Лингвистическая модель времени в представлении носителей неблизкородственных языков
В статье рассматривается возможность существования единой темпоральной модели, свойственной неблизкородственным европейским языкам. Представления о пространстве и времени следует считать синкретичными....
Збережено в:
| Дата: | 2006 |
|---|---|
| Автор: | |
| Формат: | Стаття |
| Мова: | Russian |
| Опубліковано: |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України
2006
|
| Назва видання: | Культура народов Причерноморья |
| Теми: | |
| Онлайн доступ: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/36657 |
| Теги: |
Додати тег
Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Цитувати: | Лингвистическая модель времени в представлении носителей неблизкородственных языков / Е.В. Таукчи // Культура народов Причерноморья. — 2006. — № 89. — С. 87-89. — Бібліогр.: 20 назв. — рос. |
Репозитарії
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-36657 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-366572012-08-01T12:10:53Z Лингвистическая модель времени в представлении носителей неблизкородственных языков Таукчи, Е.В. Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ В статье рассматривается возможность существования единой темпоральной модели, свойственной неблизкородственным европейским языкам. Представления о пространстве и времени следует считать синкретичными. У статті розглядається можливість існування у неблизькоспоріднених європейських мовах єдиної темпоральної моделі. Уявлення про час і простір слід вважати синкретичними. The article deals with the problem of the universal temporal model that exists in European languages. The main idea is that time and distance are visualized as syncretic notions. 2006 Article Лингвистическая модель времени в представлении носителей неблизкородственных языков / Е.В. Таукчи // Культура народов Причерноморья. — 2006. — № 89. — С. 87-89. — Бібліогр.: 20 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/36657 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ |
| spellingShingle |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Таукчи, Е.В. Лингвистическая модель времени в представлении носителей неблизкородственных языков Культура народов Причерноморья |
| description |
В статье рассматривается возможность существования единой темпоральной модели, свойственной неблизкородственным европейским языкам. Представления о пространстве и времени следует считать синкретичными. |
| format |
Article |
| author |
Таукчи, Е.В. |
| author_facet |
Таукчи, Е.В. |
| author_sort |
Таукчи, Е.В. |
| title |
Лингвистическая модель времени в представлении носителей неблизкородственных языков |
| title_short |
Лингвистическая модель времени в представлении носителей неблизкородственных языков |
| title_full |
Лингвистическая модель времени в представлении носителей неблизкородственных языков |
| title_fullStr |
Лингвистическая модель времени в представлении носителей неблизкородственных языков |
| title_full_unstemmed |
Лингвистическая модель времени в представлении носителей неблизкородственных языков |
| title_sort |
лингвистическая модель времени в представлении носителей неблизкородственных языков |
| publisher |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| publishDate |
2006 |
| topic_facet |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/36657 |
| citation_txt |
Лингвистическая модель времени в представлении носителей неблизкородственных языков / Е.В. Таукчи // Культура народов Причерноморья. — 2006. — № 89. — С. 87-89. — Бібліогр.: 20 назв. — рос. |
| series |
Культура народов Причерноморья |
| work_keys_str_mv |
AT taukčiev lingvističeskaâmodelʹvremenivpredstavleniinositelejneblizkorodstvennyhâzykov |
| first_indexed |
2025-07-03T18:18:52Z |
| last_indexed |
2025-07-03T18:18:52Z |
| _version_ |
1836650838847651840 |
| fulltext |
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
87
Таукчи Е.Ф.
ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ ВРЕМЕНИ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ НОСИТЕЛЕЙ
НЕБЛИЗКОРОДСТВЕННЫХ ЯЗЫКОВ
Время – загадочный феномен, имеющий непосредственное отношение к человеку, интуитивно как буд-
то бы понятный, но в действительности противоречивый и с трудом поддающийся экспликации. Можно ли
описать время? И если можно, то как оно «выглядит» в терминах современной лингвистики?
