Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры
Проблема этнического отождествления кобанской археологической культуры (культурно-исторической общности), начиная с середины XX в., находится в сфере пристального внимания археологов и историков....
Gespeichert in:
| Datum: | 2009 |
|---|---|
| 1. Verfasser: | |
| Format: | Artikel |
| Sprache: | Russian |
| Veröffentlicht: |
Інститут археології НАН України
2009
|
| Schriftenreihe: | Археологія і давня історія України |
| Online Zugang: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/167157 |
| Tags: |
Tag hinzufügen
Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Zitieren: | Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры / С.Л. Дударев // Археология и древняя история Украины. Эпоха раннего железа: Сб. науч. тр. к 60-летию С.А. Скорого. — К.: ИА НАН Украини, 2009. — С. 135-141. — Бібліогр.: 31 назв. — рос. |
Institution
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-167157 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-1671572020-03-21T01:25:39Z Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры Дударев, С.Л. Проблема этнического отождествления кобанской археологической культуры (культурно-исторической общности), начиная с середины XX в., находится в сфере пристального внимания археологов и историков. 2009 Article Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры / С.Л. Дударев // Археология и древняя история Украины. Эпоха раннего железа: Сб. науч. тр. к 60-летию С.А. Скорого. — К.: ИА НАН Украини, 2009. — С. 135-141. — Бібліогр.: 31 назв. — рос. 2227-4952 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/167157 ru Археологія і давня історія України Інститут археології НАН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| description |
Проблема этнического отождествления кобанской археологической культуры (культурно-исторической общности), начиная с середины XX в., находится в сфере пристального внимания археологов и историков. |
| format |
Article |
| author |
Дударев, С.Л. |
| spellingShingle |
Дударев, С.Л. Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры Археологія і давня історія України |
| author_facet |
Дударев, С.Л. |
| author_sort |
Дударев, С.Л. |
| title |
Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры |
| title_short |
Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры |
| title_full |
Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры |
| title_fullStr |
Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры |
| title_full_unstemmed |
Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры |
| title_sort |
еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры |
| publisher |
Інститут археології НАН України |
| publishDate |
2009 |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/167157 |
| citation_txt |
Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры / С.Л. Дударев // Археология и древняя история Украины. Эпоха раннего железа: Сб. науч. тр. к 60-летию С.А. Скорого. — К.: ИА НАН Украини, 2009. — С. 135-141. — Бібліогр.: 31 назв. — рос. |
| series |
Археологія і давня історія України |
| work_keys_str_mv |
AT dudarevsl eŝerazobétničeskojprinadležnostikobanskojkulʹtury |
| first_indexed |
2025-07-14T23:52:22Z |
| last_indexed |
2025-07-14T23:52:22Z |
| _version_ |
1837668387594960896 |
| fulltext |
135
Дударев С.Л. (Армавир)
ЕЩЕ РАЗ ОБ ЭТНИЧЕСКОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ
КОБАНСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Проблема этнического отождествле-
ния кобанской археологической культуры
(культурно-исторической общности), на-
чиная с середины XX в., находится в сфере
пристального внимания археологов и исто-
риков. Еще в 1949 г. Л.А. Ельницкий заявил
о киммерийской принадлежности этой
культуры (Ельницкий, 1949). Впоследствии
Н.Л. Членова включила кобанскую куль-
туру в т.н. киммерийско-карасукскую общ-
ность культур Евразии (Членова, 1972: 134).
Затем кобанская и колхидская культуры,
а также выделенная ею каменномостско-
березовская культура (район Кабардино-
Пятигорья) были отнесены исследовате-
лем к киммерийцам (Членова, 1984: 81). Эти
заключения были оспорены рядом кавка-
зоведов (Иессен, 1954: 131; Крупнов, 1960: 111;
Дударев, 1975: 46; 1991: 64; 1999: 83).
