Звукоизобразительность в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке
В статье рассматриваются звукоподражательные элементы в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке. По мнению ряда учёных слова возникли из стремления человека к подражанию звукам окружающего его мира - шуму ветра, крику птиц, рёву зверей и т.д.. Важную роль при первичном наименова...
Збережено в:
| Дата: | 2004 |
|---|---|
| Автор: | |
| Формат: | Стаття |
| Мова: | Russian |
| Опубліковано: |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України
2004
|
| Назва видання: | Культура народов Причерноморья |
| Теми: | |
| Онлайн доступ: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/36215 |
| Теги: |
Додати тег
Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Цитувати: | Звукоизобразительность в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке / З.Н. Аджимуратова // Культура народов Причерноморья. — 2004. — № 56, Т. 1. — С. 42-45. — Бібліогр.: 20 назв. — рос. |
Репозитарії
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-36215 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-362152012-07-17T12:08:38Z Звукоизобразительность в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке Аджимуратова, З.Н. Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ В статье рассматриваются звукоподражательные элементы в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке. По мнению ряда учёных слова возникли из стремления человека к подражанию звукам окружающего его мира - шуму ветра, крику птиц, рёву зверей и т.д.. Важную роль при первичном наименовании, основанном на формировании обобщённого образа играют органы чувств. Определённые закономерности зрительного и осязательного восприятия могут мотивировать систему наименований предметов, встречающихся в человеческой практике. В статье исследованы названия таких птиц, как кукушка, ворона, куропатка, аист, курица, чибис, журавль, чайка, дятел, ласточка; названия животных: лягушки, льва, тигра, насекомого кузнечика. У статті розглядаються звуконаслідувальні елементи в деяких назвах птахів і тварин у кримськотатарської мові. Слова виникли з прагнення людини до наслідування звукам навколишнього його світу - шуму вітру, лементу птахів, ревінню звірів і т.д.. Важливу роль при первинному найменуванні, заснованому на формуванні узагальненого образа грають органи почуттів. Визначені закономірності зорового і дотикального сприйняття можуть мотивувати систему найменувань предметів, що зустрічаються в людській практиці. У статті досліджені назви таких птахів, як зозуля, ворона, куріпка, лелека, курка, чибис, журавель, чайка, дятел, ластівка; назви тварин: жаби, лева, тигра, комаху кузнечика. In clause onomatopoeic elements in some names of birds and animals in crimeantatar language are considered. Words have arisen from aspiration of the person to imitation sounds of the world surrounding it - to noise of a wind, shout of birds, a roar of animals. The Important role at the primary name based on formation of the generalized image is played with sense organs. The certain laws visual and touch perception can motivate system of names of the subjects meeting in human practice. In clause names of such birds, as a cuckoo, a raven, a partridge, a stork, the hen, a lapwing, a crane, the seagull, a woodpecker, a swallow; names of animals: frogs, a lion, a tiger, an insect of a grasshopper are investigated. 2004 Article Звукоизобразительность в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке / З.Н. Аджимуратова // Культура народов Причерноморья. — 2004. — № 56, Т. 1. — С. 42-45. — Бібліогр.: 20 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/36215 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ |
| spellingShingle |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Аджимуратова, З.Н. Звукоизобразительность в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке Культура народов Причерноморья |
| description |
В статье рассматриваются звукоподражательные элементы в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке. По мнению ряда учёных слова возникли из стремления человека к подражанию звукам окружающего его мира - шуму ветра, крику птиц, рёву зверей и т.д.. Важную роль при первичном наименовании, основанном на формировании обобщённого образа играют органы чувств. Определённые закономерности зрительного и осязательного восприятия могут мотивировать систему наименований предметов, встречающихся в человеческой практике. В статье исследованы названия таких птиц, как кукушка, ворона, куропатка, аист, курица, чибис, журавль, чайка, дятел, ласточка; названия животных: лягушки, льва, тигра, насекомого кузнечика. |
| format |
Article |
| author |
Аджимуратова, З.Н. |
| author_facet |
Аджимуратова, З.Н. |
| author_sort |
Аджимуратова, З.Н. |
| title |
Звукоизобразительность в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке |
| title_short |
Звукоизобразительность в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке |
| title_full |
Звукоизобразительность в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке |
| title_fullStr |
Звукоизобразительность в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке |
| title_full_unstemmed |
Звукоизобразительность в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке |
| title_sort |
звукоизобразительность в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке |
| publisher |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| publishDate |
2004 |
| topic_facet |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/36215 |
| citation_txt |
Звукоизобразительность в некоторых названиях птиц и животных в крымскотатарском языке / З.Н. Аджимуратова // Культура народов Причерноморья. — 2004. — № 56, Т. 1. — С. 42-45. — Бібліогр.: 20 назв. — рос. |
| series |
Культура народов Причерноморья |
| work_keys_str_mv |
AT adžimuratovazn zvukoizobrazitelʹnostʹvnekotoryhnazvaniâhpticiživotnyhvkrymskotatarskomâzyke |
| first_indexed |
2025-07-03T17:43:34Z |
| last_indexed |
2025-07-03T17:43:34Z |
| _version_ |
1836648617420521472 |
| fulltext |
Аджимуратова З.Н.
