Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве

Статья посвящена анализу изображений на костяном гребне из кургана IV в. до н. э. Гайманова Могила. На основании сравнений иранского мифа, скифского генеалогического сказания и изобразительных памятников, ключевым из которых является гребень, предлагается вариант реконструкции скифского мифа о зме...

Повний опис

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	2019
Автор:	Полидович, Ю.Б.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Інститут археології НАН України 2019
Назва видання:	Археологія і давня історія України
Теми:	Образи скіфського мистецтва
Онлайн доступ:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/163064
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве / Ю.Б. Полидович // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2019. — Вип. 2 (31). — С. 483-492. — Бібліогр.: 48 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-163064
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-1630642020-01-24T18:13:35Z Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве Полидович, Ю.Б. Образи скіфського мистецтва Статья посвящена анализу изображений на костяном гребне из кургана IV в. до н. э. Гайманова Могила. На основании сравнений иранского мифа, скифского генеалогического сказания и изобразительных памятников, ключевым из которых является гребень, предлагается вариант реконструкции скифского мифа о змееборчестве. The article is devoted to the analysis of images on the bone comb from the Haymanova Mohyla mound (IV century BC). The images on it quite fully represent the myth of a Hero fighting a dragon, which is not known from narrative sources. 2019 Article Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве / Ю.Б. Полидович // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2019. — Вип. 2 (31). — С. 483-492. — Бібліогр.: 48 назв. — рос. 2227-4952 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/163064 [904.2:7.031.1](477.64)”638” ru Археологія і давня історія України Інститут археології НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Образи скіфського мистецтва Образи скіфського мистецтва
spellingShingle	Образи скіфського мистецтва Образи скіфського мистецтва Полидович, Ю.Б. Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве Археологія і давня історія України
description	Статья посвящена анализу изображений на костяном гребне из кургана IV в. до н. э. Гайманова Могила. На основании сравнений иранского мифа, скифского генеалогического сказания и изобразительных памятников, ключевым из которых является гребень, предлагается вариант реконструкции скифского мифа о змееборчестве.
format	Article
author	Полидович, Ю.Б.
author_facet	Полидович, Ю.Б.
author_sort	Полидович, Ю.Б.
title	Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве
title_short	Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве
title_full	Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве
title_fullStr	Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве
title_full_unstemmed	Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве
title_sort	гребень из гаймановой могилы и скифский миф о змееборчестве
publisher	Інститут археології НАН України
publishDate	2019
topic_facet	Образи скіфського мистецтва
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/163064
citation_txt	Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве / Ю.Б. Полидович // Археологія і давня історія України: Зб. наук. пр. — К.: ІА НАН України, 2019. — Вип. 2 (31). — С. 483-492. — Бібліогр.: 48 назв. — рос.
series	Археологія і давня історія України
work_keys_str_mv	AT polidovičûb grebenʹizgajmanovojmogilyiskifskijmifozmeeborčestve
first_indexed	2025-07-14T15:37:47Z
last_indexed	2025-07-14T15:37:47Z
_version_	1837637274713456640
fulltext	483ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2019, вип. 2 (31) УДК: [904.2:7.031.1](477.64)”638” Ю. Б. Полидович ГРЕБЕНЬ иЗ ГАЙМАНОВОЙ МОГиЛЫ и сКиФсКиЙ МиФ О ЗМЕЕБОРЧЕстВЕ Статья посвящена анализу изображений на костяном гребне из кургана IV в. до н. э. Гайманова Могила. на основании сравнений иранского мифа, скифского генеалогического сказания и изобрази- тельных памятников, ключевым из которых явля- ется гребень, предлагается вариант реконструк- ции скифского мифа о змееборчестве. Ключевые слова: Гайманова Могила, скифы, миф о змееборчестве, Таргитай, Колаксай, Йима, Траэтаона. в 1969—1970 гг. Северо-Рогачикской экс- педицией ИА АН УССР под руководством в. И. бидзили возле с. балки васильевского р-на запорожской обл. был раскопан один из больших скифских курганов IV в. до н. э. — Гайманова Могила (бидзиля, Полин 2012). Среди находок в этом кургане выделяются фрагменты костяного изделия с гравированны- ми изображениями, происходящими из южной гробницы 4. южная женская гробница 4, как и другие погребальные комплексы, оказалась ограблен- ной, многие предметы в процессе ограбления были сдвинуты со своего места и разломаны. в заполнении входной ямы и камеры, на разных глубинах были найдены фрагменты костяных пластин (бидзиля, Полин 2012, с. 156—158), из которых уже в процессе реставрации удалось собрать две большие пластины полукруглой формы и две узкие — трапециевидной (Яко- венко 1976; Яковенко, бидзиля 1979, с. 457) (рисунок: 1—2). Изучение пластин позволило Э. в. Яковенко предположить, что все четыре пластины явля- ются частями костяного гребня (Яковенко 1976; Яковенко, бидзиля 1979). Эта реконструкция (рисунок: 3) была безоговорочно принята всеми исследователями. Данный гребень относится к группе односто- ронних гребней-расчёсок, известных по наход- кам в Степном Причерноморье, Прикубанье, Лесостепном Подонье, на Северном Кавказе и в восточных регионах Евразии (Манцевич 1950, с. 217—223; Грач 1986, с. 78—79; чер- ненко 1994, с. 210; фиалко 1999, с. 255; Полин 2014, с. 126, 128; Панковский, Синика 2017; др.). Подобные гребни в Северном Причерно- морье появляются ещё в VII—VI вв. до н. э., но большинство из них происходит главным обра- зом из погребений второй половины V — IV вв. до н. э. (фиалко 1999; Полин 2014, с. 128). По своей структуре гаймановский гребень полностью соответствует трёхчастным скиф- ским гребням, состоящим из крупных зубцов, среднего орнаментированного фриза и спинки (ручки) (Грач 1986, с. 81—82; бидзиля, Полин 2012, с. 480). большинство данных гребней из- готовлены из одного куска кости или рога 1 (мо- нолитные), в то время как гаймановский явля- ется составным. Скорее всего, резные пластины, являвшиеся декоративным дополнением, были приклеены к монолитной основе (костяной или деревянной), выполнявшей главную функцию (Грач 1986, с. 78; реконструкция: бидзиля, По- лин 2012, рис. 730). Об этом свидетельствует обратная сторона пластин с шершавой поверх- ностью, на которой острым предметом была нанесена крупная перекрёстная сетка (бидзи- ля, Полин 2012, с. 479, 480, 483, 486, рис. 727; 734; 740: 1; 741: 1). По такому же принципу, по 1. О сырье, из которого изготавливались гребни, см. подробнее: (Панковский, Синика 2017, с. 346— 347).