Большинство специалистов пришло
к выводу о кавказских этнических корнях
кобанского феномена (Е.И. Крупнов, Г.А.
Меликишвили, В.Н. Гамрекели, В.Б. Ви-
ноградов, К.З. Чокаев, Р.Л. Харадзе, А.И.
Робакидзе, Ю.Д. Дешериев, Я.А. Федоров,
В.И. Козенкова, С.Л. Дударев и др.). Одна-
ко версия об участии киммерийцев в эт-
ногенезе некоторых кавказских народов
(например, адыгов, в т.ч. кабардинцев, а
также карачаевцев и балкарцев) находила и
продолжает находить своих приверженцев
среди ученых (Л.И. Лавров, Н.Г. Ловпаче, Р.
Исмагил) (Ловпаче, 1986; 1997; Исмагил, 2004:
235, 238).
Участие киммерийцев в этнических
процессах, происходивших в централь-
ной части Кавказа в древности, отмечает-
ся и Б.В. Теховым, хотя он одновременно
и отрицает наличие следов киммерийской
культуры на южном склоне гор Централь-
ного Кавказа1. В то же время Б.В. Техов
ставит вопрос этнического содержания
кобанских древностей гораздо шире, при-
ходя к выводу, наметившемуся еще с 1987
г., что кобано-тлийская этнокультурная
общность формировалась на основе по-
степенного развития, а затем и распада
материальной и духовной культуры индоев-
ропейской культурно-исторической общности
(в которую входили и киммерийцы), зани-
мавшей обширную территорию не только
на северном, но и на южном склоне Глав-
ного Кавказского хребта (Техов, 2002: 460).
При этом последняя возникла в указанном
регионе в результате оседания здесь остат-
ков индоиранских племен еще в начале II
1 В 1999 г. мы пришли к следующему выводу, сделанному на основе монографической проработки
памятников предскифского времени Северного Кавказа: «Ни о каком широком проникновении
самих ранних кочевников в автохтонную среду Предкавказья в IX – первой половине VII в. до
н.э. и этнической «киммеризации» или «скифизации» автохтонов не может быть и речи; этот
процесс шел, возможно, лишь по отношению наиболее «продвинутых» в контактах со степня-
ками отдельных представителей местной воинской верхушки, принимавшей участие в походах
номадов, в т.ч. в Закавказье и Западную Азию» (Дударев, 1999: 83).
Эпоха раннего железа Сборник научных трудов
136
тыс. до н.э. в результате их миграции в Пе-
реднюю Азию (Техов, 2002: 483).
Впрочем, каким образом киммерийцы
внесли свой конкретный вклад в станов-
ление кобано-тлийской общности – этот
вопрос остается в книге Б.В. Техова откры-
тым, как и его отношение к мнениям тех
авторов, которые призывают к осторож-
ности в признании иранского происхожде-
ния киммерийцев (Иванчик, 1996: 160) или
вообще придерживаются других версий их
этнической принадлежности (Нейхардт,
1982: 75-78). Так или иначе, но налицо се-
рьезная метаморфоза в оценке этническо-
го содержания памятников Центрального
Кавказа эпохи поздней бронзы – раннего
железа, ибо в широко известной моногра-
фии 1977 г. ученый пришел к выводу, что
создателями позднебронзовой культу-
ры южного склона, распространившейся
затем и на северный склон, были иберо-
кавказские племена картвельской этнической
группы (Техов, 1977: 192).
В данной работе нет возможности дать
подробный анализ тех черт материальной
культуры Тлийского могильника, в ко-
торых видный и авторитетный археолог-
кавказовед, посвятивший всю жизнь изу-
чению выдающегося памятника истории
и культуры, видит немало подтверждений
своим заключениям об индоиранской
трактовке этих блестящих и во многом
уникальных материалов (частично это
сделано нами в работах, вышедших из пе-
чати в последние годы) (Дударев, 2006: 211-
218). В данной статье мы хотели бы, прежде
всего, обратить внимание на те сообще-
ния античных авторов, которые являются
для ученого одними из ключевых доказа-
тельств принадлежности тлийских древ-
ностей иранскому миру, а также некото-
рые важные гидронимические материалы
из Южной Осетии и новые, параллельные
изысканиям Б.В. Техова, археологические
исследования, выполненные на материа-
лах эпохи раннего железа Центрального
Кавказа.
