Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2)

В статье делается попытка определить статус мужчины и женщины, похороненных в основном захоронении кургана Аржан-2 в Туве. На основании данных археологии и работ по реконструкции мифологии скифо-сакских племен, делается вывод о том, что мужчина был «царём» с атрибутами первопредка, а женщина асс...

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:

Bibliographische Detailangaben
Datum:	2018
1. Verfasser:	Чугунов, К.В.
Format:	Artikel
Sprache:	Russian
Veröffentlicht:	Інститут археології НАН України 2018
Schriftenreihe:	Археологія і давня історія України
Schlagworte:	Статті
Online Zugang:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/162237
Tags:	Tag hinzufügen Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:	Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2) / К.В. Чугунов // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2018. — Вип. 2 (27). — С. 25-34. — Бібліогр.: 31 назв. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-162237
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-1622372020-01-06T01:25:35Z Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2) Чугунов, К.В. Статті В статье делается попытка определить статус мужчины и женщины, похороненных в основном захоронении кургана Аржан-2 в Туве. На основании данных археологии и работ по реконструкции мифологии скифо-сакских племен, делается вывод о том, что мужчина был «царём» с атрибутами первопредка, а женщина ассоциировалась с богиней царского очага. The article is devoted to the reconstruction of the mythology of the nomads of the Tuva early Scythian times. An attempt to determine the status of a man and a woman buried in the burial of the Arzhan-2 mound is made on the basis of archaeological data and works on the reconstruction of the mythology of the Scythian- Saka tribes. The study showed that the man was a «king» with the attributes of Yima’s progenitor, and the woman was associated with the goddess of the royal hearthstone Tabithi. In addition, the role of gold in the funeral rites of early nomads and the correspondence of archeology and written sources are examined. 2018 Article Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2) / К.В. Чугунов // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2018. — Вип. 2 (27). — С. 25-34. — Бібліогр.: 31 назв. — рос. 2227-4952 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/162237 904.5(571.52)”6387” ru Археологія і давня історія України Інститут археології НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Статті Статті
spellingShingle	Статті Статті Чугунов, К.В. Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2) Археологія і давня історія України
description	В статье делается попытка определить статус мужчины и женщины, похороненных в основном захоронении кургана Аржан-2 в Туве. На основании данных археологии и работ по реконструкции мифологии скифо-сакских племен, делается вывод о том, что мужчина был «царём» с атрибутами первопредка, а женщина ассоциировалась с богиней царского очага.
format	Article
author	Чугунов, К.В.
author_facet	Чугунов, К.В.
author_sort	Чугунов, К.В.
title	Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2)
title_short	Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2)
title_full	Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2)
title_fullStr	Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2)
title_full_unstemmed	Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2)
title_sort	цари и боги азиатской скифии (по материалам кургана аржан-2)
publisher	Інститут археології НАН України
publishDate	2018
topic_facet	Статті
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/162237
citation_txt	Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2) / К.В. Чугунов // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2018. — Вип. 2 (27). — С. 25-34. — Бібліогр.: 31 назв. — рос.
series	Археологія і давня історія України
work_keys_str_mv	AT čugunovkv cariibogiaziatskojskifiipomaterialamkurganaaržan2
first_indexed	2025-07-14T14:45:36Z
last_indexed	2025-07-14T14:45:36Z
_version_	1837633987894312960
fulltext	25ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) УДК: 904.5(571.52)”6387” К. В. Чугунов ЦАРи и БОГи АЗиАтсКОЙ сКиФии (по материалам кургана Аржан-2) СТАТТІ В статье делается попытка определить статус мужчины и женщины, похороненных в основном захоронении кургана аржан-2 в Туве. на основа- нии данных археологии и работ по реконструкции мифологии скифо-сакских племен, делается вывод о том, что мужчина был «царём» с атрибутами первопредка, а женщина ассоциировалась с богиней царского очага. Ключевые слова: погребально-поминальный комплекс, мифология скифо-сакских племен, мужс- кие и женские атрибуты и костюмы. Реконструкции религиозных представлений скифских племен, выполненные Светланой Сергеевной бессоновой, давно вошли в «золо- той фонд» скифологии и стали классически- ми. На них, как и на труды Д. С. Раевского, б. А. Литвинского, в. А. Абаева, ж. Демюзиля и некоторых других ученых, опирается любой исследователь, касающийся духовной культу- ры скифов. Эти работы, основанные на ана- лизе письменных источников (прежде всего, Геродота) и великолепных находках произве- дений эллино-скифского искусства из курганов Причерноморья и Предкавказья, приоткрыва- ют нам те нематериальные основы, на которых базировался весь жизненный уклад воинствен- ных кочевых племен, обитавших в степях вос- точной Европы в І тыс. до н. э. Для азиатской зоны «скифского мира» та- ких трудов несравненно меньше. Это объяс- нимо, так как огромный горно-степной ареал обитания номадов оказался почти недоступен для письменных цивилизаций, а их торевтика практически не включала антропоморфные об- разы. Тем не менее, археологические открытия ярких непотревоженных комплексов позволи- ли и здесь продвинуться в решении вопроса реконструкции духовного мира ранних кочев- ников. Наиболее фундированное исследование ос- новано на анализе облачения «золотого чело- века», открытого в боковом погребении кургана Иссык в Семиречье (Акишев 1978). А. Акишев в своей фундаментальной работе не только предложил реконструкцию мифологии сакских племен, но и уточнил датировку захоронения, которая сейчас является общепризнанной и располагается в диапазоне последней четверти IV — начале III в. до н. э. (Акишев 1984). Несколько более поздним временем — кон- цом III в. до н. э. — датируются курганы мо- гильника бугры, исследованные в северо-за- падных предгорьях Алтая южно-Сибирской