ЗВУКОИЗОБРАЗИТЕЛЬНОСТЬ В НЕКОТОРЫХ НАЗВАНИЯХ ПТИЦ И ЖИВОТНЫХ
В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ
42
Аджимуратова З.Н.
ЗВУКОИЗОБРАЗИТЕЛЬНОСТЬ В НЕКОТОРЫХ НАЗВАНИЯХ ПТИЦ И ЖИВОТНЫХ В
КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ
Теория звукоподражания идет от одного из распространенных и влиятельных направлений древнегре-
ческой философии – стоицизма. Она получила поддержку и развитие в XIX веке. Суть этой теории заклю-
чается в том, что слова возникли из стремления человека к подражанию звукам окружавшего его мира –
шуму ветра, крику птиц, реву зверей и т.д. [16].
В XVIII в. звукоподражательную теорию поддержал знаменитый немецкий ученый В.Лейбниц (1646-
1716). Он считал, что образование слов - результат соединения нескольких факторов: звучания окружаю-
щих вещей, предметов и явлений; психических и душевных впечатлений от вещей и их звучания; подра-
жания звучанию. По Лейбницу, есть звуки сильные и шумные, мягкие и тихие, вызывающие соответст-
вующие представления. Представление как бы формирует для себя звуковую оболочку слова [11].
Первичное закрепление значения слова, или первичное наименование, основанное на формировании
обобщённого образа, проходит через конкретные этапы чувственного познания, при котором важную роль
играют органы чувств. Определённые закономерности зрительного и осязательного восприятия могут мо-
тивировать систему наименований предметов, встречающихся в человеческой практике в связи с этими
видами ощущений.
Общим моментом номинации (обращение фактов внеязыковой действительности в единицы языка)
при фонетической, морфологической и семантической мотивированности, по мнению Воронина С.В., яв-
ляется выбор денотативного признака. Причём, если последние два типа мотивированности связаны с обо-
значенным в языке признаком, то фонетическая проявляется в соотнесении акустических и / или артику-
ляторных характеристик звукового облика этимона с сенсорно-эмоциональными характеристиками дено-
тата [5, с. 22, 45].
Данное положение чётко прослеживается и в тюркских орнитонимах, зоотонимах, этимологизирова-
ние которых помимо приёмов лингвистического анализа иногда требует привлечения наблюдений биоло-
гов, географов, историков и других учёных.
Исследованием названий животных и птиц в тюркских языках занимались А.М.Щербак («Названия
домашних и диких животных в тюркских языках»), Д.Х.Базарова («К этимологии некоторых древнетюрк-
ских названий птиц»), Д.С.Сетаров («Тюркизмы в русских названиях птиц»), М.М.Гинатулин («Мотива-
ция некоторых тюркских названий птиц»), К.Ибрагимов («Некоторые древнетюркские названия диких
животных в современных тюркских языках»), Л.П.Петров («К этимологии чувашских орнитонимов»),
К.Ш.Хусаинов («Звукоизобразительность в казахском языке») и др. Лишь в работах М.М.Гинатулина и
Д.Х.Базаровой тюркские орнитонимы исследованы с позиций, близких к фоносемантическим.
