Пушкин и легенда о «Митридатовом гробе»

Пушкин три раза на протяжении пяти лет упоминает о «Митридатовом гробе» в своих трудах: 1) в письме Л. С. Пушкину от 24 сентября 1820 г. из Кишинева; 2) в неоконченном стихотворении 1821 г.; 3) в письме А. Л. Дельвигу от XII. 1824—XII. 1825 гг. из Михайловского. Уже первое из этих трех упоминаний ст...

Повний опис

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	1991
Автори:	Казарин, В.П., Яковенко, Э.В.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Кримське відділення Інституту сходознавства ім. А.Ю. Кримського НАН України 1991
Назва видання:	Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии
Теми:	История
Онлайн доступ:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/170385
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	Пушкин и легенда о «Митридатовом гробе» / В.П. Казарин, Э.В. Яковенко // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии: Сб. научн. тр. — 1991. — Вып. II. — С. 161-164, 282. — Бібліогр.: 6 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-170385
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-1703852020-07-13T01:28:20Z Пушкин и легенда о «Митридатовом гробе» Казарин, В.П. Яковенко, Э.В. История Пушкин три раза на протяжении пяти лет упоминает о «Митридатовом гробе» в своих трудах: 1) в письме Л. С. Пушкину от 24 сентября 1820 г. из Кишинева; 2) в неоконченном стихотворении 1821 г.; 3) в письме А. Л. Дельвигу от XII. 1824—XII. 1825 гг. из Михайловского. Уже первое из этих трех упоминаний ставит перед исследователями целый ряд вопросов. 1991 Article Пушкин и легенда о «Митридатовом гробе» / В.П. Казарин, Э.В. Яковенко // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии: Сб. научн. тр. — 1991. — Вып. II. — С. 161-164, 282. — Бібліогр.: 6 назв. — рос. 2413-189X http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/170385 ru Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии Кримське відділення Інституту сходознавства ім. А.Ю. Кримського НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	История История
spellingShingle	История История Казарин, В.П. Яковенко, Э.В. Пушкин и легенда о «Митридатовом гробе» Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии
description	Пушкин три раза на протяжении пяти лет упоминает о «Митридатовом гробе» в своих трудах: 1) в письме Л. С. Пушкину от 24 сентября 1820 г. из Кишинева; 2) в неоконченном стихотворении 1821 г.; 3) в письме А. Л. Дельвигу от XII. 1824—XII. 1825 гг. из Михайловского. Уже первое из этих трех упоминаний ставит перед исследователями целый ряд вопросов.
format	Article
author	Казарин, В.П. Яковенко, Э.В.
author_facet	Казарин, В.П. Яковенко, Э.В.
author_sort	Казарин, В.П.
title	Пушкин и легенда о «Митридатовом гробе»
title_short	Пушкин и легенда о «Митридатовом гробе»
title_full	Пушкин и легенда о «Митридатовом гробе»
title_fullStr	Пушкин и легенда о «Митридатовом гробе»
title_full_unstemmed	Пушкин и легенда о «Митридатовом гробе»
title_sort	пушкин и легенда о «митридатовом гробе»
publisher	Кримське відділення Інституту сходознавства ім. А.Ю. Кримського НАН України
publishDate	1991
topic_facet	История
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/170385
citation_txt	Пушкин и легенда о «Митридатовом гробе» / В.П. Казарин, Э.В. Яковенко // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии: Сб. научн. тр. — 1991. — Вып. II. — С. 161-164, 282. — Бібліогр.: 6 назв. — рос.
