Последний польский перевод «Тараса Бульбы»
Gespeichert in:
| Datum: | 2007 |
|---|---|
| 1. Verfasser: | |
| Format: | Artikel |
| Sprache: | Russian |
| Veröffentlicht: |
Інститут літератури ім. Т.Г. Шевченка НАН України
2007
|
| Schriftenreihe: | Гоголезнавчі студії |
| Schlagworte: | |
| Online Zugang: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/27825 |
| Tags: |
Tag hinzufügen
Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Zitieren: | Последний польский перевод «Тараса Бульбы» / И. Рождественская // Нові Гоголезнавчі студії. — Ніжин, 2007. — Вип. 5(16). — С. 183-187. — Бібліогр.: 6 назв. — рос. |
Institution
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-27825 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-278252011-10-21T12:10:49Z Последний польский перевод «Тараса Бульбы» Рождественская, И. Comparativе 2007 Article Последний польский перевод «Тараса Бульбы» / И. Рождественская // Нові Гоголезнавчі студії. — Ніжин, 2007. — Вип. 5(16). — С. 183-187. — Бібліогр.: 6 назв. — рос. XXXX-0080 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/27825 ru Гоголезнавчі студії Інститут літератури ім. Т.Г. Шевченка НАН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
Comparativе Comparativе |
| spellingShingle |
Comparativе Comparativе Рождественская, И. Последний польский перевод «Тараса Бульбы» Гоголезнавчі студії |
| format |
Article |
| author |
Рождественская, И. |
| author_facet |
Рождественская, И. |
| author_sort |
Рождественская, И. |
| title |
Последний польский перевод «Тараса Бульбы» |
| title_short |
Последний польский перевод «Тараса Бульбы» |
| title_full |
Последний польский перевод «Тараса Бульбы» |
| title_fullStr |
Последний польский перевод «Тараса Бульбы» |
| title_full_unstemmed |
Последний польский перевод «Тараса Бульбы» |
| title_sort |
последний польский перевод «тараса бульбы» |
| publisher |
Інститут літератури ім. Т.Г. Шевченка НАН України |
| publishDate |
2007 |
| topic_facet |
Comparativе |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/27825 |
| citation_txt |
Последний польский перевод «Тараса Бульбы» / И. Рождественская // Нові Гоголезнавчі студії. — Ніжин, 2007. — Вип. 5(16). — С. 183-187. — Бібліогр.: 6 назв. — рос. |
| series |
Гоголезнавчі студії |
| work_keys_str_mv |
AT roždestvenskaâi poslednijpolʹskijperevodtarasabulʹby |
| first_indexed |
2025-07-03T07:35:18Z |
| last_indexed |
2025-07-03T07:35:18Z |
| _version_ |
1836610348622282752 |
| fulltext |
183
Ирина Рождественская
Последний польский перевод «Тараса Бульбы»
В истории рецепции русской литературы в Польше последнего
десятилетия творчество Гоголя занимает особое место: наряду с
Достоевским, Толстым и Чеховым он является чаще всего
издаваемым и представляемым на сцене русским автором. Эта одна
из наиболее захватывающих фигур русской классики, «ключ» к
современной Польше, на тамошней литературной сцене фигура
наиболее медиальная, яркая.
Традиционно знание о каждой литературе существует в двух
сферах – отечественной и так называемой зарубежной, с
отдельными работами которой мы знакомимся в переводах. Иначе
складывается ситуация с ближайшим соседом, например, с
Польшей, который и «наш» и «чужой» одновременно, тем более
что русский язык там был до недавнего времени изучаемым.
Библиографии работ о Гоголе издавались на русском и украинском
языках, при этом знание текстов польских критиков и филологов о
Гоголе было и есть в Украине недостаточно. В Польше и во всем
мире популярность Гоголя представляется через призму «Вечеров»
и «Миргорода», «Петербургских повестей», «Ревизора» и
«Мёртвых душ». Множество современных польских откликов на
Гоголя свидетельствует, что эта сфера требует изучения. Поэтому
цель настоящей статьи – сообщить о главных фактах польского
освоения Гоголя, которые позволят открыть новые горизонты в
понимании его наследия. Одной из последних попыток нового про-
чтения Гоголя является изданный в 2002 году перевод «Тараса
Бульбы» и последовавшие отклики критики на него.
Осмысление Гоголя в Польше связано с тремя важными для
польского государства и польской культуры периодами: до
обретения Польшей независимости в 1918 году, когда
принудительная русификация была средством подавления
национального самосознания; межвоенный период с 1918 по 1939,
наиболее благоприятный для развития национальной культуры;
эпохи коммунистической Польши (ПНР) и после падения
железного занавеса.
