«Ябеда» В. Капниста и русская драматургия ХIХ-ХХ столетий (К изучению вопроса)

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	2009
Автор:	Корзов, Ю.И.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Інститут літератури ім. Т.Г. Шевченка НАН України 2009
Назва видання:	Русская литература. Исследования
Теми:	Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века
Онлайн доступ:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/31025
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	«Ябеда» В. Капниста и русская драматургия ХIХ-ХХ столетий (К изучению вопроса) / Ю.И. Корзов // Русская литература. Исследования: Сб. науч. тр. — 2009. — Вип. XIII. — Бібліогр.: 6 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-31025
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-310252012-02-20T12:00:46Z «Ябеда» В. Капниста и русская драматургия ХIХ-ХХ столетий (К изучению вопроса) Корзов, Ю.И. Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века 2009 Article «Ябеда» В. Капниста и русская драматургия ХIХ-ХХ столетий (К изучению вопроса) / Ю.И. Корзов // Русская литература. Исследования: Сб. науч. тр. — 2009. — Вип. XIII. — Бібліогр.: 6 назв. — рос. XXXX-0092 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/31025 ru Русская литература. Исследования Інститут літератури ім. Т.Г. Шевченка НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века
spellingShingle	Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века Корзов, Ю.И. «Ябеда» В. Капниста и русская драматургия ХIХ-ХХ столетий (К изучению вопроса) Русская литература. Исследования
format	Article
author	Корзов, Ю.И.
author_facet	Корзов, Ю.И.
author_sort	Корзов, Ю.И.
title	«Ябеда» В. Капниста и русская драматургия ХIХ-ХХ столетий (К изучению вопроса)
title_short	«Ябеда» В. Капниста и русская драматургия ХIХ-ХХ столетий (К изучению вопроса)
title_full	«Ябеда» В. Капниста и русская драматургия ХIХ-ХХ столетий (К изучению вопроса)
title_fullStr	«Ябеда» В. Капниста и русская драматургия ХIХ-ХХ столетий (К изучению вопроса)
title_full_unstemmed	«Ябеда» В. Капниста и русская драматургия ХIХ-ХХ столетий (К изучению вопроса)
title_sort	«ябеда» в. капниста и русская драматургия хiх-хх столетий (к изучению вопроса)
publisher	Інститут літератури ім. Т.Г. Шевченка НАН України
publishDate	2009
topic_facet	Творчество В. Капниста и русская литература XVIII века
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/31025
citation_txt	«Ябеда» В. Капниста и русская драматургия ХIХ-ХХ столетий (К изучению вопроса) / Ю.И. Корзов // Русская литература. Исследования: Сб. науч. тр. — 2009. — Вип. XIII. — Бібліогр.: 6 назв. — рос.
series	Русская литература. Исследования
work_keys_str_mv	AT korzovûi âbedavkapnistairusskaâdramaturgiâhihhhstoletijkizučeniûvoprosa
first_indexed	2025-07-03T11:24:37Z
last_indexed	2025-07-03T11:24:37Z
_version_	1836624776376877056
fulltext	Ю.И. КОРЗОВ (Киев) «ЯБЕДА» В. КАПНИСТА И РУССКАЯ ДРАМАТУРГИЯ ХIХ-ХХ СТОЛЕТИЙ (К изучению вопроса) ХVIII столетие для русского театра является во многом осново- полагающим. Именно с этого столетия ведет свой отсчет системати- ческая история русского театра. Несмотря на то, что театром в Рос- сии интересовались и раньше и даже предпринимались попытки ор- ганизовать гастроли иностранных исполнителей и спектакли своих, отечественных, созданных тем или иным образом трупп, все же все эти явления и факты театральной жизни были не более чем разроз- ненными эпизодами, довольно краткими по хронологии и ограни- ченными по своей социально-эстетической значимости. И лишь по- сле создания в XVIII столетии театра Ф.Волковым театральная тра- диция в России уже не прерывалась. В этом же столетии появился и целый ряд русских драматургов, чья творческая деятельность питала театр своего времени и заложила некоторые традиции, развиваемые затем русской драматургией – и шире – литературой последующих этапов. Крупнейшими фигурами в ряду таких драматургов являются А.П. Сумароков, М.М. Херасков, Я.Б.Княжнин, Д.И. Фонвизин. К их числу, несомненно, должно быть отнесено и имя В.В.Капниста, ав- тора комедии «Ябеда», которая наряду с «Недорослем» Фонвизина заложила основы русской сатирической драматургии. В русском литературоведении ХХ столетия творчеству В.Капнис- та уделялось определенное внимание. Так, в I томе трехтомника «Русские драматурги», выходившего в 1950 – начале 1960-х годов, есть небольшой раздел, посвященный творчеству В.Капниста [6]. Всего несколько страниц уделено комедии «Ябеда» в I томе «Исто- рии русской драматургии», выпускавшейся Институтом русской ли- тературы АН СССР уже в 1980-х годах [2]. В 1950-х годах появи- лись и книги исследовательского характера. Это почти миниатюрная книжечка П.Н.Беркова «Василий Васильевич Капнист» [1] и моно- графия доцента Киевского государственного университета А.Мацая «“Ябеда” В.Капниста» [4]. Более поздних по времени издания работ 2 о В.