series	Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии
work_keys_str_mv	AT kazarinvp puškinilegendaomitridatovomgrobe AT âkovenkoév puškinilegendaomitridatovomgrobe
first_indexed	2025-07-15T05:34:20Z
last_indexed	2025-07-15T05:34:20Z
_version_	1837689902323466240
fulltext	В. П. КАЗАРИН, Э. В. ЯКОВЕНКО ПУШКИН И ЛЕГЕНДА О «МИТРИДАТОВОМ ГРОБЕ» Пушкин три раза на протяжении пяти лет упоминает о «Митридатовом гробе» в своих трудах: 1) d письме Л. С. Пушкину от 24 сентября 1820 г. из Кишинева («Мит- ридатов гроб», XIII, 18; 2) в неоконченном стихотворении 1821 г. «Кто видел край, где роскошью природы...» («могила Митридата», П, кп. 1, 190); 3) в письме А. Л. Дельвигу от XII. 1824—XII. 1825 гг. пз Михайловско го, позднее (1830 г.) приложенном к поэме «Бахчисарайский фонтан» («Митридатова Гробница», XIII, 250; IV, 175). Уже первое из этих трех упоминаний ставит перед исследователями целый ряд вопросов: «Здесь увижу я развалины Митри датова гроба, здесь увижу я следы Пантика- пеи, думал я — на ближней горе посереди кладбища увидел я груду камней, утесов, грубо высеченных — заметил несколько сту пеней, дело рук человеческих. Гроб ли это, древнее ли основание башни — не знаю» (XIII, 18). Письмо свидетельствует, что у Пушкина еще до приезда в Керчь сложилось ошибоч ное представление о том, что в Пантикапее находилась могила царя Митридата. Об этом говорит самый синтаксический строй пуш кинской фразы («Здесь увижу я.., здесь уви жу я.,.», «думал я — ...увидел я»)* . Об этом говорит и поэтический образ из сти хотворения «Кто видел край, где роскошью природы...», создававшегося в конце 1820 - начале 1821 гг.: «И зрит пловец — могила Митридата / Озарена сиянием заката» (II, кн. I. 190). С моря вершину горы Митридат в лучах предвечерпего солнца Пушкин видел только один раз — между 5 и 8 часами ве чера 15 (27 по н. ст.) августа 1820 г. с па лубы парусника, приближавшегося к Керчи. И указанный поэтический образ мог родить ся только в сознании наблюдателя, отожде ствляющего гору Митридат с могилой од ноименного царя. Керчь раньше остального Крыма вошла в состав России — еще в 1774 г. по Кючук- * Здесь и далее все ссылки на сочинения Пушкина с указанием римской цифрой тома, арабской — страницы даются по изданию: Пушкин А. С. Поли. собр. соч.: В 16-ти. т . - АН. СССР, 1937— 1949. ** Здесь и далее в цитатах подчеркнуто нами, разрядка — цитируемого автора. Кайнар'дЦийском у мирному договору с Тур цией. Именно после этого гора в центре го: рода (высота 91 м) получила повое назва ние— Митридат. Ясно, что пазвапие это бы ло рождено легендой. Но ясно также и то. что в последующем к устной традиции уже это называние горы именем Митридата в свою очередь стало фактором, самым реши тельным образом поддерживавшим леген дарную версию. Безусловно, укрепляло эту версию и то обстоятельство, что на вершине Митридата располагалось реальное кладби ще, которое использует в своем описании как ориентир Пушкин — «па ближней горе посереди кладбища». Это старое христиан ское кладбище, образовавшееся на вершине горы через 100—150 лет после падепия Пан- тикапея (1, с. 80), фрагменты которого не однократно упоминают в описаниях остат ков акрополя археологи пушкинской поры (.2, с. .01, 23). Следы этого кладбища керчен ская земля сохранила и поныне между со временными улицами Второй и Первой Мит- ридатскими. Тем самым в массовом сознании начала XIX в. вершина Митридата устой чиво связывалась с местом захоронений, а в этом контексте и легенда о могиле Митри дата оказывалась весьма правдоподобной. Наконец, последним аргументом в пользу того, что с легендой о могиле Митридата Пушкин познакомился до приезда в Керчь, является господство среди