К вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени Подонцовья и Северо-западного Кавказа

Работа посвящена проблеме этнического родства населения, оставившего отдельные погребальные комплексы и могильники в бассейне Северского Донца и в Кубано-Черноморском регионе в хазарский культурно-исторический период....

Повний опис

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	2017
Автор:	Аксёнов, В.С.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Інститут сходознавства ім. А. Ю. Кримського НАН України 2017
Назва видання:	Хазарский альманах
Теми:	Статьи и публикации
Онлайн доступ:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/171789
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	К вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени Подонцовья и Северо-западного Кавказа / B.С. Аксёнов // Хазарский альманах. — 2017. — Т. 15. — С. 17-36. — Бібліогр.: 54 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-171789
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-1717892020-11-19T16:22:25Z К вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени Подонцовья и Северо-западного Кавказа Аксёнов, В.С. Статьи и публикации Работа посвящена проблеме этнического родства населения, оставившего отдельные погребальные комплексы и могильники в бассейне Северского Донца и в Кубано-Черноморском регионе в хазарский культурно-исторический период. This research is dedicated to the problem of ethnic kinship of the population, who left separate burial complexes and burial grounds in the Severskyi Donets basin and in the Kuban-Black Sea region during the Khazar cultural and historical period. 2017 Article К вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени Подонцовья и Северо-западного Кавказа / B.С. Аксёнов // Хазарский альманах. — 2017. — Т. 15. — С. 17-36. — Бібліогр.: 54 назв. — рос. XXXX-0128 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/171789 ru Хазарский альманах Інститут сходознавства ім. А. Ю. Кримського НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Статьи и публикации Статьи и публикации
spellingShingle	Статьи и публикации Статьи и публикации Аксёнов, В.С. К вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени Подонцовья и Северо-западного Кавказа Хазарский альманах
description	Работа посвящена проблеме этнического родства населения, оставившего отдельные погребальные комплексы и могильники в бассейне Северского Донца и в Кубано-Черноморском регионе в хазарский культурно-исторический период.
format	Article
author	Аксёнов, В.С.
author_facet	Аксёнов, В.С.
author_sort	Аксёнов, В.С.
title	К вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени Подонцовья и Северо-западного Кавказа
title_short	К вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени Подонцовья и Северо-западного Кавказа
title_full	К вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени Подонцовья и Северо-западного Кавказа
title_fullStr	К вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени Подонцовья и Северо-западного Кавказа
title_full_unstemmed	К вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени Подонцовья и Северо-западного Кавказа
title_sort	к вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени подонцовья и северо-западного кавказа
publisher	Інститут сходознавства ім. А. Ю. Кримського НАН України
publishDate	2017
topic_facet	Статьи и публикации
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/171789
citation_txt	К вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени Подонцовья и Северо-западного Кавказа / B.С. Аксёнов // Хазарский альманах. — 2017. — Т. 15. — С. 17-36. — Бібліогр.: 54 назв. — рос.
series	Хазарский альманах
work_keys_str_mv	AT aksënovvs kvoprosuoedinstvenositelejkremacionnogoobrâdasaltovskogovremenipodoncovʹâiseverozapadnogokavkaza
first_indexed	2025-07-15T07:42:12Z
last_indexed	2025-07-15T07:42:12Z
_version_	1837697947439988736
fulltext	II Статьи и публикации В. С. Аксёнов К ВОПРОСУ О ЕДИНСТВЕ НОСИТЕЛЕЙ КРЕМАЦИОННОГО ОБРЯДА САЛТОВСКОГО ВРЕМЕНИ ПОДОНЦОВЬЯ И СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО КАВКАЗА Посвящается памяти В. К. Михеева (1937–2008) в связи с его 80-летием В геополитическом отношении бассейн верхнего течения Север- ского Донца представлял собой отдельный самостоятельный реги- он Северо-Западной части Хазарского каганата [Афанасьев, 1993, с. 6; Тортика, 2006, с. 8–9], в юго-западном «экстерриториальном районе» которого концентрируются все известные на сегодняшний день салтовские кремационные могильники (Новая Покровка, Пят- ницкое, Лысый Горб, Сухая Гомольша, Красная Горка) и отдельные поминальные комплексы (Кочеток, Тополи) [Афанасьев, 1987, с. 153, рис. 86; Кухаренко, 1952, с. 33–50; Дегтярь, 1984, с. 239– 243; Кухаренко, 1951, с. 99–108; Шрамко, 1983, с. 48–50; Аксёнов, Воловик, 1999, с. 34–40; Аксёнов, Михеев, 2006]. Долгое время основным исследователем салтовских кремаций в регионе был В. К. Михеев [Михеев, 1986; Михеев, 1990], что позволило ведуще- му салтововеду С. А. Плетнёвой отметить: «…В. К. Михеев обна- ружил новый этнос, ранее нам неизвестный или “неосознанный”, который необходимо вписать в сложившуюся и казавшуюся вполне завершенной картину жизни Северо-Западной Хазарии» [Плетнё- ва, 1990, с. 83]. “Хазарский альманах”. Том 15. Москва 2017 18 Наиболее полно изученным и опубликованным памятником яв- ляется могильник у с. Сухая Гомольша [Аксёнов, Михеев, 2006, с. 8–71]. «Черными археологами» в окрестностях Сухой Гомольши было обнаружено еще несколько кремационных могильников, а от- дельные найденные ими комплексы стали известны специалистам [Аксёнов, 2005, с. 357–368; Колода, 2012, с. 30–36]. На сегодня, благодаря усилиям сотрудников Слобожанской археологической службы, в окрестностях Сухогомольшанского городища обнаруже- но два ранее не известных кремационных некрополя («Балка Сухая Гомольша» и «Яр Плоский») [Голубєва, 2014, с. 7–10, рис. 1. 1. 