Старообрядцы в Таврической губернии в конце XVII – начале XX в.
После присоединения Северного Причерноморья и Крыма к России возникла проблема всестороннего освоения этого обширного малозаселенного края. Решалась она путем стихийной народной колонизации и правительственными мерами по переселению различных категорий крестьян из других регионов Российского государ...
Gespeichert in:
| Datum: | 1996 |
|---|---|
| 1. Verfasser: | |
| Format: | Artikel |
| Sprache: | Russian |
| Veröffentlicht: |
Кримське відділення Інституту сходознавства ім. А.Ю. Кримського НАН України
1996
|
| Schriftenreihe: | Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии |
| Schlagworte: | |
| Online Zugang: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/169866 |
| Tags: |
Tag hinzufügen
Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Zitieren: | Старообрядцы в Таврической губернии в конце XVII – начале XX в. / Л.С. Моисеенкова // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии: Сб. научн. тр. — 1996. — Вып. V. — С. 199-212. — Бібліогр.: 17 назв. — рос. |
Institution
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-169866 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-1698662020-07-03T01:26:48Z Старообрядцы в Таврической губернии в конце XVII – начале XX в. Моисеенкова, Л.С. История После присоединения Северного Причерноморья и Крыма к России возникла проблема всестороннего освоения этого обширного малозаселенного края. Решалась она путем стихийной народной колонизации и правительственными мерами по переселению различных категорий крестьян из других регионов Российского государства, а также иностранных колонистов, которым предоставлялись значительные льготы. Acording to the Decree (ukaz) of Catherine II from August 26, 1785, Old Believers were granted the permission to settle on the lands between the Dnieper and Perekop. The government gave some privilege, which stimulated the migration of a part of Old Believers to low-developed districts, including Taurida Province. The first migrants from Chernomorsk, Kursk and Novgorod-Seversk provinces settled mainly on the territory of Melitopole and Dnieper districts. During the following decades the area of Old Believers’ settling enlarged. They came to the Crimea. In 1885 there were more than 13,000 Old Believers in Taurida Province, mainly without priests. 1996 Article Старообрядцы в Таврической губернии в конце XVII – начале XX в. / Л.С. Моисеенкова // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии: Сб. научн. тр. — 1996. — Вып. V. — С. 199-212. — Бібліогр.: 17 назв. — рос. 2413-189X http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/169866 ru Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии Кримське відділення Інституту сходознавства ім. А.Ю. Кримського НАН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
История История |
| spellingShingle |
История История Моисеенкова, Л.С. Старообрядцы в Таврической губернии в конце XVII – начале XX в. Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии |
| description |
После присоединения Северного Причерноморья и Крыма к России возникла проблема всестороннего освоения этого обширного малозаселенного края. Решалась она путем стихийной народной колонизации и правительственными мерами по переселению различных категорий крестьян из других регионов Российского государства, а также иностранных колонистов, которым предоставлялись значительные льготы. |
| format |
Article |
| author |
Моисеенкова, Л.С. |
| author_facet |
Моисеенкова, Л.С. |
| author_sort |
Моисеенкова, Л.С. |
| title |
Старообрядцы в Таврической губернии в конце XVII – начале XX в. |
| title_short |
Старообрядцы в Таврической губернии в конце XVII – начале XX в. |
| title_full |
Старообрядцы в Таврической губернии в конце XVII – начале XX в. |
| title_fullStr |
Старообрядцы в Таврической губернии в конце XVII – начале XX в. |
| title_full_unstemmed |
Старообрядцы в Таврической губернии в конце XVII – начале XX в. |
| title_sort |
старообрядцы в таврической губернии в конце xvii – начале xx в. |
| publisher |
Кримське відділення Інституту сходознавства ім. А.Ю. Кримського НАН України |
| publishDate |
1996 |
| topic_facet |
История |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/169866 |
| citation_txt |
Старообрядцы в Таврической губернии в конце XVII – начале XX в. / Л.С. Моисеенкова // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии: Сб. научн. тр. — 1996. — Вып. V. — С. 199-212. — Бібліогр.: 17 назв. — рос. |
| series |
Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии |
| work_keys_str_mv |
AT moiseenkovals staroobrâdcyvtavričeskojguberniivkoncexviinačalexxv |
| first_indexed |
2025-07-15T04:41:31Z |
| last_indexed |
2025-07-15T04:41:31Z |
| _version_ |
1837686578855542784 |
| fulltext |
Л.С.МОИСЕЕНКОВД
СТАРООБРЯДЦЫ В ТАВРИЧЕСКОЙ ГУБЕРНИИ
В КОНЦЕ XVIII - НАЧАЛЕ XX в.
После присоединения Северного Причерноморья и Крыма к России возникла
проблема всестороннего освоения этого обширного малозаселенного края. Реша
лась она путем стихийной народной колонизации и правительственными мерами
по переселению различных категорий крестьян из других регионов Российского
государства, а также иностранных колонистов, которым предоставлялись значи
тельные льготы.
В поисках наиболее подходящих и выгодных правительству категорий насе
ления, которых можно было бы с успехом переселить в южные края, взоры пред
приимчивого Г.А.Потемкина обратились к русским раскольникам. При этом свет
лейший князь, как справедливо отмечал еще в конце XIX в. А.Иванов, особые
надежды возлагал на их фанатическую привязанность к старой православной вере,
учитывал их недовольство гонениями, которым староверы подвергались в местах
проживания, а также надежды раскольников обрести в новых местах лучшие ус
ловия для жизни, в том числе и свободу вероисповедания. Кроме того, правитель
ство рассчитывало этой мерой ослабить идеологическое противостояние в среде
русских православных, а заодно надеялось победить раскольническое движение в
обширных малозаселенных просторах (1, с. 70).
26 августа 1785 г. Екатерина II издает указ, в котором старообрядцам раз
решается селиться на землях между Днепром и Перекопом. На следующий же
день, 27 августа 1785 г., ордером князя Потемкина это решение доводится до све
дения старообрядцев (6, ф.26, оп.4, д.307, л.1). Переселенцы получали общие для
всех привилегии. Они освобождались на 1,5 года от платежа податей, дома свои
переселенцы могли свободно продавать, необходимые “письменные виды” должны
безотлагательно были выдаваться всем желающим, для строительства домов выде
лялась древесина с оплатой ее стоимости в течение 5 лет, в долг на 3 года дава
лись мука и семена для посева. Кроме того, на этот же срок переселенцы освобож
дались от постоя, от платы за перевозы и переправы и других расходов (2, с. 123;
12, с. 79).
