Гурзуфское седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов

Святилище у перевала Гурзуфское Седло было связано с культом плодородия в скотоводческой среде и существовало на всем протяжении античности и средневековья, что свидетельствует об устойчивой традиции....

Повний опис

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	1993
Автор:	Новиченкова, Н.Г.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Кримське відділення Інституту сходознавства ім. А.Ю. Кримського НАН України 1993
Назва видання:	Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии
Теми:	Этнография
Онлайн доступ:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/170444
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	Гурзуфское седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов / Н.Г. Новиченкова // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии: Сб. научн. тр. — 1993. — Вып. III. — С. 228-233, 393-395. — Бібліогр.: 41 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-170444
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-1704442020-07-16T01:28:14Z Гурзуфское седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов Новиченкова, Н.Г. Этнография Святилище у перевала Гурзуфское Седло было связано с культом плодородия в скотоводческой среде и существовало на всем протяжении античности и средневековья, что свидетельствует об устойчивой традиции. 1993 Article Гурзуфское седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов / Н.Г. Новиченкова // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии: Сб. научн. тр. — 1993. — Вып. III. — С. 228-233, 393-395. — Бібліогр.: 41 назв. — рос. 2413-189X http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/170444 ru Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии Кримське відділення Інституту сходознавства ім. А.Ю. Кримського НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Этнография Этнография
spellingShingle	Этнография Этнография Новиченкова, Н.Г. Гурзуфское седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии
description	Святилище у перевала Гурзуфское Седло было связано с культом плодородия в скотоводческой среде и существовало на всем протяжении античности и средневековья, что свидетельствует об устойчивой традиции.
format	Article
author	Новиченкова, Н.Г.
author_facet	Новиченкова, Н.Г.
author_sort	Новиченкова, Н.Г.
title	Гурзуфское седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов
title_short	Гурзуфское седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов
title_full	Гурзуфское седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов
title_fullStr	Гурзуфское седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов
title_full_unstemmed	Гурзуфское седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов
title_sort	гурзуфское седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов
publisher	Кримське відділення Інституту сходознавства ім. А.Ю. Кримського НАН України
publishDate	1993
topic_facet	Этнография
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/170444
citation_txt	Гурзуфское седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов / Н.Г. Новиченкова // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии: Сб. научн. тр. — 1993. — Вып. III. — С. 228-233, 393-395. — Бібліогр.: 41 назв. — рос.
series	Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии
work_keys_str_mv	AT novičenkovang gurzufskoesedloatributikaobrâdnostisvâtiliŝavsopostavleniisreligioznymivozzreniâmiskifov
first_indexed	2025-07-15T05:38:14Z
last_indexed	2025-07-15T05:38:14Z
_version_	1837690146928984064
