К вопросу о происхождении праболгар

Любая попытка вмешаться в дискуссию о происхождении праболгар (протоболгар, древних болгар, тюрко-болгар) грозит автору повторением уже давно известных фактов и мнений. Кажется, уже высказаны все возможные концепции и их опровержения. Многократно исследованы и прокомментированы письменные источники;...

Повний опис

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	1993
Автор:	Рашев, Р.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Кримське відділення Інституту сходознавства ім. А.Ю. Кримського НАН України 1993
Назва видання:	Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии
Теми:	Этнография
Онлайн доступ:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/170449
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	К вопросу о происхождении праболгар / Р. Рашев // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии: Сб. научн. тр. — 1993. — Вып. III. — С. 250-254. — Бібліогр.: 39 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-170449
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-1704492020-07-16T01:28:13Z К вопросу о происхождении праболгар Рашев, Р. Этнография Любая попытка вмешаться в дискуссию о происхождении праболгар (протоболгар, древних болгар, тюрко-болгар) грозит автору повторением уже давно известных фактов и мнений. Кажется, уже высказаны все возможные концепции и их опровержения. Многократно исследованы и прокомментированы письменные источники; а они, казалось бы, практически исчерпаны. В связи с этим возрастает значение археологических источников. Они отражены в последнем исследовании, посвященном истории и материальной культуре праболгар (1, с. 26— 127). Однако к решению проблемы обычно привлекалось ограниченное количество памятников, материалы со спорной этнической принадлежностью, к тому же частично изданные. 1993 Article К вопросу о происхождении праболгар / Р. Рашев // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии: Сб. научн. тр. — 1993. — Вып. III. — С. 250-254. — Бібліогр.: 39 назв. — рос. 2413-189X http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/170449 ru Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии Кримське відділення Інституту сходознавства ім. А.Ю. Кримського НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Этнография Этнография
spellingShingle	Этнография Этнография Рашев, Р. К вопросу о происхождении праболгар Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии
description	Любая попытка вмешаться в дискуссию о происхождении праболгар (протоболгар, древних болгар, тюрко-болгар) грозит автору повторением уже давно известных фактов и мнений. Кажется, уже высказаны все возможные концепции и их опровержения. Многократно исследованы и прокомментированы письменные источники; а они, казалось бы, практически исчерпаны. В связи с этим возрастает значение археологических источников. Они отражены в последнем исследовании, посвященном истории и материальной культуре праболгар (1, с. 26— 127). Однако к решению проблемы обычно привлекалось ограниченное количество памятников, материалы со спорной этнической принадлежностью, к тому же частично изданные.
format	Article
author	Рашев, Р.
author_facet	Рашев, Р.
author_sort	Рашев, Р.
title	К вопросу о происхождении праболгар
title_short	К вопросу о происхождении праболгар
title_full	К вопросу о происхождении праболгар
title_fullStr	К вопросу о происхождении праболгар
title_full_unstemmed	К вопросу о происхождении праболгар
title_sort	к вопросу о происхождении праболгар
publisher	Кримське відділення Інституту сходознавства ім. А.Ю. Кримського НАН України
publishDate	1993
topic_facet	Этнография
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/170449
citation_txt	К вопросу о происхождении праболгар / Р. Рашев // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии: Сб. научн. тр. — 1993. — Вып. III. — С. 250-254. — Бібліогр.: 39 назв. — рос.