Кроме материальных льгот, раскольники получили нечто более для них
важное - беспрепятственное отправление служб по старопечатным книгам и право
на строительство каменных приходских церквей и монастыря. Именно это побуди
ло многих староверов сняться с насиженных мест и отправиться в незнакомые зем
ли терпеть все трудности и лишения переселения. Старообрядцы уверовали в то,
что Потемкин, будучи щедрым на льготы, даст им долгожданное архиерейство -
возможность создать собственную иерархию, пусть и находящуюся в некоторой
зависимости от господствующей православной церкви. Поэтому, когда архиепис
коп Екатеринославский и Таврический Амвросий разрешил построить в Елисавет-
граде старообрядческую церковь во имя Преображения Господня и рукоположил
выбранного староверами человека в священники, многие староверы увидели в этом
надежды на лучшее будущее (13, с. 45).
По словам епископа Таврического Гермогена, еще в 1752 г. полковник Хор
ват, находящийся на службе у Елизаветы, заселял нынешнюю Херсонскую губер-
1 9 9
нию разными выходцами из Австрии и Турции, в том числе и русскими расколь
никами, переселяющимися сюда “из разных губерний и из Польши” (5, с. 412).
Впоследствии они, получив разрешение Потемкина, основали ряд поселений близ
Днепра. В 1785 и 1786 гг. в Днепровский уезд переселилась и обосновалась на
р.Белозерке значительная партия раскольников. Им было выделено по 50 рублей
на семью, состоящую из 4 челвек, помимо общих льгот (3, с. 66).
В 1791 г. из Новгород-Северского наместничества в слободу Днепровка пе
реселилось 137 старообрядцев (8, с. 79). Из Глинского, Роменского, Лохвицкого и
Конотопского уездов Черниговского наместничества в Таврическую губернию пе
решло около 6650 чел. обоего пола, из Курского наместничества - 127 чел. Коли
чество переселенцев из Новгород-Северского наместничества увеличилось до 300
чел. (8, с. 80). Переселенцы оседали на севере Таврической губернии, в основном
на территории Мелитопольского и Днепровского уездов.
В целом, довольно выгодные условия привлекли на новые земли поток пере-
селенцев-раскольников не только из Центральных губерний, но и из-за границы,
на что и рассчитывала Екатерина II, сообщая Потемкину о намерении вызвать в
Россию всех “расселенных вне границы Империи нашей старообрядцев” (6, ф.26,
оп.4, д.307, л.2). В 1785-1786 гг. раскольники, некогда ушедшие в Турцию, были
покровительственно приняты Потемкиным частью в Алешках, частью в Большой
Знаменке Мелитопольского уезда (1, с. 4). В 1794 г. 50 старообрядческих семей,
“вышедших из Молдавии и из-за Дуная”, переселились на берег р.Днестра, осно
вав Троицкую слободу (9, т. 9, с. 286). Процесс возвращения на родину бежавших
раскольников не прекращался и в XIX в. В 1865 г. из Добруджи в Бердянский
уезд было переселено 60 старообрядцев. Правительство наделило их землей и по
собием по 125 руб. на семью (6, ф.27, оп.1, д.7518, л.1).
Несмотря на предоставленные льготы, переселение проходило в тяжелых
условиях. Правительство не могло обеспечить всех желающих необходимым посо
бием, собственных средств переселенцев было недостаточно для того, чтобы вести
безбедное существование на новом месте. Не всегда поселения, основываемые рас
кольниками, получали в необходимом размере помощь от местной администрации.
Д.И.Багалей отмечал, что все преимущества в этом отношении были на стороне
иностранных колонистов (3, с. 68-69). В то же время раскольники по сравнению с
другими категориями русских переселенцев находились в привилегированном по
ложении. Тем не менее им приходилось ютиться в землянках, часто по 2-3 семьи,
испытывать голод и холод (8, с. 81). Тем интереснее замечание современника о
том, что старообрядцы “преимущественно перед всеми другими переселенцами
отличались трудолюбием, честностью, исправным домоводством и воздержаннос
тью, и потому, прежде всех других переселенцев, разбогатев, жили в довольстве”
(9, т. 12, с. 466).
Старообрядческое движение не было однородным. Еще в XVII в. оно разде
лилось на 2 основных течения - старообрядцев, приемлющих священство
(поповцев) и беспоповцев. Наиболее радикально были настроены беспоповцы.
Именно эта секта была носительницей тех принципов, которые усвоили староверы
в годы острой борьбы с официальной церковью и государственной властью. Не
отвергая самодержавия в целом, староверы-беспоповцы и в XIX в. видели в царе
воплощение антихриста. Они предпочитали общаться с богом без посредников, с
помощью одного лишь избираемого ими духовного наставника. В XIX в. центром
беспоповской общины поморского согласия (наиболее многочисленной в Тавричес
200
кой губернии) стал г.Бердянск. Беспоповцы всячески притеснялись властями. От
ношение государственной власти к другой ветви старообрядчества - поповщине -
было более лояльным. Поповцы не противопоставляли себя государству, имели
собственную церковную организацию, немногим отличающуюся от официальной. В
сущности их единственным требованием было оставить за ними право совершать
богослужения и таинства по старопечатным книгам и своим обрядам, что и было
им позволено при условии подчинения в иерархическом отношении православной
церкви и принятия ими священнослужителей от православных архиереев.
Еще в 1783 г. стародубские раскольники во главе с иноком Никодимом вы
разили желание воссоединиться с православной церковью. Они настаивали только
на том, чтобы их обряды совершались по старопечатным книгам и просили разре
шения не брить бороды и не носить европейского платья. Однако их основным
условием было предоставление собственного епископа, пусть и назначаемого
Св.Синодом, который имел бы право рукополагать священников в сан. Этот воп
рос был решен не в пользу старообрядцев. 27 октября 1800 г. Павел I утвердил
“Пункты о единоверии”, по которым староверам было разрешено учреждать одни
лишь приходы в каждой епархии, подведомственные местному епархиальному
архиерею.
С введением единоверия старообрядцы-поповцы перестали считаться офици
альной церковью раскольниками и были взяты ею под свое покровительство, в то
время как беспоповцы наряду с духоборами, молоканами, штундистами и другими
считались сектантами и вызывали недоверие, а подчас и враждебное отношение со
стороны властей.
Первоначально правительство, заинтересованное в скорейшем заселении пус
тующих земель русскими подданными, шло на уступки и удовлетворяло некоторые
требования староверов. Указом от 11 марта 1784 г. и более поздним от 12 марта
1798 г. старообрядцам было разрешено строить каменные церкви и молитвенные
дома и отправлять в них службы по своим обрядам (6, ф.26, on.4, д.307. л.2,5).
