Эквивокация как мыслительная процедура
В статье рассматривается развитие представлений об эквивокации. Делается вывод о том, что одна из причин, вызвавших появление эквивокативных процессов, связана с языковой дифференциации. Предлагается понимание эквивокации как мыслительной процедуры, соответствующей тропологическому мышлению....
Gespeichert in:
Datum: | 2006 |
---|---|
1. Verfasser: | |
Format: | Artikel |
Sprache: | Russian |
Veröffentlicht: |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України
2006
|
Schriftenreihe: | Культура народов Причерноморья |
Schlagworte: | |
Online Zugang: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/21347 |
Tags: |
Tag hinzufügen
Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
|
Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
Zitieren: | Эквивокация как мыслительная процедура / Л.Н. Богатая // Культура народов Причерноморья. — 2006. — № 82. — С. 54-57. — Бібліогр.: 6 назв. — рос. |
Institution
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraineid |
irk-123456789-21347 |
---|---|
record_format |
dspace |
spelling |
irk-123456789-213472011-06-16T12:04:51Z Эквивокация как мыслительная процедура Богатая, Л.Н. Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ В статье рассматривается развитие представлений об эквивокации. Делается вывод о том, что одна из причин, вызвавших появление эквивокативных процессов, связана с языковой дифференциации. Предлагается понимание эквивокации как мыслительной процедуры, соответствующей тропологическому мышлению. У статті розглядається розвиток уявлень про еквівокацію. Робиться висновок про те, що одна з причин, що викликала з'явлення еквівокативних процесів, пов'язана з язиковою диференціацією. Запропоновано розуміння еквівокації як розумової процедури, що відповідає тропологічному мисленню. The development of representations about ecvivocation is considered in article. It is judged that one of the reasons caused occurrence of ecvivocation's processes is connected with the language differentiation. The understanding of ecvivocation as the thinking's procedure corresponding to tropologikal thinking is offered. 2006 Article Эквивокация как мыслительная процедура / Л.Н. Богатая // Культура народов Причерноморья. — 2006. — № 82. — С. 54-57. — Бібліогр.: 6 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/21347 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
collection |
DSpace DC |
language |
Russian |
topic |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ |
spellingShingle |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ Богатая, Л.Н. Эквивокация как мыслительная процедура Культура народов Причерноморья |
description |
В статье рассматривается развитие представлений об эквивокации. Делается вывод о том, что одна из причин, вызвавших появление эквивокативных процессов, связана с языковой дифференциации. Предлагается понимание эквивокации как мыслительной процедуры, соответствующей тропологическому мышлению. |
format |
Article |
author |
Богатая, Л.Н. |
author_facet |
Богатая, Л.Н. |
author_sort |
Богатая, Л.Н. |
title |
Эквивокация как мыслительная процедура |
title_short |
Эквивокация как мыслительная процедура |
title_full |
Эквивокация как мыслительная процедура |
title_fullStr |
Эквивокация как мыслительная процедура |
title_full_unstemmed |
Эквивокация как мыслительная процедура |
title_sort |
эквивокация как мыслительная процедура |
publisher |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
publishDate |
2006 |
topic_facet |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ |
url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/21347 |
citation_txt |
Эквивокация как мыслительная процедура / Л.Н. Богатая // Культура народов Причерноморья. — 2006. — № 82. — С. 54-57. — Бібліогр.: 6 назв. — рос. |
series |
Культура народов Причерноморья |
work_keys_str_mv |
AT bogataâln ékvivokaciâkakmyslitelʹnaâprocedura |
first_indexed |
2025-07-02T21:47:33Z |
last_indexed |
2025-07-02T21:47:33Z |
_version_ |
1836573371315257344 |
fulltext |
Богатая Л.Н.
ЭКВИВОКАЦИЯ КАК МЫСЛИТЕЛЬНАЯ ПРОЦЕДУРА
54
Богатая Л.Н.
ЭКВИВОКАЦИЯ КАК МЫСЛИТЕЛЬНАЯ ПРОЦЕДУРА
Интерес к переосмыслению идеи эквивокации во многом определен стремлением автора прояснить ме-
тодологические основания постмодернизма, господствовавшего в культуре в конце ХХ века. Структура по-
стмодернистких текстов, напоминающих коллаж, составленный из отдельных фрагментов, в качестве про-
стейших элементов содержит соединение как минимум двух частей, принадлежащих различным текстам. В
связи с этим возникает вопрос о том, какова методологическая цель рядоположения достаточно различных
объектов? Поиски ответов на этот вопрос ведут к актуализации представлений об эквивокации.
