Гоголевские традиции в творчестве М. Булгакова
Збережено в:
| Дата: | 2002 |
|---|---|
| Автор: | |
| Формат: | Стаття |
| Мова: | Russian |
| Опубліковано: |
Інститут української мови НАН України
2002
|
| Назва видання: | Волинь-Житомирщина. Історико-філологічний збірник з регіональних проблем |
| Теми: | |
| Онлайн доступ: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/38260 |
| Теги: |
Додати тег
Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Цитувати: | Гоголевские традиции в творчестве М. Булгакова / Г. Вишневская // Волинь-Житомирщина. Історико-філологічний збірник з регіональних проблем. — 2002. — № 9. — С. 223-227. — Бібліогр.: 4 назв. — pос. |
Репозитарії
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-38260 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-382602012-11-02T12:13:29Z Гоголевские традиции в творчестве М. Булгакова Вишневская, Г. Мова письменства 2002 Article Гоголевские традиции в творчестве М. Булгакова / Г. Вишневская // Волинь-Житомирщина. Історико-філологічний збірник з регіональних проблем. — 2002. — № 9. — С. 223-227. — Бібліогр.: 4 назв. — pос. XXXX-0097 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/38260 ru Волинь-Житомирщина. Історико-філологічний збірник з регіональних проблем Інститут української мови НАН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
Мова письменства Мова письменства |
| spellingShingle |
Мова письменства Мова письменства Вишневская, Г. Гоголевские традиции в творчестве М. Булгакова Волинь-Житомирщина. Історико-філологічний збірник з регіональних проблем |
| format |
Article |
| author |
Вишневская, Г. |
| author_facet |
Вишневская, Г. |
| author_sort |
Вишневская, Г. |
| title |
Гоголевские традиции в творчестве М. Булгакова |
| title_short |
Гоголевские традиции в творчестве М. Булгакова |
| title_full |
Гоголевские традиции в творчестве М. Булгакова |
| title_fullStr |
Гоголевские традиции в творчестве М. Булгакова |
| title_full_unstemmed |
Гоголевские традиции в творчестве М. Булгакова |
| title_sort |
гоголевские традиции в творчестве м. булгакова |
| publisher |
Інститут української мови НАН України |
| publishDate |
2002 |
| topic_facet |
Мова письменства |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/38260 |
| citation_txt |
Гоголевские традиции в творчестве М. Булгакова / Г. Вишневская // Волинь-Житомирщина. Історико-філологічний збірник з регіональних проблем. — 2002. — № 9. — С. 223-227. — Бібліогр.: 4 назв. — pос. |
| series |
Волинь-Житомирщина. Історико-філологічний збірник з регіональних проблем |
| work_keys_str_mv |
AT višnevskaâg gogolevskietradiciivtvorčestvembulgakova |
| first_indexed |
2025-07-03T20:10:43Z |
| last_indexed |
2025-07-03T20:10:43Z |
| _version_ |
1836657875353600000 |
| fulltext |
1
Галина ВИШНЕВСКАЯ
ГОГОЛЕВСКИЕ ТРАДИЦИИ В ТВОРЧЕСТВЕ БУЛГАКОВА
Н.В. Гоголь назвал А.С. Пушкина великим национальным поэтом,
подчеркнув, что он более всех и далее всех раздвинул границы русского
литературного языка. В своей творческой практике Н.В. Гоголь фактически
преследовал те же задачи. Он шире, чем А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов,
раздвинул границы языка художественной литературы за счет различных
средств живой народной речи, которые искал в бесчисленных наречиях
русского языка. Под этими наречиями Н.В. Гоголь разумел не столько
местные диалекты, сколько различные социально-речевые стили, характер-
ные для крестьян, мелкопоместного дворянства, духовенства, чиновниче-
ства и т.д.
Чиновничье-канцелярский язык (по определению К.И. Чуковского
«канцелярит») настолько глубоко проник в систему гоголевского стиля, что
стал его характерной, неотъемлемой частью.
Канцеляризмы в виде отдельных вкраплений появляются уже в
«Вечерах на хуторе близ Диканьки». Постепенно примесь канцелярско-
деловой речи становится все значительнее, но лишь «Повесть о том, как
поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» можно считать
началом этой речевой струи в составе гоголевского языка. Канцелярская
речь довольно внушительно представлена в канве петербургских повестей
(«Портрет», «Невский проспект», «Нос» и др.), но особенно она ощутима в
«Ревизоре» и «Мертвых душах». Исследователи отмечали, что «язык
«Мертвых душ» испещрен фразеологией и синтаксисом делового,
канцелярского и разговорно-чиновничьего диалектов» [1]. «Даже лошади в
"Мертвых душах" думают по-чиновничьи, официальными словами и выра-
жениями» [1: 403].