Д.Г. Ищук полагает, что время – не просто длительность, а некая движущаяся субстанция, наполненная
событиями, которые ее определяют [1, с. 195]. По мысли О.Г. Чупрыны, в древнем языке характер вопло-
щения знаний о времени в соответствующие ему единицы отличался от современного. Так, в англосаксон-
ской культурно-языковой парадигме отсутствовала единая модель концепта времени. Представления о нем
не были абстрагированы от представлений о социальных событиях и явлениях. Источниками сведений о
времени были физические, практически необходимые действия, а формами познания оказались социально
значимые состояния и явления [2, с. 119-124].
Данные утверждения открыты для критики, так как события социальной жизни никоим образом не
влияют на создание лингвистической модели времени в представлении носителей разных языков. Об этом
свидетельствуют проявления семантического универсализма в языках разного типа. Если бы исторические
факты оказывали какое-либо влияние на способы восприятия времени представителями неродственных
культурных общностей, в европейских языках не существовало бы такого огромного количества совпаде-
ний в значениях лексем и их сочетаний, относящихся к семантическому времени. Наличие совпадений ста-
вит под сомнение утверждение О.Г. Чупрыны об отсутствии единой временной модели у древних герман-
цев.
С нашей точки зрения, близость значений доказывает не только существование такой модели, но и ее
сходство с моделью времени, созданной в основных европейских языках.
Того же мнения придерживается Л. Бородицки: «Время – это феномен, в рамках которого мы, наблюда-
тели, постигаем продолжительное, однонаправленное изменение. <...> Этот аспект концепта «время», веро-
ятно, является языковой и культурной универсалией» [3, c. 4]. Американские ученые описывают время как
сущность, имеющую определенную направленность и одно измерение в пространстве [Там же, c. 5], [4, с.
372]. Вот почему концепт «время» нуждается в специальных терминах, соответствующих его основным ха-
рактеристикам. «Специальные термины, используемые в разных языках для описания времени, также ха-
рактеризуются направленностью в определенную сторону и имеют одно измерение, например «вперед / на-
зад» или «вверх / вниз». Они не обладают множеством измерений и не бывают симметричными, как, на-
пример, «узкий / широкий» или «правый / левый»» [3, с. 4].
Итак, по мысли американских ученых, в сознании людей, говорящих на разных языках, время имеет
единую модель и описывается в одних и тех же терминах. Более того, признавая возможность получения
знаний о времени путем наблюдения за ним, Л. Бородицки подчеркивает определяющую роль языка, на ко-
тором мы говорим, в формировании наших представлений о времени. «Наша концепция времени включает
в себя множество аспектов, которые не поддаются наблюдению в окружающей действительности. Напри-
мер, движется ли время горизонтально или вертикально? Движется ли оно вперед или назад, вправо или
влево, вверх или вниз? Движется ли оно мимо нас, или мы движемся сквозь него? Все эти аспекты не нахо-
дят своего отражения в наших знаниях о внешнем мире, но, как бы то ни было, мы узнаем об этом при по-
мощи языка — чаще всего посредством пространственных метафор» [3, с. 4].
К такому же выводу приходят и другие американские исследователи [4, с. 380-390], [5, с. 210-214].
Какова концепция «времени» у носителей английского языка? «Когда мы разговариваем по-английски,
мы преимущественно используем термины класса «вперед / назад» и «впереди / позади». Мы говорим о до-
брых временах «впереди» нас или трудностях «позади». Мы можем переносить встречи «вперед», отодви-
гать крайние сроки «назад» и есть десерт «перед тем», как мы покончим с овощами. В общем и целом, для
того, чтобы упорядочить события, мы используем те же термины, которые применяются для описания
асимметричных горизонтальных пространственных отношений» [3, с. 4].
Нетрудно заметить, что описанная концепция времени характерна для любого из основных европей-
ских языков. Тогда как носители восточных языков представляют себе время несколько иначе. Этому
фрагменту наивно-языковой картины мира, сформированной под влиянием китайского языка, посвятили
свои работы многие ученые [3, с. 5-71], [6, с. 125-140], [7, с. 295-314].