По разрешению Екаїериньї II в 1787 г. на левой стороне Днепра старовера
ми, вышедшими из Черниговской губернии во главе с игуменом Иосафом, который
стал первым старообрядным архимандритом, был основан монастырь во имя Кор-
сунской иконы Божьей матери, названный поэтому Корсунским. По свидетельству
А.Иванова, первоначально он был расположен против Никополя Екатеринослав-
ского наместничества, в урочище Карай-дубина. Под монастырь было отведено
3000 десятин земли, но в скором времени это место было признано неудобным, и
по распоряжению Екатерины монастырь был переведен в Таврическую губернию в
урочище Фролово недалеко от Каховки (4, с. 202). Монастырь открылся 16 мая
1796 г. Инокам было разрешено собирать добровольные пожертвования. И многие
знатные особы в Петербурге, Москве и других городах, в том числе сам
Г.А.Потемкин, сделали значительные вклады (9, т. 12, с. 469).
В 1811 г. монастырь получил право добывать соль на Перекопских озерах “с
платежом за нее что стоит казне добыча соли”, т.е. без всяких процентов, при это
доход составлял до 6500 руб. серебром в год. Располагавшийся в живописном мес
те, Корсунский монастырь был обнесен каменной оградой с 4 башнями по углам и
одною на воротах, с высокою колокольней и боевыми часами. На территории мо
настыря помимо церкви во имя иконы Корсунской Божьей матери, находились
еще 3 каменные церкви, одна из них - при кладбище. Двор был занят многочис
ленными хозяйственными постройками, за его оградой тянулись огороды и виног-
201
радники, сады с плодовыми деревьями и роща. Богослужение здесь отправлялось
по старопечатным книгам. Пение, так называемое столповое, совершалось по крю
ковым нотам. Одевались служители, как обыкновенные монахи. Отличались лишь
клобуком, который у них охватывал темя и всю поверхность головы и оторачивал
ся вокруг тела шелковой бахромою или опушкою. Монастырь состоял в ведомстве
Херсонского епархиального архиерея (4, с. 203).
В 1836 г. в Корсунском монастыре проживало 59 монахов (6, ф.26, оп.4,
д.657, л .16). Но к 1845 г. большинство монахов умерло, остальные перешли в
другие монастыри, а сам монастырь стал православным (9. т. 12, с. 471).
Во время мрачного правления Николая I старообрядцы стали подвергаться
большим притеснениям. В 1842 г. был утвержден “Устав о предупреждении и пре
сечении преступлений” в 62-й статье которого говорилось: “Раскольнические ча
совни и молитвенные дома, построенные до 17 сентября 1826 г., остаются в том
состоянии, в котором они находились до этого момента. Запрещается строить что-
либо новое, похожее на церковь, и переделывать, достраивать старые...” Статья 63
этого же Устава запрещала строительство молитвенных домов при кладбищах (6,
ф.26, оп.4, д.887, л .51).
Николай I принял немало мер для того, чтобы сделать существование рас
кольников как можно менее заметным для православных верующих. По распоря
жению царя министр внутренних дел в декабре 1840 г. запретил даже колоколь
ный звон на раскольничьих часовнях (6, ф.26, оп.4, д.893, л.51). В качестве нака
зания за нарушение статьи 58 “Устава о предупреждении и пресечении преступле
ний” предусматривался ряд мер вплоть до снятия колоколов и передачи их в пра
вославные и единоверческие церкви. Запрещалось также устраивать похоронные
процессии, во время которых старообрядцы могли бы привлечь внимание право
славных своим пением, одеяниями и молебном (6, ф.26, оп.4, д.952, л.1). Старо
веры не допускались в иконописные цехи ради “предупреждения всяких запре
щенных законом изображений на иконах” (6, ф.27, оп.4, д.1007, л.1).
С особой строгостью Министерство внутренних дел следило за назначением
на государственные и выборные должности, отдавая преимущество лицам право
славного вероисповедания. В крайнем случае предлагалось брать на службу старо-
веров-поповцев, единоверцев, но ни в коем случае не беспоповцев или представи
телей других сект, считавшихся еретическими, нс признававших власти царя и
отказывающихся молиться за него. В черный список еретических сект, помимо
беспоповцев, попали молокане, духоборы, субботники, скопцы и прочие (6, ф.26,
оп.4, д .513, л.2).
Немало беспокойства причинили властям священники раскольнических сект,
в том числе и староверческих, которые имели обыкновение переходить из губернии
в губернию, из одной общины в другую, нарушая паспортный режим, что и дава
ло повод полиции для их преследования.
Беспоповцы, отказавшись от традиционных священников, не могли все же
обойтись без духовных наставников, среди которых существовала определенная
иерархия, хотя и немного упрощенная по сравнению с православной. Среди бес
поповских наставников были так называемые “отцы отцов”, в распоряжении кото
рых находились все живущие в данной местности раскольники и которые имели
право посвящать в эту духовную должность новых наставников. В функции этих
наставников входило наблюдение за жизнью и поведением старообрядцев, а также
“профессиональные” обязанности - службы в молельнях, исполнения обрядов
202
Г
крещения, бракосочетания, погребения, исповеди и т.д. Одной из главных задач
наставников была проповедь, призванная поддерживать веру единомышленников.
В 1824 г. Комитет Министров признал “неприличным дозволять переходы
раскольнических священников для исправления треб из уезда в уезд, а тем более
из губернии в губернию” и распорядился “поступать с ними как с бродягами” в
том случае, если они не будут иметь при себе документов, удостоверяющих их
личность (6, ф.26, оп.4, д.259, л .2).
Православная церковь и официальные органы власти резко осуждали брач
ные обряды староверов-раскольников, которые были абсолютно неприемлемы для
православной церкви. По словам Обер-Прокурора Св.Синода, раскольники не
соблюдали никаких предбрачных предостережений, не обращали внимания ни на
возраст, ни на степень родства жениха и невесты, не выдерживали положенного
срока между обручением и венчанием. Соблюдая замкнутость своей общины, ста
роверы действительно заключали браки, не принимая в расчет родственные узы,
тем более что браки с православными были нежелательны (17, 1904, ч.5, с.327).