1: 1, 2, 3; Голубєв, 2017]. А всего в 5 км к востоку от Сухогомольшанско- го городища около с. Нижний Бишкин обнаружен еще один новый могильник по обряду кремации [Окатенко, 2016, с. 187, рис. 1]. Недалеко от Пятницкого биритуального некрополя недавно были открыты и частично исследованы еще два кремационных могиль- ника – Кицевский и Кочетокский, он же «Бабчанка» (склоны балки Сорокова) [Голубєва, 2014, рис. 1. 3. 1–1. 3. 32; Лаптев, Аксьонов, 2012, с. 95–109; Свистун, 2012, с. 79–84; Свистун, Квитковский, 2013, с. 118–121]. К сожалению, эти некрополи долгое время гра- бились «черными археологами» и, по самым приблизительным подсчетам, с этих могильников в частные коллекции поступило не менее двух десятков сабель, 40–50 наконечников копий, 30–40 то- поров-чеканов, десяток очажных цепей, не менее десятка клепан- ных котлов, несколько десятков стремян, удил и огромное количе- ство других элементов предметов конского снаряжения, фибул, железных ножей и т.п. Таким образом, в юго-западном экстеррито- риальном районе известно десяток могильников и отдельных по- гребальных комплексов по обряду трупосожжения (рис. 1, 2). Анализ материалов известных кремационных погребальных комп- лексов региона показывает, что носители данного обряда появля- ются в бассейне Северского Донца в середине VIII в. На это указы- вает обнаружение в целом ряде кремационных памятников (Тополи, Кицевка, Сухая Гомольша, Красная Горка) элементов поясной гар- нитуры (рис. 1), характерных для хронологического горизонта Стол- бище-Старокорсунская [Аксёнов, Лаптев, 2014, рис. 5: 15; Колода, 2012, илл. 10: 3-6], а также такого хронологического репера ранне- салтовских комплексов, как железные фибулы с завитком на конце [Аксёнов, Лаптев, 2014, рис. 6: 1–4; Комар, 2000, с. 52, рис. 4: 27]. В. С. Аксёнов 19 Элементы поясной гарнитуры этого же хронологического горизонта были обнаружены и на вновь открытых кремационных могильниках (рис. 1) – Нижний Бишкин, Сухая Гомольша, «Балка Сухая Гомоль- ша» [Колода, 2012, илл. 10: 3-6; Голубєва, 2014, рис. 1.1.17: 5, 6; Окатенко, 2016, рис. 1: 1]. Присутствие в кремационных комплексах региона большого числа предметов конского снаряжения свидетель- ствует о подвижном образе жизни носителей данного погребального обряда. Первоначально носители кремационного обряда, продвига- ясь от Донецко-Оскольского водораздела, по-видимому, освоили земли по левому берегу Северского Донца и его левым притокам. Чуть позднее они перешли на правый берег и начали контролиро- вать переправы и броды через Северский Донец. Так, «кремацион- ный могильник Лысый Горб и биритуальный некрополь Красная Гор- ка расположены рядом с хорошо известными и в более позднее время бродами через Северский Донец на границе степи и лесосте- пи. Некрополь Сухая Гомольша расположен также недалеко от бро- да через Северский Донец и рядом с местом впадения в Северский Донец речки Сухая Гомольша, исток которой находился в землях славян» [Бубенок, Аксёнов, 2009, с. 138]. Для контроля переправ по правому берегу Северского Донца в границах юго-западного «экс- территориального» района возник целый ряд городищ, расстояние между которыми по долине реки зачастую составляло всего 5–7 км (рис. 1). В этом контексте интересен факт обнаружения двух ком- плексов вещей со следами их преднамеренной порчи и пребывания в огне («тайничков») на наиболее раннем участке Верхне-Салтов- ского некрополя (ВСМ-III) между дромосами катакомб экспедицией под руководством Д. Т. Березовца [Березовец, 1959–1961, с. 5]. Ис- пользование при работах на могильнике землеройной техники, с по- мощью которой срезался верхний слой грунта до обнаружения пятен дромосов [Березовец, 1959–1961, с. 2], позволяет предположить, что синхронные обнаруженным «тайничкам» кремационные погребения были попросту уничтожены. Носители кремационного обряда в рай- оне Верхнего Салтова также оказали в непосредственной близости от существовавшего здесь брода через р. Северский Донец. В дальнейшем хозяйственное освоение региона и демографиче- ский рост привели к заселению бассейнов малых рек – притоков рек Северского Донца и Оскола. Носители кремационного обряда проникали по р. Удам (до с. Терновая), по р. Мже (до г. Мерефы), “Хазарский альманах”. Том 15. Москва 2017 20 в верхнее течение р. Береки – до слияния с р. Кисели [Аксёнов, Лаптев, 2014, с. 35, рис. 3]. На кремационных могильниках региона встречены элементы по- ясной гарнитуры (рис. 2), которые характерны для древностей II, III и IV хронологических горизонтов салтовских древностей [Комар, 1999, с. 130, табл. 4]. Таким образом, носители кремационного обряда в бассейне Северского Донца проживали на всем протяжении IX в. Это подтверждается нумизматическими находками, сделанными на салтовских кремационных могильниках. Так, арабские монеты1, пре- вращенные в подвески, были найдены в погребениях вновь откры- тых могильников «Балка Сухая Гомольша», «Яр Плоский», «Баб- чанка» [Голубєв, 2017, рис. 2: 18; 4: 4; Голубєва, 2014, с. 10, 11, 13]. На сегодняшний день с кремационных могильников у с. Кицевка, Нижний Бишкин, Пятницкое и прилегающих к ним территорий в фон- ды Харьковского исторического музея им. Н. Ф. Сумцова поступило 9 монет и их фракций2. Монеты с Кицевского могильника (имитация полдинара, Омеяды, Язид II, 721 г. н.э. и плакированный солид Льва III Исавра (717–741 г. н.э.) имеют следы пребывания в огне, что однозначно относит их к погребальному инвентарю салтовских кре- мационных захоронений. Материалы, относящиеся к началу – сере- дине X в., на кремационных памятниках региона пока не найдены. Несмотря на постепенное расширение источниковой базы, этни- ческая атрибуция салтовских кремационных захоронений остается значительной проблемой. В настоящее время существует пять ос- новных гипотез этнической принадлежности салтовских кремаци- онных захоронений в бассейне Северского Донца: славянская, тюрк- ская, иранская, угорская и адыгская. Историографические очерки А. К. Дегтяря и Г. С. Богуславского, в которых детально рассматри- 1 В погребении могильника «Балка Сухая Гомольша» найден динар (Аббасиды, ас-Сафа, 753–754 г. н.