Новое погребение огузского воина-всадника из района Рын-песков Западного Казахстана

В конце VIII в. очередное обострение центробежных тенденций среди кочевых народов степей Центральной Азии привело к новому резкому усилению передвижений в общем направлении с востока на запад. В авангарде движения на этот раз были печенеги. Происхождение этих кочевников восходит к са- ко-массагетски...

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:

Bibliographische Detailangaben
Datum:	2012
Hauptverfasser:	Круглов, Е.В., Марыксин, Д.В.
Format:	Artikel
Sprache:	Russian
Veröffentlicht:	Інститут археології НАН України 2012
Schriftenreihe:	Степи Европы в эпоху средневековья
Online Zugang:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/181653
Tags:	Tag hinzufügen Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:	Новое погребение огузского воина-всадника из района Рын-песков Западного Казахстана / Е.В. Круглов, Д.В. Марыксин // Степи Европы в эпоху средневековья: Зб. наук. пр. — 2012. — Т. 9. — С. 409-428 . — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-181653
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-1816532021-11-27T01:26:38Z Новое погребение огузского воина-всадника из района Рын-песков Западного Казахстана Круглов, Е.В. Марыксин, Д.В. В конце VIII в. очередное обострение центробежных тенденций среди кочевых народов степей Центральной Азии привело к новому резкому усилению передвижений в общем направлении с востока на запад. В авангарде движения на этот раз были печенеги. Происхождение этих кочевников восходит к са- ко-массагетским племенам и традиционно связывается с районами, расположенными к востоку от Аральского моря. The paper presents the unique Oghuz burial found in 2010 on the territory of the Northern Caspian Sea Littoral by an expedition of the Western Kazakhstan Regional Centre of History and Archaeology during routine archaeological investigations in Ryn-peski near Sor-Aidyn salty lake where the Malyi Uzen river flows into it, not far from Novaia Kazanka settlement (the West Kazakhstan region, Republic of Kazakhstan). 2012 Article Новое погребение огузского воина-всадника из района Рын-песков Западного Казахстана / Е.В. Круглов, Д.В. Марыксин // Степи Европы в эпоху средневековья: Зб. наук. пр. — 2012. — Т. 9. — С. 409-428 . — рос. 2079-1658 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/181653 ru Степи Европы в эпоху средневековья Інститут археології НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
description	В конце VIII в. очередное обострение центробежных тенденций среди кочевых народов степей Центральной Азии привело к новому резкому усилению передвижений в общем направлении с востока на запад. В авангарде движения на этот раз были печенеги. Происхождение этих кочевников восходит к са- ко-массагетским племенам и традиционно связывается с районами, расположенными к востоку от Аральского моря.
format	Article
author	Круглов, Е.В. Марыксин, Д.В.
spellingShingle	Круглов, Е.В. Марыксин, Д.В. Новое погребение огузского воина-всадника из района Рын-песков Западного Казахстана Степи Европы в эпоху средневековья
author_facet	Круглов, Е.В. Марыксин, Д.В.
author_sort	Круглов, Е.В.
title	Новое погребение огузского воина-всадника из района Рын-песков Западного Казахстана
title_short	Новое погребение огузского воина-всадника из района Рын-песков Западного Казахстана
title_full	Новое погребение огузского воина-всадника из района Рын-песков Западного Казахстана
title_fullStr	Новое погребение огузского воина-всадника из района Рын-песков Западного Казахстана
title_full_unstemmed	Новое погребение огузского воина-всадника из района Рын-песков Западного Казахстана
title_sort	новое погребение огузского воина-всадника из района рын-песков западного казахстана
publisher	Інститут археології НАН України
publishDate	2012
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/181653
citation_txt	Новое погребение огузского воина-всадника из района Рын-песков Западного Казахстана / Е.В. Круглов, Д.В. Марыксин // Степи Европы в эпоху средневековья: Зб. наук. пр. — 2012. — Т. 9. — С. 409-428 . — рос.
series	Степи Европы в эпоху средневековья
work_keys_str_mv	AT kruglovev novoepogrebenieoguzskogovoinavsadnikaizrajonarynpeskovzapadnogokazahstana AT maryksindv novoepogrebenieoguzskogovoinavsadnikaizrajonarynpeskovzapadnogokazahstana
first_indexed	2025-07-15T23:03:30Z
last_indexed	2025-07-15T23:03:30Z
_version_	1837755916431130624
fulltext	Е.В.Круглов, Д.В.Марыксин НОВОЕ ПОГРЕБЕНИЕ ОГУЗСКОГО ВОИНА-ВСАДНИКА ИЗ РАЙОНА РЫН-ПЕСКОВ ЗАПАДНОГО КАЗАХСТАНА В конце VIII в. очередное обострение центро бежных тенденций среди кочевых народов степей Центральной Азии привело к новому резкому усилению передвижений в общем направлении с востока на запад. В авангарде движения на этот раз были печенеги. Про исхождение этих кочевников восходит к са- ко-массагетским племенам и традиционно связывается с районами, расположенными к востоку от Аральского моря. Под давлением огузов, сместившихся во 2-й пол.УШ в. из районов своего первоначального обитания в Семиречьи и Монголии в регион нижнего течения р.Сырдарьи (Гарустович Г.Н., Ива нов В.А., 2001, с.9-10; Кляшторный С.Г., 2003, с. 118-120; Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г., 2005, с .116), печенеги в кон.VIII - нач. IX в. перемещаются из восточного Приаралья в Волго-Уральское междуречье (Северный Прикаспий и прилегающие к нему с севера районы Общего Сырта и Подуральского пла то). Здесь они были вынуждены вести непре рывные войны с венграми и Хазарским кага натом, а с востока на них продолжали насту пать огузы, в свою очередь теснимые кимака- ми. Уже в конЛХ в. огузы вынудили большую часть печенегов покинуть Волго-Уральское междуречье и через территорию Хазарского каганата откочевать в Северное Причерно морье (Кригер В.А., 1986, с .115; Плетнёва С.