Курган бронзового века в Северо-Восточном Приазовье

Работа посвящена введению в научный оборот итогов раскопок кургана в Северо-Восточном Приазовье. Основное количество погребений в кургане относится к срубной культуре. Прослежены интересные детали срубной погребальной обрядности....

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:

Bibliographische Detailangaben
Datum:	2011
Hauptverfasser:	Горбов, В.Н., Усачук, А.Н.
Format:	Artikel
Sprache:	Russian
Veröffentlicht:	Інститут археології НАН України 2011
Schriftenreihe:	Археологический альманах
Online Zugang:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/171334
Tags:	Tag hinzufügen Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:	Курган бронзового века в Северо-Восточном Приазовье / В.Н. Горбов, А.Н. Усачук // Археологический альманах. — 2011. — № 25. — С. 46-70. — Бібліогр.: 59 назв. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-171334
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-1713342020-09-19T01:26:16Z Курган бронзового века в Северо-Восточном Приазовье Горбов, В.Н. Усачук, А.Н. Работа посвящена введению в научный оборот итогов раскопок кургана в Северо-Восточном Приазовье. Основное количество погребений в кургане относится к срубной культуре. Прослежены интересные детали срубной погребальной обрядности. У 1986 р. поблизу м.Новоазовьськ (Донецька обл.) розкопано курган біля поселення зрубної культури Широка Балка II. В кургані виявилось 13 поховань зрубного часу, 2 поховання – катакомбного. 1 поховання – невизначено у часі. Простежені цікаві деталі зрубної поховальної обрядності. In 1986 near Novoazovsk (Donetsk region) a barrow was excavated near Shirokaya Balka II settlement of Timber-Grave culture. Thirteen burials of Timber-Grave culture and 2 catacomb burials were unearthed in the barrow. One burial is uncertain. Interesting details of mortuary practice of Timber-Grave culture have been investigated. 2011 Article Курган бронзового века в Северо-Восточном Приазовье / В.Н. Горбов, А.Н. Усачук // Археологический альманах. — 2011. — № 25. — С. 46-70. — Бібліогр.: 59 назв. — рос. 2306-6164 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/171334 ru Археологический альманах Інститут археології НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
description	Работа посвящена введению в научный оборот итогов раскопок кургана в Северо-Восточном Приазовье. Основное количество погребений в кургане относится к срубной культуре. Прослежены интересные детали срубной погребальной обрядности.
format	Article
author	Горбов, В.Н. Усачук, А.Н.
spellingShingle	Горбов, В.Н. Усачук, А.Н. Курган бронзового века в Северо-Восточном Приазовье Археологический альманах
author_facet	Горбов, В.Н. Усачук, А.Н.
author_sort	Горбов, В.Н.
title	Курган бронзового века в Северо-Восточном Приазовье
title_short	Курган бронзового века в Северо-Восточном Приазовье
title_full	Курган бронзового века в Северо-Восточном Приазовье
title_fullStr	Курган бронзового века в Северо-Восточном Приазовье
title_full_unstemmed	Курган бронзового века в Северо-Восточном Приазовье
title_sort	курган бронзового века в северо-восточном приазовье
publisher	Інститут археології НАН України
publishDate	2011
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/171334
citation_txt	Курган бронзового века в Северо-Восточном Приазовье / В.Н. Горбов, А.Н. Усачук // Археологический альманах. — 2011. — № 25. — С. 46-70. — Бібліогр.: 59 назв. — рос.
series	Археологический альманах
work_keys_str_mv	AT gorbovvn kurganbronzovogovekavseverovostočnompriazovʹe AT usačukan kurganbronzovogovekavseverovostočnompriazovʹe
first_indexed	2025-07-15T07:02:30Z
last_indexed	2025-07-15T07:02:30Z
_version_	1837695456717570048
fulltext	46 Археологический альманах. – № 25. – 2011. – С.46-70. В 1986 г. археологическая экспедиция Донецкого областного Дворца пионеров и школьников (ныне обл. Дворец детского и юношеского творчества) под руководством В.Н. Горбова провела охранные раскопки поселения Широкая Балка II в Новоазовском р-не Донецкой области. Материалы раско- пок частично опубликованы [Горбов, 1997]. Памятник расположен в 4,5 км восточнее г.Новоазовска Донецкой обл. на правом вы- соком берегу балки Широкой, впадающей в морской лиман (рис. 1). Открыт в 70-е гг. прошлого столетия новоазовским краеведом И.В. Бочаровым. В 1981 г. разведки по балке Широкой проводил А.В. Колесник [Усачук, 1981, с.46]. Судя по описанию И.В. Бочарова и А.В. Колесника, основная часть поселения находилась на мысу, где был собран обиль- ный подъемный материал. В 1985 г. мыс, на котором располагалось поселение, был раз- рушен в процессе добычи глины для кир- пичного завода. Раскопки поселения в 1986 г. пришлось вести на участках поля, непосред- ственно примыкающих к разрушенному мысу (риc. 1). Одновременно с работами на поселении, были проведены доисследования двух ям сал- тово-маяцкого времени, разрушенных во вре- мя строительства фермы колхозом “Россия” на соседнем к северу от поселения Широкая Балка II мысу (поселение Широкая Балка IV) (рис. 1). Горбов В.Н., Усачук А.Н. КУРГАН БРОНЗОВОГО ВЕКА В СЕВЕРО-ВОСТОЧНОМ ПРИАЗОВЬЕ Работа посвящена введению в научный оборот итогов раскопок кургана в Северо-Восточном Приазовье. Основное количество погребений в кургане относится к срубной культуре. Прослежены интересные детали срубной погребальной обрядности. Ключевые слова: курган, погребение, эпоха поздней бронзы, срубная культура. Помимо этого, силами экспедиции в июле-августе 1986 г. проведены раскопки кургана, расположенного между мысами по- селений Широкая Балка II и Широкая Балка IV (рис. 1). В Своде данных об исследован- ных курганах в ХХ в. на территории Донец- кой обл. этот объект идет под № 276 [Свод данных…, 2004, с. 85]. Краткая информация о раскопках кургана опубликована [Горбов, Усачук, 1987, с. 66-67]. Находки сданы в фон- ды Донецкого обл. краеведческого музея. Курган расположен на краю балки Широ- кой, в 160 м к северу от раскопа I поселения Широкая Балка ��. Длина неправильной в пла-��. Длина неправильной в пла-. Длина неправильной в пла- не, сильно распаханной насыпи 18 м, ширина – 14 м. Высота от современной поверхности – 0,5 м. Западная пола кургана была овальной формы, на восточной поле – две вершины, между которыми прослеживалась впадина. По рассказам местных жителей, в 1958 или 1959 гг. в течение 2-3 дней курган раскапы- вался при помощи бульдозера двумя меха- низаторами с целью найти “золото, закопан- ное турками”1. Во время сноса части насыпи попадались большие плиты ракушечника. В 1985-1986 гг. с восточной полы кургана не- сколько раз брали землю для нужд строящей- ся рядом фермы № 1 колхоза “Россия”. Курган раскапывался вручную, четырьмя секторами, с оставлением двух перпендику- лярных бровок, ориентированных по сторо- нам света (рис. 2). В юго-западном секторе в 1 Местные жители все курганы в округе считают турецкими могилами. Заметим, что легенды по поводу турецкого/татарского составляющего, связанного с курганами, весьма распространено в степной части не только Донбасса [Усачук и др., 2004. с. 24� Клименко, 2008, с. 30-31], но и гораздо шире [Хар-[Усачук и др., 2004. с. 24� Клименко, 2008, с. 30-31], но и гораздо шире [Хар-Усачук и др., 2004. с. 24� Клименко, 2008, с. 30-31], но и гораздо шире [Хар-], но и гораздо шире [Хар-, но и гораздо шире [Хар-[Хар- лампович, 1930, с. 73� Недашковский, 2004, с. 145]. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 47 процессе работы оставлена дополнительная бровка А-Б (рис. 2). Все замеры даются от ус- ловного центра – высшей точки насыпи. Стратиграфия кургана следующая: по- гребенная почва зафиксирована на глубине 0,75-1,0 м, материк – на глубине 1,3 м. Про- слежены три насыпи. Практически по всей площади первая и вторая насыпи отделены от погребенной почвы светло-серой прослойкой мощностью 0,05-0,07 м. Так как юго-восточ- ная часть кургана уничтожена поздними пе- рекопами, не удалось полностью проследить размеры всех насыпей. Первая насыпь соору- жена над п. 16 (разрушенном). Размеры сохра- нившейся части этой насыпи 8×6 м. Форма ее, вероятно, овальная, вытянутая по линии севе- ро-запад – юго-восток (рис. 2). Мощность до 0,4 м, цвет – черный. Ее перекрывает вторая насыпь, тоже, скорее всего, овальной формы, вытянутая по линии восток-запад (рис. 2). Раз- меры насыпи приблизительно 13×11 м, мощ- ность 0,35-0,4 м. От первой насыпи вторая отличается интенсивным белесым оттенком. Создается впечатление, что в грунте второй насыпи большого количества растительно- го тлена. Эта насыпь сооружена в связи с п. 15, выкид из которого лежал на материке и на краю погребенной почвы в виде овально- го пятна толщиной 0,3 м (рис. 2). Во вторую насыпь впущены пп. 1(?), 2, 7, 13(?). После совершения впускных погребений произво- дились определенные обрядовые действия, следы которых удалось проследить, благода- ря раскопкам без применения механизмов. На поверхности второй насыпи были по- ставлены два сосуда (рис. 2). Сосуд 1: лепной, баночной формы, небрежно сделанный, дно с закраиной. На заглаженной поверхности мно- го неровностей от крупных примесей в тесте. На внешней поверхности дна по окружности неровная примятость глины шириной 1,5-2,0 см (скорее всего, следы примазывания дна). Цвет серо-коричневый с черными пятнами. Высота – 7,5 см, диаметр венчика – 9,6-10 см (рис. 3, 8). Лежал на боку в 3,7 м к юго-западу от центра, недалеко от бровки В-З на глубине 0,75 м. Сосуд 2: лепной, баночной формы. На внешней и внутренней поверхностях – груп- пы затертых вертикальных расчесов. Внутри сосуда вдоль венчика фиксируются и горизон- тальные расчесы. У дна – небольшая закраи- на. Цвет серый. На внешней стороне сосуда следы нагара. Высота – 9,2 см, диаметр вен- чика – 14,4 см (рис. 3, 12). Глубина залегания сосуда – 0,8 м (рис. 2, бровка А-Б). Кроме сосудов на северной поле второй насыпи зафиксировано скопление костей жи- вотных2 и фрагментов керамики. Скопление продолжалось за насыпью кургана на погре- бенной почве (рис. 2). Глубина залегания ко- стей животных от 0,85 м до 1,0 м, фрагментов керамики – 0,6-0,9 м. Керамика представлена небольшими фрагментами лепных сосудов эпохи поздней бронзы. В частности, найде- но 17 фрагментов стенок, в том числе – один фрагмент с оттисками веревочки (рис. 3, 7), 2 фрагмента доньев и 7 фрагментов венчиков лепных сосудов срубной культуры (рис. 3, 1-6). Кроме этого, в юго-западном секторе на- сыпи (рис. 2, С) обнаружено скопление мел- ких фрагментов одного сосуда: лепка более- менее аккуратная, в тесте – крупные примеси, на внешней и внутренней сторонах сохрани- лись следы вертикальных и горизонтальных расчесов, цвет – светло-коричневый с серо- черными пятнами (рис. 3, 10), а так же – два фрагмента другого сосуда (рис. 3, 11) с отог- нутым венчиком. Глубина залегания фраг- ментов посуды и костей животных фиксирует уровень второй насыпи. В северной же поле кургана на расстоя- нии 7,5 м на север от центра в погребенной почве прослежена яма овальной формы раз- мерами 3,5×2,0 м, вытянута длинной осью по линии север-юг, глубиной 0,15-0,17 м. Яма за- полнена светло-серой золой (рис. 2). Фрагменты костей животных и керамики, а так же яма с золой сохранились благодаря тому, что их перекрыла третья насыпь, свя- занная с пп. 11, 12 и 14. В эту насыпь впу- щены пп. 3, 4(?), 5, 6, 9, 10 и яма с сосудом. Мощность третьей насыпи до 0,8 м, цвет – черный (рис. 2). 2 Фрагменты костей крупного рогатого скота (КРС) и свиньи. Определение археозоологического материала выполнено Е.Е. Антипиной (ИА РАН). Археологический альманах. – № 25. – 2011. 48 На расстоянии 3-4 м к западу от центра кургана на глубине 0,45-0,47 обнаружены две небольшие плиты ракушечника (рис. 2). Об- ратим внимание на то, что плиты найдены недалеко от плит перекрытия п. 2 и п. 7. Воз- можно, это остатки перекрытия какого-то раз- рушенного погребения, хотя кости человека в насыпи в этой части кургана отсутствовали. В кургане найдено 16 погребений: 1 – раннекатакомбное или позднеямное?, 1 – ран- некатакомбной культуры, 13 – срубной, 1 – неопределенное. Погребение 1 (срубное) (рис. 4, 1) – най- дено на расстоянии 3 м к северо-востоку от центра на глубине 0,9 м. Судя по глубине за- легания, п. 1 могло быть впущено во вторую насыпь. Ребенок 5-7 лет3 положен в сильно скорченном положении на левом боку, голо- вой к югу-юго-востоку. Руки согнуты в лок- тях, кисти у лица, ноги подтянуты к тазу. Голову ребенка, возможно, бинтовали для намеренной деформации черепа4. За головой погребенного стоял, слегка завалившись на бок, небольшой сосуд. Сосуд лепной, баночной формы. В тесте видны следв органических примесей, выго- ревших во время обжига. На внешней и внут- ренней поверхностях видны следы разглажи- вания глины во время лепки. Край венчика слегка загнут вовнутрь. Дно с небольшой за- краиной (сохранились следы пальцев). Цвет серо-черный с небольшими рыжими пятнами. Высота – 10,1 см, диаметр венчика – 11,9 см (рис. 4, 2). Погребение 2 (срубное) (рис. 5; рис. 6, 1) – найдено на расстоянии 2 м к северо-за- паду от центра. Над погребением на глубине 0,33-0,54 м находилось перекрытие в виде двух плит ракушечника: подтреугольной и неправильной форм. Размеры плит в сред- нем 0,6×0,5 м, толщиной 0,1-0,13 м. Отметим, что обе плиты положены ровными сторонами вверх, в то время, как обратная сторона их имела весьма “дикий” вид. В центре плиты слегка просели. На расстоянии 0,47 м к югу от плит перекрытия на глубине 0,55 м лежал астрагал КРС (рис. 5, А). Судя по глубине, пе- рекрытие и астрагал лежали на второй насы- пи. Под перекрытием, но несколько восточ- нее, прослежена яма овальной формы, углуб- ленная в материк на 0,04 м (общая глубина ямы 1,34 м). Часть контура ямы не просле- живалась, юго-западный край ее нарушен кротовиной. В яме – костяк ребенка 3-5 лет положен в скорченном положении на левом боку, головой на северо-восток. Руки согнуты в локтях, кисти – на уровне груди. Левая нога согнута под острым углом, правая – почти под прямым. На кистях стоял, слегка завалившись в сторону погребенного, сосуд. Под костяком зафиксирован слабый тлен коричневого цвета (подстилка?) (рис. 6, 1). Сосуд грубой лепки, горшковидной фор- мы с округлым ребром. В тесте – крупные примеси. На внутренней поверхности час- тично сохранились следы затертых горизон- тальных расчесов. Цвет сосуда серо-черный с участками серо-оранжевого. Вся поверхность и особенно торец венчика залощены от экс- плуатации. Высота – от 9,6 до 10,3 см, диа- метр венчика – 11,4 см (рис. 6, 2). Астрагал (левая таранная кость) КРС (рис. 7, 1). Каудальная сторона частично раз- рушена, что привело к утрате и дистального участка кости. Часть края гребня на латераль- ной стороне кости заполирована (рис. 7, 2А). Погребение 3 (срубное) (рис. 4, 6) – най- дено на расстоянии 2,6 м к юго-западу от цен- тра на глубине 0,4 м. Судя по глубине, впуще- но в третью насыпь. Сохранились фрагменты черепа и лучевых костей ребенка, по которым невозможно определить положение умерше- го. Сохранность костей не позволяет более точно определить возраст. Рядом с костями – развал сосуда. 3 Здесь и далее антропологические определения выполнены в октябре 1986 г. проф. Р.П. Клещевой и ассистентом Уве Яйтнером (кафедра анатомии человека, ДонМИ им. М. Горького, ныне Дон- МУ). 4 Предположение Р.П. Клещевой и У. Яйтнера. В рукописном отчете антропологических определе- ний сказано: “На затылочной кости за большим затылочным отверстием имеется необычная широкая борозда. Не исключено, что она образовалась вследствие бинтования”. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 49 Сосуд лепной, баночной формы с сильно загнутым вовнутрь венчиком. Глина с круп- ными примесями, лепка – грубая. Обжиг очень плохой. Возможно, изготовлен с нару- шением технологии (в спешке?). Цвет серый. Высота – 8,4 см, диаметр венчика около 11,0 см (рис. 4, 5). Погребение 4 (срубное) (рис.4, 3) – силь- но разрушенное вспашкой, найдено на рассто- янии 6,0 м к юго-западу от центра на глубине 0,54 м. Судя по глубине, впущено в третью насыпь. Костяк мужчины около 50 лет лежал на левом боку в скорченном положении голо- вой на восток. Руки, очевидно, были согнуты в локтях и поднесены к лицу, поскольку, хотя бóльшая часть их не сохранилась, возле со- суда, который находился перед лицом умер- шего, найдена фаланга пальца. Ноги сильно согнуты в коленях и подтянуты к тазу. Сосуд лепной, горшковидной формы со слегка отогнутым венчиком. В тесте крупные примеси, но в небольшом количестве. Лепка более-менее аккуратная. На обеих поверх- ностях сохранились следы горизонтальных и диагональных расчесов пальцами и деревян- ным орудием (щепкой?) по влажной основе. Цвет сосуда серо-черный. На поверхности, дне и на торце венчика – залощенность от эксплуатации. Высота – 11,4 см, диаметр вен- чика – 14,6 см (рис. 4, 4). Погребение 5 (срубное) (рис. 4, 7) – най- дено на расстоянии 7,5 м к юго-западу от цен- тра, в 1,5 м к югу от п.4, на глубине 0,70-0,77 м. Впущено в третью насыпь. Костяк мужчины 50-60 лет5, рост 182-185 см, лежал на правом боку в скорченном положении головой на северо-восток. Череп, расположенный чуть выше остальных костей (глубина 0,64 м), сильно разрушен глубокой вспашкой. Руки умершего согнуты в локтях под острым уг- лом, кисти поднесены к правому плечу. Ноги сильно согнуты в коленях. Инвентарь отсут- ствовал. Следует отметить необычное поло- жение плюсневых костей: три из них лежали возле лица погребенного, одна – за головой (потревожена вспашкой?) (рис. 4, 7). Погребение 6 (срубное) (рис. 6, 5), прак- тически рядом с п.5, на глубине 0,53-0,63 м. Впущено в третью насыпь. Череп сильно раз- рушен вспашкой. Костяк взрослого человека (женщина?) лежал в сильно скорченном по- ложении на животе с небольшим разворотом влево, головой на восток. Правая рука согнута под острым углом и слегка заведена за спину. Левая рука также согнутая под острым углом, лежит перед грудью погребенного. Интерес- но положение кистей: правая практиче ски прижата к костям правого предплечья, что невозможно без перерезания сухожилий. Два пальца левой кисти (безымянный и мизинец) прижаты к костям предплечья левой руки, а три остальных пальца отделены и положе- ны в анатомическом порядке перед сосудом, развернутые на 180º по отношению к костям предплечья. Возле лица погребенного лежал на боку сосуд. Сосуд лепной, баночный, со слегка утол- щенным венчиком и небольшой закраиной на дне. Внешняя поверхность слегка заглажена. На внутренней поверхности локально сохра- нились следы грубых горизонтальных расче- сов, нанесенных щепкой. Цвет серо-черный. Кое-где поверхность сосуда покрыта интен- сивным черным нагаром. Высота – 8,0 см, диаметр венчика – 12,0-12,5 см. Потревожен вспашкой (рис. 6, 6). Погребение 7 (срубное) (рис. 5; рис. 6, 3) – найдено на расстоянии 2,5 м к северо-западу от центра, в 0,5 м к западу от п. 2. Над погребе- нием на глубине 0,58-0,68 м находилось пере- крытие в виде двух плит ракушечника подпря- моугольной формы. Размеры плит в среднем 0,75×0,55 м и 0,55×0,50 м, толщиной 0,1-0,2 м. В центре одна плита слегка находит на дру- 5 В рукописном отчете антропологических определений сказано: “Поскольку все кости имеют креп- кий, мощный компактный слой, грубую поверхность с множеством наростов, валиков, выступов и по- ристые дефекты губчатого вещества, т.е. появления остеопороза, можно сказать, что они принадлежат человеку мужского пола возрастом 50-59 лет. Уровень костномозговой полости бедренной кости нахо- дится в середине проекции малого вертеля, что указывает на возраст человека ближе к 60 годам. Следует отметить, что степень стирания зубов не соответствует этому возрасту, так как началось только стирание эмали и бугорков, но еще не затронут дентин, что характерно для 20-25 летнего возраста”. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 50 гую. Плиты положены, как и на перекрытии п.2, более ровными сторонами вверх (здесь ситуация с ровными/неровными (“дикими”) плоскостями плит более отчетлива, чем в п. 2). На расстоянии 0,45 к югу от плит на глубине 0,7 м находился астрагал КРС (рис. 5, А). Судя по глубинам, перекрытие и астрагал лежали на второй насыпи, как и перекрытие с астра- галом п. 2. То, что глубина залегания перекры- тия и астрагала п. 7 несколько ниже глубин перекрытия и астрагала п. 2, свидетельствует о понижении уровня второй насыпи. Под перекрытием, у восточного края, на глубине 1,18 м обнаружен костяк ребенка 2-4 лет (сохранность костей очень плохая), в скорченном положении на правом боку, го- ловой на северо-восток. Левая рука согнута в локте и поднесена к лицу, положение правой – не определяется. Ноги очень сильно согну- ты в коленях и подтянуты к груди. У головы погребенного – сосуд (рис. 6, 3). Сосуд лепной, сформован небрежно, со слегка намечающимся ребром. Сохранились следы примазывания дна и верхней части со- суда к первоначально вылепленной чашечке. Во время состыковки двух частей сосуда и было выделено слабое ребро. На заглажен- ной поверх ности сосуда много неровностей от крупных примесей в тесте. На внутренней поверхности сохранились следы грубых гори- зонтальных и диагональных расчесов (щепка?, пальцы). По венчику идут косые вдавления – насечки, под венчиком – небрежно прочер- ченные пересекающиеся короткие линии. Под ними в двух местах на одной стороне сосуда по три в ряд – неглубокие пальцевые вдавле- ния. Диаметр вдавлений 0,5-0,7 см. Цвет сосу- да черный с небольшими серо-коричневыми пятнами. Вся поверхность сосуда, его дно и особенно торец венчика довольно сильно зало- щены от эксплуатации. Высота сосуда – 9,6 см, диаметр венчика – 12,8 см (рис. 6, 4). Астрагал (левая таранная кость) КРС (рис. 7, 3). Сохранность поверхности не очень хорошая. Участки гребней на дорсальной сто- роне кости заполированы (рис. 7,4А). Погребение 8 (неопределенное) (рис.8, 1) – обнаружено на расстоянии 5,85 м к юго- востоку от центра. На глубине 0,66 м зафик- сированы фрагменты ребер и большая бер- цовая кость взрослого человека. Погребение разрушено современным перекопом (очевид- но, в конце 50-х гг. XX в.). Возможно, найден- ные недалеко от п. 8 в слоях перекопа мелкие фрагменты черепа и пяточная кость взросло- го человека относятся к этому разрушенному погребению. Инвентарь отсутствовал. Погребение 9 (срубное) (рис. 8, 2) – обна- ружено в 4,7 м к северо-востоку от центра на глубине 0,34 м. Судя по глубине, впущено в третью насыпь. Почти полностью разрушено вспашкой. Сохранился костный тлен: рассы- пающиеся кости руки ребенка. Положение и ориентация не восстанавливаются. Возле кос- тей – фрагменты сосуда. Сосуд лепной, баночной формы со слегка вогнутым вовнутрь венчиком. Лепка довольно аккуратная. На обеих сторонах – горизонталь- ные пальцевые расчесы. Цвет серый. Видимо, в какой-то мере был нарушен процесс сушки и обжига: на внутренней поверхности сосуда зафиксированы трещины-разрывы [ср. Глуш- ков, 1996, с. 79-80]. Диаметр венчика восста- навливается в пределах 28,0 см (рис. 8, 4). Погребение 10 (срубное) (рис. 8, 5) – най- дено на расстоянии 7,5 м к юго-западу от цен- тра, в 0,6 м северо-западнее п. 6, на глубине 0,67 м. Женщина 25-30 лет лежала на левом боку в сильно скорченном положении, голо- вой на восток. Руки согнуты в локтях, кисти – под черепом. Согнутые в коленях ноги сильно подтянуты к туловищу. Колено правой ноги – на уровне груди, стопа – на уровне таза. Ко- лено левой ноги – на уровне лица. Очевидно, тело перед помещением в могилу связывали. На костях левой ноги, перед руками погре- бенной, стоял сосуд. Рядом с ним, на колене левой ноги, уложены плюсневые кости стопы. Череп слегка разрушен вспашкой. Сосуд лепной, баночной формы с едва-ед- ва заметным ребром. Лепка аккуратная. Тесто с органическими примесями, выгоревшими во время обжига. На обеих поверхностях со- суда локально сохранились следы горизон- тальных расчесов, нанесенных деревянным орудием по влажной основе (на внутренней поверхности еще и следы разглаживания гли- ны пальцами). На внешней поверхности со- суда под горизонтальными были нанесены и диагональные расчесы. В одном месте – груп- Археологический альманах. – № 25. – 2011. 