э.), в погребении могильника «Яр Плоский» – дирхем (Ка- риджиты, монетный двор Тудге, имя Муса, 795–796 г. н.э.), в комплекса могильни- ка «Бабчанка» – половинки двух дирхемов (Аббасиды, Гарун ар-Рашид, мадинат ас-Салам, 797 г. н.э., Аббасиды, аль-Махди, Ифрикия, 780–785 г.н.э.). 2 Монетные находки представлены: половинкой имитации Ифрикийского дир- хема, чеканенного не ранее 769 г. н.э.; половинкой дирхема ал-Мансура (754– 775 г. н.э.); половинкой дирхема Гаруна аль-Рашида с именем Джафара (793– 804 г. н.э.); половинкой дирхема ал-Мансура 771/772 г. н.э.; драхмой царя Азкац- вара (Хорезм) второй половины – конца VIII в.; имитацией аббасидского дирхема монетного двора г. Рамли чеканки после 786/787 г. н.э.; дирхемом Гаруда ар-Ра- шида (мадинат Зариндж 806/807 г. н.э.). В. С. Аксёнов 21 вается историография проблемы и приводятся аргументы в пользу той или иной точки зрения [Дегтярь, 1981, с. 75–83; Богуславский, 2001, с. 52–57], позволяют опустить освещение этого вопроса в дан- ной работе. В настоящее время наиболее обоснованной выглядит адыгско-абхазская версия, впервые предложенная Г. Е. Афанасье- вым [Афанасьев, 2001, с. 53] и – почти одновременно – А. В. Пьян- ковым [Пьянков, 2001, с. 205]. Исследования показали, что по ин- вентарю и погребальному обряду салтовским кремациям Верхнего Подонцовья наиболее близкими являются трупосожжения Кубано- Черноморского района: типа последних хронологических групп мо- гильников Борисовского и Дюрсо [Гавритухин, Пьянков, 2003, с. 195–198, табл. 78; Дмитриев, 2003, с. 203–205, табл. 87–92]. Ис- ходя из схожести кремационных погребений этих двух регионов, Г. Е. Афанасьев предложил искать истоки салтовского кремацион- ного обряда в адыго-абхазской среде. В работах А. В. Пьянкова кремационные захоронения Кубано-Черноморского района VIII–IX вв. (следовательно, и салтовские кремации Подонцовья) отождеств- ляются с пришлым населением – касогами [Пьянков, 2001, с. 205]. В недавнем своем диссертационном исследовании П. С. Успен- ский, рассмотрев кремации Северо-Западного Кавказа VIII–XIII вв., однозначно связывает их с племенами зихско-касожского круга, ко- торые, по данным нарративных источников, локализовались в За- кубанье [Успенский, 2015, с. 278]. Исследователь ссылается на тот факт, что погребения, совершенные по обряду трупосожжения VIII– IX вв., выявлены не только во вновь образованных могильниках, но и в некрополях с ингумациями, основанных местным населением в предшествующее время (кремации в могильниках Борисово, Дюр- со, Псекупский и др.) [Успенский, 2015, с. 278]. Это, по мнению П. С. Успенского, «свидетельствует не столько о появлении нового населения, сколько о распространении иного мировоззренческого импульса в среде местного населения, выразившегося в воспри- ятии новой погребальной практики» [Успенский, 2015, с. 278]. Пред- ставляется, что данное положение выглядит несколько голослов- ным, ибо П. С. Успенский не уточняет с какими именно событиями VIII в. на Северо-Западном Кавказе связано появление этого «ино- го мировоззренческого импульса», и с какой территории он исхо- дил. При этом недостаточная разработанность внутренней хроно- логии кремационных памятников Северо-Западного Кавказа VIII– IX вв. ставит под сомнение вероятность единовременного сущест- “Хазарский альманах”. Том 15. Москва 2017 22 вования в данном регионе 47 могильников с трупосожжениями хазарского культурно-исторического периода. При этом они диф- ференцированы на три территориальные группы, отличающиеся между собой разным процентным соотношением разных типов кре- мационных захоронений (в ямах, в каменных ящиках, в урнах) [Успенский, 2015, с. 128–142]. Нельзя исключать, что некоторые различия в погребальном обряде в захоронениях на могильниках разных территориальных групп обусловлены хронологическим фактором. Это тем более вероятно, так как П. С. Успенским были зафиксированы изменения в способе погребений кремированных останков в следующий хронологический период (X–XII вв.), а имен- но: исчезновение погребений в каменных ящиках, увеличение чис- ла погребений в урнах и почти полное исчезновение безурновых (ямных) кремаций [Успенский, 2015, с. 155–156]. Тенденция умень- шения со временем (от VIII–IX к X–XII вв.) ямных кремаций на мо- гильниках Северо-Западного Кавказа должна каким-то образом объяснять тот факт, что на могильниках 2-й территориальной груп- пы, концентрирующейся в степной зоне западного Закубанья, без- урновые кремации составляют 100% от общего количества захоро- нений [Успенский, 2015, с. 138]. И только в погребениях этой группы представлены элементы поясной гарнитуры, характерные для хро- нологического горизонта Столбище–Старокорсунская (740–790 гг.) – Молдовановский могильник [Тарабанов, 1992, рис. 3: 5, 8; Пьянков, Тарабанов, 2004, рис. 5: 3, 7, 10–14; рис. 7: 16-19] и широко пред- ставленные в «подкурганных погребениях с ровиками» [Иванов, 2001, рис. 3, 4]. В двух других территориальных группах могильни- ков с сожжениями, где процент безурновых кремаций ниже – 70,7% (Причерноморская группа – Борисово, Дюрсо) и 56,6% (северо- восточная часть западного Закубанья) [Успенский, 2015, с. 138], детали поясной гарнитуры раннесалтовского времени (740–790 гг.) в кремационных захоронениях совсем не представлены или проис- ходят из погребений по обряду трупоположения (Казазово) [Тара- банов, 1983, с. 153, рис. 1: 23–31]. Этот факт позволяет предпо- ложить, что носители «иного мировоззренческого импульса» П. С. Успенского появились первоначально в степных районах за- падного Закубанья (2-я и 3-я территориальные группы кремацион- ных некрополей), откуда они уже спустя какое-то время пришли в Причерноморскую область Северо-Западного Кавказа (1-я терри- ториальная