fulltext	5. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом. — Он. I. Кн. 40. 6. П а н а ш е н к о В . В. Кримське ханство у XV—XVIII ст. / / УкраТнський 1сторичний журнал. — 1989. — № 1. 7. С м и р н о в В. Д. Крымское ханство под верховенством Оттоманской Порты до начала XVIII века. — СПб., 1887. 8. В о д а р с к и й Я . Е. Население России за 400 лет (XVI — нач. XX вв.) — М., 1973. 9. Б а р а н о в и ч А. И. Население нредстепной Украины в XVI в. / / Исторические запис ки. — № 32. 10. Залюднення УкраТни перед Хмельниччиною. Волиньське воеводство. — К., 1931. 11. ЦГАДА. Ф. 123. Сношения с Крымом, on. I кн. 32. Расходная книга выкупа полоня ников. 12. А л е к с е е в А. И. Береговая черта. — Магадан, 1987. 13. Г р е к о в Б. Д., Я к у б о в с к и й А. Ю. Золотая орда и ее падение. — М. Л., 1950. — С. 412, 424—425. 14. Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XV— XVI вв. Главные тенденции политических взаимоотношений. — М., 1984. 15. Г р у ш е в с к и й М. С. Иллюстрированная история Украины. — СПб., б/г. 16. З а б о р о в с к и й Л . В. Россия, Речь Посполитая и Швеция в середине XVII в. Из истории международных отношений в Вос точной и Юго-Восточной Европе. — М., 1981. 17. С а н и н Г. А. Взаимоотношения России и Правобережной Украины на рубеже 60—70-х гг. XVII в. Автореф. канд. дисс. — М., 1970. 18. X о р о ш к е в и ч А. Л. Русское государство в системе международных отношений конца XV — начала XVI в. — М., 1980. 19. Ш м и д т С. О. К характеристике русско- крымских отношений второй четверти XVI в. / / Международные связи до XVII в. — М., 1967. 20. Б у р д е й Г. Д. Русско-турецкая война 1569 г. — Саратов, 1962. 21. Н о г n М. Chronologia i zabcg najazdow tatarskch w latach 1600—1647. — Studia i materialy do Historil wojskowosci. T. VIII. 22. З а б о р о в с к и й Л . В. Крымский вопрос во внешней политике России и Речи Пос- политой в 40-х — середине 50-х годов XVII в. / / Россия, Польша и Причерноморье в XV—XVIII вв. — М., 1979. 23. С а н и н Г. А. Русско-польские отношения 1667—1672 гг. и крымско-турецкая поли тика в Восточной Европе / / Россия, Польша и Причерноморье в XV—XVIII вв. — М., 1979. 24. 1стор1я УкраГнськоТ РСР. — Т. 2. — К., 1979. Я. Г. НОВИЧЕНКОВА ГУРЗУФСКОЕ СЕДЛО: АТРИБУТИКА ОБРЯДНОСТИ СВЯТИЛИЩА В СОПОСТАВЛЕНИИ С РЕЛИГИОЗНЫМИ ВОЗЗРЕНИЯМИ СКИФОВ Святилище у перевала Гурзуфское Седло было связано с культом плодородия в скотовод ческой среде и существовало на всем протя жении античности и средневековья, что свиде тельствует об устойчивой традиции (1, с. 307— 308; 2, с. 327—328; 3, с. 282; 4, с. 382; 5, с. 91—92). Самые ранние находки античного времени: дротики, акинак, втульчатые наконечники стрел, бронзовые проволочные браслеты, серьги гвоздевидной формы, Т-образная булавка, леп ная керамика, бронзовые спиральные прони зи, — находят аналоги среди таврских и скиф ских древностей и соответствуют инвентарю таврских могильников из каменных ящиков. В слоях первого этапа античной истории памят ника (VI—I вв. до н. э.) остеологический ма териал представлен наилучшим образом: мно гочисленными скоплениями челюстей и зубов жертвенных животных, преимущественно круп ного рогатого скота, распространенных на пло щади в несколько сотен квадратных метров. Отдельные элементы этого обряда прослежива ются в таврских могильниках, в частности в Гаспре (6, с. 77), и в пещерных святилищах раннего железного века Горного Крыма (7, с. 138—142), то есть своим происхождением они связаны с местной средой, где особое значение придавалось использованию в обрядах жерт воприношений черепов либо челюстей живот ных. Для святилища данного периода характер но отсутствие признаков, указывающих на при менение в обрядах огня. Со второй половины IV в. до н. э. на Гур зуфском Седле появляются изделия античного импорта, представленные преимущественно фрагментами амфор Гераклеи, Синопы, Родоса, Книда. Немало обломков коричневоглиняных амфор, а также светлоглиняных и красноглиня ных с двуствольными ручками. Открытие этого памятника определяет новый район на карте Северного Причерноморья — район Главной гряды Крыма, в который, начиная с этого пери 2 2 8 ода, по первые века н. э. постоянно поступал античный импорт. Наиболее активно святилище функциони ровало в I в. до н. э. — I в. н. з. В конце I в. до н. э. в нем получили распространение обряды сожжения, в соответствии с чем изменились его облик и способ передачи жертвы божествами. Новый комплекс, предназначенный для обря дов, связанных с огнем, имеет редкую для куль товых памятников Северного Причерноморья сохранность, позволящую изучить его плани ровку, стратиграфические особенности, зафик сированную в археологических реалиях атри бутику обрядности. Это самый короткий и вме сте с тем наиболее яркий период в длительной истории бытования святилища, который можно характеризовать