Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх

Статья посвящена особенностям планировки каменной гробницы, открытой в 1888 г. в кургане Карагодеуашх в Прикубанье. В устройстве гробницы, как и в ее вещевом комплексе, нашли отражение основные «векторы» контактов элиты Боспора и тесно связанной с ней варварской аристократии....

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:

Bibliographische Detailangaben
Datum:	2018
1. Verfasser:	Вахтина, М.Ю.
Format:	Artikel
Sprache:	Russian
Veröffentlicht:	Інститут археології НАН України 2018
Schriftenreihe:	Археологія і давня історія України
Schlagworte:	Статті
Online Zugang:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/162247
Tags:	Tag hinzufügen Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:	Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх / М.Ю. Вахтина // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2018. — Вип. 2 (27). — С. 164-171. — Бібліогр.: 29 назв. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-162247
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-1622472020-01-06T01:25:44Z Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх Вахтина, М.Ю. Статті Статья посвящена особенностям планировки каменной гробницы, открытой в 1888 г. в кургане Карагодеуашх в Прикубанье. В устройстве гробницы, как и в ее вещевом комплексе, нашли отражение основные «векторы» контактов элиты Боспора и тесно связанной с ней варварской аристократии. The article deals with the planning of the stone vault in Karagodeuashkh mound, excavated by E. F. Felitzin in 1888 in Kuban’ area. The mound contained «rich» burials of the representatives of sindae-maeotian aristocracy and dated to 330—315 BC. The construction of Karagodeuashkh vault shows parallels to enfilade crypts which were wide spread during that time at the territory of ancient Thracia. The finds of metal objects in the inventory of the burial complexes testify to contacts with Thracia and Northern Greece. The materials of Karagodeuashkh mound seem to be important for the examining of cultural contacts of Bosporan kingdom and its Hellenized barbarian periphery in the last third of the 4th century BC. The analysis of the burial goods and construction of the mound is also of great importance for the study of the ideology of the local tribes of Kuban region. 2018 Article Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх / М.Ю. Вахтина // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2018. — Вип. 2 (27). — С. 164-171. — Бібліогр.: 29 назв. — рос. 2227-4952 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/162247 904.4(470.62)”6383” ru Археологія і давня історія України Інститут археології НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Статті Статті
spellingShingle	Статті Статті Вахтина, М.Ю. Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх Археологія і давня історія України
description	Статья посвящена особенностям планировки каменной гробницы, открытой в 1888 г. в кургане Карагодеуашх в Прикубанье. В устройстве гробницы, как и в ее вещевом комплексе, нашли отражение основные «векторы» контактов элиты Боспора и тесно связанной с ней варварской аристократии.
format	Article
author	Вахтина, М.Ю.
author_facet	Вахтина, М.Ю.
author_sort	Вахтина, М.Ю.
title	Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх
title_short	Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх
title_full	Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх
title_fullStr	Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх
title_full_unstemmed	Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх
title_sort	об устройстве каменной гробницы в кургане карагодеуашх
publisher	Інститут археології НАН України
publishDate	2018
topic_facet	Статті
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/162247
citation_txt	Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх / М.Ю. Вахтина // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2018. — Вип. 2 (27). — С. 164-171. — Бібліогр.: 29 назв. — рос.
series	Археологія і давня історія України
work_keys_str_mv	AT vahtinamû obustrojstvekamennojgrobnicyvkurganekaragodeuašh
first_indexed	2025-07-14T14:46:07Z
last_indexed	2025-07-14T14:46:07Z
_version_	1837634020629807104