Свобода в вопросах брака служила постоянным предметом раздора между
староверами и православным духовенством и обсуждалась в печати, несмотря на
негласный запрет о дискуссиях по поводу различий в обрядах. Наибольшему
осуждению подвергалась старообрядческая секта федосеевцев, особенно отличав
шаяся грубым нарушением общепринятых норм заключения браков. Брачный воп
рос всегда оставался в поле зрения царской администрации, и на протяжении
XVI1I-XIX вв. вышло немало указов, суть которых состояла в том, что любые
браки, заключенные не православными священниками, считались недействитель
ными, а дети от таких браков - незаконными. Обеспечить своих детей законными
правами раскольники могли только одним способом - обвенчавшись в церкви по
православному (единоверческому) обряду. В этом случае дети считались законно
рожденными, независимо от того, были ли они рождены до венчания или после (6,
ф.26, оп.4, д.1284, л.1). Обычно же записи о рождении ребенка вносились в обы
вательские книги, в которых жены раскольников числились в списке тех семей, к
которым принадлежали по рождению. При этом дети записывались в графу
“незаконнорожденные” (6, ф.26, оп.4, д.1260, л.1). Только в 1874 г. был издан
царский указ “О метрической записи браков, рождений и смертей раскольников”,
который имел прогрессивное значение еще и в том смысле, что признавал браки
раскольников и рожденных от этих браков детей законными (6. ф.21, оп.2, д.781,
л.1). Вместо православного венчания допускалась возможность ограничиться од
ним лишь гражданским актом регистрации, хотя подобное бракосочетание счита
лось формальностью и сводило брачный союз, по мнению служителей церкви, до
уровня простого контракта, заверенного в полицейском управлении. Несмотря на
очевидные выгоды нового положения, раскольники не спешили писать заявления,
на основании которых их имена вносились в метрические книги. Веками они при
выкали не афишировать свою религиозную принадлежность и теперь не желали
признаваться в этом.
На протяжении столетий церковь вела борьбу за соблюдение чистоты веры и
распространение своего влияния на умы и души, поэтому пресекала любые попыт
ки всех прочих религиозных сект пополнить свои ряды выходцами из правосла
вия. Случаи перемены веры были немногочисленными и назывались либо
“переходом в православие”, либо “совращением в раскол”. Церковные власти при
ветствовали первые и всячески стремились препятствовать последним. Борьба шла
203
с переменным успехом, но острого характера не принимала. Случаи обращения в
православие фиксировались в “Таврических епархиальных ведомостях” - несколь
ко раз в месяц. Иначе обстояли дела с “совращением православных в раскол”.
Люди, по тем или иным причинам разочаровавшиеся в православии и вступившие
в религиозное общество старообрядцев, делали это тайно, поскольку
“совратителю” грозила уголовная ответственность. Высшей инстанцией, которая
занималась рассмотрением подобных дел, была Духовная Консистория, руковод
ствовавшаяся при вынесении вердиктов статьей 60 Свода Законов: “Раскольники
не преследуются за мнение их о вере, но запрещается им совращать и склонять
кого-либо в раскол свой под каким бы то ни было видом, чинить какие-либо дер
зости противу правящей Церкви или противу священнослужителей и вообще укло
няются почему-либо от наблюдения правил благоустройства, законом определен
ных” (6, ф.26, оп.4, д.887, л.59).
Наиболее распространенной причиной смены вероисповедания были браки
между православными и раскольниками. Отдавая в этом отчет, церковь разрешала
подобные союзы только в том случае, если последствием их был переход в право
славие (6. ф.26, оп.4, д.637, л .18). В противном же случае "... с раскольниками,
сочетающимися браком с православными в раскольнических церквах, домах и ча
совнях, равно и попами их или иными лицами, совершающими таковые браки,
поступаємо было на общем основании как с совратителями, т.е. предавать суду
для поступления по законам” (6, ф.24, оп.4, д.591, л.1).
В архивах хранится немало дел о заключении подобных браков, когда один
из супругов переходил из православия в беспоповскую секту или какую-либо дру
гую. Если глава семьи был беспоповцем, то рано или поздно его жена и дети, ко
торые могли быть крещены по православным обычаям, переходили в его веру. В
таких случаях приходской священник должен был преподать “пастырское увеща
ние”, целью которого было вернуть “заблудшихся” в лоно православной церкви.
Но, как правило, такие попытки оставались безуспешными, хотя и предпринима
лись неоднократно. Духовным пастырям ничего не оставалось делать, как сми
риться с потерями при условии, что новоявленные беспоповцы обязуются не рас
пространять свое влияние за пределами семьи.
Если по отношению к “совращенным” предпринималось только пастырское
увещевание, то раскольникам, проповедующим свое учение, грозило более суровое
наказание - взятие под стражу и высылка в места жительства. Чаще всего так по
ступали с бродячими проповедниками. Не исключалось и тюремное заключение. В
1862 г. в Бердянске шестимесячному заключению был подвергнут беспоповец фи-
липповского согласия Назаров, который “совратил” семью купцов Мироновых в
свою веру (6, ф. 118, оп.1, д.132, л .5). Раскольникам не разрешалось брать на
воспитание детей православного исповедания (6, ф.26, оп.4, д.955, л.1).
Как видно, ограничений раскольников в их действиях и образе жизни было
достаточно для того, чтобы можно было говорить об их притеснении. Представи
телям сект, в число которых входили беспоповцы, разрешалось “нанимать за себя
в рекруты только из среды себя, а отнюдь не из православных”. Нарушителей
этого правила отдавали по суду в солдаты “не в зачет обществу” (6, ф.26, оп.4.
д.909, л.1). В армии раскольники не преследовались за веру, но при малейшем
подозрении в том, что они ведут какие-либо разговоры на религиозные темы и тем
самым распространяют свое учение, они переводились в другую часть - на Кавказ
или в Сибирский Оренбургский Корпус (7, ф. 118, оп.1, д.288, л.2).
204
г
В течение длительного времени виновные в распространении раскола высы
лались в Закавказский край, особенно молокане. Туда попало и немало старооб
рядцев за “преступления против веры” или путем добровольного переселения из
центральных губерний. Переезд последних ограничивался рядом условий, главным
из которых был запрет переселяться тем старообрядцам-беспоповцам, в семьях
которых были православные (6, ф.26, оп.4, д.911).
3 мая 1883 г. император утвердил предложение Госсовета о даровании рас
кольникам некоторых гражданских и религиозных прав. Местной администрации
было запрещено закрывать молитвенные дома, поскольку это давало раскольникам
повод выражать недовольство и обвинять власти в преследованиях инакомысля
щих. Губернаторам предлагалось в случае необходимости закрытия молитвенных
домов согласовывать это с Министерством внутренних дел (6, ф.27, оп.1, д.8976,
л.1). Всем раскольникам, кроме скопцов, выдавались паспорта для “отлучки внут
ри империи” на общих основаниях, но при этом предупреждалось, что религиоз
ная пропаганда по-прежнему является преступлением, за которое следует уголов
ная ответственность вплоть до лишения свободы передвижения. Раскольники до
пускались к занятию должностей, но только в том случае, если они “не замечаются
в распространении своих заблуждений между православными”. Было разрешено
исправлять духовные требы и молитвы в особо предназначенных для этого здани
ях, которые получили официальное название молитвенных домов. Подчеркива
лось, что молитвы не должны быть публичными. Разрешалось восстанавливать и
строить новые молитвенные здания. Был снят запрет на украшения молитвенных
домов крестами и иконами, что раньше считалось оскорблением религиозных
чувств православных. Губернаторам предлагалось вводить новый закон с большой
осторожностью и “внушать заблуждающимся, что даруемые Правительством об
легчения обязывают их с большей готовностью строго повиноваться установленно
му законом порядку и воздерживаться от всякой вражды к Православной Церкви
или порицания ее, а тем более покушений привлекать других к своим заблуждени
ям” (6, ф.27, оп.1, д.7977, л .1,2).