51 па диагональных расчесов нанесена щепкой поверх горизонтальных уже по подсушенной основе. У дна небольшие закраины. Цвет се- ро-коричневый, местами – черный. Торец венчика, дно и отчасти поверхность тулова залощены от эксплуатации. Высота – 12,2 см, диаметр венчика 15,7 см (рис. 8, 6). Погребение 11 (срубное) (рис. 9, 1) – об- наружено на расстоянии 5,0 м к северо-вос- току от центра, на глубине 0,7-0,8 м. Судя по глубине, возможно было совершено на вто- рой насыпи. Практически полностью разру- шено (причина разрушения?)6. На площади приблизительно 1 кв.м найдены лежащие в беспорядке фрагменты костей конечностей и ребер взрослого человека. Некоторые мелкие косточки – кальцинированы. Рядом с костями – развал сосуда. Сосуд лепной, баночной формы со слег- ка загнутым вовнутрь венчиком. Лепка гру- боватая. На внешней стороне сохранились крупные следы заплывших вертикальных расчесов. На внутренней стороне верхняя часть банки сохранила горизонтальные следы пальцев. На обеих сторонах при разглажива- нии глины образовалось много неровностей от крупных примесей в тесте. Видимо, из-за большого количества примеси был нарушен процесс сушки или обжига сосуда: на внут- ренней поверхности банки образовались группы микротрещин [ср. Глушков, 1996, с. 79-80]. Цвет: черный с серыми пятнами. Внутри сосуда возле дна – следы нагара. Вы- сота реконструируется в пределах 27,3 см, диаметр – 36, 2 см (рис. 9, 3). Погребение 12 (срубное) (рис. 8, 7) – об- наружено в 4,0 м на северо-восток от центра, на глубине 0,78 м. Отметим, что погребенный лежит на второй насыпи, довольно четко от- личающейся от более темного грунта над по- гребением. Ребенок 9-12 месяцев, на правом боку, головой на север. Руки согнуты в ло- ктях, кисти поднесены к лицу. Нижняя часть костяка не сохранилась. Ноги, вероятно, были согнуты в коленях. У головы – развал сосуда. Под черепом ребенка найден полностью рас- сыпавшийся фрагмент венчика другого сосу- да (плохой обжиг?). Сосуд лепной, баночной формы со слег- ка отогнутым венчиком. В тесте – крупные примеси. Лепка более-менее аккуратная, на обеих сторонах банки – слабые расчесы. Цвет посуды – серый. Отметим слабый обжиг, из-за чего керамика плохо сохранилась. Высота ре- конструируется в пределах 11,3 см, диаметр венчика 13,4 см (рис. 8, 8). Погребение 13 (срубное) (рис. 8, 3) – на- ходилось в 0,6 м на восток от п. 12, на глуби- не 1,21 м. Судя по глубине, погребение было впущено во вторую или третью насыпи. Бла- годаря тому, что уровень дна погребения чуть ниже уровня материка, удалось проследить контуры овальной погребальной ямы, немно- го нарушенной в западной части кротовиной. Женщина 30-35 лет, рост 145-155 см, лежала на левом боку в скорченном положении, го- ловой на восток. Руки согнуты в локтях, кис- ти – на уровне груди. Ноги согнуты в коленях и подтянуты к тазу. Инвентарь отсутствовал. Интересно отметить положение левой кисти. Отсутствуют пястные кости, а также – кости запястья. Фаланги же пальцев положены пе- ред лицом погребенной отдельно от руки в анатомическом порядке. И на отделенной ле- вой кисти, и на правой – отсутствуют кости больших и указательных пальцев. Погребение 14 (срубное) (рис. 9, 2) – в 6,5 м на северо-восток от центра, на глубине 0,77 м. Как и в п. 12, здесь фиксировалась четкая гра- ница, разделяющая вторую и третью насыпи. Таким образом, п. 14 совершено на второй насыпи. Женщина 60-70 лет, рост 160-170 см, лежала на левом боку в сильно скорченном положении, головой на восток-северо-восток. Руки согнуты в локтях, поднесены к лицу. Ноги сильно согнуты, пятки подтянуты к тазу (связывали?). Возможно, череп бинтовали7. Инвентаря нет. 6 В полевом дневнике, который вел А.Н. Усачук, в тексте от 7 августа 1986 г. написано: “Причины разрушения п. 11 не совсем понятны. Предполагаю – современный перекоп, фиксируемый в соседнем секторе и в бровке СВ сектора, своим краем разрушил погребение”. 7 Предположение Р.П. Клещевой и У. Яйтнера. В рукописном отчете антропологических определе- ний сказано: “На чешуе затылочной кости имеется необычная выпуклость. Эти изменения могли обра- зоваться вследствие бинтования черепа”. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 52 Погребение 15 (катакомбное) (рис. 10, 2) – обнаружено в 3,0 м на юго-запад от центра. Контуры входной шахты зафиксированы на уровне материка (1,25 м), однако заполнение, представляющее собой смесь глины и черно- зема, прослеживалось на 0,15 – 0,20 м выше. Входная шахта была впущена в погребенную почву. Положение выкида (рис. 2) свидетель- ствует о том, что первоначально участок почвы был прокопан до материка бóльшей площадью, чем входная шахта. Во время под- готовки участка был снят и небольшой слой материка в южной части входной шахты. Входная шахта подпрямоугольной фор- мы с сильно закругленными углами и двумя ступеньками, вытянута по оси север-юг. Раз- меры шахты 2,35×1,60 м, глубина 1,73 м в южной части и 2,29 м у входа в камеру. Вход в погребальную камеру находится в верхнем углу восточной стенки. Камера, расположен- ная на глубине 2,49 м, в плане имеет форму вытянутого прямоугольника (по оси запад- восток) с очень закругленными углами. Дли- на камеры – 1,64 м, ширина – 0,7-0,8 м. Свод камеры, у входа приподнятый на высоту 0,9 м, постепенно понижался к задней стенке. В свою очередь, высота задней стенки 0,42 м. Заполнение камеры такое же, как и входной шахты. Погребение сильно разрушено кротови- нами. В заполнении камеры найдены фраг- менты ребер и часть лопатки ребенка. На кос- тях и частично – на дне зафиксированы следы охры. Инвентарь отсутствовал. В засыпке над входной шахтой найден фрагмент сосуда. Фрагмент стенки: часть тулова толсто- стенного сосуда с крупными разнонаправлен- ными расчесами на внешней и внутренней сторонах. Расчесы на внешней стороне сдела- ны по влажной глине, на внутренней – по под- сушенной (сохранились более четко). Цвет – серый (рис. 10, 3). Погребение 16 (катакомбное?) (рис. 10, 1) – зафиксировано в 2 м к юго-востоку от центра. Очевидно, это основное погребение в кургане, практически полностью разрушен- ное поздним перекопом. В материке зафик- сирован угол прямоугольной ямы (входной шахты?). Глубина ямы в материке 0,2-0,22 м. Заполнение – глина с черноземом. Кроме погребений, в бровке север-юг в 1,05 м на север от репера обнаружена часть ямы, впущенной в третью насыпь (рис. 2). Глубина ямы 1,25 м, длина прослежена толь- ко на 0,4 м, ширина – 1,1 м. Яма имеет своеоб- разное заполнение: внизу забита материковой глиной на высоту 0,4-0,5 м, сверху заполнена черноземом, смешанным с глиной. Среди вер- хнего заполнения сохранившейся части ямы на глубине 0,57 м был найден сосуд. Сосуд грубой лепки, баночной формы с небольшой закраиной у дна. На внешней поверхности дна по окружности неровная примятость глины шириной 1,0-1,5 см (ско- рее всего, следы примазывания дна). По- верхность затерта. Цвет серо-черный. Вы- сота его 7,2-7,3 см, диаметр венчика 10,4- 10,6 см (рис. 3, 9). Основное погребение кургана (п. 16) разрушено и его привязка к катакомбному (поздне ямному?) времени несколько условна. Зато, хоть и с разрушениями, неплохо сохра- нилась конструкция впускного п. 15, что поз- воляет несколько уточнить его культурную принадлежность. В данном случае мы имеем дело с формой, близкой, на наш взгляд, так называемым “Т-образным” катакомбам, хотя признаки подобных катакомб в нашем случае несколько размыты – камера вырыта не под короткой, а под длинной стенкой входной ямы. “Т-образные” конструкции катакомб были характерны для преддонецких погребе- ний [Смирнов, 1996, с. 10; Санжаров, 2001, с. 49], а также захоронений донецкой ката- комбной культуры [Братченко, 1976, рис.11; Смирнов, 1996, с. 30]. Раннекатакомбное вре- мя п. 15 подчеркивается наличием несколь- ких ступенек во входной шахте [ср. Братчен- ко, 2001, с. 20]. Добавим, что по наблюдени- ям С.