экспедицией Государственного Эрмитажа и эк- спедицией Алтайского государственного уни- верситета (чугунов 2017; Тишкин 2012). все захоронения здесь ограблены, но находки, сде- ланные при их исследовании, позволяют пред- полагать, что могилах также были похоронены «золотые люди». Эти материалы показывают, что кочевники степных предгорий Алтая были теснейшим образом связаны с племенами, обитавшими в Семиречье, и находки в буграх позволяют не только экстраполировать на них семантико-интерпретационные разработки, выполненные для погребения «золотого чело- века» в Иссыке, но и, в свою очередь, верифи- цировать эти выводы на новом уровне. Пред- варительно, еще до завершения исследований, это было сделано в отдельной работе (чугунов 2014). Сейчас раскопки в буграх завершены и проведена некоторая аналитическая работа полученных материалов. Установлено, что в © К. в. чУГУНОв, 2018 26 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Статті центральной погребальной камере кургана 1, имеющей очень внушительные размеры (8,80 × 6,40 м), была похоронена женщина, а две боко- вые сопроводительные могилы, сооруженные позже — мужские. Это заставляет несколько иначе интерпретировать как структуру обще- ства, оставившего этот могильник, так и рас- смотреть по-новому связанные с ним культы. значение книги А. Акишева (1984) трудно переоценить. Он убедительно показал на ши- роком археологическом, историческом и линг- вистическом материале существование у саков культа военного и религиозного предводителя, которого ассоциировали с солярным божест- вом — вероятно, Митрой. Им также справедли- во указана правомерность использования для реконструкции сакской мифологической систе- мы материалов и источников, привлекаемых для воссоздания мировоззрения скифов. Кро- ме того, отмечается бóльшая традиционность мифологии кочевников восточного ареала по сравнению с европейскими номадами, так как они сталкивались в основном с близкородс- твенными духовными культурами цивилиза- ций Средней Азии (Акишев А. 1984, с. 171). в указанной выше работе (чугунов 2014) было отмечено, что экстраполяция реконструкции мифологии сакских племен, выполненной на основе погребения в Иссыке, на более древний, но также непотревоженный богатейший ком- плекс тувинского кургана Аржан-2, позволяет предполагать зарождение ее базовых основ в среде центрально-азиатских кочевников. Не претендуя на всеобъемлющее раскрытие этой сложнейшей темы, в предлагаемой работе я по- пытаюсь показать лишь некоторые её аспекты с опорой на указанные выше разработки. Реконструкция костюмов погребенных в цар- ской могиле Аржана-2 позволяет говорить, что традиция золотых облачений представлена здесь в несколько иной форме, отличной от зна- чительно более поздних комплексов Иссыка и бугров. б. А. Литвинский подробно рассмотрел традицию золотых облачений в русле мифоло- гических представлений индо-иранских пле- мен. На основании анализа древнеиндийских (шатапатха-брахмана, Калидаса) и древнеи- ранских (Авеста) источников, он обозначил ряд соответствий золоту в культуре: золото как оли- цетворение царской (военной) власти; устойчи- вость цикла «царь — огонь — золото; золото = солнце; золото = фарн (особенно — царский фарн)» (Литвинский 1982). все эти соответс- твия представлены в различных вариантах в скифской генеалогической легенде (Herod., IV, 5), подробно рассмотренной с разных точек зре- ния Д. С. Раевским (1977) и С. С. бессоновой (1983, с. 10—24), а имя первопредка скифов Колоксай переводится как Солнце-царь (Абаев 1949, с. 229). На первый взгляд, богатый золотой декор костюма аржанского «царя» и всех атрибутов, сопутствующих ему, в полной мере позволяют соотнести этого погребенного с солнечным бо- жеством. Наряд его в Аржане-2 интересен еще одной деталью, которую нельзя не отметить. Кости ног мужского скелета были сплошь пок- рыты мельчайшим золотым бисером, украшав- шем штаны погребенного. в связи с этой наход- кой интересен приведенный б. А. Литвинским пассаж о средневековом правителе Х в. Мара- видже бен зийаре, воспринявшем домусуль- манские царские эмблемы Ирана, которому рассказали, что царь всемирного царства дол- жен иметь желтые ноги и особые отметины на теле. Он провозгласил тогда, что его ноги золо- тистого цвета и поэтому он — монарх для всех (Литвинский 1982, с. 40). Это свидетельствует о чрезвычайной стойкости и длительности су- ществования традиционных представлений о солярной сущности царя. Однако, являлся ли вождь, погребенный в Аржане-2 в VII в. до н. э., божеством для своих подданных? Необходимо обратить внимание, что муж- чина и женщина в этом парном погребении были одеты в сопоставимые по богатству на- ряды. Расположение их на полу погребальной камеры также почти равнозначно. На некото- рую патрилинейность обряда может указывать лишь размещение женщины за спиной муж- чины, что, вероятно, имело значение. Несом- ненно, спутница «царя» имела в погребальном ритуале не меньшее значение и сама могла ас- социироваться с божеством. Например, шата- патха-брахмана говорит о том, что царь женит- ся на шри — богине судьбы. Она пребывает в царе, являющимся шримантом — «владеющим шри», то есть царица также являлась царским фарном (Литвинский 1982). Реконструкция мифологии скифских племен предлагается, как правило, на основе анализа антропоморфных изображений на предметах прикладного искусства в сочетании с рассмот- рением сведений, предоставляемых письмен- ными источниками. Такой подход невозможен при анализе материалов Аржана-2, так как ан- тропоморфные образы в богатейшем комплексе отсутствуют. Однако здесь на первый план вы- ступает уникальная сохранность памятника и сделанные при его исследовании наблюдения. Прежде чем перейти к рассмотрению обозна- ченной темы необходимо отметить одно важное обстоятельство. внутреннее пространство пог- ребальной камеры практически не было запол- нено грунтом, что обусловило особый микрокли- мат в захоронении, при котором естественные процессы гниения и разложения органики проходили по-разному. в ходе расчистки мы столкнулись с тем, что весь пол погребальной камеры был покрыт слоем влажной студенис- той массы. Толщина его в ряде мест достигала пяти сантиметров. все кости, находившиеся в этой, по-видимому, очень агрессивной среде, не сохранились или прослеживались лишь в 27ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Чугунов, К. В. Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2) виде следов. в то же время, все предметы из дерева и прочие растительные остатки сохра- нились в погребальной камере великолепно. Такой микроклимат, уничтоживший органику животного происхождения и почти не затро- нувший растительную органику, вероятно, был обусловлен деятельностью различных микро- организмов в пространстве могилы, достаточ- но быстро изолированном от внешней среды. Этот фактор очень важен, так как позволяет в анализе полученных данных исходить из того, что все, даже самые мельчайшие растительные продукты и деревянные элементы найденных предметов сохранились, но если их наличие не зафиксировано, то значит, они отсутствовали изначально. богатство основного захоронения в Аржане-2 беспрецедентно, но его насыщенность золотом еще не свидетельствует об отождествлении пог- ребенных с божествами. Очевидно, что предме- ты, помещенные в могилу, в процессе ритуала приобретали новые сакральные функции. Ис- следования погребальных памятников показы- вают, что в мировоззрении племен скифского типа при переходе от профанного к сакрально- му большую, если не решающую роль играло золото. Практически во всех областях их рассе- ления золотые предметы содержатся в погре- бениях, которые по всем параметрам нельзя считать захоронениями элиты. Из золота может быть выполнена ка- кая-то мелкая деталь одежды, серьга или небольшая накладка. зачастую такой золотой атрибут находится ря- дом с головой погребенного. вероятно, это не случайно, так как золото, поми- мо всего прочего, олицетворяло фарн, а именно с головой, как показал на многих примерах б. А. Литвинский (1982), многие народы связывают местопребывание души и средоточие верховного божества. И это касалось не только элитарного слоя, но и ря- довых членов социума, хотя царский фарн всегда выделялся особо. Соответственно, в «царском» за- хоронении переход от профанного к сакральному выражен наиболее от- четливо. Из Геродота нам известно описание царского погребального об- ряда у скифов, где, помимо прочего, говорится, что в захоронение с царем клали только золотые чаши, а «сереб- ром и медью они совсем не пользуют- ся» (Herod. IV, 71). Греческий историк привел это замечание, несомненно, со слов носителя традиции. Однако, ис- следования курганов как собственно в Скифии, так и далеко к востоку от нее, показали, что в царские могилы помещали не только предметы, вы- полненные из золота, но и изделия из других материалов. Не потревоженный комп- лекс Аржана-2 также содержал не только зо- лото, хотя оно абсолютно преобладало. здесь найдены деревянный ковш, блюдо, каменные жертвенники и оселок, бронзовые котлы, зер- кала и сосудик, а также предмет из оболочки рога, который сохранился лишь в виде следов. Однако все эти изделия или их чехлы были специально для погребения дополнены каким- то элементом из золота. Это могла быть на- кладка в виде завитка, обойма или ворворка на ремешке. вероятно, с точки зрения носителей традиции, так эти атрибуты тоже становились золотыми. Не случайно все оружие, выполнен- ное из железа, было покрыто золотым ажур- ным узором, а кожаный горит также обложен золотым листом и вышит бляшками. Трасоло- гические исследования показывают, что мно- гие предметы, найденные в могиле, были из- готовлены или декорированы непосредственно перед погребением (Минасян 2004). Гораздо важнее для раскрытия обозначенной темы, что в размещении различных предметов в царской могиле Аржана-2 можно выделить две зоны — мужскую и женскую, и соотнести с захороненной парой (рис. 1). Подобное распо- ложение атрибутов, с учетом местных особен- ностей погребального обряда, было показано Рис. 1. План основного погребения в кургане Аржан-2 с обоз- начением мужской и женской зон. Цифры на плане: 1 — под- веска в виде котла; 2 — местонахождение декора плети; 3 — каменные жертвенники, остатки плодов и зёрен растений 28 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Статті Д. А. Мачинским в комплексе Толстой Моги- лы, где на основании анализа греко-скифского искусства и античных текстов реконструирует- ся символическое присутствие пары божеств — Ареса и Аргимпасы, где первый обозначался мечом в золотых ножнах, а вторая пекторалью (Мачинский 1978, с. 147). Соответственно, бо- жественная сущность погребенных должна быть отражена в неких специальных, только им присущих атрибутах или их сочетаниях. Мужская зона, соотносимая с «царем», распо- лагалась перед ним и включала оружие, обиль- но украшенное золотом. Оно было уложено на парадный пояс и портупею. здесь лежали горит с луком и стрелами, чекан и плеть. Пос- ледний атрибут не имел деревянной рукояти, а был, вероятно, сплетен из кожаных ремней (рис. 3). Маленькими деревянными щепками были расклинены массивные золотые наконеч- ники, один из которых имел боковую петлю. Плеть, вероятно, имела раздвоенный конец, на который были надеты литые золотые ворворки, обнаруженные рядом. Прочие предметы, относящиеся к мужскому погребению, были найдены прямо на скелете и связаны с украшением одежды «царя» или относились к атрибутам, закрепленным непос- редственно на костюме. О нескольких тысячах бляшек, покрывающих скелет до пояса, и золо- том бисере в районе ног уже упомянуто выше. Кратко опишем остальные находки. Головной убор был декорирован четырьмя пластинами в виде лошадей, бляшкой в виде хищника, аналогичной закрепленным на кос- тюме, и навершием в виде фигуры стоящего оленя. в районе левого уха лежала золотая серьга с конусом, покрытом зернью, с бирюзо- выми бусами от ее подвеса. На шее погребенно- го располагалась массивная гривна, покрытая рядами изображений животных. Этот предмет несомненно использовался при жизни владель- ца, о чем свидетельствуют следы на его повер- хности и тамга, процарапанная на внутренней стороне лицевого щитка. Непосредственно на скелете за правым кры- лом таза располагались ножны с акинаком и ножами, что предполагает обязательное нали- чие у погребенного еще одного пояса или ку- шака. Помимо ножен, к этому кушаку был под- вешен оселок с золотой ворворкой в отверстии, и сумка, вышитая бусами и подвесками. Кроме того, на его свисающем окончании могла быть закреплена золотая подвеска в виде котла (рис. 2), которая откатилась в сторону в момент падения ножен при развале скелета (рис. 1: 1). Расположение вотивного котла в могиле не позволяет уверенно отнести этот предмет к атрибутам мужского или женского наряда, о чем мне уже приходилось писать в специаль- ной работе (чугунов 2006). Тем не менее, он, безусловно, имел особое значение, а отнесение котелка к наряду «царя» ассоциируется с рас- сказом Геродота (IV, 10) о чаше, которую скифы подвешивали к поясам в память о своем предке