Гоголь был известен в Польше уже с 50-x годов XIX века, но
свидетельства его популярности и культурного отторжения
поляками относятся к концу ХIХ века, когда возникает массовое
чтение. Популяризация Гоголя пришлась на время годовщин его
184
смерти и столетнего юбилея, и в то же время возникли так
называемые «рецептивные лакуны» – факты критического
восприятия Гоголя. Историк литературы пишет, что «был это автор
особо пропагандируемый российскими властями от образования на
территории Привислянского края» [3, 17]. Но поскольку главным и
первым писателем империи был Пушкин (вспомним отчеты о
праздновании его столетнего юбилея в Варшаве в работах М.
Левитта), то Гоголю досталось неприятие. Из истории пьес Гоголя
в Польше известно, например, что польскому театру, который бы
отважился в Варшаве до 1905 г. поставить пьесу русского автора
(Г.), грозила изоляция и финансовое фиаско [3, 17]
В 1902 году, в 50-ю годовщину смерти Гоголя, царские власти
проводили памятные мероприятия, в которых были использованы
механизмы рекламы, опробованные в год Пушкинского юбилея, –
литература для народа, листовки, портреты и т.д. Однако
современник тех событий пишет, что варшавская молодёжь на
Гоголевском празднике отсутствовала, гимназисты из Сандомежа
«демонстративно порвали розданные им портреты Гоголя» [3, 17],
подобное происходило в других городах. Такой была реакция на
Гоголя, предлагаемого на роль второго имперского писателя, в то
время как публичное празднование юбилеев Мицкевича и
Словацкого запрещалось. Среди прочей рекламной продукции,
которая воспринималась как излишняя, польский историк отмечает
и продукцию имперской патриотической направленности,
оскорблявшую польские чувства. В солдатской «Походной
библиотечке» появилась небольшая (12 страниц) брошюрка с
пересказом повести «Тарас Бульба», где был без сокращений
включен фрагмент, в котором Тарас собственноручно карает сына
за измену Родине [4, 150]. Среди литературы для народного чтения
встречалась адаптация повести под названием «Тарас Бульба или
измена и смерть за прекрасную панну» [4, 150].
В межвоенной Польше 1918–1939 годов русская литература
занимала четвертое место по количеству изданных переводов после
английской, французской, немецкой [3, 540]. В то время Гоголь
становится одним из наиболее известных русских классиков, его
активно приобретают для частных библиотек.
Информация о популярности Гоголя у массового читателя в по-
слевоенное время еще не собрана, но о многом говорят современ-
ные свидетельства поколения, выросшего во времена абсолютной ве-
ры в официальное печатное слово. Русский язык в польских школах,
как замечает современник, преподавался «вполне добросовестно,
185
часто увлекательно <…> и в хорошем классическом варианте» [1,
384]. Гоголь был представлен в оригинале и это способствовало
тому, что, анализируя большой успех его творчества, мы убеж-
даемся – он стал известен благодаря универсальной проблематике и
вечности созданных типов. Пафос же «антипольскости» отошел на
второй план.
Может быть удивительным тот факт, что в откликах на Гоголя
в последнее десятилетие речь идет именно о переводе классика.
Однако такое положение дел имеет свое объяснение. Традиционная
рецепция Гоголя в Польше представляет асимметрию между попу-
лярностью всего творчества писателя и восприятием повести
«Тарас Бульба». На польском языке к началу XX века повесть не
была известна, хотя еще в 1850-м году галицкий народный учитель
Петр Гловацкий (псевдоним Федорович) опубликовал ее перевод. В
1853-м Гловацкий умер и его перевод никогда не переиздавался.
Польские исследователи надеются, что экземпляры перевода могли
сохраниться в библиотеке им. Стефаника во Львове.
В обязательную школьную программу в начале XX века вхо-
дила антипольская повесть «Тарас Бульба», ее усердно втолковывали
ученикам [3, 18]. Результат усвоения повести был удручающ –
гимназическим учителям давали кличку «Тарас Бульба» [3, 18].
В межвоенной Польше уменьшилось количество людей, кото-
рые могли прочесть повесть в оригинале. Историк сообщает, что в
справочнике 1932 года для массовой публики «Что читать?» –
(беллетристика) составитель отрицательно отзывается о повести
Гоголя, создавшего негативный образ поляков [3, 27]. В 1936 году
цензура запретила издание нового перевода «Тараса Бульбы»: весь
тираж был конфискован в Коломыи до поступления в книжные
магазины [4, 152], поскольку «книжка унижает польский народ» [5,
174]. По свидетельству историка, в межвоенной Польше «Тарас
Бульба» вошел в энциклопедии как образец «элементарной
ненависти к полякам» [4, 153].