Целью данной работы является выяснение современного уровня понимая эквивокции, обнаружение ха-
рактера связи между эквивокацией и тропологическим мышлением. В ходе проведения исследования рас-
сматривались, сопоставлялись взгляды на природу эквивокации С.Боэция, Пьера Абеляра, Гильберта Пор-
ретанского, Ж.Делеза а также современных философов С.С.Неретиной, Л.А.Микешиной.
Представления об эквивокации
Как известно, введение представлений об эквивокации в сферу философских рассуждений принадлежит
Северину Боэцию – христианскому философу и римскому государственному деятелю (480 - 524 г.н.э), вы-
полнившему латинские переводы логических сочинений Аристотеля. В своих «Комментариях к «Катего-
риям» Аристотеля» Боэций называет эквивокальным то, «у чего одно имя общее, а соответствующий имени
смысл (ratio) субстанции - различный», т.е. эквивокативными (равнозвучными или двуосмысленными) по
Боэцию оказываются такие именования, у которых одному имени соответствуют разные смыслы. Термином
эквивокация Боэций переводил аристотелевский омоним, подчеркивая при этом в произведенном термино-
логическом замещении дополнительную смысловую нагрузку. В современных языках, к примеру, русском
и французском, одновременно существуют оба термина и отсюда возникает необходимость проведения
для них более тонкого смыслового различения.
Эквивокация, по Боэцию, включает в себя омоним, но содержит еще нечто. Боэций, например, под-
черкивал, что эквивокация характерна не только для имен, но и для союзов, предлогов, глаголов, выра-
жающих в одних случаях активное значение, в других – пассивное [5, с. 31].
Отличие эквивокации или двуосмысленности у Боэция от аристотелевской омонимии заключается еще
и в том, что у Аристотеля речь шла о разных вещах, имеющих одно и то же имя (к примеру, живой человек
и нарисованный), Боэций же, не исключая этого значения, заострял внимание на двуосмысленности, воз-
можной для одной и той же вещи.
В работе «Тропы и концепты» [5] современная российская исследовательница С.С.Неретина отмечает:
«прекрасно зная, что в латыни употребляется термин «homonymus» , Боэций хотел выразить не только то,
что есть слова, разные по смыслу, но одинаково звучащие, но и то, что разные смыслы одного и того же
слова не исчезают при определении (как ни желай избавиться от двусмысленности), а исподволь воздейст-
вуют друг на друга, позволяя логическое прочитать как метафорическое» [5, с. 140]. Введением термина
эквивокативность подчеркивается возникновение смыслового двухголосия у одного и того же слова. Имен-
но это смысловое двухголосие оказалось причиной того, что эквивокация стала рассматриваться как логиче-
ская ошибка и потому в «Словаре логики» термин эквивокация определяется как логическая ошибка, за-
ключающаяся в том, что одно и то же слово используется в разных значениях в одном рассуждении. В силу
того, что слова естественного языка, как правило, многозначны, поэтому всегда существует опасность со-
вершить эквивокацию в рассуждении или понимании рассуждения. И именно отсюда за термином эквиво-
кация в современном языке закрепилось значение двусмысленности, приводящей к логической ошибке.
Боэций же термином эквивокация зафиксировал, в первую очередь, сам факт существования обнару-
женного феномена, в соответствии с которым «эквивокальное связывается именем, но различается опреде-
лением». Помимо этого, в рассуждениях Боэция обнаруживается намек на то, что под эквивокацией следует
понимать не только фиксацию обнаруженного феномена. Боэций замечает, что «эквивокальными являются
вещи, эквивокация же — слово». Более полный смысл этого слова можно обнаружить из следующих его
рассуждений: «мы прослеживаем отдельные положения определения Аристотеля. Вещи, указывает он, не
являются эквивокальными сами по себе, если не называются одним именем, поэтому, чтобы быть эквиво-
кальными, они получают [наименование] от общего имени; правильно говорит [Аристотель]: «называются
эквивокальными», ведь они не суть эквивокальные, но называются таковыми». Из сказанного можно за-
ключить, что эквивокальность обнаруживается. Если что-либо именуется эквивокальным, из этого вытека-
ет, что за конкретным именем обнаруживаются два смысла. Это очень важное замечание, ибо подобное
обнаружение возможно только в результате определенной мыслительной деятельности, когда обнаружи-
вающий может одновременно зафиксировать и мысленно удержать два смысла. Следовательно, эквивока-
цию можно рассматривать не только как некоторый феномен закрепления за одним именем двух смыслов,
но и как именование мыслительной процедуры одновременного удерживания (одновременной фиксации)
двух смыслов.