Бурное начало XX в. обещало перемены во многих сферах общественной
жизни. Революция 1905-1907 гг. вынудила царское правительство скорректировать
свою политику в вопросах свободы вероисповедания. 17 апреля 1906 г. был издан
указ, который установил право свободного и беспрепятственного исповедания ве
ры, а также отправление религиозных обрядов для всех толков старообрядчества и
для всех сект, отпавших от православной веры, за исключением “изуверных”, сама
принадлежность к которым преследовалась в уголовном порядке. Этим указом
снимались всякие ограничения на занятия государственных должностей расколь
никами, хотя, “по мнению Департамента, принятие на государственную службу
сектантов надлежало бы производить с особой осторожностью, тем более, что в
настоящее время нет возможности иметь уверенность, что к сектантским обществам
примыкают многие исключительно по религиозным убеждениям, а не по причинам
политического свойства” (6, ф.27, оп.1, д .10754, л.9).
Опасение новых революционных волнений заставило правительство устанав
ливать надзор и за религиозными собраниями староверов, которые запрещались
при малейшем подозрении в том, что на них обсуждаются вопросы не религиозно
го, а политического характера. Через несколько месяцев, 17 октября 1906 г., всем
сектантам, вышедшим из православия, в первую очередь старообрядцам, было
дано право объединяться в общины. Признание официального статуса старообряд
205
чества несомненно стало самой значимой уступкой православной церкви и прави
тельства раскольникам за всю историю их непростых взаимоотношений. Прави
тельство признавало, что старообрядчество - “не особое вероучение, отрицающее
учение Православной Церкви, а ... выражение особого, исторически сложившегося
ошибочного воззрения на каноничность Господствующей Церкви” (6, ф.27, оп.1,
д .10754, л.30).
Уступка была вынужденной, и правительство в “разъяснениях к пунктам
вышедшего указа, по традиции отправляемых в губернские правления, спешило
уверить представителей официальной церкви, что по-прежнему находится на
страже их интересов. В них указывалось, что "... вне молитвенных домов пропо
ведническая деятельность не допускается, так как одна лишь Господствующая
Православная Церковь имеет право проповедовать свое учение и убеждать после
дователей иных христианских исповеданий и иноверцев к принятию такового” (6,
ф.27, оп.1, д. 10754, л.31). Запрещалось раздавать пригласительные билеты в при
сутствии православных, расклеивать афиши и плакаты, распространять печатные
издания религиозной тематики. Статьи 73, 74 и 90 Уголовного Уложения предус
матривали наказание за обсуждение вопросов нерелигиозного характера на молит
венных собраниях; за совращение православия и порицания догматов православ
ной церкви.
Несмотря на эти и другие ограничения, старообрядцы получили больше сво
боды вероисповедания. Первыми воспользовались правом объединяться в общину
старообрядцы с.Большая Знаменка Мелитопольского уезда. 28 января 1908 г. бы
ла зарегистрирована Большезнаменская община старообрядцев, приемлющих свя
щенство Белокриницкой иерархии (поповцы). Она имела одного наставника и
один молитвенный дом. Следующей была внесена в августе 1910 г. в реестр сек
тантских общин Бердянская община старообрядцев Поморского брачного согласия
при храме Вознесения Господнего. Эта община тоже имела один молитвенный дом
и одного духовного наставника. Подали прошение на организацию в общину ста
рообрядцы Севастополя, Ялты, Феодосии, Керчи и окрестных деревень об уч
реждении. Успенской старообрядческой общины.
Оценивая правительственные указы, касающиеся староверов, вряд ли можно
оправдать нетерпимость к ним, поскольку старообрядцы в XIX - начале XX в. не
представляли собой силу, способную к активной борьбе с церковью, и не создава
ли серьезной угрозы существующему порядку. Впрочем, местные власти редко
следовали указам буквально, поскольку староверы, по сравнению с другими рели
гиозными сектами, не доставляли им особого беспокойства. На многие их проступ
ки с точки зрения православной веры нередко смотрели снисходительно. От них
требовалось только одно - не заявлять о себе публично. Если же это происходило,
государственный аппарат решительно вставал на защиту православной церкви.
В периодически публикуемых “Таврическими епархиальными ведомостями”
отчетах православных миссионеров о состоянии раскола в Таврической губернии
регулярно приводится статистика о единоверцах, иноверцах и раскольниках. Под
раскольниками обычно понимались старообрядцы, не принявшие единоверия, но
очень часто к ним присоединяли молокан, духоборов, субботников, хотя их приня
то было называть сектантами. Это вносило путаницу в ведомости о численности
религиозных обществ. Данные ведомостей нельзя считать достоверными и исчер
пывающими и по той причине, что местные власти, а также православные священ
ники, в чьи обязанности входило наблюдение за прихожанами, долгие годы могли
206
г
не иметь сведений о числе староверов, поскольку те скрывали свою религиозную
принадлежность. В искаженном виде статистические данные поступали в губерн
ское правление, а затем в Министерство внутренних дел.
Статистика о единоверцах велась отдельно. В 1889 г. они проживали в ос
новном в селах Большая и Малая Знаменки Мелитопольского уезда в количестве
12997 чел. (17, 1889, №21,22,23, с. 955) и составляли особый округ. В 1894 г. их
количество увеличилось до 15000 чел. (17, 1894, №30, с. 830). Старообрядцы, не
присоединившиеся к православию на правах единоверия, были рассеяны почти по
всем уездам и городам Таврической губернии. Полицейские управления, градона
чальства и земские суды обязаны были ежегодно поставлять Таврическому губер
натору сведения о числе раскольников. Из этих ведомостей за 1828-1836 гг. следу
ет, что много старообрядцев проживало в Ногайске, где в 1830 г. насчитывалось
226 беспоповцев (6, ф.26, оп.1, д.6488, л .23). В это же время в Каховке прожива
ло 6 поповцев, в Чаплынке - 8, в Алешках - 11 поповцев и 16 беспоповцев (6,
ф.26, оп.1, д.6488, л .17,19). Судя по отчетам губернаторов, до конца 30-х гг.