fulltext	164 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) УДК: 904.4(470.62)”6383” М. Ю. Вахтина ОБ УстРОЙстВЕ КАМЕННОЙ ГРОБНиЦы В КУРГАНЕ КАРАГОДЕУАШх Статья посвящена особенностям планировки каменной гробницы, открытой в 1888 г. в кургане Карагодеуашх в Прикубанье. В устройстве гробни- цы, как и в ее вещевом комплексе, нашли отражение основные «векторы» контактов элиты Боспора и тесно связанной с ней варварской аристократии. Ключевые слова: курган Карагодеуашх, гробни- ца, погребальный инвентарь, греки, варвары, куль- турные контакты. Курган Карагодеуашх в Прикубанье (сов- ременный г. Крымск, Краснодарский край) был исследован в 1888 г. Е. Д. Фелицыным. Обнаруженная под его насыпью гробница, со- державшая мужское и женское захоронения, относится к замечательным памятникам ту- земного населения Северного Причерноморья скифской эпохи. Обычно ее интерпретируют как «богатое» погребение представителей син- до-меотской аристократии. в отличие от мно- гих захоронений региона, гробница Караго- деуашха была обнаружена неразграбленной. вещевой комплекс ее датируется в пределах 340—315 гг. до н. э. Таким образом, Карагоде- уашх принадлежит к той же хронологической группе, что и чертомлык (центральное погре- бение), Куль-Оба, Огуз, Мелитопольский кур- ган, Козел и некоторые другие элитные курга- ны региона (Алексеев 2003, с. 277). Памятник был издан в 1894 г. А. С. Лаппо- Данилевским и в. К. Мальмбергом на основе отчета о раскопках (Фелицын 1886), храняще- гося в Научном архиве ИИМК РАН в Санкт-Пе- тербурге. До сих пор эта монография остается единственным исследованием, где конструк- ция гробницы Карагодеуашха и найденные в ней вещи рассмотрены подробно, хотя отде- © М. ю. вАХТИНА, 2018 льные предметы из этого комплекса прекрасно известны исследователям. На момент раскопок высота кургана до- стигала 10,5 м, диаметр основания его насы- пи — 204,5 м. Под насыпью была обнаружена каменная гробница, состоящая из трех пог- ребальных камер, расположенных по линии запад—восток, и «галереи» (рис. 1). Гробница размещалась в западной части насыпи, при- чем женская погребальная камера, несколько уступавшая по размерам всем остальным, за- нимала крайнее западное положение. вход в эту камеру, имевший арочное завершение, был оформлен несколько иначе, по сравнению с входами в другие помещения (в остальных слу- чаях входные отверстия имели прямоугольную форму). Общая длина гробницы составляла около 62 м. Полы всех помещений располага- лись на одном уровне, что позволило предполо- жить, что гробница была возведена единовре- менно. вход находился с западной стороны, все помещения были соединены проходами. Стены гробницы были оштукатурены и раскрашены: сохранились упоминания об остатках росписи и кусках цветной штукатурки, которые были найдены во внутренних помещениях. К сожа- лению, в целом осталось неясным, какого ха- рактера была роспись. Форма гробницы, состоящей из четырех со- общающихся помещений, заслуживает особого внимания. Такое устройство не находит ника- ких параллелей в туземном мире Северного Причерноморья позднеклассического и эл- линистического времени. Сложно, например, связать планировку подкурганного склепа Ка- рагодеуашха с традицией Семибратних курга- нов или же классических «царских» скифских гробниц. Для аристократических усыпальниц 165ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Вахтина, М. Ю. Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх боспора IV в. до н. э. такое устройство также в целом не характерно, хотя отдельные случаи погребальных сооружений, где как бы «наме- чены» дополнительные помещения, здесь за- фиксированы. Так, ю. А. виноградов отметил возможное присутствие таких помещений в конструкции золотого кургана в некрополе юз- Оба (виноградов 2017, с. 157). ближайшие па- раллели гробнице Карагодеуашха можно най- ти в более западных регионах, прежде всего, на территории древней Фракии. Тип подкурган- ной гробницы, имевшей сложную планировку, был распространен здесь во второй половине IV—III вв. до н. э. (Rousseva 2000, p. 45—51). По типологии болгарской исследовательницы ю. валевой, разработанной для погребальных сооружений фракийской аристократии, гроб- ницу Карагодеуашха, состоящую из соединен- ных между собой помещений, можно отнести к анфиладному типу; она близка анфиладным гробницам, имевшим прямоугольную форму помещений (тип IABBD-E) (вълева 2013, с. 39). в качестве наиболее близких параллелей гроб- нице в кургане Карагодеуашх можно привес- ти, например, гробницы в курганах Маглиж (вълева 2013, рис. 19), Попова Могила, боль- шая Косматка (Китов 2005, с. 39, рис. 47; с. 69, рис. 101) на территории современной болга- рии (рис. 2). в IV в. до н. э. стены таких гроб- ниц часто расписывались, как, например, сте- ны гробниц в Калояново и