Иерархия половецкой знати (по погребениям со статусными предметами).

Иерархия половецкой знати (по погребениям со статусными предметами).

Социальная стратификация, основанная на неравномерном распределении прав и привилегий, власти, престижа и влияния, обязанностей, собственности, является одним из механизмов, через которые структурируется общество. Социальная структура половецкого общества подвергалась изучению медиевистами неоднокра...

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:
Bibliographische Detailangaben
Datum:2012
1. Verfasser: Потёмкина, Т.М.
Format: Artikel
Sprache:Russian
Veröffentlicht: Інститут археології НАН України 2012
Schriftenreihe:Степи Европы в эпоху средневековья
Online Zugang:http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/181659
Tags: Tag hinzufügen
Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:Иерархия половецкой знати (по погребениям со статусными предметами). / Т.М. Потёмкина // Степи Европы в эпоху средневековья: Зб. наук. пр. — 2012. — Т. 10. — С. 7-36. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
id irk-123456789-181659
record_format dspace
spelling irk-123456789-1816592021-11-27T01:26:48Z Иерархия половецкой знати (по погребениям со статусными предметами). Потёмкина, Т.М. Социальная стратификация, основанная на неравномерном распределении прав и привилегий, власти, престижа и влияния, обязанностей, собственности, является одним из механизмов, через которые структурируется общество. Социальная структура половецкого общества подвергалась изучению медиевистами неоднократно. В результате среди исследователей средневековых кочевников утвердилось мнение, что не только мужчины, но и женщины-половчанки играли заметную роль в политической и хозяйственной жизни своего народа. Это положение, ставшее практически аксиомой, подтверждено как письменными, так и археологическими источниками. The paper gives a detailed account of the funeral ceremony of Eastern European female and male Polovtsian burials whose grave goods include socially significant objects, such as a cauldron, neck and unbent grivnas or their combinations. Using the data of written records, folklore, and ethnography, the author comes to a conclusion that these deceased were nobles belonging to different, though close ranks in the hierarchy of the Polovtsian society. Syncretism of traditional consciousness enabled one person to combine several functions (i.e. power, military, ritual etc.). However, the general tendency of the Polovtsian social life was to differentiate these functions, which resulted in the appearance of specialised bearers of separate kinds of power. The paper considers a number of debatable points connected with interpretation of an unbent grivna as a rod, with the place of manufacturing these objects, and peculiarities of manifesting these insignia. Ambiguity of ethnocultural correlation of the burials with an unbent grivna exclusively with the Polovtsy has been pointed out. 2012 Article Иерархия половецкой знати (по погребениям со статусными предметами). / Т.М. Потёмкина // Степи Европы в эпоху средневековья: Зб. наук. пр. — 2012. — Т. 10. — С. 7-36. — рос. 2079-1658 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/181659 ru Степи Европы в эпоху средневековья Інститут археології НАН України
institution Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection DSpace DC
language Russian
description Социальная стратификация, основанная на неравномерном распределении прав и привилегий, власти, престижа и влияния, обязанностей, собственности, является одним из механизмов, через которые структурируется общество. Социальная структура половецкого общества подвергалась изучению медиевистами неоднократно. В результате среди исследователей средневековых кочевников утвердилось мнение, что не только мужчины, но и женщины-половчанки играли заметную роль в политической и хозяйственной жизни своего народа. Это положение, ставшее практически аксиомой, подтверждено как письменными, так и археологическими источниками.
format Article
author Потёмкина, Т.М.
spellingShingle Потёмкина, Т.М.
Иерархия половецкой знати (по погребениям со статусными предметами).
Степи Европы в эпоху средневековья
author_facet Потёмкина, Т.М.
author_sort Потёмкина, Т.М.
title Иерархия половецкой знати (по погребениям со статусными предметами).
title_short Иерархия половецкой знати (по погребениям со статусными предметами).
title_full Иерархия половецкой знати (по погребениям со статусными предметами).
title_fullStr Иерархия половецкой знати (по погребениям со статусными предметами).
title_full_unstemmed Иерархия половецкой знати (по погребениям со статусными предметами).
title_sort иерархия половецкой знати (по погребениям со статусными предметами).
publisher Інститут археології НАН України
publishDate 2012
url http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/181659
citation_txt Иерархия половецкой знати (по погребениям со статусными предметами). / Т.М. Потёмкина // Степи Европы в эпоху средневековья: Зб. наук. пр. — 2012. — Т. 10. — С. 7-36. — рос.
series Степи Европы в эпоху средневековья
work_keys_str_mv AT potëmkinatm ierarhiâpoloveckojznatipopogrebeniâmsostatusnymipredmetami
first_indexed 2025-07-15T23:04:01Z
last_indexed 2025-07-15T23:04:01Z
_version_ 1837755945809084416
fulltext Т.М.Потемкина ИЕРАРХИЯ ПОЛОВЕЦКОЙ ЗНАТИ (ПО ПОГРЕБЕНИЯМ СО СТАТУСНЫМИ ПРЕДМ ЕТАМ И) Социальная стратификация, основанная на не­ равномерном распределении прав и привилегий, власти, престижа и влияния, обязанностей, соб­ ственности, является одним из механизмов, че­ рез которые структурируется общество (Крадин Н.Н., Скрынникова Т.Д., 2006, с.250-251). Соци­ альная структура половецкого общества подвер­ галась изучению медиевистами неоднократно. В результате среди исследователей средневековых кочевников утвердилось мнение, что не только мужчины, но и женщины-половчанки играли заметную роль в политической и хозяйственной жизни своего народа. Это положение, ставшее практически аксиомой, подтверждено как пись­ менными, так и археологическими источника­ ми. Так, например, после смерти знатных жен­ щин им ставили “памятники” (изваяния), под­ черкивая, как правило, роль половчанок именно в качестве хранительниц жизни. Наиболее полно вопрос об иерархии арис­ тократической части половецкого общества на основе письменных источников освещен С.А.Плетневой (1958, с. 195; 1990, с. 129-132). Используя древнерусские летописи, “Слово о полку Игореве”, Половецкий словарь, “Сказа­ ние о пленном половчанине”, путевые записки еврейского купца Петахьи, исследовательни­ ца выделила следующие ранги знатных муж- чин-половцев: кошевой, бей, господчич (глава коша); бег (бек), уныний князь - глава крупного коша или рода; хан, солтан, князь (глава орды). Однако эти данные не были соотнесены ею с археологическими памятниками половцев. Лишь по одному половецкому погребению (из Чингульского кургана) С.А.Плетнева высказа­ лась довольно определенно: “Его социальная принадлежность не вызывает сомнений - это захоронение знатного человека, скорее всего, хана” (Плетнева С.А., 2003, с. 161). Г.А.Федоров-Давыдов отнесся критически к вышеприведенной попытке С.А.Плетневой сопоставить социальные термины в “Codex Cumanicus”c терминологией летописей для по­ ловецкого общества домонгольского времени. Он полагал, что, поскольку “Codex Cumani- cus” составлен на языковом материале золо­ тоордынского города конца XIII в., его нельзя использовать, так как этот словарь отражает социальный строй Золотой Орды, а не домон­ гольской кочевой степи (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с.222). В то же время сам иссле­ дователь предложил разделять кочевнические погребения на имущественные разряды по наличию золотых вещей. Женские захороне­ ния, по Г.А.Федорову-Давыдову, имеют всего 2 разряда: богатые с золотыми предметами (Жа), рядовые (Жб) - все остальные. Критери­ ями для деления мужских погребений, кроме наличия золотых изделий, послужили наборы оружия. В результате Г.А.Федоровым-Давыдо- вым были обозначены 3 группы мужских захо­ ронений: Ма - тяжело вооруженные всадники, Мб - легко вооруженные всадники, Мв - “слой населения, далекий от войны, лишенный воо­ ружения... Это, возможно, приниженный, за­ висимый слой общества” (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с. 118-119). При этом к знати иссле­ дователь отнес только погребения разряда Ма. Но кем были эти представители знати, какую роль они выполняли в обществе, - эти вопро­ сы Г.А.Федоров-Давыдов даже не ставил. Как известно, главным источником для социологической реконструкции в археоло­ гии служат погребальные памятники, кото­ рые наиболее пригодны при изучении соци­ альной дифференциации общества (Бунятян Е.П., 1985, с.27-29; Ольховский В.С., 1995, с.92-95; Цимиданов В.В., 2004, с.5), в част­ ности, иерархических взаимосвязей кочево­ го общественного уклада. Это связано с тем, что на формирование идеологических пред­ ставлений, обусловливающих специфику пог­ ребального обряда, наибольшее воздействие оказывают социальный и этнический факторы. Одним из важнейших критериев определения прижизненного статуса умершего считается набор погребального инвентаря. Несмотря на то, что отношение к нему у исследователей разное, не учитывать его нельзя. Например, A. О.Добролюбский считает, что “сам по себе погребальный инвентарь для воспроизведе­ ния социальной стратификации является не определяющим, а искажающим признаком”, и что его “следует рассматривать как побочный, корректировочный компонент реконструкции” (Добролюбский А.О., 1978, с. 113). Хотя четыре года спустя эта категоричность сменилась бо­ лее осторожным высказыванием: “ ...мы пока воздерживаемся от интерпретации инвента­ ря на социологическом уровне исследования” (Добролюбский А.О., 1982, с.62). Однако боль­ шинство современных исследователей полага­ ет, что не количество инвентаря, а отдельные предметы, несущие прямую социологическую информацию, могут помочь определить статус и ранговую характеристику погребенных. В средневековой археологии кочевников к таковым, в первую очередь, относят котел и распрямленную гривну. По поводу симво­ лической роли такой обыденной вещи как ко­ тел у исследователей сложилось достаточно обоснованное однозначное мнение: котел был символом родового объединения, атрибутом, подчеркивающим высокое социальное поло­ жение умерших, а захоронения с котлами при­ надлежали представителям родовой и племен­ ной аристократии кочевого общества (Швецов М.Л., 1980, с.201; Плетнева С.А., 2003, с. 163). Специальных работ, в которых рассматри­ ваются различные аспекты погребений с рас­ прямленной гривной, всего несколько. Опуб­ ликовав 7 комплексов из Днепропетровской области, В.Н.Шалобудов пришел к выводу, что распрямленная гривна - это символ социаль­ ной выделенности, знатности, а погребения с гривнами-жезлами принадлежат половец­ кой аристократии (Шалобудов В.Н., Ярема- ка, 1987, с.135; Шалобудов В.Н., 1990, с.118). B. К.Гриб, проанализировав 12 погребений, поддержал мнение С.А.Плетневой о том, что разогнутые гривны являются знаками особого достоинства умерших. Он первым предполо­ жил “сугубую ритуальность” этих предметов (Гриб В.К., 1986, с.55). У С.А.Плетневой нет специальных публикаций, посвященных ран­ говым атрибутам поздних кочевников, однако в обобщающих трудах она неоднократно вы­ сказывала свое мнение о распрямленных грив­ нах: “По-видимому, эти гривны, переделанные в палочки, являлись знаками особого досто­ инства, своеобразными жезлами” (Плетнева С.А., 1981, с.215). “Жезлом имел право владеть руководитель (владелец) большего или мень­ шего из подразделений. Жезл, положенный женщинам, означает, по-видимому, факт при­ надлежности к половецкому сообществу...” (Плетнева С.А., 2003, с. 162), “...сделанные из распрямленных гривен «жезлы» разной цен­ ности” были, “очевидно, разного достоинства” (Плетнева С.А., 2003, с. 164). Самая крупная работа, посвященная се­ мантике распрямленных гривен в контекс­ те погребального обряда кочевников Вос­ точной Европы XII-XIV вв., опубликована А.В.Евглевским (1998, с. 141-156). Проанали­ зировав достаточно большой массив погребе­ ний (56 комплексов), автор пришел к следую­ щим выводам. Распрямленная гривна - сугубо погребальный атрибут, наделенный какой-то культовой нагрузкой (Евглевский А.В., 1998, с. 142). Распрямленная гривна равносильна понятию жезла, который по своему происхож­ дению связан с культом предков, она является еще и символом мирового дерева (Евглевский A. В., 1998, с. 153). “Распрямленные гривны из благородных металлов встречаются, как правило, в богатых и средних (условно) по­ гребениях, тогда как ... железные гривны ... вкладывались в руки умерших в подавляющем большинстве в рядовых комплексах” (Евглев­ ский А.В., 1998, с. 152). Есть альтернативная трактовка предназна­ чения распрямленной гривны, которую пред­ ложили В.П.Глебов и В.В.Яценко и поддержал Ю.К.Гугуев. Эти исследователи полагают, что распрямленная гривна - это средство платежа за вход в загробный мир, а распрямление гри­ вен означает их перевод из категории украше­ ний в категорию денег (Глебов В.П., Яценко B. В., 1998, с.51-52; Гугуев Ю.