В работах К.М.Мусаева выборочно подвергнуты всестороннему анализу названия ряда домашних и
диких животных: овцы, коровы, свиньи, лошади, кошки, мула, кролика, зайца и тигра. В результате иссле-
дования автором выявлены ареалы распространения названий некоторых животных в тюркских языках и
определены группы близкородственных языков [13, с. 92].
В крымскотатарском языке исследованием названий растений, животных, птиц, насекомых, рыб, зем-
новодных занимался проф. Меметов А.М. В книге «Лексикология крымскотатрского языка» он классифи-
цировал животных по отрядам и семействам, выявил специфические особенности наименований живот-
ных, определил общие названия животных для крымскотатарского и других тюркских языков, которые
относятся к огузской, огузо–кыпчакской и карлукской группам. «В основе многих тюркских названий
птиц лежит звукоизобразительность, т.е. передача характерной для той или иной птицы крика, пения или
же звука, воспроизводимого ею при добыче пищи, например, к.тат. ку-ку къушу, азерб. гугу гушу, башк.
кəкүк, каз., к.балк. гугук// кукук, кирг. күкүк, кум. коькек, тур ququk, узб. какку к, уш// какку – кукушка,
к.тат. уд-уд къушу, азерб. hon-hon, каз. үдүд, кирг. үnүn, ног. noьnen, тур. hüthüt, узб. худ-худ (к,уш) –
удод, к.тат. такъ-такъ къуш, каз., к.калп. тоқылдакъ, кирг. тонъқулдакъ, ног. токылдак кус – дятел,
башк. бытпылдык – перепёлка, тур. сivciv – цыплёнок ит.п.» [12, с. 69].
Рассмотрим некоторые крымскотатарские орнитонимы и зоотонимы, имеющие звукоподражательное
или звукосимволическое происхождение.
Кукуккъуш (кукушка). То, что название кукушки является подражанием её характерному крику, не
встречающемуся у других птиц, отмечается многими исследователями [1]. Ср.: казах. кокек, тур. kuku, ku
uk, узб. какку, тат. кÿке, кукы, башк. кокук, шор. кööк, балк. гугук, ног. коькек, венг. кakuk, морд. кuku, мар.
куку, рус. кукушка, нем. кuckuck, перс. кuku, англ. сuckoo, фр. сoucou, монг. кокиде, эст. köko, маньчж. ке-
кике… Для морфологической структуры орнитонима характерна редупликация подражательной формы. В
фонетическом плане наблюдается конкретное соответствие звуковому строю представленных языков, в
этом случае типичным для родственных и неродственных языков является наличие в составе орнитонима
глухого среднеязычного к и одного из губных гласных.
Пугъу (филин). Ср.: каз. укi, узб. укки, кирг. ÿкÿ, к.-калп. ÿки, уйг. ÿкə, алт. ÿкÿ, тув., хак. ÿгÿ, чув.
ÿхĕ, тат. öкö, др.тюрк. uqi/ üki, эст. uhuu, картв. byu, груз. bu(w), исп. buho, итал. gufo, араб. buhme.
В.Г.Егоров рассматривает чувашское ухе (филин) как звукоподражательное[8, с. 282]. Этого же мне-
ния относительно происхождения данного орнитонима в тюркских языках придерживается Д.Х.Базарова,
которая обнаруживает его типологическое сходство с аналогичными названиями в других языках[2, с. 20].
Исследователь чувашских орнитонимов Л.П.Петров также относит рассматриваемый орнитоним к обще-
тюркским, образованным в результате звукоподражания[14, с. 71].
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
43
Къаргъа (ворона). Ср.: каз. к,арга, тур., тат., кирг. qarya, уйг. qarya, qaryu, qaya, к.-калп. yarya, кумык.
къаргъа, рус. каркать, нан. гāки, гāк-гāк – каркать, укр. кракун, болг. кроконъ, англ. сrow, швед. кraka.
Указанные примеры подтверждают звукоподражательное происхождение названия вороны.