жителей города той лоры совершенно иной версии, связан ной с массивпыми пирамидального вида вы ходами скального известняка на вершине горы, формой напоминавшие вырубленное в камне сиденье. Предположение, что это мог ли быть остатки «гроба Митридата», несом ненно, является более архаическим. Оно не выдеряшвает никакой исторической критики: убитый в Пантикапее, Митридат был похо- ронеи па фамильном кладбище в Синопе. Об этом свидетельствует ряд исторических источников (Аппиап, Страбон, Плутарх и др.). По крайней мере с 1811 г., когда в Керчи появляется П. А. Дюбрюкс, об этом должна была узнать общественность города, что кла дет конец старым предрассудкам. Письма Пушкина свидетельствуют, одна ко, что вдали от Карчи архаическая легенда о «гробе Митридата» продолжала бытовать. И . 148. 161 Йногда высказывается мйеййб. Что йбточйи- ком в тон легенды для Пушкина и его совре менников была нс история, а литература — трагедия Жана Расина «Митридат» (1672 г.). Но это мнение опровергает сама трагедия, местом действия которой является не Пан- тикапей, а Нимфей, ко всему еще географи чески перенесенный драматургом из окрест ностей Керчи к стенам Херсояеса Тавриче ского — с крайнего востока на крайний за пад Крыма, Наконец, в финале трагедии за коловший сам себя Митридат является сви детелем своей неожиданной победы над не верным сыном Фарнаком и римлянами, Уми рая, он наказывает принесшему ему своей верностью победу сыну Кифаресу: Предай немедленно мой бренный прах сожжены©: Довольно вражьих тел разбросано кругом. Чтоб ложем стать моим и жертвенным костром. (.3, с, 135). Таким образом, согласно трагедии Ж, Pa- си яа тело Митридата было кремировано. Ра зумеется, все это оставляет простор для вер сии если не о гробе, то хотя бы о месте погребения, но сама трагедия об этом умал чивает. Как мы уже сказали, историческая кри тика, у истоков которой стоят кропотливые разыскания П. А. Дюбрюкса, убивает архаи ческую версию, но ей на смену приходит другая — скальные выходы со следами обра ботки объявляются «креслом Митридата» . Это мнение получает настолько широкое рас пространение, что Даже в работе П. А. Дюб рюкса (2, с. 21) или на схеме-реконструкции Пантикапея И. П. Бларамберга (рис. 1) цен тральное место горы Митридат носит услов ное название «так называемого Митридато- ш кресла». Посещение «кресла Митридата» становится обязательным элементом осмотра достопримечательностей Керчи-. Например, его описывает в своих «Путевых записках» F. В. Гераков; прибывший в Керчь в тот же вечер, что и Пушкин, и поднявшийся на вершину горы почти в те же часы, что и поэт: «Мы всходили на гору и видели то Отметим примечательный факт: приспо собившись к обстоятельствам, легенда о ’ «гро бе» в бытовом сознании горожан дожила до наших, дней, Коренные керчане свидетельст вуют, что еще в 50-е гг. «могилой Митрида та» называли одно из мест неподалеку от вер шины горы. Сама же гора зачастую воспри нималась как надгробный курган великою царя. . 162 bled5о, ГДе, йак гОйорят, Митридат. Понт ян ский Государь сиживал. Я сел на сип боль шие кресла, красиво иссеченные из дикого камня в скале, и окинул взором вокруг себя. Прелестная и величественная картина! Но какой ученый и преученый уверит меня, что это был точно трон Митридата? Чем дока жет, что сен Царь, на чистом воздухе вос^ седая под облаками, давал расправу и гото вился на брань? — Однако и мне кажется, что по горам существовала степа, сделанная от набегов хищных народов. Но — но дно: ка жется, я не за свое берусь; есть схоластики, им предоставлено писать диссертации, или подробные изыскания» (4, т. 1, с. .119). Позднее неподалеку от вершины горы Митридат были найдены еще два скальных