В.Капнисте мы назвать не можем. А между тем в названных на- ми выше исследованиях освещены далеко не все стороны творчества В.В.Капниста, заслуживающие внимания. В частности, вопросу о связях творчества Капниста, и конкретно комедии «Ябеда», с рус- ской драматургией последующих этапов развития уделено внимания слишком мало, собственно, об этом лишь кое-где упомянуто. Этот факт обратил на себя наше внимание, вследствие чего данная статья посвящена именно такой проблеме: комедия «Ябеда» и русская дра- матургия ХIX–XX столетий. В «Ябеде» В.В.Капнист обратился к теме, которая, что называет- ся, «сама просилась в сатиру». Различные злоупотребления, крючко- творство, мздоимство чиновников, особенно судейских, были доста- точно видимой язвой российской социальной реальности второй по- ловины XVIII века. Это явление отражено в ряде драматургических произведений времени, например, в комедии А.Сумарокова «Чудо- вищи», в нескольких пьесах М.Веревкина и др. По сатирической остроте изображения, многогранности подхода к обличаемому явле- нию, яркости, броскости выведенных в пьесе фигур чиновников «Ябеда», несомненно, превосходит подобные ей по тематике произ- ведения иных драматургов, становясь своего рода классикой жанра. Подмеченное и сатирически изображенное Капнистом стало тем оселком, опираясь на который выстраивали свои сатирические миры Н.Гоголь, А.Островский, А.Сухово-Кобылин. Близость определен- ных страниц их творчества к «Ябеде» Капниста оказывается нередко настолько поразительной, что кажется: вероятно, они, садясь за письменный стол или, как Гоголь, становясь за конторку, вначале перечитывали «Ябеду», а затем уже брались за собственные перья. Такое обстоятельство позволяет, рассматривая эти творческие связи классиков русской литературы XVIII и XIX веков, использо- вать своего рода прием ретроспекции: выделяя ту или иную черту в произведениях писателей XIX столетия, прослеживать, как она со- относится с соответствующим художественным материалом «Ябе- ды». Действие комедии «Ябеда» происходит в судейской среде, и, хотя масштаб непосредственно изображаемого в пьесе невелик, события, разворачивающиеся перед нами, высказывания ее персонажей дают возможность представить себе и другие звенья, другие сферы чи- 3 новничье-судейского мира, наталкивают на мысль об абсолютной характерности картины нравов, служебных порядков и принципов, показанной в этом произведении Капнистом, для чиновничье- государственного аппарата провинциальной России XVIII столетия. Как известно, наиболее мрачную, отталкивающую и пугающую картину судейского мира России XIX века представил в своих пье- сах «Дело» и «Смерть Тарелкина» А.Сухово-Кобылин. Его творче- ская фантазия при создании пьесы «Дело» опиралась на достаточно глубокое знание российского судейского мира того времени. Увы! В течение нескольких лет Сухово-Кобылин находился под следстви- ем по делу об убийстве. И хотя в конце концов он был оправдан, этот этап жизни оставил в его душе след весьма глубокий, что и от- разилось в литературном творчестве. Следует отметить, что этот момент биографии Сухово-Кобылина оказывается родственным то- му, что происходило в жизни Капниста. Он был вынужден в течение нескольких лет вести судебную тяжбу из-за имения с помещицей Тарновской [4]. Так что, приступая к написанию «Ябеды», Капнист имел, вероятно, значительный материал о жизни, быте и «трудовых буднях» представителей судейского мира. Когда читаешь эту пьесу, невольно думаешь, что тот мрак, то ощущение безысходности перед всесилием российских служителей Фемиды, способных запутать, довести до непостижимых параметров подследственное дело, которым пронизаны пьесы Сухова-Кобылина, уже в определенной степени предвосхищены Капнистом в «Ябеде». Картина судопроизводства, принципы использования законов при подготовке дела к суду здесь предстают в соответствии с общей са- тирико-разоблачительной направленностью пьесы как процесс из- вращенно-издевательский по отношению и к истцам, и к самим за- конам. Вот как откровенно высказывается о результате часто приме- няемого подхода к судебным делам в гражданской палате, где он служит уже много лет повытчик Добров: «Как солнце ясно будь, то будет аки мрак». Причем, показывает Капнист, таких «бесстыжих», по сути пре- ступных результатов умелые деляги-стряпчие и судьи добиваются с помощью... законов! Они манипулируют законами как хотят, пово- рачивают, истолковывают законы в нужном им направлении, подво- дя таким образом основание для нужного им вывода – приговора. 4 Читателю и зрителю пьесы становится ясно, что законы в руках та- ких деляг от правосудия становятся опасным оружием. Русская дра- матургия XIX столетия показала, что эта мысль – о том, насколько опасным может быть манипулирование законами, когда за это бе- рутся умелые профессионалы-пройдохи, какой бедой она может обернуться и для истцов, и для ответчиков – стала впоследствии чем-то вроде прописной истины для всех, кто так или иначе сталки- вался с судами, со «служителями закона». Так, в пьесе А.