Кеклик (куропатка серая). Ср.: каз. кекiлiк (каменная куропатка, кеклик), кирг. кекилик (горная куро-
патка), кекилик-кекилик – звукоподражание пению, крику куропатки, туркм. кǝкеле (кǝкеле - кудахтать),
узб. каклик (какилла – петь (о кекликах, куропатках)). Сохранение корневой морфемы в глагольном и
именном образованиях здесь объясняется фонетической мотивированностью орнитонима: крик птицы
служит как бы самоназванием.
Лейлек (аист). Ср.: каз. лейлек, тат. лǝклǝк, узб. лайлак, кирг. леклек, туркм. легле, тур., азерб. лǝйлǝк.
По Рясянену, данное слово заимствовано из арабского[20, с. 316]. Звукоподражательное происхождение
слова отмечает и Д.С.Сетаров[15, с. 74]. Исследования о происхождении орнитонима подытожил
Л.П.Петров: «… источником чувашского орнитонима леклек является арабский язык. Оттуда слово леклек
получило распространение и в других тюркских языках. В узколокализованные говоры он проник, по ви-
димому, через татарский язык. Чужеродность (арабское происхождение) рассматриваемого термина дока-
зывается, во-первых, тем, сто инициальный согласный «л» не встречается в собственно-тюркских словах,
во-вторых, тем, что в большинстве случаев араб. а ≈ чув. е (э). Кроме тюркских, этот орнитоним распро-
странён в славянских языках: укр. лелека, болг., сер.-хорв. лелек и т.д. исследователи относят к тюркским
заимствованиям через русский язык» [14, с. 61].
Тавукъ (курица). Ср.: др.тюрк. taqyƴu, taquq, каз. тауык, башк. tauya, чув. čǎх, монг. taxia, бурят.
taxja, калм. taqа, кор. taq, кирг. tooq, узб. tovuq, башк. диал. taxan, хак. tanaх. М.М.Гинатулин считает, что
данное слово на звукоподражательной основе сопоставимо с тат. qytaqlau (кудахтать) [6]. Необходимо
выделить корень по аналогии с тав< такъ. Следовательно, оно разложимо на taq-yq, где yq – название
признака, результата, средства, носителя процесса, действия, а taq – подражание резкому отрывистому
стуку (такъылдав, такъ-такъ этмек – стучать резко, отрывисто).
Ирильчик (чибис). Ср.: каз. к,ызгыш, узб. qizyič, кирг. qyzƴyč. В словаре К.К.Юдахина отмечается
общность значения слов: qyzyč, yzyyt, yzyyč. М.М.Гинатулин пришёл к выводу, что данные названия име-
ют звукоподражательную природу, т.е. название птицы отражает назойливое, гнусавое и жалобное чьии-
вы[6, с. 41]. Мы поддерживаем данное мнение М.М.Гинатулина.
Турна (журавль). Ср.: каз., к.-калп. тырна, кирг., узб., уйг., кумык., ног., карач., тур., ойр., хак. турна,
тат., башк. торна, аз., туркм.. дурна; тат., башк. торна; к.-калп. тырна; тув. дурьяа; як. туруйа; монг. то-
горуу; бур. тохоч,ууп; тунг. карау; эвенк. карал; чеш. žeráv; рус. журавль; англ. сrane; швед. trana; санскр.
karāyikā; сир. kurkəjo; фин. kurke; кам. kuro; кор. turum; яп. turû; «Во всех приведённых наименованиях
журавля, - пишет М.М.Гинатулин, - очевидна относительная устойчивость сочетания tr/kr, объясняющаяся
отражением в них трубного курлыкающего крика журавля kr-rooh или kr-r-r» [6, с. 42].
В.Г.Егоров, исследовав этимологию чувашского орнитонима тăрна, приходит к выводу о его звуко-
подражательном происхождении[8, с. 239].