выхода, напоминающие формой каменные сиденья, которые получили название второ го и третьего «кресел Митридата». Соответ ственно скала на вершине горы стала назы ваться «первым креслом Митридата». Устная легенда, связанная с пребыванием Пушкина в Крыму, естественно, гласит, что во время знакомства с Керчью поэт сидел в так называемом «кресле Митридата», обо зревая панораму города и пролива. Что ка сается видов, открывающихся с вершины го ры, то их великолепие в один голос подтвер ждают все путешественники той поры. Г. В. Геракова мы уже цитировали, приве дем слова И. М. Муравьева-Апостола, побы вавшего в Керчи черта два месяца после Пушкина: «С горы над самым городом от крывается вид прелестнейший па Воспор: берега, коса, излучистые заливы Тамана ри суются в отдал енищдерк картины нанорамы» (6, с. 26.2). Но сидеть в ^кресле Митридата» Пушкин не мог, т. к. его собственные сви детельства ясно, говорят, что он нрибыд в Керчь и поднялся на Митридат с совершенно другой версией — «гроба» понтийского царя. Что же произошло дальше?. Может быть, с версией «кресла» Пушкин познакомился уже на вершине, как это было с Г. В. Гера- ковым? ..................... Пушкин очень точно опиеъ/вает вершину горы Митридат, являющуюся центром исто рическою акрополя города Пантикапея. В его времена остатки стен акрополя и некоторых его строений были еще достаточно хорошо заметны на поверхности. Они значатся па реконструкции 1827 г. И. П. Бларамберга (ем. рис, 1), их подробно ониеывает в своем труде начала ЗО-х гг. XIX в. П. А. Дюбрюкс: i «Вторая сТёнй акропояиса с восточной сто роны шла сначала довольно прямо к тогу, потом закругляясь немного, упиралась в скалу (Митридатояо кресло). Эта скала бы ла сигнальной башней; на ней до сих пор сохранилось место для мачты. К этой скале вели ступени. Позади кресла, с восточной стороны, видны два ряда обломков обтесан ных скал, вероятно на этом месте была кре постца, господствовавшая над всею равни ною» (2, с. 22). Как видим, пушкинское описание пол ностью, в деталях накладывается на скрупу лезное повествование археолога: груда кам ней, высеченные утесы, несколько ступеней, древнее основание башни — все находит се бе параллели в тексте П. А. Дюбрюкса. Поэт как всегда удивительно точен в передаче увиденного. Приведем частный, но весьма характерный пример. Говоря об археологи ческих памятниках Митридата, Пушкин ука зывает— «на ближней горе». Действительно, гора Митридат является «ближней» по отно шению к городу Керчи, который расположен у ее подножия, а также к выстроенному на ее склонах «генералитетскому дому», в кото ром Раевские остановились. Но Пушкин точен в передаче не только увиденного, но и услышанного. Нам неве дом «экскурсовод», сопровождавший его по Митридату. Но одно можно утверждать опре деленно: у Пушкина и у Г. Я. Геракова, под нимавшегося на гору в тот же вечер и почти в те же часы, «экскурсоводы» были разные. К чести пушкинского следует -отметить, что он категорически проигнорировал легендар ную версию о трегне Понтийского царя, ко торой так много места уделил в своих '«Пу тевых записках» Г. В. Гераков. В пушкин ских откликах мы де встречаем даже наме ка па эту легенду. Но столь же решительно провожатый поэта отверг привезённую им легенду о «гробе». В письме Пушкина «гру бо высеченные утесы» связываются не с «гробом» и не с «троном», а с «башней», «древним основанием» которой они могли бы быть. По использование древними строи телями обтесанных скал в качестве основа ния для башен было новейшим и очень важ ным открытием той поры, которое П. А. Дюб- рюкс положил в основу своей хрбнологиче- с коп к лас с. и фи нации. археологи чес ки х на мя т- няков Керчи (2. с. 16--17). При