К., 2009, с.137). Поскольку распрямленные гривны - про­ изводное от шейных, логично рассмотреть позднекочевнические погребения с шейной гривной в контексте проблематики данной ста­ 8 тьи. Специальных работ, посвященных шей­ ным гривнам средневековых кочевников, нет. Есть лишь отдельные упоминания у некоторых исследователей, причем часто противоречивые. Так, например, А.П.Моця, А.А.Козловский, Л.М.Рутковская полагают, что шейные гривны - нетипичное для кочевников украшение, за­ имствованное в результате контактов от славян (Моця А.П. и др., 1986, с.511). А С.А.Плетнева утверждает, что гривны - наиболее распростра­ ненное и излюбленное украшение половецких женщин (Плетнева С.А., 1990, с.45, 71). По мнению А.В.Евглевского, “войдя в тесное вза­ имодействие с культурой Руси, кочевники при­ няли славянскую шейную гривну как вырази­ тельный социально-значимый атрибут... ранее уже, кстати, бытовавший у них в заволжско-си­ бирских степях” (Евглевский А.В., 1998, с. 152). Он считает, что “шейные гривны... поступали в степь с Руси” (Евглевский А.В., 1998, с. 147), ссылаясь при этом на Г.Ф.Корзухину: “ ...шей­ ные гривны (рис. 1), поступавшие в степь с Руси [Корзухина, 1954, с. 19]...” (Евглевский А.В., 1998, с. 147). Нами недавно была предпринята попытка рассмотреть социокультурный аспект половецких погребений с шейной гривной (По­ темкина Т.М., 20106, с.95-103). Как видим, историографический обзор демонстрирует, что исследователи не изучали прижизненный статус кочевников, погребен­ ных с шейной гривной, лишь бегло касались темы социального положения умерших с рас­ прямленной гривной, причем без развернуто­ го обоснования своих предположений. Значи­ тельно лучше обстоит дело с изучаемым нами аспектом в отношении захоронений с котлом. Но после публикации статьи М.Л.Швецова прошло 30 лет, объем источников значитель­ но возрос, поэтому, на наш взгляд, актуально вновь рассмотреть эти памятники. Как известно, “помимо имущественной, кочевничество характеризовала и значитель­ ная социальная дифференциация” (Марков Г.Е., 1976, с.302). А в достаточно развитом стратифицированном обществе, каким явля­ лись половцы, наблюдается сближение иму­ щественного и социального статусов индиви­ да, то есть знатность, как правило, означает богатство, а богатство, как правило, означает знатность. Это делает необходимым анализ всех основных признаков погребального об­ ряда и всей совокупности сопроводительного инвентаря. Цель данной работы - определить прижизненный статус и ранг половцев (муж­ чин и женщин), в состав погребального инвен­ таря которых входят социально определенные предметы, такие как котел, шейная и распрям­ ленная гривны или их наборы. Относительно терминов “статус” и “ранг” мы придержива­ емся их общепринятого значения. Статус - это общественное положение индивида, принад­ лежность к определенной социальной группе (слою, прослойке). Ранг - степень социальной неординарности, градация (позиция) внутри статуса. Погребальный обряд и сопроводительный инвентарь женских погребений В массиве женских половецких погребе­ ний выделяется небольшое количество захо­ ронений со статусными предметами, которые определенно связаны с единственной социаль­ ной категорией (Ольховский В.С., 1995, с.93). Их можно разделить на 3 группы: с одним статусным предметом, с двумя и тремя. Пер­ вая группа самая многочисленная: с шейной гривной - 28 комплексов, с котлом - 13, с рас­ прямленной гривной - 7. Во вторую группу входят всего 2 комплекса: 1 с распрямленной и шейной гривнами и 1 с шейной гривной и котлом. В шести захоронениях третьей груп­ пы присутствуют шейная гривна, котел и рас­ прямленная гривна. Таким образом, источни- ковую базу женских захоронений составляют 56 комплексов1. Следует отметить, что из 13 погребений с котлом 2 из-за разрушенности комплексов и невыразительности инвентаря отнесены к женским условно, 2 (Восточный Маныч-И, 38/2 и Ак-Таш 63/2) - парные, но котел (или дужка от него) находился в ногах женщины, поэтому погребения учтены среди женских. Кроме этого, необходимо уточнить, что, поскольку гривна (как распрямленная, так и шейная) считается этномаркирующим при­ знаком половцев, в источник погребений с кот­ лом не были включены захоронения с явными 1 Благодарим А.В.Евглевского за возможность использовать материалы из его личного архива. 9 10 Рис. 1. Погребения с шейной гривной: 1 - Бурты, к.260; 2 -Лучка, к.6; 3 - Лучки, к.8; 4 - Смела, к.54; 5 - Привольное 4/1; 6 - Каланчак 2/1; 7 - Солдатово 2/2; 8 - Богачевка 9/4; 9 -Давыдовка 15/1; 10 - Скворцовка 4/1; 11 - В.Рогачик 1/6; 12 - Б.Белозерка 11/2; 13 - Кут 27/4; 14 - Круглая могила 13/1; 15 - В. Тарасовка-П, 5/3; 1 6 - Беленькое 1/2; 17 - Вербки-П, 5/3; 18 - Птичье 1/1; 19 - Приволье 6/1; 20 - Петровка-1, 2/2; 21 - Артемовка; 22 - Каменка- 11, 1/1; 23 - Таврия-1, 2/5; 24 - Царский 42/1; 25 - Алитуб 10/6; 26 - Пролетарский 1/6; 27 - Забытый 2/5; 28 - Новотатаровская 6/3. Fig. 1. Burials with a neck grivna: 1 - Burty, barrow 260; 2 - Luchki, barrow 6; 3 - Luchki, barrow 8; 4 - Smela, barrow 54; 5 - Privolnoie 4/1; 6 - Kalanchak 2/1; 7 - Soldatovo 2/2; 8 - Bogachevka 9/4; 9 - Davydovka 15/1; 10 - Skvortsovka 4/1; 11 - V.Rogachik 1/6; 12 - Bolshaia Belozerka;13 - Kut 27/4; 14 - Kruglaia mogila 13/1; 15 - V.Tarasovka-II, 5/3; 16 - Belenkoie 1/2; 17 - Verbki-II, 5/3; 18 - Ptichie 1/1; 19 - Privolie 6/1; 20 - Petrovka-I, 2/2; 21 - Artiomovka; 22 - Kamenka-11, 1/1; 23 - Tavriya-I, 2/5; 24 - Tsarskii 42/1; 25 -A litub 10/6; 26 - Proletarskii 1/6; 27 - Zabytyi 2/5; 28 - Novotitarovskaia 6/3 неполовецкими (например, с северной ориен­ тировкой) признаками погребального обряда. Погребения с одним статусным предметом Картографирование памятников показало следующую картину. Комплексы с шейной гривной распространены на достаточно ши­ рокой территории: от Поингулья на западе до Подонцовья и Нижнего Подонья на востоке, и от Поросья на севере до Крыма и Прикубанья на юге (рис.1). Половозрастная характеристика данной группы погребенных представляет несомнен­ ный интерес. Из 28 комплексов 22 принадле­ жит взрослым женщинам, 4 - подросткам 10- 14 лет, 1 - ребенку 7-8 лет, 1 - ребенку 3-4 лет. Ни в одном мужском половецком погребении шейная гривна не встречена. Упоминание от­ дельными исследователями (Отрощенко В.В., Рассамакін Ю.Я., 1986, с.14-36; Евглевский А.В., 1998, с.147) о находке шейных гривен в мужских погребениях (Чингул; Юзово, к.С2) является ошибкой. В Чингуле шейное укра­ шение представляет собой длинную толстую сложноплетеную серебряную цепь; в вазов­ ском погребении за шейную гривну было при­ нято украшение воротника кафтана серебря­ ной фольгой. Погребальный обряд захоронений с шей­ ной гривной характеризуется следующими признаками. Основных погребений - 6 (21%), впускных - 22 (79%). Ров, кромлех, тризна от­ мечены в 7 случаях. Конструкция могильной ямы зафиксирована в 20 погребениях: яма (или подбой) со ступенькой - 10, простая яма - 10 (из них 7 больших размеров). Наличие деревянного или каменного перекрытия отме­ чено в 7 комплексах, гробовища - в 15 (54%). Конь зафиксирован в 14 (50%) захоронениях: целый - 5; 3 типа (по А.Г.Атавину) - 4; тип не ясен - 5. В западном секторе ориентированы 13 (48%) умерших, в восточном - 13 (48%), на юг - 1, ориентировка не определена - 1. Инвентарь данной группы разнообразен. Металл шейных гривен следующий: золотых нет вообще, серебряных позолоченных - 4, се­ ребряных - 16, бронзовых - З (1 из них посе­ ребрена), железных - 2, железных посеребрен­ ных - 3. Изделия из драгметаллов представ­ ляют собой различные украшения: золотые и серебряные височные кольца3 - 9, серебряные позолоченные бляхи - 7, серебряная цепь - 4, серебряные позолоченные нагрудные укра­ шения - 3, посеребренные и позолоченные “рога” (часть головного убора) - 10, сереб­ ряные браслеты - 3, серебряные и золотые колты - 4, серьги - 4, кольца - 3 и др. Всего изделий из драгметаллов (включая посереб­ ренные и позолоченные) - 75 (268%)4. Набор 2 Более подробную информацию о данном комплексе см.: Усачук А.Н. и др., 2004, с.32-34. 3 Парные предметы (серьги, браслеты, колты и т.д.) учитывались как одна единица. 4 При подсчете изделий из драгметаллов учитывались предметы всех категорий, поэтому количество процентов почти во всех группах превышает 100. 11 бытовых предметов в данной группе достаточ­ но разнообразен. Здесь, кроме обычных жен­ ских вещей, можно назвать, например, подуш­ ку, шелковую и парчовую ткань, замок, ключ, деревянный гребень, железный серп. Конская упряжь представлена следующим комплектом: удила - 7, стремена - 8, седло - 4. К единич­ ным предметам относятся меловой “идоль- чик”, золотая византийская монета в качестве подвески, свинцовое кольцо, плакированное бронзовой фольгой, бронзовая булавка, костя­ ная рукоять плети, бусы, подвески и амулеты из полудрагоценных камней. Анализ сопроводительного инвентаря и погребального обряда захоронений с шейной гривной дал интересные результаты. Здесь 12 (43%) погребений отнесены к разряду5 “с обычным инвентарем”, И (39%) - среднего уровня, богатых только 5 (18%). Подтвержда­ ет правильность разграничения погребений на указанные разряды количество изделий из драгоценных металлов. Датировка данной группы следующая: XII в. - З, XII - 1-я пол.ХШ в. - 6, ХН-ХШ вв. - 14, XII - 1-я пол.XIV в. - 1, сер.XIII в. - 1, XIII в. - 2, 2-я пол.ХШ - 1-я пол.ХІУ в. - 1. Географические рамки женских комплек­ сов с котлом несколько иные: они обнаружены от Нижнего Поднепровья на западе до Нижне­ го Подонья и Калмыцкой степи на востоке, и от Среднего Подонья на севере до Крыма на юге (рис.2). Обобщенная характеристика данной груп­ пы захоронений следующая. Из 13 погребений 3 - основных (25%), впускных - 9 (75%), из них 1 с досыпкой6, по 1 погребению сведений нет. Конструкции в насыпи кургана (ров, до­ сыпка, камень) и тризна зафиксированы в 6 (46%) случаях. Форма ямы: простая - 2 (15%), яма (подбой) со ступенькой - 7, яма с заплечи­ ками - 2, в 2 погребениях форма не зафиксиро­ вана. Перекрытие (деревянное, каменное) от­ мечено в 6 захоронениях, колеса, повозка - в 2. Гробовище обнаружено в 9 (69%) случаях: ре­ шетчатое - 2, дощатое - 1, решетчатый настил - 1, дощатый настил - 1, тип не установлен - 4. Подстилка (растительная, кожаная) зафикси­ рована в 4 погребениях, мел - в 1. Разрушено по разным причинам 9 (69%) захоронений. В 9 случаях погребенную сопровождал конь: це­ лый - 2; 3 типа - 2; тип не ясен - 5. В западном секторе ориентировано 10 (77%) умерших, в восточном - 3 (23%). Сопроводительный инвентарь, найден­ ный в комплексах, многочисленный и разно­ образный. Всего предметов из драгметаллов (в том числе посеребренных и позолоченных) обнаружено 29 (223%). Среди украшений мож­ но назвать “рога” - 2, серебряные, золотые и бронзовые височные подвески - 4, серебряные и бронзовые браслеты - 5, золотые, серебря­ ные и бронзовые бляхи - 4, золотые и серебря­ ные серьги - 4, золотые пуговицы - 1, стеклян­ ные и каменные подвески и бусы - 3, золотые и серебряные перстни - 3, серебряная цепочка - 1, другие серебряные и бронзовые позолочен­ ные украшения - 6. Среди бытовых предметов встречены гончарные и лепные сосуды - 3, де­ ревянное блюдо с серебряной оковкой - 1, се­ ребряная чаша - 1, пряслице - 3, зеркало - 5, ножницы - 2, нож - 6, игла - 2. К конской уп­ ряжи относятся стремена - 7, удила - 4, руко­ ять плети - 2, седло - 2. В 6 (46%) погребениях найдена шелковая/парчовая одежда (ткань). В 2 5 Критериями для деления на разряды послужили следующие моменты: наличие в насыпи досыпки, каких-либо конструкций и остатков тризны, сложность погребального сооружения и наличие дополнительных деталей (перекрытия, гробовища, посыпок и т.п.), количество изделий из драгметаллов (для мужских, кроме этого, наличие оборонительного доспеха) и общее количество инвентаря. Выделение именно этих элементов обусловлено тем, что “всеобщие... признаки... социологической информации практически не несут; частные и единичные значительно более социоинформативны” (Ольховский В.С., 1995, с.96). 6 По мнению Е.В.Круглова (из письма автору от 15.07.2010), впускные с досыпкой погребения для половцев были “основными”. Мы полагаем, что номады четко отличали древние могильные насыпи от естественных всхолмлений. Поэтому между впуском погребения в курган и сооружением могилы в земле, на наш взгляд, нельзя ставить знак равенства. Просто в определенных случаях, по каким-то конкретным причинам, известным устроителям обряда, над погребением, впущенным в древний могильный холм, необходимо было соорудить “свою” насыпь. Другое дело, что таких захоронений реально должно быть больше, чем зафиксировано археологами. В этом мы полностью согласны с Е.В.Кругловым. 12 комплексах обнаружено по 1 наконечнику стре­ лы, в 1 погребении - боевой нож. Объем котлов следующий: маленьких (до 3 л) нет, средних (3-9 л) - 5, больших (11-19 л) - 5, очень боль­ ших (> 20 л) - 1, по двум данных нет. Имущественные разряды: с обычным ин­ вентарем - 3 (23%), среднего уровня - 7 (54%), богатых - 2 (15%), очень богатых - 1 (8%). Датировка погребений: XII в. - 1; ХИ-ХШ вв. - 5; 1-я пол.XIII в. - 1; XIII в. - 3; 2-я пол. XIII - нач.ХІУ в. - 1; 2-я пол.