Геракле. Рассмотрение мужских атрибутов в основ- ном погребении Аржана-2 с точки зрения его «богатства», безусловно, указывает на экстра- ординарный статус похороненного человека. Социальный статус его не вызывает сомнений: погребенный мужчина относился к высшему слою номадов и его можно назвать вождем или «царем» племени или племенного объедине- ния, соорудившего этот памятник. Надо также учитывать, что сам мемориал вполне отвечает всем критериям «царского» погребального об- ряда (Массон 1976, с. 169). Но, как справедливо отметила С. С. бессонова, «одно дело — божес- твенное происхождение царской власти и дру- гое — сверхъестественный характер личности царя, уподобление его божеству» (бессонова 1983, с. 66). Как уже было отмечено, при анализе имею- щихся данных и попытках реконструировать мировоззрение кочевников Тувы раннескиф- ского времени, надо учитывать, что многие разработки в этой области сделаны на гораз- до более позднем материале. А. Акишев, рас- сматривая погребение «золотого человека» из кургана Иссык, определил его как Митру не исключая влияния на мировоззрение саков Рис. 2. золотая подвеска в виде котла. Фото в. С. Те- ребенина Рис. 3. Фото золотого деко- ра плети 29ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Чугунов, К. В. Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2) ахеменидской теократии (Акишев А. 1984, с. 99). По-видимому, концепция «царь = бог» складывалась постепенно, со становлением де- спотического строя и при переходе к монотеиз- му (бессонова 1983, с. 66). Кочевникам Тувы в VII в. до н. э. едва ли было свойственно и то и другое. Если сопоставить мужскую зону «царско- го» захоронения в Аржане-2 с погребальным обрядом синхронных и однокультурных рядо- вых воинских могил, то выяснится, что набор сопроводительных предметов почти совпадает. Даже размещение воинских атрибутов в пог- ребальной камере зачастую такое же — парад- ный пояс с чеканом, луком и колчаном обычно укладывался рядом, а нож или кинжал были закреплены на другом поясе, надетом на само- го погребенного. На первый взгляд, выделяет захоронение «царя» только обилие золотого де- кора на всех атрибутах, что позволяет опреде- лить его статус как «первый среди равных». Ис- ключение — золотой миниатюрный котелок на кушаке, который, как отмечено, ассоциируется с чашей Геракла. вероятно, это особый атри- бут, указывающий на происхождение «царя» от легендарного первопредка. По-видимому, па- мять об этом обычае была принесена предками скифов в Причерноморье «из глубин Азии» уже в виде сказаний и была записана Геродотом. Совпадение сюжета, вероятно, восходит к общей индо-иранской основе, где наиболее подходящим персонажем, претендующим на роль первопредка, является авестийский йима — первый царь ариев. Не случайно, как убедительно показала С. С. бессонова (1983, с. 17—19), образ йимы во многом соответствует Колаксаю скифской генеалогической легенды. важно, что рассказ о йиме содержится во вто- рой главе видевдата, которая считается одной из наиболее древних в Авесте. Там говорится, что он получил от Ахура-Мазды два орудия для расширения земли. Толкование первого названия у разных исследователей расходят- ся. И. М. Стеблин-Каменский понимает его как «золотой рог» (Стеблин-Каменский 2009, с. 12—14). Предлагались также переводы это- го слова, как «стрекало» (М. Дрезден), «золотая стрела» (С. Н. Соколов, А. А. Фрейман), кольцо, плуг, палка и некоторые другие варианты. вто- рое из орудий всеми единодушно переводится как «кнут», «хлыст» или «плеть», украшенная золотом (Авеста… 1997). Логично предполо- жить, что, если «царь» в обществе, оставившем Аржан-2, ассоциировался с йимой, то такие священные орудия должны его сопровождать в царство мертвых и находиться с ним в погре- бальной камере. Для второго предмета — плети — соответс- твие в «царском» комплексе Аржана-2 есть: она, украшенная золотыми наконечниками и колечками из золотого листа по всей длине (рис. 3), лежала вместе с оружием и поясом пе- ред «царем». Не исключено, что именно такая ее конструкция — целиком сплетённый из ко- жаных ремней хлыст — должна была отделять этот особый предмет от обычных всаднических плёток с деревянной рукоятью. Рассмотрим соответствия первому предмету последовательно, в соответствии с вариантами его толкования переводчиками. золотой рог, конечно, можно соотнести с зафиксированным в западном углу погребальной камеры издели- ем из роговой оболочки, которое очень плохо сохранилось. Однако, во-первых, оно не золо- тое (но, вероятно, было украшено накладкой в виде завитка из золотого листа, лежавшей рядом), а во-вторых, оно помещено в женскую зону могилы. Стрекало, по сути, является аналогом плети, но использовалось для стимулирования тягло- вых животных. Палки с острым, загнутым вбок окончанием часто изображались на изваяниях эпохи бронзы, причем зачастую рядом с изоб- ражениями быков. в Аржане-2, как и в дру- гих комплексах скифского времени, подобные предметы неизвестны, за одним исключени- ем — в более раннем погребальном памятнике Аржан-5, исследуемым в настоящее время на этом же могильном поле, в сильно нарушен- ной могиле найден бронзовый наконечник с острым выступом (Рукавишникова 2017, с. 169, рис. 2: 6). Эта находка, интерпретируемая ав- тором как наконечник плети, указывает на ус- тойчивость традиции у племен Тувы, посколь- ку этот комплекс как минимум на полтора века древнее Аржана-2. На переводе первого предмета, полученного йимой для расширения земли, как стрела, сле- дует остановиться подробнее. Исследование её исторической семантики показывает огромное значение этого предмета в мировоззрении мно- гих народов и участие в самых разнообразных обрядовых практиках (Калинина 2009, с. 142— 208). безусловно, такие представления о стре- ле могли сложиться очень рано, в глубокой древности. вероятно не случайно четыре золо- тые стрелы размещены на кулахе «золотого че- ловека» в Иссыке. А. Акишев считает, что они соответствуют сторонам света (Акишев А. 1984, с. 44). Еще одно погребение «золотого челове- ка», обнаруженное П. И. шульгой в могильнике Локоть 4а, содержало только одну стрелу, древ- ко которой было украшено золотом. Она была зажата в правой руке погребенного (шульга 2003, с. 24—26, рис. 35; 38: 2). Соответственно, «стрела, удлиняющая руку» вполне могла быть тем «инструментом», которым йима расширил землю. в колчане «царя» Аржана-2 лежало 84 стре- лы и только один экземпляр выделяется из общей массы размерами и декором (рис. 4). Ус- тройство насада этой стрелы не сохранилось, но можно предположить, что наконечник кре- пился к древку при помощи зажимного насада. 