Н. Санжарова, все раннекатакомбные погребения Северо-Восточного Приазовья были впущены в насыпи позднеямных кур- ганов [Санжаров, 2001, с. 46]. Возможно, в таком случае, разрушенное п. 16 относится к позднеямному времени. Обратим внимание на такую деталь кур- гана 1, как овальная яма, заполненная светло- серой золой (рис. 2). Подобные ямы (правда. в единичных случаях), относящиеся к эпохе поздней бронзы, отмечаются под насыпями Археологический альманах. – № 25. – 2011. 53 курганов на Нижнем Дону [Чернопицкий, 1983, с. 85]. Срубные захоронения рассматриваемого кургана зафиксировали любопытные прояв- ления ритуальной практики населения эпохи поздней бронзы. В четырех случаях (пп. 5, 6, 10, 13) имело место посмертное расчленение тела умерше- го. В частности, у покойников из погребений 5 и 10 были отчленены стопы. Данная мани- пуляция производилась носителями срубной культуры крайне редко. Достаточно сказать, что по подсчетам В.В. Цимиданова, в сводке из 2831 захоронения, которые были иссле- дованы на территории Украины и прилегаю- щих к ней приазовских районах Ростовской обл. России, содержатся лишь 2 комплекса, демонстрировавших данный обряд (0,07 %), и оба они выявлены в публикуемом кургане. Далее к востоку подобных захоронений боль- ше, но – ненамного. Так, в захоронении из Алексеевки, к. 1, п. 1, Липецкая обл., Россия у костяка человека пожилого возраста отсут- ствовали кости стоп [Мельников, 2005, с. 85]8. Аналогичная ситуация: погребение 1 (взрос- лый человек), выявленное на поселении Ро- венка 5, Липецкая обл. [Чивилев, 2000, с. 114]. Р.С. Багаутдинов и И.Н. Васильева, публикуя погребение из Золотой Нивы II, 1/16, Самар- ская обл., Россия, предположили, что ступни ног у покойника были отрублены [Багаутди- нов, Васильева, 2004, с. 191]. В могиле выяв- лен набор украшений, откуда можно утверж- дать, что здесь была погребена женщина [см.: Цимиданов, 2006, с. 204; табл. 5]. В погребении 3 кургана 1 Спиридонов- ского II могильника, Самарская обл., у скелета ребенка 5 лет отсутствовали кости стоп, а так- же – кистей [Кузнецов, Мочалов, 1999, с. 62]. Обратим внимание на исследования I Алексеевского (левобережного) грунтового могильника, Саратовская обл., Россия [Ага- пов, Ватазина, Пестрикова, 1978, с. 150]. В п. 16 у костяка взрослого человека отсутствовали фаланги стоп [Ватазина, Пестрикова, 19779]. Целая серия манипуляций с телами умер- ших зафиксирована при исследовании Луза- новского могильника, Самарская обл. В п. 16 кургана 11 у скелета взрослого крупного тело- сложения отсутствовали кости стоп [Васильев, 1977, с. 25]. То же зафиксировано в п. 20 это- го кургана [Васильев, 1977, с. 25]. По скольку в захоронении выявлен браслет, можно с до- статочной долей вероятности допускать, что мы имеем дело с женщиной [см.: Цимиданов, 2006, с. 204; табл. 5]. В п. 4 (подросток) и п. 10 (ребенок) кургана 7 у умерших нет ступней [Васильев, 1977, с. 16, 18]. При этом кости од- ной из ступней подростка в п. 4 лежали в ана- томическом порядке ближе к углу ямы. В нескольких погребениях могильника Уранбаш-южный, Оренбургская обл., Россия (в ранней публикации – могильник Уранбаш [Моргунова, 1999]) зафиксированы случаи неполного помещения тела в могилу. Напри- мер, в п.1 кургана 2 у костяка взрослого че- ловека отсутствовали кисти и стопы10, череп и многие кости таза и позвоночника [Моргу- нова, 1999, с. 40; 2005, с. 100]. В п.10 кургана 4 (подросток 12-13 лет) отсутствовали кости стоп (а также – рук) [Моргунова, 1999, с. 41; 2005, с. 112]. Заметим, что в п. 5 этого же кургана у костяка взрослого человека были отчленены ноги ниже колен [Моргунова, 1999, с. 41; 2005, с. 111], а в п. 16 кургана 8 зафиксирован “скелет ребенка без костей ног” [Моргунова, 1999, с. 44] (судя по чертежу по- гребения, правильнее сказано в более поздней 8 В тексте отчета эта ситуация оговоренаа более четко: “… при общей хорошей сохранности костей скелета, когда отлично сохранились кости пальцев рук, у захороненного человека отсутствовали кости ступней обеих ног. Разрушенность этого участка норами исключается, кроме того, нижний конец правой малой берцовой кости, к которому и должна крепиться стопа, лежал непосредственно на подстилке. То есть тело умершего человека уже было без ступней, когда его положили в могилу” [Отчет Мельникова Е.Н. .., 2004, с. 10-11]. 9 К сожалению, отчета, на который дана ссылка, нам не удалось разыскать в НА ИА РАН. Выписки из отчета и ссылка на его название были сделаны авторами во время работы в фондах Куйбышевского гос. педагогического института (ныне – Самарский гос. педагогический университет) 21 февраля 1982 г. во время работы 2-го Совещания по проблемам срубной общности. 10 Н.Л. Моргунова ошибочно пишет: “кисти рук и ног” [Моргунова, 1999, с. 40; 2005, с. 100]. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 54 публикации: “…неполный скелет ребенка, от- сутствовали кости позвоночника, таза и ног” [Моргунова, 2005, с. 117]). В погребении из Новых Ябалаклов I, 2/1, Башкортостан, Россия, не было костей стоп, а также рук, начиная от локтей [Горбунов, 1977, с. 154]. Судя по наличию в комплексе набо- ра украшений, можно считать, что в могиле была погребена женщина. В погребении 3 кургана 2 из того же мо- гильника у умершей женщины были отчлене- ны стопы, и, к тому же, – левая рука и кисть правой [Горбунов, 1977, с. 156]. В захоронении 1 кургана 104 из Старо- Ябалаклинского могильника, Башкортостан, у скелета подростка отсутствовали кости стоп, кистей, череп [Горбунов, Морозов, 1991, с. 47]. Погребение 13 широкобалкинского кур- гана демонстрирует обряд отчленения кисти. Он встречался в срубной культуре еще реже, чем обряд отчленения стоп. Так, в упомянутой выше сводке из 2831 погребения с территории Украины и приазовских районов Ростовской обл. России, содержится лишь 1 комплекс (выявлен в публикуемом кургане), где кисть руки умершего была отчленена. Это составля- ет лишь 0,035 %. Аналогии данной практике можно найти на более восточных территори- ях. Выше мы уже упоминали погребения из Новых Ябалаклов I, 2/3, Старых Ябалаклов, 104/1, Спиридоновки II, 1/3 и могильника Уранбаш-южный, где проявилась эта практи- ка. Приведем теперь другие примеры. Начнем с Лузановского могильника, на который мы уже обращали внимание. Кис- ти не обнаружены у костяка из п. 1 кургана 16 этого могильника [Васильев, 1977, с. 33]. Выше мы говорили про отсутствие ступней у подростка в п. 4 кургана 7. Добавим, что у костяка в этом погребении отсутствовала так- же кисть левой руки [Васильев, 1977, с. 16]. Предплечье и кисть правой руки, а также кисть левой руки отсутствовали у подростка в п. 11 кургана 15 [Васильев, 1977, с. 33]. В погребении 3 из Степановки III, курган 2, Самарская обл. у костяка умершего отсут- ствовали плюсневые кости и кости кистей [Ли- фанов, Крамарев, Цибин, 2008, с. 125]. Судя по присутствию в захоронении набора украше- ний, в могиле была погребена женщина. В погребении из Спиридоновки II, 1/8, Самарская обл. было выявлено 3 костяка (воз- раст умерших – 3-4 года, 5-6 лет и 7-9 лет), и у всех отсутствовали кисти [Кузнецов, Моча- лов, 1999, с. 64-65]. В погребении мужчины 35-45 лет из Па- ницкого, 6Б/2, Саратовская обл. отсутствова- ли кисти обеих рук [Мимоход, 2009, с.45]. В погребении 39 грунтового могильни- ка Смеловка, Саратовская обл. выявлен кос- тяк мужчины 30-40 лет без кистей [Лопатин, 2010, с. 27]. При раскопках захоронения ребенка из Свердлово IV, 1/23, Оренбургская обл. было установлено, что кисти у покойника были от- членены, а затем положены близ лица под пря- мым углом друг к другу [Халяпин, 1998, с. 60]. Погребения 6 и 13 публикуемого кургана демонстрировали отчленение пальцев покой- ников. В качестве параллелей стоит привести следующие. В упоминавшемся захоронении 2 из Паницкого, курган 6Б, где у покойника были отчленены кисти, три фаланги пальцев лежали перед тазом [Мимоход, 2009, с. 45]. В погребении 2 кургана 5 из могильника Сол- нечный, фаланги правой кисти взрослого поч- ти в полном анатомическом порядке лежали за черепом [Пестрикова, 1977, с. 78]. Отчле- нение пальцев (не только рук, но и ног) имело место и в погребении из Ново-Баскаково, 1/3, Башкортостан [Збруева, Тихонов, 1970, с. 65]. В Лузановском могильнике у костяка взрос- лого из п.1 кургана 8 отсутствуют фаланги пальцев рук [Васильев, 1977, с. 19]11. 