© ю. б. ПОЛИДОвИч, 2019 484 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2019, вип. 2 (31) Образи скіфського мистецтва всей видимости, изготавливались и другие со- ставные скифские гребни «царской серии»: из 2 Семибратнего кургана в Прикубанье, курга- на Куль-Оба в Крыму, кург. 11 группы частых курганов и кург. 32/32 у с. Мастюгино в Сред- нем Подонье (Грач 1986, с. 78—81). иЗОБРАЖЕНиЯ НА пЛАстиНАх Согласно реконструкции, предложенной Э. в. Яковенко (рисунок: 3), гребень был деко- рирован четырьмя резными пластинами: двумя полукруглыми (длина основания 10,1 см, наи- большая высота 4,5 см) и двумя узкими трапе- циевидными (длина до 10 см, ширина 1,8 см), расположенными попарно с одной и другой сто- роны изделия (Яковенко 1976; Яковенко, бид- зиля 1979, с. 457—459; см. подробное описание: бидзиля, Полин 2012, с. 158—161, 479—481, 483—484, 485—486, кат. 293, 295, 297). Предло- женное соединения сюжетов на полукруглых и узких пластинах было убедительно аргументи- ровано и условно выделены стороны А-а и б-б. Лицевая сторона каждой пластины предва- рительно полировалась, затем наносился рису- нок. все пластины по краю окаймлены гладкой полосой шириной до 2 мм, отчерченной резной линией. Рисунки чёткие, выполнены уверенно, вероятно, без предварительной разметки. Ри- сунок на всех пластинах был оттенён красной краской, сохранившейся во многих местах. в центре полукруглой пластины «А» изоб- ражено крылатое женское божество (рисунок: 1, 3). Округлое лицо с тонко проработанными чертами показано в обрамлении пышной при- чёски: волосы подняты вверх, а с обеих сторон на плечи спадают по два закрученных локона. Над высоким лбом остроконечным уголком возвышается диадема. На голове — высокий головной убор, напоминающий калаф. в обе стороны от головы отходят длинные ленты, закрученные спиралевидно (детали причёски или головного убора?). Уши прикрыты круп- ными круглыми украшениями. шея массив- ная с тремя поперечными складками. фигура в центральной части как бы прикрыта полу- Гребень из кургана Гайманова Могила: 1—2 — пластины-на- кладки верхней части (спинки) гребня (по: бидзиля, Полин 2012, рис. 727; 734); 3 — реконструкция гребня (по: Яковенко, бидзиля 1979, рис. на с. 463—464) 485ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2019, вип. 2 (31) Полидович, Ю. Б. Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве кружиями, которые в верхней и средней части превращаются в широкие крылья, серповидно изогнутые вверху. в нижней части полукру- жия закручиваются и оканчиваются широким раструбом, из которого «вырастают» два изви- вающиеся побега: на одном расположен круп- ный цветок арацеи и бутон, на втором — много- компонентный цветок. фигура божества внизу окаймлена полосой, изогнутой уголком. На узкой пластине «а», сохранившейся поч- ти полностью, нанесен растительный орнамент с чередующимися цветами (рисунок: 3). всё пространство полукруглой пласти- ны «Б» заполнено сюжетным рисунком (ри- сунок: 2, 3): сценой сражения двух скифов с фантастическим существом. К сожалению, пластина сохранилась не полностью и не все детали изображения понятны. Правую сто- рону композиции занимает существо с перед- ними хищными лапами с длинными когтис- тыми пальцами, массивной передней частью туловища и задней — длинной, змеевидной, покрытой чешуей и оканчивающейся рыбьим хвостом. Изображение головы и особенности воспроизведения тела монстра не сохрани- лись. Под лапами существа находится боро- датый и длинноволосый мужчина в скифской одежде. Его рот раскрыт, голова запрокинута, он как бы смотрит на монстра снизу. Располо- жение тела этого персонажа не понятно, пос- кольку нижняя часть пластины, где оно было воспроизведено, не сохранилась. Левую часть пластины занимает фигура второго мужчины, противостоящего чудовищу. Он воспроизведён стоящим на правом колене, согнутая левая нога выставлена вперёд. в руках воин сжима- ет копьё, которое направлено в сторону головы или шеи монстра. Мужчина также изображён с длинными волосами и бородой. Одет в куртку характерного скифского типа и широкие шта- ны, заправленные в сапожки-скифики; подпоя- сан широким поясом. Узкая пластина «б» сохранилась частично (рисунок: 3). На ней изображены утки (гуси), обращённые головами в разные стороны. Со- хранились две полные фигуры и одна частич- но, а всего их, судя по всему, было четыре. иНтЕРпРЕтАЦиЯ иЗОБРАЖЕНиЙ НА пЛАстиНАх Таким образом, композиция на гребне чётко делится на условно «женскую» (пластины А-а) и условно «мужскую» (пластины б-б) стороны, что является очень необычным для оформле- ния гребней, изображения на которых почти всегда посвящены только одной теме. «Мужская» тема представлена сюжетом борьбы с неким фантастическим существом (рисунок: 2, 3). Данное существо (как и другие подобные ему) часто определяют как гиппокампа (Яковен- ко, бидзиля 1979, с. 458—459, 460; Мелюкова 1981, с. 36—37, 40—44; Грач 1986, с. 81; Охотни- ков, Островерхов 1989, с. 65—66; бабенко 2005, с. 123—124; шауб 2011, с. 131; др.). Но это не вер- но, поскольку определение «гиппокамп» взято из древнегреческой мифологии (ίππόκαμπος — морской конь) и иконографии, согласно которой это фантастическое существо имеет переднюю часть коня и заднюю — змеи с рыбьим хвостом. более сложным вариантом является крылатый гиппокамп (Полидович 2015, с. 124). вероятно, на основе данной иконографии в скифо-антич- ном искусстве появились изображения ино- го класса существ, имеющих переднюю часть хищного зверя, туловище и хвост «морского чудовища» и «грифоньи» крылья (Мелюкова 1981, с. 42; бабенко 1999, с. 87). Такие сущес- тва представлены на серии бронзовых навер- ший из Краснокутского кургана, водославовки, Тилигульского лимана, Гардовецкого леса, на золотых пластинках из Александропольского кургана, «Никопольских курганов», большой близницы, бабиной Могилы, Соболевой Моги- лы и др. (Мелюкова 1981, с. 42—43; Полин 2016; Полидович 2015, с. 125—127; др.). Как и крыла- тые гиппокампы, они воплощают в себе соеди- нение черт животных трёх разных стихий: воды, земли и воздуха, — но при этом представляют противоположную сущность — хищного зверя. Таких существ в мифологической литературе принято условно называть драконами (чеснов 1986). И это название (дракон или драконопо- добное чудовище) вполне приемлемо и к опре- делению существ, известных по изображениям на предметах скифо-античной торевтики (без- сонова 1977, с. 17—18; Полин 2016; Полидович 2015, с. 124—129; др.). Таким же существом является и чудовище, изображённое на гаймановском гребне (Яко- венко, бидзиля 1979, с. 460; безсонова 1977, с. 17—18; бидзиля, Полин 2012, с. 483—484; вертієнко 2015, с. 29—30). К сожалению, со- хранность пластины не позволяет полностью представить его внешний вид. С. С. бессоно- ва предположила, что чудовище имело голову хищного зверя и крылья, подобные грифоньим (безсонова 1977, с. 17). При этом не исключено, что у чудовища было несколько голов. Такими, как правило, являются драконовидные чудови- ща в мифологии и фольклоре разных индоев- ропейских народов, например, Ажи-Дахака в Авесте (Яшт 5, 29, 34; 19, 37, 46). в скифском искусстве также известно изображение чудо- вища с несколькими (двумя) головами, вклю- чённое в контекст сцены, скорее всего, подра- зумевающей сражение — на золотой пластине конского налобника из кург. 1 у с. волковцы (раскопки 1897 г.) в Поднепровской левобереж- ной Лесостепи (безсонова 1977, с. 11—15; По- лидович 2015, с. 127; 2017). С. С. бессонова, вслед за Э. в. Яковенко, ин- терпретировала изображение на гребне как 486 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2019, вип. 2 (31) Образи скіфського мистецтва сцену из скифского героического эпоса (безсо- нова 1977, с. 18—19; бессонова 1983, с. 19—20). По мнению исследовательницы, на гайманов- ской пластине воспроизведены два последова- тельных эпизода, совмещённые в одном изоб- ражении 1: убийство чудовищем человека и месть чудовищу со стороны героя. вероятной параллелью является сюжет из иранской ми- фологии 2, согласно которому авестийский ге- рой Траэтаона отомстил дракону Ажи-Дахака за смерть йимы. в скифской же традиции, по мнению С. С. бессоновой, данный сюжет, воз- можно, был связан с циклом сказаний о Кола- ксае, а на гребне изображена сцена гибели ге- роя (бессонова 1983, с. 19—20). А. в. вертиенко поддержала ключевые моменты в трактовке изображения, предложенной С. С. бессоно- вой, но предложила свой вариант соотнесения персонажей: «При сопоставлении скифа, ко- торый погибает, с Йимой, а “чудовища” — с ажи-Дахакой оказывается, что скиф с копь- ем будет никто иной как Траэтаона, которо- му, как доказывал Д. С. Раевский, в скифской мифологии соответствует Таргитай» (пере- вод наш — Ю. П.) (вертієнко 2015, с. 31). Тем самым исследовательница ввела в скифское мифологическое повествование образ йимы, а изображение на гребне интерпретировала как одну из иллюстраций общеиранского мифа о гибели первого умершего (йимы) (вертієнко 2015, с. 26—27; 31, 32, 39—40, 165). К сожалению, нам не известен собственно скифский миф о змееборчестве. в общем же контексте восприятия скифов как одного из иранских народов (см. одно из последних ис- следований: Кулланда 2016) и обоснованности привлечения иранских параллелей к изуче- нию скифской культуры (Раевский 1977; 1979; 1985; бессонова 1983; вертієнко 2015; др.), предположение о соотнесении иранского мифа о победе над Ажи-Дахакой и изображения на «мужской» стороне гаймановского гребня впол- не обосновано. Оно, в первую очередь, основано на соответствии сюжетной канвы: гибель пер- вого героя, торжество чудовища, месть и победа над чудовищем второго героя. Но в соотнесении персонажей иранского мифа и скифского (известного, в первую оче- редь, по легенде о происхождении скифов: Herod. IV, 5—7 3) возникли значительные раз- 1. А. в. вертиенко также обратила внимание на не- соразмерность фигур скифов: погибающий герой показан меньшим по размеру и как бы более от- далённым от зрителя. Подобный приём исполь- зован и в композиции рельефа из Трёхбратнего кургана (вертієнко 2015, с. 30). 2. Ясна 9, 8; Яшт 5, 34; 14, 40; 17, 34 (вертієнко 2015, с. 31). 3. Учитываются данные только скифской легенды, поскольку эллинская (понтийская) легенда имеет иной характер. Разделяя мнение о том, что в дан- ной версии легенды прослеживается несколько ночтения. Так, скифским вариантом общеарий- ского божества йимы / йамы, согласно предпо- ложению Д. С. Раевского, является Тагимасад, бог которому, согласно Геродоту (Herod. IV, 59), поклонялись только скифы царские (Раевс- кий 1977, с. 122—123). С. С. бессонова сдела- ла акцент на типологическом сходстве йимы и Колаксая (бессонова 1983, с. 18—19). Тогда как, по мнению К. А. Акишева (1984, с. 83) и ю. Н. бойко (1990, с. 59), йиме соответствует Таргитай. А. в. вертиенко ввела йиму в кон- текст реконструируемого скифского мифа как самостоятельного персонажа и предложила со- отнести с ним скифские изображения со сцена- ми гибели героя в противостоянии с хищными существами (вертієнко 2015, с. 25—27, 31, 32, 165). По мнению некоторых исследователей, авес- тийский Траэтаона соотносится со скифским Таргитаем (Molé 1952, с. 455—463; Раевский 1977, с. 81—86; бессонова 1983, с. 16—17; др.). Как отметил Д. С. Раевский, в отношении Тар- гитая определяющим мотивом является не то, что он — первочеловек (поскольку «героев, пер- воначально выступающих в такой роли, иран- ская мифология знает несколько»), а «мотив рождения у него трёх сыновей, младший из которых, победив в ритуальном испытании, получает от отца верховную власть над ски- фами» (Раевский 1977, с. 81). Кроме того, обра- зы скифского и иранского персонажей исследо- ватель соотносит и по другим мотивам: связь с быками, змееборчество, связь с водной стихией, пространственная характеристика родной зем- ли, ономастические соответствия и другие 4. безусловно, скифская мифологическая гене- алогия первопредков, которую мы знаем благо- даря Геродоту, гораздо короче, чем иранская, известная как по древним (Авеста), так и по более поздним (пехлевийские тексты и «шах- наме» фирдоуси) источникам. И найти соот- ветствия между ними довольно сложно, что, собственно, и вызвало такой разнобой мнений. На наш взгляд, одной из важных точек сопри- косновения является история Колаксая (Herod. IV, 5, 1—2). Он — младший из трёх братьев, бо- гоизбранный родоначальник паралатов, царей и воинов, обладатель небесных золотых даров, отец трёх сыновей. Одним из ключевых момен- тов является передача власти своим сыновьям и раздел страны на три части: «Так как земли у них было много, то Колаксай разделил ее, местных мифологических мотивов (Граков 1950, с. 8—9; Раевский 1977, с. 19—80; Русяева 1990, с. 51), в то же время поддерживаем точку зрения антиковедов об эллинском её характере. См. под- робно: Русяева 1990, с. 44; 1991. 