Д.Х.Базарова, разделяя мнение В.Г.Егорова, в качестве обоснования приводит наблюдения специали-
стов-орнитологов, согласно которым помимо трубного курлыканья журавли вблизи друг от друга издают
более тихие звуки – тюрр-тюрр[2, с.18, 19]. Следовательно, возведение орнитонима к звукоподражатель-
ному слову основано, с одной стороны, на лингвистических фактах (выделение корня tur-/tyr- в тюркских
языках относительно устойчивого сочетания согласных tr/kr в разносистемных языках), с другой – на экс-
тралингвистических (относительное соответствие звукового комплекса в названии характерному крику
журавля). По Рамстедту, калм. turug название какой-то птицы < turug худой, длинный и тощий < др.-тюрк.
turuq слабый, утомлённый и тощий > др.-тюрк. turuna – журавль, общ.-тюрк. turna – журавль[19, с. 411].
По Севортяну, старейшей формой является др.-уйг. turujaja, из которой закономерно развиваются осталь-
ные формы: > туруйа/ дуруйа, туруна/ турна: туруйа/ дуруйа: туруйа/ >turn'a; n'a является рефлексом –
jaja, как и – ja. Весьма вероятно, что исходная форма turujaja представляет собой стяжение, в котором уча-
ствует элемент тур- стоять (имея в виду характерную для журавля и аиста позу). Развитие общетюркской
формы можно представить и следующим образом: tura+un+aya > turaunya > turuana > turna.
Приведённые этимологии различных авторов опираются на фонетико – морфологический анализ кор-
невой и аффиксальной морфем и определение мотивирующего признака – звука, внешнего вида, формы.
Можно предположить, что звуковое и семантическое сходство указанных слов объясняется либо генети-
ческой общностью в рамках ностратической макросемьи, либо типологическим соответствием звукоизо-
бразительных по происхождению форм.
Чагъала (чайка). В основе наименования лежат звуки, издаваемые птицей, которые по описаниям ор-
нитологов представляют собой хохочущее ха-га-га (в полёте), звонкое йах-йах-йах или горловое кьяуу (в
воздухе при тревоге). Ср.: др.-тюрк. изобразительные čaq отрывистый звук, čaq-čuq (отрывистые звуки),
čay- čay (шум, суматоха); казах. шағала; каз. сak, подр. звукам при ударе, кипении воды, громкому раска-
листому смеху; кирг. шак подр. резкому и отрывистому звуку, щёлканью, шлёпанью, чак то же, что шак, ;
туркм. җаг-җаг подр. громкому разговору, жагак-җагак подр. крикам фазана; узб. чағирла- стрекотать,
щебетать, кричать (о птицах), чағир-чуғур подр. стрекотанию, щебету, громкому разговору, шуму, гаму,
гвалту; чағ- чағ подр. крику галки; як. чағырғаа- кричать чах-чах (о горностае).
Такътакъкъуш (дятел). Корневая морфема орнитонима имеет значение отрывистого приглушённого
стука, характерного для стука клювом по дереву. Звукоизобразительный эффект приглушённости переда-
ётся за счёт глухих согласных т, къ. Такъылдамакъ – издавать резкий, отрывистый, приглушённый звук.
Ср: кирг. тоңкулдак/ доңкулдак (дятел), казах. тоқылдақ узб. тýк, тув. дог, хак. тох, туркм. тоқ, в др.-
тюрк. ток.
Къарылгъач (ласточка). При сопоставлении моделей звукоизобразительных основ, от которых обра-
зованы некоторые орнитонимы тюркских языков, обнаруживаются отдельные параллели как в одном, так
Аджимуратова З.Н.
ЗВУКОИЗОБРАЗИТЕЛЬНОСТЬ В НЕКОТОРЫХ НАЗВАНИЯХ ПТИЦ И ЖИВОТНЫХ
В КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ
44
и нескольких тюркских языках. Так, широко распространённое в тюркских языках название птицы лас-
точка в туркм. имеет форму гарлавач, где гарла – основа, вач – аффикс, при этом гар/кар встречается в со-
ставе ряда других названий птиц и звукоизобразителдьных слов. Ср.: туркм. гарга (ворона), казах. қар-
лығаш; каз. қарғ, қарқара (цапля) и т.п. По мнению М.Худайкулиева, производные существительные,
образованные с помощью суффикса – вач, указывают на название орудий действия, птиц и др.[17, с. 83].
Д.Х.Базарова дополняет его примерами из других тюркских языков: к.-калп. ғар- ғар подр. кряканью
уток, ғақылдау – крякать; тат. кор-кор подр. клекоту, курлыканью; узб. қарилла – каркать; чув. кур-ак
(грач) [3, с. 49].