Указывая на большую близость мно-
гих черт погребального обряда тлийцев
ираноязычным сарматам, Б.В. Техов опи-
рается на относящееся к I в. н.э. сообще-
ние Страбона об обитающих в горной стра-
не простолюдинах и воинах, живущих по
обычаям скифов и сарматов, полагая, что в
ретроспективе оно, пожалуй, передает си-
туацию всего I тыс. до н.э. (Техов, 2002: 483).
Приведем полностью это высказывание
Страбона: «Равнину населяют те из иберов
(здесь и далее курсив наш. – С.Д.), которые
более занимаются земледелием и склонны
к мирной жизни, снаряжаясь по-армянски
и мидийски, а горную часть занимает воин-
ственное большинство, в образе жизни сход-
ное со скифами и сарматами, с которыми они
находятся и в соседстве, и в родстве; впрочем
они занимаются и земледелием и в случае
какой-нибудь тревоги набирают много де-
сятков тысяч воинов как из своей среды и
из тех народов» (Страбон. XI, III, 3). Уже то,
что ситуация, которую описывает Страбон,
отстоит от завершения функционирования
Тлийского могильника более чем на 500 лет
(!), указывает на необходимость привле-
чения и иных источников, которые были
осведомлены об этнической принадлежно-
сти жителей горных районов Иберии того
времени, причем, как мы полагаем, более
разносторонне, чем античный географ.
Мы имеем в виду древнегрузинскую
письменную традицию. Грузинский исто-
рик XI в. Леонти Мровели в «Жизни Карт-
лийских царей», опирающийся на более
древние, не дошедшие до нас источники
– «греческие» (византийские), древнегру-
зинские, древнеармянские и др. (Леонти
Мровели, 1979: 13), и описывая перипетии
правления Саурмага – второго царя дина-
стии Фарнавазианов, правившего пример-
но в последней трети III в. до н.э., отме-
чает, что после подавления им восстания
эриставов, Саурмаг поселил в Мтиулети,
т.е. в горной стране, являвшейся северо-
восточной окраиной исторической Карт-
ли (Иберии), «от Дидоэти2 до Эгриси,
2 Как отмечает переводчик и комментатор средневекового автора Л. Мровели, Г.В. Цулая, «Дидоэ-
ти – грузинская форма названия одной из областей Дагестана, пограничной с Кахетией. Жители
Дидоэти – дидойцы, упоминаются еще в «Географии» Птоломея, а также армянской «Географии»
VII в.» (Леонти Мровели, 1979: 64).
которая есть Суанети», т.е. от Дагеста-
на до Сванетии (Мровели Леонти, 1979: 30,
64), северокавказские племена дурдзуков.
Между тем, в кавказоведении признано,
что дурдзуки (дурцк «Армянской геогра-
фии» VII в.) – это предки чеченцев и ингушей
(История народов Северного Кавказа, 1988:
125). Правда, еще в 1963 г. В.Б. Виноградов
предостерегал от излишнего удревнения
средневекового термина «дурдзуки» (Ви-
ноградов, 1963, 160). Но, в свете сообщений
Л. Мровели, думается, не будет излишней
натяжкой полагать, что горцы, переселен-
ные Саурмагом в Картли, могут, во всяком
случае, относиться к числу прямых пред-
ков тех самых «дурдзуков», т.е. горных нах-
ских3 племен. Тем более, что есть и другие
важные указания на генетические связи
древнего населения Центрального Кавка-
за с вайнахами4. Наиболее взвешенная и
сдержанная оценка возможностей таких
связей присуща некоторым представите-
лям современной осетинской историогра-
фии. Комментируя нынешние чечено-
ингушские историко-идеологические по-
строения, где связи кобанской культуры
с нахским этническим массивом приоб-
рели уже аксиоматичный характер, они
отмечают: «Территориальные идеологемы
апеллируют к значительно более древним
временам. Общевайнахская ретроспекция
показывает автохтонность нахоязычных
племён в ареале кобанской археологиче-
ской культуры, определяя этническую
принадлежность ее носителей термином
«нахо-кобанцы» (Цуциев, 2007: 114).