XIX в. старообрядцев не было в Симферополе, Орехове, Евпатории, Бахчисарае,
Карасубазаре, Старом Крыму, Керчи, Ялте. В 40-е гг. число старообрядцев в Тав
рической губернии постепенно растет. В 1843 г. в Днепровском уезде проживало
уже 89 старообрядцев, приемлющих священство. Из неприемлющих священство
(беспоповцев) было - 4 чел. в Днепровском и 546 в Мелитопольском уездах (7,
ф. 1263, оп.1, д.1637, л. 1661). Среди них преобладали молокане и духоборы. В
бердянском уезде в 1849 г. проживало 544 старовера против 292 чел. в 1836 г. (6,
ф.26, оп.1, д.657, л.9). В эти годы растет число старообрядцев и в Крыму. В
1847 г. в духовной консистории было заведено дело о старообрядцах деревни Ма-
ла-Чокрак Феодосийского уезда, расположенной на берегу Азовского моря, непо
далеку от Керчи. Тогда здесь проживало 7 старообрядцев, работавших на рыбном
заводе Типакова, который сам был старовером. В последующие десятилетия число
старообрядцев там неуклонно росло. В 1915 г. их уже было 300 чел. (6, ф.27,
оп.13, д.5103, л .17).
В 1885 г. староверы уже обосновались в Евпаторийском, Феодосийском уез
дах, в городах Ялте, Евпатории, Симферополе. Всего в таврической губернии в
это время насчитывалось 13066 староверов (7, ф.1263, оп.1, д.4546, л.372). Число
их неуклонно возрастало. В 1904 г. в губернии было уже зарегистрировано
15950 чел. (17, 1904, №17, с, 1131).
В 1917 г. в Мелитопольском уезде проживало 400 беспоповцев, в Бердян
ском - 361, в Феодосийском - 238, Днепровском - 53, Евпаторийском - 97, Ялтин
ском градоначальстве - 14 чел. В это же время беспоповцев насчитывалось в Евпа
тории - 120 чел., в Бердянске - 2892, Мелитополе - 69, Ялте - 31, Орехове - 10.
Значительно меньше было среди староверов губернии поповцев. Их насчитывалось
в Феодосийском уезде - 279, Мелитопольском - 294, Бердянском - 373, Днепров
ском - 34, Ялтинском градоначальстве - И чел. (7, ф. 1284, оп.194, д.49, л.66,67).
Священники, составляющие отчеты для “Таврических епархиальных ведомо
стей”, утверждали, что количество староверов увеличивается за счет естественного
прироста населения, а, отнюдь, не из-за распространения раскола. И действитель
но, старообрядцы открыто не пропагандировали свою веру и очень осторожно
выражали свои взгляды, поскольку это всегда грозило им неприятностями. Более
реальное их число выяснилось в начале XX в., когда была провозглашена свобода
вероисповедания. Староверы смогли объединиться в общины и открыто заявить о
207
себе. Наиболее многочисленными среди старообрядцев губернии были беспоповцы.
Их судьбы и жизнь можно проследить более менее обстоятельно в Бердянске, бла
годаря сохранившимся различным материалам. Старообрядцы переселялись сюда
из Курской губернии еще в 40-е гг. XVIII в. В 1825 г. у староверов Бердянска,
принадлежащих в большинстве своем к беспоповской секте поморского согласия,
приемлющей браки, был свой молитвенный дом, в котором они отправляли тради
ционные службы, находили утешение в молитве и получали поддержку единовер
цев (17, 1905, №3, с. 171). Это имело для них огромное значение, поскольку они
находились в меньшинстве, постоянно опасаясь вызвать недовольство церковных и
гражданских властей. Молитвенный дом располагался в частном строении купе
ческой семьи Безсоновых. В 1845 г. он был закрыт по распоряжению губернатора.
Причиной была нетерпимость православной церкви к “отщепенцам”, а также кон
кретное свидетельство священника г.Ногайска о том, что Безсоновы замечены в
“распространении раскола” (6, ф.26, оп.4, д.421, л. 10). Одного из них - Козьму
Безсонова - бывшего у беспоповцев наставником, сослали за это в Закавказье (6,
ф.26, оп.4, д.887, л .14).
В 1848 г беспоповцы снова открывают молельную, а когда занимаемое ею
место понадобилось под постройку ратуши, она была перенесена в дом Пелагеи
Безсоновой. Молельная могла вместить до 100 чел., но этого оказалось недоста
точно, и еще одна, рассчитанная примерно на 20 чел., открылась в доме
К.Скрылева. Обе они находились в южной части города, называемой “Пески”, и
посещались исключительно старообрядцами (6, ф. 118, оп.1, д.1315, л.8).
Из отчета Бердянской городской полиции Таврическому губернатору (6,
ф.118, оп.1, д.1315, л. 1,2) и докладной начальнику Бердянска священника Андрея
Шаркова (6, ф.26, оп.4, д.887, л.46,47) можно составить представление о внут
реннем убранстве молельной. На восточной стене этой комнаты, находящейся под
одной крышей с жилыми помещениями, но имеющей отдельный выход на улицу,
висело много икон старинной живописи с изображениями 12 апостолов. Централь
ное место занимала икона спасителя с Богоматерью и Иоанном Крестителем. Во
время молитв перед иконами и в паникадиле, прикрепленном к потолку, зажига
лись свечи. Престолов в молельной не было, но перед иконами находился аналой
для чтения евангелия и других служебных книг: псалтыря; триода, требника -
старопечатных или переписанных от руки. В доме не было церковной утвари.
Молитвенные службы старообрядцев исполнялись в одни и те же часы с
церковью и состояли из чтения утрени, вечерни и часов с обедницею. В молельную
староверы собирались по призыву почтового колокольчика, висевшего на окне.
Молящиеся опускались на колени на маленькие четырехугольные подушечки. От
личались от православных и обряды крещения, бракосочетания и погребения. При
крещении и бракосочетании ограничивались тем, что кадили ладаном и отправля
ли молебен, а во время погребения пели “Святый Боже” и клали по 15 поклонов
за упокой души умершего (6, ф.118, оп.1, д.1315, л.8).
Внешне молельная староверов не привлекала к себе внимания. Звон их по
чтового колокольчика нельзя было сравнить с колокольным перезвоном на право
славных церквах. Даже религиозные пения исполняли вполголоса. Тем не менее,
староверам нередко предъявлялись обвинения “во внешнем сказательстве раскола”
- имелось в виду крещение детей, которое иногда, по желанию родителей, прово
дилось в частных домах, а не в молельной, а также особые обряды на кладбище.
14 ноября 1858 г. Херсонская Консистория постановила опечатать молельную,
208
“арестовать” находящееся в ней имущество и выслать уставщиков Безсонова, вы
ходца из курской губернии, и новороссийского мещанина Алипова - на места жи
тельства (6, ф. 118, оп.1, д.1315, л.20,31), В 1859 г. молельная была закрыта (12).