Бакъа (лягушка). Ср.: в кирг. бака, бак-бак эт-/ бакылда-/ бакыр- (горланить, орать, реветь); казах.
бақа; туркм. бағыр- (жалобно плакать, громко кричать). С помощью данного слова в крымскотатарском
языке образованы къаплыбакъа (черепаха: къаплы (покрытая)+ бакъа), къурбакъа (жаба). Бакъылдамакъ –
квакать. Ср. в туркм. гур-гур подр. продолжительному кваканью, гуррук-гуррук подражание многократно-
му отрывистому кваканью лягушки. Что касается корневой морфемы звукоизобразительного бакъа, то,
если она является гомогенной с глаголом бакъыр, как указывалось ранее, её надо возводить к исходной
форме бар-, а форму бак рассматривать как позднее образование, в котором выпал вибрант р. В противном
случае р в звукоизобразительной основе необходимо рассматривать как результат метатезы с к в глаголе
бакыр.
Арслан (лев). В современных тюркских языках: алт., кумык., ног., тат., туркм. арслан; башк., к.-калп.
арыслан; казах., кирг. арыстан; аз., гаг., тур., балк. аслан; тув. арызлан; узб. арслон; чув. араслан; чув.
(диал.) услан. Ср.: монг., маньчж. арслан. В.Вербицкий делит слово арслан на две части арсыл (дикий,
свирепый, лютый) и ан (зверь) [4, с. 26]. По мнению А.М.Щербака, arslan образовано от arsyl – форма ин-
тенсива от прилагательного ar (каштановый) и an (зверь) [18, с. 137]. Более основанной как фонетическом,
так и в семантическом отношениях является этимология, предложенная Г.И.Рамстедтом и
Э.В.Севортяном, рассматривающих данное слово как сложное образование, состоящее из арс подража-
тельного слова со значением рычать, лаять и аффикса – лан. Ср.: в каз., кирг., к.-калп. арсылда- рычать,
лаять, гавкать.
У многих тюркоязычных народов как в прошлом, так и в наши дни широко распространено имя, кото-
рое как и у западноевропейских народов, даётся сыновьям и символизирует храбрость, смелость, мужест-
во, отвагу: ср. кр.тат. Руслан, Арсен; каз. Арыстан, Арыстанбек, туркм. Арслан, кирг. Арстан и т.д.
Къаплан (тигр). Встречается в ряде тюркских языков: казах. қабылан; башк., ног., тат. каплан, кумык.
къаплан; узб. коплан; к.-калп. каблан; кирг. кабылан; туркм. гаплан. В некоторых из этих языков данное
слово может иметь значения барс, пантера, леопард. В значении тигр каплан встречается и в древнетюрк-
ских памятниках[9, с. 47]. Морфологическая структура слова къаплан аналогична структуре слова арслан
и состоит из звукоизобразительного къап – хватать, кусать и аффикса – лан.
Чегертки (кузнечик). А.Н.Кононов предполагает, что в основе наименования лежит подражательное
слово; ср. тур. чекирге (саранча) от чекир-чекир подр. треску, стуку[10, с. 121]. На материале туркменского
языка его поддерживает М.Худайкулиев, который туркм. чекиртге (саранча, кузнечик) возводит к звуко-
изобразительной основе[17, с. 79, 80]. В казахском языке шегиртке. В крымскотатарском языке кроме
слова чегертки используются чыр-чыр мазин (кузнечик), чырчырна (степной сверчок), чырлакъ (сверчок)
от подражания звуку чыр-чыр (стрекот).
Рассмотрев зоотонимы и орнитонимы в крымскотатарском языке, мы пришли к выводу, что названия
некоторых птиц и животных имеют звукоподражательное происхождение.
Источники и литература
1. Абаев В.И. Историко – этимологический словарь осетинского языка. – Т.1. – С.506; Фасмер М. Эти-
мологический словарь русского языка. 1976. – Т.2. – С. 404, 407; Санжеев Г.Д. Маньчжуро – монголь-
ские языковые параллели.Ч.1 // Известия АН СССР.1930. – № 9. – С. 679; Егоров В.Г. Этимологиче-
ский словарь чувашского языка. Чебоксары, 1964. – С. 115; Петров Л.П. К этимологии чувашских ор-
нитонимов. III // Этимологические исследования по чувашскому языку. – Чебоксары, 1984. – С. 63–64;
и др.