ХШ - XIV в. - 2. Погребений с распрямленной гривной намного меньше, чем комплексов с котлом или шейной гривной, тем не менее, они покрывают значительную территорию: от Поросья на се­ вере до Нижнего Поднепровья на юге и западе и до Среднего и Нижнего Подонья на востоке (рис.З). Обобщенные данные погребального обря­ да женских комплексов с распрямленной грив­ ной следующие. Впускных захоронений - 4 (57%), основных - 3 (43%). Наличие в насыпи ровика, кромлеха, тризны - 2. Форма могиль­ ной ямы: простая (без дополнительных конс­ трукций) - З (1 из них большая), яма с подбоем и ступенькой - 2, яма с заплечиками - 1, форма не прослежена - 1. Гробовище зафиксировано в 5 случаях (2 решетчатых, 2 - решетчатый настил, 1 - тип не указан). В одном погребе­ нии обнаружены куски мела, в 3 комплексах зафиксированы разрушения (ограбление?). В 4 (57%) случаях умерших сопровождал конь: целый - 1; 3 типа - 2; тип не ясен - 1. В 6 из 7 погребений определена ориенти­ ровка: 5 (83%) - в западном секторе, 1 (17%) - в восточном. Анализ сопроводительного инвентаря дал следующие результаты. Всего предметов из драгметаллов (в том числе позо­ лоченных и посеребренных) зафиксировано 16 (229%). Они представляют собой обычные кочевнические украшения: серьги, кольца, “рога”, колты (рогатые и с напускной бико- нической бусиной). Бытовые предметы также типичны: зеркала, пряслица, ножи, гончарная посуда, пряжки, пуговицы и др. Конская уп­ ряжь представлена стременами, удилами, сед­ лом, подпружными пряжками. Из необычных для женских половецких погребений пред­ метов следует отметить топор, аналогичный славянским рабочим топорам домонгольской Руси (Шалобудов В.Н., 1990, с.110-111). Гривны из женских захоронений в основ­ ном серебряные (5 экз.), две - из бронзы (одна из них посеребрена). Только в одном комплек­ се гривна представлена маленьким обломком (8 см), в 5 - от 25 до 32,5 см (т.е. больше поло­ вины целой шейной гривны), в 1 - практически целая - 36 см. Анализ инвентаря и погребаль­ ного обряда комплексов позволил разделить их условно на 2 разряда: с обычным инвентарем - 2 (28%), среднего уровня - 5 (72%). Датируются эти погребения в основном в рамках ХН-ХШ вв.: XII в. - 1; XII - 1-я пол. XIII в. - 1; ХП-ХШ вв. - 2; XIII в. - 2; 2-я пол. X III-1 -я пол.XIV в. — 1. Погребения с двумя статусными предметами Комплексы с двумя статусными предмета­ ми расположены на Нижнем Дону и в Прикуба- нье: это Саркел, нас. 19/1, п.56 и Новоникола­ евская 55/1 (рис.4). В саркельском погребении обнаружен набор из шейной и распрямлен­ ной гривен, а в новониколаевском комплексе - набор из котла и шейной гривны. Обобщенная характеристика погребально­ го обряда и сопроводительного инвентаря этих захоронений следующая. Основных погребений - 1, впускных - 1. Наличие конструкций в насы­ пи (ровик) - 1; форма могильного сооружения: простая (большая) яма - 1, яма со ступенькой - 1. Перекрытие (кирпичная вымостка) зафикси­ ровано в 1 случае. Гробовище (дощатое) обна­ ружено в 1 комплексе, 1 погребение разрушено. Обеих умерших сопровождал конь: целый - 1, тип не ясен - 1. Ориентировка обеих погребен­ ных зафиксирована в западном секторе. Изделий из драгметаллов и позолоченных или посеребренных предметов обнаружено 8 (400%). Среди украшений можно отметить электровую и серебряную с позолотой шейные гривны, золотые и серебряные позолоченные серьги - 2, серебряные браслеты - 2, бронзо­ вые позолоченные “рога” - 1, подвески из ла­ зурита - 1. К бытовым предметам относятся котел, зеркало, нож (2), керамическое прясли­ це. Предметы конской упряжи представлены удилами и стременем. Объем котла - средний (5 л). Размер распрямленной гривны - 31 см, т.е. больше 1/2 шейной гривны. 13 14 Рис. 2. Погребения с котлом: 1 - Бурты, к.261; 2 - Каменка, к.443; 3 - Фалешты; 4 - Суклея 48.136 99/314; 5 - Ковалевка-IV, 4/1; 6 - Красный Подол-Н, 1/4; 7 - Морская Кошара 4/3; 8 - Озерное 1/1; 9 - Мирное 2/4; 10 - Благовещенка; 11 - Велетневка 1/7; 12 - Родионовка 2/1; 13 - Черная Долина 1/1; 14 - Богдановка 1/1; 15 - Зеленый Лагерь- IV, 3/1; 1 6 - Софиевка 23/17; 17 - Софиевка 13/1; 18 - Новокаменка 1/3; 19 - Любимовка 8/1; 20 - Лиманцы 1/1; 21 - Чеховка 3/4; 22 - Б.Белозерка 36/1; 24 - Б.Белозерка 28/5; 25 - Тимашовка-Ш, 9/5; 26 - Видножино 7/3; 27 - Ильинка 5/1; 28 - Кут 26/2; 29 - Лаурка 6/2; 30 - В. Тарасовка 82/1; 31 - Разумовка-Ш, 4/3; 32 - Новогупаловка-Ш, 8/3; 33 - Ясиноватое-1, 1/1; 34 - (tВеселая могила ”/2; 35 - Курахово 1/1; 36 - Волноваха 4/1; 37 - Полковое 3/3; 38 - Рыбинское 9/1; 39 - Пришиб 3/2; 40 - Новый Буравль; 41 - Аксеновский (Дорофеевский)-П, 1/5; 42 - Жутовский м-к, 89/1; 43 - Вербовый Лог-VIII, 1/1; 44 - Новый 61/2; 45 - Ажинов-1, 1/3; 46 - Арпачин 37/1; 47 - Крутенький-1, 2/3 п.17; 48 - Кобяковский 15/13; 49 - Хавалы-IV, 2/1; 50 - Азов-1, 6/1; 51 - Высочино-Н, 11/1; 52 - Высочино-V, 10/1; 53 - Куцый-ХП, 5/1; 54 - Лола 13/3; 55 - Цаган-Усн-V, 1/3; 56 - Вост.Маныч-Н, 38/2; 57 - Малаи 3/1; 58 - к-з Ленина 2/7; 59 - Праздничный; 60 - Курчанская; 61 - Ак-Таш 63/2; 62 - Столбовое 1/3. Fig. 2. Burials with a cauldron: 1 - Burty, barrow 261; 2 - Kamenka, barrow 443; 3 - Faleshty; 4 - Sukleia 48.136 99/314; 5 - Kovaliovka-IV, 4/1; 6 - Krasnyi Podol-II, 1/4; 7 - Morskaia Koshara 4/3; 8 - Ozernoie 1/1; 9 - Mirnoie 2/4; 1 0 - Blagoveshchenka; 11 - Veletniovka 1/7; 12 - Rodionovka 2/1; 13 - Chiornaia Dolina 1/1; 14 - Bogdanovka 1/1; 15 - Zelenyi Lager- IV, 3/1; 1 6 - Sofievka 23/17; 17 - Sofievka 13/1; 18 - Novokamenka 1/3; 19 - Liubimovka 8/1; 20 - Limantsy 1/1; 21 - Chekhovka 3/4; 22 - B.Beloziorka 36/1; 24 - B.Beloziorka 28/5; 25 - Timashovka-III, 9/5; 26 - Vidnozhino 7/3; 27 - Ilyinka 5/1; 28 - Kut 26/2; 29 - Laurka 6/2; 30 - V.Tarasovka 82/1; 31 - Razumovka-III, 4/3; 32 - Novogupalovka-IIl, 8/3; 33 - Yasinovatoie-I, 1/1; 34 — (lVesiolaia mogila”/2; 35 - Kurakhovo 1/1; 36 - Volnovakha 4/1; 3 7 - Polkovoie 3/3; 38 - Rybinskoie 9/1; 39 - Prishib 3/2; 40 - Novyi Buravl; 41 - Aksionovskii (Dorofeievskii)-II, 1/5; 42 - Zhutovskii burial ground, 89/1; 43 - Verbovyi Log-VIII, 1/1; 44 - Novyi 61/2; 45 - Azhinov-I, 1/3; 46 - Arpachin 37/1; 47 - Krutenkii-I, 2/3 burial 17; 48 - Kobiakovskii 15/13; 49 - Khavaly-IV, 2/1; 50 - Azov-1, 6/1; 51 - Vysochino-Il, 11/1; 52 - Vysochino-V, 10/1; 53 - Kutsyi-XIl, 5/1; 5 4 - Lola 13/3; 55 - Tsagan-Usn-V, 1/3; 56 - Vost. Manych-II, 38/2; 57 - Malai 3/1; 58 - Lenina collective farm 2/7; 59 - Prazdnichnyi; 60 - Kurchanskaia; 61 -Ak-Tash 63/2; 62 - Stolbovoie 1/3 Оба погребения богатые, оба датируются XIII веком. По саркельскому комплексу есть антропологическое определение: женщина зрелого возраста. Погребения с тремя статусными предметами К третьей группе погребений относятся комплексы с тремя инсигниями статуса. Об­ наружены они в основном в Северо-Восточ­ ном Приазовье, а также в Крыму, на Нижнем Дону и в Прикубанье (рис.4). Погребальный обряд этих захоронений характеризуется следующими признаками. Впускных погребений - 4, основных - 2. Ров и остатки тризны (кости животных), а также заклад (каменный) могильной ямы зафикси­ рованы в 1 случае. Форма погребального со­ оружения: яма с подбоем и ступенькой - 2, яма с заплечиками - 1, простая яма (3x2 м) - 1, конструкция не зафиксирована (в насыпи) - 2. Гробовище отмечено в 5 случаях (деревянный настил - 2, дощатое - 1, тип не указан - 2). Единичны деревянное перекрытие, циновка и меловая посыпка. Конь зафиксирован в 3 погребениях: целый - 2; 3 типа - 1. Ориенти­ ровка умерших следующая: в западном секто­ р е - 3 (60%), в восточном - 2 (40%), в одном разрушенном погребении ориентировка не оп­ ределена. Сопроводительный инвентарь данной группы погребений отличается очень боль­ шим количеством изделий из драгметаллов (28-467%) и общим разнообразием. Среди 15 16 Рис. 3. Погребения с распрямленной гривной: 1 -Бурты, к.258; 2 -Пешки, к.323; 3 - Лучки, к.2; 4 -Лучки, к.4; 5 - Таборовка-Ш, 1/5; 6 - Новошмидтовка “Ананьинамогила”/9; 7 -Шевченко 3/1; 8 - Каирка 3/2; 9 - Новая Маячка 3/1; 10 - Подовое 4/3; 11 - Подовое 1/2; 12 - Волчанск-1, 5/1; 13 - Чингул (Заможное 5/3); 14 - Мал.Белозерка-П, 6/8; 15 - Балки 5/16; 1 6 - Марьянское-IV, 4/1; 1 7 - Сухая Калина 1/1; 1 8 - Осокоровая балка-1, 1/1; 1 9 - Николаевка-1, 4/5; 20 - Подгородное-Х, 12/1; 21 - Жемчужное-1, 5/3; 22 - Павлоград-1, 7/1; 23 - Петропавловка-IV, 2/2; 24 - Петропавловка- V, 1/2; 25 - ст.Юзово (Пески) к.С; 26 - Бирюково 3/1; 2 7 - Любимое 15/1; 28 - Смелое 1/2; 29 - Каменка 12/2; 30 - Октябрьское 3/4; 31 - Октябрьское 8/8; 32 - Редкодуб-1, 3/1; 33 - Кутейниковский-П, 4/1; 34 - Аксай-Ш, 5/2; 35 - “Дубенцовский ”-1, 2/2; 36 - Валовый-1, 32/1; 37 - Височино- VII, 22/1; 38 - Колдыри 7/1; 39 - Маяк-П, 3/1; 40 - Баранчук-11, 2/1; 41 - “Дамба- Калаус ”-П, 3/2; 42 - Волга - Чограй-42, 1/1; 43 - Новокубанск 1/5; 44 - к-з “Победа ” 66/1. Fig. 3. Burials with an unbent grivna: 1 - Burty, barrow 258; 2 - Peshki, barrow 323; 3 - Luchki, barrow 2; 4 - Luchki, barrow 4; 5 - Taborovka-IH, 1/5; 6 — Novoshmidtovka “Ananina mogila 7 9; 7 - Shevchenko 3/1; 8 - Kairka 3/2; 9 - Novaia Maiachka 3/1; 1 0 - Podovoie 4/3; 11 -Podovoie 1/2; 12 - Volchansk-I, 5/1; 13 - Chingul (Zamozhnoie 5/3); 14 - Mal.Beloziorka-II, 6/8; 15 - Balki 5/16; 1 6 - Marianskoie-IV, 4/1; 17 - Sukhaia Kalina 1/1; 18 - Osokorovaia balka-I, 1/1; 19 - Nikolaievka-I, 4/5; 20 - Podgorodnoie-X, 12/1; 21 - Zhemchuzhnoie-I, 5/3; 22 - Pavlograd-1, 7/1; 23 - Petropavlovka-IV, 2/2; 24 - Petropavlovka-V, 1/2; 25 - Yuzovo station (Peski) barrow C; 26 - Biryukovo 3/1; 27 - Lubimoie 15/1; 28 - Smeloie 1/2; 29 - Kamenka 12/2; 30 - Oktiabrskoie 3/4; 31 - Oktiabrskoie 8/8; 32 - Redkodub-I, 3/1; 33 - Kuteinikovskii-II, 4/1; 34 - Aksai-III, 5/2; 3 5 - “DubentsovskiV’-I, 2/2; 3 6 - Valovyi-1', 32/1; 37 - Vysochino-VII, 22/1; 38 - Koldyri 7/1; 3 9 - Maiak-II, 3/1; 40 - Baranchuk-II, 2/1; 41 - “Damba-Kalaus ”-11’, 3/2; 42 - Volga - Chograi-42, 1/1; 43 - Novokubansk 1/5; 44 - “Pobeda” collective farm 66/1 редких для женских комплексов находок сле­ дует отметить 2 наконечника стрел (в засыпи) и уникальную находку шляпы7 (Белов М.А., 2009, с. 15). Котлы во всех погребениях мед­ ные, в двух внутри найдены кости овцы (бара­ на). Объем котлов средний (6-7 л) и большой (14 л). Во всех 6 комплексах, помимо распрям­ ленной гривны, присутствует шейная гривна. Металл шейных гривен следующий: серебря­ ных - 3, серебряных позолоченных - 2, золо­ тых - 1. Все распрямленные гривны серебря­ ные (1 позолоченная), маленьких фрагментов среди них нет. Только в 1 комплексе обнару­ жена 1/2 гривны, в 2 - большая часть изделия, а в 3 - целые гривны. Имущественный статус женщин из третьей группы достаточно высок: одно погребение (Новоивановка) мы отнесли к очень богатым, 3 (50%) - богатые, 1 (16,7%) - среднего уровня и одно - с обычным инвен­ тарем. Датируются захоронения этой группы так: ХП-ХШ вв. - 2; XIII в. - 2; 2-я пол.ХШ в. - 1; 2-я пол.ХШ - 1-я пол.XIV в. - 1. Погребальный обряд и сопроводительный инвентарь мужских погребений Мужских погребений со статусными пред­ метами в нашей выборке почти в 2 раза боль­ ше, чем женских, - 103. По тому же принципу, что и женские, они разделены на две группы: с одним статусным предметом (котлом или распрямленной гривной) и двумя (их набор). Как и в женских комплексах, наиболее много­ численна первая группа (с котлом - 49 захоро­ нений, с распрямленной гривной - 37). В 17 погребениях второй группы присутствуют и котел, и распрямленная гривна. Погребения с одним статусным предметом Картографирование погребений с кот­ лами дало следующую картину. Комплексы обнаружены практически на всей территории Северного Причерноморья, т.е. от междуре- 7 Автор публикации называет ее боккой, но, судя по сохранившимся остаткам, это не бокка, а именно половецкая шляпа. 17 18 Рис. 4. Погребения с распрямленной гривной и котлом (1-9, 11, 12, 15, 18-21, 25), с распрямленной, шейной гривнами и котлом (10, 13, 16, 17, 22, 24), с распрямленной и шейной гривнами (14), с шейной гривной и котлом (23): 1 - Таганна; 2 - 13 км Чаплинского водоканала 3/1; 3 - Скворцовка 1/1; 4 - Новониколаевка 6/1; 5 - Ильинка 2/4; 6 - Виноградное 30/3; 7 -Дубовики-1 1/3; 8 - Александровка-П, 2/1; 9 - Макеевка (р.