Маглиже (вълева 1999, с. 70—71). Полагают, что эта черта, как и другие особенности конструкции, планиров- ки, технические приемы, используемые при возведении, сближают гробницы фракийской элиты с аристократическими погребениями Греции (вълева 1999, с. 71—72; Кисьов 2005, с. 112). Известно, что стены гробницы в Кара- Рис. 1. Курган Карагодеуашх (по Лаппо-Данилевский, Мальмберг 1894) 166 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Статті годеуашхе также были оштукатурены и имели роспись. На момент раскопок лучше всего она сохранилась на стенах «галереи» — третьей от входа камеры, где были обнаружены «… следы фрескового орнамента, которым в виде бордю- ра, полосами от верху до низу, были обведены верхние и нижние края стен и наружные повер- хности дверей. На правой стороне, немедленно вслед за производством раскопок, можно было еще увидеть изображение пасущегося оленя с большими ветвистыми рогами и опущенной го- ловой» (Лаппо-Данилевский, Мальмберг 1894, с. 9). Есть основания предполагать, что склеп золотого кургана, упомянутый выше, также был оштукатурен и раскрашен: покрытие стен, вероятно, имело красный цвет, а покрытие ку- пола — синий, имитирующий цвет небесного свода (виноградов 2017, с. 157). М. ю. Трейстер в свое время обратил внима- ние на ряд вещей из Карагодеуашха, отража- ющих связи с западным, фрако-македонским миром (Трейстер 2002). К таким предметам он отнес серебряные и бронзовые сосуды и их фрагменты, обнаруженные в мужской и жен- ской погребальных камерах, а также золо- тые пластинчатые браслеты и подвески «типа Кимы» из женского захоронения (Трейстер 2002, с. 180—183). Конечно, самой выразитель- ной находкой из кургана Карагодеуашх, сви- детельствующей о контактах между Северной Грецией и Северным Причерноморьем в IV в. до н. э. остается фрагментированная обклад- ка горита (Лаппо-Данилевский, Мальмберг 1894, табл. IX; Jacobson 1995, p. 228—230) из- готовленная в тех же матрицах, что и золо- тая обкладка горита, найденная в вергине, в гробнице, предположительно принадлежав- шей Филиппу II (Andronicos 1984, p. 180—186, fig. 146—149).Традиционно полагают, что та- кие обкладки изготавливали в мастерских боспора. М. Андроникос считает, что обкладка горита была изготовлена на боспоре и мог- ла попасть в Македонию как военный трофей после поражения, нанесенного в 339 г. до н. э. в Добрудже войском Филиппа II армии скифс- кого царя Атея (1984, p. 186). М. ю. Трейстер, напротив, предположил, что обкладка горита, найденная в Каагодеуашхе, могла быть изго- товлена в македонской мастерской и, «будучи частью дара, включающего металлические со- суды и ювелирные изделия, попала к одному из царей племен, проживавших на границах боспора, предположительно, царю племени фа- теев» (Трейстер 2002, с. 184). Добавим, что, на наш взгляд, вполне возможен и иной вариант развития событий: обкладка парадного гори- та, обнаруженная в гробнице в вергине, могла попасть в Македонию и как дипломатический дар правителей боспорского государства. Упо- мянутые же выше металлические сосуды и украшения, обнаруженные в Карагодеуашхе, отражающие «фрако-македонский» вектор кон- Рис. 2. Схематические планы склепов фракийских гробниц: 1 — Маглиж (по вълева 2013); 2 — Попова Могила (по Китов 2005); 3 — большая Косматка (по Китов 2005) 167ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Вахтина, М. Ю. Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх тактов боспора, были доставлены в Причерно- морье «независимо» от нее. Это важнейшее направление культурных связей боспора последней трети IV в. до н. э. нашло отражение и в памятниках элиты это- го уникального государственного образова- ния. Так, например, дворец Спартокидов в Пантикапее, который начал возводиться при Перисаде I (349/348—311/310 гг. до н. э.), при- надлежал к типу дворцовых построек, широко распространенному в эллинистическом мире и восходящего к македонской традиции (Тол- стиков 2017, с. 79—82, рис. 56). Общеизвест- но, что культура аристократической верхуш- ки варварских племен Азиатского боспора во второй половине IV в. до н. э. поддерживала тесную связь с греческими центрами региона. варварская элита получала от греков не толь- ко предметы роскоши (в изобилии представ- ленные как в гробнице Карагодеуашха, так и в других погребальных памятниках региона), но и, вероятно, воспринимала достаточно широ- кий спектр «античных» импульсов. Основные «векторы контактов» боспора эллинистическо- го времени, по-видимому, нашли отражение не только в вещевом комплексе, но