Вполне понятно, что представление о двуосмысленности (эквивокации) оказались весьма продуктивны
при развитии теологии. Теология предполагает осуществление средствами естественного языка рассужде-
ний о божественном. При этом двусмысленность возникает в результате пересечения двух планов бытия –
профанного и священного.
Представление об эквивокации активно развивалось в трудах некоторых средневековых философов –
Пьера Абеляра и Гильберта Порретанского, ученика Ральфа и Ансельма Ланских.
Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
55
Причину эквивокации Пьер Абеляр понимал в двойственном существовании любой вещи – для Бога и
для человека. А потому проблема, которую Абеляр пытался разрешить, заключалась в том, чтобы найти
способ переключения смыслов вещи [5, с. 40].
Теологические рассуждения Гильберта также были призваны связать божественное и человеческое в
одном суждении. Именно в связи с этим и оказалась востребованной идея эквивокации.
И Абеляр и Гильберт Порретанский обратили внимание на то, что введение эквивокации оборачивается
допущением парадоксальности высказывания, ибо у двуосмысленного по природе не может быть единого
определения, оно изначально парадоксально. Тем самым, эквивокация и парадокс оказались достаточно
тесно связаны.
В средневековой философской мысли представление об эквивокальности также сопрягалось с пред-
ставлением о целом. Гильбертом было даже сформулировано утверждение о том, что «эквивокальным яв-
ляется любое целое, тогда как моновокальным – часть» [5, с. 36].
Как уже было отмечено, причина, по которой представления об эквивокации было столь активно под-
держано Абеляром и Гильбертом Порретанским во многом определялась необходимостью теологического
толкования библейских текстов. В ходе этого толкования одно и то же слово оказывалось, с одной стороны,
причастным Божественному откровению, сохраненному в библейском тексте, с другой – языку обыденно-
му.
Современная культурная ситуация в некотором смысле схожа со средневековой. Отличие заключается
в том, что обыденный язык сталкивается не с языком священных текстов, а с языками научными либо фи-
лософским. Зачастую, слова естественного и научного языков звучат одинаково, однако несут различные
смысловые нагрузки. Аналогичная ситуация имеет место и при сопоставлении научного языка и языка фи-
лософии. Именно поэтому представления об эквивокации оказываются столь актуальны сегодня.
Если эквивокацией осуществляется закрепление двух смыслов в одном слове, то можно поставить во-
прос о том, почему одно слово обладает разными смыслами? Очевидно, что поиски ответов на этот вопрос
могут проводиться в различных направлениях, одно из которых связано с осмыслением процессов языковой
дифференциации.
Постановка многих проблем языкознания уходит своими корнями в глубокую древность. Как известно,
в истоках языкознания лежат три научных традиции: древнеиндийская, классическая и арабская, каждая из
которых внесла соответствующий вклад в развитие науки о языке.
Наиболее древней научной традицией исследования языка является древнеиндийская, возникновение
которой было обусловлено причинами практического порядка. В ходе исторического развития язык Вед,
древних религиозных гимнов, стал существенно отличаться от форм разговорного языка древней Индии -
пракритов. Обнаружилась необходимость, с одной стороны, сохранить точность произношения священных
гимнов и обеспечить их понимание, а с другой стороны, уберечь язык от влияния пракритов и осуществить
нормализацию санскрита как литературного языка. Результатом этих процессов стало формирование высо-
коразвитой науки о языке.
Причины, стимулирующие возникновение языкознания в Индии не являются специфическими именно
для этой культуры.