Но напомним, что в 1977 г. сам же Б.В.
Техов указывал на то, что в ареале поздне-
бронзовой культуры южного склона Цен-
трального Кавказа «к востоку от картвель-
ских и абхазо-адыгских племен жили вей-
нахские племена». Процитируем дальней-
шее высказывание исследователя с незна-
чительными сокращениями. «Интересно
отметить, что две главные реки на терри-
тории Южной Осетии – Большая и Малая
Лиахви – носят название, объясняемое из
вейнахских языков. Этот гидроним в более
чистой форме сохранился в осетинских
языках, где он передается Леуахи (Стыр
Леуахи и Чысыл Леуахи). «Леуа» по вейнах-
ски – снег, ледник, а «хи» – вода. Значит,
Леуахи – это снежная (ледниковая) вода.
Этот гидроним (Леуахи) и некоторые дру-
гие топонимы (sic! – С.Д.) свидетельствуют
о пребывании на данной территории вей-
нахских племен (курсив наш. – С.Д.). Оно
относится к тому далекому прошлому, ког-
да картвельские племена постепенно про-
двинулись в высокогорные районы и стали
ассимилировать оседлые некартвельские
этнические группы. Последние очень бы-
стро растворились и слились с первыми,
оставив только некоторые свои топонимы
и гидронимы. Этим объясняется то обсто-
ятельство, что в горных районах нынеш-
ней Южной Осетии многие топонимы и
гидронимы не могут быть объяснимы ни
из грузинского (более ранний), ни из осе-
тинского (более поздний) языков» (Техов,
1977: 192).
Совершенно очевидна связь затрону-
тых нами вопросов с проблемой этноге-
неза осетин, к которой и сводятся, в ко-
нечном счете, построения Б.В. Техова. В
свете сказанного выше весьма актуальным
остается вопрос, поставленный В.И. Абае-
вым, В.Н. Гамрекели, В.Б. Виноградовым
и др. (Виноградов, 1972: 302-308) о роли кав-
казского субстрата в происхождении этого
кавказского народа. Думается, что следует
напомнить слова Е.И. Крупнова, который
отмечал: «На мой взгляд, осетины по свое-
му происхождению являются коренным
кавказским народом, но на протяжении
длительной истории, в результате последо-
вательного проникновения в центральные
районы Северного Кавказа северных ира-
ноязычных кочевников (скифов, сармат и,
наконец, алан) были ассимилированы, т.е.
сменили свой кавказский язык на иран-
ский. Тут ни в коем случае не было полной
смены местного кавказского населения
пришлым, относящимся к индоевропей-
ской общности, а была лишь языковая ас-
симиляция при полном сохранении всей
Дударев С.Л. Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры
137
3 Нахи – массив этнических групп, родственных чеченцам и ингушам.
4 Общее название чеченцев и ингушей.
своей исконной кавказской бытовой куль-
туры и самого антропологического типа»
(Крупнов, 1970: 759). Весьма примечательно
также, что, по мнению Г.В. Цулая, Л. Мро-
вели «свидетельствует о значительной роли
кавказского субстрата в древнеосетинских
племенах, основу которых действительно
составляли ираноязычные скифы и сарма-
ты» (Мровели Леонти, 1979: 65). В то же время,
нельзя не обратить внимания и на новей-
шие археологические исследования А.П.
