible from the
perspective of the concept of cultural and historical ho-
rizons. There is offered to divide all materials of early-
Scythian time in Asian zone into the three horizons.
Such division will allow to compare these horizons with
three stages of early Scythian culture in the West that
is important for understanding the formation processes
as a result of serial migrationsimpulses from East. The
first impulse can be confidently attributed to the pre-
Scythian time which is confirmed by the new materials
from Xinjiang.
keywords: era of early nomads, prescythian time,
chronology, cultural and chronological horizons, migra-
tory impulses.
одержано 27.03.2017
|