как его расцвет. Центр культового комплекса представлял открытую площадку в виде неправильного ши рокого незамкнутого овала, ось которого имела направление на северо-северо-запад (Рис. 1). Максимальный диаметр площадки в направле нии с запада на восток составляет 30 м. Границы центра были отмечены ямками, расположен ными по периметру в виде двух параллельных кривых, дугообразно очерчивающих центр с во стока, севера и запада. Ямки дополнялись необ работанными камнями, достигающими 20—50 см в поперечнике, прикрывающими их или рас положенными рядом вдоль линии этого своеоб разного ограждения. Большинство ямок предназначалось для жертвоприношений. В них обнаружены остатки сожжений, совершенных на стороне (в запол нении содержатся примесь золы, множество расслоившихся зубов, челюсти), немало различных вотивных предметов. В дальнейшем ограждение дополнялось новыми ямками. На блюдаются группы из двух-трех слившихся друг с другом ямок. Наиболее поздние из них возникли в 20-х — начале 30-х гг. II в. Святилище имело четко организованную структуру, в соответствии с чем в сакральном центре выделяются различные по своему функ циональному назначению участки, порядок ис пользования которых был неизменен и не нару шался. На участках скалы совершались обряды сожжения, а на поверхности материковой гли ны располагались специально подготовленные площадки для размещения вотивных приноше ний. В геометрическом центре комплекса на ходилось скопление из двух десятков ямок, в каждой из которых найдены монеты и прочие вотивы. Судя по каменному развалу, над этим скоплением, видимо, из необработанных камней был сооружен, жертвенник. Еще одна группа ямок располагалась в виде широкой полосы приблизительно по центральной оси овала и как бы соединяла геометрический центр с северо-за падной частью ограждения. Слои центра имели небольшую толщину — от 3 до 30 см. Сакраль ный центр был окружен зольником, имевшим толщину до 40 см, насыщенным костной золой, мелкими фракциями пережженных костей, в нем встречаются небольшие отдельные скоп ления из непережжснных челюстей и зубов. Вероятно, зольник служил для ссыпания остат ков сожжений, от которых периодически очи щались соответствующие участки центра. Тщательно продуманная планировка куль тового комплекса, связанная с реализацией сложной пространственной структуры, отразив шей, видимо, определенные космогонические представления, поддержание всего комплекса в неизменном порядке, свидетельствуют об обще ственном характере организации и использо вания святилища, а коллекция ценнейших во- тивов — о немалом его значении. При создании нового культового комплекса были использова ны вотивные предметы, в своей совокупности закодировавшие его сакральный смысл: сереб ряные и бронзовые статуэтки богов и обожест вленных животных, монеты, оружие, сосуды и проч. Множество фрагментов кольчуги было разбросано по всему святилищу. Создание ново го комплекса, связанное с реформой культа, было вызвано расширением круга божеств, по явлением пантеона, важнейшее место в котором занимал культ божества огня. Различные участки комплекса предназна чались для определенных групп божеств. Каж дое из них было представлено парой статуэток. В геометрическом центре группировались скульптурные изваяния Зевса (Рис. 3 — 1, 5) и Посейдона (Рис. 2 — 1 , 3 — 4), здесь же находилась фигурка коня. Статуэтки Исиды (Рис. 2 — 2, 4) размещались на концах осевой линии: одна в геометрическом центре, другая — возле ограждения. Внутри ограждения, тяготея к нему, располагались статуэтки Гермеса (Рис. 2 — 7), Аполлона (Рис. 2 — 9), в самих ямках в северо-западной части найдены изваяния Ар темиды, Кибелы (Рис. 3 — 2) и Тюхе (Рис. 2 — 3). В зольнике лежали скульптурные изобра жения Ареса (Рис. 3 — 3) и змеи, возле вер шины — фигурка орла. Лишь одно из антропо морфных изображений представлено в единст венном экземпляре — это Арес. Вторая статуэт ка могла не сохраниться — в святилище обна ружено множество расплавленных до бесфор менного состояния бронзовых и серебряных предметов. Но в зольнике найден меч — атрибут Ареса, причем меч не греческий, а скифский. В каждой паре статуэток одна была преднамерен но разломана либо отделена от постамента, вто рая сохранялась в целом виде. Например, брон зовое изваяние Артемиды оказалось расчленен ным на три части, которые побывали в огне и затем были уложены в святилище по отдель ности: торс найден в одной из ямок, голова в другой, а ноги — на материке в стороне от ограждения. 