Островского «Горячее сердце» есть очень показательная в этом плане сцена. Градоначальник провинциального русского городка по фамилии Градобоев, обращаясь к явившимся к нему купцам, кото- рые, по его мнению, провинились перед ним, произносит такую ти- раду: «Как же мне вас судить теперь?.. Если судить вас по законам, так законов у нас много... Вон сколько законов! Это у меня только, а сколько их еще в других местах! И законы все строгие: в одной кни- ге строги, а в другой еще строже, а в последней уж самые строгие... Так вот, друзья любезные, как хотите: судить ли мне вас по законам, или по душе, как мне бог на сердце положит?» [5, с. 160-161]. В от- вет купцы незамедлительно соглашаются, чтобы «батюшка» градо- начальник судил их «по душе», то есть как ему заблагорассудится. Эта сцена воспринимается как естественный вывод, результат той постановки дела, той практики, которая ко времени написания «Го- рячего сердца» уже многие десятилетия царила в российском судо- производстве. Именно эта практика и отражена в комедии «Ябеда». Здесь на семейном совете председатель палаты и его жена Фекла (она представлена как вдохновительница его на черные дела, эдакий русский вариант леди Макбет) привычно рассуждают, как следует получше представить на судебном заседании дело их семейного дружка, против которого ведется следствие. Супруги не сомневают- ся в успехе их дела – ведь способ борьбы в таких ситуациях уже многократно опробован Фекла Законов столько! Кривосудов Так. Фекла Указов миллион! 5 Кривосудов И это истинно. Фекла Прав целая громада! Кривосудов Все неоспоримо. Фекла Ну, так что же надо? Кривосудов ...надобно такой закон прибрать, Чем виноватого могли мы оправдать. (Здесь и далее цит. по [3].) Фекла уверена, что давно налаженная ими машина судопроизвод- ства с выгодными для них приговорами и постановлениями привыч- но сработает и на этот раз: секретарь суда подберет нужные для дан- ного дела законы, а что касается иных членов палаты, то, говорит она, «им и море по колено – так много ль надобно их уломать тру- да!» И она не ошибается: секретарь суда вскоре докладывает пред- седателю, что он уже законы «приискал и все поставил в ряд». Та- ким образом, Капнист подчеркивает, что в чиновничье-судейской сфере царит система круговой поруки, чиновники с готовностью по- крывают друг друга, ибо почти каждый из них занимается злоупот- реблениями. Фигурирующие в пьесе чиновники предстают как резко сатири- чески очерченные персонажи. Эта сатирическая заостренность про- является уже в самих их фамилиях. Образные, «говорящие» фами- лии, как известно, – одна из характернейших традиций классической русской драмы и – шире – русской литературы в целом. Можно с уверенностью сказать, что у всех сколько-нибудь образованных лю- дей, что называется, на слуху такие фамилии героев русской драмы XIX столетия: Молчалин, Скалозуб, Сквозник-Дмухановский, Ляп- кин-Тяпкин, Хлопов, Градобоев, Расплюев и т.п. Но уже в XVIII ве- ке русская драматургия ввела в оборот фамилии Простаковых, Ско- тинина, Правдина, Стародума. Мастером создания сатирически за- остренных фамилий сразу настраивающих читателя и зрителя на оп- ределенное восприятие того или иного персонажа, был и Капнист. В «Ябеде» встречаем председателя Гражданской палаты (судебный 6 орган) по фамилии Кривосудов, прокурора Хватайко, членов этой же палаты Бульбулькина, Атуева, Паролькина. Образы членов палаты сразу же вызывают ассоциации с персо- нажами Гоголя и по другой линии. Об одном из них в пьесе говорит- ся, что он «до травли русаков охотник страстный; с ним со сворой добрых псов и сшедшую с небес доехать правду можно». Здесь не- возможно не вспомнить гоголевского судью (комедия «Ревизор») Ляпкина-Тяпкина, который брал взятки борзыми щенками. О другом из служителей Фемиды, призванных вершить правосу- дие, узнаем, что он «не горазд читать, писать и поготовь» И тут нам не может не вспомниться гоголевский же Башмачкин (повесть «Ши- нель»), который, хоть и был грамотен, но настолько примитивно, что мог лишь переписывать бумаги буквально (то есть буква в букву), а когда понадобилось в порученной ему бумаге поставить некоторые слова в ином падеже, это уже оказалось ему не по силам. Но при том, что члены Гражданской палаты, так сказать, индиви- дуализированы, каждый из них наделен своими особенностями, драматург подчеркивает в их образах главную черту, обличаемую в пьесе: они все – махровые взяточники. Они все вместе составляют ту «шайку», о которой разоткровенничавшийся повытчик Добров, на- ставляя истца Пряминова, говорит: Из слов, сударь, могли вы то понять, Что нечем тут начать, как тем, что дать и дать. Мздоимство, взяточничество, стремление