30 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Статті величина его трехгранной в сечении головки почти вдвое превышает размеры других нако- нечников в колчане. Абрис граней — листо- видный. На каждой грани этой стрелы — ап- пликация из золота, изображающая фигуру хищной птицы с повернутой назад головой и голову антилопы перед ней. Образы переда- ны тонкой ажурной резьбой по золотому листу путем удаления частей фона. Такое изделие, несомненно, должно было выполнять особую ритуальную функцию, возможно, связанную с «расширением земли». Интересно, что изучение колчанных наборов, происходящих из рядовых захоронений ран- нескифского времени показывает, что зачастую и в них присутствует одна «особая» стрела. Это может быть изделие с наконечником более ар- хаичным относительно других стрел, или стре- ла, украшенная особым образом. Например, в колчане из могилы 1 кургана 4 могильника Копто имелась трехгранно-трехлопастная че- решковая стрела с литым орнаментом (чугунов 2005, с. 83, ил. 10: 5). в ритуальном «кладе» 2 в Аржане-2 среди наконечников, обычных для алды-бельской культуры Тувы, присутствовала двухлопастная втульчатая стрела, вероятно, от- носящаяся к предшествующему периоду, отли- чающаяся по составу металла. Перечисление таких случаев можно продолжить, но важно то, что в культуре номадов, несомненно существо- вали какие-то ритуалы, связанные с исполь- зованием стрелы. Можно предположить, что в основе их мог лежать культ йимы, с которым ассоциировался вождь племени или «царь». Как говорилось выше, мужчина и женщина в основном погребении Аржана-2 были одеты в костюмы, расшитые бляшками в виде коша- чьих хищников. Эти бляшки, наряду с бусами и бисером, относятся к самым многочисленным находкам в могиле 5. Фиксация украшений костюмов обоих погребенных производилась на заключительном этапе исследования погребе- ния. Для этого вся площадь их залегания была разбита на квадраты со стороной 10 см и нари- совано несколько послойных схем расположе- ния рядов бляшек. Это позволило в значитель- ной степени проследить и реконструировать декор одежды. Кроме того, в процессе работы были сделаны наблюдения, позволяющие предположить, что не сохранившейся основой, на которую были нашиты ряды хищников, яв- лялась кожа. Такое заключение основано на особенностях складок, фиксируемых на стыке различных слоев бляшек. Ряды их достаточно плавно переходили из слоя в слой, а не залега- ли плотно, как это могло бы быть в случае ис- пользования текстильной основы. Очень помогло в разделении элементов деко- ра костюмов двух погребенных то, что бляшки, воспроизводящие образ кошачьего хищника в одинаковой манере, были выполнены различ- ными технологическими приемами. На костях мужского скелета все они литые, а на скелете женщины — тисненые из листового золота. Это позволило разделить украшения двух кос- тюмов в месте их соприкосновения. здесь слои литых и тисненых бляшек чередовались. Это позволяет утверждать, что погребенные были помещены в могилу одновременно. Фиксация бляшек показала, что узор на мужском и женском наряде различается. На костюме мужчины многочисленные литые бляшки в виде профильной фигуры барса обра- зовывали завитки в сочетании со спиралями. Такой орнамент можно сопоставить с мотивом сложного завитка, который очень разнообразно представлен в комплексе и, как отмечено при рассмотрении орнаментальных мотивов искус- ства памятника, широко распространен у ко- чевников раннескифского времени азиатской зоны (чугунов 2011а, с. 53, 54). На костюме женщины орнамент иной. Про- слеженный узор её облачения — пламевидные изогнутые языки, образующие взаимовписан- ные и перетекающие друг в друга ромбовидные фигуры. Он поразительно напоминают одея- ния, изображённые на композитных статуэт- ках богинь, распространённых в ареале гораздо более ранней культуры бактрии и Маргианы, тесно связанной с Месопотамией. в. И. Сари- аниди сопоставил этот орнамент с типичным шумерийским одеянием «каунакес» и отметил, что у этого культа эламо-аккадские корни (Са- рианиди 2001, с. 51). в русле реконструируе- мых у номадов племенных культов «священ- ного брака» царя с богиней, женского божества «царского очага» и т.п., уходящих корнями в индоиранскую мифологию (бессонова 1983, с. 27—40), такое сопоставление не выглядит невероятным. возможно, что похороненная в основном погребении Аржана-2 женщина оли- цетворяла подобный культ. в связи с этим, безусловно, гипотетическим соотнесением двух традиций, разделённых почти полутысячелетним промежутком време- ни, надо отметить, что в пользу правомерности такого сопоставления говорит анализ техноло- гических приёмов золотых изделий из комп- лекса Аржана-2. Предметы, выполненные с применением сложной пайки в технике грануляции, широко представленные в памятниках ранних кочев- ников Тувы и Казахстана уже в начале 1 тыс. до н. э., появляются в Китае позже, и также, Рис. 4. железный наконечник стрелы с золотой ап- пликацией. Фото в. С. Теребенина 31ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Чугунов, К. В. Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2) вероятно, в результате контактов с номадами, как и многие другие традиции (Rawson 2017). в число приёмов, происхождение которых не- льзя связать с китайской школой торевтики, нужно отнести и перегородчатую инкруста- цию, отмеченную уже в материалах Аржана-1 в Туве и байгетобе в восточном Казахстане. Можно предположить, что над этими шедевра- ми работали мастера из каких-то неизвестных пока оседлых центров, сохранившие ювелир- ные традиции страны Маргуш, которые, в свою очередь, тесно связаны своим происхождением с наследием ближнего востока и Месопотамии. через посредство этих центров могли поступать кочевым вождям и бусы из бирюзы и индийско- го сердолика. Уже отмечалось (чугунов 2016, с. 245), что качестве приоритетного направления поиска таких центров вероятнее всего рассматривать территорию Хорезма, где мог происходить син- тез древних традиций и проникновение их в культуру ранних номадов. Показательная на- ходка в составе женского набора в Аржане-2 каменного клювовидного жертвенника, харак- терного именно для памятников Приаралья, непосредственно указывает на связь двух от- даленных территорий. в свою очередь, такая специфическая форма предмета, впервые об- наруженная так далеко к востоку от ареала основного распространения, вероятно, восхо- дит к так называемым сосудам в виде почки, найденным в Гонуре (Сарианиди 2001, с. 62, рис. 27). Не