Грузская); 10 - Новоивановка; 11 - Никифорово 1/1; 12 - Провалье 6/1; 13 - Вербовый Лог-lV, 7/1; 14 - Саркел нас. 19/1, п. 56; 15 - Лола-11, 8/3; 16 - Нижняя Козинка; 17 - Кисляковская-ХІІІ, 2/2; 18 - Южный 2/1; 19 - Дмитриевская-1, 1/2; 20 - “229 га ” 2/1; 21 - “Овальный ”/13; 22 - Малаи 5/2; 23 - Новониколаевская 55/1; 24 - Ильичеве 3/3; 25 - Владиславовка 7/1. Fig. 4. Burials with an unbent grivna and a cauldron (1-9, 11, 12, 15, 18-21, 25), with unbent, neck grivnas and a cauldron (10, 13, 16, 17, 22, 24), with the unbent and neck grivnas (14), with a neck grivna and a cauldron (23): 1 - Tagancha; 2 - 13 km o f the Chaplinskii water canal 3/1; 3 - Skvortsovka 1/1; 4 - Novonikolaievka 6/1; 5 - Ilyinka 2/4; 6 - Vinogradnoie 30/3; 7 - Duboviki-I, 1/3; 8 - Aleksandrovka-II, 2/1; 9 - Makeievka (Gruzskaia river); 1 0 - Novoivanovka; 11 - Nikiforovo 1/1; 12 - Provalie 6/1; 13 - Verbovyi Log-IV, 7/1; 14 - Sarkel mound 19/1, burial 56; 15 - Lola-II, 8/3; 16 - Nizhniaia Kozinka; 17 - Kisliakovskaia-XIII, 2/2; 1 8 - Yuzhnyi 2/1; 19 - Dmitriyevskaia-I, 1/2; 20 - “229 hectares ” 2/1; 21 - “Ovalnyi ”/13; 22 - Malai 5/2; 23 - Novonikolaievskaia 55/1; 24 - Ilyichiovo 3/3; 25 - Vladislavovka 7/1 чья Днестра и Прута на западе до Калмыц­ кой степи и Нижнего Подонья на востоке и от Поросья на севере до Крыма и Закубанья на юге. Концентрации памятников наблюдаются в Нижнем Поднепровье и Нижнем Подонье (рис. 2). Основные данные, характеризующие погребальный обряд и сопроводительный ин­ вентарь этих захоронений, следующие. Всего погребений 49, из них основных - 12 (35%), впускных - 32 (65%), из них 3 с досыпкой, нет данных - 5. Конструкции в насыпи (ров, кромлех, досыпка) и тризна зафиксированы в 13 случаях (26,5%). Форма могильной ямы прослежена в 34 комплексах: простая - 14 (из них 4 большие), яма (или подбой) со ступень­ кой - 16, яма с заплечиками - 4. Каменное/де- ревянное перекрытие ямы или подбоя отмече­ но в 10 (20%) погребениях. Большинство (28 - 57%) умерших похоронено в гробовищах: решетчатое - 9, колода - 4, дощатое - 4, на­ стил - 2, тип не ясен - 9. Подстилка зафикси­ рована в 8 комплексах, мел - в 4, угли - в 3. Разрушения отмечены в 29 (59%) случаях. По­ ловину (25 - 51%) погребенных сопровождал конь: целый - 10; 3 типа - 7; 1 типа - 1; тип не ясен - 7. Ориентировка умерших известна в 32 (65%) случаях: в западном секторе - 17 (53%), в восточном - 15 (47%). Условно (из-за невыразительности инвентаря) к мужским от­ несено 3 комплекса. Умерших сопровождал многочисленный разнообразный инвентарь. Всего предметов из драгметаллов обнаружено 31 (63%). Оружие представлено как наступательное: сабля - 28 (56%), колчан и стрелы - 35 (71%), лук - 13 (26,5%), кинжал - 7 (14%), копье (пика) - 9 (18%), так и оборонительное: кольчуга - 21 (43%), шлем - 10 (20%). Среди украшений можно назвать серьги - 10, подвески - 2, брас­ леты - 1, кольца (перстни) - 6, колокольчики - 7, бляхи и т.д. К бытовым предметам отно­ сятся сосуды: гончарные (в основном амфоры) - 12 (24%), деревянные - 3, металлические - 3; нож - 15 (31%), кресало - 11 (22%), оселок - 7, костяные пуговицы - 11 (22%) и др. Среди предметов конской упряжи следует отметить стремена - 32 (65%), удила - 23 (47%), седло - 5 (10%), шпоры - 2, навершие плети - 3. Шел- ковая/парчовая одежда (ткань) встречена в 5 (10%) погребениях. Единичные находки: бу­ лава, деревянный жезл, молоток, топор, замок, деревянный гребень, стеклянный сосуд. Два погребения, кроме котла, не имели инвентаря (полностью ограблены). Объем котлов следующий: маленькие (до 3 л) - 4, средние (5-9 л) - 9 (27%), большие (11 -19 л) - 17 (52%), очень большие (> 20 л) - 3 (9%). В 4 погребениях котлы были переверну­ ты, только ручка от котла зафиксирована в 4 комплексах. В 4 случаях, кроме котла, обна­ ружен крюк для его подвешивания, в 2 котлах 19 находились деревянные миски. Из 49 котлов 2 железные, остальные - медные. Имущественные разряды погребенных следующие: с обычным инвентарем - 14 (29%), среднего уровня - 33 (67%), богатых - 2 (4%). Датировка захоронений: ХП в. - 2, XII - 1-я пол.ХШ в. -12 , ХП - нач.ХІУ в. -1 , XII - 1 -я пол. XIV в. - 1, XII-XTV вв. - 1, нач.ХШ в. - 1 , 1-я пол. XIII в. - 1, сер.ХШ в. - 1,2-я пол.ХШ в. - 2, поел, треть XIII в. - 1, XIII в. - 5, сер.ХШ - 1/3 XIV в. - 1, 2-я пол.ХШ - Han.XIV в. - 4, 2-я пол.ХШ - 1-я пол.ХГУ в. - 3, 2-я пол.ХШ - XIV в. - 10, 2-я пол.XIV в. - 1, XIV в . - 2 . Картографирование погребений с рас­ прямленной гривной (рис.З) продемонстри­ ровало, что они в основном сосредоточены на территории лукоморских, приднепровских, донских и нижнедонских половцев (Плетнева С.А., 1990, с. 149). Есть отдельные комплексы в Поросье, в бассейне Южного Буга, на зем­ лях предкавказских половцев и в Калмыцкой степи. Погребальный обряд данных комплек­ сов (их всего 37) характеризуется следующи­ ми признаками. Впускных захоронений - 30 (81%), из них 3 с досыпкой, основных - 7 (19%). Ровик, кромлех, тризна или досыпка насыпи зафиксированы в 12 случаях (32%). Форма погребального сооружения: простая яма - 9 (из них 3 большие), яма с подбоем и ступенькой - 13, яма со ступенькой - 10, яма с заплечиками - 1, форма не прослежена - 4. В 17 захоронениях отмечено каменное или деревянное перекрытие могилы (или подбоя). Довольно часто встречалось гробовище - 30 (81%): решетчатое - 13, колода - 9, настил - 3, гроб-сундук - 1, тип не определен - 4. Комок мела обнаружен в 3 погребениях, подстилка - в 4. Разрушения зафиксированы в 18 (49%) ком­ плексах. Значительное количество умерших (33 - 89%) сопровождалось конем: 5 целых - 1; 2 целых - 1; 1 целый - 11; 3 типа - 9; 2 типа - 1; тип не определен - 10. В 7 захоронениях находились кости овцы (барана) - остатки на­ путственной пищи. В 35 из 37 комплексов определена ори­ ентировка: 20 (57%) - в западном секторе, 15 (43%) - в восточном. Условно к мужским отнесено 2 погребения. Проанализировав со­ став сопроводительного инвентаря, мы полу­ чили интересные данные. Всего предметов из драгметаллов обнаружено 62 (168%). Воору­ жение представлено как наступательное, так и оборонительное: сабля - 32 (86%), колчан и стрелы - 25 (68%), лук - 13 (35%), копье - 3 (8%), кольчуга - 9 (24%), шлем - 6 (16%), щит - 3 (8%), единичны находки кинжала и молотка. Набор бытовых предметов довольно разнообразен: железные и бронзовые пряжки - 24, нож - 20, бронзовые пуговицы (бубенчи­ ки) - 13, костяные пуговицы - 11, шелк (пар­ ча) или изделия из них - 9, гончарная и лепная керамика - 7, оселок - 4, кресало - 3, деревян­ ный сосуд - 2, единичные находки - зеркало, замок, ключ. Конская упряжь представлена стременами - 31 (84%), удилами - 25 (68%), седлом - 12 (32%), навершием плети - 5 (14%) и шпорами. Представляет определенный интерес ин­ формация о том, из какого металла изготов­ лены гривны. Подавляющее большинство се­ ребряных - 24 (67%), золотых - 3, бронзовых - 2, железных посеребренных - 5, серебряных позолоченных - 1, железных позолоченных - 1, железных - 1. Размеры обнаруженных гривен достаточно сильно варьируют: очень маленькие фрагменты (от 3,5 до 8,5 см) - 6 (18,2%), меньше половины (от 10 до 18 см) - 10 (30,3%), больше половины (от 20 до 31,5 см) - 12 (36,4%), практически целые и целые (35- 45 см) - 5 (15,1%). Имущественные разряды: с обычным инвентарем - 13 (35%) комплексов, среднего уровня - 23 (62%), богатых нет, очень богатый - один (3%) комплекс. К половецкому времени (в рамках XII - 1 -й пол.ХШ в.) относится 18 погребений: XII - 1-я пол.ХШ в. - 12; кон.ХП - 1-я пол.ХШ в. - 1; 1-я пол.ХШ в. - 5. Золотоордынским временем датируются 15 захоронений: сер.ХШ в. - 1; 2-я пол.ХШ в. - 1; 2-я пол.ХШ - XIV в. - 12; кон. XIII - Han.XIV в. - 1. Широко датируются 4 комплекса: XII - нач.ХГУ в. - 1; XII - 1-я пол. XIV в. - 1; XII-XIV вв. - 2. Погребения с двумя статусными предметами Картографирование комплексов второй группы (рис. 4), в которую входят захоронения с двумя статусными предметами (распрям­ ленной гривной и котлом), демонстрирует, 20 что погребения тяготеют к Азовскому морю. К западу от Днепра их нет, в Поросье зафик­ сирован только 1 комплекс. Основная группа захоронений находится в пределах Северного Приазовья и Прикубанья на землях лукомор­ ских, приднепровских, частично донских и предкавказских половцев. Единичные погре­ бения отмечены в Крыму, Калмыцкой степи и Нижнем Подонье. Характеристика погребального обряда мужских комплексов (всего 17) второй груп­ пы включает следующие признаки. Впускных погребений - 12 (75%), из них 2 с досыпкой, основных - 4. По одному комплексу данных нет. Ров, тризна, досыпка, каменные конструк­ ции в насыпи отмечены в 10 (59%) случаях. Формы могильной ямы зафиксированы следу­ ющие: яма с подбоем и ступенькой - 6, яма со ступенькой - 2, яма с заплечиками - 3, простая яма - 3 (все большого размера), форма не фик­ сировалась (в насыпи) - 3. Деревянное пере­ крытие отмечено в 4 погребениях, забутовка камнями - в 3. В подавляющем большинстве (14 - 82%) комплексов обнаружено гробови­ ще: решетчатое - 5, колода - 3, дощатое - 2, гроб-сундук - 2, тип не указан - 2. Подстил­ ка (рогожа, войлок и др.), меловая посыпка, обожженность, угли, колеса зафиксированы в 7 погребениях. Разрушение/ограбление от­ мечено в 5 (29%) случаях. Конь сопровождал умершего в 12 (71%) комплексах: 2 целых коня - 2; 1 целый конь - 2; 3 типа - 5; 2 типа - 2; тип не ясен - 1. Ориентировка погребенных опре­ делена в 16 захоронениях: в западном секторе - 11 (69%), в восточном - 5 (31%). Сопроводительный инвентарь мужских комплексов второй группы включает предме­ ты наступательного и оборонительного воору­ жения, бытовые изделия, украшения, конскую упряжь, амулеты и др. Общее количество изде­ лий из драгметаллов (в том числе позолочен­ ных и посеребренных) - 33 (194%). Предметы вооружения достаточно разнообразны: сабля - 15 (88%), колчан и стрелы - 14 (82%), кольчуга - 12 (71%), шлем - 5 (29%), лук - 5 (29%), по­ ножи - 2, единичные находки наручей, кинжа­ ла, копья, булавы, кистеня. Бытовой инвентарь обычный: пуговицы (серебряные, бронзовые, костяные), пряжки (бронзовые и железные), ножи, деревянная, гончарная и металлическая (бронзовая и серебряная) посуда, ключи, за­ мки, кресала, шило, оселок и т.п. Обычен на­ бор и конской упряжи: удила - 12 (71%), стре­ мена - 12 (71%), седло - 6 (35%), шпоры - 2, подпружные пряжки и украшения узды. Сле­ дует отметить достаточно большое количест­ во погребений, в которых сохранились шелк/ парча или изделия из них (кафтан, пояс) - 7 (41%). Среди индивидуальных находок можно назвать бронзовую урну, аграф, волчий клык, серебряную копоушку, кожаный головной убор, украшенный позолоченной фольгой. Все котлы из погребений данной группы медные. Внутри 5 из них найдены остатки напутственной пищи (кости овцы/барана), в 4 - деревянная чаша или черпак. В комплек­ се Скворцовка 1/1 для котла была вырублена специальная ниша, а в захоронении Влади- славовка 7/1 котел был перевернут и под ним, кроме остатков напутственной пищи, лежали украшения конской сбруи. Маленьких котлов нет, средних (3-8 л) - 5 (33,3%), больших (10- 20 л) - 8 (53,3%), очень больших (> 20 л) - 2 (13,3%). Подавляющее большинство распрямлен­ ных гривен изготовлено из серебра (1 с позоло­ той) - 12 (70%), бронзовых - З (1 с позолотой), золотых и железных по одной (6%). Размеры гривен следующие: маленьких фрагментов нет, 6 экз. (40%) представляют собой половину из­ делия, 5 (33%) - больше половины, 4 - практи­ чески целые. Имущественный статус мужчин из второй группы очень высокий: погребений с обычным инвентарем нет, среднего уровня - 12 (71%), богатых - 5 (29%). Датировка данных комплексов следую­ щая: ХП-ХШ вв. - 1; XII - 1-я пол. XIII в. - 2; сер. XIII в. - 1; 2-я пол. XIII в. - 1; рубеж XIII- XIV вв. - 1; сер. XIII - нач. XIV в. - 1; кон. XIII - нач. XIV в. - 1; 2-я пол. XIII - нач. XIV в. - 2; 2-я пол. XIII - 1-я пол. XIV в. - 1; 2-я пол.XIII - XIV в. - 5; XIV в. - 1. Таким образом, подав­ ляющее большинство (14 - 82%) погребений относится к золотоордынскому времени. Прижизненный статус и ранг знатных женщин При сравнении отдельных характеристик погребального обряда и сопроводительного инвентаря трех указанных групп погребений, 21 Табл. 1. Сравнительная характеристика (в %) отдельных признаков погребального обряда женских погребений \ Характе- \ ристи- \ ка Вид \ погребе-\ ния \ ос но вн ое вп ус кн ое на сы пь пр ос та я ям а сл ож на я ям а пе ре кр ы ти е гр об ов ищ е по дс ти лк а, м ел ог ра бл ен о К О Н Ь Ориен­ тировка 3 В ПК (13) 25 75 46 15 69 61,5 69 38,5 69 69 77 23 ПШГ (28) 21 79 25 36 36 25 54 25 43 50 48 48 ПРГ (7) 43 57 29 43 43 14 71 29 43 57 83 17 ПШРГи пшгк (2) 50 50 50 50 50 50 50 50 100 100 - ПШРГК ____ (6)_____ 33 67 17 17 50 17 83 17 33 50 60 40 прежде всего, необходимо обратить внимание на разное количество комплексов, относящих­ ся к этим группам. Поэтому для адекватного сравнения все количественные показатели переведены в процентные (табл.1, 2). Судя по ним, захоронения с одним статусным пред­ метом находятся приблизительно на одном уровне, хотя по отдельным позициям есть зна­ чительные отличия. Так, среди комплексов с распрямленной гривной в 2 раза больше (в %) основных погребений, чем в группе с шейной гривной, и на 16% больше, чем в захоронениях с котлом. По наличию досыпки, рва, тризны, каменных конструкций в насыпи показатель комплексов с котлом (ПК) превышает соответ­ ствующие показатели погребений с распрям­ ленной гривной (ПРГ) на 17%, а захоронений с шейной гривной (ПШГ) на 21%. Сложная погребальная конструкция в ПК встречалась чаще, чем в ПРГ, на 26% и, чем в ПШГ, на 33%. Перекрытие могильной ямы в ПРГ зафиксиро­ вано только для 14%, в ПШГ же его почти на 37% меньше, чем в ПК. Сопровождение конем в ПК чаще, чем в ПШГ, на 19% и на 12% боль­ ше, чем в ПРГ. Показатели шелка, парчи (или изделий из них) в ПК на 10% больше, чем в ПШГ, и более чем в 3 раза превышают пока­ затели ПРГ. Достаточно выразительны цифры по количеству изделий из драгметаллов: в ПК и в ПРГ они близки, а в ПШГ на 39% больше, чем в ПРГ, и на 45% больше, чем в ПК. Все эти моменты отразились и на имущественных разрядах погребений этой группы. Среди ком­ плексов с распрямленной гривной богатых и очень богатых нет. 18% погребений с шейной гривной отнесены к богатым, 23% захороне­ ний с котлом богатые (15%) и очень богатые (8%). Таким образом, наши данные показывают, что погребения с одним статусным предметом имеют такую условную иерархию: 1) погребе­ ния с котлом, 2) погребения с шейной гривной, 3) захоронения с распрямленной гривной. Во вторую группу (с 2 статусными пред­ метами) входят всего два комплекса, поэтому цифры характеристик погребального обряда не выразительны. Зато процентный показа­ тель изделий из драгметаллов достаточно яр­ кий - 400%. Оба погребения из этой группы богатые. Процентные показатели погребального обряда третьей группы (с 3 статусными пред­ метами) комплексов особо не отличаются от соответствующих цифр других групп. В то же время количество изделий из драгметаллов в этих захоронениях самое большое - 467%. По- 22 Та бл . 