Гоголевские методы разоблачения фальши и лицемерия официально-
правительственной, деловой и канцелярской риторики получают
дальнейшее развитие в обличительном языке М.Е. Салтыкова-Щедрина.
«Гоголевская характерология драматического языка побуждает к поискам
новых приемов и принципов для воспроизведения национальных типов и
становится объектом подражания и преодоления в творчестве Писемского
и Островского». [1, 418].
А оценка творчества Н.В. Гоголя целиком приложима к творчеству
М.Булгакова. Верность традициям русской классики – главная особенность
его как художника, как писателя-сатирика, и вместе с тем его творчество
предстает перед нами как принципиально новое художественное явление.
М.Булгаков неоднократно обращался к наследию Н.В. Гоголя
(инсценировка «Мертвых душ», киносценарий по «Ревизору»). Он, как и
Н.В. Гоголь, широко пользуется словами, оборотами, специальными
конструкциями и даже жанровыми разновидностями официально-деловой
речи. В «Похождениях Чичикова», «Дьяволиаде», «Мастере и Маргарите»,
многих рассказах («Двуликий Чемс», «При исполнении святых обязан-
ностей», «Ревизор с вышибанием» и др.) официально-деловая языковая
струя является основным средством сатирического освещения дей-
ствительности. Как и у Н.В. Гоголя и М.Е. Салтыкова-Щедрина, здесь –
множество реальных и вымышленных, пародированных наименований
должностей, чинов, учреждений, органов со специальными полномочиями
(финдиректор, помощник заместителя младшего делопроизводителя,
правозаступник, домовой, комиссия Главцентрбазспимат (Главная
Центральная База Спичечных Материалов), главкустпром, учстрахкасса и
мн. др.). Сатирический эффект часто достигается путем беспорядочного их
нагромождения: «Комиссия построения в комиссию наблюдения, комиссия
наблюдения в жилотдел, жилотдел в Наркомздрав, Наркомздрав в Глав-
кустпром, Главкустпром в Наркомпрос, Наркомпрос в Пролеткульт и т. д.».
В «Похождениях Чичикова» М.Булгаков развивает и усовершенствует
открытый еще А.С. Пушкиным и активно применяемый Н.В. Гоголем
принцип присоединительного сочетания далеких по смыслу слов и фраз.
Этот же принцип, подвергнутый разнообразным преобразованиям, находит
применение и в других произведениях М.Булгакова – «Дьяволиаде», «Мас-
тере и Маргарите».
Известен гоголевский прием характеристики персонажей путем
метафорического сближения их с животными и вещами (Собакевич,
Коробочка). М.Булгаков тоже пользуется таким приемом. Например,
Кальсонер («Дьяволиада») ассоциируется у него с медным тазом:
«Хорошо! – грохнул таз, и судорога свела Короткова...» [2: 2: 18]
Той же цели сатирического изображения действительности служат
развернутые сравнения и сопоставления, иногда облеченные в сложную
синтаксическую форму ритмического периода. Острою неожиданностью
сопоставляемых предметов и смысловой новизной сближения сравнения
М.Булгакова сгущают сатиру, доведенную до гротеска. Таким предстает
«неизвестный» в «Дьяволиаде»: низкий рост, квадратное туловище, хро-
мота, искривленные ноги, но «... примечательнее всего была голова. Она
представляла собою точную гигантскую модель яйца, посаженного на шею
горизонтально и острым концом вперед. Лысой она была тоже как яйцо и
настолько блестящей, что на темени у неизвестного, не угасая, горели
электрические лампочки» [2: 2, 11].
Конкретно-бытовые сопоставления и сравнения выполняют функцию
комического освещения или сатирической оценки явлений, лиц, предметов,
раскрытия их реальной сущности (голос Короткова звенит "совершенно как
разбитый о каблук альпийский бокал", канцелярские "расселись по столам,
Галина Вишневская. Гоголевские традиции в творчестве Булгакова.
как вороны на телеграфной проволоке", "печатей столько, как на небе
звезд").
В целях осмеяния всевластного, подкупного, тунеядствующего бюро-
кратического чиновничества, укоренившегося в советских учреждениях,
М.Булгаков прибегает к пародированию деловых документов разных жан-
ров (приказ, расписка, протокол собрания, удостоверение личности и др.).