Во времена ПНР повесть, хотя и доступная на русском языке,
не рассталась с антипольской репутацией. Описывая столетнюю го-
довщину смерти Гоголя, польский русист цитирует доклад М. Дом-
бровской, которая охарактеризовала классика как известного и
ценимого в Польше, хотя и творившего в эпоху, «не способствую-
щую совместной культурной жизни польского и русского народов»
[4, 154]. Симптоматичен факт, что те, кто не изучал русский язык,
узнавали о повести из комментария к справочнику для учителя
следующее: “такие произведения Гоголя как «Тарас Бульба» …
186
могли оскорблять патриотические и религиозные чувства поляков»
[4, 155]. Повесть по-прежнему воспринималась как инструмент
имперского патриотизма.
Объяснимо, почему последний перевод повести 2002 г. вышел
с предисловием переводчика «Черное зеркало трилогии»
(Сенкевича) и многостраничным послесловием. Симптоматично,
что переводчик, он же автор предисловия, представляет повесть как
свидетельство хаоса и неразумных действий по изменению границ
Польши и Украины, почему до сегодняшнего дня не исчезла эта
изменчивость крайних настроений между Вислой и Днепром [6, 9].
Новый перевод «Тараса Бульбы» вызвал отклики как в
критике, так и в публицистике. Историк идей Г. Пшебинда,
исследующий отношения католицизма и православия, в том числе
и на материале художественной литературы, объединяя в единый
текст Гоголя и Достоевского, включает повесть в круг проблем
всей Восточной Европы второй половины XX века. Акцент
переносится с польско-украинского вопроса, в который повесть не
вносит ничего нового, на фундаментальные московско-киевские
вопросы, «по сути вопросы российско-украинские». С точки зрения
восточнославянских проблем второй половины XX века
гоголевское выступление за восточнославянскую православную
Русь под властью русского царя оказывается утопией, поскольку
давно нет стремящейся к такой Руси Украины и не должно быть
такой России. По мысли Пшебинда, повесть Гоголя о том, как
шляхетская Польша воюет с гетманско-крестьянской Украиной,
чтобы выгоды из этой войны извлекла царская Москва [2]. Поэтому
оба историка, комментирующие повесть, Г. Пшебинда и Я. Тазбир,
вспоминают о проведенном в 1943 в оккупированном немцами
Львове так называемом «суде над Гоголем» как над «пауком,
который высосал кровь из своей Украины для Москалей». Они
указывают, что для суда были причины в украинской истории.
Таким образом, история обострила противоречия между русским и
украинским самосознанием, характерным для Гоголя, поэтому Я.
Тазбир называет все творчество Гоголя «кривым зеркалом
Украины» [4, 166-167], а саму повесть – антиисторичной.
Среди проблем, которые поднимают критики «Тараса Буль-
бы», кроме историзма, существуют и не связанные с политиче-
скими спорами, а посвященные поэтике повести, ее литературной
ценности [5, 175]. Так, статья А. Володзко-Буткевич отображает
неудовлетворенность традиционной рецепцией повести как пам-
флета на поляков [5, 178]. Автор стремится учитывать особенности
187
поэтики всего творчества Гоголя, прежде всего как писателя-
сатирика, склонного к смешению стилей, создавшего в «Тарасе
Бульбе» нечто вроде героикомической поэмы [5, 178]. С точки
зрения такого жанрового определения повести исследовательница
считает удачной выбранную переводчиком характеристику, в
которой повесть – «черное зеркало наших представлений о
казаччине, запорожцах, Диком поле» [5, 178].
Трактовка повести в качестве исторической вызывает
сомнения, и современный исследователь называет такой историзм
«польско-украинским Голливудом» с обаянием славянской души и
фабульной привлекательностью [2]. Развивая этот сюжет, польский
историк отводит Гоголю роль сценариста фильмов ужасов [4, 163],
на которых он мог бы сделать состояние.
Как свидетельствует этот частный случай полемики вокруг
повести Гоголя, и сегодня целостное восприятие его творчества все
еще остается желаемым, продолжая во многом зависеть от
политических дискуссий.
Примечания:
1. Faryno J. Как проявить имидж соседа // Wizerunek sąsiadуw.
1: Polacy w oczach Rosjan – Rosjanie w oczach Polakуw. – Warszawa,
2000. – S. 383 – 387.
2. Przebinda G. Ukraińskie zaklęcia Gogola // Rzeczpospolita, Nr
81, 6.04.2002.
3. Sielicki F. Klasycy dziewiętnastowiecznej literatury rosyjskiej
w Polsce międzywojennej. – Warszawa, 1985.
4. Tazbir J. Posłowie // N. Gogol. Taras Bulba. – Warszawa,
2002. – S. 145 – 169.
5. Wołodźko-Butkiewicz A. Czytając Gogola // Recepcja.
Transfer. Przekład / pod red. nauk. Jana Koźbiala. – Warszawa, 2004. –
S. 173 – 179.
6. Ziemny A. Czarne lustro “Trylogii” // N. Gogol. Taras Bulba. –
Warszawa, 2002. – S. 5-9.
|