использовать служеб- ное положение, свой служебный пост в целях наживы стали впо- следствии объектом острейшего обличения в произведениях Гоголя. Это ярчайше показано в комедии «Ревизор». Но не менее ядовито Гоголь пишет об этой черте чиновничьего мира и в «Мертвых ду- шах». В один из последних разделов этого произведения он ввел ис- торию об истце, который, прождав напрасно ответа на свое проше- ние, осторожно намекает чиновнику соответствующего ведомства: может быть, чтобы ускорить ход дела, надо дать взятку? Чиновник притворно заверяет его, мол, ничего подобного, все и так будет сде- лано наилучшим и законным образом. Но время идет, а ответа истец все не получает. И Гоголь, рассказывая эту историю, подводит чита- теля к единственно «правильному» выводу: да, все заключалось как раз в том, чтобы «дать»! Сравнивая изображаемое в данном случае 7 Гоголем с тем, что видим в «Ябеде», читатель и зритель вполне мо- гут сделать вывод: ход цивилизации в российской провинции про- явился в том, что в XIX столетии взятки в государственных ведом- ствах стали брать более осторожно, ну, деликатно, что ли. Ведь то, что изображает Капнист, буквально поражает своей разнузданно- стью. В изображаемой им среде провинциальных судейских чинов- ников немыслим уклончивый, непрямой ответ на предложение взятки. Здесь сразу все берут. Это становится ясно из диалога про- жженного дельца-махинатора Праволова, стремящегося выиграть дело у честного, благородного и принципиально ведущего себя ист- ца Пряминова с его поверенным Наумычем: Праволов Подарки всем судьям из глаза ты на глаз С поклоном от меня препоручил? Наумыч Как раз. Праволов И что они тебе на это отвечали? Наумыч Что по-судейски им обыкновенно – взяли. При сопоставлении пьесы Капниста с произведениями Гоголя и Островского становится ясно, что отображенная двумя последними авторами черта действительности – когда «запевалами» хора мздо- имцев, главными нарушителями законности являются лица, стоящие во главе государственных учреждений, находящиеся, так сказать, на начальственных постах, – также передана XIX веку из предыдущего. В русской провинции XVIII столетия все это уже было, свидетельст- вует текст «Ябеды». Главными взяточниками, готовыми на что угодно ради наживы, здесь предстают председатель Гражданской палаты Кривосудов и прокурор Хватайко. Повытчик Добров, выполняющий в пьесе функцию своеобразно- го резонера – амплуа, весьма распространенное в театре XVIII сто- летия, – так характеризует Кривосудова и выступающую в этих де- лах вместе с ним его супругу: он «без наличного довода дел не судит / Однако хоть и сам всей пятерней берет, / Но вящую его супруга дань дерет: / Съестное, питьецо – пред нею нет чужаго, / И только что твердит: даянье всяко благо». 8 Чтобы убедить читателей и зрителей в справедливости этих слов резонера, Капнист разворачивает в пьесе целую сцену, в которой Кривосудов вместе с женой принимает присланные им от Праволова подарки. Подарки достает из свертков и демонстрирует Наумыч. Че- го здесь только нет: и вина, и съестные деликатесы, и всевозможные отрезы на мужскую и дамскую одежду. У Феклы, жены Кривосудо- ва, от этого всего прямо захватывает дух. Но и сам Кривосудов не выдерживает и восхищенно восклицает: «Ба, ба! Что вижу впрямь! Да это двор гостиной!» При этом из произносимого в этой сцене ясно, что Кривосудов прекрасно понимает – за эти подарки он должен совершить ради Праволова очередное служебное преступление. Не лучшую характеристику Добров дает и прокурору Хватайко: О! прокурор, Чтоб в рифму мне сказать, существеннейший вор. 9 Вот прямо в точности всевидящее око: Где плохо что лежит, там метит он далеко. Не цапнет лишь того, чего не досягнет. За праведный донос, за ложный он берет, За пропуск дел, за голос, предложенья, За нерешение решимого сомненья, За поздний в суд приход, за пропущенный срок, И даже он дерет с колодников оброк. И хотя перечисленные здесь «подвиги» прокурора не демонстри- руются в каком-либо действенно-игровом эпизоде пьесы, описанная нами выше сцена приема подарков Кривосудовым и его женой да и вся атмосфера пьесы, побуждают нас целиком с доверием отнестись к этой риторике резонера Доброва. Что же касается всей остальной «камарильи» – членов палаты, за- седателей и т.п. персонажей, то они в пьесе Капниста «одним мир- ром мазаны» с Председателем палаты и Прокурором, подобно тому, как в «Ревизоре» Гоголя предстают «вылепленными из того же тес- та» городничий Сквозник-Дмухановский и подчиненные ему чинов- ники. По ходу действия многие из них успевают высказаться в таком духе, что все, что идет в руки, надо брать, хватать, а то, что взято – то свято и т.