А., 2003, с .115-120). В целом, печенеги оставили незначительные археологические следы своего пребывания в волго-уральском регионе. Так же, как и в более раннее время гунны, они находились на таборной стадии кочевания (Плетнёва С.А., 1982, с.23-26), от которой практически не остаётся каких-либо археологических следов. Погребения печене гов в Северном Прикаспии крайне малочи сленны, разбросаны на большой территории и нигде не образуют сколько-нибудь выра женных могильников; почти все они мужские, сопровождаются костями коня, предметами сбруи и оружием. Небольшие группы пече негов, остававшихся в Прикаспии также и в огузское время, по свидетельству арабского путешественника 1-й четв.Х в. Ибн Фадлана, были крайне бедны и уже не играли какой-ли бо серьёзной политической роли. С cep.IX в. и до кон. 1-й трети XI в. ос новными доминирующими обитателями сте пей Волго-Уральского междуречья являлись огузы. Вместе с войсками киевского князя Святослава в 965 г они участвуют в разгроме Хазарского каганата и со 2-й пол.Х в. занима ют также Сарпинскую низменность и Волго- Донское междуречье, превращаясь в главную военно-политическую силу региона. Вся тер ритория от Дона и Волги до Урала получает название “Дешт-и-Огуз” и входит в состав го сударства Огузских ябгу (Кригер В.А., 1986, с.15-118; 1993, с.141; Гарустович Г.Н., Иванов В.А., 2001, с. 11-15). На территории Западного Казахстана и в Южном Приуралье первые погребения огузов были обнаружены задолго до революции. Ещё в 1888 г Ф.Д.Нефёдов в урочище “Ханская мо гила” (Нефёдов Ф.Д., 1899, с.32-33), а в 1909 г И.А.Кастанье в могильнике Жаман-Каргала1 (Кастанье И.А., 1911, с.73), судя по составлен ным ими описаниям, исследовали погребения, характерные именно для огузов. К сожалению, эти материалы не получили в своё время ни широкой известности, ни сколько-нибудь на учно обоснованного археолого-исторического определения. 1 Упоминаемые названия памятников приводятся в современной казахской транслитерации и могут несколько отличаться от тех наименований, под которыми они в своё время исследовались и вводились в научный оборот. Полноценные профессиональные раскоп ки в регионе начинают проводиться только в послереволюционное время. Уже в 1928 г Б.Н.Граков раскопал курган с огузским погре бением в могильнике на Алебастровой горе у п.Нежинский (Кривцова-Гракова О.А., 1928, с.288-299), а в 1935 г И.А.Зарецкий исследо вал курган у п.Акбулак (Зарецкий И.А., 1941, с.153). В послевоенное время в регионе в раз ное время работали археологические экспеди ции, возглавляемые известными советскими археологами Т.Н.Сениговой, И.В.Синицыным, К.Ф.Смирновым. Под руководством саратов ского археолога И.В.Синицына в Западном Казахстане в 1948 г и 1950 г были иссле дованы погребения кочевников IX-XI вв. у п.Жанаказан в могильнике Сары Айдин и у п.Жангала в могильнике Кара Оба из урочи ща Джас-аул (Синицын И.В., 1952, с.71-72; 1956, с.96, 127-131). Разрушенные погребения IX-XI вв. неоднократно фиксировались также и в ходе археологических разведок в урочи щах: Асат Бай (Мелентьев А.Н., 1967, с.39), Бес Оба (Гладков И.И. и др., 1955, с.89, 91), Жана Унем (Гарустович Г.К., Иванов В.А., 2001, с.147, 168) и Чалкар (Максимов Е.К., 1969, с. 133-137). Наиболее значительное коли чество средневековых погребений IX - нач.Х1 в. на территории Западного Казахстана было исследовано археологической экспедицией Уральского государственного педагогическо го института под руководством Г.А.Кушаева и Б.Ф.Железчикова - в 1968-1971 гг в могильни ке Чалкар, в 1974-1975 гг в могильнике Карасу и в 1977 г в могильниках Кос Оба и Жарсуат (Кушаев Г.А., 1993, с.12-18). Погребения IX - нач.Х1 в. Волго-Уральско го междуречья, выявленные к 1985 г, деталь но проанализированы В.А.Кригером (Кригер В.А., 1985). Большинство памятников этого времени исследователь убедительно связал с огузами и предложил первую в отечественной историографии развёрнутую характеристику погребального обряда этих кочевников (Кри гер В.А., 1985, с .14-18; 1986, с.114-131; 1993, с. 137-144). Позднее эти идеи практически бе зоговорочно поддержали другие исследовате ли средневековых памятников Северного При- каспия (Круглов Е.В., 1989, с.35-36; 1994, с.38- 39; 2001а, с.59-62; 20016, с.394-403; 2003, с. 13; Иванов В.А., 1990, с.36; Кушаев Г.А., 1993, с.102-103; Гарустович Г.К. и др., 1998, с.248; Гарустович Г.К., Иванов В.А., 2001, с.76-79; Бисембаев А.А., 2003, с. 101-103; Плетнёва С.А., 2003, с. 123-132). К настоящему времени установлено, что погребения огузов, в основном, впущены в насыпи более ранних курганов, хотя изредка у них встречаются и захоронения под индивиду альными насыпями. Могильные ямы, как пра вило, сооружались простые, прямоугольные, без подбоев и ступенек. Характерным являлось частое использование в погребальной обряд ности дерева в виде гробов, колод, перекры тий, подстилок. Погребённые в могилах лежат вытянуто на спине, головой на запад с сезон ными отклонениями. Преобладают одиночные захоронения, но встречаются и коллективные. Для погребального обряда огузов так же, как и для других средневековых кочевников, харак терным является сопогребение умершего чело века вместе с останками его боевого коня. При этом конь использовался в обряде не целиком, а лишь в виде отчленённой головы и шкуры, от которых сохранялись череп и оставленные внутри шкур фаланги скаковых конечностей. В отличие от печенегов, раскладывавших час ти животных в могилах на одном уровне с погребёнными, огузы раскладывали их поч ти исключительно над телами людей. Данная особенность признана одним из важнейших и характерных признаков огузских погребений. Естественная целостность скелетов покойных спустя некоторое время разрушалась в ходе вторичного проникновения в могилы в риту альных целях обезвреживания умерших. Во многих курганных могильниках, в своей осно ве начавших создаваться ещё в эпоху бронзы и раннего железного века, выделяются группы из нескольких одновременных кочевнических погребений IX-X вв., представлявших собой формирующиеся родовые семейно-клановые могильники. В Западном Казахстане один из наиболее крупных огузских могильников был исследован экспедицией Уральского государ ственного педагогического института в 1974- 1975 гг в низовьях рек Узеней у п.