series	Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии
work_keys_str_mv	AT raševr kvoprosuoproishoždeniiprabolgar
first_indexed	2025-07-15T05:38:32Z
last_indexed	2025-07-15T05:38:32Z
_version_	1837690166036135936
fulltext	невековья. — М.: Наука, 1981. — С. 83—90, рис. 62. 11. П л е т н е в а С. А. На славяно-хазарском пограничье. Дмитриевский археологический комплекс. — М.: Наука, 1989. — С. 284. 12. Р у н и ч А. П. Раннесредневековые склепы Пятигорья / / СА. — 1979. — № 4. — С. 232—247. 13. Щ е п и н с к и й А . А. , Ч е р е п а н о в а Е. Н. Исследования в Северном Крыму / / АО. — 1966—1967. — С. 179—183. РАШО РАШЕВ К ВОПРОСУ О ПРОИСХОЖДЕНИИ ПРАБОЛГАР Любая попытка вмешаться в дискуссию о происхождении праболгар (протоболгар, древ них болгар, тюрко-болгар) грозит автору повто рением уже давно известных фактов и мнений. Кажется, уже высказаны все возможные кон цепции и их опровержения. Многократно иссле дованы и прокомментированы письменные ис точники; а они, казалось бы, практически ис черпаны. В связи с этим возрастает значение археологических источников. Они отражены в последнем исследовании, посвященном истории и материальной культуре праболгар (1, с. 26— 127). Однако к решению проблемы обычно при влекалось ограниченное количество памятни ков, материалы со спорной этнической принад лежностью, к тому же частично изданные. Тра диционно господствует убеждение, что прабол- гары были тюрками или, по крайней мере, тюркоязычными племенами иранского и угро- финского происхождения. Тюркский язык и тюркский антропологический тип праболгар при этом никем не оспариваются. В то же время, имеются данные, которые в большей своей части давно известны, но считались мало перспективными для решения вопроса были ли протоболгары тюрками, а население, которое Аспарух привел с собой, расселив на Нижнем Дунае в третьей четверти VII в., тюркоязычным. Все современные авторы отвечают на этот воп рос утвердительно, что нашло отражение и в последнем издании академической истории Бол гарии (2, с. 60). Обычно в качестве доказатель ства указывают на тюркские языковые формы в Именнике болгарских владетелей, на некото рые данные византийских письменных источ ников и надписях на колоннах, датирующихся первой половиной IX в. С точки зрения пред ставленных в этих памятниках тюркских лич ных имен, наименований месяцев и годов по византийскому календарю и некоторых титулов и слов, происхождение праболгар можно дейст вительно связать с тюркским этническим мас сивом, появившимся в Восточной Европе в ходе Великого переселения народов. К ним можно добавить и некоторые элементы культуры Пер вого болгарского царства, несомненно восточно го происхождения, как, например, 12-летний календарный цикл, культ Тенгри, тюркские во енно-административные должности, способ по строения войска с выделением центра, правого и левого крыльев, сословное деление общества, обособление государственной территории на внутреннюю и внешнюю части и др. Все эти явления имеют свои аналоги в культуре древне тюркского каганата, в состав которого прабол- гары были включены в последней четверти VI в. — первой четверти VII в. Сразу, однако, нужно сделать существенное уточнение. Тюркские языковые реалии и дан ные о социальной организации общества и госу дарства надо целиком связывать с языком и культурой только военно-административной и родовой верхушки болгарского общества конца VII—IX вв.: хана, ханской семьи, ближайшего окружения владетеля, но они никак не харак теризуют население, которое считается прабол- гарским по своему происхождению. Ошибка со стоит в том, что не учитывается официальный характер информации привлекаемого исследо вателями круга памятников. Выводы о происхождении массы населения можно делать на основании трех признаков: погребального обряда, антропологического ти па, языка. Погребения, сделанные по обряду трупоположения, ориентированные с северо-за пада на восток, считаются традиционно прото- болгарскими на Нижнем Дунае. Скелеты лежат на спине в вытянутом положении, руки обычно вдоль тела. Погребальный инвентарь не богат, оружие и конское снаряжение очень редки. Найдены кости домашних животных. Погре