п. Но у большинства из них в пьесе нет развернутых ин- дивидуальных характеристик. Для передачи их нравственной, вернее безнравственной, сущности, их отношения к служебным делам автор прибегает к иному средству. Он дает им в пьесе своеобразную кол- лективную характеристику, своего рода «групповой портрет», при- чем использует для его оформления не только вербально- действенные, но и вокальные средства. В сцене торжественного обе- да, который дает Кривосудов для всей братии, заседатели и члены палаты, хорошо подвыпив, веселятся от души. Драматург мастерски использует эту сцену для своей главной задачи – разоблачения чело- вечишек, пролезших на должности служителей Фемиды и исполь- зующих это свое положение для грязных, преступных дел. Абсо- лютно логичным выглядит в этой сцене, что, развеселившись, чи- новники начинают петь. А поют они о самом главном, что есть у них в жизни, о чем они постоянно думают, что составляет суть их психо- логии, душевных движений и поступков – о том, как хорошо жить на свете, если берешь взятки и хватаешь все, что плохо лежит и что 10 можешь присвоить. Чтобы придать этой сцене большую смысловую, сатирическую остроту, Капнист делает запевалой хора пьяных чи- новников прокурора Хватайко. Хватайко (поет). Бери, большой тут нет науки, Бери, что только можно взять На что ж привешены нам руки, Как не на то, чтоб брать? Все (повторяют) Брать, брать, брать. Хватайко Ведь без указа нам не стать Пословицы ломать, Котора говорит: что взято То свято! Все (повторяют) Свято! От прокурора не хочет отставать и Кривосудов, вставляющий свой куплет: Но надо, чтоб уйти прижимки, Чтоб не оплошать, Перчатки – невидимки На миг не скидывать. А Хватайко и хор вновь подпевают: Бери, большой тут нет науки... Эта последняя фраза становится чем-то вроде звуковой эмблемы изображаемых горе-служителей Фемиды, их опознавательным зна- ком, они вместе и порознь повторяют ее вновь и вновь. Им, вероят- но, сладко думать о том, что связано с этими словами. Об этом сви- детельствует и ремарка, заключающая данную сцену: «Гости все уходят, обнявшись и припевая: «Бери, бери...». Таким образом, групповой портрет чиновников предстает перед нами исполненным самого определенного смысла. Ни малейших сомнений относитель- но аморальной сущности и преступной перевернутости представле- ний о профессиональном долге служителя Фемиды у изображенных в пьесе чиновников читатель и зритель испытывать не могут. Разумеется, писатели-реалисты XIX столетия, создававшие про- изведения в той или иной степени сходной с «Ябедой» тематики, Гоголь, Островский, Сухово-Кобылин, Салтыков-Щедрин, предла- 11 гали более убедительные, более жизненно вероятные финалы этих произведений. От этих финалов веяло горьковато-смешной грустью, а то и пугающей безнадежностью. Такого не мог себе позволить драматург-классицист Капнист, да к тому же в пьесе, которую он посвящал самому императору Павлу I. Поэтому в финале «Ябеды» порок наказан, а справедливость торжествует. Здесь встречаемся со своего рода модификацией приема deus ex maсhina, который довольно широко применялся в античном театре, а затем в спектаклях школьной драмы. «Бог из машины» разрешал трудные ситуации, являлся, когда наказать виновных больше было некому. В драматургии французского классицизма «бога» нередко заменял король. Такова, например, функция короля, разрешающего своим вмешательством ситуацию, которая сложилась к концу дейст- вия в трагедии Корнеля «Сид». В «Ябеде» вмешательство «высших сил» выглядит как пришедшая внезапно депеша из Петербурга, из Сенатской комиссии. По ходу пьесы вскользь несколько раз упоми- нается о неприятной и даже опасной вероятности: вдруг в Петербур- ге, в высшем ведомстве станет известно о беспорядках и безобрази- ях, творящихся здесь, в этом скромном провинциальном городе. И вот это произошло! Истинное правосудие, исходящее от Сенат- ской комиссии, строго и справедливо! Главного афериста и махина- тора Праволова, которого как раз и покрывали Кривосудов с компа- нией, велено «сковав, под стражу взять / И крепко содержать до но- вого указу». А Гражданскую палату всю подвергнуть проверке в па- лате Уголовной, постановил Сенат. Но в финальных строках коме- дии звучит уже оценка происходящего, противостоящая идеально- государственнической. Автор устами резонера Доброва напоминает о привычно реальном ходе событий в таких случаях: Впрямь: моет, говорят, руку – де рука, А с Уголовною Гражданская палата, Ей-ей, частехонько живет запанибрата... Такой финал, предрекаемый в пьесе ее резонером, очень прибли- жает исход изображаемых событий к тому, с чем встречаемся уже у писателей-реалистов XIX столетия. Комедия Капниста «Ябеда» интересна современному исследова- телю не только своим идейно-проблемным комплексом, но и в плане драматургической поэтики. По этой линии от нее можно также про- 12 тянуть целый ряд нитей, связывающих ее с русской, да и не только русской, драматургией последующих эпох. Одной из наиболее приметных особенностей драматургической стилистики «Ябеды» является построение некоторых этапов ее дей- ствия в форме заседания. Пьесы с частичным построением действия в форме заседания были и у некоторых иных драматургов XVIII ве- ка, например у А.