Карасу. Достаточно специфичными в огузских погребениях являются предметы инвентаря. В женских и детских захоронениях часто находят массивные бронзовые литые копоушки, пти цевидные нашивки, привески (Круглов Е.В., 410 20016, с.398, рис.2). Эти ажурно украшенные культовые вещи, по-видимому, являлись ро довыми оберегами. У женщин встречаются также железные ножницы для стрижки овец, бронзовые зеркала, пуговицы-бубенчики. Са поги украшались бронзовыми и серебряными накладками. Частой находкой в огузских погребениях являются свинцовые грузики-пломбы, сви детельствующие о чрезвычайно обширном и значительном характере торгово-менового об ращения в это время. По свидетельству араб ского путешественника XII вв. Ал-Гарнати, связки шкурок пушных зверей, служившие своеобразным эквивалентом денег в меновой торговле этого времени, скреплялись свинцо выми предметами (Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати..., 1971, с.35-36), возможно, имен но грузиками-пломбами. Огузы, занимавшие территорию между арабским миром и Киев ской Русью, по-видимому, достаточно актив но участвовали в этой торговле в качестве по средников. Предметы сбруи, удила, стремена, сёдла встречаются у огузов как в мужских, так и в женских комплексах (Круглов Е.В., 20016, с.400, рис.З). Стремена имеют выделенные вверх петли и выгнутые, укреплённые жгу том, подножки. Особенно выделяются могилы кочевой знати. Кони, сопровождавшие знат ных погребённых, снабжены уздой, обильно украшенной многочисленными серебряными и бронзовыми накладками, пряжками (Круг лов Е.В., 20016, с.406, рис.6). Очевидно, что значение коня для степняков было настолько велико, что узда зачастую украшалась значи тельно богаче, чем повседневный или парад ный костюм самого всадника. Особенно выде ляются большие декоративные бляхи-решмы, располагавшиеся в центральной части оголо вья. Налобный, наносный и нащёчный ремни покрывались мелкими бляхами. Перекрес тья укреплялись более крупными круглыми, крестовидными или “Т”-образными бляхами. Детальный анализ украшений этого круга, проделанный Л.М.Гаврилиной, показал, что в X в. в Доно-Уральских степях сформировал ся вполне определённый набор декоративных блях конского оголовья, ставший своеобраз ным итогом почти четырёхвекового развития общетюркской традиции украшения боевого коня. Исследовательница пришла к принципи ально важному выводу, что в Северном При- каспии мог находиться собственный центр художественной обработки металла, произ водивший вещи высокого художественного уровня, использовавший технику инкруста ции, амальгамирования и чернения (Гаврили на Л.М., 1985, с.214-226; 1987, с.54-68; 1991, с. 147-155; 1993, с.77-85). В мужских захоронениях огузов встреча ется оружие: короткие луки, укреплённые по центру роговыми боковыми накладками, кол чаны в железном каркасе, железные наконеч ники стрел. В погребениях огузской военной знати находят также железные сабли, рукоя ти, перекрестья и ножны которых украшались бронзовыми и серебряными пластинами, по крывавшимися растительным рельефным ор наментом, содержащим элементы гравировки и чернения. Орнаментальный фон обычно запол нялся взаимопереплетающимися линиями, со ставляющими геометрический бордюр, внутри которого в единой композиционной схеме рас полагались растительные композиции в виде симметричных розеток из трёх- и четырёхле пестковых кринов. Свободное пространство между элементами орнамента покрывалось позолотой (Круглов Е.В., 20016, с.402, рис.4). Очень часто встречаются погребения с остатка ми воинских поясов, украшенных наборными накладками из цветных металлов. Некоторые из погребённых имели по два пояса: один па радный, с дополнительными подвесками, дру гой - повседневный (Культура средневековых кочевников..., 2001, с.25, № 16; Мордвинцева В.И., Хабарова Н.В., 2006, с.209). Как известно, пояс в древности служил своеобразным “карма ном”, к которому подвешивались разнообраз ные вещи: нож, кресало, оружие. Но, в первую очередь, пояс отражал социальное и имуще ственное положение человека - количество и материал накладок указывали на социально имущественный ранг его владельца. Подобные погребения, несомненно, в отдельных случаях принадлежали лидерам патриархально-кла новых семейных подразделений, а в других - выделившимся из состава семей удачливым воинам-батырам, хорошо известным по тюрк скому эпическому творчеству. Представляется, что большое количество женских и детских захоронений, погребений 411 Рис. 1. Карта распространения памятников огузо-печенежского времени в степях Северного Прикаспия (по: Круглов Е.В., 20016, с.396, рис.1). А - месторасположение погребения из Сор- Айдына. Fig. 1. A map of distribution of the Oghuz-Pecheneg sites in the steppes of the Northern Caspian Sea Littoral (by: Круглов E.B., 20016, с.396, рис.1). A - the location of Sor-Aidyn burial знати, наличие могильников, стабильный и тщательно соблюдаемый погребальный обряд, постпогребальные обряды обезвреживания умерших были прямым следствием как отно сительно длительного закрепления огузов на территории Волго-Уральского региона, так и интенсивно происходящих в их среде процес сов этнической консолидации. Арабские ис точники свидетельствуют о существовании у огузов городов и крепостей, о наличии у них значительных групп оседлого населения, за нимавшихся земледелием и домашним реме слом. В 2010 г на территории Северного При каспия экспедицией Западно-Казахстанского областного центра истории и археологии в ходе проведения плановых археологических разведок в Рын-песках в районе солёного озе ра Сор-Айдын, близ впадения в него р.Малый Узень, рядом с пос.Новая Казанка было обна ружено ещё одно интересное огузское погре бение (Марыксин Д.В., Джубанов А.