Дело в том, что в мандаринском диалекте китайского языка наряду с регулярным употреблением «гори-
зонтальной» метафоры систематически применяются термины, соответствующие вертикальной временной
оси. «Пространственные метафоры «shang» («вверх») и «xia» («вниз») часто используются, когда речь идет
о порядке следования друг за другом событий, недель, месяцев, семестров и т.п. Говорят, что более ранние
события находятся «наверху» («shang»), а более поздние – «внизу» («xia»)» [3, с 5].
При этом нельзя категорично утверждать, что в английском языке полностью отсутствует «вертикаль-
ная» терминология времени. Но примеры ее употребления столь малозначительны, что не могут сформиро-
вать у носителей английского языка представления о времени как о вертикальной оси [6, с. 131], [7, с. 302].
Следовательно, временная модель выстраивается в сознании человека не на основе его наблюдений за со-
бытиями и реалиями окружающей его действительности, а под влиянием языка, на котором говорит тот или
Таукчи Е.Ф.
ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ МОДЕЛЬ ВРЕМЕНИ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ НОСИТЕЛЕЙ
НЕБЛИЗКОРОДСТВЕННЫХ ЯЗЫКОВ
88
иной человек. «Вероятно, из-за того, что говорящие на английском языке часто используют горизонтальные
метафоры, когда говорят о времени, они пришли к мысли, что время есть нечто горизонтальное. Носители
английского языка считают время горизонтальной осью даже когда они нечетко выражают пространствен-
ную метафору (например, когда воспринимают предложение, построенное в сугубо темпоральных терми-
нах, вроде «раньше» или «позже»). Возможно, по этой же самой причине носители мандаринского диалекта
китайского языка стали думать о времени, как о вертикальной субстанции» [3, с. 7].
Итак, в каком-то смысле очевидно, что вертикальная или горизонтальная терминология времени во
многом отражает образ мышления носителей разных языков. «Людям, хорошо знающим два разных языка и
две разные культуры (или более), обычно очевидно, что язык и образ мышления взаимосвязаны» [8, с. 20].
Принимая за аксиому положение о том, что язык, на котором мы говорим, формирует наши представления
об устройстве мира, мы делаем попытку перечислить отдельные замечания о наивно-языковой концептуа-
лизации времени у славян.
Как уже было отмечено, темпоральная ориентация может описываться при помощи показателей про-
странственной ориентации, поэтому событийная упорядоченность представлена в языке по аналогии с про-
странственными отношениями. Однако, как утверждает А.Д. Шмелев, «русский язык дает нам два противо-
положных способа установления аналогии между временем и пространством» [9, с. 38].
Более привычно для нас представление, в соответствии с которым прошлое (раннее) находится сзади, а
будущее (позднее) – впереди. «Но прозрачная этимология предлогов «перед» («перед этим» значит «ра-
нее») и «за» или слова «прежде» как будто свидетельствует о противоположной ориентации. <...> Исполь-
зуемое в разговорном языке во временном значении наречие «вперед» оказывается энантиосемичным: с од-
ной стороны, оно означает, по данным Малого академического словаря, «на будущее время, в будущем;
впредь (вперед не серди меня; это мне вперед наука)», а, с другой – прежде, раньше, сперва; заранее (вперед
спроси, а потом сделай, вперед подумай, потом отвечай)» [9, с. 38]. Подобная энантиосемичность отмечает-
ся и другими толковыми словарями (по В.И. Далю «вперед» означает как «прежде», так и «после» [10, с.
254].
А.Д. Шмелев объясняет «парадоксы», связанные со временем возможностью двоякого перехода к со-
бытийной упорядоченности.