11 Обращаясь постоянно к материалам Лузановского могильника отметим, что своеобразные детали манипуляции с телами умерших в погребениях этого памятника не ограничиваются отчленением стоп, кистей и пальцев рук. Например, в п.1 кургана 7 на малой берцовой кости подростка сохранились следы пропила до половины кости с последующим ее сломом [Васильев, 1977, с. 15; Семенова, 2000, с. 176]. Заметим, что сломана была и большая берцовая кость [Васильев, 1977, с. 15]. В п. 1 кургана 13 костяк взрослого человека лежал вытянуто на спине, тем не менее, сопровождался сосудом развитого этапа срубной культуры [Васильев, 1977, рис. 15, 4]. Предплечье и плечевая кость костяка находились в ногах умершего в анатомическом порядке [Васильев, 1977, с. 28]. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 55 В данной связи уместно вспомнить за- хоронение 7 из кургана 6 возле с. Хащевое, Днепропетровская обл. В могильной яме на- ходился костяк собаки, рядом с которым рас- полагался сосуд. В нем обнаружены фаланги пальцев руки человека [Ковалева и др., 1979, с. 13]. Несомненно, рассмотренные случаи рас- членения умерших заслуживают присталь- ного анализа с подключением максимально большого банка данных. Пока же можно об- ратить внимание на то, что они практикова- лись преимущественно при погребении жен- щин (на эту деталь наше внимание обратил В.В. Цимиданов). Еще один вариант посмертных манипуля- ций с телом покойника демонстрирует п. 11 рассматриваемого кургана. Здесь часть кос- тей умершего была кальцинирована. В дан- ном случае мы сталкиваемся не с кремацией, а с обрядом обожжения трупа. Проявления этого обряда в срубной среде встречаются от- носительно часто по сравнению с отчленени- ем стоп и кистей (см., например: [Ковальова, Волкобой, 1976, с. 3, 6, 8, 10, 12, 13; Волкобой, 1979, с. 98-99; Ковалева и др., 1981, с. 21, 27, 34; Ильюков, Казакова, 1988, с. 82, 83; Горбу- нов, Морозов, 1991, с. 47] и др.). В массиве срубных погребений Украины и Ростовского Северо-Восточного Приазовья они составля- ют 0,8 % [Цимиданов, 2004, табл. 30]. Применительно к погребению 14 широ- кобалкинского кургана можно допустить, что покойник был связан. Отметим, что многие исследователи, публикуя срубные погребения, обращали внимание на неестественное распо- ложение некоторых костей умерших и делали отсюда предположения о том, что тело было помещено в могилу в связанном виде. Так, в упоминавшемся уже захоронении 1, выявлен- ном на поселении Ровенка 5, Липецкая обл., у покойника ноги, вероятно, были связаны у ступней [Чивилев, 2000, с. 114]. О связывании можно говорить и применительно ко многим другим захоронениям (см., например: [Васи- льев, 1977, с. 30; Иванов, Скарбовенко, 1993, с. 80-95, табл., с. 103,104; Багаутдинов, Васи- льева, 2004, с. 188, 190; Скарбовенко, 2006, с. 25] и др.). Добавим, что в известных нам случаях, когда можно предполагать связыва- ние трупа, чаще связывали ноги, реже – руки и еще реже привязывали ноги к туловищу. В кургане, исследованном близ балки Ши- рокой, на черепах из погребений 1 и 14 про- слежены следы искусственной деформации. Данная практика в срубной культуре являлась аномальной. Так, антропологи, обработавшие большие серии срубных черепов, не фикси- руют ее проявлений (см., например: [Круц, 1984, с. 57-63]). Применительно к срубной культуре нам известно, помимо публикуемых, лишь один случай искусственной деформа- ции. В упоминавшемся погребении из Ново- Баскаково, 1/3 имела место искусственная де- формация черепа подростка на темени вдоль венечного шва [Збруева, Тихонов, 1970, с. 65]. Возможно, искусственная деформация черепа в срубной культуре встречена еще раз: в 1976 г. в п. 3 кургана I у с.Новоселовка, Донец- кая обл., Украина был исследован “…костяк взрослого на правом боку с завалом на спину; видимо был скорчен .., головой на СВ, руки согнуты, “кистями” у черепа. Череп необы- чайно удлинен” [Братченко и др., 1976, с. 74]. Близ погребений 2 и 7 были положены ас- трагалы (таранные кости) КРС. Заметим, что иногда данные артефакты обнаруживаются в срубных погребениях (см., например: [Ва- сильев, 1975, с. 23, 27; Ковалева и др., 1979а, с. 32; Колев, 2003, с. 95, табл., пп. 32 и 3612; Юдин, 2009, с. 147-150, 152, 153]), но там они встречаются значительно реже, чем астрага- лы мелкого рогатого скота (МРС). Что касает- ся использования астрагалов КРС в ритуалах, совершавшихся вне могилы, то следует кон- статировать минимальность масштабов дан- ной практики. Кроме кургана, раскопанного близ Широкой балки, ни в одном из курганов находок рассматриваемых артефактов нам не- известно. А вот в культовых комплексах посе- 12 В публикации не сказано, какие именно астрагалы (альчики) найдены в п. 32 и 36, но в свое вре- мя Ю.И. Колев поделился с нами копиями чертежей погребений и рисунками находок II Съезженского могильника. Судя по размерам астрагалов – в п. 32 найдены несколько астрагалов МРС и не менее 2-х астрагалов КРС, а в п. 36 – астрагал КРС. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 56 лений они встречаются (впрочем, тоже нечас- то). Например, при раскопках М.П. Грязновым в 1951 г. землянки 3 на срубном поселении Ляпичев хутор, Волгоградская обл., Россия, в яме № 14 (№ 2 по полевым записям) найде- но, судя по шифрам (1836/8 яма 2), 5 экз. та- ранных костей КРС. Эти кости (астрагалы) не обработаны, но на дорсальной поверхности двух экз. – тонкие, параллельные друг другу, короткие следы резки острым металлическим лезвием. Подобные следы часто фиксируются на таранных костях крупных и мелких копыт- ных (например: [Кривцова-Гракова, 1948, с. 125; Усачук, 2000, рис. 1, 1; Антипина, 2004, с. 191]). Вероятно, таранные кости КРС, най- денные в яме № 14, были расколоты, посколь- ку в коллекции они представлены склеенны- ми экземплярами13. В связи с находкой в яме № 14 расколотых астрагалов КРС, обратим внимание на дневниковую запись М.П. Гряз- нова: “…1.X. Понедельник. … На землянке 3 при снятии вещей со дна установлены кучки расколотых астрагалов быка …” [Грязнов, 1951, л. 5]. Безусловно, астрагалы КРС в яме и на дне жилища относятся к следам каких-то обрядов (кучки расколотых астрагалов на дне землянки – явные следы жертвоприношения оставления жилища [Мимоход, 2001, с. 98-99; Горбов, Мимоход, 1999, с. 25-26, 27-28]. Заслуживает упоминания комплекс, вы- явленный на поселении Макаровская Речка, Саратовская обл. Здесь в центральной части постройки, где имелись следы металлурги- ческого производства, исследована подпря- моугольная яма (1,87 × 1,16 м; гл. – 0,6 м). В ее заполнении встречены астрагалы КРС и барана, другие кости животных, фрагменты керамики, 2 керамических орудия со сточен- ными краями, каменное орудие. На дне ямы в определенном порядке размещались тупик из челюсти КРС со следами длительного ис- пользования, астрагалы КРС, овцы, кусочки красного и желтого минералов, 2 кучки золы (одна из них содержала частички коричнево- го минерала, угольки и кальцинированные косточки), фрагменты сосудов, угольки и т.д. [Изотова, 2000, с. 121]. Данный комплекс, как убедительно показала М.