А., 2011). К сожалению, контуры могильной ямы достоверно по всей площади проследить не удалось: захоронение было выявлено по вы ступавшим из песка на уровне современной поверхности костям черепа коня, на которых фиксировались следы окислов зелёного цве та от нескольких полностью разложившихся украшений ремней оголовья. К востоку от че репа коня на этом же уровне были зафиксиро ваны копыта и первые фаланги конечностей коня. Это позволяет предполагать наличие шкуры животного, разложенной по линии за пад - восток (рис.1; 2). Непосредственно под черепом коня, на глубине 0,2 м от современной поверхности, был обнаружен череп взрослого человека, предположительно мужчины. В процессе дальнейшего исследования оказались выяв лены и остальные кости скелета человека, большая часть которых сохранилась in situ. Погребённый лежал на спине, вытянуто, ори ентирован позвоночным столбом по линии 412 Рис. 2. План погребения из Сор-Айдына: 1 - кости коня; 2 - скелет погребённого. Fig. 2. The layout of the Sor-Aidyn burial: 1 - bones o f a horse; 2 - a skeleton buried 3C3 - ВЮВ, черепом обращён на ЗСЗ. Череп располагался на основании свода и, вероятно, был отчленён от позвоночного столба. Кости рук вытянуты вдоль корпуса. Кости ног были переломаны ещё в древности, но и они, в це лом, также сохраняли своё первоначальное расположение. Среди останков скелета от сутствовали кости правой половины грудной клетки и тазовые. Вместе с костями коня были обнаружены хорошо сохранившиеся железные удила и пара стремян. Удила двусоставные, с равновелики ми звеньями с двумя неподвижными кольцами на концах, расположенных во взаимно пер пендикулярных плоскостях. В крайние кольца вставлены массивные подвижные кольца. В неподвижном кольце одного из звеньев поме щался стержневидный псалий с боковым щит ком, сохранившийся лишь частично. Длина звеньев удил - 9,6 см, сечение звеньев - 1,3x2,0 см, диаметры неподвижных колец - 2,2 и 2,3 см, диаметр подвижных колец - 4,5 см, длина сохранившегося фрагмента стержневидного псалия - 11,5 см (рис.З, 6). Стремена имеют несколько отличные друг от друга арочные корпуса, плоские, расплю щенные, слегка выгнутые вниз подножки и выделенные наружу петли с пробитыми в них отверстиями для продевания ремней путлища. Размеры корпусов - 12,5x13 см, петли для пут лища - 2x4 см, диаметр сечения дужки - 1,4 см, ширина подножки - 3,0 см (рис.З, 7, 8). 413 Рис. 3. Могильный инвентарь погребения из Сор-Айдына: 1 - сабля: а - наверише, б — перекрестие, в - гайка с кольцом, г - обойма, д - наконечник ножен; 2-5 - наконечники стрел; 6 -удила; 7 , 8 - стремена. 1 - серебро, железо, дерево; 2-8 - железо. Fig. 3. Grave goods from the Sor-Aidyn burial: 1 - a sabre: a - a pommel, 6 - a cross-guard, в - a nut with a ring, г - a rim, d — a tip o f scabbard; 2-5 - arrowheads; 6 - a bit; 7,8 — stirrups. 1 - silver, iron, wood; 2-8 - iron 414 У основания черепа погребённого обна ружена золотая проволочная серьга овальной в плане формы очень плохой сохранности. В нижней части стержня сохранилась напускная шарообразная дутая бусина. Размеры серьги: 3,7x2,3 см; толщина стержня - 0,2 см; диаметр бусины - 1,3 см (рис.4,13). С левой стороны скелета человека распо лагалась железная сабля2, в своей основе до вольно хорошо сохранившаяся, остриём клин ка обращённая к черепу погребённого (рис.2, 2). Общая длина сабли - 92 см, длина клинка - 87 см, длина рукояти -5 см. Ширина клинка ниже перекрестья, в районе устья ножен, - 3 см. Участок максимального изгиба клинка саб ли приходится на её центральную часть и на ходится на расстоянии 35 см от острия. Макси мальная кривизна клинка составляет 2,5 см, что позволяет определять саблю как среднеизогну тую. Соотношение длины и ширины клинка со ставляет 29. Перекрестье сабли с шаровидны ми утолщениями на концах, один из которых в процессе расчистки оказался утрачен. Размеры перекрестья: 4,5x1,5 см. Диаметр сохранивше гося утолщения - 2,2 см. Стержень рукояти со слабым наклоном, величина угла наклона -15°. Несохранившаяся рукоять, вероятно, была де ревянная. Навершие рукояти - железное, уп- лощённо-цилиндрическое, фигурно-грибовид ное. На поверхности перекрестья и навершия фиксировались остатки ткани. Ножны - дере вянные, сложносоставные. На ножнах, прак тически по их центру, располагается железная гайка со штифтом, в которую вставлено коль цо для подвешивания к поясу. Размеры гайки: 4,0x2,0-2,5 см. Диаметр кольца - 2 см, толщина сечения стержня - 0,7 см. Вся нижняя часть но жен от гайки до наконечника украшена сереб ряной трубчатой обоймой с неорнаментирован- ной поверхностью. Лицевая сторона обоймы цельная, противоположная - с прямоугольным вырезом по центру. Общая длина серебряной обоймы - 50-55 см, её ширина вблизи гайки - 3,9 см, у наконечника - 2,9 см. В нижней части ножен находится уплощённо-цилиндрический железный наконечник, плотно фиксировавший собой нижний край серебряной обоймы. Разме ры наконечника: 3,2x3,15 см (рис.З, 7; 53). Справа от черепа погребённого были об наружены четыре железных черешковых нако нечника стрел; по-видимому, здесь находился колчан. Описание наконечников стрел: - клиновидный симметричный, плоский в сечении с расширением в нижней половине пера, без шейки и упора. Общая длина - 9,5 см, длина ударной части - 5,0 см, максималь ная ширина - 2,0 см (рис.З, 2); - килевидный, ромбовидный в сечении с расширением в нижней половине пера с офор мленными шейкой и упором. Общая длина - 9 см, длина ударной части - 5,5 см, максималь ная ширина - 2,5 см (рис.З, 3); - асимметрично-листовидный, ромбовид ный в сечении с расширением в нижней по ловине пера, без шейки и упора. Общая длина - 9,5 см, длина ударной части - 5,0 см, макси мальная ширина - 2,0 см (рис.З, 4)\ - листовидный симметричный, под овальный в сечении, с расширением в нижней половине пера, без шейки и упора. Черешок приклёпан к основанию наконечника. Общая длина - 11,5 см, длина ударной части - 5,5 см, максимальная ширина - 2,0 см (рис.