Мошинского, в которых сделаны выводы,
основанные на кобанских материалах из
горной Дигории конца V – начала IV вв. до
н.э., в отношении контактов местных пле-
мен со степняками: «оснований для пред-
положения о начале иранизации горных
племен в этом историческом периоде нет»
(Мошинский, 2004: 16). В опубликованной
впоследствии монографии этого исследо-
вателя дается развернутая формулировка
данного положения: «Очевидно, что степ-
ные влияния не проникли вглубь культу-
ры и практически не затронули культовую
сторону жизни. То есть, о процессе ирани-
зации Дигорского ущелья в конце V – на-
чале IV вв. до н.э. можно говорить только с
очень большими оговорками. Правомерно
лишь утверждение о проникновении не-
которых культурных элементов. Глубоко в
кобанскую культуру, а тем более в этнос и
язык инновации не проникли. Особенно
показательными в этом контексте являют-
ся предметы культа, керамика и украше-
ния. Кавказский характер этих изделий не
вызывает сомнений. Только начиная с сар-
матской эпохи степные иранские элемен-
ты внедряются в культуру горных племён»
(Мошинский, 2006: 89).
Несмотря на противоречивость мне-
ний исследователей, подход, указанный
Е.И. Крупновым, вполне отвечающий и
данным языкознания (В.И. Абаев) и ан-
тропологии (Г.Ф. Дебец, В.П. Алексеев),
является, по нашему мнению, наиболее
методически взвешенным. Он, кстати, со-
гласуется с позицией и Б.В. Техова, верно
полагающего: «Нельзя утверждать, что тер-
ритория Центрального Кавказа была засе-
лена только ираноязычным населением,
так как никогда не было и нет химически
чистых этносов» (Техов, 2002: 272).
Наш краткий обзор проблемы этни-
ческого отождествления племён кобан-
ской культуры был бы неполон, если бы
мы не затронули и иные, менее известные
и апробированные версии такового. В по-
следнее время появилась и такая трактов-
ка, согласно которой кобанская культура
«была неоднородна по этническому соста-
ву и включала в себя как представителей
германского, так и тюркского (курсив наш
– С.Д.) этносов. Ряд фактов указывают на
существование двух тюркских языковых
компонентов в кобанской среде. Носители
одного говорили на языке огузской ветви
– «йокающий» диалект, предположитель-
но туркмены, а другого на «джокающем»
диалекте тюркского языка – протобол-
гары, предки нынешних балкарцев и ка-
рачаевцев. Германский язык, на котором
разговаривала часть кобанцев, был близок
по лексике современному немецкому язы-
ку» (Тилов, 2006: 10). На чём основаны столь
смелые и необычные предположения? Их
автор, Р.Р. Тилов, не имея, естественно,
прямых языковых тюрко-германских па-
раллелей со словарным фондом кобанской
культуры (она, как известно, была беспись-
менной), стремится найти лексические со-
ответствия тюркским и германским тер-
минам в ряду зрительных образов, вопло-
щенных в бронзовой пластике Кобани. Эти
образы являются, с его точки зрения, не-
ким кодом, который проливает истинный
свет на происхождение кобанских племен.
Исследователь утверждает, например, что
поскольку на кобанских бронзовых топо-
рах массово присутствуют изображения
оленей, собак, козлов, лошадей, рыб, змей,
несопоставимые с функцией топора как
инструмента, то это должно находить свое
объяснение. И находит его, например, в
том, что приводимая им в работе огуз-
ская лексика фонетического ряда с корнем
«саг» (олень) и сопоставление его со сло-
вом «сага» – мотыга, топор, показывает,
что варианты изображений на кобанских
топорах оленей, собак, змей, козлов явля-
ются своеобразной формой письменности
и огузскими фонетико-семантическими
комплексами, отражающими название
топора или передававшими глагол «бить».