Так, при «архаичном» подходе в представлении летописцев, мир был стабильным, неподвижным, а
время – движущимся, идущим или текущим мимо него. В этом случае то, что происходило раньше, воспри-
нималось как идущее впереди, «предшествующее», а то, что должно было произойти позже, – как идущее
следом, «следующее». По мысли А.Д. Шмелева выражения время идет, время течет, пришло время, пре-
дыдущий день, следующее воскресенье, прошедший год отражают суть «архаичного» подхода. К той же ка-
тегории примеров указанный автор относит случай темпорального употребления многих первоначально
пространственно-двигательных наречий и предлогов: прежде, перед тем, вслед за тем, затем, после, на-
последок и т.п., а также широко употребляемое в современном языке слово предки [9, с. 39]. «Архаичному»
подходу А.Д. Шмелев противопоставляет нынешнее представление о времени: время постоянно и непод-
вижно, а человек, «наблюдатель», движется через него в направлении от прошлого к будущему. С совре-
менным представлением связаны темпоральные употребления наречий впереди и позади, то есть будущее
рассматривается как нечто предстоящее (по достижении намеченного срока). Подобная модель отражена в
многочисленных пословицах. Например, у В.И. Даля: Ешь пироги, а хлеб вперед береги (на будущее); Вся-
кий человек вперед смотрит (= думает о будущем); Дней у Бога впереди много; Валяй, не гляди, что будет
впереди и т.п. [11].
Указанному различию двух представлений о времени: «движущееся время» и «неподвижное время»,
через которое движемся мы, также посвящена одна из статей А.Д. Шмелева, написанная совместно с Т.В.
Булыгиной. В данной работе анализируется противоположное «понимание приставки пред- в словах пре-
дыдущий, предшествующий, с одной стороны, и предстоящий, с другой. Если движется время, то «впере-
ди» идут более ранние моменты, поэтому пред- в словах предыдущий, предшествующий указывает на то,
что было раньше; если же человек движется через неподвижное, «стоящее» время, то впереди, перед ним
оказывается то, что еще только будет, – и соответственно, пред- в слове предстоящий указывает не на про-
шлое, а на будущее» [12, с. 374-381].
Следует заметить, что наличие двух альтернативных, едва ли не противоположных представлений о
«пространственной» ориентации временной оси подвергалось детальному рассмотрению в работах многих
российских ученых [13, с. 254], [14, с. 397-398], [15, с. 126-129]. При этом нельзя забывать и о том, что ни
возможность двоякого подхода к пространственной метафорике временной упорядоченности, ни сосущест-
вование метафор движущегося времени и движения через время не являются исключительно принадлежно-
стью русского языка. Дж. Лакофф и М. Джонсон заявляют о существовании в английском языке различных
темпоральных метафор. Во-первых, «Будущее впереди, а прошлое – позади», во-вторых, «Будущее позади,
а прошлое – перед нами» и, наконец, более общие метафоры «Время – движущийся объект», с одной сторо-
ны, и «Время неподвижно, а мы движемся сквозь него» – с другой. Хотя, как можно полагать, основываясь
на рассуждениях упомянутых авторов, в английском языке связь между двумя указанными парами метафор
не проводится столь же четко, как в русском [16, с. 41-44].
Отмечая несомненный синкретизм понятий пространство и время в наивно-языковых представлениях,
Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
89
свойственных германцам и славянам, авторы упомянутых нами работ не предоставляют исчерпывающих
разъяснений по поводу причин этого явления с точки зрения языка. По нашему убеждению, именно лин-
гвистический анализ лексических единиц семантического поля времени соответствующим образом допол-
нит общую картину исследований, посвященных данной теме.
Вероятно, эквиваленты лексемы время в древнеисландском tiδ, древнесаксонском tīd, древневерхнене-
мецком zīt и древнеанглийском tīd [17, с. 587] соотносятся с английским субстантивом tide. Его устаревшее
значение – ‘время, период’, а поэтическое значение – ‘поток’, ‘море’. В современном английском языке су-
ществительное tide употребляется в нескольких значениях: 1) морской прилив и отлив; 2) поток, течение и
направление событий [18, с. 767], что, с нашей точки зрения, косвенно указывает на связь с семантикой
времени. Сравним: high tide – полная вода и the tide turns – события принимают иной оборот. К тому же,
древнеанглийское kwīt и древненемецкое (h)wīla – ‘время’ [19, с. 638] очевидно соответствуют украинскому
слову хвиля и созвучному с ним хвилина.