группа). В этом случае первоначальными носителями В. С. Аксёнов 23 кремационного обряда хазарского культурно-исторического перио- да для Северо-Западного Кавказа, как это предполагает О. Б. Бубе- нок, были представители кочевого населения (этноним касоги или кас-), очевидно тюркского происхождения, внедренные хазарской администрацией в адыгскую среду в рамках стабилизационных ме- роприятий на юго-западной границе Хазарского каганата [Бубенок, 2014, с. 61]. Появления этого нового в районах западного Зукабанья кочевого населения, вероятно, произошло вскоре после разгрома хазарами Великой Болгарии Кубрата (последняя четверть VII – нача- ло VIII в.). Смешавшись с местным адыгским населением, со време- нем, по-видимому, имя пришельцев касоги распространилось на подвластное им местное адыгское население, с которым следует связывать ингумационные захоронения в каменных ящиках [Бубе- нок, 2014, с. 61]. Под влиянием пришельцев адыгское население на- чинает кремировать своих покойников, что подтверждают кремации в каменных ящиках [Гавритухин, Пьянков, 2003, с. 196], представ- ленные только на Борисовском могильнике [Успенский, 2015, с. 135]. Именно это смешанное (тюрко-адыгское) население Северо-За- падного Кавказа и было переселено в 40-х гг.х VIII века в бассейн Северского Донца. В одной из своих работ с подобной атрибуцией салтовских кремаций Подонцовья согласился и В. К. Михеев [Ми- хеев, 2004, с. 88–89]. Однако разнотипность кремационных захоро- нения (ямные, урновые), использование сосудов-приставок, при- сутствие «тайничков» на памятниках Верхнего Подонцовья указы- вает на разноэтничность носителей кремационного обряда в ре- гионе. При этом кремации с оружием и конским снаряжением, сопровождаемые «тайничками», скорее всего, связаны с какой-то группой тюрского (хазарского) населения [Аксёнов, Михеев, 2006, с. 184; Бубенок, Аксёнов, 2009, с. 138]. Другие кремации могли быть оставлены представителями славянского, угорского и адыго-абхаз- ского этносов, оказавшихся вместе с хазарскими тюркютами в бас- сейне р. Северского Донца [Аксёнов, Михеев, 2006, с. 182–183; Бубенок, Аксёнов, 2009, с. 138–139]. При этом, как справедливо заметил В. К. Михеев, «количество признаков погребального обряда может зависеть от степени иссле- дованности памятника: чем он полнее раскопан, тем больше каче- ственных признаков в нем присутствуют…» [Михеев, 2004, с. 76]. На сегодняшний день в Подонцовье известны некрополи, на кото- рых открыты пока только безурновые кремации (Новая Покровка, “Хазарский альманах”. Том 15. Москва 2017 24 Лысый Горб, Кицевка, Кочеток, «Балка Сухая Гомольша», «Яр Пло- ский»), а также и могильники с ямными и с урновыми кремациями (Сухая Гомольша, сожжения Красной Горки). При этом безурновые кремации имеют достаточно широкий видовой спектр (в ямах раз- ных форм, размеров, разной ориентировки, с компактным и рассе- янным помещением кремированных останков и др.). Кроме того, на Кочетокском могильнике были открыты безурновые кремации, со- вершенные в ямах, по размерам и глубине не отличающихся от мо- гильных ям ингумационных захоронений [Свистун, Квитковский, 2013, с. 118–121, илл. 4, 6]. Еще одно подобное кремационное захоронение было исследовано экспедицией под руководством В. В. Колоды недалеко от с. Мохнач (комплекс 1 из раскопа 2 на селище Мохнач-У). Захоронение было произведено в прямоуголь- ной в плане яме с закругленными краями и размером 2,4 × 0,7 м, ориентированной длинными сторонами вдоль линии северо-запад – юго-восток. В юго-восточном конце ямы была выявлена линза дре- весного угля. Здесь же стоял салтовский кувшин с двумя присло- ненными к нему железными серпами. В северо-западном конце ямы были обнаружены: бронебойный наконечник копья, топор, два ножа, две костяные накладки от лука, кресало [Колода, 2017, с. 36– 37, рис. 46–50]. Захоронения в близких по размеру могильных ямах были открыты на Новотроицком городище [Приймак, 1998, рис. 2]. В. В. Приймак склонен связывать захоронения на Новотроицком городище с представителями финно-угорского мира [Приймак, 1998, с. 96], и датировать их появление временем после 30-х гг. IX в., когда в южнорусских степях пребывали угры-мадьяры [Прий- мак, 1998, с. 97–98]. К сожалению, отсутствие в захоронениях Ко- четокского могильника и погребении у с. Мохнач узко датируемых вещей, не позволяет определить время их возникновения точнее, чем время существования салтово-маяцкой культуры. Однако об- наружение этих захоронений в сочетании с уже известными видами салтовских кремаций бассейна Северского Донца свидетельствуют о достаточно сложной этнической ситуации в регионе. На сегодня, учитывая весь комплекс узко датируемых погре- бальных материалов, обнаруженных в салтовских кремациях По- донцовья, можно предложить, что на начальном этапе освоения региона (740–790 гг. н.э.) носителями кремационного обряда были оставлены преимущественно ямные захоронения, сопровождаемые вещевыми комплексами, содержавшими широкий набор вооруже- В. С. Аксёнов 25 ния, конское снаряжение, приспособления для приготовления пищи в походных условиях (котлы, надочажные цепи, шампуры, вилки для доставания мяса из котла). Со временем под влиянием мест- ного земледельческого населения и с усилением процессов седен- таризации количество захоронений с кремированными человече- скими останками, помещенными в урну, увеличивается. Постепен- но происходит и переход от кремации к погребениям по обряду трупоположения. Свидетельством этому является биритуальный могильник Красная Горка, который функционировал с конца VIII в. до третьей четверти IX в. На могильнике Красная Горка обнаруже- но достаточное число случаев, когда одни погребения были впу- щены в заполнения могильных ям других захоронений без разру- шения последних. При этом чаще всего основное погребение было ингумационным, а впущенное в заполнение его могильной ямы за- хоронение было совершено по обряду трупосожжения [Аксёнов, 2008, с. 127, 128, табл. 1, 2]. Находившиеся в одной могильной яме разнообрядовые захоронения (основное и дополнительное) могли быть как одновременными, так и совершенными спустя какое-то время [Аксёнов, 2008, с. 125]. Это однозначно указывает на осве- домленность людей, проводивших обряд о присутствии здесь уже существующего погребального комплекса. Такие погребальные комплексы, содержавшие основное и дополнительное захороне- ния, обоснованно считать захоронениями близких родственников. Разница в способе обращения с телом умершего родственника, вероятно, связана с полукочевым образом жизни населения, оста- вившего данный могильник. Так, тела людей, умерших по время зимовки, хоронили по обряду трупоположения на кладбище, распо- ложенном рядом с зимником. Тела же их родственников, умерших во время военного похода или в процессе выпаса скота в период с ранней весны по позднюю осень, вдали от зимника, подвергались сожжению и уже в таком виде доставлялись на родовое кладбище [Аксёнов, 2008, с. 135–136]. Практика, когда умерших вдали от до- ма людей везли за многие сотни километров, чтобы похоронить на родовом кладбище, хорошо известна многим народам мира [Хаза- нов, 1975, с. 60]. Иной способ обращения с телом человека, умер- шего вдали от дома, возможно, объясняется тем фактом, что во многих традиционных обществах человек, находящийся в пути (в походе, в процессе выпаса скота и т. п.), рассматривался как су- щество вне обычного статуса, так как он пребывал в «ином мире», “Хазарский альманах”. Том 15. Москва 2017 26 а следовательно, по отношению к оставшимся на зимнике родст- венниками он занимал положение, приближенное к положению предков [Традиционное мировоззрение тюрков, 1988, с. 76, 77]. И уже вследствие этого возвращение тела умершего человека со следами видимого разложения вряд ли было допустимо без бояз- ни, что это приведет к новым смертям среди живых родственников. Необходимо было дать возможность покойнику уйти в иной мир своей дорогой и предотвратить возможность возвращения назад к живым родственникам. Этим и объясняется разнообразие в спо- собах погребения умерших людей, зафиксированное на могильни- ке Красная Горка [Аксёнов, 2008, с. 136]. Кроме того, на позднем участке могильника была обнаружена компактная группа кремационных захоронений, состоящая из пяти погребений, к которым с севера и северо-востока примыкало четы- ре погребения по обряду трупоположения (погр. № 297, 298, 309, 310). Одно кремационное захоронение было ямным (№ 296), при- мыкающие к нему с северо-востока кремации – урновые. В двух захоронениях урны стояли вверх дном (погр. № 295, 299), в двух – урны стояли устьем вверх (погр. № 294, 307). В эту группу входило захоронение, пережженные человеческие кости в котором находи- лись в гончарном горшке волынцевского типа, перевернутом вверх дном (погр. № 299), а в одном ингумационном погребении (№ 297) был найден крымский кувшинчик со следами длительного исполь- зования [Михеев, 1995, табл. I, с. 3–5, 8, 9]. Данная группа захоро- нений представляет заключительный этап существования могиль- ника и датируется серединой – третьей четвертью IX в. Кремации Подонцовья, которые можно было бы датировать кон- цом IX – началом X в., пока не известны3. Поэтому, можно предпо- ложить, что в конце IX века часть носителей кремационного обряда из бассейна Северского Донца возвращается в исходные районы своего проживания – в Закубанье. Косвенным подтверждением это- го можно считать присутствие в кремационных погребения Кубано- Черноморского района коньковых шумящих подвесок [Дмитриев, 3 Два вещевых комплексы X–XII вв., содержавшие косы, серпы, кинжал, стре- мена, фрагмент сабли, ручку котла, случайно выявленные поисковиками погибших воинов Великой Отечественной войны в Теплинском лесу возле с. Татьяновка (Славянский район Донецкой области), без дополнительных исследований пока нельзя связывать с вещевым комплексом салтовского времени, обнаруженным в этом же лесу [Голубєва, Голубєв, 2016, с. 18, рис. 98–116]. В. С. Аксёнов 27 2003, табл. 88: 42–44; Тарабанов, 1992, рис. 3: 9, 11; Пьянков, Тара- банов, 1998, с. 23, рис. 5: 3–6], исходным районом которых являет- ся Прикамье [Голубева, 1966, с. 86]. Коньковые шумящие подвески, найденные и в кремациях Кубано-Черноморского района, и в по- гребениях бассейна Северского Донца, относятся к одному виду (второй вариант первого типа по классификации Л. К. Голубевой). Время их бытования в памятниках Верхнего Прикамья определяет- ся концом VIII – началом IX в. [Голубева, 1966, с. 87, 89, рис. 7: 4]. Данные подвески, как отмечает П. С. Успенский, не характерны для памятников Кубано-Черноморского района предхазарского куль- турно-исторического периода, и они не могут, по его мнению, мар- кировать новый для региона этнос [Успенский, 2015, с. 266]. Отме- чу, что, будучи важным элементом костюма, выполняя социальные, биологические, сакральные, эстетические и другие функции [Яцен- ко, 2006, с. 5, 6], данные коньковые подвески вряд ли могли слу- жить предметом торговли или обмена. Подобные вещи в традици- онных обществах всегда производились мастерами для конкретных заказчиков согласно существующей моде. Поэтому попасть за пре- делы ареала конкретной этнической группы они могли только с представителями этой группы населения [Мастыкова, 2008, с. 26] или через представителей другой этнической группы, которым, од- нако, эти предметы оказались идеологически, культурно, сакрально понятны и близки. Таким населением для Кубано-Черноморского региона хазарского времени могли быть только носители кремаци- онного обряда из бассейна Северского Донца. Возможно, салтовцами в Закубанье была привнесена такая раз- новидность кремации, когда погребальная урна сопровождалась захоронением коня. Такое захоронение было открыто на могильни- ке Красная Горка (погр. № 216/к-19). Остатки кремации были по- мещены в урну, в качестве которой выступал