2 . С ра вн ит ел ьн ая х ар ак те ри ст ик а (в % ) о тд ел ьн ы х пр ед ме то в по гр еб ал ьн ог о ин ве нт ар я и им ущ ес тв ен ны х ра зр яд ов ж ен ск их по гр еб ен ий И му щ ес тв ен ны й ра зр яд щчхвход янэьо 00 1 1 1 16 ,7 иихвход ІП oo 1 О О о 1П HHHtTodo in 04 cn <4 r - 1 16 ,7 шчнычдо cn (N cn 00 ГМ 1 16 ,7 О бъ ем ко тл а иошчітод янэъо 04 1 1 1 1 иошчкод 45 ,5 1 1 1 О HHHb'odo 45 ,5 1 1 оо о V O М ет ал л ш ей но й и ра сп ря мл ен но й гр ив ен ОХОІҐОЄ 1 1 1 си С И 00 ОЄЗІҐЗЖ 1 00 1 1 1 odgodoo 1 r - O- г - V O (N 04 eeHodg 1 - 04 <N 1 1 Ра зм ер р ас пр ям ле нн ой г ри вн ы КВІГ9ЇІ 1 1 1 О m >1 /2 1 1 <N r - Оо си С П <4 1 1 1 1 г - <1 /2 1 1 1 1 1 xHONLredcf) ІГВРМ 1 1 1 1 ШТВХЭРМ ивсіїґ 22 3 26 8 22 9 Оо 46 7 ehdteu ‘літот 40 V O cn 1 1 \ Х ар ак те - \ ри ст и- \ ка В ид \ по гр еб е- \ ни я \ П К (1 3) П Ш Г (2 8) П РГ (7 ) П Ш РГ и П Ш ГК (2 ) П Ш РГ К (6 ) Та бл . 4 . С ра вн ит ел ьн ая х ар ак те ри ст ик а (в % ) от де ль ны х пр ед ме то в по гр еб ал ьн ог о ин ве нт ар я и им ущ ес тв ен ны х ра зр яд ов м уж ск их по гр еб ен ий 3 X X8 s t0Q « н п имхвход янэъо 1 СП 1 иічхвход f̂* 1 04 (N О со (L) CS Iа S H H H fsdo r - VO <ч VO r-- ииныядо 04 <N in СП 1 О бъ ем к от ла иопгшодъо 04 1 13 ,3 иошчітод (N m 1 53 ,3 HHHtfsdo r - (N 1 33 ,3 ИИЛЧНЭГТВРМ CM 1 1 М ет ал л ра сп ря мл ен но й гр ив ны ОХОІГОЄ 1 oo VO 0Є9ІГ9Ж 1 04 VO odgsdso 1 OO 40 Оr - e sH o d g 1 in oo Ра зм ер р ас пр ям ле нн ой гр ив ны ВВІГЗЇІ 1 in <N > 1/ 2 1 3 6, 4 СП СП (N 1 1 о < 1 /2 1 30 ,3 1 XH9JALred(f) ITBW 1 18 ,2 1 шхвхэго uedtf cn VO OO 40 ^r04 xanootf on VO OO OO кітдво VOin VO oo 00 00 B h d e n ‘ЛІГ9Ш О <N \ Х ар ак те ­ ру ри ст и- \ ка В и д \ по гр е- \ бе ни я \ П К ( 49 ) П Р Г ( 3 7 ) П К Р Г ( 17 ) 23 ловина погребений третьей группы определе­ на как богатые и 16,7% как очень богатые. С обнаружением новых захоронений с двумя и тремя статусными предметами эти данные, естественно, будут уточняться и, воз­ можно, погребения второй и третьей групп придется объединить. Следует отметить, что подавляющее большинство погребений дати­ руется в рамках ХИ-ХШ вв., лишь 11% ком­ плексов можно отнести к раннезолотоордын­ скому времени (2-я пол.ХШ - 1-я пол.ХІУ в.). Не лишним будет напомнить, что любая социологическая реконструкция, основан­ ная на археологических источниках, носит вероятностный характер, поскольку интере­ сующая нас социоинформация содержится в погребальных памятниках в опосредован­ ном и неполном виде вследствие специфики древнего мировоззрения и недостаточной со­ хранности источника (Ольховский В.С., 1995, с.95). Как было сказано выше, средневеко­ вые номады представляли собой достаточно развитое стратифицированное общество, в котором наблюдалось сближение имущест­ венного и социального статусов индивида. Поэтому для определения социального по­ ложения умерших из описанных комплексов мы использовали, прежде всего, оценку слож­ ности погребального обряда и качества веще­ вого набора. Их анализ показал, что все по­ гребения, без сомнения, принадлежали знати. Однако ранговые уровни умерших были не одинаковы. Погребения с котлом принадлежали взрослым женщинам. Два парных захороне­ ния не равнозначны: если в комплексе Вос­ точный Маныч-П, 38/2 мужчина лежал рядом с женским костяком и имел свой инвентарь (сабля, колчан, красноглиняный кувшин), то в погребении Ак-Таш 63/2 скелет мужчины обнаружен лежащим ничком, сползшим со ступеньки. Инвентаря при нем не было. Ко­ тел считается символом родового объедине­ ния (Швецов М.Л., 1980, с.200, 201; Плетнева С.А., 2003, с. 163). Таким образом, женщины, погребенные с котлом, по-видимому, какое-то время перед смертью возглавляли социальную ячейку (кош, род), или являлись женами (вдо­ вами) глав родовых объединений. Захоронения с шейными гривнами самые многочисленные. Анализ погребального обря­ да и сопроводительного инвентаря захоронен­ ных свидетельствует о том, что шейная гривна является социальным символом, маркируя вы­ сокий статус умерших. Этот тезис иллюстриру­ ет погребение ребенка 3-4 лет (Царский 42/1) с двумя серебряными позолоченными гривнами. Детали погребального обряда (основное захо­ ронение в кургане, наличие каменного кольца вокруг насыпи, рва с остатками тризны) под­ тверждают, что в могиле похоронен ребенок из знатной семьи. Прижизненный статус жен­ щин с шейными гривнами был, по-видимому, не ниже, чем женщин, погребенных с котлами. Скорее всего, это были жены, матери, дочери, сестры старейшин, глав родов или племен. Ранговый уровень женщин с распрям­ ленной гривной, судя по всему, был несколь­ ко ниже, чем женщин, в инвентаре которых присутствовал котел или шейная гривна. По­ скольку распрямление гривны, как известно, происходило во время погребального обряда (Гриб В.К., 1986, с.55; Евглевский А.В., 1998, с. 147), возникает вопрос: почему только в од­ ном случае из четырех шейная гривна под­ вергалась данной процедуре? По-видимому, это как-то связано с социальным положением этих лиц. С.А.Плетнева неоднократно разви­ вала и пыталась доказать тезис о существова­ нии у половцев института “амазонства”. Со­ зданный ею современный миф о половецких женщинах-воительницах не подтверждается ни письменными, ни археологическими ис­ точниками (Потемкина Т.М., 2010а, с.51-57). Базовым аргументом С.А.Плетневой является утверждение, что Анна Комнина якобы упо­ минает об участии половецких женщин в боях. Исследовательница ссылается на издание тру­ да 1859 г в переводе В.Н.Карпова. На это же издание ссылается и Г.А.Федоров-Давыдов, описывая категории предметов, встречаю­ щихся почти только в мужских погребениях: “Это, между прочим, противоречит сообще­ нию Анны Комниной о том, что у кочевников женщины участвуют в бою наравне с мужчи­ нами («Сокращенное сказание о делах царя Алексея Комнина...», стр. 342). Возможно, Анне Комниной хотелось в южнорусской сте­ пи найти амазонок” (Федоров-Давыдов Г.А., 1966, с. 116, ссылка 532). Два крупнейших отечественных кочевниковеда, сославшись на произведение византийской принцессы, по­ 24 чему-то не процитировали столь важное для половецкой истории сообщение. Чтобы про­ яснить этот вопрос, приводим цитату полно­ стью из этого труднодоступного8 издания: “Но еще до заключения мирных условий является к нему перебежчик Неанц. По этому случаю посылается Мигидин, с поручением привес­ ти из окрестных сел народные сходки. Сын его в последнем сражении на месте, быстро погнался за Пачинаками, был увлечен одной Скифянкой и, втащенный железным крюком в середину повозки, взят в плен. По просьбе его отца, царь выкупил отрубленную его голо­ ву” (Византийские историки..., 1859, с.342). В “Алексиаде” 1965 г (перевод Я.Н.Любарского) этот фрагмент звучит так: “Еще до заключе­ ния мирного договора к Алексию явился пе­ ребежчик Неанц. Затем император послал Мигидина за продовольствием, которое тот должен был доставить из соседних областей. Позднее в битве около... сын этого Мигиди­ на стремительно набросился на печенегов, но был пойман и схвачен скифянкой, и железным серпом его затащили к скифским повозкам. По просьбе Мигидина император выкупил от­ рубленную голову его сына” (Комнина Анна, 1965, с.216). Как видим, единственное заме­ чание, как-то связанное с участием женщины в военных действиях, относится к печенегам, о половчанках Анна Комнина не писала. Да и упомянутый эпизод, если подходить объек­ тивно, “участием в бою женщины” никак не назовешь. Показательно упоминание в этом “сражении” не оружия, а крюка (серпа)! Поэ­ тому ироничное замечание Г.А.Федорова-Да- выдова о том, что Анне Комниной хотелось найти амазонок, нам представляется необос­ нованным и неуместным. Таким образом, письменные источники не дают оснований для утверждения, что у по­ ловцев существовал институт “амазонства”. Женщины с мужским архетипом, для которо­ го характерны активность, стремление к ли­ дерству, агрессивность, воинственность и т.п., существовали во все времена как у оседлых, так и кочевых народов. В той же “Алексиа­ де” Анна Комнина упоминает о Сигельгаите (Таите), жене Роберта (бывший предводитель норманнов, герцог Апулии, Калабрии и Сици­ лии, постоянно воевал с Византией), которая сопровождала его в военном походе. Во вре­ мя битвы она, заметив бегущих от врага вои­ нов, попыталась их остановить. “Она сурово взглянула на них и оглушительным голосом ... произнесла: «Будьте мужами, друзья, и воз­ высьтесь доблестным духом». Видя, что они продолжают бежать, Гаита с длинным копьем в руке во весь опор устремилась на беглецов. Увидев это, они пришли в себя и вернулись в бой” (Комнина Анна, 1965, с. 151). Обратим внимание, что и в этом эпизоде женщина не принимала непосредственного участия в сра­ жении. Следующий аргумент, который приво­ дит С.А.Плетнева для обоснования инсти­ тута “амазонства” у половцев, базируется на русской былине о Добрыне Никитиче и Нас­ тасье Никуличне (Микуличне). По мнению С.А.Плетневой, в былине идет речь не о сла­ вянской девушке Настасье, а о половецкой “полянице-богатырше” (Плетнева С.А., 1983, с.И). Аргументы исследовательница приво­ дит следующие: 1) в XI в. (когда складывалась былина) славянские женщины находились на “чудовищно тяжелом” (Плетнева С.А., 1990, с. 68) положении и никак не могли быть “по- ляницами”; 2) Добрыня был сдернут с седла, т. е. использован “типичный прием кочевни­ ков” (Плетнева С.А, 1990, с.68); 3) после этого Добрыня был посажен Настасьей в кожаный мешок, а это - “несомненно, кочевнический образ” (Плетнева С.А., 1990, с.68); 4) креще­ ние девушки-поляницы перед свадьбой с Доб- рыней. На наш взгляд, приведенные аргумен­ ты не убедительны. Во-первых, имя героини былины. С.А.Плетнева пишет: “следует пом­ нить, что имя половцев уже давно стерлось из памяти народной, женские тюркские имена не были распространены на Руси и не попали в эпос” (Плетнева С.А., 1990, с.68). Странно, почему-то мужские половецкие имена, хотя и в искаженном виде, но попали в эпос: Конь- шик, Коньчак (Кончак), Скурлак (Сутра), Бу- няка Шелудивый (Буняк), Тугарин Змеевич (Тугоркан), Кудреванко-царь, Шарк-великан (Шарукан) и др. А ведь они также не были рас­ пространены на Руси. Объяснение простое: 8 Пользуясь случаем, искренне благодарю Ю.А.Кулешова за помощь в поиске книги. 25 Добрыня Никитич (дядя Владимира Свято­ славича) жил во 2-й пол X в. Если же былина формировалась в XI в., половчанка никак не могла стать ее героиней, поскольку половцы впервые подкочевали к границам Руси только в 1055 г. А уже в 1060 г они совершили пер­ вый набег на русские земли и надолго стали заклятыми врагами русичей, что отражено и в фольклоре. Во-вторых, непонятно, почему славянки X-XI вв. не могли быть “поляницами”9. Во многих былинах при описании пира у князя Владимира среди гостей постоянно упомина­ ются богатырши - “поляницы, девицы при- удалые”. Если б они не были славянками, то вряд ли бы они упоминались таким образом. В большинстве вариантов этой былины Настасья Микулична - дочь богатыря-крестьянина Ми- кулы Селяниновича, а не кочевника-половца Тугарина Змеевича или, скажем, Буняки Ше­ лудивого. А в варианте былины, рассматри­ ваемом С.А.Плетневой, Настасья Никулична - не крестьянка или, скажем, купеческая дочь, она - дочь ‘‘короля ляховецкого”, т.е. польского (Фасмер М., 1967, с.553). А для знатных жен­ щин средневековья верховая езда была вполне обычным делом, участвовали они и в охотни­ чьих выездах знати. Именно от славянской ко­ ролевны либо дочери русского богатыря Доб­ рыня, не уронив своего достоинства, мог под угрозой позорной смерти принять предложе­ ние о женитьбе. А то, что Добрыня был сдернут с седла и посажен в кожаный мешок, является типичным приемом не только для кочевников. Общеизвестно, что славяне до половцев по­ стоянно сражались с кочевыми народами (на­ пример, с хазарами и печенегами), от которых переняли некоторые виды оружия и отдельные приемы боя. Тем более, что богатырша “сдер­ нула” Добрыню не арканом или каким-нибудь крюком, а “ухватила... Добрыню за желты куд­ ри, сдернула Добрынюшку с коня долой...” (Добрыня Никитич, 1990, с.475). Что же касается крещения девушки- “поляницы”, то в кон.