2 2 9 Все статуэтки, обнаруженные в святилище у перевала Гурзуфское Седло, происходят из описанного культового комплекса. Ни до его возникновения, ни после прекращения его ис пользования ничего подобного сюда не прино сили. Две поломанных статуэтки Кибелы и Тю хе, найденные к северу от него, безусловно, связаны с его бытованием. В святилище также обнаружены скульптурные украшения с изобра жениями Афродиты, спящего Пана (Рис. 2 — 8), бодающихся козлов, пантеры; две гермы, вотивные руки (Рис. 2 — 6) и т. д. Новый комплекс возник сразу, от предше ствующего времени его отделяет определенная грань. Вместе с тем, святилище эпохи расцвета генетически связано с предыдущим периодом. Несмотря на ряд инноваций и перемен, в его развитии прослеживается преемственность, вы ражающаяся в принесении в жертву домашнего скота, в неизменном использовании в обрядах жертвоприношений челюстей и зубов жертвен ных животных, и не только в античный период, но и в средневековье. Сохранение этой преемст венности согласуется с не вызывающим возра жений представлением о том, что местное насе ление Горного и Южнобережного Крыма тра диционно занималось отгонным скотоводством (8, с. 13). В поисках ответа на вопрос о роли и месте святилища в конкретной историко-культурной среде, о причинах и характере изменений мы сталкиваемся с рядом проблем. Требует объяс нения противоречие, выражающееся в порази тельном несоответствии комплекса ценных во- тивов непритязательному внешнему облику и атрибутике обрядности. Планировка памятника нерегулярная, не имеющая четко выраженной геометрической формы, с неровными, произ вольными очертаниями, с использованием ис ключительно необработанных камней. Отметим также полное отсутствие в святилище посвя тительных надписей. Материальная культура населения, обитавшего на прилегающей и окру жавшей его территории в эпоху эллинизма и в первых веках н. э., недостаточно изучена, а само святилище периода расцвета настолько хорошо сохранилось, что в полной мере его невозможно сопоставить с другими, значительно уступаю щими ему по сохранности, культовыми соору жениями Северного Причерноморья; сравнению поддаются лишь отдельные детали его устройст ва. Родственные черты обнаруживаются в Аут- кинском святилище, возникновение которого приблизительно совпадает по времени с возве дением культового комплекса на Гурзуфском Седле: скопление челюстей животных (овцы, свиньи, собаки), изумившее А. Л. Берье-Дела- гарда, целые и разбитые статуэтки, множество монет. Исследователем отмечено, что статуэтки лежали отдельно в одном из углублений, а монеты были разбросаны на материке и встре чались в его «впадинах», образуя скопления (9, с. 19—21). Но в этом «лесном» святилище не наблюдается ни остатков какого-либо сооруже ния, ни признаков применения в обрядах огня, ни использования в качестве жертвы особей крупного рогатого скота. Одни исследователи связывали этот памят ник с таврскими древностями (10, с. 254—255; 11, с. 85), другие отрицали наличие каких-либо этнических черт (12, с. 19), считали его обще крымским (13, с. 156). Видимо, при опоре ис ключительно па анализ вещей, в частности мо нет, подобную трактовку может получить и святилище у перевала Гурзуфское Седло (12, с. 19). Но в характеристике культуры очень важна нематериальная ее сторона, археологически не фиксирумая (14, с. 128), о которой можно су дить по косвенным признакам. В изучении та кого специфического памятника как святили ще, в определении его «этнических черт», в поисках причин, вызвавших перемены в его устройстве и обрядности (будь-то культурное воздействие или что-то иное), нельзя ориен тироваться только на внешний облик вещей, к тому же для периода, когда в Крыму наблюда ется нивелировка материальной культуры. И памятник представляет возможность использо вать критерии из сферы культуры ритуальной. Резкая смена обряда, появление культа огня с его божествами, сооружение нового ритуального