2. Базарова Д.Х. К этимологии некоторых древнетюркских названий птиц // Советская тюркология.
1975. – № 4. – С.18,19,20.
3. Базарова Д.Х. История формирования и развития зоологической терминологии узбекского языка. – Т.,
1978. – С. 49.
4. Вербицкий В. Словарь алтайского, аладагского наречий. – Казань, 1884. – С. 26.
5. Воронин С.В. Основы фоносемантики. – Л., 1982. – С. 22, 45; и др.
6. Гинатулин М.М. Мотивация некоторых тюркских названий птиц. – С. 41,42.
7. Дмитриева Л.В. Этюды по тюркскому словообразованию // Советская тюркология. – 1977. – № 3. – С.
66.
8. Егоров В.Г. Этимологический словарь чувашского языка. – С. 282, 239.
9. Ибрагимов К. Некоторые древнетюркские названия диких животных в современных тюркских языках
// Советская тюркология. – 1977. – № 1. – С. 47.
10. Кононов А.Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. – М.; Л., 1956. – С. 121.
11. Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разуме. – М, 1936.
12. Меметов А. М. Лексикология крымскотатарского языка. Уч. Пособие. – Симферополь: Крымучпедгиз,
2000. – С. 69.
13. Мусаев К.М. Лексикология тюркских языков. – М., 1984. – С. 92.
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
45
14. Петров Л.П. К этимологии чувашских орнитонимов. – Ч. 1 // Исследования по лексикологии и фра-
зеологии чувашского языка. – Чеборкасы, 1982. – С. 61,70, 71.
15. Сетаров Д.С. Тюркизмы в русских названиях птиц // Советская тюркология. – 1970. – № 2. – С. 74.
16. Степанов Ю.С. Основы общего языкознания. 2-е изд.– М. «Просвещение», 1975.
17. Худайкулиев М. Подражательные слова в туркменском языке. – С.79, 80,83.
18. Щербак А.М. Названия домашних и диких животных в тюркских языках // Историческое развитие
лексики тюркских языков. – М., 1961. – С. 137.
19. Ramstedt G.J. Kalmückisches Wörterbuch. – Helsinki, 1935. – S. 411.
20. Räsänen M. Versuch eines etymologischen Wörterbuchs der Türksprachen. – Helsinki, 1969. – S. 316.
Аппазова З.Т.
ГРАММАТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА АНТОНИМОВ В СОВРЕМЕННОМ
КРЫМСКОТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ
Основные лексические категории крымскотатарского языка: омонимия, синонимия, антонимии, поли-
семия – исследованы фрагментарно [2], [4], [5], [6], [8], [9]. Проблемы омонимии рассмотрены в научной
работе [7]. Сказанное выше определяет актуальность настоящей работы.
Цель статьи – дать грамматическую характеристику антонимов в крымскотатарском языке. Она дос-
тигается решением следующих задач: дать обзор литературы вопроса; выделить части речи, не форми-
рующие антонимические пары; разработать частеречную классификацию однокорневых и разнокорневых
антонимов, выраженных прилагательными, наречиями, существительными и глаголами.
Антонимы (от греч. anti – против + onuma – имя) – слова с противоположными, но соотносительными
значениями, то есть относящиеся к одной части речи [11, с. 37]. Например: керчек ‘правда’ – ялан ‘ложь’,
кенъ ‘широкий’ – тар ‘узкий’, дост ‘друг’ – душман ‘враг’, севги ‘любовь’ – нефрет ‘ненависть’, тёпеден
‘сверху ’– ашадан ‘снизу’, киймек ‘одевать’– чыкъармакъ*‘снимать’, ачмакъ ‘открывать’ – япмакъ1*
‘закрывать’, якъынлашмакъ ‘приближаться’ – узакълашмакъ ‘отдаляться’ и др.