4. Многие из этих мотивов связаны с греческим Ге- раклом и фактически «механично» перенесены Д. С. Раевским на образ Таргитая вследствие со- единения двух легенд о происхождении скифов. См. прим. 3 пред. стр. и 4 на след. стр. 487ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2019, вип. 2 (31) Полидович, Ю. Б. Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве по рассказам скифов, на три царства между своими тремя сыновьями. Самым большим он сделал то царство, где хранилось золото» 1 (Herod. IV, 7, 2). Данный эпизод фактически сов- падает с историей Траэтаоны (среднеперс. фер- тон; фарси феридун), который также имел трёх сыновей. Эта история известна уже по средне- персидским источникам (Бундахишн 31, 4—12; 34, 6; Денкарт VII 1, 28) и подробно описана в поэме фирдоуси «шахнаме». феридун также делит мир на три части, в каждом из которых определяет на царствование одного из сыно- вей (Шахнаме, 2897—2900). Из них младшему, Иреджу, достаётся центральная часть: «Иран и Страна копьеносных бойцов, / Престол и ве- нец миродержных отцов» 2 (Шахнаме, 2817— 2818), изоморфная скифскому «царству, где хранилось золото». Спустя время старшие сы- новья Сельма и Тур восстают против воли отца и убивают Иреджа. в скифском сказании не известен данный конфликт, поскольку рассказ Геродота заканчивается на разделе страны, но, по всей видимости, именно он стал основой изобразительного сюжета, воспроизведённого на золотом конусовидном предмете из кургана Передериева Могила (подробное обоснование возможности сопоставления скифского и иран- ского сказаний и их соответствия изображению см.: Полидович 2019). Таким образом, если Колаксай соотносится с Траэтаоной / феридуном, то Таргитая, в таком случае, можно сопоставить с йимой (средне- перс. Джам; фарси Джамшид). Напомним, что согласно Геродоту, «первым появился на этой земле, бывшей в те време- на пустынной, человек по имени Таргитай» (Herod. IV, 5, 1—2). йима же — первый земной правитель, каковым он предстаёт в некоторых ранних частях Авесты 3 (Видевдат 2; Яшт 13, 130). в данной ситуации, мотив первого чело- века сопоставим с мотивом первого царя, пос- кольку оба они включены в генеалогическое повествование о происхождении верховной власти и являются своеобразной точкой нача- ла отсчёта. йима в ранней иранской традиции извес- тен, прежде всего, как царь «золотого века», герой-созидатель и цивилизатор (Авеста 1997, 1. здесь и далее перевод текста Геродота по: (Дова- тур, Каллистов, шишова 1982). 2. здесь и далее перевод Ц. б. бану-Лахути по: (фирдоуси 1957). 3. в других авестийских текстах при перечислении легендарных царей йима упоминается третьим в династии первозаконников Парадата (после Хаошьянхи и Тахма-Урупи). в зороастрийской ортодоксии эпохи Сасанидов функции первого праведника, а в поздней традиции — и первого царя, полностью отходят к первозданному чело- веку Гайомарту (авест. Гайа Мартан). Поздние источники называют Джамшида уже четвёртым по счёту земным правителем (Авеста 1997, с. 76; Рак 1998, с. 157). с. 75—76). Таргитая, несмотря на минимум ин- формации о нём, также можно представить как культурного героя (Хазанов 1975, с. 41; Раевс- кий 1977, с. 55—56 4; бессонова 1983, с. 12—13), что, по всей видимости, отражено и в его имени (Ταργίταος), которое чаще всего трактуется как «Долгомощный» или «Преодолевающий силой» (см. обзор мнений: вертієнко 2015, с. 31; Кул- ланда 2016, с. 92—93). в «шахнаме» одним из мироустроительных деяний Джамшида (авест. йима) является разделение человеческого общества на социальные группы (Шахнаме, 847—880). в скифском сказании основателями родов-сословий становятся сыновья первого че- ловека Таргитая (Herod. IV, 6). Оба эти мотива взаимосвязаны, если учесть, что в мифологии представления о создании социума претерпели значительные изменения с течением времени и под влиянием общего развития общества (см. подробно: Полидович 2019). И, возможно, тем самым снимается одна из главных нестыко- вок в возможном соотнесении образов йимы и Таргитая. ведь согласно ранней иранской тра- диции, йима не имел детей, а отцом Траэтао- ны был Атвий (Ясна 9, 7). Тогда по ключевым мотивам (первый человек / царь; культурный герой; основатель социальной структуры обще- ства) иранский йима / Джемшид соотносится именно с Таргитаем. Однако в скифском предании в передаче Геродота полностью отсутствует главный ми- фологический сюжет о поражении правителя и воцарении чудовища, которого затем убива- ет приемник «престола». И это существенное его отличие от иранского мифа. Можно лишь предположить, что Геродот по какой-то причи- не преднамеренно опустил из повествования мифологические элементы, оставив главную событийно-генеалогическую канву. Или же его информаторы изложили «краткую» версию, в которой отсутствовали эпизоды змееборчества, поскольку главный акцент делался на про- исхождении скифов и царской власти, её ле- гитимности (см. подробнее об этом: Раевский 1977, с. 161; бессонова 1983, с. 12—13). Изоб- разительные же памятники, прежде всего, гай- мановский гребень, свидетельствуют, что такие эпизоды не только присутствовали в скифском повествовании, но и были актуальными. 4. Следует заметить, что Д. С. Раевский, характери- зуя Таргитая, как культурного героя, во многом переносит на него черты, свойственные эллинско- му Гераклу, основываясь на двух легендах (скиф- ской и понтийской) о происхождении скифов. От- давая дань устоявшейся традиции соотнесения или даже слияния образов Таргитая и Геракла, которая укрепилась в скифологии (Граков 1950; Артамонов 1961, с. 78—79; Раевский 1977, с. 55— 58; бессонова 1983, с. 13—16; др.), всё же считаем её ошибочной. См. об этом: Русяева 1991, с. 100— 102. 