и в конструк- ции склепа в кургане Карагодеуашх, для воз- ведения которого, скорее всего, был приглашен боспорский архитектор. возвращаясь к планировке этой гробницы, напомним, что она состояла из четырех поме- щений. вход в гробницу вел с запада, западная камера содержала женское захоронение. вто- рая камера, отличавшаяся «более тщательной архитектурной отделкой, чем первая» (Лаппо- Данилевский, Мальмберг 1894, с. 9), была го- раздо беднее находками — лишь у входа в нее были обнаружены обломки амфоры. в третьем помещении, которое называют галереей, у ле- вой боковой стены были найдены лошадиные кости, железные и бронзовые детали конской упряжи. Последнее, восточное помещение, со- держало погребение мужчины. Рассматривая планировку гробницы, содер- жавшей погребения «царя» и «царицы», можно высказать предположение о том, что ее сак- ральное пространство могло мыслиться состо- ящим из двух частей или зон. западная часть (две первые камеры) могли принадлежать «женскому» пространству склепа, а восточная (две последние камеры) — «мужскому». Тогда условная граница между этими двумя зонами может быть проведена по линии E—F на плане (рис. 1). Крайние западное и восточное поме- щения склепа, содержавшие погребения, были отделены камерами, которые условно можно назвать дромосами («женским» и «мужским»), примыкавшими друг к другу (шауб 2017, с. 315). О принадлежности помещения перед мужской гробницей к погребению «царя», ве- роятно, свидетельствует также обнаруженное там захоронение коня (или коней). Как известно, кости нескольких лошадей и остатки колесницы были найдены в первом, самом западном помещении гробницы, со- державшем женское захоронение. Согласно данным, приведенным в обобщающей работе С. С. бессоновой, посвященной находками пог- ребальных повозок в курганах Северного При- черноморья скифской эпохи, в большинстве известных случаев повозки были зафиксирова- ны вне погребений, в ямах в насыпи курганов, или же во входных ямах перед входом в дромос (бессонова 1982, с. 105—106). в Прикубанских курганах остатки повозок были обнаружены на древнем горизонте у края могильной ямы, в дромосе склепа, на уступе могильной ямы (Там же, с. 107). Похоже, помещение колесницы с ло- шадьми в единое пространство с человеческим захоронением, как это было сделано в кургане Карагодеуашх, является достаточно редким, а, возможно, и единичным случаем. Казалось бы, особенно если мы вспомним о крайне не- многочисленном инвентаре следующего, при- мыкавшего к первому, помещения, представ- ленному обломками амфоры, в гробнице было достаточно места для того, чтобы расположить погребальную повозку. вероятно, то, что ее по- местили непосредственно в помещении, содер- жавшем захоронение «царицы», диктовалось требованиями сложного погребального ритуа- ла, о котором мы можем судить лишь гипоте- тически. возможно, какие-то элементы этого ритуала отражены в системе декора треугольной плас- тины, некогда украшавшей головной убор пог- ребенной женщины (рис. 3). в круге изделий т. н. греко-скифской торевтики, в композиции которых присутствуют женские изображения, эта вещь является самой сложной композици- онно (и, вероятно, семантически). Наиболее подробный анализ системы декора на пласти- не из Карагодеуашха был предложен в моно- графии С. С. бессоновой (1983, с. 106—111), хотя, конечно, вещь эта неизменно привлекала и продолжает привлекать внимание исследо- вателей 1. Ученые часто обращали внимание на «дублирование» некоторых элементов, пред- ставленных в сценах на пластине, и инвентаре женского погребения. Так, женщина, представ- ленная на нижнем фризе пластины, имеет го- ловной убор, подобный тому, который был на погребенной «царице». Обращают внимание и на колесницу на среднем фризе пластины. Изображения на ней, как и на многих других предметах греко-скифской торевтики, помеще- ны в трех поясах, очевидно, отражающих пред- ставления о трех зонах мироздания, существо- 1. Приведем здесь лишь некоторые работы: Рос- товцев 1913, с. 9—16; Артамонов 1961, с. 59—60; Манцевич 1964; Савостина 1995; Ustinova 1999, р. 123—128; вахтина 2009; шауб 2007, с. 84—85; 100—101; 2017, с. 312—314. 