салтовский двуруч- ный горшок-ваза. Часть инвентаря находилась внутри урны, часть располагалась рядом с ней, здесь же лежали стремена, начельник, подпружная пряжка. В двух метрах к западу от урны находился кос- тяк коня, обращенный резцовой частью в сторону урны. При костя- ке коня лежала остальная часть конского снаряжения – удила, украшения ремней уздечки, сбруйное кольцо [Аксёнов, Михеев, 2009, с. 387, 389, рис. 1]. Всего одно такое захоронение (урна со- провождалась захоронением лошади – № 27 и № 30) было обна- ружено на могильнике 8-я Щель (первая территориальная группа “Хазарский альманах”. Том 15. Москва 2017 28 кремаций VIII–IX вв. Северо-Западного Кавказа) [Успенский, 2015, с. 137; Кононенко, 1994, с. 7]. Зато количество таких кремационных захоронений в Кубано-Черноморском регионе резко увеличивается в следующий хронологически период (X–XII вв.). Такие погребения обнаружены на могильнике Ленинохабль, Черноклен, у поселка Абрау-Дюрсо, Южноозереевского некрополя, Андреевская Щель [Успенский, 2015, с. 154, рис. 71]. При этом урна с прахом распола- гается в одной яме вместе с костяком лошади, у ее морды или в районе задних конечностей [Успенский, 2015, с. 154, рис. 71: 1, 2]. Урной в этот хронологический период служат все чаще большие двуручные корчаги [Успенский, 2015, с. 155, рис. 71], которые внешне напоминают салтовские двуручные горшки-вазы [Аксёнов, Михеев, 2009, рис. 1: 3]. В следующий хронологический период – XII–XIII вв. – количество таких захоронений на памятниках Северо- Западного Кавказа еще больше увеличивается, но теперь погребе- ния совершаются под курганами [Успенский, 2015, с. 189]. При этом прослеживается тенденция к уменьшению расстояния между захо- ронением человека и погребением коня – 2 м в Красной Горке, 1 м – на могильнике 8-я Щель, рядом с мордой коня – в захороне- ниях X–XII вв. Северо-Западного Кавказа. Прототипом таких кре- мационных захоронений с конем на памятниках бассейна Север- ского Донца, по-видимому, следует считать ингумационные захо- ронения могильника Красная Горка, в которых конь располагается в ногах человека и обращен черепом к его ногам (тип I, вариант 1) и захоронения, в которых погребение коня находится в отдельной яме в 2 м от ног хозяина (погр. № 144, 145 – конь № 1, 14, соответ- ственно) [Аксёнов, Крыганов, Михеев, 1996, с. 117, 121, рис. 1: 1; 2: 1, 2]. Обнаружение на салтовских кремационных памятниках бассейна Северского Донца большого количества предметов вооружения (сабель, наконечников копий, топоров-чеканов, кистеней) в ком- плекте с конским снаряжением указывает, что оставившее их население наиболее подходит на роль контингента, несущего в регионе службу мобильно-строевого характера в интересах пра- вящей верхушки Хазарского каганата. По-видимому, именно пред- ставители этнической группы, практиковавшей сожжение покойни- ков, составляли основу салтовской легкой кавалерии, тогда как аланское население, судя по предметам вооружения, присутст- вующим в катакомбных захоронениях [Криганов, 1993, с. 52–62], В. С. Аксёнов 29 являлось пешим войском, задачей которого было поддерживать своих союзников в боевых операциях и обеспечивать обороноспо- собность крепостей в регионе. При этом выходцы из воинской сре- ды всех этносов, находящихся на службе у верхушки Каганата, могли также быть проводниками и охранниками купцов, идущих к соседним народам, или же собирать дань в пользу хазар с мест- ного населения и покоренных славянских племен [Красильникова, Красильников, 2015, с. 328]. В целом надо отметить, что при общей схожести кремационных захоронений салтовского времени бассейна Северского Донца и Северо-Западного Кавказа между ними существовали некоторые различия. Так, типологически кремации Подонцовья более много- образны, чем одновременные им захоронения Кубано-Черномор- ского района, что, по-видимому, обусловлено более сложной этни- ческой ситуацией, сложившейся в регионе в хазарский культурно- исторический период. Появление салтовских кремаций в бассейне Северского Донца связано с миграцией сюда населения с террито- рии Северо-Западного Кавказа (Кубано-Черноморский регион с кре- мационными могильниками типа Дюрсо). Пришедшее в Подонцо- вье в 30–40 гг. VIII в. население, кремировавшее своих покойников, было смешанным (тюркско-адыгским). Сосуществование на протя- жении второй половины VIII и IX в. в бассейне Северского Донца данной группы переселенцев с представителями других групп местного и пришлого населения, применявших обряд кремации покойников (поздние пеньковцы, угры и др.), привело к появлению новых черт в погребальном обряде и, следовательно, к разнообра- зию кремационных захоронений региона (ямы разной формы и ори- ентации их по сторонам света, очищение или неочищение остатков кремации от следов погребального костра, помещение остатков кремации в урну или, наоборот, установка урны с прахом на дно сосуда или дном вверх и т.п.). Здесь же вырабатывается новый вид кремаций, когда урна с прахом сопровождается целым костяком коня, расположенным на некотором удалении от человеческих ос- танков (могильник Красная Горка). С уходом населения, приме- нявшего обряд кремации, из бассейна Северского Донца в конце IX в. назад – на Северо-Западный Кавказ – данная разновидность захоронения с конем появляется и в Кубано-Черноморском районе, где она получает дальнейшее развитие, о чем свидетельствуют материалы адыгских могильников X–XIII вв. “Хазарский альманах”. Том 15. Москва 2017 30 Рис. 1. Кремационные могильники юго-западного района лесостепного варианта салтово- маяцкой культуры и обнаруженные на них элементы поясной гарнитуры хроноло- гического горизонта Столбище-Старокорсунская (740–790 гг.): А – могильники и отдельные комплексы с кремационным обрядом погребения, Б – салтово-маяцкие городища. 