Причем «именно комплексами, потому
Эпоха раннего железа Сборник научных трудов
138
что в ряде случаев на топорах одновремен-
но изображаются и олень, и змея, и козел,
и собака. Тот факт, что огузское слово
«саг» – собака, присутствует в слове «сага»
– топор, в качестве фонемы в массовом
количестве отражено на гравировках и
пластике топоров и колхидской культуры,
родство которой с кобанской общепри-
знанно, если не сказать, что это единая
кобано-колхидская культура» (Тилов, 2006:
14). Мы не станем из-за отсутствия места
углубляться сейчас в анализ изображений
на кобанских бронзах, который уже дав-
но проделан авторитетными кавказове-
дами. Их работы, в частности, показали,
что те образы, которые Р.Р. Тилов считает
принадлежащими собакам, на самом деле
являются синкретическими существами
«барсо-волками» или (в «лучшем» слу-
чае) «собако-волками» (Виноградов, 1970:
207; Виноградов, 1979: 118). Приведем лишь
ещё один пример того, как строятся у Р.Р.
Тилова уже кобано-германские «привяз-
ки». «Анализируя германскую лексику,
отмечу, что немецкие слова «Hacke» – мо-
тыга, топор, и «hacken» – колоть, рубить,
ложно присутствуют в названии свасти-
ки – «Hakenkreuz», дословно означающем
«крючковый крест». Это позволяет трак-
товать название свастики, как фонетико-
семантический ряд: «топор-рубить-крест-
свастика», т.е. «рубящий крест-свастика»,
что и стало лексическим источником по-
явления обычных крестов и свастик на то-
порах, изготовленных древнегерманскими
металлургами, проживающими на Кавка-
зе» (Тилов, 2006: 16)5.
Излишне сейчас сколько-нибудь де-
тально рассматривать вопрос и о колхидо-
кобанском единстве, по поводу которого
один из основных специалистов по кобан-
ской проблематике В.И. Козенкова пишет:
«Металлургический аспект рассмотрения
свидетельствует, что кобанская культура
– есть часть обширной общекавказской
области металлургии и металлообработки.
И здесь вполне уместен термин «колхидо-
кобанское единство», указывающий на
единство производственной базы в обла-
сти металла. И не более того. На уровне же
этнологии (палеоэтнография, антрополо-
гия) сумма культурных признаков Кобани
выступает уже как самостоятельное, непо-
вторимое явление, тождественное лишь
самому себе» (Козенкова, 1996: 73). И это
заключение высококомпетентного учено-
го является наиболее весомым ответом на
отмеченные кобано-тюрко-германские
сопоставления.
Однако мы вовсе не ставим перед со-
бой цель опровергнуть все положения ра-
боты Р.Р. Тилова (да и не имеем такой воз-
можности в статье ограниченного объема),
в особенности те выводы автора, которые
связаны с карачаево-балкаро-германскими
лексическими параллелями. Некоторые из
них весьма любопытны, распространяют-
ся на область базисной лексики и заслу-
живают самого пристального внимания
(Тилов, 2006: 65-68). Весь вопрос в том, к ка-
кому времени относится возникновение таких
параллелей в действительности.