бение коня или его кости являются исклю чением. На всех исследованных памятниках установлено, что погребенные принадлежали к европеоидам и в некоторых случаях имели сла бые монголоидные черты (3, с. 347—370; 4, с. 171—213; 5, с. 49—66). Во всех могильниках засвидетельствован обычай искусственной де формации черепа, что характерно, как известно, не для тюрков, а для древнего населения, насе лявшего степи Восточной Европы до прихода тюрков — поздних скифов и сарматов. Для выяснения вероятного языка попавших на Ниж ний Дунай праболгар нужно обратиться к кос- 2 5 0 г венным данным, поскольку могильники в этом отношении не дают практически никакой ин формации. В дреннеболгарском языке, который получил письменность в середине IX в., есть только два слова «кумир» и «капище», — кото рые можно связать с древнетюркским языком. К ним в современном болгарском языке добав ляются еще 14—15 слов (6, с. 32—35; 7, с. 286). В последнее время количество выделенных древ нетюркских слов доведено до 40, но это сделано с оговоркой, что их половецко-печенежское и османо-турецкое происхождение также нельзя исключать (8, с. 16). Напрашивается сравнение с современным венгерским языком, где более 300 слов имеют несомненное древнетюркское- древнеболгарское происхождение. В этом плане ситуация в болгарском языке выглядит немного странной, если настаивать на том, что все пра- болгары были тюрками по языку. Известный болгарский языковед Ст. Младенов отмечал, что праболгары составляли слишком ограниченное число населения и поэтому не сумели оставить в языке заметного следа. Если, по мнению клас сика болгарской медиевистики В. Н. Златарско- го, дружина Аспаруха состояла из 30000 вои нов, то некоторые современные авторы увели чивают эту цифру в десять раз. И здесь можно обратиться к данным могильников (9). По со временным исследованиям трупоположения в дохристианских биритуальных могильниках VIII — середины IX вв. составляют 29% от всех погребений. Эту цифру можно увеличить еще на 2—3%, если учесть данные неопубликованных могильников, что в конечном счете составит почти 1/3 всех погребений. Считать это количе ство малым нельзя, а следовательно, не в ма лочисленности тюрков надо искать причину от сутствия древнетюркских слов в древнем и со временном болгарском языке. Вывод может по казаться слишком неожиданным, но он вполне естествен; большинство праболгарского населе ния, по всей вероятности, не говорило на тюр кском языке. Можно предполагать, что сла вянизация в сфере языка произошла слишком быстро, потому что это население ко времени своего переселения уже говорило на этом языке. Вместе с тем, оно сохранило вплоть до принятия христианства неславянский погребальный об ряд, что свидетельствует об его ином этничес ком происхождении. Итак, есть основание говорить о двух груп пах праболгар и, соответственно, о двух прабол- гарских культурах (10). С одной стороны, эта тюркская по своему происхождению аристо кратия, занявшая (как и в период до пересе ления) руководящие должности в государствен ном аппарате, с другой — нетюркское по своему происхождению рядовое население, занятое зем леделием и скотоводством. Более чем вероятно, что эти две группы различались не только своим социальным положением, но и языком и куль турой. Еще Ст. Младенов указывал, что место праболгар напоминало роль франков среди гал лов и варягов среди восточных славян. Его замечание можно откорректировать — это отно силось только к тюркской верхушке, а не ко всему населению, которое в современной исто риографии определяется как праболгарское. Давно установлено, что в раннем средневе ковье этническая общность формировалась в результате массовых миграций и смешений на селения. Поэтому не удивляет, что даже в го могенном составе праболгарской верхушки В. Бешевлиев сумел (на основе анализа письмен ных источников и наименований родов) уста новить существование трех этнических состав ляющих: тюркской, иранской и угрофинской (11, с. 22). Если этническая неоднородность существовала в кругах аристократии, тем более ее можно ожидать среди рядового населения. К этому надо добавить и наблюдения некоторых тюркологов о нетипичности тюркского