1 – Тополи; 2 – Кочетокский могильник (на склонах оврага Сороков); 3 – Пятницкий могильник; 4 – Кицевский могильник; 5 – Кочеток; 6 – Новоя Покровка; 7 – Мохнач; 8 – могильник «Яр Плоский»; 9 – могильник «Бал- ка Сухая Гомольша»; 10 – Сухогомольшаенский могильник; 11 – могильник Крас- ная Горка; 12 – могильник Лысый Горб; 13 – могильник Нижний Бишкин. В. С. Аксёнов 31 Рис. 2. Кремационные могильники юго-западного района лесостепного варианта салтово- маяцкой культуры и обнаруженные на них элементы поясной гарнитуры II, III и IV хронологических горизонтов салтовских древностей (рубеж VIII–IX – конец IX в.): 1 – Тополи; 2 – Кочетокский могильник («Бабчанка»); 3 – Пятницкий могильник; 4 – Кицевский могильник; 5 – Кочеток; 6 – Новоя Покровка; 7 – Мохнач; 8 – мо- гильник «Яр Плоский»; 9 – могильник «Балка Сухая Гомольша»; 10 – Сухогомоль- шаенский могильник; 11 – могильник Красная Горка; 12 – могильник Лысый Горб; 13 – могильник Нижний Бишкин. “Хазарский альманах”. Том 15. Москва 2017 32 Литература Аксёнов В. С. Новые поминальные комплексы воинов-всадников салтов- ского времени с территории Верхнего Подонечья // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 4. Хазарское время. Донецк, 2005. Аксёнов В. С. Об одном из вариантов погребального обряда праболгар- ского населения салтовской культуры верхнего Подонцовья (по мате- риалам биритуального могильника Красная Горка) // Дриновский сбор- ник. Т. II. Харьков–София, 2008. Аксёнов В. С., Воловик С. И. Новый салтовский могильник в верхнем По- донечье // Донская археология. 1999. № 3–4. Аксёнов В. С., Крыганов А. В., Михеев В. К. Обряд погребения с конем у населения салтовской культуры (по материалам Красногорского мо- гильника) // Материалы I тысячелетия н.э. по археологии и истории Украины и Венгрии. К., 1996. Аксёнов В. С., Лаптев А. А. Освоение населением Хазарского каганата лесостепного Подонцовья: взгляд на проблему // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 12. Хазарское время. Донецк, 2014. Аксёнов В. С., Михеев В. К. Население Хазарского каганата в памятниках истории и культуры. Сухогомольшанский могильник VIII–X вв. // Хазар- ский альманах. Т. 5. Киев–Харьков, 2006. Аксёнов В. С., Михеев В. К. Погребения со сложносоставными луками би- ритуального могильника Красная Горка салтовской культуры // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 7. Хазарское время. Донецк, 2009. Афанасьев Г. Е. Население лесостепной зоны бассейна Среднего Дона (аланский вариант салтово-маяцкой культуры) // АОН. Вып. 2. М., 1987. Афанасьев Г. Е. Донские аланы. Социальные структуры алано-ассо-бур- тасского населения Среднего Дона. М., 1993. Афанасьев Г. Е. Где же археологические свидетельства существования Хазарского государства? // РА. 2001. № 2. Березовец Д. Т. Отчет о раскопках средневековых памятников у с. Верхний Салтов, Старосалтовского района Харьковской обл. в 1959–1961/6б // Архив Института археологии НАН Украины. Ф.е. 3984а. Богуславский Г. С. До питання про етнічну приналежність поховань за об- рядом кремації салтово-маяцької культури // Археологія. 2001. № 2. Бубенок О. Б. Касоги на юго-западной границе Хазарского каганата // Ха- зарский альманах. Т. 12. Киев–Харьков, 2014. Бубенок О. Б, Аксёнов В. С. Кто обитал в Сухой Гомольше в хазарское время // Хазарский альманах. Т. 8. Киев–Харьков, 2009. Гавритухин И. О., Пьянков О. В. Раннесредневековые древности побере- жья (IV–IX вв.) // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавка- зье в эпоху средневековья IV–XIII вв. М., 2003. Голубєв А. М. Два нових салтово-маяцьких кремаційних могильника нав- коло с. Суха Гомільша на Харківщині // Археологія. 2017. № 1. В. С. Аксёнов 33 Голубева Л. А. Коньковые подвески Верхнего Прикамья // СА. 1966. № 3. Голебєва І. В., Голубєв А. М. Звіт про наукові археологічні розвідки у Слов’янському районі Донецької області у 2015 р. Харків, 2016 // Архив Харьковского исторического музея имени Н. Ф. Сумцова. Голубєва І. В., Окатенко В. М., Варачова К. Г., Квітковський В. І., Коло- да В. В., Резніченко І. О., Свистун Г. Є., Філатов Д. О. Звіт про архео- логічні експертизи в Харківській області та в м. Харкові в 2013 р. Харків, 2014 // Архив ХИМ имени Н. Ф. Сумцова. Дегтярь А. К. Некоторые вопросы истории населения верхнего течения Северского Донца в раннем средневековье // Вестник ХГУ. 1981. № 214. Дегтярь А. К. Комплекс из погребения воина у с. Кочеток на Северском Донце // СА. 1984. № 2. Дмитриев А .В. Могильник Дюрсо – эталонный памятник древностей V– IX веков // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья IV–XIІI вв. М., 2003. Иванов А. А. Находки поясных наборов из курганов хазарского времени Нижнего Дона и Волго-Донского междуречья // Культуры степей Евра- зии второй половины I тысячелетия н.э. (из истории костюма). Т. 2. Са- мара, 2001. Колода В. В. Еще одна группа салтовских артефактов из Сухой Гомоль- ши // СМАК. Вип. 2. Харків, 2012. Колода В. В. Отчет о работе на городище Мохнач и селище Мохнач-У Змиевского района Харьковской обл. в 2016 г. Харьков, 2017 // Архив Археологической лаборатории Харьковского национального универси- тета им. Г. С. Сковороды. № 37/2016. Комар А. В. Предсалтовские и раннесалтовские горизонты Восточной Ев- ропы // Vita antique. 1999. № 2. Комар А. В. Горизонт Столбище-Старокорсунская и некоторые вопросы возникновения салтовской культуры // Finno-Ugrica. 2000. № 1. Кононенко А. П. Отчет о работе Черноморского археологического центра в 1994 г. // Архив Института археологии РАН. Ф. 1. Р. 1. № 18813. Красильникова Л. И., Красильников К. И. Служебный образ болгар в Ха- зарском каганате (к продолжению темы) // Плиска–Преслав. Т. 11. Со- фия, 2015. Криганов А. В. Військова справа ранньосередньовічних аланів Подоння // Археологія. 1993. 2. Кухаренко Ю. В. О некоторых археологических находках на Харьковщи- не // КСИИМК. 1951. Т. XLI. Кухаренко Ю. В. Новопокровський могильник і поселення // Археологія. 1952. Т. 6. Лаптєв О. О., Аксьонов В. С. Салтово-маяцький кремаційний могильник біля с. Кицівка на Харківщині // Археологія. 