Беспоповцы не оказали никакого активного сопротивления. Они лишь про
сили о разрешении ходатайствовать о возвращении имущества, которое было в
основном частной собственностью. Кроме того, с этого момента они начали регу
лярно обращаться с просьбами об открытии молитвенного дома в различные ин
станции, в том числе в 1866 г. к царю. В этом прошении они называли себя вели
короссийскими людьми поморского согласия, принадлежащими к древней право
славной церкви, молящимися за царя и приемлющими браки. Замечательно зак
лючение: “Мы не только далеки от мысли совращать в старообрядчество людей
господствующей церкви, но готовы даже детей наших не отклонять от желания
присоединиться к ней ... и будучи чужды всякого фанатизма, никогда не станем
упрекать их” (12). Судя по всему, беспоповцы добились права проводить собра
ния в молитвенном доме. Во всяком случае, в 1903 г. в “Таврических епархиаль
ных ведомостях” упоминается о том, что в Бердянске действует молитвенный дом,
“заурядный и ветхий” (17, 1903, №24, с. 1713).
В Бердянске беспоповцы всегда преобладали среди староверов. В 1894 г. их
насчитывалось 655 чел., а в 1904 - 1431 чел. (17, 1894, №30, с. 830; 1904, №4,
с.261). Видную роль в старообрядческом обществе долгие годы играл родственный
клан купцов Безсоновых. В рапорте за 1870 г. портового начальника Бердянска
указывалось, что в городе проживают 142 мужчины и 151 женщина из купцов,
входящих в беспоповскую секту, а также 122 мужчины и 116 женщин из мещан
(6, ф.26, он.4, д.1868, л .14). Из числа этих купцов десять семей, состоящие из 63
мужчин и 67 женщин, носили фамилию Безсоновых (6, ф.118, оп.1, д.1315, л .61).
В доме одной из семей Безсоновых долгие годы находилась молельная, а старшие
представители этой семьи исполняли обязанности наставников (уставщиков).
Но большая часть старообрядцев в Бердянске принадлежала к бедноте и за
нималась “черной работой”: земледелием, ремеслом, мелкой торговлей (6, ф.26,
оп.4, д.1868, л .14). В целом “Таврические епархиальные ведомости” жизнь старо
веров называют “зажиточной”, считая, что причиной этому является исторически
сложившаяся замкнутость староверческой общины. Долгие годы живя обособлен
но, староверы выработали определенные правила, придерживаться которых стара
лись и в начале XX в. Они следили за тем, чтобы их частная собственность оста
валась внутри общины. Этому способствовали и браки, нередко заключавшиеся
между близкими родственниками. Следствием такой замкнутости было то, что
земельные угодья староверов, их имения и предприятия, как частные, так и обще
ственные, росли. Материальный достаток давал возможность выделять часть
средств для поддержки своей веры. Развитая взаимопомощь помогла старообряд
цам быстро встать на ноги в Таврической губернии (17, 1904, №5, с. 324).
Беспоповцы были не единственной ветвью старообрядчества на территории
Таврической губернии. Сами они также делились на несколько толков или согла
сий, наиболее известными из которых были: поморский, федосеевский, филиппов-
ский, толк странников (бегунов). Из менее известных можно назвать Аароново
согласие, Спасово и Часовенное, самокрещенцев, Рябиновцев, Калиновцев, Немо-
ляков (6, ф.27, оп.1, д .11779, л.72).
Двумя другими ветвями старообрядчества в таврической губернии были: бег-
лопоповцы и поповцы, представители белокриницкого согласия (или австрийско
209
го). Беглопоповцы или “приемлющие священство, переходящее от господствующей
церкви”, принадлежали к Дьяконову и Лужковскому основным согласиям (6,
ф.27, оп.1, д .11779). Однако, количество беглых священников, как правило, было
незначительно. Испытывая недостаток в последователях, беспоповцы были вы
нуждены примкнуть к поповцам. Эти две секты не слились к началу XX в. окон
чательно, но в статистических отчетах количество их членов объединялось.
“Таврические епархиальные ведомости” предпочитали называть поповцев последо
вателями австрийской иерархии (австрийскими). О них говорилось как о
“сильных некогда своим количеством и влиянием”, но потерявших к началу XX в.
всякое значение в глазах православных и других раскольников (17, 1903, №24,
с. 1713). Однако в отчете оберпрокурора Священному Синоду за 1900 г. отмечает
ся, что эта секта, иерархия которой по внешнему виду схожа с православной, по-
прежнему привлекает новых последователей, которые “по малоразвитости своей,
будучи не в состоянии за этим внешним сходством усмотреть внутреннюю несосто
ятельность австрийщины, иногда уклоняются в эту секту” (17, 1904, №5, с. 326).
Свидетельством того, что течение старообрядцев-поповцев было довольно сильным,
хотя и не таким многочисленным как беспоповцы, является то, что они первыми
организовались в Общину старообрядцев, приемлющих свящество Белокриницкой
иерархии, зарегистрированную в 1908 г. в с.Большая Знаменка.
К концу XIX - началу XX вв. внешний облик старообрядцев сйльно изме
нился не только по сравнению с XVII в., но даже и с первой половиной XIX в.
Время не могло не наложить отпечатка на внешний облик староверов и на их ми
ровосприятие. Ушли в прошлое традиционная одежда и длинные бороды. Старики
с неодобрением смотрели на молодое поколение начала XX в., отдававшего пред
почтение современной одежде и прическам, осуждали появившуюся тягу к спирт
ному и табаку. Дети старообрядцев, которые раньше обучались грамоте и чтению
уставщиками и наставниками, теперь отпускались родителями в церковно
приходские, земские школы и гимназии, где вместе с православными детьми учили
“Закон Божий” и по очереди читали православные молитвы перед началом урока.