языка, представленного в письменных источниках Ду найской Болгарии (12, с. 31—32). Подобную возможность разноэтнического состава населения допускали в свое время неко торые советские, а за ними и болгарские архе ологи (13, с. 10—12; 14, с. 14 сл.; 15, с. 82—83; 16, с. 93; 17, с. 198—199; 18, с. 28—29). Они утверждали, не углубляясь в конкретные дока зательства, что к собственно тюркской прабол гарской группе присоединили остатки алано сарматского населения, обитавшие в степях за долго до появления первой волны азиатских пришельцев. Это население приняло господству ющий в ту эпоху тюркский язык. Процесс предполагаемой тотальной тюркизации степного населения не подкрепляется конкретными при мерами и поэтому остается недоказанным. Присутствие иранского этнического элемен та в составе древнеболгарских племен можно допускать, учитывая ареал позднесарматских племен накануне гуннского вторжения в Евро ггу. Известно, что они доминировали в степной части региона, где позже византийские авторы указывали местонахождение болгар. Позднесар матские племена проникли еще в начале нашей эры и на Нижний Дунай, смешиваясь с местным гето-дакийским населением (19, с. 260—263; 20, с. 191—202, карта 14). Погребальный обряд этого населения — трупоположения, ориентиро ванные Головой на север. Часто дно погребаль ной ямы обжигалось, иногда на него посыпали уголь или мел, которые перемешивались с за полнением ямы. Нередко скелет сопровождали остатки напутственной тпци (кости домашних и диких животных). Для этих погребений ха рактерна искусственная деформация черепов. Сарматы принадлежали к брахикранному и ме- зокранному антропологическим типам. Они европеоиды, со слабыми монголоидными при знаками. Все без исключения указанные особен 251 ности погребального обряда поздних сарматов имеют аналоги в погребальном обряде болгар ских племен VTII—IX вв. Как известно, в III—IV вв. сарматы приняли участие в формировании Черняховской культуры. Иранский этнический элемент сохранился во всей южной части куль туры, где позже локализуются те племена, ко торые письменными источниками называются болгарами (19, с. 263—276; 21). Ряд исследователей утверждает, что часть населения Черняховской культуры после гунн ского погрома приняла участие в сложении сна чала киевской, а потом и пеньковской культур. Последняя приобретает для нашей проблемы особое значение, так как существовала в тех местах, где письменные источники локализи руют болгарское племя кутригуров, и мимо которых (согласно тем же источникам) прошел Аспарух в поиске новой родины. Об этнической принадлежности населения пеньковской культу ры высказывались разные мнения. Большинство советских археологов утверждает, что это насе ление принадлежало антам (22, с. 108—124; 23, с. 113—125; 24, с. 58—69; 25, с. 19—28; 26, с. 85—92; 27, с. 153—156; 28, с. 202 с.). Особую точку зрения предложил М. И. Артамонов на основе анализа серолощеной керамики пастыр ского типа, бронзовых и серебряных украшений поднепровского типа. Он предложил выделить пастырскую культуру, которую связывал с кут- ригурами (29, с. 3—7; 30, с. 22—23). М. И. Артамонов поддержал идею Д. Т. Березовца (31, с. 55) о возможном участии носителей пастыр ской культуры в формировании керамического комплекса Дунайской Болгарии, где аналогии серой керамики Пастырского городища извест ны в ряде могильников VIII—IX вв. Эту идею разделяют и некоторые болгарские археологи (32, с. 17; 33, с. 40—50; 18, с. 31). Погребаль ный обряд памятников, объединенный М. И. Артамоновым в особую культуру, остается не достаточно ясным (как, впрочем, и их этничес кая принадлежность). Вслед за П. Н. Третьяко вым, (отрицавшем доводы М. И. Артамонова в статье «Что такое пастырская культура»), нам остается неясным, кто же такие кутригуры? Предполагается, что кутригуры, как и все бол гары, — тюрки, но данных об их языке прак тически нет. Сам М. И. Артамонов признавал смешанный характер их происхождения, и его рассуждения по этому поводу показательны; «Вряд ли можно сомневаться, что болгарское население Северного Причерноморья образова лось не только из тюркских племен, которые появляются в период гуннского нашествия и после