488 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2019, вип. 2 (31) Образи скіфського мистецтва в кругу известных скифских памятников гаймановский гребень — уникальный. Толь- ко изображение на упоминавшемся выше конском налобнике из кург. 1 у с. волковцы говорит о противостоянии воспроизведённых персонажей — героя в «львином шлеме» (?) и двухголового чудовища. во всех остальных слу- чаях противником героя выступает иной персо- наж: грифон или кошачий хищник, — который вполне мог соотноситься с мифическим драко- новидным чудовищем (Граков 1950, с. 12—18; Раевский 1985, с. 164—165; вертієнко 2015, с. 27—29). Тем самым, скифская изобразитель- ная традиция позволяет говорить о бытовании сюжетов змееборчества, в которых противник героя может иметь облик различных хищных зверей, которые воспринимались как равно- значные (синонимичные). Но вопрос — кто из известных героев скиф- ского мифа / эпоса был змееборцем — остаётся открытым. ведь таковыми могли почитать как богов (в данном случае существенно, что сре- ди них Геродот называет и змееборца Герак- ла, впрочем, не приводя его скифского имени: Herod. IV, 59; подробно об этом: бессонова 1983, с. 44—45), так и героев, в частности первоцарей. Характерно, что в иранской традиции практи- чески все древние цари прославили себя как борцы с различными драконами, змеями, дэ- вами. в скифском сказании, возможно, некий намёк на змееборчество содержится в священ- ных дарах, которые по воли богов достаются Колаксаю: чаша — как символ напитка, даю- щего силу герою перед битвой; секира — как оружие победы; плуг с ярмом — как предметы, при помощи которых герой, используя повер- женного противника, завершает обустройство мира, прорывая русла рек, проливы и т. п. 1. Можно предположить, что предметы, входив- шие в состав «даров», являлись не только объ- ектами будущего поклонения (что воплощается в учрежденном им или, скорее всего, уже его потомками празднестве: Herod. IV, 7), но и ат- рибутами самого Колаксая. По всей видимости, они были даны герою как предметы для свер- шения различных подвигов и защиты скифс- кой земли, в чём, собственно, и состоит главное предназначение правителя. Но мог ли быть Колаксай персонажем, вос- произведённым на гаймановском гребне, если принять, согласно изложенной интерпретации, «дары» как атрибуты змееборца? Одно из несо- ответствий в данном случае состоит в том, что, согласно Геродоту, золотые предметы «упали сброшенные на землю» «во время их [т. е. Ли- поксая, Арпоксая и Колаксая] правления». в рассказе Геродота отсутствует трагический мо- тив прерывания наследования власти, здесь всё как будто происходит постепенно, сыновья 1. Подробное рассмотрение этого вопроса — тема от- дельного исследования. сменяют своего отца: сначала это сыновья Тар- гитая, затем — Колаксая. Но из повествования совершенно «выпала» информация о судьбе Таргитая и о том, каким стал мир (скифская земля) во время его жизни. фраза «во время их правления (έπί τούτων άρχόντων)» как раз гово- рит о том, что дальнейшие события происходят, когда Таргитая уже нет рядом с ними. Естес- твенно, в данном мифологическом повествова- нии заложены свои особенности (Хазанов 1975, с. 39). И эта фраза в нашем понимании, скорее всего, должна звучать так: «в то время, когда их отца уже не было с ними, и они вели самосто- ятельную жизнь». Согласно Авесте, Траэтаона на момент, когда он становится на путь борьбы с Ажи-Дахака и приносит жертву Ардви-Суре, совершает это «в четырёхуглой Варне» 2 (Яшт 5, 33), т. е. находясь на своей родине и вполне открыто. Не исключено, что трагические мо- менты истории юности Траэтаоны (феридуна), известные уже по поздним источникам (напри- мер: Шахнаме, 1471—1605), были добавлены в более позднее время и их происхождение тре- бует отдельного изучения. Таким образом, на наш взгляд, есть основа- ния говорить, что сюжет, воспроизведенный на большой «мужской» пластине гаймановско- го гребня, коррелируется с известной версией скифского сказания и фактически дополняет её. Хотя нельзя исключать и того, что в данном случае изображены иные персонажи, имён ко- торых мы не знаем. вероятно, каким-то образом акцентирует сцену сражения изображение на узкой пласти- не водоплавающих птиц (уток или гусей) (ри- сунок: 3). Э. в. Яковенко (Яковенко, бидзиля 1979, с. 461) убедительно соединила две дан- ные пластины в единую композицию «мужской» стороны гребня, приведя в качестве аналогии изображение на большом серебряном ритоне из кургана Карагодеуашх (виноградов 1993, с. 66, 67, рис. 3). в последнем случае, фриз из водоплавающих птиц находится под сценой инвеституры (?). На «женской» стороне гаймановского гребня изображён мифологический персонаж (рисунок: 1, 3), которого принято называть Rankenfrau или «прорастающей девой» (бид- зиля, Полин 2012, с. 479), поскольку нижняя её часть, как правило, превращается в различные растительные побеги. в случае «превращения» нижней части в длинные змеиные шеи с голо- вами фантастических существ, такой персонаж традиционно называют «змееногой богиней». Данному образу, позаимствованному, судя по всему, из античной изобразительной тради- ции, посвящен обширный круг литературы (см., напр.: Артамонов 1961, с. 64—70; бессоно- ва 1983, с. 93—98; вахтина 2005, с. 361—373; 2. здесь и далее переводы И. С. Стеблин-Каминско- го по: (Авеста 1997). 489ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2019, вип. 2 (31) Полидович, Ю. Б. Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве Ustinova 2005, p. 64—79; буйских 2006, с. 127— 145; Трейстер 2001, с. 149—154; Журавлёв, Но- викова, шемаханская 2014, с. 102—110; вер- тієнко 2015, с. 31—32; бабенко 2017, с. 36—37; др.). выделено два иконографических типа дан- ного образа (растительный и животный), кото- рые ещё подразделяются на шесть групп (Стоя- нов 2013, с. 128). Каждая из них, не исключено, воплощает разных божественных персонажей или же один, но в его сущностном многообра- зии. в данном случае, на гребне представлен персонаж с крыльями, заменяющие руки. По- добный образ известен по изображениям на зо- лотых фигурных пластинках из кургана Куль- Оба (Piotrovsky, Galanina, Grach 1986, pl. 207) и коллекции Музея исторических драгоценнос- тей Украины (Музей 2004, с. 62, 379, кат. 31), длинных пластинах-украшениях головных уборов из Куль-Обы и кург. 8 Песочинского могильника, подвесках серёжек из курганов у сс. буторы, Тягинка, Марьяновка (бабенко 2005, с. 122—123; 2017, с. 36—37, рис. 4—5). О том, какой персонаж был воплощён в образе Rankenfrau высказывалось множество различ- ных мнений (см. критический обзор: Журавлёв, Новикова, шемаханская 2014, с. 102—110). Однако изображения данной группы связаны именно со скифскими комплексами, и, сле- довательно, этот образ был знаком и понятен скифам, скорее всего, воспринимаясь ими как воплощение одной из местных богинь. Судя по иконографии, эта богиня была связана с рас- тительным миром, небесной сферой (впрочем, крылья могут быть универсальным символом божества) и, по всей видимости, с водной сти- хией. О последнем говорит присутствие рядом с божеством водного фантастического существа как это изображено на длинных пластинах из Куль-Обы и Песочинского могильника (бабен- ко 2017, с. 37, рис. 4—5). Это позволяет соотнес- ти изображения крылатой Rankenfrau с обра- зом богини