Сходные процессы стимулировали бурное развитие арабского языкознания в эпоху халифата (VII–XII
вв.). В этот период возникли очевидные различия между языком религии и разговорным языком, которые с
течением времени стали проступать все отчетливей. Значительную роль при этом играла необходимость
сделать доступной для мусульман инородного происхождения Коран – священную книгу ислама. И опять
же, очень важно было защитить классический язык от неблагоприятных влияний со стороны многочислен-
ных арабских диалектов.
И в Индии, и в арабском мире язык религиозных текстов оказался недоступным для большей части на-
селения, которое в основной своей массе не способно было его понять. Таким образом, первые научные
опыты языкознания были призваны отреагировать на возникшую ситуацию дифференциации языка.
Очевидно, что многие слова естественных языков существовали (и существуют) в двух планах – в пла-
не священных текстов и в плане бытовом. Каждый из планов порождает разные смыслы. В результате этих
процессов и формируется ситуация, при которой одно и то же слово обладает двойным смыслом. Можно
предположить, что именно этот факт и зафиксирован термином эквивокция. Отсюда допустимо сделать вы-
вод том, что одна из причин, вызвавших появление смыслового двухголосия, связана с процессами языко-
вой дифференциации.
Дальнейшая языковая дифференциация обусловлена выделением в рамках естественных языков – язы-
ков специальных: языка философии, языка науки, литературного языка, языков искусства и т.п. Функцио-
нирование некоторых слов в рамках указанных языков приводит к возникновению новых смыслов. Отсю-
да, вновь возникает феномен эквивокации, когда обнаруживается, как минимум, два смысла у используемо-
го слова. Современное повышенное состояние языковой дифференциации делает феномен эквивокации
вновь актуальным, как и во времена средневековой философии.
Развитие специальных языков приводит к формированию специальных смысловых пространств (более
подробно о смысловых пространствах см, например, [1]). В результате этого развития за одним и тем же
словом естественного языка закрепляются разные смыслы, фиксируемые в различных смысловых про-
странствах.
Представления о специальных языках и соответствующих им локальных (специальных) смысловых
пространствах интересно соотнести с размышлениями Ж. Делеза о промежуточных реальностях, реально-
стях хаотидных или хаоидных. Применительно к этим реальностям Делез использует выражение «мен-
Богатая Л.Н.
ЭКВИВОКАЦИЯ КАК МЫСЛИТЕЛЬНАЯ ПРОЦЕДУРА
56
тальный хаосмос» [3, с. 265]. Немного измененное выражение - ментальный осмос можно использовать для
обозначения процессов выравнивания смыслов при сопряжении локальных смысловых пространств, есте-
ственно, понимая это выражение как естественнонаучную метафору.
Как известно, слово «осмос» имеет греческое происхождение и обозначает «толчок», «давление». В ре-
зультате осмоса происходит односторонняя диффузия растворителя через полупроницаемую мембрану,
разграничивающую растворы различной концентрации. Ментальный осмос дает возможность осуществить-
ся своеобразной диффузии смыслов, в результате которой происходит выравнивание «смысловой концен-
трации» в локальных пространствах смысла.
Эквивокацию можно рассматривать как своеобразный интегративный механизм, дополняющий про-
цесс языковой дифференциации. Эквивокация позволяет соединить в сознании оперирующего языком субъ-
екта различные смысловые пространства, содействуя тем самым развитию общего пространства смысла.
Отсюда мысль Гильберта Порретанского – о сопряжении эквивокальности и представлений о целом– при-
обретает совершенное иное звучание. Благодаря эквивокальности происходит своеобразное восстановление
смысловой целостности, нарушаемой в ходе языковой дифференциации.
Если попытаться переформулировать сказанное выше, то под эквивокацией, в более широком смысле,
можно понимать мыслительную процедуру совмещения двух смысловых планов, которая традиционно реа-
лизуется при языковом или речевом обращении к тропам. Следствием эквивокации является появление по-
тенциальной возможности обнаружения нового смысла. Важно подчеркнуть, что эта возможность может
оказаться и нереализованной, существующей лишь в потенции. Проявление или не проявление нового
смысла зависит от познающего субъекта, встречающего (обнаруживающего) эквивокцию.
На основании проведенных рассуждений можно сделать вывод, что у эквивокативности как процедуры
мышления просматриваются, по крайней мере, две функции: первая – обеспечение смысловой связности
пространства смысла естественного языка, при условии сохранения относительной автономии развития
локальных смысловых пространств; вторая – возможность обнаружения новых смыслов, отсутствующих в
локальных смысловых пространствах. Эту возможность можно рассматривать как новый уровень понима-
ния эквивокации, согласно которому эквивокация становится процедурой, способствующей процессам
смыслообразования.