Сумарокова («Чудовищи»), М.Веревкина («Так и должно», «Точь в точь»). Затем традиция передалась драматургам XIX века (произведения А.Пушкина, Н.Гоголя, А.Островского и др.). Плодотворной она оказалась и для драматургии XX столетия вплоть до последних десятилетий ее развития. Так, в 1970-е годы появляются получившие большую известность пьесы А.Гельмана «Протокол одного заседания», А.Абдуллина «Тринадцатый предсе- датель», действие которых целиком выдержано в форме заседания. Определенное развитие эта жанровая драматургическая форма полу- чила и в самые последние годы [см.: 4, с. 82]. Почти на всех этапах развития драматургии пьесы с действием–заседанием доказывали свою достаточно высокую художественную и художественно- публицистическую эффективность1. Капнист мастерски использует эту драматургическую форму для своих сатирико-обличительных целей. В V действии «Ябеды» перед нами – заседание Гражданской палаты. Представленное в этом акте не могло не вызывать у современников Капниста одновременно и смеха, и возмущения. Перед зрителями разворачивалась картина су- дебного разбирательства, которое вершат отпетые пройдохи и мо- шенники в мантиях. Драматург фактически показывал, каким гро- мадным злом для общества может быть подобная судейская компа- ния, готовая ради собственной наживы и выгоды пойти на попрание любых принципов и положений, закрыть глаза на одни факты и вы- пятить, если нужно, другие. Собственно, изображенное в этой сцене Капнистом представляет собой пародию на судебное разбирательст- во, хотя подано оно драматургом так, что у зрителей и читателей не 1 История пьес с действием-заседанием в русской драматургии детально рассмотрена в диссертации Абтина Голькара «П’єси з дією-засіданням у російській драматургії ХVIII-XX ст.. Генезис і динаміка розвитку». (К., 2007). 13 возникает ни малейшего сомнения в абсолютной жизненной вероят- ности всего происходящего. Несомненно, именно сцена судебного заседания является силь- нейшей по своей обличительной наполненности, поскольку в ней действуют не 1-2 сговаривающихся или вершащих злонамеренные акции персонажей (такое мы видим в других эпизодах пьесы), а це- лый связанный круговой порукой коллектив, который к концу этого заседания читатель и зритель могут уже вполне обоснованно вос- принимать как изображенную перед ними своего рода судейскую банду. Сцена судебного разбирательства Гражданской палаты являет со- бой пример изуродованного его участниками, но формально – абсо- лютно официального, так сказать, настоящего служебного заседа- ния. Но в «Ябеде» есть и еще одна сцена, драматургически органи- зованная в этом же стиле. Имеется в виду ситуация обеда, которая является по сути одной из модификаций заседания. Этот обед задает для чинов Гражданской палаты Кривосудов будто бы как семейное торжество, а в действительности затем, чтобы подпоить, настроить как следует всех участников предстоящего назавтра заседания, на котором ему надо будет «протянуть» незаконное дело подкупившего его Праволова. Уже здесь, в сцене обеда, нам открывается ничтож- ная, отвратительная сущность собравшихся у Кривосудова его кол- лег. Становится ясно, что это прагматичные деляги, сосредоточен- ные на мыслях о наживе, а помимо этого интересующиеся еще разве что пьянством и обжорством. Очень органично возникает в этом за- столье уже упоминавшаяся нами выше коллективная песня , выра- жающая тот лозунг, с которым каждый из участников ежедневно шагает по жизни, обделывая свои делишки: Бери, большой тут нет науки, Бери что можно только взять... Помимо всего прочего, читатели и зрители тех лет, когда созда- валась и впервые ставилась на сцене пьеса, вероятно, не могли не содрогаться от омерзения и сознания, что правосудие пребывает в руках таких ограниченных, низменно настроенных, примитивных личностей. Нельзя не признать, что замысел драматурга здесь явился очень стратегически эффективным. Сцена заседания обеда очень уместно 14 предваряет и подготавливает следующую за ней сцену заседания – суда. Таким образом, использованная драматургом форма заседания явилась весьма эффективным средством для достижения поставлен- ных им перед собой сатирико-обличительных целей. Такой удачный пример использования сцен-заседаний вполне мог вдохновлять рус- ских драматургов последующих времен также обращаться к этому средству организации действия. Использование сцен-заседаний – не единственный драматургиче- ский прием, роднящий «Ябеду» Капниста с драматургией XIX и XX столетий. Художественная ткань «Ябеды» свидетельствует о том, что Капнист уже умел достаточно удачно выстраивать действие по двухплоскостному принципу. С таким моментом встречаемся в упо- минаемой нами выше сцене обеда. Здесь есть такие эпизоды: на пе- реднем плане, у