Х - XI в. язычество на Руси еще не было искоренено, и поэтому ес­ тественно, что христианин Добрыня, который “крест клал да по писаному” (Добрыня Ники­ тич, 1990, с.477), не мог обвенчаться с язычни­ цей. Проводить параллель между этим сюже­ том и известными случаями женитьбы древне­ русских князей на половчанках не корректно. Подобные браки заключались исключительно из политических соображений, что было впол­ не естественным для эпохи средневековья. Ни один источник даже косвенно не упоминает о каких-либо воинских умениях знатных полов­ чанок. Следует отметить еще один важный, с нашей точки зрения, психологический момент. Русичи, создавая эпос (в данном случае были­ ны), не унижали своих героев-богатырей, ина­ че этим они бы унизили себя. В былинах бога­ тыри только побеждают, русский героический эпос не знает ни одного поражения. Таким образом, все вышесказанное свидетельству­ ет о том, что поляница Настасья Никулична, победившая русского богатыря и под угрозой позорной смерти заставившая его жениться на себе, не может быть половчанкой. Подтверж­ дает нашу мысль и отсутствие в тюрко-мон­ гольском эпосе подобных сюжетов, хотя, как отмечает Р.С.Липец, у всех тюрко-монголь­ ских народов евразийских степей есть эпиче­ ские сказания и легенды о девах-воительницах и о женских дружинах (Липец Р.С., 1987, с.90). Женские дружины в тюркском эпосе выполня­ ют только воинские функции. Они участвуют в военных действиях, преследуя врагов, разгро­ мивших страну, осаждают чужие города, от­ бивают пленных и т.д. Однако войско возглав­ ляют женщины при осаде или в походе толь­ ко в чрезвычайных обстоятельствах: в случае отсутствия военачальника-мужчины. Кроме того, нередко наряду с воительницей в сраже­ нии участвуют испытанные военачальники и правители: Барс-богатырь и Цзаса при Рогмо- Гоа, Арыслан и Отбаскан-Стальная Ладонь при Гулаим, Кан-Турали при Сельджан-хатун. При этом особенностью образа женщины-вои­ тельницы, по мнению Р.С.Липец, является то, что действует она, как правило, в мужском об­ личье, поскольку “как бы не решается открыть свой пол” (Липец Р.С., 1987, с.95). Возможно, это связано с тем, что женщина, облеченная властными полномочиями, воспринималась в кочевническом обществе как временное явле- 9 По В.И.Далю, “Поленица - удальцы, ватага шатунов, наездники, разбойники. По(а)леница удалая, шайка, вольница. Поленичать - наездничать, витяжничать” (Даль В., 1980, с.258). 26 ниє, в основном, до достижения наследником совершеннолетия. Брачные состязания богатырш в тюрко­ монгольском эпосе (а именно к такому моти­ ву можно отнести сюжет сражения Добрыни Никитича и Настасьи Никуличны) никогда не заканчиваются требованием женщины женить­ ся на ней под угрозой смерти, тем более позор­ ной. Наоборот, “девы-воительницы” яростно сопротивляются героям, претендующим на брак с ними. Так они поступают не только с нежелательными женихами, победив которых, богатырши нередко лично предают их смерти, но и с угодными претендентами. Например, Барчин в узбекском “Алпамыше” заставляет обрученного с ней в детстве героя пройти все испытания наряду с другими женихами. Брак богатырши осуществляется либо после победы над ней, либо “воительница становится как бы случайной жертвой батыра” (Липец Р.С., 1983, с.55). Вариант, описанный в русской былине, ни разу не встречен в тюрко-монгольском эпо­ се: никаких предсвадебных испытаний Добры- ня не проходил, да и жениться, собственно, не собирался, поскольку выехал в “чисто поле” не невесту искать, а достойного противника. Интересно мнение С.Г.Фатыхова о возмож­ ных причинах появления легенд об амазонках. Комментируя “странные битвы девственниц из кочевых племен, о которых говорится в ка­ ракалпакском эпосе и в некоторых античных текстах”, исследователь пришел к выводу, что они напоминают своеобразные обряды ини­ циации (Фатыхов С.Г., 2008, с.582). Изоляция инициируемых девственниц от остальной ко­ чевой массы, их обязанность охранять “менее мобильную матриархальную группу с детьми”, по мнению С.Г.Фатыхова, поддерживали ми­ фическую славу амазонок, а может, стали при­ чиной рождения легенд о них. Еще один аргумент С.А.Плетневой, якобы свидетельствующий об институте “амазонства” у половцев, - женское изваяние из Николаева (Плетнева С. А., 1974, табл.70, №1205), которое исследовательница называет “единственной дошедшей до нас статуей женщины-амазонки (с саблей, колчаном, луком)” (Плетнева С.А., 1990, с. 133). Она полагает, что “о реальном существовании таких женщин-воинов в поло­ вецком войске можно судить по замечательной статуе «амазонки»” (Плетнева С.А., 1974, с.74). Если взглянуть на это изваяние внимательно, становится заметно, что оно резко отличается от всех приведенных в своде рисунков статуй. Например, подтреугольная (основанием вниз) форма живота. Аналогий ей нет. Характерная форма живота этого типа изваяний - округлая, подовальная, подпрямоугольная, изредка тра­ пециевидная. Далее, “рога” также не имеют аналогий, они больше похожи на букли пари­ ка. Не имеет аналогий и шляпа-амазонка III типа. Приведенные С.А.Плетневой в качест­ ве аналогий шляпы совершенно другие. Этот список нехарактерных для половецких извая­ ний деталей можно продолжить. Но уже ука­ занных вполне достаточно, чтобы усомниться в подлинности скульптуры. Скорее всего, это - подделка koh.XVIII - нач.ХІХ в., изготовлен­ ная скульптором по заказу какого-нибудь по­ мещика для украшения усадьбы. Очень важен и следующий момент. С.А.Плетнева, как, впрочем, и многие дру­ гие исследователи, совершенно не учла, что главным в институте “амазонства” была не воинственность женщин, а то, что они жили отдельно от мужчин. Таким образом, женщи­ ны-воительницы и легендарные амазонки - не одно и то же, хотя и те, и другие - собиратель­ ные образы женщин, живших в условиях мат­ риархальных отношений или кочевого образа жизни, не отвергающего участия женщин в военных кампаниях. Например, царица мас- сагетов Томарис (VII в. до н.э.) отличалась исключительной военной хитростью. Пер­ сидский царь Кир предлагал ей выйти за него замуж, но она отказалась. Кир начал войну, однако Томарис разгромила его многочислен­ ную армию, а Кир был убит в сражении (Геро­ дот 1,214). Как уже отмечалось выше, археологиче­ ские источники также не подтверждают гипо­ тезу С.А.Плетневой. Если в скифских, савро- матских и особенно в сарматских женских по­ гребениях содержится относительно большое количество предметов вооружения, то о поло­ вецких захоронениях такого сказать нельзя. В погребениях половчанок изредка встречаются одна-две стрелы, которые интерпретируют­ ся обычно как дары. Лишь в описаниях двух женских (?) захоронений есть упоминания о фрагментах сабли. Рассмотрим их подробнее. Комплекс Мамай-Гора 43/2: в отчете пол не 27 указан, в публикации (Каприцын И.И., 1993, с.265) это женщина 30-35 лет. Кроме типично женского инвентаря (“рога”, стеклопастовые бусы, височные подвески с биконической бу­ синой, имитации лазуритовых подвесок), упо­ минается фрагмент клинка сабли (?), найден­ ный слева от ног. Причем рисунка и описания этого фрагмента нет, а знак вопроса поставлен автором публикации. Комплекс Благовещенка 1/1: в отчете пол не указан, в тезисах (Попан- допуло З.Х., 1988, с.46) - женщина. Инвен­ тарь: лазуритовые подвески, рогатые золотые колты, подвески из стекла, костяная рукоять плети, бронзовые бубенчики, кожаный кошель. Справа от правой ноги лежал обломок (верх­ няя часть с рукоятью) сабли. Судя по всему, пол автор публикации определила, исходя из присутствия в инвентаре женских украшений. Даже, если это верно, наличие обломка сабли вовсе не означает, что он принадлежал по­ гребенной. Как известно, в захоронения клали не только личные вещи умерших, но и дары, адресованные богам, душам предков, ранее умершим и т.д. Так или иначе, хотя ни письменные, ни археологические источники не дают нам пря­ мых свидетельств о существовании половец­ ких женщин-воинов, мы не вправе отрицать, что отдельные половчанки эпизодически могли участвовать в битвах, что отнюдь не означает наличие у них института “амазонства”. Поэто­ му версию о том, что погребения половчанок с распрямленной гривной - это захоронения женщин, погибших в военных сражениях, мы не рассматриваем. Трактовка распрямленной гривны в качестве средства платежа за вход в загробный мир (Глебов В.П., Яценко В.В., 1998, с.52; Гугуев Ю.К., 2009, с. 137) нашими материалами не подтверждается. Возможно, данные погребения принадлежат женам воен­ ных вождей, а, быть может, распрямление грив­ ны осуществлялось в случае погребения вдовы. Прижизненный статус женщин из второй группы (с 2 ранговыми предметами), на наш взгляд, близок положению погребенных из тре­ тьей группы, которые, судя по всему, обладали наивысшим статусом в половецком обществе и всей полнотой власти в своей социальной ячей­ ке. Такая ситуация, скорее всего, складывалась после смерти мужа при несовершеннолетних сыновьях. Вероятно, эти вдовы-регентши были наделены властными полномочиями и осу­ ществляли управление своим родом, выпол­ няя как хозяйственные, так и политические, и, возможно, военные (по обороне веж) функции. Эти предположения основываются на много­ численных письменных источниках, которые, несмотря на то, что описывают жизнь монголь­ ских номадов10, могут, на наш взгляд, быть экс­ траполированы на половецкое общество. Прижизненный статус и ранг знатных мужчин Сравнение показателей мужских погре­ бений дало достаточно выразительные ре­ зультаты (табл. 3, 4). Так, во второй группе на 27% больше зафиксировано конструкций и остатков тризны в насыпи, чем в захоронени­ ях с распрямленной гривной (ПРГ) и на 32,5% больше, чем в погребениях с котлом (ПК). Ко­ личество (в %) сложных ям в ПКРГ и в ПРГ одинаковое, а по сравнению с ПК их на 24% больше. В ПКРГ и в ПРГ в 2 раза больше, чем в ПК, зафиксировано перекрытий могильного сооружения. Показатели по гробовищу в ПКРГ и в ПРГ практически одинаковые, однако зна­ чительно превышают эти показатели в ПК (на 25% и 24% соответственно). На 22% больше в погребениях второй группы (и на 25% больше в ПК), чем в ПРГ, отмечено наличие остатков подстилки, мела, углей. В то же время в первой группе мужских погребений на 30% и на 20% 10 Так, например, Плано Карпини отмечает, что “у Татар существует такой обычай, что дворов князей и вельмож они не разрушают, а всегда назначают для управления ими каких-нибудь женщин и им отдают часть подарков, как обычно давали их владыкам” (Путешествия в восточные..., 1957, с.73). Исследователи неоднократно отмечали влияние, которое оказывали на сыновей Оэлун - жена Есугэй- баатура и мать Чингис-хана, Туракина - жена Угэдэя и мать Гуюка, Соргахтани-беки - жена Толуя и мать Мункэ. Известные примеры регентства монгольских женщин: Туракина после смерти Угэдэя управляла Монгольской империей около пяти лет; вдова Кара-Хулагу Ургана-хатун в 1252-1261 гг осуществляла регентство при малолетнем Мубарек-шахе; вдова Бату Боракчина при Улагчи (брат или сын Сартака). 28 Табл. 3. Сравнительная характеристика (в %) отдельных признаков погребального обряда мужских погребений \ Характе­ ру ристи- \ ка Вид \ погре- \ бения \ ос но вн ое вп ус кн ое на сы пь пр ос та я ям а сл ож на я ям а пе ре кр ы ти е гр об ов ищ е по дс ти лк а, м ел ог ра бл ен о К О Н Ь Ориен­ тировка 3 В ПК (49) 35 65 26,5 29 41 20 57 44 59 51 53 47 ПРГ (37) 19 81 32 24 65 46 81 19 49 89 57 43 ПКРГ ____ІШ____ 25 75 59 18 65 41 82 41 29 71 69 31 больше зафиксировано ограбленных комплек­ сов, чем в ПКРГ. Самый высокий показатель по сопровождению конем зафиксирован в ПРГ (89%), что на 18% больше, чем в ПКРГ, и на 38% (!) больше, чем в ПК. Интересны показа­ тели по оружию: по сабле в ПРГ и в ПКРГ они практически совпадают и превышают цифры в ПК на 30% и 32% соответственно. По доспе- ху11 самые низкие показатели в ПРГ (в 2,5 раза меньше, чем в ПКРГ и на 15% меньше, чем в ПК). Выразительны цифры и по количеству предметов из драгметаллов: во второй группе их на 26% больше, чем в ПРГ, и в 3,1 раза боль­ ше, чем в ПК. Шелк (парча) или изделия из них на 17% чаще встречались во второй груп­ пе мужских погребений, чем в ПРГ, и в 4 раза чаще, чем в ПК. Интересно сравнить размеры гривен: во второй группе маленьких и меньше половины целой гривны фрагментов нет вооб­ ще, а в первой они составляют 48,5%, целых же (или практически целых) экземпляров во второй группе на 11,9% больше, чем в первой. Показательны цифры и по металлу гривен. Если серебряных и золотых гривен в обеих группах практически одинаковое количество, то железных в первой группе на 13% боль­ ше. Цифры различного объема котлов в обеих группах очень близки за исключением малень­ ких котлов, которых в ПКРГ нет вообще, а в ПК их 12%. Резюмируют вышеприведенные данные показатели разрядов: во второй группе нет погребений с обычным инвентарем, в то время как в ПК их 29%, а в ПРГ их 35%; во второй группе богатых комплексов 29%, в ПРГ их нет, есть только 1 очень богатый комплекс (Чингул), в ПК - 4%. По захоронениям сред­ него уровня показатели второй группы также превышают соответствующие цифры первой на 9% (ПРГ) и 4% (ПК). В отличие от женских лишь половина мужских комплексов датирует­ ся ХП-ХШ вв. Большинство (59%) относится к золотоордынскому времени. Датировка 11% женских и 59% мужских погребений золотоор­ дынским временем, на первый взгляд, неожи­ данна. Следует уточнить, что женские комп­ лексы монгольского периода датируются не позднее 1-й пол. XIV в. (кроме широкодатируе- мых). Из мужских погребений к позднезолото­ ордынскому времени (2-я пол. XIV в.) отнесен только 1 комплекс. О том, что какая-то часть половецкой знати осталась в живых после монголо-татарского нашествия, исследователи писали неоднократно (см. библиографию воп­ роса: Потемкина Т.М., Кулешов Ю.