Итак, налицо не только синкретизм пространственно-временных представлений, но и совмещение в
восприятии движения времени и водного потока [20, c. 258]. Следовательно, в древности человек понимал
время как реку (море). Подтверждением нашему предположению могут стать следующие идиомы и посло-
вицы:
русск. Река времен; время истекло; в русский час много воды утечет, много воды утекло (с тех пор).
укр. Час упливає; що було, то й з водою nішлo.
болг. много (кòлко, тòлкова) водà изтече оттогова – много воды утекло с тех пор; изпих съм си вода-
та [буквально: выпить свою воду] – отжить свое, мое время ушло.
англ. Much water has run under the bridge. – Много воды утекло; time and tide wait for no man – время и
поток воды никого не ждут.
Наблюдения такого рода дают нам возможность говорить о том, что языковые данные могут служить
ключом к пониманию и интерпретации каких-либо культурно значимых аспектов восприятия действитель-
ности.
Источники и литература
1. Ищук Д.Г. Свободные и устойчивые синтагматические связи лексико-семантического поля времени //
Образование в России: перспективы и реальность. – СПб., 2001. – С. 192-196.
2. Чупрына О.Г. Закономерности категоризации временного опыта в древнеанглийском языке // Когни-
тивные аспекты языковой категоризации: Сб. науч. тр. – Рязань, 2000. – С. 118-124.
3. Boroditsky L. Does language shape thought? Mandarin and English speaker’s conceptions of time // Cognitive
Psychology. – NY., 2001. – Vol. 43, №1. – P. 1-22.
4. Clark H. Space, time semantics and the child // Cognitive development and the acquisition of language. – NY.:
Academic Press, 1993. – P. 370-394.
5. Traugott E. On the expression of spatiotemporal relations in language // Universals of human language word
structure. – Stanford, C.A.: Stanford University Press, 1998. – Vol. 3. – P. 207-236.
6. Chun L. A cognitive approach to UP metaphors in English and Chinese: What do they reveal about the English
mind and the Chinese mind // Research degree progress report for Hong Kong Polytechnic University. – 1997.
– P. 125-140.
7. Scott A. The vertical dimension and time in Mandarin // Australian Journal of Linguistics, 9. – P. 295-314.
8. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов: Пер. с англ. А.Д. Шмелева. – М.:
Языки славянской культуры, 2001. – 288 с.
9. Шмелев А.Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. – М.: Языки славянской культуры,
2004. – 224 с.
10. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. – М.: Гос. изд. иностранных и националь-
ных словарей, 1955. – Т.1: А-З. – 505 с.
11. Даль В.И. Пословицы и поговорки русского народа. – М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. – 384 с.
12. Булыгина Т.В., Шмелев А.Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). –
М.: Языки русской культуры, 1997. – 470 с.
13. Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. – 3-е изд. – М.: Наука, 1979. – 340 с.
14. Лихачев Д.С. заметки наблюдателя: Из записных книжек разных лет. – Л.: Сов. писатель, 1989. – 530 с.
15. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры: Опыт исследования. – М.: Языки русской куль-
туры, 1997. – 260 с.
16. Lakoff G., Johnson M. Metaphors We Live by. – Chicago: The University of Chicago Press, 1980. – 320 p.
17. Vreis J. de. Altnordisches etymologisches Wörterbuch. – Leiden, 1959. – 720 s.
18. Мюллер В.К. Англо-русский словарь. – М.: Русский язык, 1978. – 888 с.
19. Pokorny J. Indogermanisches Wörterbuch: In 2 Bd. – Bern, 1959. – 1260 s.
20. Луценко Н.А. Семантические парадигмы как источник поэтической образности // Филологические ис-
следования: Сборник научных работ. – Вып.1. – Донецк: Юго-Восток, 2000. – С. 256-263.
|