Апи, чьё имя восходит к иранскому āр- / ар- ‘вода’ или *ар-įā ‘водная’ (Кулланда 2016, 48), а также ввести её в круг персонажей, которые соотносятся с иранской Ардви-Сурой Анахитой (бессонова 1983, с. 36—37; шауб 2007, с. 94; Кулланда 2016, 48—49). Показа- тельной является характеристика Ардви-Суры, данная во многих авестийских гимнах, как на- пример: «Ей, ардви полноводной, / Широкой и целебной; / Молись враждебной дэвам / … / Молись растящей жито, / Молись кормящей стадо, / Ей, множащей богатства / И ширя- щей именья…» (Яшт 5, 1). Обращает на себя внимание, что Ардви-Сура названа «враждебной дэвам» (Яшт 5, 1). К ней же обращаются главные иранские герои Хао- шьянха Парадата, йима, Траэтаона, Кэрсас- па, Кави-Усан и другие, прося воинской удачи, силы и возможности сражаться и побеждать различных врагов, прежде всего, колдунов, дэ- вов, чудовищ (в том числе Ажи-Дахака) (Яшт 5). в частности, Траэтаона, обращаясь к Ардви- Суре, просит: «Такую дай удачу, / Благая ард- ви-Сура, / Чтоб одолел я Змея / Трёхглавого Дахаку…» (Яшт 5, 34). Исходя из общего контекста изображений на гаймановском гребне, можно вполне обос- новано предположить, что скифам также были свойственны представления о женской богине, которая «Всегда тому, кто верно / Свершает возлияния, / Дающая удачу» (Яшт 5, 23, 27, 35 и др.), т. е. способность победить враждебных для людей существ. ВЫВОДЫ Составной костяной гребень, найденный в женской гробнице 4 кургана Гайманова Моги- ла, представляет собой уникальный предмет, который позволяет дополнить наши относи- тельно скудные представления о скифской мифологии. Изображения на нём достаточно полно представляют миф о змееборчестве, ко- торый практически не известен по дошедшим до наших дней нарративным источникам, но в своих основных чертах соотносится с иранским мифом. Изобразительный ряд представлен на четырёх пластинах, каждая из которых вопло- щает ту или иную часть мифологического ска- зания. Исходя из доминирующих полукруглых пластин, располагавшихся на спинке гребня, изображения можно условно разделить на «мужские» и «женские». На большой пластине с «мужской» стороны гаймановского гребня изображено скифское по- вествование о змееборчестве с последовательно развивающимся сюжетом, воплощённом в од- ном рисунке: поражение одного героя — тор- жество змея / дракона — месть и победа второ- го героя. Можно предположить, что персонажи данной сцены — это Таргитай и Колаксай, известные по скифскому генеалогическому сказанию в передаче Геродота. Данные скиф- ские герои соотносятся с иранскими йимой / Джамшидом и Траэтаоной / феридуном. На большой пластине с «женской» стороны воспроизведена богиня, чей иконографичес- кий образ почти полностью позаимствован из античной традиции, но которая воспринима- лась скифами, по всей видимости, как боги- ня Апи, равнозначная иранской Ардви-Суре Анахите. Общий контекст изображений, поз- воляет предположить, что скифам были зна- комы иранские молитвы-обращения к данной богине с просьбой даровать удачу в борьбе с враждебными существами. Одним из первых, кому Апи / Ардви дала такую удачу и был Ко- лаксай / Траэтаона, отомстивший за смерть Таргитая / йимы и победивший «змея» / Ажи- Дахаку. Гребень, безусловно, был важным ритуаль- ным и статусным атрибутом. Его нахождение в женском погребении позволяет поставить 490 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2019, вип. 2 (31) Образи скіфського мистецтва вопрос о том, что знатная особа, которой он принадлежал, имела отношение к культу бо- гини, предположительно выражавшемся как в неких ритуальных действиях, так и во вне- шнем облике супруги скифского властителя определённого ранга (ср. с упоминавшимися выше длинными пластинами, украшавшими женский головной убор, из кургана Куль-Оба и Песочинского могильника). ЛитЕРАтУРА Авеста 1997. авеста в русских переводах (1861— 1996). Рак, И. в. (ред.). Санкт-Петербург: Журнал Нева; РХГИ. Акишев, А. К. 1984. Искусство и мифология са- ков. Алма-Ата: Наука. Артамонов, М. И. 1961. Антропоморфные божест- ва в религии скифов. археологический сборник Госу- дарственного Эрмитажа, 2, с. 57-87. бабенко, Л. И. 2005. Песочинский курганный мо- гильник скифского времени. Харьков: Райдер. бабенко, Л. И. 2017. Два монетных сюжета на из- делиях греко-скифской торевтики. археологія і дав- ня історія України, 2, с. 30-39. безсонова, С. С. 1977. Образ собако-птаха у мистецтві Північного Причорномор’я скіфської епо- хи. археологія, 23, с. 11-24. бессонова, С. С. 1983. Религиозные представле- ния скифов. Киев: Наукова думка. бидзиля, в. И., Полин, С. в. 2012. Скифский цар- ский курган Гайманова Могила. Киев: Скиф. бойко, ю. Н. 1990. Храм города Гелона. Советс- кая этнография, 3, с. 52-65. буйских, А. в. 2006. Sofa-капители из Херсонеса: к проблеме стилистических заимствований. Боспор- ские исследования, ХI, с. 127-145. вахтина, М. ю. 2005. Греческое искусство и ис- кусство Европейской Скифии в VII—IV вв. до н. э. в: Марченко, К. К. (ред.). Греки и варвары Северного Причерноморья в скифскую эпоху. Санкт-Петербург: Алетейя, с. 297-399. вертієнко, Г. в. 2015. іконографія скіфської есха- тології. Київ: Інститут сходознавства ім. А. ю. Крим- ського. виноградов, ю. А. 1993. О ритонах из кургана Ка- рагодеуашх. Петербургский археологический вест- ник, 6, с. 66-71. Граков, б. Н. 1950. Скифский Геракл. Краткие сообщения ИИМК, XXXIV, с. 7-18. Грач, Н. Л. 1986. Гребень и ожерелье из кургана Куль-Оба (две реконструкции). в: Грач, Н. Л. (ред.). античная торевтика. Ленинград: Государствен- ный Эрмитаж, с. 75-90. Доватур, А. И., Каллистов, Д. П., шишова, И. А. 1982. народы нашей страны в «Истории» Геродота. Тексты. Перевод. Комментарий. Москва: Наука. Журавлёв, Д. в., Новикова, Е. ю., шемаханская, М. С. 2014. Ювелирные изделия из кургана Куль-Оба в собрании Исторического музея. Москва: ГИМ. Кулланда, С. в. 2016. Скифы: язык и этногенез. Москва: РфСОиН. Манцевич, А. П. 1950. Гребень и фиала из курга- на Солоха. Советская археология, ХIII, с. 217-238. Мелюкова, А. И. 1981. Краснокутский курган. Москва: Наука. Музей… 2004. Музей історичних коштовностей України. альбом-каталог. Київ: Мистецтво. Островерхов, А. С., Охотников, С. б. 1989. О не- которыx мотивах звериного стиля на памятниках из собрания Одесского археологического музея. Вест- ник древней истории, 2, с. 50-67. Панковский, в. б., Синика, в. С. 2017. Рого- вой гребень из скифского погребения у с. Глинное. Stratum plus, 3, с. 343-359. Полидович, ю. б. 2015. Образы фантастических животных в искусстве народов скифского мира. До- нецький археологічний збірник, 