него. Оно образовалось в значительной степени и в результате тюркизации местного сармато-аланского населения и наследовало многие традиции его культуры. Благодаря это му в составе западных болгар могли оказаться тюркизированные потомки днепровских роксо лан под именем росомоны, входившие в состав готского царства и воспринимавшие распростра ненную в нем Черняховскую культуру* (29, с. 8). Если убрать слово «тюркизация», для кото рой в действительности нет прямых данных, этногенез болгар приднепровского круга при обрел бы, на наш взгляд, более реальные очер тания. Преобладающее присутствие нетюркского, иранского по происхождению, населения пень ковской культуры подтверждается глубоким и убедительным анализом И. П. Русановой. По г с мнению, анты — создатели Пеньковский куль туры — это потомки местного иранского насе ления, в среду которых активно проникают славяне из соседней пражско-корчакской куль туры (34, с. 111 — 112). В дополнение к этому выводу можно высказать предположение о воз можном доминировании славянского языка, ко торый в результате славянской экспансии на юг быстро вытесняет иранский язык, чему способ ствовала этническая неоднородность населения. Упадок пеньковской культуры во второй по ловине VII в. и прекращение выпуска бронзовых и серебряных украшений днепровского типа косвенным путем указывают на возможности отделения части населения южного региона культуры и перемещения его на Нижний Дунай вместе с Аспарухом или сразу за ним. Вместе со славянскими племенами, которые уже до этого проникли южнее Дуная (в том числе и из самой пеньковской культуры), они могли со ставить тот контингент преобладающего славя ноязычного населения, о котором говорилось выше. В целом сформировавшаяся материаль ная культура Первого болгарского царства с самого начала несет на себе печать оседлого, земледельческого образа жизни населения. Это противоречит утверждению о том, что на Ниж ний Дунай в третьей четверти VII в. пришли кочевники. Вторая археологическая культура VII в. в северопричерноморском регионе, которая, види мо, принадлежала переселившимся на Дунай нраболгарам — это культура впускных погре бений, локализующаяся южнее пеньковской. Некоторые авторы именуют ее культурой «Си- вашовка* (по названию синашското погребения) и связывают с древними болгарами (26, с. 98— 105; 27, с. 225—230). Она охватывает степную полосу от устья Дона (35) и датируется се рединой — второй половиной VII в. Это дает основание некоторым авторам связывать круг объединяемых ею памятников с территорией Великой Болгарии хана Кубрата (36, с. 113 — 115). Согласно данным письменных источников государство Кубрата находилось в юго-восточ ном Приазовье, где его помещают и все совре менные авторы. Эта локализация обычно не подкрепляется соответствующими археологиче скими данными, так как в данном регионе не 2 5 2 известны тюркские памятники, исключение — кочевнические стойбища у берегов моря, откры тые С. А. Плетневой и датированные ею VI—VII вв. (37, с. 13—19). По сведениям И. А. Барано ва, действительно, на этой территории обнару жено значительное количество погребений VII в. в курганах. Их до сих пор, как правило, датировали античностью и считали сарматски ми, из-за чего они и не привлекали внимания медиевистов. Если очертить зону распростра нения впускных погребений, то она не отвечает традиционно принятым очертаниям Великой Болгарии. В том же регионе находятся погре бения перещепинского типа, относимые либо к болгарам, либо к хазарам (38). Помещать центр Великой Болгарии в Поднепровье необоснован но, но недооценивать роль региона в топографии Кубратовой державы также нельзя. На Нижнем Дунае культура впускных по гребений представлена в настоящее время толь ко одним памятником. Это известное погребение 5 в кургане III возле Мадары. По данным архе олога В. Микова, выше человеческого скелета находился скелет лошади, но точное его поло жение не зафиксировано. В тазовой области скелета был найден золотой поясной набор, ко торый на основании ряда аналогий, в том числе недавно опубликованного погребения из Ната шино в Крыму (36, с. 111—113, рис. 39) и Келегейского погребения в низовьях Днепра (38, с. 