2012. № 4. Мастыкова А. В. «Княжеская» мода эпохи Великого переселения народов и северокавказский женский костюм // РА. 2008. № 1. “Хазарский альманах”. Том 15. Москва 2017 34 Михеев В. К. Сухогомольшанский могильник // СА. 1986. № 3. Михеев В. К. Погребальный обряд Красногорского могильника салтово- маяцкой культуры // Ранние болгары и финно-угры в Восточной Евро- пе. Казань, 1990. Михеев В. К. Отчет о раскопках Средневековой археологической экспеди- ции Харьковского госуниверситета в 1994 годы. Харьков, 1995 // Архив ХИМ имени Н. Ф. Сумцова. Михеев В. К. Северо-западная окраина Хазарии в свете новых археологи- ческих открытий // Хазарский альманах. Т. 3. Киев–Харьков, 2004. Окатенко В. М., Голубєв А. М., Голубєва І. В. Наукові експертизи і розвід- ки у м. Харкові та Харківський області // Археологічні дослідження в Україні 2015. К., 2016. Плетнёва С. А. Хазарские проблемы в археологии // СА. 1990. № 2. Приймак В. В. Ямні поховання городища Новотроїцького // Археологія. 1998. № 2. Пьянков А. В. Касоги–касахи–кашаки письменных источников и археологи- ческие реалии Северо-Западного Кавказа // Материалы и исследова- ния по археологии Кубани. Вып. 1. Краснодар, 2001. Пьянков А. В., Тарабанов В. А. Кремационные погребения Кубани и По- донья салтовского времени: единство происхождения или случайное сходство // Древности Кубани. Вып. 13. Краснодар, 1998. Пьянков А. В., Тарабанов В. А. Воинский комплекс 25 из Молдовановского могильника (раскопки 1989 г.) // Материалы и исследования по архео- логии Северного Кавказа. Вып. 3. Армавир, 2004. Свистун Г. Е. Новый кремационный могильник на территории Чугуево- Бабчанского лесничества (предварительная информация) // СМАК. Вип. 2. Харків, 2012. Свистун Г. Е., Квитковский В. И. Кремации в прямоугольных ямах на Ко- четокском могильнике // СМАК. Вип. 3. Харків, 2013. Тарабанов В. А. Средневековый могильник у села Казазово // Проблемы археологии и этнографии. Вып. II. Л., 1983. Тарабанов В. А. Раскопки средневекового кремационного могильника у с. Молдовановское Крымского района в 1989 г. // Археологические рас- копки на Кубани в 1989–1990 годах. Ейск, 1992. Тортика А. А. Северо-Западная Хазария в контексте истории Восточной Европы. Харьков, 2006. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Пространство и время. Вещный мир / Львова Э. Л., Октябрьская И. В., Сагалаев А. М. и др. Новосибирск, 1988. Успенский П. С. Кремационные погребения Северо-Западного Кавказа VIII–XIII вв. как исторический источник. Дис. канд. ист. наук. Рукопись. М., 2015. Хазанов А. М. Социальная история скифов. М., 1975. В. С. Аксёнов 35 Шрамко Б.А. Погребения VIII–X вв. у с. Пятницкое в Харьковской облас- ти // Древнерусское государство и славяне. Минск, 1983. Яценко С. А. Костюм древней Евразии (ираноязычные народы). М., 2006. Список сокращений АОН – Археологические открытия на новостройках КСИА – Краткие сообщения Института археологии КСИИМК – Краткие сообщения Института истории материальной культуры СА – Советская археология СМАК – Салтово-маяцька археологічна культура РА – Российская археология ХГУ – Харьковский государственный университет ХИМ – Харьковский исторический музей В. С. Аксёнов К вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени Подонцовья и Северо-Западного Кавказа Резюме Работа посвящена проблеме этнического родства населения, оста- вившего отдельные погребальные комплексы и могильники в бассейне Северского Донца и в Кубано-Черноморском регионе в хазарский культур- но-исторический период. Предполагается, что появление в бассейне Се- верского Донца салтовских кремаций связано с появлением здесь групп кочевого населения – выходцев из Кубано-Черноморского региона, кото- рые состояли из представителей тюркского этноса (касогов, или кас-) и адыгов. Пребывание в Подонцовье этой группы населения вместе с дру- гими местными и пришлыми племенными группами, также применявшими обряд кремации своих покойников, привело к увеличению разнообразия типов кремационных захоронений салтовского времени в регионе. Эти новые виды захоронений были привнесены в конце IX века переселенца- ми из Подонцовья на Северо-Западный Кавказ, где они получили свое дальнейшее развитие, что нашло отражение в погребальных памятниках адыгского населения X–XIII веков. К л ю ч е в ы е с л о в а : салтово-маяцкая культура, Подонцовье, Хазар- ский каганат, кремационные захоронения, касоги, адыги. “Хазарский альманах”. Том 15. Москва 2017 36 V. S. Aksyonov About the question of the unity of the bearers of the cremation ritual of the Saltov period in Podontsovye and the North-Western Caucasus Summary This research is dedicated to the problem of ethnic kinship of the popula- tion, who left separate burial complexes and burial grounds in the Severskyi Donets basin and in the Kuban-Black Sea region during the Khazar cultural and historical period. It is assumed that the appearance of Saltov cremations in the Severskyi Donets basin is associated with the appearance of nomadic population groups from the Kuban-Black Sea region, who consisted of repre- sentatives of the Turkic ethnos (kasogs or kas-) and Adyghs. Staying of this group of people in the Podontsov region, along with other local and alien tribal groups, who also had the cremation ritual of their dead people, led to an in- crease of the variety of types of cremation burials of the Saltov time in the re- gion. These new types of burials were brought in the late 9 th century AD by the settlers from Podontsovye to the North-Western Caucasus, where they were further developed, which fact was reflected in funerary monuments of the Ady- ghian population of the 10 th –13 th AD. K e y w o r d s : Saltovo-Mayak culture, Podontsovye, Khazar kaganate, cre- mation burials, Kasogs, Adyghs.

К вопросу о единстве носителей кремационного обряда салтовского времени Подонцовья и Северо-западного Кавказа

Репозитарії

Схожі ресурси