исключено, что и сама женщина, погребенная с «царем» в Аржане-2, была при- везена из этих или других отдаленных районов вместе с некоторыми атрибутами, относящи- мися к культу, который она олицетворяла. Её пришлое в Туве происхождение подтверждено специальными изотопными анализами (Ло- хов и др. 2007), что дает основания для такого предположения. Таким образом, очень вероятно, что в Аржа- не-2 мы находим свидетельства культа женско- го божества, воспринятого ранними номадами из пантеона земледельческих обществ, где та- кие культы имеют глубокие корни, уходящие в эпоху неолита. Не случайно в женской зоне погребальной камеры найдены остатки пло- дов и зерен привозных растений (Neef 2010, s. 242—249), ритуальная посуда и каменные жертвенники, с одним из которых лежал дере- вянный пестик для растирания. все эти наход- ки можно связать с сакральными функциями, которые были возложены на спутницу «царя». все исследователи сходятся в понимании архаичности культа женского божества у ски- фов, который считается пережитком предыду- щей эпохи. Какую же из трех известных богинь скифского пантеона могла олицетворять похо- роненная в Аржане-2 женщина? С. С. бессонова подробно рассмотрела женс- кие божества скифов, показав многозначность этих образов (бессонова 1983, с. 27—41). важ- ным представляется, что основные источники, на которые опираются исследователи в своих разработках, относятся к значительно более позднему времени, чем погребение в тувинс- ком царском кургане. Не исключено, что, как отмечал еще М. И. Артамонов (1961, с. 65), об- разы женских божеств могли трансформиро- ваться, слиться в единый образ или, напротив, разделиться из одного прообраза. Не случайно каждому из них приписываются функции пло- дородия, что естественно отражает основную женскую сущность. Материалы кургана Аржан-2 наиболее полно демонстрируют близость женщины, помещен- ной в одну могилу с «царем», образу скифской богини Табити, соответствующей по Геродоту греческой Гестии (IV, 59). Прежде всего, сама её локализация вместе с «царем» соответствует статусу «царицы» — хранительницы царского очага. Атрибуты, найденные в женской зоне, включают каменные жертвенники, которые, по мнению М. И. Артамонова, присущи именно этому божеству (Артамонов 1961, с. 64). зерка- ла, являющиеся, по мнению многих исследо- вателей, принадлежностью Аргимпасы, были положены перед лицами обоих погребенных в могиле, что может указывать на то, что они не являются их личными атрибутами. вероятно, условия ритуала требовали именно такого раз- мещения этих сакральных предметов. Обычно зеркала находятся в районе пояса, как в дру- гих женских могилах Аржана-2 и алды-бель- ской культуры Тувы в целом. Но более всего на отождествление с Табити указывают не столько атрибуты, найденные в женской зоне основной могилы, сколько планиграфия самого погре- бально-поминального комплекса. вокруг кургана Аржан-2, как и других по- добных памятников на могильных полях в до- лине Уюка, сооружены ряды кольцевых оград (рис. 5). Раскопки их показали наличие внутри скоплений пережжённых костей животных, без следов прокалённого грунта и с очень незна- чительным количеством мелких угольков. Та- кие сооружения можно интерпретировать, как модели очагов, куда высыпались принесённые кости, сожжённые где-то в другом месте. Рас- смотрение особенностей планиграфии этих ог- рад позволяет предположить, что сооружение их происходило не одновременно, а последо- вательно, на протяжении какого-то времени в рамках выполнения обрядов рядом с курга- ном. Реконструкция этих обрядов может быть представлена следующим образом. Сооружение первых ритуальных очагов, вероятно, было на- чато еще на первых этапах функционирования погребально-поминального комплекса, диск- ретность постройки которого доказана стратиг- рафическими наблюдениями и исследованием материалов из сопроводительных могил (чу- 32 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Статті гунов 2011b). С востока они образуют четыре правильных ряда, что позволяет предполагать начало строительства оград именно здесь. Не исключено, что первоначальное количество очагов соответствовало каким-то структурным единицам племени, так как на этом участке их ряды количественно соответствуют четырем рядам припаянных фигурок хищников на ли- цевом щитке царской гривны. Далее кольца очагов сооружались «против солнца» — к се- веру и западу от кургана. возможно, ограды большого диаметра, расположенные на западе комплекса за крайней линией рядов очажных колец, были сооружены в последнюю очередь. в них, помимо кальцинированных костей, най- дены капли расплавленного золота и бронзы, сильно оплавленные предметы. Такие ограды, выделяющиеся своими размерами, фиксируют- ся и у других «царских» мемориалов в долине. Отсутствие следов огня внутри колец гово- рит о том, что кости сжигались где-то в другом месте. Не исключено, что обряды, связанные со сжиганием мяса жертвенных животных, про- изводились кочевниками в реальных очагах жилищ или родовых святилищах на местах кочевий. Кости, оставшиеся от принесенных жертв, собирались и хранились, чтобы затем их можно было высыпать рядом с «царским» курганом внутри сооруженного очага. Скорей всего для совершения этого обряда, в обуслов- ленное ритуалом время, у кургана собиралось все племя. Такие очаги и являлись, вероятно, теми «царскими гестиями», клятва которыми была у скифов священной. Множественность их, вызывающая у исследователей столько воп- росов, здесь получает зримое подтверждение. Несомненно, такой обряд мог воплощать, как предполагал М. И. Артамонов, «представление не только о домашнем очаге, но и об единстве всего племени, культ которого связывался с царским домом» (Артамонов 1961, с. 58). Исто- ки его, адаптированные к кочевому образу жиз- ни, могут лежать в тех же областях Маргианы, откуда, возможно, и был, как отмечено выше, заимствован культ женского божества. Там об- наружены специальные круглые помещения для хранения священной золы из алтарей (Са- рианиди 2002, с. 189). Таким образом, следы культа огня, которые исследователи ищут и почти не находят в погребальном обряде коче- вых культур скифского типа, оказываются вы- ражены у них совсем иначе. Мне кажется, что предложенная реконструк- ция в какой-то степени примиряет между собой многие, высказанные исследователями, проти- воречивые предположения о сущности культа Табити-Гестии у кочевников. женщина в Ар- жане-2 могла являться для носителей культу- ры и божеством — женой «царя», приобщенного к ней через священный брак; и богиней «царс- кого» очага, и покровительницей очага каждой семьи или рода. вероятно, подобный культ был широко рас- пространен в кочевом мире и имел продолжи- Рис. 5. План погребально-поминального комплекса Аржан-2. выполнен А. Г. Аку- ловым по материалам Центрально-Азиатской экспедиции 2000—2004 гг. с уточ- нениями по съемке из отчета М. П. Грязнова 1973 г.: 1 — каменные сооружения; 2 — зона каменных кладок; 3 — каменные вымостки и развалы камней 33ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Чугунов, К. В. Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2) тельную историю развития. Кольцевые ограды строились по определенному заранее плану, со- ставляя с другими частями погребального ком- плекса продуманный мемориальный ансамбль (Акулов 2017). Кроме Тувы такие ограды из- вестны в восточном Казахстане и Семиречье у курганов бесшатыра, в тасмолинской куль- туре Центрального Казахстана, где они могут восходить к подобным сооружениям предыду- щей эпохи (бейсенов 2015; варфоломеев 2017). Связь культуры раннескифского времени Тувы и Казахстана несомненна и обусловлена про- цессами культурогенеза на этой территории (чугунов 2015). в каждом регионе проявле- ния культа имеют свои особенности. возмож- но, в некоторых областях скифо-сакского мира культ женского божества привел к появлению обществ, во главе которых стояла женщина. На это прямо указывает рассказ Геродота о цари- це массагетов Томирис (Herod. I, 205), а архе- ологическим подтверждением сейчас может выступать упомянутый выше курган 1 могиль- ника бугры, где центральная могила с некогда богатейшим захоронением была женской. ЛитЕРАтУРА Абаев, в. И. 1949. Осетинский язык и фольклор. Москва, Лениград: АН СССР. авеста в русских переводах (1861—1996). 1997. Рак, И. в. (ред.). Санкт-Петербург. Акишев, А. К. 1984. Искусство и мифология са- ков. Алма-Ата: Наука. Акишев, К. А. 1978. Курган Иссык. Искусство са- ков Казахстана. Москва: Искусство. Акулов, А. Г. 2017. Мемориалы нобилитета скиф- ского времени в южносибирских и казахстанских степях. в: бейсенов, А. з., Ломан, в. Г. (ред.). архео- логическое наследие центрального Казахстана: изучение и сохранение. Алматы: бегазы-Тасмола, 2, с. 16-24. Артамонов, М. И. 1961. Антропоморфные божест- ва в религии скифов. археологический сборник Госу- дарственного Эрмитажа, 2, с. 57-87. бейсенов, А. з. 2015. Околокурганные жертвен- ники как разновидность памятников тасмолинской культуры. Вестник Томского государственного уни- верситета. История, 4 (36), с. 96-104. бессонова, С. С. 1983. Религиозные представле- ния скифов. Киев: Наукова думка. варфоломеев, в. в. 2017. Каменные жертвенные кольца на р. Карагайлы в верховьях Ишима. в: бейсенов, А. з., Ломан, в. Г. (ред.). археологическое наследие центрального Казахстана: изучение и со- хранение. Алматы: бегазы-Тасмола, 2, с. 90-95. Калинина, И. в. 2009. Очерки по исторической семантике. Санкт-Петербург: СПбГУ. Литвинский, б. А. 1982. «золотые люди» в древ- них погребениях Центральной Азии: опыт истолко- вания в свете истории религии. Советская этногра- фия, 4, с. 34-43. Лохов, К. И., бережная, Н. Г., Матуков, Д. И., бо- ковенко, Н. А., зайцева, Г. И., чугунов, К. в., Скотт, Е. М. 2007. Изотопный состав стронция в костях из древних захоронений Саяно-Алтая как индикатор места проживания и миграции. в: зайцева, Г. И., Кулькова, М. А. (ред.). Радиоуглерод в археологичес- ких и палеоэкологических исследованиях. Санкт-Пе- тербург: ИИМК РАН, с. 263-273. Массон, в. М. 1976. Экономика и социальный строй древних обществ. Ленинград: Наука. Мачинский, Д. А. 1978. Пектораль из Толстой Мо- гилы и великие женские божества Скифии. в: Лу- конин, в. Г. (ред.). Культура Востока. Древность и ранее средневековье. Ленинград: Аврора, с. 131-150. Минасян, Р. С. 2004. Секреты скифских ювели- ров. в: Пиотровский, М. б. (ред.). аржан. Источник в долине царей. Санкт-Петербург: Славия, с. 40-44. Раевский, Д. С. 1977. Очерки идеологии скифо- сакских племен. Опыт реконструкции скифской мифологии. Москва: Наука. Рукавишникова, И. в. 2017. звериный стиль Ар- жана-5 (комплексный подход в изучении предметов, декорированных в зверином стиле). Краткие сооб- щения Института археологии, 247, с. 163-175. Сарианиди, в. И. 2001. некрополь Гонура и иран- ское язычество. Москва: Мир-медиа. Сарианиди, в. И. 2002. Древневосточное царс- тво в старой дельте реки Муграб. Aşgabat: Türkmendöwlethabarlary. Стеблин-Каменский, И. М. 2009. вступительные статьи. в: Стеблин-Каменский, И. М. (ред.). Гаты Заратуштры. Санкт-Петербург: Петербургское востоковедение, с. 4-32. Тишкин, А. А. 2012. значение археологических исследований крупных курганов скифо-сарматского времени на памятнике бугры в предгорьях Алтая. в: Blajer, W. (ред.). Peregrinationes archaeologicae in Asia et Europa Joanni Chochorowski dedicatae. Krakow: Profil-Archeo, с. 501-510. чугунов, К. в. 2005. Курганы раннескифского времени могильника Копто и вопрос синхрониза- ции алды-бельской и тагарской культур. археологи- ческий сборник Государственного Эрмитажа, 37, с. 66-90. чугунов, К. в. 2006. Сосуд Гестии или чаша Герак- ла? Размышления по поводу одного шедевра. в: Ни- конова, А. А. (ред.). In Situ: к 80-летию проф. а. Д. Столяра. Санкт-Петербург: СПбГУ, с. 200-207. чугунов, К. в. 2011а. Искусство Аржана-2: сти- листика, композиция, иконография, орнаменталь- ные мотивы. в: Мачинский, Д. А. (ред.). Европейс- кая Сарматия. Санкт-Петербург: Нестор-история, с. 39-60. чугунов, К. в. 2011b. Аржан-2: реконструкция этапов функционирования погребально-поминаль- ного комплекса и некоторые вопросы его хроно- логии. Российский археологический ежегодник, 1, с. 262-335. чугунов, К. в. 2015. Формирование культур ран- них кочевников в Казахстане и Саяно-Алтае (к пос- тановке проблемы). Труды Государственного Эрми- тажа, 77, с. 457-486. чугунов, К. в. 2016. Торевтика азиатских номадов и Древний восток: к вопросу об одном из компонентов искусства Аржана-2. в: балахванцев, А., Кулланда, С. (ред.). Кавказ и степь на рубеже эпохи поздней бронзы и раннего железа. Москва: Ив РАН, с. 242-247. чугунов, К. в. 2017. Исследования кургана 1 могильника бугры в предгорьях Алтая. археологи- ческий сборник Государственного Эрмитажа, 41, с. 126-142. шульга, П. И. 2003. Могильник скифского време- ни Локоть 4а. барнаул: Алтайский университет. Neef, N. 2010. Die Pflanzenreste. In: Čugunov, K., Parzinger, H., Nagler, A. Der skythenzeitliche Fürsten- 34 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Статті kurgan Aržan-2 in Tuva. Archäologie in Eurasien, 26. Steppenvölker Eurasiens. Mainz, 3, S. 242-249. Rawson, J. 2017. China and the steppe: reception and resistance. Antiquity, 91, p. 375-388. REfEREnCEs Abayev, V. I. 1949. Osetinskiy yazyk i folklor. Moskva, Len- ingrad: AN SSSR. Avesta v russkikh perevodakh (1861—1996). 