этом вни май не - Пуш ки па на' скальп ые затесы долж но было быть кеы-то обязательно обращено. т. к. дйя непрофессионального взгляда 01Ш практически незаметны, что отмечал П. А. Дю- брюкс: «Скалы, лежащие на вершине, так грубо обтесаны, что с трудом можно заме тить труд человека... Многие не признают развалин, означенных у меня на плане, но это происходит от того, что они не хотят обратить должного, даже если можно так сказать мелочного внимания на предметы их окружающие» (2, с. 18). Это все свидетельствует о высокой квали фикации пушкинского провожатого. Остает ся сожалеть, что мы нс знаем его имени. П. А. Дюбрюкса в Керчи не было. Это мог быть Н. Ю. Патиниоти (в том случае, если он не сопровождал в «экскурсии» Г. В. Ге- ракова) или кто-то третий. Он познакомил поэта с реальным памятником, без прикрас и легенд, посвятив его в археологические тонкости. Важным итогом этого знакомства стало то колебание, которым заканчивается в письме рассказ о посещении Митридата: «Гроб ли это, древнее ли основание башни - - не знаю». Научная трактовка развалин Митридата явно разочаровала Пушкина. По прибытии в Керчь поэт торопится па встречу с ле гендой: «Я тотчас отправился на так назы ваемую М и т р и д а т о в у Г р о б н и ц у . . . » (XIII. 250). Легенда будила его романтиче ское воображение и помогала творить. В сти хотворении, работа над которым началась 2—3 месяца спустя, поэт положил в основу поэтического образа именно легенду («мо гила Митридата»), хотя уже знал правду. Археологическая реальность, убивая вымы сел, убивала воображение поэта-романтика. «Впечатления Пушкина от античного горо дища примерно такие же, как у любого ря дового посетителя. Ждут чего-то значитель ного; выразительного, ясную и цельную кар ̂ тину ушедшей жизни, а видят вссго-павсе^а обрывки кладок, разбитые кирпичи, череш ки. Ведь археологи, как правило, имеют де ло лишь с жалкими остатками зданий, со следами древнепУ быта, порой, даже со «сле дами следов» (5, с. 30). Пушкин .вц художе ственному -освоению-такой прозаической ре альности был еще не готов. Над ним1' со хранял ’власть и\Г самим сформулированный закон романтического творчества: «Видно, мифологические предания счастливее для.ме ня воспоминаний исторических..> (XIII, 252). Весь «Отрывот: из письму к Д.». тому иллю страция: па вершине Митридата поэт «с<ь- И 163 рвал цветок для памяти и на другой день потерял без всякого сожаления» (XIII, 251). И далее не менее красноречивое: «Развалины Пантикапеи нс сильнее подействовали на мое воображение» (там же). В черновом тек сте «Отрывка» после упоминания «Митрида- товой Гробницы» следовало не менее вырази тельное: «воображение мое спало, хотя бы одно чувство, нет» XVIII, кн. 2, {Щ9). В 1824 г. в Михайловском Пушкин «с чрезвьшайньш удовольствием» прочел книгу И. М. Муравьева-Апостола «Путешествие по Тавриде» (XIII, 250). о которой мы ул:с упоминали. В этой книге не только было под робно рассказано, когда, где и как был по хоронен Митридат, но и подвергнута унич тожающей иронии новоявленная легенда о «троне-кресле»: «Здесь (на горе Митридат.— В. К., Э. Я.) осталися развалины огромных цоколей, может быть служивших портиками Царских чертогов. Одному из них присвое но имя К р е с е л М и т р и д а т о в ы х без всякой другой причины, кроме той, что не пременно хотелось найти здесь какой-нибудь памятник знаменитейшего из Царей Воспор- ских; сии же развалины столько на креслы похожи, как и на стол п на все то, в чем не рассудок, а воображение будет открывать намерение и цель. Впрочем на этой самой горе есть л другие подобные развалины: то и их бы уж назвать хотя скамьями Фариа- ка, Махариса и Монимы» (;6, с. ,2i&3). После знакомства