Явление антонимии рассмотрены в работах крымскотатарских ученых. В работах [2], [3, с. 39–40] рас-
сматривается вопрос об отнесении однокорневых
слов к антонимам; даются сведения о полных и неполных антонимах, а также
В учебном пособии [1, с. 51–52] выделяются части речи, вступающие в антонимические отношения:
существительные, прилагательные, местоимения, наречия, глаголы. Выделены однокорневые и разнокор-
невые антонимы, части речи, не имеющие антонимические пары и др. Виды антонимов и сферы их ис-
пользовании в крымскотатарском языке указаны в словаре [10, с. 16]. В учебнике [8, с. 117–122] даны
примеры антонимии, выраженной разными частями речи; в зависимости от их значения выделены три
группы антонимов; указаны части речи, не вступающие в антонимические отношения; показано образова-
ние слов с противоположными значениями; выявлена связь антонимов и многозначных слов и определены
антонимы в речи.
В крымскотатарском языке, как и в других языках, антонимы бывают однокорневые (грамматические)
и разнокорневые (лексические), выраженные различными частями речи: прилагательными,
существительными, наречиями и глаголами. По мнению исследователей, контраст содержания в
разнокорневых антонимах выражен сильнее, нежели в однокорневых. В крымскотатарском языке идея
контраста, как и в других языках, чаще выражается в сфере качественных прилагательных и наречий, реже
– в сфере существительных с качественным значением и глаголов. Ниже предложена классификация ан-
тонимов по убыванию их частотности в разных частеречных разрядах.
Адъективные антонимы:
В современном крымскотатарском языке антонимические пары, выраженные прилагательными, пред-
ставлены следующими словообразовательными типами:
1) непроизводное – непроизводное: прилагательное – прилагательное: джесюр ‘храбрый’ – къоркъакъ
‘пугливый’, токъ ‘сытый’ – ач ‘голодный’, дюльбер ‘красивый’ – чиркин ‘некрасивый’, юксек ‘высокий’ –
алчакъ ‘низкий’, меджбур ‘вынужденный’ – сербест ‘свободный’, къуру ‘сухой’ – сылакъ ‘мокрый’, сыкъ
‘частый’ – сийрек ‘редкий’, къалын ‘толстый’ – индже ‘тонкий’, терен ‘глубокий’ – сай ‘мелкий’, кескин
‘острый’ – токъал ‘тупой’, паалы ‘дорогой’ – уджуз ‘дешевый’ и др.
Так как в современном крымскотатарском языке имена прилагательные образуются и при помощи
присоединения аффиксов к другим частям речи, можно выделить следующие типы антонимов:
2) непроизводное – производное: прилагательное – прилагательное:
п р и л а г . – – с у щ . + с у ф . ( - л ы , - л и , - л у , - л ю ) :
тынч ‘тихий’ – шаматалы ‘шумный’, темиз ‘чистый’ – кирли ‘грязный’, шенъ ‘веселый’ – кедерли
‘грустный’, айны ‘одинаковый’ – фаркълы ‘разный’, бекяр ‘холостой’ – эвли ‘женатый’, серт* ‘грубый’ –
незакетли ‘вежливый’, фукъаре ‘бедный’ – серветли ‘богатый’, джиддий ‘серьезный’ – шакъалы
‘шуточный’, зайыф ‘слабый’ – кучьлю ‘сильный’ и др;
п р и л а г . – – с у щ . + с у ф . ( - с ы з , - с и з , - с у з , - с ю з ) : тири ‘живой’ – джансыз
‘неживой’, джесюр ‘смелый’ – юрексиз* ‘трусливый’, тынч* ‘спокойный’ – раатсыз ‘беспокойный’,
дюльбер ‘красивый’ – корюмсиз ‘непривлекательный’, месут ‘счастливый’ – талийсиз* ‘несчастный’ и
др.;
прилаг. –– основа глаг. + суф. (-гъын, -къын, -гин, -кин, -гъун, -къун, -гюн, -кюн): садыкъ ‘верный’ – саткъын
1 – Звездочкой отмечены лексемы с производными значениями, краткие сведения о контекстуальных антонимах; оп-
ределяется морфологическая структура антонимов; предлагается их семантическая классификация и др.
|