28—35), датируется серединой — второй по ловиной VII в. и является самым ранним па мятником собственно праболгарской культуры времени заселения племени Аспаруха (39, с. 143—144). Сам факт, что погребение этого типа на Нижнем Дунае является одиночным, указы вает на то, что кочевническо-всадническая часть переселившегося населения была сравнительно малой. Видимо, богатые погребения типа Малое Перещепино — Мадара принадлежали предста вителям собственно тюркской группы, которая принесла на Нижний Дунай тюркский язык и те элементы официальной культуры восточного типа, которые заняли ведущее место в культуре Первого болгарского царства. Она, вероятно, локализовалась только в районе Мадары и близ- расположенной первой столицы Плиски, где был создан административный центр государст ва. В том же регионе исследован известный могильник Нови Пазар. Подводя итоги, нужно подчеркнуть, что проблема происхождения праболгар требует пе ресмотра традиционного тюркского подхода. Необходимо дать новый импульс бегло выска занной в литературе альтернативной точке зре ния об участии в составе болгарских племен иранского по происхождению населения. Это поможет полнее, точнее и глубже понять слож ность процесса формирования одного из раннес редневековых народов Восточной Европы. Пе ресмотр тюркской теории позволит лучше объ яснить биритуальность погребального обряда на Дунае в VIII—IX вв., отсутствие элементов ярко выраженной кочевнической культуры, славян скую топонимию в центральной области болгар ского государства, славянские названия столиц Плиски и Преслава, европеоидный антрополо гический тип древних болгар, а также целый ряд фактов, требующих более точного объяс нения с точки зрения этнической истории. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 1. Д и м и т р о в Д. Ил. Прабългарите по Северното и Западното Черноморие. — Вар на, 1987. 2. История на България. Т. II. — София, 1981. 3. Б а л а н М., Б о е в П. Археологически материали от некропола при Нови Пазар / / Известия на Археологический институт. — 1955. XII. 4. Й о р д а н о в Й. Антропологическо изслед- ване на костния материал от раннобългар- ския масов гроб при град Девня //ИНМВ. — 1976. XII. 5. Й о р д а н о в Й. Антропологични данни за погребатине в прабългарски и раннобългар- ски некрополи в Североизточна България през IX—X вв. / / ИБИД. — 1980. XXIII. 6. М л а д е н о в С т . Вероятии и мними остатьци от езика на Аспаруховите българи в ново- българската реч / / ГСУ ИФ. — 1920 — 1921. XVII. 7. М л а д е н о в С т . История на българския език (фототипно издание). — София, 1979. 8. Б о е в Е. За предтурското тюрско влияние в българския езикоще няколко прабългарски думи / / Български език. — 1965. XV. I. 9. В ъ ж а р о в а Ж. Славяни и прабългари (по данни от некрополите на територията на България от VI—XI вв. — София, 1976. 10. Р а ш е в Р. Прабългари и прабългарска култура / / Сборник в памет на проф. Стано Ваклинов (в печати). 11. Б е ш е в л и е в В . За разнорадната същност на първобългарите / / Плиска-Преслав. — 1981, 2. 12. Б е ш е в л и е в В . Първобългарите. Бит и култура. — София, 1981. 13. С м и р н о в А . П. Волжские болгары. — М., 1951. 14. М е р п е р т Н . Я. О генезисе салтовской культуры / / КСИИМК. — 1951. 36. 15. А р т а м о н о в М. И. История хазар. — Л., 1962. 16. С т а н ч е в Ст., И в а н о в Ст. Некропольт при Пазар. — София, 1958. 17. С т а н ч е в Ст. Реалиите върху мадарския конник / / Мадарският конник. Проучвания върху надписите и релефа. — София, 1956. 18. В а к л и н о в Ст. Формироване на старобългарската култура VI—XI в. — Со фия, 1977. 19. Ф е д о р о в Г. Б. , П о л е в о й Л. Л. Археология Румынии. — М., 1973. 20. Степи европейской части СССР в скифо-сар матское время. — М.: Наука, 1987. 2 1 . М а г о м е д о в Б. В. Черняховская культура северо-западного Причерноморья. — Киев: Наук, думка, 1987. 22. П р и х о д н ю к О . М. Об этнокультурной ситуации в Днепровском лесостепном по- граничье во второй половине I тысячелетия н.э. / / Проблемы этногенеза славян. — Киев, 1978. 23. П р и х о д н ю к О. М. Археолопчш пам'ятки Середнього Придншров'я VI—IX ст. н. е. — Кшв: Наук, думка, 1980. 