168 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Статті вавшие в идеологии скифского мира, которые часто воплощались в троичных структурах (Мачинский 1978 с. 240; бессонова 1983, с. 108; Раевский 1985, с. 190). Композиция нижнего фриза, вероятно, была самой значимой в систе- ме декора (бессонова 1983, с. 109). Не ставя пе- ред собой задачу подробного анализа системы изображений, украшавших пластину, отметим, что нам близки представления А. П. Манцевич и Е. А. Савостиной, видевших в фигурах верх- него и среднего фризов изображения женщин. вполне возможно, что на всех трех фризах пластины изображена одна и та же женщина. женщина на нижнем фризе, восседает в центре композиции. Она одета в «скифские» одежды — на голове у нее остроконечный го- ловной убор и покрывало. венчает этот убор треугольная пластина, аналогичная той, ко- торая была обнаружена в погребении. вполне вероятно, что на похороненной здесь женщине был наряд, подобный тому, в который облачено женское божество на нижнем фризе. На изоб- раженной пластине можно разглядеть рельеф- ные выступы и полосы; возможно, она также мыслилась покрытой каким-то декором. жен- щина неподвижно восседает в центре компози- ции, в кругу персонажей, явно занимающих по отношению к ней подчиненное положение. Ритуальный характер сцен, изображенных на пластине, никогда не вызывал сомнения у исследователей. М. И. Ростовцев видел в ком- позиции нижнего фриза сцену адорации или же вручения богиней власти молодому скифс- кому «царю», державшему в руках ритон (1913, с. 14—15). Эта трактовка позже нашла подде- ржку и у других ученых (Артамонов 1961, с. 64; блаватский 1964, с. 29). А. П. Манцевич, срав- нивая изображения на пластине с настенной росписью гробницы ш в. до н. э. в Казанлыке, пришла к заключению, что сцена на нижнем фризе представляет собой погребальную тра- пезу умерших, а все изображения соотносятся с идеей апофеоза умершего (1964, с. 135—138). С. С. бессонова, полагала, что мужские персо- нажи нижнего фриза сопоставимы с гречески- ми Диоскурами, а всю сцену считала изображе- нием священного брака (1983, с. 109—110). Е. А. Савостина подошла к анализу системы изображений с точки зрения представлений о переходе человека в другой мир (и иное состоя- ние) после смерти, существовавших в греческом (добавим, и в туземном) мире и нашедших воп- лощение на некоторых изобразительных па- мятниках (1995, с. 115—117). Эта гипотеза дает возможность связать в единый «рассказ» сцены, представленные на всех трех фризах. Согласно гипотезе Е. А. Савостиной, на верхнем фризе умершая предстает, как бы, в состоянии готов- ности для перехода в иной мир, сцена на сред- нем — отражает сам момент перехода, связан- ный с движением на колеснице. Нижний фриз соотнесен исследовательницей с хтоническим, загробным миром. Сидящая здесь в спокойной, иератической позе женщина изображает умер- шую в роли богини, занявшей достойное место в своем новом существовании. Отметим, что ее «движение» в мире смерти и преображение в Рис. 3. золотая треугольная пластина из женс- кого погребения (с негатива ФО НА ИИМК РАН № 0 1525-38) 169ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Вахтина, М. Ю. Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх «жизни после жизни», возможно, представлен- ные на треугольной пластине, на наш взгляд, логичнее рассматривать не в последователь- ности «сверху вниз», а «снизу вверх». При та- ком подходе сцену на нижнем фризе следует трактовать как «предсмертное» изображение, фигуру же верхнего фриза вполне можно рас- сматривать как апофеоз умершей. Развитие сюжета «снизу вверх» кажется более логич- ным, исходя из самой формы вещи — пластина резко сужается в верхней части, имеет как бы форму горы. С. С. бессонова справедливо отме- тила, что «сама треугольная форма пластины может означать гору (эквивалент мирового де- рева). в различных мифологических системах треугольник символизировал, наряду с тремя космическими зонами, также триаду жизнь — смерть — новая жизнь» (1983, с. 108). То, что на головном уборе погребенной женщины она занимала вертикальное положение, подтверж- дается как положением вещи в могиле, так и изображением аналогичного (или близкого по типу) убора на голове женщины, восседающей на нижнем фризе. верхняя фигура, стоящая неподвижно на самом верху, представляется завершением всей композиции, которая, сужа- ясь, как бы «сводится» к этому изображению. Если женские фигуры на верхних фризах носят греческую одежду, то на нижнем фризе женщина / женское божество облачена в «ту- земный» наряд. Очевидно, в таком или подоб- ном облачении она и была положена в могилу, откуда, возможно, по представлениям, распро- страненным в туземном обществе, должна была начать движение в «жизнь после смерти». С одной стороны, высокая степень элли- низации женского погребального комплекса Карагодеуашха, очевидно, отражала вкусы и обычаи