авансцены идет сговор, сделка: мошенник Праволов обрабатывает, по сути, просто подкупает каждого по очереди из членов палаты, которые завтра будут решать его дело, а на втором плане сцены «гуляющая» компания упивается сразу и вином и так пришедшейся ей по нраву песней со столь желанными для нее сло- вами: «Бери, бери...» Такой композиционный способ в современном искусствознании называют принципом симфонизма. Происходящее, звучащее на втором плане как бы сопровождает, аккомпанирует то- му, что происходит на первом плане. Второстепенный поток дейст- вия (на дальнем плане) отличается от основного, происходящего на первом плане, но по-своему с ним соотносится, согласуется. Исполь- зование Капнистом такого сложного композиционного принципа свидетельствует о его весьма высоком уровне владения драматурги- ческой техникой. С подобным принципом драматургической компо- зиции встречаемся (но заметим – не часто!) в пьесах драматургов XIX и XX столетий. Так, в I акте пьесы А.Чехова «Три сестры» одна из героинь, Ольга, взволнованная воспоминаниями и ностальгически настроенная, говорит о том, как ей хочется вернуться в Москву, где она родилась, где прошло ее детство и где, она считает, ей было бы и теперь жить легко и радостно. Сегодня утром, сейчас ей захотелось этого особенно сильно: «...Сегодня утром проснулась, увидела массу света, увидела вес- ну, и радость заволновалась в моей душе, захотелось на родину страстно». 15 В это время из комнаты, находящейся в глубине, на втором плане сцены, раздаются реплики находящихся там Чебутыкина и Тузенба- ха: Чебутыкин. Черта с два! Тузенбах. Конечно, вздор! Абсолютно понятно, что Тузенбах и Чебутыкин ведут свой разго- вор, и эти их реплики – фрагменты именно их разговора, только произнесены они более эмоционально и потому более громко, чем все, что говорилось героями прежде. Но тем не менее именно эти реплики вливаются в поток словесных действий, идущих на первом плане, и звучат здесь по-своему знаменательно. Здесь, уже в самом начале пьесы, звучит мысль о том, что напрасно сестры мечтают о переезде в Москву, о жизни, где они будут чувствовать себя востре- бованными, нужными, где жить будет легко и радостно – ничто по- добное не произойдет, ничему этому не бывать! С подобным приемом встречаемся и в пьесе драматурга ХХ сто- летия Рустама Ибрагимбекова «Под музыку Вивальди». Группа ге- роев этого произведения ведут в холле находящейся в горах Юго- славии гостиницы разговор о том, как будут складываться отноше- ния в мире по окончании этой, Второй мировой, войны, которую, как они считают, им удается спокойно пересидеть вдали от ее крова- вых событий. А в это же время в галерее над холлом совещаются партизаны, которые тайно нашли себе временное прибежище в этой же гостинице. Если диалоги, ведущиеся внизу, слышны зрителям полностью, то из разговоров партизан доносятся время от времени лишь отдельные реплики. Но эти реплики по своему смыслу таковы и звучат они в такие моменты ведущихся внизу диалогов, что стано- вится ясной порочность позиции людей, желающих в час потрясаю- щих мир трагических событий встать в стороне от них и призрач- ность их надежд на спокойное, безопасное пребывание в этом будто бы тихом гостиничном гнездышке, находящемся, собственно, почти в центре раздираемой войной Европы. Интересным и также связанным с поэтикой драматургии после- дующих периодов является и вопрос о синтетизме изобразительных средств, примененных Капнистом в «Ябеде». Собственно, синтетизм выразительных средств был характер- нейшей чертой русского театра XVIII века. Ведь недаром одним из 16 ведущих жанров драматического театра той поры была комическая опера. Слово, пластическое действие, музыка, пение и даже танец были органическими частями художественной ткани таких произве- дений. Лучшие из них, такие, как «Санкт-Петербургский гостиный двор» М.Матинского, «Мельник, колдун, обманщик и сват» А.Аблесимова получили в свое время большую известность. Иные жанры, принятые в театральном репертуаре того времени, по приме- ру комической оперы также стремились к синтезу выразительных средств. И хотя некоторые из выдающихся произведений этого вре- мени, например, «Недоросль» Фонвизина, обходились без музыки, пения и танцев, в целом жанр комедии чаще всего включал эти ком- поненты. Активно использованы пение и музыка и в структуре «Ябеды». Очень важно, что оба песенных номера, звучащих здесь, введены в действие не как вставные номера, а драматургически ос- мысленно. О первом таком номере речь уже шла выше. Это коллек- тивная песня с припевом «Бери, бери...», которую ватага пьяных служителей Фемиды поет на званом обеде у Кривосудова. Органич- ность введения этого песенного номера бесспорна, ведь слова, выпе- ваемые этими пройдохами, являющимися на государственной служ- бе судьями, выражают их внутреннюю сущность, какой она прояв- ляется в сфере их