комплекса должны быть чем-то обусловлены. Можно ли это связывать с процессами эво люционного характера, происходившими внут ри самого общества? Такое предположение пред ставляется не лишенным оснований, причем коренная трансформация идеологии, которая проявляется в реформе старого культа, в соз дании пантеона, свидетельствует о качественном сдвиге в общественном развитии. Обычно этому сопутствует восприятие идеологической доктри ны соседней цивилизации, иноземного вероуче ния, что характеризуется использованием соот ветствующих культовых предметов, возведени ем новых ритуальных комплексов (15, с. 71). Культ огня, имеющий индоевропейскую основу, всегда был связан с личностью царя или вождя, исполнявшего на религиозном празд нике жреческие функции, а через него с пред ставлением о благополучии возглавляемого им коллектива. Царь выступа.! как носитель без опасности и благополучия народа и, в первую очередь, плодородия земли (16, с. 266—268; 17, с. 193). Отчуждение и концентрация в руках бога тых владельцев избыточного поголовья откры вали возможности для торгового обмена и тран сформации натурального прибавочного продук та в престижно значимые вещи. Благоприятные условия для этого сложились с образованием во 2 3 0 второй половине IV в. до н. э. в Крыму центров развитого товарного земледелия, где неизбежно должен был возрасти спрос на тягловый скот, стимулирующий развитие отгонного скотовод ства. Остеологические материалы святилища из античных и средневековых слоев и письменные источники сравнительно недавнего времени (18, с. 35; 19, с. 53—54) позволяют сделать вывод, что на протяжении тысячелетий до самой недав ней поры на богатейшей кормовой базе Главной гряды разводили преимущественно мелкий ро гатый скот (20, с. 152—153; 21) как наиболее продуктивный и приспособленный к горным условиям. И единственным исключением явля ется античный период, когда отгонно-пастбищ ное скотоводство ориентировалось на выращи вание крупного рогатого скота. Что же касается не экономической, а ре лигиозной основы наблюдаемых изменений, то представляется единственно возможным рас смотреть с этой точки зрения духовную культу ру поздних скифов. При сопоставлении атри бутики обрядности святилища у перевала Гур зуфское Седло с известной но нозднескифским памятникам культового характера обнаружива ется тождество целого ряда существенных при знаков. Жертвенные ямки с костями животных и примесью золы в заполнении, специально подготовленные площадки двух типов для поме щения вотивов и для разжигания огня, а также зольник, в котором ссыпались остатки сож жений, будучи основными элементами комплек са, сооруженного в тот период, когда святилище переживало расцвет, находят аналогии в куль товых сооружениях общественного характера и в домашних жертвенниках поздних скифов (22). В скифской культуре обнаруживаются отчет ливые параллели, связанные с поклонением огню, начиная со времен Геродота, рассказавше го о скифских божествах, в том числе о чтимой «более всего» Табити (Геродот, IV, 127), кото рую рассматривают не только как божество огня домашнего очага, но и считают воплощением огня во всех его проявлениях — жертвенном, небесном, солярном (23, с. 92). И хотя скифские святилища огня не изве стны (24, с. 31), культ огня у скифов прос леживается в погребальной практике (25, с. 15; 26, с. 132—133), в почитании огня или алтаря (27, с. 63; 28, с. 194—195; 29, с. 205—233; 24, с. 31). Более всего с культом огня у скифов связаны зольники, которые играли роль обще ственных святилищ (26, с. 138; 30, с. 136; 31, с. 130; 32, с. 63—64). На Гурзуфском Седле зольник окружал сакральный центр и являлся одним из важных элементов структуры свя тилища. Сравнению поддаются и такие обряды, как разбивание в ритуальных целях статуэток, что было связано с представлением об умерщв лении и возрождении божества, с идеей плодо родия, и сохранение в ямках в ритуальных целях костей животных (33, с. 200). В расс матриваемых особенностях святилища у перева ла Гурзуфское Седло и ряда позднескифских памятников прослеживается определенная общ ность, определенная связь, отразившаяся в чрез вычайно важной сфере духовной культуры — в ритуале. На основании того, что деталям устройства