местной аристократии. возможно, по- хороненная здесь женщина и при жизни обла- дала греческими украшениями и предметами роскоши. Однако, окружив ее целым рядом таких предметов и после смерти, погребли ее, вероятнее всего, в «национальной» одежде, в головном уборе, подобном изображенному на пластине, и с золотой гривной на шее, свиде- тельствующей о ее принадлежности к местной элите. Именно в таком облачении она, очевид- но, и должна была «пуститься в путь». женский образ, представленный на золотой пластине и женщина, погребенная в кургане явно были близко соотнесены, а, возможно, и сливались в глазах заказчиков вещи в единое целое. По справедливому замечанию ю. А. виноградо- ва, женский комплекс Карагодеуашха вполне можно рассматривать как повесть о земном и сакральном пути и назначении женщины в местном обществе. Как отдаленную аналогию системе изобра- жений на золотой треугольной пластине можно рассматривать композицию, представленную на античной стеле юлии-Гекаты (рис. 4) из Археологического музея г. Несебр в болгарии (Kiyashkina et al. 2012, p. 78, no. 41). Памятник относится ко II в. до н. э. Из надписи следует, что стела посвящена юлии (Гекате в жизни- после-жизни), дочери знатного гражданина Мессамбрии, которая некогда была смертной, Рис. 4. Надгробие юлии-Гекаты (по Kiyashkina et al. 2012) 170 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Статті но обрела бессмертие. На одном из фризов она изображена с двумя факелами, очевидно, го- товясь к путешествию-переходу в иной мир, а ниже — совершающей это путешествие на ко- леснице. Существует достаточно обоснованное предпо- ложение, что фракийские гробницы могли не- однократно использоваться и посещаться для совершения ритуальных действий, связанных с идеями обретения власти, бессмертия, жизни после смерти (см. напр.: Rabadjiev 2016, p. 289— 291; Маразов 2007, с. 30 сл.). Как мы пытались показать, устройство склепа в кургане Караго- деуашх демонстрирует близость склепам анфи- ладного типа, достаточно распространенным в погребальных комплексах фракийской элиты, однако, остается совершенно неясным, мож- но ли предполагать для него нечто подобное. О круге идей и ритуалов, с ним соотнесенных, мы, конечно, можем судить очень предполо- жительно. Можно, например, отметить, что в комплексе кургана, где достаточно отчетливо «читаются» оппозиции «мужское» — «женское», «восток» — «запад», нашли отражение идеи и представления, присущие многим обществам древности, такие как идея «священного бра- ка» (виноградов 1993), «жизни после жизни» и многие другие. вещи, обнаруженные в погре- бениях, на наш взгляд, безусловно, подразуме- вали идею «движения к вечной жизни». Исходя из расположения гробницы в западной части кургана, наличия входа с западной ее сторо- ны и других соображений, это движение могло мыслиться только в направлении с востока на запад. Если это допущение справедливо, оно, вероятно, могло бы служить одним из объясне- ний именно такого распределения «транспорт- ных средств»: коня / коней с упряжью помести- ли в камере, примыкавшей с запада к мужской усыпальнице, а погребальную колесницу — в крайней западной камере, рядом с женским погребением. Помещение колесницы и лоша- дей, предназначавшихся женщине, в соседнюю камеру, примыкавшую с востока, противоре- чило бы идее движения в западном направле- нии. Комплексы погребений Карагодеуашха, яр- кие и интересные сами по себе, позволяют при- ближаться к пониманию целого ряда проблем, связанных с культурой эллинизированной варварской элиты Северного Причерноморья. Материалы эти еще не до конца оценены ис- следователями и, как и многие памятники из раскопок Императорской Археологической Ко- миссии, ждут полной и полноценной публика- ции. ЛитЕРАтУРА Алексеев, А. ю. 2003. хронография Европейской Скифии. Санкт-Петербург: Государственный Эрми- таж. Артамонов, М. И. 1961. Антропоморфные божест- ва в религии скифов. археологический сборник Госу- дарственного Эрмитажа, 2, с. 57-87. бессонова, С. С. 1982. О скифских повозках. в: Те- реножкин, А. И. (ред.). Древности степной Скифии. Киев: Наукова думка, с. 102-117. бессонова, С. С. 1983. Религиозные представле- ния скифов. Киев: Наукова думка. блаватский, в. Д. 1964. воздействие античной культуры на страны Северного Причерноморья (IV в. до н. э. — III в. н. э.). Советская археология, 4, с. 25-35. вахтина, М. ю. 2009. О композиции на золотой треугольной пластине из женского погребения кур- гана Карагодеуашх. в: Марченко, И. И. (ред.) Мате- риалы V Кубанской