Если наиболее значимым для эквивокации признать закрепление за одним словом двух смысловых
планов, то по способу функционирования эквивокация оказывается близка тропам и может рассматривать-
ся как одна из процедур тропологического мышления.
Тропологическое мышление
Как известно термин троп ведет свое происхождение от греческого слова tropos, что означает поворот,
оборот речи.
В стилистике и поэтике тропом называют употребление слова в смысле, при котором происходит сдвиг
в семантике слова от его прямого значения к переносному. В отличие от эквивокации, совмещающей два
смысловых плана в одном имени, тропы представлены совмещением имен, принадлежащих разным смы-
словым пространствам. Двуосность, привносимая использованием тропов, является специальным приемом,
применяемым для повышения смыслового напряжения речи.
На соотнесении прямого и переносного значений слова строятся три типа тропов: соотнесение по сход-
ству (метафора), соотнесение по контрасту (оксиморон), соотнесение по смежности (метонимия). К тро-
пам относятся также синекдоха, ирония, гипербола, эпитет и пр. Очевидно, что тропы закрепляют в речи
особенности индивидуального восприятия.
Интересно, что тропами называются также вставки в канонизированный текст или напев псалмов хора-
лов византийской и католической церквей. Эта художественная процедура стала основой для развития ли-
тургической драмы.
Указанное понимание тропа вызывает очевидную ассоциацию с постмодернистскими текстами, пред-
ставляющими собой набор или некий коллаж из фрагментов других текстов. Рядоположение двух соседних
элементов коллажа можно рассматривать как своеобразный троп, а весь коллаж представляет собой неко-
торую систему тропов или тропологическую систему.
Тем самым, интерес к исследованию постмодернистской методологии актулизирует внимание к изуче-
нию тропов, понимаемых уже как «процедуры движения мысли».
В современном толковании тропы рассматриваются уже не просто как обороты речи, основанные на
употреблении переносных значений слов, «не просто в качестве понятий поэтики, не просто как обогаще-
ние значений (все это было в античной теории тропов и, минуя Средневековье, в Новое время вплоть до се-
редины ХХ века), а в качестве способа мышления, в основании которого лежит идея творчества» [5: 5].
Как отмечает С.С.Неретина, этот способ мышления все средневековые философы и богословы, русские
в том числе (Стефан Яворский), называли тропическим разумом. Тропы, как способы переноса смысла, по-
зволяли прояснить путь «от фигурального и рационального в мистическое созерцание» равно и, наоборот:
«от мистического к рациональному», обнаруживая тем самым некий «способ переключения логического в
тропологическое» [5, с. 42].
Тропологическое мышление или тропология определяется С.С.Неретиной как некая совокупность фун-
даментальных процедур мышления, в которых троп играет роль интенции, направляющей внимание на оп-
ределенный акт рационализиции [5, с. 42].
Культурный переход от эпохи средневековья сопровождался культурной и, соответственно, языковой
дифференциацией. Выделение религии, теологии, философии, науки, искусства в отдельные сферы челове-
Вопросы духовной культуры – ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
57
ческой деятельности привело к формированию и развитию соответствующих языков и различных способов
мышления. Формально-логический фундамент научного знания, требующий однозначности любого выска-
зывания, несовместим с тропологическим мышлением. И потому, начиная с эпохи Нового времени, знаме-
новавшей собой начало доминирования научного способа освоение мира, и вплоть до ХХ века тропология
была оттеснена на второй план. И все же, даже при этом общекультурном «забвении», некоторые тропы, в
первую очередь – метафора, привлекали неизменный интерес не только специалистов в сфере языка, но и
философов.
Отношение к тропологии на примере метафоры
Рассмотрению метафоры как способа мыслительной деятельности автором была посвящена отдельная
статья [2]. Главным ее результатом стало соотнесение механизма функционирования мыслительной мета-
форы с принципом симметрии П.Кюри. Эта идея более подробно обсуждалась также в монографии [1].