З, 5). В районе тазовых костей погребённого были собраны 48 серебряных изделий, в том числе 2 пряжки и 46 накладок, представляю щих собой украшения ремней. Среди них на ходились: - цельнолитая парадная пряжка с оваль ной рамкой и коротким заострённым на конце пластинчатым пятиугольным щитком. Пере дняя сторона рамки покрыта фестончатыми врезными углублениями. Лицевая сторона щитка украшена врезным растительно-гео метрическим орнаментом, выполненным под заполнение чернью, к сожалению, оказавшей ся утраченной либо ещё в древности, либо в процессе реставрации пряжки химическим способом. В орнаментальной композиции уга дывается стилизованная человеческая фигура в виде головы, распростёртых рук, а также ног, разведённых в коленях и сомкнутых в ступнях. 2 В настоящее время сабля распалась на два больших разновеликих обломка и находится в процессе реставрации. 3 Фотографии (рис.5,7; 6-15) Маркуса Флориана (музей г.Бохум, Германия), за что авторы выражают ему искреннюю признательность. 415 416 Ри с. 4 . М ог ил ьн ы й ин ве нт ар ь по гр еб ен ия и з С ор -А йд ы на : 1- 12 -у кр аш ен ия ре м не й сб ру и и по яс а, с ер еб ро ; 13 - с ер ьг а, з ол от о. Fi g. 4 . G ra ve g oo ds fr om th e So r- A id yn b ur ia l: 1- 12 - h ar ne ss st ri ng s an d be lt de co ra tio ns , s ilv er ; 13 - a n ea rr in g, g ol d Рис. 5. Железная сабля погребения из Сор-Айдына (оборотная сторона): 1 - общий вид; 2 - рукоять сабли, фрагмент; 3 - гайка с кольцом, фрагмент; 4 - наконечник ножен, фрагмент. Fig. 5. An iron sabre from the Sor-Aidyn burial (the reverse side): 1 - a general view; 2 - a handle o f a sabre, a fragment; 3 - a nut with a ring, a fragment; 4 - a tip ofa scabbard, a fragment 417 На обороте щитка штифты для крепления к ремню. Общая длина пряжки - 3,1 см, разме ры рамки - 2 ,1x1,3 см, размеры щитка - 1,4- 1,5x1,8 см (рис.4,1; 13); - цельнолитая пряжка с овальной рамкой и коротким округлым на конце неорнаменти- рованным пластинчатым щитком. На его обо ротной стороне имеются штифты для крепле ния к ремню. Общая длина пряжки - 3,4 см, размеры рамки - 3,33x1,5 см, размеры щитка - 1,4x1,4 см (рис.4, 2; 9); - два оконечника с длинными параллель ными сторонами, округлым внешним краем и врезным тыльным, украшенные по трём сто ронам внешнего периметра бордюром из риф лёных фестонов. На обороте - штифты для крепления к ремню. Размеры оконечников: 3,75x1,2x0,15см (рис.4, 5 ,11; 12); - массивный цельнолитой оконечник с длинными фигурными боковыми сторонами, заострённым передним краем и фигурным тыльным. Лицевая сторона украшена сложно составной растительной композицией в виде семи слившихся друг с другом сердцевидных фигур, трёх парных и одной одиночной. В её центр помещён ствол древа с широко раски нутыми по обе стороны побегами, заканчива ющимися крупными листьями. Пространство вокруг ствола выскоблено, очевидно, под за полнение чернью, к сожалению, также оказав шейся утраченной либо ещё в древности, либо в процессе реставрации. На обороте имеются штифты для крепления к ремню. Размеры: 3,9x1,7x0,2 см (рис.4,10; 14); - четыре фигурные бляхи в виде вытяну тых трёхчастных пальметт с заострённым пе редним краем и тремя дополнительными боко выми выступами-разделителями. Их лицевая сторона украшена заглублённым схематизи рованным растительным орнаментом, пред назначенным под заполнение чернью, ныне также утраченной. В орнаменте угадывается стилизованная антропоморфная фигура в виде головы, распростёртых рук и ног, разведённых в коленях и сомкнутых в ступнях. Головой, возможно, является один из выступов-разде лителей. На обороте блях имеются штифты для крепления к ремню. Размеры: 2,6x1,4x0,2 см (рис.4, 4; 11); - восемнадцать блях арочной формы. У горизонтального основания прорезаны от верстия для подвешивания дополнительных ремней. Поверхность украшена арочным ду говидным орнаментом, заполненным мелкими фестонами. На обороте - штифты для крепле ния. Размеры блях: 2,3x1,8x0,2 см. Размеры отверстий для подвешивания дополнительных ремней у восьми блях - 1,2x0,5 см, у десяти - 0,9x0,3 см (рис.4, б, 8; 6); - десять сердцевидных блях, украшенных по внешнему контуру бордюром из мелких рифлёных фестонов. На обороте - штифты для крепления к ремню. Размеры блях - 2,2х 1,9x0,2 см (рис.4,12; 7); - восемь сердцевидных блях, также укра шенных по внешнему краю бордюром из мел ких рифлёных фестонов, аналогичных преды дущим, но несколько меньшего размера. На их обороте - штифты для крепления к ремню. Размеры - 1,4x1,3x0,2 см (рис.4, 7; 8); - две цельнолитые крестовидные пере крёстные бляхи для соединения взаимопересе- кающихся ремней в виде полусфер с четырьмя отходящими от основания заострёнными на внешних краях, короткими боковыми пла стинами. Одна бляха сохранилась полностью, вторая фрагментирована. Выступающая полу сферическая часть украшена врезным соляр но-лепестковым орнаментом. Симметрично расходящиеся в разные стороны от центра стволы-побеги изгибаются у основания и за канчиваются бутонами из миниатюрных три листников. На поверхности отходящих от центральной полусферы боковых пластин вы резаны по внешнему контуру сердцеобразные розетки. В центре розеток оставлены бутоны трилистников, обращённых лепестками к цен тральной полусфере. Вокруг трилистников на полусфере и на боковых пластинах оставлены врезки под заполнение чернью, к сожалению, также утраченной. На обороте имеются шти фты для крепления к ремню. Размеры блях - 4x4x0,3 см (рис.4, 3; 10); - одиночная фигурная зооморфная бляха- накладка в виде стилизованной фигуры одно горбого верблюда с сильно поджатыми под себя конечностями. От головы к крупу животного проходит выделенная дуга. Накладка позолоче на. Размеры - 2,8x2,6x0,2 см (рис.4, 9; 15). Погребальный инвентарь комплекса, в це лом, не выходит за рамки X - нач.Х1 в. По клас сификации Г. А. Фёдорова-Давыдова, железные 418 Рис. 6. Бляхи арочной формы погребения из Сор-Айдына. Fig. 6. Metal plates o f the arch form from the Sor-Aidyn burial 419 Рис. 7. Большие сердцевидные бляхи погребения из Сор-Айдына. Fig. 7. Big heart-shaped metal plates from the Sor-Aidyn burial удила сор-айдынского погребения относятся к типу Б1, широко распространённому у средне вековых кочевников VIII-XI вв. (Фёдоров-Да выдов Г.