1997. Rak, I. V. (ed.). Sankt-Peterburg. Akishev, A. K. 1984. Iskusstvo i mifologiya sakov. Alma- Ata: Nauka. Akishev, K. A. 1978. Kurgan Issyk. Iskusstvo sakov Kaza- khstana. Moskva: Iskusstvo. Akulov, A. G. 2017. Memorialy nobiliteta skifskogo vre- meni v yuzhnosibirskikh i kazakhstanskikh stepyakh. In: Beysenov, A. Z., Loman, V. G. (ed.). Arkheologicheskoye nasl- ediye Tsentralnogo Kazakhstana: izucheniye i sokhraneniye. Almaty: Begazy-Tasmola, 2, s. 16-24. Artamonov, M. I. 1961. Antropomorfnyye bozhestva v re- ligii skifov. Arheologicheskii sbornik Gosudarstvennogo Ermi- tazha, 2, s. 57-87. Beysenov, A. Z. 2015. Okolokurgannyye zhertvenniki kak raznovidnost pamyatnikov tasmolinskoy kultury. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya, 4 (36), s. 96-104. Bessonova, S. S. 1983. Religioznyye predstavleniya skifov. Kiev: Naukova dumka. Varfolomeyev, V. V. 2017. Kamennyye zhertvennyye kolt- sa na r. Karagayly v verkhoviakh Ishima. In: Beysenov, A. Z., Loman, V. G. (ed.). Arkheologicheskoye naslediye Tsentralno- go Kazakhstana: izucheniye i sokhraneniye. Almaty: Begazy- Tasmola, 2, s. 90-95. Kalinina, I. V. 2009. Ocherki po istoricheskoy semantike. Sankt-Peterburg: SPbGU. Litvinskiy, B. A. 1982. «Zolotyye lyudi» v drevnikh pogre- beniyakh Tsentralnoy Azii: opyt istolkovaniya v svete istorii religii. Sovetskaia etnografiia, 4, s. 34-43. Lokhov, K. I., Berezhnaya, N. G., Matukov, D. I., Boko- venko, N. A., Zaytseva, G. I., Chugunov, K. V., Skott, E. M. 2007. Izotopnyy sostav strontsiya v kostyakh iz drevnikh za- khoroneniy Sayano-Altaya kak indikator mesta prozhivaniya i migratsii. In: Zaytseva, G. I., Kulkova, M. A. (ed.). Radi- ouglerod v arkheologicheskikh i paleoekologicheskikh issle- dovaniyakh. Sankt-Peterburg: IIMK RAN, s. 263-273. Masson, V. M. 1976. Ekonomika i sotsialnyy stroy drevnikh obshchestv. Leningrad: Nauka. Machinskiy, D. A. 1978. Pektoral iz Tolstoy Mogily i ve- likiye zhenskiye bozhestva Skifii. In: Lukonin, V. G. (ed.). Kultura Vostoka. Drevnost i raneye srednevekovye. Leningrad: Avrora, s. 131-150. Minasyan, R. S. 2004. Sekrety skifskikh yuvelirov. In: Pio- trovskiy, M. B. (ed.). Arzhan. Istochnik v doline tsarey. Sankt- Peterburg: Slaviya, s. 40-44. Rayevskiy, D. S. 1977. Ocherki ideologii skifo-sakskikh ple- men. Opyt rekonstruktsii skifskoy mifologii. Moskva: Nauka. Rukavishnikova, I. V. 2017. Zverinyy stil Arzhana-5 (kom- pleksnyy podkhod v izuchenii predmetov. dekorirovannykh v zverinom stile). Kratkie soobsceniia Instituta arheologii, 247, s. 163-175. Sarianidi, V. I. 2001. Nekropol Gonura i iranskoye yazy- chestvo. Mockva: Mir-media. Sarianidi, V. I. 2002. Drevnevostochnoye tsarstvo v staroy delte reki Mugrab. Aşgabat: Türkmendöwlethabarlary. Steblin-Kamenskiy, I. M. 2009. Vstupitelnyye stati. In: Steblin-Kamenskiy, I. M. (ed.). Gaty Zaratushtry. Sankt-Pe- terburg: Peterburgskoe Vostokovedenie, s.4-32. Tishkin, A. A. 2012. Znacheniye arkheologicheskikh issle- dovaniy krupnykh kurganov skifo-sarmatskogo vremeni na pamyatnike Bugry v predgoriakh Altaya. In: Blajer, W. (ed.). Peregrinationes archaeologicae in Asia et Europa Joanni Cho- chorowski dedicatae. Krakow: Profil-Archeo, s. 501-510. Chugunov, K. V. 2005. Kurgany ranneskifskogo vremeni mogilnika Kopto i vopros sinkhronizatsii aldy-belskoy i tagar- skoy kultur. Arheologicheskii sbornik Gosudarstvennogo Er- mitazha, 37, s. 66-90. Chugunov, K. V. 2006. Sosud Gestii ili chasha Gerakla? Razmyshleniya po povodu odnogo shedevra. In: Nikonova, A. A. (ed.). In Situ: k 80-letiyu prof. A. D. Stolyara. Sankt-Pe- terburg: SPbGU, s. 200-207. Chugunov, K. V. 2011a. Iskusstvo Arzhana 2: stilistika. kompozitsiya. ikonografiya. ornamentalnyye motivy. In: Machinskiy, D. A. (ed.). Evropeyskaya Sarmatiya. Sankt-Pe- terburg: Nestor-istoriya, s. 39-60. Chugunov, K. V. 2011b. Arzhan 2: rekonstruktsiya etapov funktsionirovaniya pogrebalno-pominalnogo kompleksa i nekotoryye voprosy ego khronologii. Rossiyskiy arkheolog- icheskiy ezhegodnik, 1, s. 262-335. Chugunov, K. V. 2015. Formirovaniye kultur rannikh ko- chevnikov v Kazakhstane i Sayano-Altaye (k postanovke prob- lemy). Trudy Gosudarstvennogo Ermitazha, 77, s. 457-486. Chugunov, K. V. 2016. Torevtika aziatskikh nomadov i Drevniy Vostok: k voprosu ob odnom iz komponentov iskusstva Arzhana 2. In: Balakhvantsev, A., Kullanda, S. (ed.). Kavkaz i step na rubezhe epokhi pozdney bronzy i rannego zheleza. Mockva: IV RAN, s. 242-247. Chugunov, K. V. 2017. Issledovaniya kurgana 1 mogilnika Bugry v predgoriakh Altaya. Arheologicheskii sbornik Gos- udarstvennogo Ermitazha, 41, s. 126-142. Shulga, P. I. 2003. Mogilnik skifskogo vremeni Lokot 4a. Barnaul: Altaiskii universitet. Neef, N. 2010. Die Pflanzenreste. In: Čugunov, K., Par- zinger, H., Nagler, A. Der skythenzeitliche Fürstenkurgan Aržan-2 in Tuva. Archäologie in Eurasien, 26. Steppenvölker Eurasiens, 3. Mainz, S. 242-249. Rawson, J. 2017. China and the steppe: reception and re- sistance. Antiquity, 91, p. 375-388. K. V. Chugunov KINGS AND GODS OF ASIAN SCYTHIA (Based on the Material of the Arzhan-2 Barrow) The article is devoted to the reconstruction of the mythology of the nomads of the Tuva early Scythian times. An attempt to determine the status of a man and a woman buried in the burial of the Arzhan-2 mound is made on the basis of archaeological data and works on the reconstruction of the mythology of the Scythi- an-Saka tribes. The study showed that the man was a «king» with the attributes of Yima’s progenitor, and the woman was associated with the goddess of the royal hearthstone Tabithi. In addition, the role of gold in the funeral rites of early nomads and the correspondence of archeology and written sources are examined. Keywords: funeral-memorial complex, mythology of Scythian-Saka tribes, male and female attributes and costumes. Одержано 23.02.2018 чУГУНОВ Костянтин Володимирович, старший науковий співробітник, Державний Ермітаж, Двор- цова набережна, 34, Санкт-Петербург, 191186, Росія, chugunovk@mail.ru. CHuGuNOv Konstantin vladimirovich, Senior Researcher, State Hermitage Museum, Dvortsovaya Embankment, 34, Sankt-Peterburg, 191186, Russia, chugunovk@mail.ru.

Цари и боги Азиатской Скифии (по материалам кургана Аржан-2)

Institution

Ähnliche Einträge