профессиональной деятельности, и свидетельст- вуют, что их собственная продажность, готовность «все брать», «хватать» является единственным и главным моментом в их «госу- дарственной» службе, именно за возможность незаконно наживаться они ее особенно ценят и именно в этой стяжательско- взяточнической сфере проявляют особый энтузиазм и энергию. Та- ким образом, эта песня, несколько раз звучащая в сцене обеда у Кривосудова, является драматургически активным компонентом действия. Традиция использования песенного материала в структуре драматургического произведения перешла в русский театр XIX века весьма своеобразным путем. Главным образом песни персонажей, всевозможные куплеты широко использовались в таком жанре, как водевиль, но можно назвать и произведения абсолютно серьезных жанров, таких, как «Пир во время чумы» А.Пушкина или «Беспри- данница» А.Островского, где вокальные номера, исполняемые пер- сонажами, служат активному выражению их внутренней жизни, их 17 психологических состояний, т.е. также являются определенными этапами развития основной мысли драматурга. Что же касается традиции, связующей песенный материал «Ябе- ды» с драматургией XX века, то здесь, несомненно, следует говорить о другом вокальном номере, использованном Капнистом в той же сцене обеда, – о песне, которую в самом начале обеда, когда гости еще не пьяны, для них исполняет, аккомпанируя себе на арфе, Со- фья. Она, хоть и является дочерью Кривосудова, но поскольку жила и воспитывалась последние несколько лет в Москве, у тетки, совер- шенно ничего не знает о порочных, стяжательских принципах жизни и деятельности ее отца, о том, что за общество представляют собой его коллеги. Зрителям и читателям совершенно ясно, что Софья сре- ди всех собравшихся – как белая ворона. Исполнив свою песню, Со- фья сразу же уходит и больше на обеде не появляется. Но текст пес- ни, ее содержание дают возможность говорить об особом драматур- гическом приеме, который тогда, в XVIII столетии, лишь зарождал- ся, а в XX столетии стал широко известным и сильным выразитель- ным средством в мировом театре. Софья в своей песне поет о добродетели и спокойной совести, о том, что «Счастлив истинно лишь тот, / С правдой кто в миру жи- вет». Эти слова резко контрастируют с той вакханалией бесстыдства в поступках, попрания совести, стремления любой ценой к наживе, которая предстает перед нами на следующих этапах обеда. Но ведь автор не случайно поместил песню Софьи перед этой вакханалией. Зритель, прежде чем он начнет воспринимать эту сцену разгула лю- дей без стыда и совести, как бы получает дозу напоминания о том, что настоящая жизнь – это жизнь честная, что «жизнь по правде» и спокойная совесть – высшие ценности истинно человеческой мора- ли. То есть автор, прежде чем показать зрителю развернутую карти- ну безобразия, как бы укрепляет ум и душу зрителя, его представле- ния об истинно моральном. И таким образом, песня Софьи, внешне мало связанная с основным действием – она не вызвана никакой со- бытийной необходимостью, спев ее, Софья сразу же уходит, никто из собравшихся больше ни о Софье, ни о ее песне не вспоминает – тем не менее связана с происходящим по иной, внутренней линии, ее содержание соотносится по принципу контраста с тем, что видим в зримо-игровых сценах пьесы, и по-своему формирует отношение 18 зрителей к изображаемому. А это уже дает основание сравнивать данный вокальный номер с теми, которые в XX веке получат назва- ние брехтовских зонгов и которые будут довольно широко исполь- зоваться не только в пьесах Брехта, но и многих иных драматургов, в том числе и русских. Таким образом, анализ, сопоставляющий по нескольким аспектам комедию Капниста «Ябеда» с произведениями ряда русских драма- тургов XIX–XX столетий, дает возможность сделать следующие вы- воды. Несомненно, что ряд особенностей подхода Капниста к материа- лу русской действительности второй половины XVIII века и его ху- дожественного отражения в жанре сатирической комедии оказались весьма плодотворными для русской драматургии последующих эта- пов развития. Они были восприняты и развиты такими крупнейши- ми представителями русской драмы, как Н.Гоголь, А.Островский, А.Сухово-Кобылин, некоторыми иными писателями XIX, а затем и XX столетий. Это дает основание говорить о существовании в рус- ской драматургии определенных традиций, у истоков которых стоял выдающийся русский драматург XVIII столетия Василий Капнист. ЛИТЕРАТУРА 1. Берков П.Н. В.В.Капнист. – Л.-М., 1950. 2. История русской драматургии. XVII – первая половина XIX века. – Л., 1982. 3. Капнист В.В. Избранные произведения. – Л., 1973. 4. Мацай А. «Ябеда» В.В.Капниста. – К., 1958. 5. Островский А.Н. Сочинения: В 3 т. – Т. 2. – М., 1987. 6. Русские драматурги. – Т. I. – Л.-М., 1959.

«Ябеда» В. Капниста и русская драматургия ХIХ-ХХ столетий (К изучению вопроса)

Репозитарії

Схожі ресурси