24. П р и х о д н ю к О . М. Анты и Пеньковская культура / / Древние славяне и Киевская" Русь. — Киев: Наук, думка, 1989. 25. С е д о в В. В. Восточные славяне в VI—XIII вв. — М.: Наука, 1982. 26. Этнокультурная карта территории Украин ской ССР в I тыс. н. э. — Киев: Наук, думка, 1985. 27. Археология Украинской ССР. В 3-х т. Киев: Наук, думка, 1986. — Т. 3. 28. Славяне Юго-восточной Европы в предгосу- дарственный период. — Киев: Наук, думка, 1990. 29. А р т а м о н о в М. И. Етническата принадлежност и историческото значение на пастирската култура / / Археология. — 1969. 3. 30. А р т а м о н о в ы . И. Болгарские культуры Северного и Западного Причерноморья / / Доклады отделений и комиссий Географиче ского общества СССР. — 1970. — Вып. 15. 31. Б е р е з о в е ц Д . Т. Слов'яни i племена еалНвськой культури / / Археолопя. — 1965. 19. 32. Д и м и т р о в Д. Ил. По въпроса за гробните камери с трупоизгаряне в ранносреднове- ковните некрополи в Североизточна Бълга- рия и Добруджа / / ИНМВ. — 1976. XII. 33. А н г е л о в а С т . Традиции в прабългарската керамика на Североизточна България (VII— IX в.) / / ГСУ, ИФ. — 1982. — Т. 74. 34. Р у с а н о в а И. П. Славянские древности VI—VII вв. Культура пражского типа. — М.: Наука, 1976. 35. Ш в е ц о в М. Л. Подкурганные захоронения хазарской эпохи. — Донецк, 1985. 36. Б а р а н о в И. А. Таврика в эпоху раннего средневековья (салтово-маяцкая культу ра). — Киев: Наук, думка, 1990. 37. П л е т н е в а С. А. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура. — М.: Наука, 1967. 38. А й б а б и н А. И. Келегейское погребение военного вождя / / Проблеми на прабългар ската история и култура. — София, 1991. 2. 39. / / Проблеми на прабългарската история и култура. — София, 1989. В. П. СТЕПАНЕНКО К СТАТУСУ ТМУТАРАКАНИ В 80—90 гг. XI в. Общепризнанно, что судьбы владений Ви зантии в Крыму и на Боспоре в конце XI — первой половине XII вв. остаются достаточно смутными. Если по истории Херсонеса этого периода мы имеем хотя бы отрывочные све дения, то ситуация в Восточном Крыму и на Таманском полуострове известна намного хуже. Надпись патрикия и стратига Херсона и Сугдеи Льва Алиата (1059) свидетельствует о том, что в середине XI в. Византия продолжала конт ролировать Сугдею, административно объедине нную с Херсоном в рамках одной фемы (1, с. 15—17). Керчь в первой четверти XI в. входила в состав империи, если принять чтение И. В. Соколовой надписи моливдовула Георгия Цулы как протоспафария Боспора (2, с. 133—134), тогда как 60-е гг. XI в. она, вероятно, перешла под контроль князя Тмутаракани. Но, вопреки мнению А. В. Гадло, это не означало, что, объединив две фемы, Византия «усиливает свои позиции в Крыму» и «берет тем самым в свои руки контроль над каботажным плаванием из Руси, из Днепровского лимана в Керченский пролив» (3, с. 11). Империя могла сделать это много раньше, когда в период правления Иоанна Цимисхия (969—976) был восстановлен ее кон троль над Сугдеей, где была создана фема и на руинах хазарских укреплений отстроена кре пость (4, с. 269; 5, с. 54). Но для второй половины XI в. объединение фем под властью одного стратига было рядовым явлением, отра жая эволюцию фемной организации империи (6, с. 273) и конкретную ситуацию на ее гра ницах (7, с. 192). Ю. А. Куликовский полагал, что Керчь вхо дила в состав Тмутараканского княжества, ис ходя из атрибуции моливдовула Феофано Муза- лон (8, с. 132—133). Н. А. Насонов датировал переход Керчи под власть князя Тмутаракани первой четвертью XI в. (9, с. 93), М. И. Арта монов относил это к 60-м гг. XI в. (10, с. 440). Ссылаясь на опубликованный Г. Шлюмберже моливдовул стратига Боспора Аркадия, широко датированный им X—XI вв. (11, с. 206), В. Г. Васильевский, А. А. Васильев, М. В. Левченко и А. В. Гадло считали, что Византия сохраняла контроль над Керчью и в 60-е гг. XI в. (12, с. 1. XY; 13, с. 253; 14, с. 223; 3, с. 8). В связи с этим последний исследователь был вынужден объявить надпись князя Глеба Святославовича 1067/8 гг. не более, чем «реляцией о попытке самого Глеба закрепить за Тмутараканью запад 2 5 4

К вопросу о происхождении праболгар

Репозитарії

Схожі ресурси