святилища обнаружены параллели в скифских культовых памятниках, кажется возможным предположить, что найденные в нем новые ше девры античной металлопластики представляют в данном случае пантеон, восходящий своими корнями ко временам Геродота, но, безусловно, трансформировавшийся во времени и переос мысленный в местной культурной среде. Свидетельство Геродота о скифском пантео не получило подробную интерпретацию в рабо тах скифологов (23; 24; 34, с. 41; 35, с. 220). Безусловно, скифы Геродота и поздние скифы — это совершенно различные общества, отделен ные друг от друга длительным развитием в не сколько сотен лет, что, впрочем, не исключает сохранения религиозной преемственности. Предполагается, что многие культы и обряды ранних скифов продолжали жить впоследствии, что в религии скифов поздних сохранялся панте он (36, с. 51; 26, с. 133). Известно, что иконографически в скульпту ре самих скифов этот пантеон не нашел вопло щения, так как делать статуи богов у них было не принято (Геродот, IV, 59). Впоследствии, со второй половины IV в. до н. э., получила рас пространение практика отбора и широкого при менения произведений торевтики с разнообраз ными антропоморфными сюжетными компози циями, созданными греческими мастерами и вполне соответствующих эстетическим и рели гиозным чувствам скифской знати (37, с. 16; 38, с. 70—71). Возможно, и перед нами новый пример использования замечательных памятни ков античного изобразительного искусства в варварской среде как вполне отвечающих вку сам создателей святилища, находящих соответ ствие в их религии и, следовательно, интерп ретируемых ими сообразно духовным потребно стям общества. Весьма интересным представляется сопо ставление найденпых на Гурзуфском Седле изоб ражений греческих и восточных божеств со скифским пантеоном, включавшим Зевса-Па- пая, Посейдона-Тагимасада, Аполлона-Гойтоси- ра, скифского Арея и женские божества Гестию- Табити, Афродиту-Аргимпасу, Гею-Апи. Среди статуэток явно отсутствует изображение Герак ла, вместо которого представлен Гермес. Появ ление культов новых божеств — Гермеса, Де метры, — известное по изображениям на моне тах Скилура, обусловленное эллинистическим влиянием, было связано с возросшей ролью торговли и земледелия в экономике поздне 231 скифского государства (27, с. 28; 36, с. 51—52, 59). "Учитывая обнаруживаемые связи населения Горного Крыма с античными центрами, зная об участии тавров в войнах на стороне Митридата VI в Малой Азии, а также и в других событиях, нельзя исключать возможности культурного за имствования, осуществлявшегося не только опосредованно, «транзитом* через скифскую культуру, но и посредством прямых контактов. И все же нам представляется, что пантеон свя тилища у перевала Гурзуфское Седло можно рассматривать как отражение скифского панте она. Подобный подход к интерпретации мате риалов святилища, как возможный и кажу щийся наиболее приемлемым, требует присталь ного и детального исследования семантики каж дого из образов, сопоставления с особенностями ритуала и планировки. Святилище у перевала Гурзуфское Седло дает редкую возможность изу чения культов плодородия в скотоводческой среде. На основании предлагаемой интерпретации культового комплекса конца I в. до н. э. — I в. н. э. требует своего решения вопрос о причинах и характере целенаправленного воздействия позднескифской культуры в период ее расцвета на идеологию населения Горного Крыма. Пока невозможно ответить на вопрос, в какой форме это происходило: было ли это этническое влияние, связанное с ассимиляцией (39, с. 169), или оно выразилось лишь во влиянии духовной культуры. Предполагают, что государство поздних ски фов так и не сложилось как развитый социаль ный организм с четко выраженными классами (27, с. 30; 40, с. 250—251). Возможно, что в процессе его развития как раннеклассового образования, когда значительную роль играли военно-политические контакты со стадиально близкими обществами, постоянная военная угроза способствовала политическому их сбли жению (15, с. 115). Возникновение культового комплекса по времени приблизительно совпада ет с третьей сарматской волной около 16 г. до н. э. (41, с. 38). Вероятно, в связи с внешней угрозой в указанный период