А. Изотова, демон- стрирует следы жертвоприношений обитате- лям преисподней [Изотова, 2000, с. 122], то есть, яма служила местом контакта с поту- сторонним миром. В процессе этого контакта, что для нас наиболее важно, использовались астрагалы КРС (вспомним астрагалы КРС в яме № 14 на Ляпичевом хуторе). В свете отме- ченного становится вполне понятным возло- жение таранных костей КРС и близ погребе- ний кургана, исследованного возле Широкой балки. При рассмотрении керамического комп- лекса нетрудно заметить, что в погребениях находились банки и слабопрофилированные сосуды, а фрагмент с налепным валиком (рис. 3, 6) – только в насыпи. Если учесть широ- ко распространенную надкультурную и над- временную традиции помещения в погребе- ния преимущественно столовой посуды, это еще раз подтверждает отнесение небольших банок срубной культуры к столовой посуде [Горбов, 1994, с. 133], а сосудов с налепным валиком – к кухонной и тарной [Горбов и др., 1999, с. 77]. Хронологическая привязка срубных по- гребений кургана 1 не вызывает затруднений. Судя по деталям погребального обряда и кера- мической серии, все погребения можно отнес- ти к III (“раннесабатиновскому”) горизонту по Р.А. Литвиненко [1999, с. 17, 20, рис. 13]. Об- ратим внимание на некоторые детали обряда: три срубных погребения в кургане (3, 7 и 12) – правобочные. Для широкобалкин ского кур- гана процент правобочных погребений оказы- вается довольно высоким – 21,4 % (это даже с учетом трех разрушенных погребений, по- ложение скелетов в которых не определяется). Сравнительно часто встречаемая правобочная позиция умерших – одна из черт погребений III горизонта [Литвиненко, 1999, с. 17]. Заметим, что правобочными являются погребения раз- ных стратиграфических микрогрупп, то есть, в рамках стратиграфии кургана мы “ловим” некую продолжительность и микростратигра- фию III хронологического горизонта срубных погребений Северо-Восточного Приазовья. 13 В 1991-1992 гг. материалы поселения Ляпичев хутор, хранящихся в фондах отдела Восточной Европы и Сибири Государственного Эрмитажа, были обработаны авторами этой статьи. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 57 Весьма существенно, что на второй на- сыпи кургана были найдены фрагменты ке- рамики и кости животных, перекрытые тре- тьей насыпью. Среди керамики обращает на себя внимание фрагмент венчика с крупным налепным валиком, расчлененным горизон- тальными вдавлениями (рис. 3, 6). Подобная посуда встречается в Широкой Балке II в слое, перекрывающем исследованное на поселении жилище. Этот слой относится к IV горизонту единой стратиграфической колонки, разрабо- танной для срубных поселений Северо-Вос- точного Приазовья одним из авторов [Горбов, 1995, с. 53-65; 1997, с. 148,150] и соответствует XIII в. до н.э. [Горбов, 1995, с. 64]. Очевидно, этим временем, но не исключено, что и более ранним, можно суммарно датировать и сруб- ные погребения кургана 1 Широкой Балки14. 14 Благодарим В.В. Цимиданова и Р.А. Литвиненко за помощь и ценные замечания, которые получили авторы во время написания этой работы. Рис. 1. Поселения Широкая Балка-II, Широкая Балка-VI и курган между ними. Ситуацион- ный план. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 58 Рис. 2. Широкая Балка. Курган 1. Общий план и профили. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 59 Рис. 3. Широкая Балка. Курган 1. Находки в насыпи (1-8, 10-12) и в яме (9). Археологический альманах. – № 25. – 2011. 60 Рис. 4. Широкая Балка. Курган 1: 1 – п. 1 (1 – сосуд); 2 – сосуд из п. 1; 3 – п. 4 (1 - сосуд); 4 – сосуд из п. 4; 5 – сосуд из п. 3; 6 – п. 3 (1 – сосуд); 7 – п. 5 (1 – плюсневые кости стопы). Археологический альманах. – № 25. – 2011. 61 Рис. 5. Широкая Балка. Курган 1. Перекрытия и разрезы п. 2 и п. 7 (А – астрагалы КРС). Археологический альманах. – № 25. – 2011. 62 Рис. 6. Широкая Балка. Курган 1: 1 – п. 2 (1 – сосуд); 2 – сосуд из п. 2; 3 – п. 7 (1 - сосуд); 4 – сосуд из п. 7; 5 – п. 6 (1 - сосуд); 6 – сосуд из п. 6. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 63 Рис. 7. Широкая Балка. Курган 1: 1 – астрагал возле перекрытия п. 2; 2 – участок запо- лировки на астрагале из п. 2; 3 – астрагал возле перекрытия п. 7; 4 – участки заполировки на астрагале из п. 7. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 64 Рис. 8. Широкая Балка. Курган 1: 1 – п. 8; 2 – п. 9 (1 – сосуд); 3 – п. 13; 4 – сосуд из п. 9; 5 – п. 10 (1 – сосуд; 2 – плюсневые кости стопы); 6 – сосуд из п. 10; 7 – п. 12; 8 – сосуд из п. 12. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 65 Ри с. 9 . Ш ир ок ая Б ал ка . К ур га н 1: 1 – п . 1 1 (1 – ф ра гм ен т ы с ос уд а) ; 2 – п . 1 4; 3 – с ос уд и з п . 1 1. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 66 Рис. 10. Широкая Балка. Курган 1: 1 – п. 16; 2 – п. 15; 3 – фрагмент сосуда из п. 15. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 67 Литература Агапов С.А., Ватазина А.П., Пестрикова В.И. Работы на севере Саратовской области // АО 1977 года. – М.: Наука, 1978. – С. 150-151. Антипина Е.Е. Глава 7. Археозоологические материалы // Каргалы. – Т. III. – М.: Языки славянской культуры, 2004. – С. 182-239. Багаутдинов Р.С., Васильева И.Н. Курганные группы Золотая Нива I и II // Вопросы ар- хеологии Урала и Поволжья. – Вып. 2. – Самара: Изд-во Самарского ун-та, 2004. – С. 181-211. Братченко С.Н. Нижнее Подонье в эпоху средней бронзы (Периодизация и хронология памятников). – К.: Наукова думка, 1976. – 251 с. Братченко С.Н. Донецька катакомбна культура раннього етапу. Ч. І. – Луганськ: Шлях, 2001. – 76 с. Братченко С.Н., Писларий И.А., Зарайская Н.П., Горелик А.Ф., Дубовская О.Р., Ши- лов Ю.А., Гершкович Я.П., Смирнов А.М., Константинеску Л.Ф., Швецов М.Л., Балонов Ф.Р., Самойленко В.Г. Отчет Второй Северскодонецкой экспедиции об археологических ис- следованиях в Донецкой и Ворошиловградской областях в 1976 г. // НА ИА НАН Украины. Ф.е. 1976/10б. Васильев И.Б. Новые памятники срубной культуры на востоке Куйбышевской области // Вопросы отечественной и всеобщей истории. – Куйбышев, 1975. Васильев И.Б. Лузановский курганный могильник (материалы раскопок) // Средневолж- ская археологическая экспедиция. – Куйбышев, 1977. – С. 5-43. Ватазина А.П., Пестрикова В.И. Отчет о раскопках I Алексеевского левобережного грунто- вого могильника в Саратовской области по открытым листам № ….. № ……. – Куйбышев, 1977. Волкобой С.С. Срубные погребения с трупосожжением в Орельско-Самарском междуре- чье // Курганные древности Степного Поднепровья. – Вып. 3. – Днепропетровск: Изд-во Днеп- ропетровского гос. ун-та, 1979. – С. 98-103. Глушков И.Г. Керамика как археологический источник. – Новосибирск, 1996. – 328 с. Горбов В.Н. Об одной категории керамики позднего бронзового века // Древнейшие об- щности земледельцев и скотоводов Северного Причерноморья V тыс. до н.э. – V в. н.э. М-лы Междунар. археологич. конф. Тез. докл. – Тирасполь: НИЛ “Археология” ПГКУ, 1994. – С. 130-133. Горбов В.Н. К проблеме культурной атрибуции поселения на Белозерском лимане // Кон- вергенция и дивергенция в развитии культур эпохи энеолита-бронзы Средней и Восточной Ев- ропы. Ч. II. М-лы конф. – СПб., 1995. – С. 52-72. Горбов В.Н. Две традиции применения камня в домостроительстве позднего бронзового века // Археологический альманах. № 6. – Донецк, 1997. – С. 145-162. Горбов В.Н., Кабанова Е.В., Чубатенко И.А., Усачук А.Н. Валик на керамике позднего бронзового века: поиск назначения // Проблемы скифо-сарматской археологии Северного При- черноморья (к 100-летию Б.Н. Гракова). – Запорожье, 1999. – С. 71-78. Горбов В.Н., Мимоход Р.А. Культовые комплексы на поселениях срубной культуры Северо- Восточного Приазовья // Древности Северо-Восточного Приазовья. – Донецк, 1999. – С. 24-69. Горбов В.Н., Усачук А.Н. Охраные исследования в Приазовье // Проблемы охраны и ис- следования памятников археологии в Донбассе. Тез. докл. – Донецк, 1987. – С. 64-67. Горбунов В.С. Курганы эпохи бронзы на правобережье р. Дема // СА. – 1977. – № 1. – С. 149-161. Горбунов В.