В то же время, выступление Р.Р. Ти-
лова напоминает о явной активизации
карачаево-балкарских идеологов, творцы
которых основное внимание уделяют теме
удревнения тюркского присутствия на
Центральном Кавказе. В этом отношении
примечательно, что тюркская языковая ха-
рактеристика переносится в последние 15
Дударев С.Л. Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры
139
5 Несколько выше этого заключения автор наивно заверяет читателя в том, что «свастика на ко-
банских бронзовых изделиях выполняла всего лишь (!) фонетико-сематическую роль, а не идео-
логическую. Ретроспекции идеологии новейшей истории на орнаменты эпохи бронзы, в данном
случае, неуместны, как и навязывание автору работы солидарности с идеями фашизма» (Тилов
2006: 16). Р.Р. Тилов, увы, не знает о том, что кавказоведы никогда и не пытались установить такую
связь и никого не подозревали в подобной «солидарности». По этому поводу видный кавказовед,
ведущий специалист по Кобани Б.В. Техов пишет: «Свастика – один из древнейших орнамен-
тальных мотивов, встречающийся в искусстве многих стран, в том числе Древней Индии, Китая,
Японии, где этот знак имел, видимо, культовое значение. Такое же значение он имел и на Кавказе
в эпоху бронзы и раннего железа. Сюда свастика проникла, по-видимому, из восточных стран. С
VI в. до н.э. свастический узор встречается на некоторых греческих вазах, греческих и сицилий-
ских монетах, а позднее на предметах христианского культа. Наконец, она была использована как
эмблема германским фашизмом и стала символом варварства и насилия» (Техов, 1971: 203).
с лишним лет на весь скифо-сарматский
мир, «который в академических изданиях
все еще полагается в своей основе именно
ираноязычным» (Цуциев, 2007: 120). Удрев-
нение тюркского этнического элемента
в центральной части Северного Кавказа,
произошедшее в работе Р.Р. Тилова, таким
образом, является еще одной заметной, и
знаковой попыткой проникновения вглубь
веков в карачаево-балкарском историче-
ском сознании.
Подведем итоги. Проблема этническо-
го отождествления кобанских памятников
нуждается во всестороннем осмыслении, а
также открытом обмене мнениями, в кото-
ром должен быть представлен весь спектр
мнений, фактов, гипотез и научных трак-
товок, вкупе с исчерпывающей суммой имею-
щихся данных археологии, этнографии и
лингвистики. К сожалению, затронутая
проблема в конце XX – начале XXI в. при-
обрела явный политический привкус
(Шнирельман, 2006: 471-503), в особенности
в связи с бурным развитием современной
историко-политической мифологии в её
этномобилизационном варианте (Тхагап-
соев, 2004: 142-143), цель которой – утвер-
дить глубокую древность того или иного
этноса в определенном районе Кавказе,
а затем спроецировать это положение на
современную ситуацию и способствовать
политическому доминированию того или
иного этноса. Мы искренне надеемся на
то, что данная тема привлечет всех заинте-
ресованных специалистов к дальнейшему
её обсуждению в условиях резкого роста
интереса в академической и обществен-
ной среде Кавказа и других регионов Рос-
сии и стран СНГ к проблемам этнической
идентичности.
Литература
Виноградов, 1963 – Виноградов В.Б. Сарматы
Северо-Восточного Кавказа. Грозный, 1963.
Виноградов, 1970 – Виноградов В.Б. Новые ком-
плексы скифского времени из Чечено-Ингушетии
// СА. 1970. № 3.
Виноградов, 1972 – Виноградов В.Б. Центральный
и Северо-Восточный Кавказ в скифское время.
Грозный, 1972.
Виноградов, 1979 – Виноградов В.Б. Зооморфные
«превращения» в искусстве древних горцев//
Природа, 1979. № 2.
Дударев, 1975 – Дударев С.Л. К характеристике на-
ходок сибирско-казахстанского облика из древ-
ностей Пятигорья и бассейна р. Терека // Тезисы
V Крупновских чтений. Махачкала, 1975.
Дударев, 1991 – Дударев С.Л. Из истории связей
населения Кавказа с киммерийско-скифским
миром. Грозный, 1991.
Дударев, 1999 – Дударев С.Л. Взаимоотношения
племен Северного Кавказа с кочевниками Юго-
Восточной Европы в предскифскую эпоху. Арма-
вир, 1999.
Дударев, 2006 – Дударев С.Л. К изучению про-
блемы генезиса памятников Центрального Кав-
каза периода поздней бронзы – раннего железа
(к выходу научного сериала по древностям Юго-
Осетии) // Материалы и исследования по архео-
логии Северного Кавказа. Вып.6. Армавир, 2006.