А., 1966, с. 18-19). По классификации А.Н.Кирпичникова, данные удила относятся к типу I и также признаются ранними (Кирпич ников А.Н., 1973, с.12-13). Оба железных стремени, по классифика ции Г. А.Фёдорова-Давыдова, относятся к типу Б1, характерному и чрезвычайно широко рас пространённому среди кочевников огузо-пе- ченежского круга IX - нач.Х1 в. (Фёдоров-Да выдов Г.А., 1966, с. 11-12). А.Н.Кирпичников стремена с выгнутой вниз подножкой называ ет специфическими именно для степных ко чевников, постоянно использовавших в быту обувь с мягкой подошвой и большую часть времени проводивших в седле (Кирпичников А.Н., 1973, с.44-47). Клинок сор-айдынской сабли, по типо логии А.В.Евглевского и Т.М.Потемкиной, относится к 14-й разновидности и имеет сле- 420 Рис. 8. Малые сердцевидные бляхи погребения из Сор-Айдына. Fig. 8. Small heart-shaped metal plates from the Sor-Aidyn burial дующие рабочие характеристики: кривизна - К2 (среднеизогнутые), участок максимального изгиба - У2 (центральная треть клинка), про порциональное соотношение длины и ширины клинка - П2 (29). Бытование сабель этой разно видности имело у средневековых кочевников чрезвычайно широкий временной диапазон со 2-й пол.Х в. до koh.XIV в. (Евглевский А.В., Потемкина Тат.М., 2000, с.119, 121, 123, 145, 155). На наш взгляд, украшение ножен сереб ряными обоймами и пластинами-накладками позволяет ограничить время использования сабель данного подварианта лишь 2-й пол.Х - нач.Х1 в. Подобные сабли на территории За волжья обнаружены уже в нескольких погребе ниях огузских воинов - в п.7 к.З могильника у Пятнадцатого поселка (Гаврилина Л.М., 1991, с. 147-155; Культура средневековых кочевни ков..., 2001, с.25, № 17), у оз.Эльтон - в п.4 к.8 могильника Ченин (Круглов Е.В. и др., 2003, с.192-215; Круглов Е.В., 2003, с.209, рис.6), в п.4 к.4 могильника Маяк Октября (Культура средневековых кочевников..., 2001, с.25, № 16; Мордвинцева В.И., Хабарова Н.В., 2006, с.209, рис.2). Следует отметить, что во всех указанных комплексах, за исключением сор- айдынского, серебряные обоймы ножен имели значительно меньшую длину. По замечанию А.В.Евглевского и Т.М.По- темкиной, в позднекочевнических погребени ях сабли встречаются исключительно только лишь в мужских погребениях, представляю щих собой захоронения профессиональных воинов (Евглевский А.В., Потемкина Тат.М., 421 Рис. 9. Пряжка с овальной рамкой погребения из Сор-Айдына. Fig. 9. A buckle with an oval frame from the Sor-Aidyn burial Рис. 10. Крестовидные перекрёстные бляхи погребения из Сор-Айдына. Fig. 10. Cross-shaped cross metal plates from the Sor-Aidyn burial 2000, c.153). А.В.Евглевский и Т.М.Потемкина также считают, что в степи сабля выступала специфическим атрибутом кочевника-воина вне его социального положения. Однако вряд ли это замечание, в целом справедливое для половецкого и золотоордынского времени, так же верно и для огузо-печенежского хроноло гического периода. По данным одного из авто ров публикуемой статьи, среди кочевнических погребений IX - нач.Х1 в., зафиксированных в пределах Нижнего Поволжья - Западного Казахстана (Круглов Е.В., 20016, с.395-397, рис.1), в настоящее время известно 23 комп лекса, в погребальном инвентаре которых при сутствовали сабли. Но основным и гораздо бо лее распространённым видом оружия для боль- 422 Рис. 11. Бляхи в виде вытянутых трёхчастных пальметт погребения из Сор-Айдына. Fig. 11. Metal plates in the form o f extended three-part palmette from the Sor-Aidyn burial Рис. 12. Оконечники погребения из Сор-Айдына. Fig. 12. End tips from the Sor-Aidyn burial 423 Рис. 13. Парадная пряжка погребения из Сор-Айдына. Fig. 13. A smart buckle from the Sor-Aidyn burial Рис. 14. Парадный оконечник погребения из Сор-Айдына. Fig. 14. A smart end tip from the Sor-Aidyn burial шинства кочевников этого времени являлась не сабля, а простые лук (60 комплексов) и стрелы (65 комплексов). В то же время очевидно, что в погребениях кочевников огузо-печенежского круга наличие сабли в числе некоторых других признаков (украшенные наборными бляхами оголовье сбруи коня и боевой пояс) маркиру ет сравнительно узкую социально значимую элитную прослойку профессиональных вои- нов-батыров. Аналогичная ситуация фикси руется также и для северопричерноморского региона, где, по данным А.В.Евглевского и Т.М.Потемкиной, на территории от Поднестро- вья до Нижнего Дона из 135 средневековых погребений X-XIV вв. с определимыми типами сабель со 2-й пол.Х - XI в. могут быть связаны всего лишь 6 комплексов (Евглевский А.В., По темкина Тат.М., 2000, с. 151). Надо отметить, что из 23 сабель IX - нач. XI в., зафиксированных археологическими рас копками на территории Северного Прикаспия, типологически могут быть определены всего 424 Рис. 15. Фигурная зооморфная бляха-накладка погребения из Сор-Айдына. Fig. 15. A figured zoomorphous metal plate-overlay from the Sor-Aidyn burial лишь 8 клинков, а большая их часть в силу раз ных обстоятельств либо не поддаётся опреде лению, либо остаётся недоступной для науч ного исследования. В связи с этим, вне всякого сомнения, указанное обстоятельство сущест венно повышает научно-практическую значи мость факта обнаружения в Рын-песках Запад ного Казахстана нового огузского комплекса с хорошо сохранившейся железной саблей. По классификации Г.А.Фёдорова-Давы- дова наконечники стрел относятся к типу ВН (Фёдоров-Давыдов Г.А., 1966, с.27). Однако все они, фактически, относятся к разным ти пам. Согласно более дробной классификации А.Ф.Медведева, эти наконечники могут быть отнесены к типам 34, 40 и 44 (Медведев А.Ф., 1966, с.63, 64-65, 67). В погребениях огузо-печенежского време ни особый интерес всегда вызывают находки наборных ременных украшений. Выше уже от мечалось, что, по мнению Л.М.