возможности выпа са скота в степных районах сокращаются и повышается значение высокогорных пастбищ. Тогда же в источниках впервые появляется упо минание о скифотаврах, которые «занимают хребет, согласно свидетельству Плиния Стар шего (PL., N.H., IV, 85). Создание культового комплекса с общими религиозными символами, в котором важнейшую роль играл общий огонь, представленный царским очагом и его божест вами (24, с. 36), несомненно ознаменовало ка кие-то важные события, происходившие в этот период в Горном Крыму. Обряды сожжения не были полностью и органично восприняты в местной среде. Об этом свидетельствует то обстоятельство, что в позд неантичное время следы применения огня в святилище больше не прослеживаются (как следствие упадка позднескифской культуры и ослабления ее влияния), и описанный культо вый комплекс прекращает свое существование. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 1. Н о в и ч е н к о в аН . Г. Работы Ялтинского краеведческого музея / / АО. — 1982. — М., 1984. 2. Н о в и ч е н к о в а Н. Г. Раскопки античного святилища / / АО. — 1983. — М., 1985. 3. Н о в и ч е н к о в а Н. Г. Раскопки святилища у Гурзуфа / / АО. — 1984. — М., 1986. 4. Н о в и ч е н к о в а Н . Г. Раскопки на Гурзуфском Седле / / АО. — 1985. — М., 1987. 5. Н о в и ч е н к о в а Н . Г., Н о в и ч е н к о в В. И. Святилище у перевала Гурзуфское Сед ло / краткие итоги раскопок 1981—1985 гг. / / Проблемы исследований античных горо дов. —- М., 1989. 6. К р и с X. И. Таврские каменные ящики у Гаспры / / КСИА. — 1966. — Вып. 107. 7. Щ е п и н с к и й А . А. Пещерные святилища времени раннего железа в Горном Крыму / / Труды комплексной карстовой экспедиции АН УССР. — Киев, 1963. 8. Л е с к о в А. М. Горный Крым в I тыс. до н. э. — Киев, 1965. 9. Б е р т ь е — Д е л а г а р д А . Л. Случайная находка древностей близ Ялты / / ЗООИД. — Одесса, 1907. — Т. XXVII. 10. Ш у л ь ц П. Н. О некоторых вопросах истории тавров (территория, хронология, взаимоотношения с античными городами и скифами) / / Проблемы истории Северного Причерноморья в античную эпоху. — М., 1959. 11. Т ю м е н е в А. И. Херсонесские этюды. III. Херсонес и местное население: Тавры / / ВДИ. — 1949. — № 4. 12. П и о р о И. С. Крымская Готия. — Киев, 1990. 13. 3 о г р а ф А. Н. Находки монет в местах предполагаемых античных святилищ на Чер- номорье / / СА. — 1947. — VII. 14. Б р е й У., Т р а м п Д. Археологический словарь. — М., 1990. 15. П а в л е н к о Ю. В. Раннеклассовые общества. Генезис и пути развития. — Киев, 1989. 16. И в а н о в В. В. Культ огня у хеттов / / Древний мир. — М., 1962. 17. Ф р э з е р Д ж. Золотая ветвь. — М., 1980. 18. Г а б л и ц К. И. Физическое описание Таврической области. — СПб., 1785. 19. П а л л а с П. С. Краткое физическое и топографическое описание Таврической области. — СПб., 1795. 20. В у л ь ф Е. В. Растительность Восточных яйл Крыма и их мелиорация и хозяйствен ное использование. — М., 1925. 21. Я н а т а А. А. К вопросу о настоящей и будущей системе хозяйства на Крымской 2 3 2 яйле (Из работ Отдела луговодства Партии крымских водных изысканий). Оттиск из ежегодника Отдела земельных улучшений за 1914 г. — Пг., 1916. 22. Н о в и ч е н к о в а Н . Г. К вопросу об этнокультурных связях в античной Таврике / / «Античная цивилизация и варварский мир Ч. II — Новочеркасск, 1992. 23. Р а е в с к и й Д. С. Очерки идеологии скифо-сакских племен. — М., 1977. 24. Б е с с о н о в а С. С. Религиозные представления скифов. — Киев, 1983. 25. В ы с о т с к а я Т. Н. Своеобразие культуры поздних скифов в Крыму / / Население и культура Крыма в первых веках нашей эры. — Киев, 1983. 26. В ы с о т с к а я Т. Н. Некоторые аспекты духовной культуры населения Усть-Альмин- ского городища / / Античная и средневековая идеология. — Свердловск, 1984. 27. Г р а к о в Б. Н. Каменское городище на Днепре / / МИА. — 1954, — № 36. 28. Ш р а м к о Б. А. Следы земледельческого культа у лесостепных племен Северного Причерноморья в раннем железном веке / / СА. — 1957. — № 1. 29. Ш р а м к о Б. А. Древности Северского Донца. — Харьков, 1962. 30. Ш у л ь ц П. Н. Позднескифская культура и ее варианты на Днепре и в Крыму / / Проблемы скифской археологии. — М., 1971. 