В 1903 г. школы посещало 57 детей Бердянских раскольников, не считая обучав
шихся в гимназии (17, 1903, №24, с. 1718). Это сближало молодое поколение
староверов с православными и ослабляло религиозный фанатизм стариков. В
“Православном обозрении” в январе 1867 г. отмечалось, что если раньше старооб
рядцы с презрением относились к православным священникам и избегали их, то
теперь “при встрече со священниками не отворачиваются, но, напротив, свободно
отдают им почтение, не чуждаются разговоров с ними, а иногда ... с доверчивос
тью обращаются к ним в своих домашних нуждах. Наконец, они соглашаются на
приведение их к присяге православными священниками под тем условием, чтобы
по принесении присяги целовать слова Евангелия старопечатного и крест старин
ного иконописания” (12, с. 341)
Мало изменилось отношение староверов к местным властям. “Образ жизни
беспоповцев, - говорилось в рапорте Таврическому губернатору портового началь
ника Бердянска в 1861 г., - есть обыкновенный и общий мужицкий ... В нравах
видны: грубость, упрямство и своенравие; если же покорность, то сопряженная с
лукавством и фанатизмом ... В отношении к правительству заметны открытость и
фальшивая покорность” (6, ф.26, оп.4, д.1868, л .14). В 1903 г. “Таврические
епархиальные ведомости” также отмечали, что старообрядцы “гражданской власти
если и оказывают почет и повиновение, то только из-за страха, не питая к ней
210
ровно никакой симпатии” (17, 1903, №24, с. 1718). Вместе с тем современники
подчеркивали, что “староверы никогда не выражали открыто своих презрений к
местным властям, а иногда заслуживали одобрение за свои верноподданнические
чувства, в которых не уступали православным. Но истинное положение вещей не
было тайной ни для кого” (14, с. 323-341).
Православная церковь, бдительно следившая за раскольниками, обратила
внимание на происходившие перемены и постарались проанализировать причины.
Ее вывод был таков: раскол (старообрядчество) по-прежнему занимает сильные
позиции и представляет угрозу для православия, но прошедшие в нем изменения
носят глубокий и, возможно, необратимый характер. Перемены коснулись всех
течений старообрядчества. Беспоповцы потеряли прежнюю сплоченность и стой
кость в убеждениях, “а посему вполне понятен внутренний между ними раздор и
даже охлаждение к уставу старообрядчества” (17, 1903, №24, с. 1714). Беспопов
цы Бердянска ввели молитву за царя и его семью, объясняя это тем, что “со вре
мени Никона царствует в мире не плотский антихрист в лице царя православных,
а духовный антихрист в лице православной церкви" (17, 1903, №24, с. 1716).
Изменились некоторые обряды.
В начале XX в. возникли разногласия среди поповцев Петербурга и Москвы,
а их отзвуки достигли и Таврической губернии. Исходным началом послужило
недовольство Белокриницкой иерархии московскими староверами этого же толка,
особенно попечителями или выборными из богатого московского купечества, зада
вавшими тон всему “поповщинскому расколу”. Это недовольство фактически вы
разилось в упразднении московского “духовного совета” и в стремлении противо
поставить силе московских заправил раскола авторитет всероссийских соборов или
съездов. Центром их проведения становился Нижний Новгород - город, который,
благодаря Макарьевской ярмарке, ежегодно собирал огромное количество людей
из разных уголков России. Однако появившиеся разногласия не являлись свиде
тельством ослабления раскола, а, напротив, говорили о том, что старообрядцы-
поповцы стремились консолидироваться и упрочить свои позиции.
Живучесть старообрядческого движения определялась, конечно, серьезными
обстоятельствами. Известный исследователь старообрядчества С.П.Мельгунов
справедливо отмечал, что “старая вера” становилась девизом в борьбе за экономи
ческое благополучение, за социальное равенство и политическую свободу. “Старая
вера” - это идейное знамя для народной оппозиции, признаваемая стихийным на
родным движением, характер планомерной борьбы - не за одни только материаль
ные блага” (15, с. 10). Многие люди действительно видели в “старой вере” ту
силу, на которую можно опереться в борьбе с бесправием, нищетой, со своим тя
желым положением в обществе. Поселяясь в регионах интенсивного хозяйственно
го освоения, в том числе в Таврической губернии, староверы надеялись хотя бы
частично реализовать свои идеалы. Несмотря на идеологическое противостояние,
для правительства староверы представляли во всех отношениях выгодный объект
переселенческой политики. Не случайно местные власти Таврической губернии еще
до известной либерализации зачастую снисходительно относились к староверам.
Большинство населения губернии, исповедовавшее ортодоксальное православие, в
целом терпимо относилось к ним. При отсутствии в данном регионе исторических
корней староверческого движения, в условиях мирного сосуществования различ
ных конфессий, особенно в Крыму, в обстановке относительно меньшей социаль
ной напряженности религия староверов не имела шансов для широкого раепрост-
211
ранения. Не случайно и после ликвидации крайних форм притеснения староверов
и ограничения их гражданских прав резкого увеличения их числа в губернии не
произошло.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Иванов В. О поселении раскольников в пределах нынешней Таврической губернии / /
ИТУАК. 1889. № 7.
2. Дружинина Е.И. Северное Причерноморье в 1775-1800 гг. - М ., 1956.
3. Багалей Д .И . Колонизация Новороссийского края и первые шаги его по пути культу
ры. - Киев, 1889.
4. Военно-статистическое обозрение Российской империи. T.XI. 4 .2 . Таврическая губер
ния. - СПб., 1849.
5. Гермоген, епископ Таврический. Справочная книжка о приходах и храмах Таврической
епархии,- Симферополь, 1886.
6. Центральный государственный архив Автономной Республики Крым (ЦГААРК).
7. Российский государственный исторический архив.
8. Секиринский С. А. К вопросу о заселении Крыма в конце XVIII в. / / Известия Крым
ского пединститута. Симферополь, 1957. Т.23.
9. Записки Одесского общества истории и древностей (ЗО О И Д ).
10. Корсунский мужской монастырь. - Симферополь, 1897.
11. Памятная книжка Таврической губернии. - Симферополь, 1889.
12. Православное обозрение. 1867, январь.
13. Православное обозрение. 1867, май.
14. Православное обозрение. 1867, сентябрь.
15. Мельгунов С.П. Москва и старая вера. - М ., 1917.
16. Никольский Н.Е. История русской церкви. - М ., 1985.
17. Таврические епархиальные ведомости.
MOISEENKOVA L.S.
OLD BELIEVERS IN TAURIDA PROVINCE AT THE END OF THE 18th -
THE BEGINNING OF THE 20th CENTURIES
Summary
Acording to the Decree (ukaz) of Catherine II from August 26, 1785, Old
Believers were granted the permission to settle on the lands between the Dnieper and
Perekop. The government gave some privilege, which stimulated the migration of a
part of Old Believers to low-developed districts, including Taurida Province.
The first migrants from Chernomorsk, Kursk and Novgorod-Seversk provinces
settled mainly on the territory of Melitopole and Dnieper districts. During the
following decades the area of Old Believers’ settling enlarged. They came to the
Crimea. In 1885 there were more than 13,000 Old Believers in Taurida Province,
mainly without priests.
Old Believers were oppressed by the government and official Orthodox Church.
Only according to the Decree from April 17, 1905, they were granted the freedom of
religion.
Old Believers made a certain contribution to the development of Taurida
Province. At the same time they were not of great importance in social-political life.
They had no objective conditions for the development of mass movement of Old
Believers in Taurida Province.
212
|