Гаврилиной, в Северном Прикаспии в X-XI вв. сформировал ся один из центров художественной обработки металла, производивший вещи высокого худо жественного уровня, использовавший технику инкрустации, амальгамирования и чернения (Гаврилина Л.М., 1987, с.64). Именно с тра дициями этого центра и могут быть связаны ременные украшения сор-айдынского погребе ния. Несмотря на то, что все они были собра ны в районе тазовых костей, по своей форме, размерам и орнаментации данные изделия рас падаются на несколько условных групп. Обе крестовидных бляхи по аналогиям из других погребений знатных огузских воинов относят ся к числу украшений ремней сбруйного оголо вья. К ним же, предположительно, могут отно ситься четыре фигурные сердцевидные наклад ки и два простых оконечника. При этом следует отметить некоторую некомплектность сохра нившихся украшений сбруйного оголовья. В частности, среди изделий отсутствуют хорошо известные по находкам из других погребений Т-образные бляхи для соединения двух ремней и массивные бляхи-решмы (Гаврилина Л.М., 1987, с.65, сводная таблица). Возможно, что некоторые украшения просто не сохранились. К числу украшений воинского пояса в ма териалах сор-айдынского погребения относят ся 18 арочных блях с прорезями у основания 425 для подвешивания дополнительных ремней, а также 18 простых сердцевидных блях, воз можно, крепившихся либо на концах дополни тельных ремней, либо, частично, также и на основном ремне между арочными накладками. В любом случае, все указанные бляхи стили стически выглядят достаточно однородными и представляются наиболее архаичной груп пой ременных украшений данного комплекса. Близкие по стилю изделия вместе с арабскими монетами 823/824 гг были обнаружены в Баш кирии в материалах п.1 к. 12 Хусаиновского могильника и в нескольких погребениях Бе- кешевских могильников, датированных авто рами раскопок 2-й пол.IX в. (Мажитов Н.А., 1981, с.49-52, 61, рис.26, рис.32, с. 124). Сбруйные крестовидные и сердцевидные бляхи вместе с парадной пряжкой и массив ным оконечником представляются ещё одной стилистически однородной группой изделий. Однако на основе промеров и ряда известных аналогий (Культура средневековых кочевни ков..., 2001, с. 15, 25, № 19, 23, 24) парадные пряжка и оконечник, скорее всего, относятся не к сбруйным, а к поясным украшениям. Их стилистическая разнородность в сравнении с остальными поясными украшениями не может смущать, т.к. хорошо известно, что воинские пояса были продуктом постепенного, порой, очень длительного комплектования. Кроме того, вышеуказанные бляхи не обязательно должны были располагаться все вместе ис ключительно только лишь на одном поясе. В элитных захоронениях воинов весьма частой находкой являются сразу два пояса, из которых один был парадным, а другой - повседневным. Кроме того, к поясу погребённого подвешива лась сабля, ремни которой также могли укра шаться накладками. В целом, по материалам аналогичных изделий из саркельского клада (Макарова Т.И., Плетнёва С.А., 1983, с.76), данные украшения датируются в пределах сер. - 2-й пол.Х века. Одиночная зооморфная бляха, по-видимо- му, является поясной. Подобного типа наклад ки, в целом, хорошо известны в металлопла стике средневековых кочевников евразийских степей. Являясь достаточно специфичными по своей форме, бляхи этого типа обычно пред ставляют собой фигуру всадника, сидящего верхом на коне и вооружённого копьём или стреляющего из лука (Король Г.Г., 2008, с.20- 21, рис.1, 13-18, с.271-272, табл.13, 14). В на шем случае коня явно заменяет стилизованное изображение одногорбого верблюда, у которо го на спине показан характерный выделенный горб, имеется достаточно выраженная специ фическая, несколько пригнутая к спине шея, а всадника заменяет простая дугообразная де таль. Следует заметить, что в кругу огузских древностей подобное украшение встречено впервые. Несмотря на то, что сор-айдынское захо ронение до наших дней сохранилось не пол ностью, зафиксированные при расчистке ком плекса особенности погребальной обрядности дают возможность связывать этот памятник не просто с широким кругом древностей поздних кочевников IX - нач.Х1 в., а позволяют уверен но атрибутировать это погребение как огуз- ское. В пользу этого говорит “вертикальное” соотношение останков погребённого и коня, зафиксированное при расчистке сор-айдын- ского погребения. Выше отмечалось, что череп погребён ного, скорее всего, был помещён в могилу отчленённым от позвоночного столба, кости его ног были обнаружены переломанными, а среди останков скелета отсутствовали кости правой половины грудной клетки и тазовые. Сейчас уже трудно установить, имело ли дан ное состояние преднамеренный характер, или же это результат деятельности землеройных грызунов. Остаётся лишь отметить, что риту альные обряды обезвреживания погребённых имели чрезвычайно широкое распространение у огузов (Круглов Е.В., 2001, с.405-417; 2003, с.27-58). Наличие в сор-айдынском погребении ре менных поясных и сбруйных украшений, так же как и железной сабли, уверенно позволя ет отделять данный комплекс от древностей рядового огузского населения и связать его с элитной и социально престижной группой погребений воинов-батыров (Круглов Е.В., 20016, с.428). 426 Литература и архивные материалы Бисембаев А.А., 2003. Археологические памятники кочевников средневековья Западного Казахстана (VIII-XVIII вв.). Уральск. Гаврилина Л.М., 1985. Кочевнические украшения X в.// СА. № 3. Гаврилина Л.М., 1987. Сбруйные украшения у кочевников Восточной Европы X-XI вв.// Археологические исследования Калмыкии. Элиста. Гаврилина Л.М., 1991. Металлические украшения сбруи из кочевнического погребения X в. Нижнего Поволжья// Материалы по археологии Калмыкии. Элиста. Гаврилина Л.М., 1993. Бляхи-решмы в украшениях узды у кочевников Восточной Европы X-XI веков// Новое в средневековой археологии Евразии. Самара. Гарустович Г.К., Иванов В.А., 2001. Огузы и печенеги в евразийских степях. Уфа. Гарустович Г.К., Ракушин А.