Характерно, что конец ХХ века был отмечен всплеском интереса к исследованию метафоры. Как заме-
чает Л.А.Микешина, те области опыта, по отношению к которым не образовались с помощью категориза-
ции допонятийные структуры, осваивались по аналогии, с привлечением метафоры, подчеркивая что «при-
влечение метафоры для понимания опыта является одним из величайших триумфов человеческого мышле-
ния. Рациональное мышление в значительной мере опирается на метафорические модели» [4, с. 514].
При этом в философском сообществе имеет место и диаметрально противоположная точка зрения на
роль метафоры. Так, Ричард Рорти, один из самых издаваемых и цитируемых философов на Западе, связы-
вает развитие языка с деметафоризацией, превращением переносного смысла в прямой, фигурального
языка в квазибуквальный.
Процесс деметафоризации Рорти склонен рассматривать как исторически закономерный и желатель-
ный. Прагматистская философия, на фундаменте которой функционирует «демократическое сообщество»,
по мысли Рорти должна эффективно способствовать выявлению, «разметыванию» и планомерному «омер-
щвлению» живых метафор, превращению их в класс «легко оперируемых понятий» – «инструментов соци-
ального прогресса». Чем разнообразнее и специфичнее набор инструментов (понятий), тем богаче и жизне-
способнее культура, развивающаяся с их помощью [6]. Даже при этом, весьма поверхностном обращении к
рассуждениям Рорти, обнаруживается определенная противоречивость его позиций.
Интересно отметить, что именно Рорти принадлежит идея введения представления о комьюнити, по-
нимаемом прежде всего как языковое сообщество (ученых, политиков, журналистов, философов и пр.).
Рорти рассматривает комьюнити в качестве важнейшей реальности, имеющей значение для современного
человека. Прообразом для подобного толкования комьюнити послужило представление о «научном сооб-
ществе» Т.Куна. При обдумывании позиции Рорти закономерно возникает вопрос: на каком языке говорят
представители комьюнити? Как может философ понять ученого, если языки, с помощью которых они осу-
ществляют свою профессиональную деятельность, формируют различные локальные смысловые простран-
ства и потому употребление философских терминов в науке и наоборот возможно только в метафорическом
плане. Можно, однако, выражение «омерщвление» метафор понимать исключительно как средство лекси-
ческого эпатажа и зафиксировать внимание на конструктивной стороне высказывания: закономерное (свя-
занное с переводом с одного языка на другой) возрастание метафорических выражений в современном
комьюнити требует пристального изучения способа их функционирования. Фактически, косвенным обра-
зом, вновь актуализируется идея обращения к формам тропологического мышления.
Призывы Рорти к превращению метафор в класс легко оперируемых понятий [6] – «инструментов со-
циального прогресса»– содержит опять же скрытый призыв к актуализации тропологии. Ибо, как очень
верно заметила С.С.Неретина, определение - самое есть троп [5, с.14], «момент, когда определение стано-
вится тропом, есть момент перефигурации и переноса смыслов» [5, с. 6].
Тем самым, и Рорти, призывающий к процессам «деметафоризации», и все сторонники позитивной
роли метафор в современных языках обращают внимание на необходимость их пристального изучения.
Подводя итог можно сделать вывод, что за всеми отмеченными процессами обнаруживается интерес не
просто к исследованию метафоры и эквивокации как феноменов языковой и речевой деятельности, а на-
стойчивая необходимость прояснения форм тропологического мышления, роль которого будет возрастать
по мере усиления интегративных процессов в культуре, сопровождающихся освобождением от жесткого
доминирования в ментальных процессах формально-логического метода.
Источники и литература
1.Богатая Л.Н. Гештальт сознания. – Одесса: „Альянс-Юг”, 2004. – 221 с
2.Богатая Л.Н. Феномены символа и метафоры в свете принципа симметрии // Наукове пізнання: методо-
логія та технологія. – Одеса. – 2000. –Вип.1-2. – С.95-101.
3.Делез Ж., Гваттари Ф. Что такое философия? – Спб.: Алетейя, 1998. – 288 с.
4. Микешина Л.А. Философия познания. – Полемические главы, 2002. – 624 с.
5.Неретина С.С. Тропы и концепты. – М.: УРСС, 1999. – 278 с.
6.Rorty R. Philisophy as scince, as metaphor, and politics. – Cambridge,Philo-sophical papers, 1995, vol. 2.
|