19, с. 85-142. Полидович, ю. б. 2017. Изображение противосто- яния героя с чудовищем на налобнике из волков- цев и некоторые особенности декора конской узды скифского времени. Записки отдела нумизматики и торевтики Одесского археологического музея, ІІІ, с. 179-183. Полидович, ю. б. 2019. Сцены сражения на зо- лотом конусе из Передериевой Могилы и скифский миф о Колаксае. Stratum plus, 3, в печати. Полин, С. в. 2014. Скифский Золотобалковский курганный могильник V—IV вв. до н. э. на херсон- щине. Киев: Олег филюк. Полин, С. в. 2016. Александропольский дракон. в: Маріна, з. П. (ред.). археологія та етнологія пів- дня Східної європи. Дніпро: Ліра, с. 278-287. Раевский, Д. С. 1977. Очерки идеологии скифо- сакских племен. Опыт реконструкции скифской мифологии. Москва: Наука. Раевский, Д. С. 1985. Модель мира скифской культуры. Проблемы мировоззрения ираноязычных народов евразийских степей I тысячелетия до н. э. Москва: Наука. Рак, И. в. 1998. Мифы древнего и раннесредне- векового Ирана (зороастризм). Санкт-Петербург: Журнал Нева — Летний Сад. Русяева, А. С. 1990. Идеологические представ- ления древних греков Нижнего Побужья в период колонизации. в: зубарь, в. М. (ред.). Обряды и веро- вания древнего населения Украины. Киев: Наукова думка, с. 40-60. Русяева, А. С. 1991. Понтийская легенда о Герак- ле: вымысел и реальность. в: Генинг, в. ф. (ред.). Духовная культура древних обществ на террито- рии Украины. Киев: Наукова думка, с. 96-115. Стоянов, Р. в. 2013. Rankenfrau с маской Силена: к вопросу о контексте находок. III «анфимовские чте- ния» по археологии Западного Кавказа, с. 128-132. Трейстер, М. ю. 2001. Серебрянный рельеф с об- разом «Rankenfrau» из Крыма. херсонесский сбор- ник, ХI, с. 149-154. фиалко, Е. Е. 1999. Костяные гребни из скифских памятников. в: Толочко, П. П. (ред.). Проблемы ски- фо-сарматской археологии Северного Причерномо- рья (К 100-летию со дня рождения Б. н. Гракова). запорожье: запГУ, с. 254-259. фирдоуси 1957. Шахнаме. 1: От начала поэмы до сказания о Сохрабе. Москва: Наука. Хазанов, А. М. 1975. Социальная история ски- фов. Москва: Наука. черненко, Е. Е. 1994. Гребни у скифов. в: Яровой, Е. в. (ред.). Древнейшие общности земледельцев и скотоводов Северного Причерноморья V тыс. до н. э. — V в. н. э. Тирасполь: Типар, с. 210. чеснов, Я. в. 1986. Дракон: метафора внешнего мира. в: Жуковская, Н. Л. (ред.). Мифы, культы, обряды народов зарубежной азии. Москва: Наука, с. 59-72. шауб, И. ю. 2007. Миф, культ, ритуал в Север- ном Причерноморье (VII—IV вв. до н. э.). Санкт-Пе- тербург: СПбГУ. 491ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2019, вип. 2 (31) Полидович, Ю. Б. Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве шауб, И. ю. 2011. Морские монстры в религиоз- но-мифологических представлениях боспорян и ски- фов. в: вахтина, М. ю. (ред.). Боспорский феномен. население, языки, контакты. Санкт-Петербург: Нестор-История, с. 131-137. Яковенко, Э. в. 1976. Гравированные костяные плас- тины из «Гаймановой Могилы». в: Пиотровский, б. б. (ред.). Международная конференция античников соци- алистических стран «Эйрене». Ереван, с. 534-536. Яковенко, Э. в., бидзиля, в. И. 1979. Гравирован- ные костяные пластины из «Гаймановой Могилы». Проблемы античной истории и культуры: Докла- ды XIV Международной конференции античников социалистических стран «Эйрене», 2, с. 457-464. Molé, M. 1952. Le partage du monde dans la tradition iranienne. Journal Asiatique, 240, p. 455-463. Piotrovsky, B., Galanina, L., Grach, N. 1986. Scythian Art. The legacy of the Scythian world: mid- 7th to 3rd century BC. Leningrad: Aurora. Rolle, R. 1991. Haar- und Barttracht der Skythen. в: Толочко, П. П., Мурзін, в. ю. (ред.). Золото сте- пу. археологія України. Київ; шлезвiг, с. 115-129. Ustinova, Yu. 2005. Snake-Limbed and Tendril- Limbed Goddesses in the Art and Mythology of the Mediterranean and the Black Sea. In: Braund, D. (ed.). Scythians and Greeks. Cultural Interactions in Scythia, Athens and the Early Roman Empire. Exeter: Exeter University, p. 64-79, 194-200. REFEREnCEs Avesta 1997. Avesta v russkih perevodah (1861—1996). Rak, I. V. (ed.). Sankt-Peterburg: Zhurnal Neva; RHGI. Akishev, A. K. 1984. Iskusstvo i mifologiya sakov. Alma- Ata: Nauka. Artamonov, M. I. 1961. Antropomorfnye bozhestva v re- ligii skifov. Arkheologicheskii sbornik Gosudarstvennogo Er- mitazha, 2, s. 57-87. Babenko, L. I. 2005. Pesochinskii kurgannyi mogil’nik skif- skogo vremeni. Harkov: Raider. Babenko, L. I. 2017. Dva monetnyh syuzheta na izdeli- yah greko-skifskoi torevtiki. Arkheologіia і davnia іstorіia Ukrainy, 2, s. 30-39. Bezsonova, S. S. 1977. Obraz sobako-ptaha u mystetstvі Pіvnіchnogo Prychornomor’ia skіfs’koii epohy. Arheologіya, 23, s. 11-24. Bessonova, S. S. 1983. Religioznyie predstavlieniia skifov. Kiev: Naukova dumka. Bidzilia, V. I., Polin, S. V. 2012. Skifskii tsarskii kurgan Gaimanova Mogila. Kiev: Izdatelskii dom «Skif». Boiko, Yu. N. 1990. Khram goroda Gelona. Sovetskaya eht- nografiia, 3, s. 52-65. Buiskih, A. V. 2006. Sofa-kapiteli iz Hersonesa: k prob- leme stilisticheskih zaimstvovanii. Bosporskie issledovaniia, XI, s. 127-145. Vahtina, M. Yu. 2005. Grecheskoie iskusstvo i iskusstvo Evropeiskoi Skifii v VII—IV vv. do n. e. In: Marchenko, K. K. (ed.). Greki i varvary Severnogo Prichernomoria v skifskuiu ehpohu. Sankt-Peterburg: Aleteiia, s. 297-399. Vertіenko, G. V. 2015. іkonografіia skіfskoii eskhatologіii. Kyiv: Іnstуtut skhodoznavstva іm. A. Yu. Krуmskogo. Vinogradov, Yu. A. 1993. O ritonah iz kurgana Karago- deuashkh. Peterburgskii arheologicheskii vestnik, 6, s. 66-71. Grakov, B. N. 1950. Skifskii Gerakl. Kratkie soobshcheniya IIMK, XXXIV, s. 7-18. Grach, N. L. 1986. Greben i ozherele iz kurgana Kul-Oba (dve rekonstrukcii). In: Grach, N. L. (ed.). Antichnaya torev- tika. Leningrad: Gosudarstvennyi Ehrmitazh, s. 75-90. Dovatur, A. I., Kallistov, D. P., Shishova, I. A. 1982. Nar- ody nashei strany v «Istorii» Gerodota. Teksty. Perevod. Kom- mentarii. Moskva: Nauka. Zhuravliov, D. V., Novikova, E. Yu., Shemahanskaia, M. S. 2014. Yuvelirnye izdeliia iz kurgana Kul-Oba v sobranii Istoricheskogo muzeia. Moskva: GIM. Kullanda, S. V. 2016. Skify: iazyk i ehtnogenez. Moskva: RFSOiN. Mancevich, A. P. 1950. Greben’ i fiala iz kurgana Soloha. Sovetskaia arheologiia, XIII, s. 217-238. Meliukova, A. I. 1981. Krasnokutskii kurgan. Moskva: Nauka. Muzei… 2004. Muzei іstorychnyh koshtovnostei Ukrainy. Albom-katalog. Kyiv: Mistezttvo. Ostroverkhov, A. S., Okhotnikov, S. B. 1989. O nekoto- rykh motivakh zverinogo stilia