И., Яминов А.Ф., 1998. Средневековые кочевники Поволжья (конца IX - начала XV века). Уфа. Гладков И.И., Гладкова В.И., Мнушкин Л.Б., 1955. О новых археологических находках в Западном Казахстане// Вестник АН КазССР. Вып.4 (121). Алма-Ата. Евглевский А.В., Потемкина Тат.М., 2000. Восточноевропейские позднекочевнические сабли// Степи Европы в эпоху средневековья. Т.1. Донецк. Зарецкий И.А., 1941. Пос. Благословенка и Ак-Булак// Археологические исследования в РСФСР 1934-1936 гг. Краткие отчеты и сведения. М.; Л. Иванов В.А., 1990. Этнические процессы в степной и лесостепной полосе Южного Урала и Приуралья в VII-XIV вв. н.э.// Автореф. дис. ... докт. ист. наук. М. ^ Кастанье И.А., 1911. Отчет о раскопках кургана в Актюбинском уезде (Тургайской обл.) летом 1909 г.// Труды Оренбургской Ученой Архивной Комиссии. Вып.23. Оренбург. Кирпичников А.Н., 1973.Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX-XIII вв.// САИ. Вып.Е 1-36. Л. Кляшторный С.Г., 2003. История Центральной Азии и памятники рунического письма. СПб. Кляшторный С.Г., Савинов Л.Г., 2005. Степные империи древней Евразии. СПб. Король Г.Г., 2008. Искусство средневековых кочевников Евразии. Очерки// Труды Сибирской Ассоциации исследователей первобытного искусства. T.V. Москва; Кемерово. Кривцова-Гракова О.А., 1928. Погребения поздних кочевников из раскопок в Оренбургском уезде летом 1927 г.// Труды секции археологии РАНИОН. Т.4. М. Кригер В.А., 1985. Кочевники Южного Приуралья и Заволжья в средние века (X-XIV вв.)// Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М. Кригер В.А., 1986. Средневековые кочевники Заволжья (обзор источников)// Древняя и средневековая история Нижнего Поволжья. Саратов. Кригер В.А., 1993. Огузские курганы в междуречье Волги и Эмбы// Новое в средневековой археологии Евразии. Самара. Круглов Е.В., 1989. Некоторые замечания о погребальном обряде средневековых кочевников VII-XI вв.// VI-я научная конференция профессорско-преподавательского состава ВолГУ. Волгоград. Круглов Е.В., 1994. К вопросу о печенегах// Проблемы всеобщей истории. Волгоград. Круглов Е.В., 2001а. О некоторых особенностях погребального обряда огузов// Археология Нижнего Поволжья на рубеже тысячелетий. Астрахань. Круглов Е.В., 20016. Погребальный обряд огузов Северного Прикаспия 2-ой пол. IX - 1-ой пол. XI в.// Степи Европы в эпоху средневековья. Т.2. Хазарское время. Донецк. Круглов Е.В., 2003. Печенеги и огузы: некоторые проблемы археологических источников// Степи Европы в эпоху средневековья. Т.З. Половецко-золотоордынское время. Донецк. Круглов Е.В., Лукашов А.В., Мамонтов В.И., 2003. Погребения кочевников IX - начала XI века на территории Палласовского района Волгоградской области// Нижневолжский археологический вестник. Вып.6. Волгоград. 427 Культура средневековых кочевников и городов Золотой орды. Каталог выставки, 2001. Волгоград. Кушаев Г.А., 1993. Этюды древней истории степного Приуралья. Уральск. Мажитов Н.А., 1981. Курганы Южного Урала VIII-XII вв. М. Макарова Т.И., Плетнёва С.А., 1983. Пояс знатного воина из Саркела// СА. № 2. Максимов Е.К., 1969.Позднекочевнические погребения Урало-Волжского района// МИА. № 169. Марыксин Д.В., Джубанов А.А., 2011. Отчёт о раскопках курганного комплекса Жалпактал I и городища Жалпактал// Архив Западно-Казахстанского областного центра истории и археологии. Уральск. Медведев А.Ф., 1966. Ручное метательное оружие. Лук и стрелы. Самострел// САИ. Вып.Е 1-36. М. Мелентьев А.Н., 1967. Отчет Заволжского отряда Астраханской экспедиции ЛОИА АН СССР 1967 года в Северном Прикаспии// Архив ИА РАН. Р-1. № 3585. Мордвинцева В.И., Хабарова Н.В., 2006. Парадные упряжь, оружие и поясной набор, найденные у г.Ленинск// Ювелирное искусство и материальная культура. СПб. Нефёдов Ф.Д., 1899. Отчет об археологических исследованиях в Южном Приуралье, произведенных летом 1887 и 1888 гг.// Материалы по археологии восточных губерний. Т.З. М. Плетнёва С.А., 1982. Кочевники средневековья. Поиски исторических закономерностей. М. Плетнёва С.А., 2003. Кочевники южнорусских степей в эпоху средневековья. Воронеж. Путешествие Абу Хамида Ал-Гарнати в Восточную и Центральную Европу (1131-1153 гг.), 1971. М. Синицын И.В., 1952. Археологические исследования в Саратовской области и Западном Казахстане// КСИИМК. Вып.ХЬУ. Синицын И.В., 1956. Археологические исследования в Западном Казахстане// Труды Института истории, археологии и этнографии АН КазССР. Т.1. Алма-Ата. Фёдоров-Давыдов Г.А., 1966. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М. Summary Ye.V.Kruglov, D.V.Maryksin (Volgograd, Russia; Uralsk, Kazakhstan) NEW BURIAL OF OGHUZ HORSEMAN-WARRIOR FROM RYN-PESKI REGION OF WESTERN KAZAKHSTAN The paper presents the unique Oghuz burial found in 2010 on the territory of the Northern Caspian Sea Littoral by an expedition of the Western Kazakhstan Regional Centre of History and Archaeology during routine archaeological investigations in Ryn-peski near Sor-Aidyn salty lake where the Malyi Uzen river flows into it, not far from Novaia Kazanka settlement (the West Kazakhstan region, Republic of Kazakhstan). In spite of the fact that the Sor-Aidyn complex has not been completely preserved by now, the features of the funeral rite revealed during the clearing of the site, enable one to refer the site not only to a vast number of antiquities of the late nomads of the 9th - early 11th century, but definitely attribute it to the Oghuz monuments. This is indicated by the “vertical” correlation of the buried remains of the deceased and the horse. The presence of belt and harness decorations and an iron sabre in Sor-Aidyn burial permits to put this complex apart from numerous antiquities of the ordinary Oghuz population and to link it to the elite and socially ranked burials of warriors-batyrs. Статья поступила в редакцию в январе 2012 г 428

Новое погребение огузского воина-всадника из района Рын-песков Западного Казахстана

Institution

Ähnliche Einträge