археологической конференции. Тезисы и доклады. Краснодар, с. 39-43. вълева, ю. 2013. Типология на Тракеиските мо- нументальни градени гробници (V—III в. пр. н. е.). София: Марс-09. виноградов, ю. А. 1993. О ритонах кургана Ка- рагодеуашх. Петербургский археологический вест- ник, 6, с. 66-71. виноградов, ю. А. 2017. Культура боспорской элиты при Спартокидах. Боспорские исследования, 34, с. 112-223. Кисьов, К. 2005. Тракия и Гърция в древностата, 1: Могильни гробници от класическата епоха в об- щина Калояново. Пловдив: Автоспектар. Китов, Г. 2005. Долината на тракийските вла- детели. варна: Славена. Лаппо-Данилевский, А. С., Мальмберг, в. К. 1894. Древности Южной России. Курган Карагоде- уашх. Санкт-Петербург. Материалы по археологии России, 13. Манцевич, А. П. 1964. О пластине из кургана Карагодеуашх. археологический сборник Государс- твенного Эрмитажа, 6, с. 128-138. Маразов, И. 2007. Между Медузой и Гелиосом. София: Национальный музей болгарской книги и полиграфии. Мачинский, Д. А. 1978. Пектораль из Толстой Мо- гилы и великие женские божества Скифии. в: Луко- нин, в. Г. (ред.). Культуры Востока. Древность и средневековье. Ленинград: Аврора, с. 131-150. Раевский, Д. С. 1985. Модель мира скифской культуры. Москва: Наука. Савостина, Е. А. 1995. Тема надгробной стелы из Трехбратнего кургана в контексте античного мифа. Историко-археологический альманах, 1, с. 110-119. Толстиков, в. П. 2017. Очерк градостроительной истории центрального района Пантикапея. в: Куз- нецов, в. Д., Толстиков, в. П. (ред.). Пантикапей и Фанагория. Две столицы Боспорского царства. Москва: ГМИИ, с. 69-83. Трейстер, М. ю. 2002. Металлические сосуды из зеленского кургана и некоторые находки из Кара- годеуашха (к вопросу о контактах Северной Греции и боспора во второй половине IV в. до н. э. в: зуев, в. ю. (ред.). Материалы международной научной конференции «Боспорский феномен: погребальные памятники и святилища», 2. Санкт-Петербург: Го- сударственный Эрмитаж, с. 180-186. шауб, И. ю. 2007. Миф, культ, ритуал в Север- ном Причерноморье (VII—IV вв. до н. э.). Санкт-Пе- тербург: СПбУ. шауб, И. ю. 2017. боспорское жречество. Боспор- ские исследования, 34, с. 288-324. Фелицын, Е. Д. 1886. Отчет о раскопках в Кубан- ской области. в: Об археологических раскопках Е. Д. 171ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2018, вип. 2 (27) Вахтина, М. Ю. Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх Фелицина в Кубанской области. Научный архив ИИМК РАН, ф. 1, 16/1886. Andronicos, M. 1984. Vergina. The Royal Tombs and the Ancient City, Athens: Ekdotike Athenon. Kiyashkina, P., Bozkova, A., Marvakov, T., Ushev, D., Delev, P., 2012. A Guide to the Collections of the Archaeological Museum of Nessebar. Plovdiv: Vessela Publishers. Jacobson, E. 1995. The Art of the Scythians. Leiden, New-York, Köln: E. J. Brill. Rabadjiev, K. 2016. The Thracian Tomb as Ritual Space of Beyond. In: Henry, Ol., Kelp, Ut. (eds.). Thu- mulus as Sema. Space, Politics, Culture and Religion in the First Millennium BC. Berlin, Boston: De Gru- yter, 1, p. 281-312. Rousseva, M., 2000. Thracian Cult Architecture in Bulgaria. Jambol: Ja. Valeva, Ju. 1999. Les decors Thraces et le style a zones (IVe—IIIe siecle av. J.-C.). Проблеми на искуството, 4, p. 69-75. Ustinova, Ju. 1999. The Supreme Gods of the Bospo- ran Kingdom. Leiden, Boston, Köln: E. J. Brill. REfEREnCEs Alekseev, A. Ju. 2003. Khronografia Evropeiskoi Skifii, Sankt-Peterburg: Gosudartvennij Ermitazh. Artamonov, M. I. 1961. Antropomorfnye bozhestva v re- ligii skifov. Arkheologichesky sbornik Gosudarstvennogo Er- mitazha, 2, s. 57-87. Bessonova, S. S. 1982. O skifskikh povozkakh. In: Ter- enozhkin, A. I. (ed.). Drevnosti stepony Skifii. Kiev: Naukova dumka, s. 102-117. Bessonova, S. S. 1983. Religioznye predstavlenia skifov. Kiev: Naukova dumka. Blavatsky, V. D. 1964. Vozdeistvie antichnoy kultury na strany Severnogo Prichernomoria (IV v. do n. e. — III v. n. e.). Sovetskaya arkheologia, 4, s. 25-35. Vakhtina, M.Ju. 2009. O kompozicii na zolotoi treugolnoi plastine iz zhenskogo pogrebenya kurgana Karagodeuashkh. In: Marchenko, I. I. (ed.) Materialy V Kubanskoy arkheolog- icheskoy konferencii. Tezisy i doklady. Krasnodar, s. 39-43. Valeva, Ju. 2013. Typologia na Trakeiskite monumentalny gradeny grobnitzy (V—III v. pr. n. e.). Sofia: Mars-09. Vinogradov, Ju. A. 1993. O ritonakh kurgana Karago- deuashkh. Peterburgsky arkheologicheski vestnik, 6, s. 66-71. Vinogradov, Ju. A. 2017. Kul’tura bosporskoi elity pri