С., Морозов Ю.А. Некрополь эпохи бронзы Южного Приуралья – Уфа: Баш- кирское книж. изд-во, 1991. – 160 с. Грязнов М.П., 1951. Волго-Донская экспедиция 1951 г. // НА ИИМК РАН, Ф. 35, опись 1951, ед. хр. 131. КП-3105. Збруева А.В., Тихонов Б.Г. Памятники эпохи бронзы в Башкирии // Древности Башкирии. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 68 – М.: Наука, 1970. – С. 40-127. Иванов А.Ю., Скарбовенко В.А. Могильник эпохи бронзы у д.Новоселки на р.Цильне // Археологические исследования в Поволжье. – Самара, 1993. – С. 78-128. Изотова М.А. Ритуальные комплексы поселения эпохи поздней бронзы “Макаровская реч- ка” // Срубная культурно-историческая общность в системе древностей эпохи бронзы евразий- ской степи и лесостепи. – Воронеж, 2000. – С. 118-124. Ильюков Л.С., Казакова Л.М. Курганы Миусского полуострова. – Ростов-на-Дону, 1988. – 168 с. Клименко В.Ф. Мой путь в археологии: Романтика и реальность. – Донецк, 2008. – 39 с. Ковальова І.Ф., Волкобой С.С. Маївський локальний варіант зрубної культури //Архео- логія. – 1976. – Вип. 20. – С. 3-22. Ковалева И.Ф., Марина З.П., Чернявская Н.В., Никитин С.В. Курганный могильник эпохи бронзы у с.Хащевое // Курганные древности степного Поднепровья (III-I тыс. до н.э.) – Вып. III. – Днепропетровск: Изд-во Днепропетровского гос. ун-та, 1979. – С. 5-24. Ковалева И.Ф., Ромашко В.А., Андросов А. Срубные курганные могильники Средне- го Присамарья // Курганные древности степного Поднепровья (III-I тыс. до н.э.) – Вып. III. – Днепропетровск: Изд-во Днепропетровского гос. ун-та, 1979а. – С. 25-44. Ковалева И.Ф., Ромашко В.А., Чернявская Н.В., Христан А.М. Раскопки курганных мо- гильников бронзового века Среднего Приорелья // Степное Поднепровье в бронзовом и раннем железном веках. – Днепропетровск: Изд-во Днепропетровского гос. ун-та, 1981. – С. 19-44. Колев Ю.И. Грунтовый могильник срубной культуры Съезжее II (материалы раскопок) // Материальная культура населения бассейна реки Самары в бронзовом веке. – Самара, 2003. – С. 88-111. Кривцова-Гракова О.А. Алексеевское поселение и могильник // Археологический сбор- ник. Труды ГИМ. – Вып. ХVII. – М., 1948. – С. 56-172. Круц С.И. Палеоантропологические исследования Степного Поднепровья (эпоха бронзы) – К.: Наукова думка, 1984. – 208 с. Кузнецов П.Ф., Мочалов О.Д. Нестандартный раннесрубный курганный комплекс Юга лесостепного Поволжья // Охрана и изучение памятников истории и культуры в Самарской об- ласти. – Вып. 1. – Самара, 1999. – С. 59-92. Литвиненко Р.А. Периодизация срубных могильников Северо-Восточного Приазовья // Древности Северо-Восточного Приазовья. – Донецк, 1999. – С. 4-23. Лифанов Н.А., Крамарев А.И., Цибин В.А. Исследования курганного могильника Степа- новка III в 2006 г. // Актуальные проблемы археологии Урала и Поволжья. – Самара, 2008. – С. 123-142. Лопатин В.А. Смеловский могильник: модель локального культурогенеза в степном Завол- жье (середина II тыс. до н.э.) – Саратов, 2010. – 244 с. Мельников Е.Н. Раннесрубные погребения кургана 1 у с.Алексеевка // Проблеми дослі- дження пам’яток археології Східної України. – Луганськ, 2005. – С. 85-87. Мимоход Р.А. Критерии выделения поселенческих культовых комплексов эпохи поздней бронзы // Проблемы археологии и архитектуры. Т.1: “Археология”. – Донецк-Макеевка, 2001. – С. 94-105. Мимоход Р.А. Курганы эпохи бронзы – раннего железного века в Саратовском Поволжье: характеристика и культурно-хронологическая атрибуция комплексов. – М., 2009. – 292 с. Моргунова Н.Л. Курганы у с.Уранбаш на Каргалинских рудниках // Археологические па- мятники Оренбуржья. Вып. III. – Оренбург, 1999. – С. 40-64. Моргунова Н.Л. Могильник Уранбаш-южный // Каргалы. – Т. IV. – М.: Языки славянской культуры, 2005. – С. 100-124. Недашковский Л.Ф. Золотоордынские археологические памятники центральных районов Саратовской области в исторической памяти русского крестьянства ХIХ – начале ХХ века // Археологический альманах. – № 25. – 2011. 69 Материалы краеведческих чтений, посвященных 135-летию Общества естествоиспытателей при КГУ, 100-летию со дня рождения М.Г. Худякова. – Казань, 2004. – С. 144-149. Отчет Мельникова Е.Н. к Открытому листу № 716 Об археологических исследованиях в Добринском районе Липецкой области в 2003 году. – Липецк, 2004. Пестрикова В.И. I курганный могильник у совхоза “Солнечный” // Неолит и бронзовый век Поволжья и Приуралья / Научные труды. – Т. 220. – Куйбышев, 1977. – С. 72-81. Санжаров С.Н. Катакомбные культуры Северо-Восточного Приазовья – Луганск: Изд-во Восточноукр. нац. ун-та, 2001. – 172 с. Семенова А.П. Глава V. Погребальные памятники срубной культуры // История Самарско- го Поволжья с древнейших времен до наших дней. –Самара, 2000. – С. 152-208. Свод данных об исследованиях курганов на территории Донецкой области в ХХ веке / Авторы-составители: Усачук А.Н., Полидович Ю.Б., Цимиданов В.В., Литвиненко Р.А. // Архе- ологический альманах. № 14. – Донецк, 2004. – С. 56-109. Скарбовенко В.А. Исследование курганов 5 и 6 // Калиновский I курганный могильник. – Самара, 2006. – С. 24-41. Смирнов А.М. Курганы и катакомбы эпохи бронзы на Северском Донце. – М., 1996. – 182 с. Усачук А.Н. Новые поселения эпохи бронзы в Северо-Восточном Приазовье // Актуаль- ные проблемы археологических исследований в УССР. – К., 1981. – С. 46-47. Усачук А.Н. Коллекция костяных изделий Староласпинского поселения эпохи поздней бронзы // Археология и древняя архитектура Левобережной Украины и смежных территорий. – Донецк, 2000. – С. 107-110. Усачук А.Н., Полидович Ю.Б., Колесник А.В. Курганы Донбасса в народном восприятии и научной практике (до начала ХХ века): мифы и реальность // Археологический альманах. № 14. – Донецк, 2004. – С. 13-55. Халяпин М.В. Курганы срубной культуры у с.Свердлово // Археологические памятники Оренбуржья. – Вып. 2. – Оренбург: Изд-во Оренбургского ун-та, 1998. – С. 57-86. Харлампович П.В. Матеріали з археології та історії Первомайщини // Вісник Одеської комісії краєзнавства при Українській Академії наук. Ч. 4-5. Секція археологічна. Одеса, 1930. – С. 65-85. Цимиданов В.В. Социальная структура срубного общества – Донецк, 2004. – 204 с. Цимиданов В.В. Срубная культурно-историческая общность: мужчины и женщины // МДАСУ. – № 5. – Луганськ, 2006. – С. 193-214. Чернопицкий М.П. Непогребальные комплексы в курганах Нижнего Дона // Проблемы хронологии археологических памятников степной зоны Северного Кавказа. – Ростов-на-Дону, 1983. – С. 84-89. Чивилев В.А. Группа памятников срубной культуры у с.Ровенка Добринского района Ли- пецкой области // Взаимодействие и развитие древних культур южного пограничья Европы и Азии. – Саратов, 2000. – С. 113-115. Юдин А.И. Погребения с астрагалами из Новопокровки-II: служители культа или “игро- ки”? // Археология Восточно-Европейской степи. Вып. 7. – Саратов, 2009. – С. 146-170. Gorbov V.N., Usachuk A.N. Bronze Age barrow in North-Eastern Azov Sea Littoral In 1986 near Novoazovsk (Donetsk region) a barrow was excavated near Shirokaya Balka II settle- ment of Timber-Grave culture. Thirteen burials of Timber-Grave culture and 2 catacomb burials were unearthed in the barrow. One burial is uncertain. Interesting details of mortuary practice of Timber- Grave culture have been investigated. Keywords: barrow, burial, the late Bronze Age, Timber-Grave culture. Археологический альманах. – № 25. – 2011. 70 Горбов В.М., Усачук А.М. Курган бронзової доби у Північно-Східному Приазов’ї У 1986 р. поблизу м.Новоазовьськ (Донецька обл.) розкопано курган біля поселення зрубної культури Широка Балка II. В кургані виявилось 13 поховань зрубного часу, 2 поховання – ка- такомбного. 1 поховання – невизначено у часі. Простежені цікаві деталі зрубнї поховальної обрядності. Ключові слова: курган, поховання, доба пізньої бронзи, зрубна культура. Статья поступила в редакцию в ноябре 2011 г.

Курган бронзового века в Северо-Восточном Приазовье

Institution

Ähnliche Einträge