Ельницкий, 1949 – Ельницкий Л.А. Киммерийцы
и киммерийская культура // ВДИ. 1949. № 3.
Иванчик, 1996 – Иванчик А.И. Киммерийцы.
Древневосточные цивилизации и степные ко-
чевники в VIII–VII вв. до н.э. М., 1996.
Иессен, 1954 – Иессен А.А. Некоторые памятни-
ки VIII–VII вв. до н.э. на Северном Кавказе //
ВССА. М., 1954.
Исмагил, 2004 – Исмагил Р. К толкованию этно-
нима «киммеры» //Боспорский феномен: про-
блемы хронологии и датировки памятников.
СПб., 2004. Ч.2.
История народов Северного Кавказа, 1988 – Исто-
рия народов Северного Кавказа. Т.1. М., 1988.
Козенкова, 1996 – Козенкова В.И. Культурно-
исторические процессы на Северном Кавказе в
эпоху поздней бронзы и в раннем железном веке
(Узловые проблемы происхождения и развития
кобанской культуры). М., 1996.
Крупнов, 1960 – Крупнов Е.И. Древняя история
Северного Кавказа. М., 1960.
Крупнов, 1970 – Крупнов Е.И. Выступление на VII
МКАЭН // Труды VII Международного конгрес-
са антропологических и этнографических наук.
Т.5. М., 1970.
Мошинский, 2004 – Мошинский А.П. Древности
Горной Дигории VII–IV вв. до н.э.: систематиза-
ция и хронология. Автореф. дисс. канд. ист. наук.
М., 2004.
Мошинский, 2006 – Мошинский А.П. Древности
Горной Дигории VII–IV вв. до н.э.: систематиза-
ция и хронология. М., 2006.
Эпоха раннего железа Сборник научных трудов
140
Мровели Леонти, 1979 – Леонти Мровели. Жизнь
картлийских царей. Извлечение сведений об аб-
хазах, народах Северного Кавказа и Дагестана /
Пер. и коммент. Г.В. Цулая. М., 1979.
Ловпаче, 1986 – Ловпаче Н.Г. Киммерийцы в
Северо-Восточном Причерноморье // Известия
Северо-Кавказского научного центра высшей
школы. 1986. № 2.
Ловпаче, 1997 – Ловпаче Н.Г. Этническая история
Западной Черкесии. Майкоп, 1997.
Нейхардт, 1982 – Нейхардт А.А. Скифский рас-
сказ Геродота в отечественной историографии.
Л., 1982.
Техов, 1971 – Техов Б.В. Очерки древней истории
и археологии Юго-Осетии. Тбилиси, 1971.
Техов, 1977 – Техов Б.В. Центральный Кавказ в
XVI–X вв. до н.э. М., 1977.
Техов, 2002 – Техов Б.В. Тайны древних погребе-
ний. Владикавказ, 2002.
Тилов, 2006 – Тилов Р.Р. Говорящая бронза Кав-
каза: Этническая интерпретация племён кобан-
ской культуры. Нальчик, 2006.
Тхагапсоев, 2004 – Тхагапсоев Х.Г. Мифонегез в
новейшей истории российских этносов // По-
литическая мифология и историческая наука на
Северном Кавказе. Южнороссийское обозрение.
№ 24. Ростов-на-Дону, 2004.
Цуциев, 2007 – Цуциев А.А. Атлас этнополи-
тической истории Кавказа (1774-2004). М.,
2007.
Членова, 1972 – Членова Н.Л. Хронология памят-
ников карасукской эпохи. М., 1972.
Членова, 1984 – Членова Н.Л. Оленные камни
как исторический источник. Новосибирск,
1984.
Шнирельман, 2003 – Шнирельман В.А. Войны па-
мяти: мифы, идентичность и политика в Закав-
казье. М., 2003.
Дударев С.Л. Еще раз об этнической принадлежности кобанской культуры
141
|