31. Д а ш е в с к а я О . Д. Поздние скифы / / Степи Европейской части СССР в скифо-сар матское время. — М., 1989. 32. В ы с о т с к а я Т . Н. Неаполь — столица государства поздних скифов. — Киев, 1979. 33. П о п о в а Е. А. Позднескифские жерт венники с городища «Чайка* / / СА. — 1990. — № 3. 34. А л е к с е е в А. Ю. О скифском Аресе// АСГЭ. — 1980. — Вып. 21. 35. Д ю м е з и л ь Ж. Скифы и нарты. — М., 1990. 36. В ы с о т с к а я Т . Н. Культы и обряды поздних скифов / / ВДИ. — 1976. — N° 3. 37. Г р а к о в Б. Н. Скифский Геракл / / КСИИМК. — 1950. — Вып. XXXIV. 38. Р а е в с к и й Д. С. Эллинские боги в Скифии? / / ВДИ. — 1980. — № 1. 39. N. N o v i c e n k o v a und N o v i c e n k o v . Das Heiligtum auf dem pab Garzufskoe Sedlo / / Gold der Steppe. Archaologie der Ukraine. Schleswig, 1991. 40. Х а з а н о в A. M. Социальная история скифов. — M., 1975. 41. Щ у к и н М. Б. На западных границах Сарматии (некоторые проблемы и задачи исследования) / / Кочевники Евразийских степей и античный мир (проблемы контак тов). — Новочеркасск, 1989. В. Н. ДАН И Л ЕН КО ХЕРСОНЕС И ТАВРЫ ГЕРАКЛЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА Херсонес Таврический эллинистического времени выступает в письменных и археоло гических источниках как рядовой периферий ный греческий полис. Однако многие исследова тели давно обращают внимание на те или иные черты, отличающие его от прочих эллинисти ческих городов, в первую очередь, северопри черноморских. Население Херсонеса более одно родно, менее варваризировано, сельское хозяй ство занимает иное место в экономике и ее структуре, отмечаются специфические особен ности пространственной организации (1, с. 133). Число подобных примеров можно увеличивать. К Херсонесу очень подходят слова, сказанные но поводу другого города (Гераклеи — метрополии Херсонеса), его история «оставляет впечатлите какой-то неясности* (2, с. 137). К особенностям Херсонеса можно отнести и выработанную здесь систему архитектурного оформления надгроб ных памятников и атрибуции на них. Встречаются четыре типа стел: увенчанные фронтоном, завершающиеся рядом акротериев и антефиксов, с одним большим акротерием и, наконец, с верхней частью, оформленной в виде простого карниза. Нас в данном случае интере суют только первые два типа, так как два других выпадают из схемы. Все стелы первого типа, которые поддаются определению, были поставлены на могилах женщин. Стелы второго типа — завершающиеся акротериями и анте фиксами — украшали могилы с мужскими пог ребениями. Здесь есть одно единственное исклю чение — стела Аден, дочери Даматрия, жены Атота, найденная Р. X. Лепером в 1910 г. в башне Зенона (3, л. 60, 3751; 4, л. 83) и датированная IV в. до н. э. (IPE, I 2, 712). На лицевой поверхности ее, по углам, расположены акротерии, а между ними — антефиксы, но в отличие от всех остальных памятников данного типа их 4, а не 3. Нужно отметить: количество антефиксов соблюдалось очень строго, что на водит на мысль об особом значении, которое придавалось их числу. Тем более резко выделя ется единственное исключение — упомянутый памятник. На лицевой поверхности памятников женщинам изображаются красками или релье фом тэния, обвязанная вокруг стелы, и подве шенный к ней алабастр — сосуд для душистого 233 I Р и с . XVII. Гурзуфское Седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов И * Е З » I. П л а н с в я т и л и щ а у п е р е в а л а Г у р зу ф с к о е С едло: 1 — я м к и ; 2 — т р а н ш е я газо п р о во д а ; 3 — с к а л а ; 4 — ф у н д а м е н т с р ед н ев е к о в о го с о о р у ж е н и я . 393 I __I--------1 —t Р и с . 2 . П р о и з в е д е н и я а н т и ч н о й м е т а л л о п л а с т и к и и з с в я т и л и щ а у п е р е в а л а Г у р зу ф с к о е С едло: (1 , 5 , 6 — с ер еб р о ; 2 , 7, 8 , Я - б р о н за ; 3 , 4 - с ер е б р о с п о з о л о т о й ) . 394 Р и с . 3 . А н т и ч н ы е м е т а л л и ч е с к и е с т а т у э т к и и з с в я т и л и щ а у п е р е в а л а Г у р з у ф с к о е С едло: 1, 2 — сер еб р о , 3 —5 — б р о н за . Р и су н к и Д о р о х и н о й Е . В . 395

Гурзуфское седло: атрибутика обрядности святилища в сопоставлении с религиозными воззрениями скифов

Репозитарії

Схожі ресурси