Spartokidakh. Bosporskie issledovania, 34, s. 112-223. Kisiev, K. 2005. Trakia i Grecia v drevnostata, 1: Mogil’ni grobnitzi ot klasicheskata epokha v obschina Kalojanovo. Plovdiv: Avtospektar. Kitov, G. 2005. Dolinata na trakiskite vladeteli. Varna: Slavena. Lappo-Danilevsky, A. S., Mal’mberg, V. K. 1894. Drevnosti Juzhnoy Rossii. Kurgan Karagodeuashkh. Sankt-Peterburg. Materialy po arkheologii Rossii, 13. Mantzevitch, A. P. 1964. O plastine iz kurgana Karago- deuashkh. Arkheologichesky sbornik Gosudarstvennogo Ermi- tazha, 6, s. 128-138. Marazov, I. 2007. Mezhdu Meduzoi I Geliosom, Sofia: Natz- ionalnyi muzei bolgarskoi knigi i poligrafii. Machinsky, D. A. 1978. Pektoral iz Tolstoi Mogily i velikie zhenskie bozhestva Skifii. In: Lukonin, V. G. (ed.). Kultury Vostoka. Drevnost i srednevekovie. Leningrad: Avrora, s. 131- 150. Raevsky, D. S. 1985. Model’ mira skifskoi kul’tury, Mosk- va: Nauka. Savostina, E. A. 1995. Tema nadgrobnoi stely iz Trekh- bratnego kurgana v kontekste antichnogo mifa. Istoriko- arkheologicheskiy al’manakh, 1, s. 110-119. Tolstikov, V. P. 2017. Ocherk gradostroitelnoi istorii tzen- tralnogo raiona Pantikapeia. In: Kuznetzov, V. D., Tolstikov, V. P. (ed.). Pantikapei i Fanagoria. Dve stolitzy Bosporskogo tzarstva. Moskva: GMII, s. 69-83. Treister, M. Ju. 2002. Metallicheskie sosudy iz Selenskogo kurgana i nekotorye nakhodki iz Karagodeuashkha (k vopro- su o kontaktakh Severnoi Grecii i Bospora vo vtoroi polovine IV v.do.n. e. In: Zuev, V. Ju. (ed.). Materialy mezhdunarodnoi nauchnoi konferentzii Bosporsky fenomen: pogrebal’nye pa- miatniki i sviatilischa, 2. Sankt-Peterburg: Gosudarstvennij Ermitazh, s. 180-186. Shaub, I. Ju. 2007. Mif, kult i ritual v Severnom Pricher- nomorie (VII—IV vv. do n. e.). Sankt-Peterburg: SPbU. Shaub, I. Ju. 2017. Bosporskoe zhrechestvo. Bosporskie issledovania, 34, s. 288-324. Felitzin, E. D. 1886. Otchet o raskopkakh v Kubanskoy oblasti. In: Ob arkheologicheskikh raskopkakh E. D. Felitzi- na v Kubanskoi oblasti. Nauchnyi arkhiv IIMK RAN, f. 1, 16/1886. Andronicos, M. 1984. Vergina. The Royal Tombs and the Ancient City, Athens: Ekdotike Athenon. Kiyashkina, P., Bozkova, A., Marvakov, T., Ushev, D., Delev, P., 2012. A Guide to the Collections of the Archaeologi- cal Museum of Nessebar. Plovdiv: Vessela Publishers. Jacobson, E. 1995. The Art of the Scythians. Leiden, New- York, Köln: E. J. Brill. Rabadjiev, K. 2016. The Thracian Tomb as Ritual Space of Beyond. In: Henry, Ol., Kelp, Ut. (eds.). Thumulus as Sema. Space, Politics, Culture and Religion in the First Millennium BC. Berlin; Boston: De Gruyter, 1, p. 281-312. Rousseva, M., 2000. Thracian Cult Architecture in Bul- garia. Jambol: Ja. Valeva, Ju. 1999. Les decors Thraces et le style a zones (IVe—IIIe siecle av. J.-C.). Problemi na iskustvoto, 4, s. 69-75. Ustinova, Ju. 1999. The Supreme Gods of the Bosporan Kingdom. Leiden, Boston, Köln: E. J. Brill. M. Ju. Vakhtina ON THE CONSTRuCTION OF THE STONE vAuLT OF KARAGODEuASHKH MOuND The article deals with the planning of the stone vault in Karagodeuashkh mound, excavated by E. F. Felitzin in 1888 in Kuban’ area. The mound contained «rich» burials of the representatives of sindae-maeotian ar- istocracy and dated to 330—315 BC. The construction of Karagodeuashkh vault shows parallels to enfilade crypts which were wide spread during that time at the territory of ancient Thracia. The finds of metal objects in the inventory of the burial complexes testify to con- tacts with Thracia and Northern Greece. The materials of Karagodeuashkh mound seem to be important for the examining of cultural contacts of Bosporan king- dom and its Hellenized barbarian periphery in the last third of the 4th century BC. The analysis of the burial goods and construction of the mound is also of great im- portance for the study of the ideology of the local tribes of Kuban region. Keywords: Karagodeuashkh mound, vault, burial inventory, Greeks, barbarians, cultural contacts. Одержано 1.02.2018 ВАхтІНА Марина Юріївна, кандидат історичних наук, старший науковий співробітник, Інститут іс- торії матеріальної культури РАН, Двірцева наб., 18, Санкт-Петербург, 191186, Росія, admin@archeo.ru. vAKHTINA Marina Jurievna, Candidate of Histori- cal Sciences, Senior Researcher, Institute for History of Material Culture, Russian Academy of Sciences, Dvort- zovaya nab. 18, Saint-Petersburg, 191186, Russia, ad- min@archeo.ru.

Об устройстве каменной гробницы в кургане Карагодеуашх

Institution

Ähnliche Einträge