с книгой И. М. Муравье ва-Апостола Пушкин окончательно расстает ся с легендой о «гробе» * и в написанном следом «Отрывке из письма к Д.» уже одно значно укажет: «>1 тотчас отправился на так называемую М и т р и д а т о в у Г р о б н и ц у (развалины какой-то башни)...» (XIII. 250—251). «Гробница» стала «так называе мой», подлинное предназначение увиденно го — «развалины какой-то банши» — указано в скобках сразу после вымышленного. В крымских строфах «Путешествия Оне гина», написанных в 1829 г., легенда о «гро бе» не будет уже даже ушшянута. Игнори рование ее особенно показательно на фоне достаточно трудных поисков окончательной редакции «керченского» стиха. Поиски эти, скорее всего, основаны на сведениях, почерп нутых из книги И. М. Муравьева-Апостола «Путешествие по Тавриде» (6. с. 29(2—295). Поэт сначала записывает: «Там отравился Митридат» (VI, 487). Но Пушкин знает, что принятый яд :ie подействовал па приучив шего себя к m ранам царя и тому пришлось просить подданных заколоть его, чтобы не оказаться в позорном плену. Появляется про межуточная редакция: «Там умер гордый Ми тридат» (там. ж е). Она фактически точна, но лишена выразительности и конкретности. Эту редакцию в окончательном тексте заменит исторически достоверный и одновременно поэтически яркий факт: «Там закололся Ми тридат» (VI, 109). В качестве варианта прорабатывался зри тельный образ города Керчи и горы Митри дат, который запал поэту в душу на палубе паруспика в далеком 18,20 г. В стихотворении 1821 г., как мы уже отмечали, этот образ связывался с легендой о «гробе». В «Путе шествии Онегина» легенду заменяет гео графия: Он видит Керчь уединеипын На Митридатовои холме (VI, 487). В Крыму начался процесс расставания с миром романтической легенды. История «Ми- тридатова гроба» тому пример. Именно по этому в «Путешествии Онегина» рассказ о пребывании героя в Тавриде стал поводом для разговора о «прозаических бреднях» и «пестром соре» «фламандской школы». [Имен но поэтому в ноябре 1836 г. Пушкин, имея в виду Крым, напишет: «Там колыбель мое’ го «Онегина»...» (XVI, 395). СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 1. М а р ч е н к о И. Д. Город Пантикапеи. Симферополь: Таврия. 1974. 2. Д ю б р ю к с П. А. Описание развалин и следов древних городов и укреплений, не когда существовавших па европейском бе регу Босфора Киммерийского, от входа в пролив близ Еникальского маяка до горы Опук включительно, при Черном море // * Это наблюдение подсказано нам заве дующим отделом Керченского государствен ного историко-культурного заповедника С. В. Механиковым. ЗООИД. Одесса: 1860. Т. 4. 3. Р а с и и Ж. Митридат. Трагедия в 5-ти действиях/ / Расин Ж. М.: Искусство, 1984 Т. 2. 4. Г е р а к о в Г. В. Путевые записки по мно гим российским губерниям. В 2-х гг., Пе троград, 1828 1830. 5. Ф о р м о з о в А. А. Пушкин и древности. Наблюдения археолога.— М.: Наука, 1979. 6. М у р а в ь е в - А п о с т о л И. М. Путеше ствие по Тавриде. В 1820 годе. СПб., 1823. 104 t oоэ t o - А. ъш&йь '•'■'/>. ’■ ft- [&f'n4-ihi}r/fo>iiui///>,: ■№ /■'•'?7/, fyif/sT'ffh/, V . ,/г'Ы. ’ Щ ^'okr'.^ r: К. , Г» , , ;s. ft. Хп'ыил» Гг, Пр'ЛЛ)/<<,1'1 % ■/.!. гЩт&<!. <,'/yy I f . >'.?«./)</ 'lifii'X tm 4 г, >itpr,<b'kj> f f ! . ft,/,-» к .у.умХо г »л iU fr 'ijx /гХч ftp ».?,> .•■'. K. /AwtfAV- Лре$,/еА ■ .•; ШЧПШШТЙМ1ЫЙ tUAIUi СДЪДОЙЪ АКРОПОЛИ?* It. l>4U)<iU)licjl,•().!№. Mi I—4 - И a Iss в Рис. 1. Приблизительный план следов акрополиса Паитикапеи. Составлен в 1827 г. И. Бларамбсргом.— Из кн.: Записки Одесского общества истории и древностей.— Одесса, I860.— Т. 4.— Табл. II. легенда о «М нтридатовом гробе»

Пушкин и легенда о «Митридатовом гробе»

Репозитарії

Схожі ресурси