А., 2010, с.286). И материал данной работы вновь под­ тверждает это предположение. По-видимому, в раннезолотоордынское время определенные представители половецкой знати, добровольно подчинившиеся монголам, по-прежнему носи­ ли шейные гривны, которые символизировали 11 В показатель доспеха второй группы включены кольчуга - 71%, шлем - 29%, поножи - 12%, наручи - 6%. 29 высокий социальный статус владельцев. Инте­ ресно, на наш взгляд, процентное соотношение “обеспеченности” изделиями из драгметаллов мужских и женских погребений. Несмотря на то, что мужских захоронений со статусными предметами почти в два раза больше, чем жен­ ских, в женских комплексах - 279% изделий из драгметаллов, а в мужских - всего 121% (в 2,3 раза меньше). Процентные показатели имущественных разрядов мужчин и женщин также дают важную информацию. Погребе­ ний с обычным инвентарем в обеих группах приблизительно одинаковое количество (жен­ ских - 32%, мужских - 26%). А вот показатели погребений среднего уровня и богатых резко отличаются: средний уровень женские - 43%, мужские - 66%; богатые и очень богатые жен­ ские - 25%, мужские - 8%. Хотя в сумме эти цифры также близки: женские - 68%, мужские - 74%. О чем это говорит? На наш взгляд, эти данные свидетельствуют о том, что наличие изделий из драгметаллов в половецких муж­ ских погребениях нельзя напрямую связывать с имущественным и социальным положением умершего. Следует отметить, что наши мате­ риалы не подтверждают предположение С.А.Плетневой о том, что “величина и тща­ тельность отделки обнаруженных в могилах котлов также означали ту или иную ступень на иерархической лестнице половецкого об­ щества” (Плетнева С.А., 2003, с. 163). Какой- либо особой отделки на котлах не зафикси­ ровано, а их величина (средний, большой и очень большой объем) в сумме в женских погребениях составляет 100%, в мужских - 88-100%. Лишь в 4 мужских ПК находились котлы маленького (до 3 л) объема, но при этом только 2 из них с обычным инвентарем, 1 - среднего уровня, а 1 - богатое! И.Н.Анфимов и Ю.В.Зеленский предлагают свое видение: “Небольшие размеры котелка, видимо, объ­ ясняются молодостью погребенного” (Анфи­ мов И.Н., Зеленский Ю.В., 2002, с.70). Хотя на предыдущей странице (с.69) авторы назы­ вают этого умершего (речь идет о погребении пожилой женщины Малаи 5/2) “пожилым человеком”, “возможно, вождем племени”, а отсутствие оружия в погребении объясняют “преклонным возрастом”. Комментарии, как говорится, излишни! Погребения с котлом, судя по всему, при­ надлежали родоплеменным вождям, главам семейств, которые осуществляли только хо­ зяйственные и политические функции, а воз­ можно, в отдельных случаях и сакральные. Военные функции, по-видимому, не являлись их прерогативой, о чем говорят, например, самые низкие показатели по сабле и коню. В достаточно развитом социуме, как известно, общая тенденция в сфере общественной жиз­ ни была направлена в сторону разделения и появления специализированных носителей отдельных видов власти (Куббель Л.Е., 1988, с.98). Мужчины из второй группы захоронений, вероятно, при жизни обладали всей полнотой власти, т.е. это были родоплеменные вожди, в обязанности которых входили как хозяйствен­ ные (руководство перекочевками, перераспре­ деление пастбищ и водных ресурсов, охрана кочевий от диких зверей и угона скота, разре­ шение различных споров, торговля и т.д.), так и политические (ведение переговоров, заклю­ чение и расторжение союзов), и военные (ор­ ганизация военных походов и распределение добычи) функции. Скорее всего, это были гла­ вы родов и племен. В то же время какая-то часть родопле­ менных вождей по тем или иным причинам не могла выполнять все эти задачи, в част­ ности, постоянно организовывать и возглав­ лять военные мероприятия. В таких случаях военные функции возлагались на энергич­ ных, талантливых полководцев из числа во­ енной аристократии. Война была их “специ­ альностью” - они завоевывали новые земли, захватывали богатства, обороняли свои вежи (Плетнева С.А., 1974, с.75). Возможно, муж­ ские погребения с распрямленной гривной из первой группы принадлежали именно таким военным вождям. Сложно сказать, осущест­ влялись ли их руководящие полномочия лишь в обстановке военных действий, и насколько они были реальными, когда эти действия за­ канчивались. Есть мнение, что “вожди как военные предводители приобретали значи­ тельную власть над соплеменниками и в ко­ чевых империях, и вообще в военно-кочевых условиях” (Марков Г.Е., 1976, с.ЗОЗ). Власть военного вождя находила опору в факторах реального могущества - в богатстве, в непре­ 30 рывном расширении круга зависимых от него людей и, конечно, в вооруженной силе, пред­ ставленной дружиной. Единственное погребение, которое выпа­ дает из предложенной схемы, это Чингул. Как известно, на сегодня это самый богатый поло­ вецкий комплекс по всем параметрам. Тем не менее, несмотря на огромное количество бо­ гатого разнообразного инвентаря, самое боль­ шое количество коней, сложную конструкцию могильной ямы и различные конструкции в насыпи, включая мощную досыпку, в этом комплексе нет символа родоплеменной власти - котла. Как объяснить эту ситуацию? Иссле­ дователи единодушны, что в Чингуле погребен хан, предводитель крупной военной единицы (орды? тьмы?). Нам представляется, что от­ сутствие котла в данном захоронении, скорее всего, объясняется тем, что люди, проводив­ шие погребальный обряд, не принадлежали к роду покойного, то есть речь идет о служилой аристократии, не связанной кровнородствен­ ными узами с умершим (Куббель Л.Е., 1988, с. 105-106). Служилая аристократия форми­ ровалась на основе дружины предводителя, которая создавалась вне рамок традиции, поскольку ее членов объединяли не родствен­ ные и не общинные связи. Основой здесь, как справедливо отмечает Л.Е.Куббель, “служи­ ли профессиональная военная деятельность, ориентация на военный грабеж как основной источник средств к существованию, дополняв­ шиеся личной преданностью удачливому во­ енному предводителю. В число дружинников мог войти любой чужак... Отнюдь не случай­ но множество... обществ знало постоянную «гвардию» правителя, чаще всего сформиро­ ванную из чужаков, людей без сколько-нибудь прочных корней в данном обществе” (Куббель Л.Е., 1988, с. 147). Таким образом, сравнение отдельных характеристик погребального обряда муж­ ских и женских комплексов подтвердило наши наблюдения о значительной разнице в имущественном статусе выделенных групп погребенных. По нашему мнению, имущес­ твенный статус в данном случае отражает и социальный статус умерших. Прежде всего, необходимо отметить, что все погребенные, как мужчины, так и женщины, являлись пред­ ставителями знати. По-видимому, они стояли на разных, хотя и близких, ступенях иерар­ хической лестницы половецкого общества. Принцип иерархичности является фундамен­ тальным для любой сложной системы, вклю­ чая общественную (Бочаров В.В., 1996, с.36). A, как известно, средневековые общества были социумами высокой знаковости. Знако­ вая сущность явлений и вещей доминировала над их реальной сущностью, что помогало восприятию подобного мира как социально организованного (Юрченко А.Г., 2006, с. 180). Люди высоких рангов имели отличительные символы. Внешние атрибуты власти четко разделяли знать и простых скотоводов. Кро­ ме этого, как отмечают этнографы, “ритуа­ лы жизненного цикла у вождей и знати были пышнее и разнообразнее... Обряды, связан­ ные с рождением, инициациями, заключени­ ем браков, всегда являлись поводом подчер­ кнуть свой ранг и знатность” (Шнирельман B. А., 1985, с. 105). То же самое относится и к погребальному обряду, поскольку социально­ культурные различия более резко проявлялись именно в ритуальной сфере, а представления о порядках в загробном мире четко отражали социальные градации. * * * Некоторые положения, высказанные ис­ следователями относительно распрямленной гривны и особенностей погребальной обряд­ ности, связанной с ней, а также источника по­ ступления шейных гривен к половцам, дискус­ сионны, поэтому требуют уточнения и более детального рассмотрения. К таким, в первую очередь, относится утверждение, что распрям­ ленные гривны - это жезлы. Да, действительно, большинство гривен выпрямлено достаточно ровно и напоминает витые или гладкие прутья. Действительно, многие экземпляры, найден­ ные in situ, обнаружены в кисти правой руки или рядом с ней, что дало основание назвать их жезлами. Но как быть с теми изделиями (а таких нам известно около 20), которые далеки от формы “палочки” (Потемкина Т.М., 2010в, рис.З)? Можно ли назвать эти искривленные дуговидные обрубки жезлами? И почему иг­ норируется другое местоположение распрям­ ленных гривен? Например, в мужском комп- 31 лексе из Макеевки (р.Грузская) полуразогнутая с обрубленными петельками гривна лежала на груди погребенного. Обычное объяснение об “умерщвлении” вещей в данном случае не адекватно, поскольку в большинстве женских захоронений шейная гривна не разогнута, а в тех, где гривен две, распрямлена лишь одна. Интерпретация распрямленных гривен в качестве средства платежа за вход в загроб­ ный мир также вызывает вопросы. Непонят­ но, почему в мужских погребениях гривна всегда разогнута, а для женских (не говоря уже о подростковых и детских) захоронений это достаточно редкое явление. Почему при погребении мужчин гривна всегда “перево­ дилась” (если следовать логике В.П.Глебова, В.В.Яценко и Ю.К.Гугуева) из категории укра­ шений в категорию денег, а при захоронении женщин лишь только в каждом четвертом слу­ чае производился этот “перевод”? И как тогда интерпретировать экземпляры, не вложенные в руку умершего? Отдельные исследователи до сих пор полагают, что распрямленные гривны использовались половцами при жизни. Так, Ю.В.Зеленский и И.Н.Анфимов, ссылаясь на Б.А.Рыбакова, утверждают, что дружина Игоря Святославича захватила среди добычи у полов­ цев распрямленные гривны - “серебряное стру- жие” (Анфимов И.Н., Зеленский Ю.В., 2002, с.70). К сожалению, ссылка на Б.А.Рыбакова не совсем корректна. Вот что писал исследова­ тель: “«Стружие» - не копье, не древко копья, так как древко не бывает серебряным... Стру­ жие - нечто вроде «маршальского жезла», но длиною около 180 сантиметров. Подобные се­ ребряные жезлы известны по погребениям по­ ловецких ханов XII века” (Рыбаков Б.А., 1991, с.45). Как видим, стружие длиною 1,8 м никак не может быть распрямленной гривной, длина которой не превышает 50 см. Нам представля­ ется, что вопрос интерпретации распрямлен­ ных гривен рано объявлять решенным, он тре­ бует более тщательного, глубокого и объектив­ ного подхода с учетом всех нюансов. Еще один небольшой, но важный вопрос о статусе погребенных с железной гривной. Есть мнение, что все комплексы с железными грив­ нами характеризуются бедным и средним набо­ ром инвентаря и отсутствием социально значи­ мых черт обрядности (Евглевский А.В., 1998, с. 144). Во-первых, надо уточнить, что речь идет о железной основе изделий: из 8 экземпляров, попавших в наш источник, 5 посеребренных (обвиты серебряной фольгой), 1 позолочен и только на двух отсутствует фольга из драго­ ценного металла. Причем фрагменты железной гривны без позолоты или серебряной фольги найдены в богатом мужском погребении Дубо- вики-1, 1/3 с досыпкой, в яме с заплечиками по периметру, с гробом-сундуком; сопроводитель­ ный инвентарь, несмотря на ограбление, со­ держал шлем, кольчугу, котел, саблю, золотые бляшки и др. Три погребения с позолоченной и посеребренными железными гривнами мы отнесли к разряду “с обычным инвентарем”, но надо отметить, что эти комплексы ограб­ лены и разрушены. В 2 комплексах среднего уровня в насыпи зафиксированы такие соци­ ально значимые черты обрядности как ровики, досыпка, тризна. В женских погребениях ни разу не обнаружены распрямленные железные гривны. В то же время среди шейных гривен имеется 5 экземпляров, изготовленных из же­ леза, 3 из них посеребрены, а 2 из погребений подростков 10-14 лет не имеют плакирования. Как видим, ситуация не так однозначна, как представляется на первый взгляд. Скорее все­ го, обедневшая знать была вынуждена заказы­ вать более дешевый вариант инсигний ранга, не чуждались этого и некоторые достаточно богатые родоплеменные вожди. А возможно, на момент изготовления гривен у кочевников возникли проблемы с наличием заготовок из серебра/золота. Но, без сомнения, все желез­ ные гривны, которые носили взрослые муж­ чины и женщины, были плакированы золотой или серебряной фольгой, иначе эти предметы не соответствовали бы потребностям манифес­ тирования социального и военного статусов. Важнейшая проблема, о которой следует упомянуть, связана с ориентировкой погре­ бенных с-распрямленной гривной. Поскольку ареал распространения погребений с этими инсигниями ранга охватывает лишь половец­ кие земли, в науке утвердилось мнение об эт­ нокультурном соотнесении данных предметов исключительно с половцами. Более того, их даже уже называют “эталонными для половец­ кой культуры предметами” (Зеленский Ю.