na pamiatnikakh iz sobraniia Odesskogo arheologicheskogo muzeia. Vestnik drevnei istorii, 2, s. 50-67. Pankovskii, V. B., Sinika, V. S. 2017. Rogovoi greben iz skifskogo pogrebeniia u s. Glinnoe. Stratum plus, 3, s. 343- 359. Polidovich, Yu. B. 2015. Obrazy fantasticheskih zhivotnyh v iskusstve narodov skifskogo mira. Doneztkii arheologіchnyi zbіrnyk, 19, s. 85-142. Polidovich, Yu. B. 2017. Izobrazhenie protivostoiania geroia s chudovishchem na nalobnike iz Volkovcev i nekotorye osobennosti dekora konskoi uzdy skifskogo vremeni. Zapiski otdela numizmatiki i torevtiki Odesskogo arheologicheskogo muzeia, ІІІ, s. 179-183. Polidovich, Yu. B. 2019. Sceny srazheniya na zolotom konuse iz Perederievoi Mogily i skifskii mif o Kolaksae. Stra- tum plus, 3, v pechati. Polin, S. V. 2014. Skifskii Zolotobalkovskii kurgannyi mogil’nik V—IV vv. do n. e. na Khersonshchine. Kiev: Oleg Filiuk. Polin, S. V. Aleksandropolskii drakon. In: Marіna, Z. P. (ed.). Arheologіia ta etnologіia pіvdnia Skhіdnoi Evropy. Dnіpro: Lіra, 2016, s. 278-287. Raevskii, D. S. 1977. Ocherki ideologii skifo-sakskikh ple- mien. Opyt rekonstrukcii skifskoi mifologii. Moskva: Nauka. Raevskii, D. S. 1985. Model mira skifskoi kultury. Proble- my mirovozzreniia iranoyazychnyh narodov evraziiskih stepei I tysiacheletiia do n. e. Moskva: Nauka. Rak, I. V. 1998. Mify drevnego i rannesrednevekovogo Irana (zoroastrizm). Sankt-Peterburg: Zhurnal Neva — Letnii Sad. Rusyaeva, A. S. 1990. Ideologicheskie predstavleniia drevnih grekov Nizhnego Pobuzhia v period kolonizatsii. In: Zubar, V. M. (ed.). Obriady i verovaniia drevnego naseleniia Ukrainy. Kiev: Naukova dumka, s. 40-60. Rusyaeva, A. S. 1991. Pontiiskaia legenda o Gerakle: vy- mysel i realnost. In: Gening, V. F. (ed.). Dukhovnaia kultura drevnih obshchestv na territorii Ukrainy. Kiev: Naukova dum- ka, s. 96-115. Stoianov, R. V. 2013. Rankenfrau s maskoi Silena: k vopro- su o kontekste nahodok. In: Pavlenko, T. A., Skhatum, R. B., Ulitin V. V. (ed.). III «Anfimovskie chteniia» po arheologii Za- padnogo Kavkaza. Krasnodar: Vika-Print, s. 128-132. Treister, M. Yu. 2001. Serebryannyi relef s obrazom «Rank- enfrau» iz Kryma. Hersonesskii sbornik, XI, s. 149-154. Fialko, E. E. 1999. Kostianye grebni iz skifskih pamyat- nikov. In: Tolochko, P. P. (ed.). Problemy skifo-sarmatskoi arheologii Severnogo Prichernomoriia (K 100-letiiu so dnia rozhdeniia B. N. Grakova). Zaporozhe: Zaporozhskii gos. uni- versitet, s. 254-259. Firdousi 1957. Shahname. T. 1: Ot nachala poehmy do ska- zaniya o Sohrabe. Per. s iran. Moskva: Nauka. Hazanov, A. M. 1975. Socialnaia istoria skifov. Moskva: Nauka. Chernenko, E. E. 1994. Grebni u skifov. In: Yarovoi, E. V. (ed.). Drevneishie obshchnosti zemledelcev i skotovodov Sever- nogo Prichernomoria V tys. do n. e. — V v. n. e. Tiraspol: IPP «Tipar», s. 210. Chesnov, Ya. V. 1986. Drakon: metafora vneshnego mira. In: Zhukovskaia, N. L. (ed.). Mify, kulty, obriady narodov zarubezhnoi Azii. Moskva: Nauka, s. 59-72. Shaub, I. Yu. 2007. Mif, kult, ritual v Severnom Pricher- nomorie (VII—IV vv. do n. e.). Sankt-Peterburg: SPbGU. Shaub, I. Yu. 2011. Morskie monstry v religiozno-mifolog- icheskih predstavleniyakh bosporyan i skifov. In: Vakhtina, M. Yu. (ed.). Bosporskii fenomen. Naselenie, yazyki, kontakty. Sankt-Peterburg: Nestor-Istoriya, s. 131-137. Yakovenko, E. V. 1976. Gravirovannye kostyanye plastiny iz «Gaimanovoi Mogily». In: Piotrovskii, B. B. (ed.). Mezhd- unarodnaia konferenciia antichnikov socialisticheskikh stran «Eirene». Erevan: AN Arm. SSR. 534-536. 492 ISSN 2227-4952. археологія і давня історія України, 2019, вип. 2 (31) Образи скіфського мистецтва Yakovenko, E. V., Bidzilia, V. I. 1979. Gravirovannye ko- stianye plastiny iz «Gaimanovoi Mogily». Problemy antichnoi istorii i kultury: Doklady XIV Mezhdunarodnoi konferencii antichnikov socialisticheskih stran «Eirene», 2, s. 457-464. Molé, M. 1952. Le partage du monde dans la tradition iranienne. Journal Asiatique, 240, p. 455-463. Piotrovsky, B., Galanina, L., Grach, N. 1986. Scythian Art. The legacy of the Scythian world: mid- 7th to 3rd century BC. Leningrad: Aurora. Rolle, R. 1991. Haar- und Barttracht der Skythen. In: Tolo- chko, P. P., Murzin, V. Yu. (eds.). Zoloto stepu. Arkheolohiia Ukrainy. Kyiv; Shlezvih, s. 115-129. Ustinova, Yu. 2005. Snake-Limbed and Tendril-Limbed Goddesses in the Art and Mythology of the Mediterranean and the Black Sea. In: Braund, D. (ed.). Scythians and Greeks. Cultural Interactions in Scythia, Athens and the Early Roman Empire. Exeter: Exeter University, p. 64-79, 194-200. Yu. B. Polidovych THE COMB FROM THE HAYMANOVA MOHYLA AND THE SCYTHIAN MYTH OF A HERO FIGHTING A DRAGON The article is devoted to the analysis of images on the bone comb from the Haymanova Mohyla mound (IV century BC). The images on it quite fully repre- sent the myth of a Hero fighting a dragon, which is not known from narrative sources. The first large plate (the «male» side of the comb) depicts a battle scene with a consistently develop- ing plot: the defeat of one hero — the triumph of the dragon — revenge and the victory of the second hero. It can be assumed that the characters in this scene are Targitaos and Kolaxais, known from the story of Hero- dotus. These Scythian heroes relate to Iranian Yima (Jamshid) and Θraētaona (Fereydun). The goddess is reproduced on the second large plate (the «female» side of the comb). Her iconographic image was borrowed from the ancient Greek Art, but it was perceived by the Scythians, probably as the goddess Api (Άπί), equivalent to the Iranian goddess Aredvi Sura Anahita. The general context of the images sug- gests that the Scythians were familiar with the Iranian prayers to this goddess with a request to bestow good luck in the fight against hostile creatures. The comb was certainly an important ritual and sta- tus attribute. Keywords: Haymanova Mohyla mound, Scythian myth, Targitaos, Kolaxais, Jamshid, Fereydun, Aredvi Sura Anahita. Одержано 13.03.2019 пОЛІДОВиЧ Юрій Богданович, кандидат іс- торичних наук, провідний науковий співробітник, філіал Національного музею історії України — Му- зей історичних коштовностей України, вул. Лавр- ська 9, Київ, 010151, Україна, yurkop@ukr.net. POLIDOVYCH Yurii Bogdanovich, Candidate of Historical Sciences, Senior Researcher, National Historical Museum of Ukraine, branch Museum of Historical Treasures of Ukraine, Lavrska st. 9, Kiev, 01015, Ukraine, yurkop@ukr.net.

Гребень из Гаймановой Могилы и скифский миф о змееборчестве

Репозитарії

Схожі ресурси