В., 2008, с. 117). Как известно, половецкой тради­ ционно считается восточная ориентировка. Ка­ залось бы, комплексы с распрямленной грив­ 32 ной (или хотя бы большинство из них) должны иметь ориентировку в восточном секторе. Но наши данные противоречат этому. Ориентиров­ ка мужских погребений, так же как и женских, дала неожиданные результаты. Большинство умерших в обеих группах ориентировано в западном секторе. Так, только 43% мужчин из первой группы имеет ориентировку в восточ­ ном секторе, а во второй группе показатель еще меньше - 31%. У женщин противоположная ситуация: в первой группе только 17% умер­ ших ориентированы в восточном секторе, во второй группе таковых нет, в третьей - 40%. Как можно объяснить эти данные? Даже если учесть мнение С.А.Плетневой о том, что у части половцев при смешении с печенегами и торками восточная ориентировка сменилась на западную (Плетнева С.А., 1990, с.39), все рав­ но картина мало изменится. А.В.Евглевский полагает, что большое разнообразие типов погребального обряда в захоронениях с рас­ прямленной гривной свидетельствует о том, “что носителями такого ритуала были и другие племена, кроме собственно половцев” (Евглев- ский А.В., 1998, с. 153). Какие именно другие племена, автор не уточнил. Мы склоняемся к иному мнению: поскольку половцы представ­ ляли собой конгломерат племен, включавший остатки печенежского, гузского, болгарского и аланского населения, широтная ориентировка была присуща всему этому этническому объ­ единению, а восточная, возможно, сохранилась лишь у шары - “желтых” кипчаков. В связи с неоднозначной этнокультурной атрибуцией позднекочевнических захороне­ ний с распрямленной гривной необходимо упомянуть два комплекса с необычными для половецкого погребального обряда элемента­ ми. В женском погребении Солдатово 2/2 и в мужском захоронении Шевченко 3/1 умершие лежали скорчено на правом боку. У женщи­ ны руки согнуты и прижаты к грудной клет­ ке, у мужчины правая рука вытянута, а левая согнута и прижата к груди, ноги согнуты под прямым углом. Кроме этого, в комплексе Шев­ ченко 3/1 на ступеньке вместо традиционного коня зафиксированы обожженные деревянные плашки и кости овцы. При этом мужчина ори­ ентирован головой на юго-запад, а женщина на северо-восток-восток. Что означает скорчен- ность умерших, несет ли данный признак эт­ нокультурную нагрузку? Для ответа на эти воп­ росы нужны дополнительные исследования. Дискуссионный момент связан и с источ­ ником поступления шейных гривен к половцам. Выше уже отмечалось мнение А.В.Евглевского, ссылающегося на Г.Ф.Корзухину, о древнерус­ ском источнике этих социально значимых укра­ шений. На наш взгляд, это положение требует кардинального пересмотра. Во-первых, ни на с. 19 (здесь исследовательница объясняет прин­ ципы датировки ею древнерусских кладов), на которую ссылается А.В.Евглевский, ни на какой-либо другой Г.Ф.Корзухина не говорит о поступлении шейных гривен к кочевникам, поскольку она, в принципе, не рассматрива­ ла этот вопрос. Тем более, что основная масса древнерусских гривен типологически совер­ шенно другая, чем кочевнические. На Руси “с конца XI в. выработался такой тип витой грив­ ны, который продержался до самого монголь­ ского завоевания: витая гривна из нескольких попарно скрученных жгутов с пластинчаты­ ми наконечниками, закрученными на концах в трубочки, сквозь которые пропускали шнурок” (Корзухина Г.Ф., 1954, с.76). Из 97 экз. шейных гривен, описанных исследовательницей, лишь 5 представлены как “витые из пластины”, ри­ сунки 2 из них (клад 131, с.Ключники и клад 117, Княжа Гора - оба из Поросья) приведены в приложении (Корзухина Г.Ф., 1954, табл.ЫУ, 7; XLVIII, 23). Да, они действительно аналогичны половецким шейным гривнам. Но это совсем не дает оснований утверждать, что они “пос­ тупали” к кочевникам. К тому же, по мнению Г.Ф.Корзухиной, “к концу домонгольского пе­ риода (ХП-ХШ вв.) некоторые украшения... в частности шейные гривны и браслеты, переста­ ли носиться мужчинами” (Корзухина Г.Ф., 1954, с.64). А, как было показано выше, подавляющее большинство (66%) половецких погребений с гривнами (как с шейными, так и с распрямлен­ ными) датируется именно этим периодом. Для того, чтобы внести ясность в вопрос, привлечем изыскания Л.С.Гераськовой и С.А.Плетневой. Изучив азиатские и европейские позднекочев­ нические скульптуры, Л.С.Гераськова выделила массив ранних тюркских (дополовецких) вос­ точноевропейских изваяний (VIII-X вв.). На не­ которых из них имеются изображения шейных гривен (Гераськова Л.С., 1991, с.72, рис. 13). На ранних (2-я пол.ХІ - нач.ХП в.) половецких из­ 33 ваяниях (типы I и VI, по С.А.Плетневой) также зафиксированы указанные украшения. Это сви­ детельствует о том, что кипчаки, появившись в южнорусских степях, уже пользовались данным предметом. Кроме этого, следует отметить, что гривна, как статусный предмет, не могла нахо­ диться в свободной продаже, а, следовательно, “поступать” в Степь. Гривны из драгоценных металлов делались на заказ для представителей знати. Отдельные экземпляры древнерусско­ го производства могли попасть к кочевникам лишь в качестве дара или как военная добыча. Изготавливались половецкие гривны в степи из кованой проволоки, что не требовало сложной технологии. Подтверждает эту мысль и нали­ чие железных гривен. Таким образом, можно констатировать, что погребальный обряд знатных половцев, как мужчин, так женщин, отражал не только (и не столько) их имущественное положение, но и, в первую очередь, манифестировал до­ статочно высокий прижизненный социальный статус погребенных. Котел, шейная и рас­ прямленная гривны или их набор как ранго­ вые знаки маркировали определенную соци­ альную ступень половецкой иерархической структуры, на которой находились представи­ тели знати. Литература и архивные материалы Анфимов И.Н., Зеленский Ю.В., 2002. Половецкие погребения из Восточного Приазовья// Историко-археологический альманах. Вып.8. Армавир; Москва. Белов М.А., 2009. Кочевническое погребение у станицы Кисляковской Краснодарского края// Материалы пятой Кубанской археологической конференции. Краснодар. Бочаров В.В., 1996. Власть и символ// Символы и атрибуты власти. Генезис, семантика, функции. СПб. Бунятян Е.П., 1985. Методика социальных реконструкций в археологии (на материале скифских могильников IV-III вв. до н.э.). К. Византийские историки, переведенные с греческого при С.Петербургской Духовной Академии. Сокращенные сказания о делах царя Алексея Комнина. Труды Анны Комниной, 1859/ Пер. под ред. В.Н.Карпова. Часть первая. СПб. Гераськова Л.С., 1991. Скульптура середньовічних кочовиків степів Східної Європи. К. Глебов В.П., Яценко В.В., 1998. Позднекочевническое погребение на севере Ростовской области// Донская археология. № 1. Ростов-на-Дону. Гриб В.К., 1986. Об одном из атрибутов власти в погребениях поздних кочевников// Проблемы охраны и исследования памятников археологии в Донбассе: тез. докл. обл. науч.-практич. семинара. Донецк. Гугуев Ю.К., 2009. Рассказ Жана де Жуанвиля о похоронах знатного кумана// Тюркологический сборник. 2007-2008: история и культура тюркских народов России и сопредельных стран. М. Даль В., 1980. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.З.П. М. Добролюбский А.О., 1978. О реконструкции социальной структуры общества кочевников средневековья по данным погребального обряда// Археологические исследования Северо- Западного Причерноморья. К. Добролюбский А.О., 1982. О принципах социологической реконструкции по данным погребального обряда// Теория и методы археологических исследований. К. Добрыня Никитич, 1990// Гуси-лебеди. Фольклор для детей от колыбельных до былин/ Сост., вступ, ст. и комм. В.И.Калугина. М. Евглевский А.В., 1998. Семантика распрямленных гривен в контексте погребального обряда кочевников Восточной Европы XII-XIV вв.// Археологический альманах. № 7. Донецк. Зеленский Ю.В., 2008. Поножи из половецкого погребения в степном Прикубанье// Военная археология: Сборник материалов семинара при Государственном Историческом музее. Вып.1. М. 34 Каприцын И.И., 1993. Средневековые погребения из кургана 43 могильника Мамай-Гора// Древности степного Причерноморья и Крыма. T.IV. Запорожье Комнина Анна, 1965. Алексиада/ Вступ, ст., пер. и комм. Я.Н.Любарского. М. Корзухина Г.Ф., 1954. Русские клады ІХ-ХІІІ вв. М.; Л. Крадин Н.Н., Скрынникова Т.Д., 2006. Империя Чингис-хана. М. Куббель Л.Е., 1988. Очерки потестарно-политической этнографии. М. Липец Р.С., 1983. “Завоеванная женщина” в тюрко-монгольском эпосе// Фольклор и историческая этнография. М. Липец Р.С., 1987. Модификация образа женщины-воительницы в тюрко-монгольском эпосе// Проблемы происхождения и этнической истории тюркских народов Сибири. Томск. Марков Г.Е., 1976. Кочевники Азии. М. Моця А.П., Козловский А.А., Рутковская Л.М., 1986. Позднесредневековые памятники Причерноморья, Приазовья и Крыма// Археология Украинской ССР. Т.З. К. Ольховский В.С., 1995. Погребальная обрядность и социологические реконструкции// РА. № 2. Отрощенко В.В., Рассамакін Ю.Я., 1986. Половецький комплекс Чингульського кургану// Археологія. № 53. Плетнева С.А., 1958. Печенеги, торки и половцы в южнорусских степях// МИА. № 62. Плетнева С.А., 1974. Половецкие каменные изваяния// САИ. Вып.Е 4-2. Плетнева С.А., 1981. Печенеги, торки, половцы// Археология СССР. Степи Евразии в эпоху средневековья. М. Плетнева С.А., 1983. Средневековые “амазонки” в европейских степях// Археологические памятники лесостепного Подонья и Поднепровья I тысячелетия н.э. Воронеж. Плетнева С.А., 1990. Половцы. М. Плетнева С.А., 2003. Кочевники южнорусских степей в эпоху средневековья. IV-XIII века. Воронеж. Попандопуло З.Х., 1988. Погребение с оружием и женскими украшениями// Международные связи в средневековой Европе. Тез. докл. и сообщ. Запорожье. Потемкина Т.М., 2010а. Институт “амазонства” у половцев: миф и реальность// Літопис Донбасу. № 18. Донецьк. Потемкина Т.М., 20106. Половецкие погребения с шейной гривной: социокультурный аспект// Нові сторінки історії Донбасу. Кн.19. Донецьк. Потемкина Т.М., 2010в. Прижизненный статус погребенных с распрямленной гривной из позднекочевнических комплексов Восточной Европы// Сб-к памяти В.П.Костюкова. Астрахань (в печати). Потемкина Т.М., Кулешов Ю.А., 2010. Погребения восточноевропейских средневековых номадов с защитным вооружением: этнокультурный и социальный аспекты// Степи Европы в эпоху средневековья. Т.8. Золотоордынское время. Донецк. Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука, 1957. М. Рыбаков Б.А., 1991. Поиск автора “Слова о полку Игореве”. М. Усачук А.Н., Полидович Ю.Б., Колесник А.В., 2004. Курганы Донбасса в народном восприятии и научной практике (до начала XX века): мифы и реальность// Археологический альманах. № 14. Курганы Донбасса. Донецк. Фасмер М., 1967. Этимологический словарь русского языка. Т.И. (E-Муж.). М. Фатыхов С., 2008. Мировая история женщины. Хроно-культорологическое и фактографическое осмысление. Екатеринбург. Федоров-Давыдов Г.А., 1966. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. М. Цимиданов В.В., 2004. Социальная структура срубного общества. Донецк. Шалобудов В.Н., 1990. Еще раз о находках распрямленных гривен в половецких погребениях// Исследования по археологии Поднепровья: Межвуз. сб. науч. тр. Днепропетровск. 35 Шалобудов В.Н., Яремака В.Н., 1987. Гривны в погребениях средневековых кочевников// Памятники бронзового и раннего железного веков Поднепровья. Днепропетровск. Швецов М Л., 1980. Котлы из погребений средневековых кочевников// СА. № 2. Шнирельман В.А., 1985. Классообразование и дифференциация культуры (По океанийским этнографическим материалам)// Этнографические исследования развития культуры. М. Юрченко А.Г., 2006. Власть и женская мода в Монгольской империи// IX Международный конгресс монголоведов (Улан-Батор, 8-12 августа 2006 г.). Доклады российских ученых. М. Summary T.M.Potyomkina (Donetsk, Ukraine) HIERARCHY OF POLOVTSIAN NOBILITY (BASED ON BURIALS WITH STATUS OBJECTS) The paper gives a detailed account of the funeral ceremony of Eastern European female and male Polovtsian burials whose grave goods include socially significant objects, such as a cauldron, neck and unbent grivnas or their combinations. Using the data of written records, folklore, and ethnography, the author comes to a conclusion that these deceased were nobles belonging to different, though close ranks in the hierarchy of the Polovtsian society. Syncretism of traditional consciousness enabled one person to combine several functions (i.e. power, military, ritual etc.). However, the general tendency of the Polovtsian social life was to differentiate these functions, which resulted in the appearance of specialised bearers of separate kinds of power. The paper considers a number of debatable points connected with interpretation of an unbent grivna as a rod, with the place of manufacturing these objects, and peculiarities of manifesting these insignia. Ambiguity of ethnocultural correlation of the burials with an unbent grivna exclusively with the Polovtsy has been pointed out. The funeral ceremony of the notable Polovtsy, both males and females, displayed not only (and not so much) their property status, but also was indicative of a rather high lifetime social status of the deceased. A cauldron, neck and unbent grivnas or their sets as rank signs denoted a certain social level of the Polovtsian hierarchical structure to which representatives of the nobility belonged. Статья поступила в редакцию в сентябре 2010 г 36

Ähnliche Einträge