Например, «Приказ № 1, § 1. За недопустимое халатное отношение к своим
обязанностям, вызывающее вопиющую путаницу в важных служебных бу-
магах, а равно и за поведение на службе в безобразном виде разбитого, по-
видимому в драке, лица, тов. Коротков увольняется с сего 26-го числа, с
выдачей ему трамвайных денег по 25-е включительно» [2: 2, 14].
Чаще всего, однако, официальные документы называются словом
«бумага» или производным от него «бумажка», что является показателем
их истинной цены даже в том случае, если «бумажка» со штампом и с
печатями. В глазах Короткова, героя «Дьяволиады», помутнилось, когда он
прочел следующее: «Предъявитель сего суть действительно мой помощник
т. Василий Павлович Колобков, что действительно верно. Кальсонер»
[2: 2, 35]. В данной ситуации Кальсонер напоминает нам судью из "Повести
о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем". Увле-
кшись рассказом о дрозде, и прослушав чтение дела секретарем, судья
изумленно воскликнул: «А вы уже прочитали? Представьте, как скоро! Я и
не услышал ничего! Да где ж оно? Дайте его сюда: я подпишу». Вспомним
также, что именно в этом суде вбежавшая в комнату бурая свинья схватила
прошение Ивана Никифоровича, «которое лежало на конце стола,
перевесившись листами вниз» [3: 2, 223].
Б.Вахтин в работе «Булгаков и Гоголь: материалы к теме» отмечал, что
М.Булгаков – это тот художник, который перебросил мост из литературы
XIX века в литературу сегодняшнюю. Генетическое родство булгаковского
Короткова с персонажами повестей Н.В. Гоголя неоспоримо. Перед нами
герой, сформированный при участии героев «Невского проспекта» (Пис-
карёва), «Шинели», «Записок сумасшедшего». Критики отмечали и
композиционное сходство «Дьяволиады» с «Невским проспектом».
Влияние Н.В. Гоголя особенно остро чувствуется в «Похождениях
Чичикова», одном из первых послереволюционных сатирических
произведений (1922 г.), на страницах которого описываются гоголевские
герои – Чичиков, Собакевич, Ноздрев, Коробочка, Ляпкин-Тяпкин,
Селифан, жена Манилова, Держиморда на пожарной трубе, Добчинский,
Неуважай-Корыто, знаменитая Елизавета Воробей, Кувшинное Рыло и
многие другие. Писатель изображает их приспособившимися к жизни в
красной столице.
Употребив используемый в художественной практике приемом
заимствования имен героев из хорошо известного читателю текста,
принадлежащего другому, историческому времени, М.Булгаков достигает
поразительных результатов: нарисованные им отдельными скупыми
мазками образы как бы перенимают на себя ту информацию, которую пи-
сатель позаимствовал о них у Н.В. Гоголя. О Коробочке, например, М.Бул-
гаков сообщает нам немного: «Помещица Коробочка, услышав, что теперь
в Москве «все» разрешено, пожелала недвижимость приобрести», и
Чичиков «продал ей Манеж, что против Университета» [2: 2, 235], где она
собиралась открыть булочную. Тем не менее, Коробочку мы воспринимаем
как законченный полнокровный образ, приплюсовывая к тому, что сказано
о Коробочке у М.Булгакова, все то, что рассказал нам о ней Н.В. Гоголь.
То же можно сказать и о Ноздреве. Встретившему его как-то Чичикову
он первым долгом сообщил, что «уже продал и цепочку и часы», на лотерее
«выиграл полфунта постного масла, ламповое стекло и подметки на
детские ботинки, но как ему потом не повезло и он, канальство, еще своих
шестьсот миллионов доложил» [2: 2: 254-255].
Есть еще упоминание о «настоящих кавказских кинжалах» с надписью
«Мастер Савелий Сибиряков». Эта скудная информация фактически не
нуждается в расширении, поскольку читатель хорошо помнит и псарню
Ноздрева, и его уменье попадать во всякие «истории» и пр.
Реминисценции гоголевских произведений у М.Булгакова разнооб-
разны. Это не только общие собственные имена героев, но и лексические
средства, многие выражения, детали сюжета, например; скалдырники,
мошенники, бараний бок с кашей, ободрать живого кота; город, от которого
три года никуда не доскачешь; разметать какой-то забор; поставить вехи;
гостиница с тараканами и пр. Все это дает возможность автору соединить
две эпохи, расширить временные рамки произведения, показать живучесть
и неистребимость мошенничества, страсти к приобретательству, бюрокра-
тизм, головотяпство, формализм.
Анализируя язык гоголевского Чичикова, В.В. Виноградов обращает
внимание на «процесс приноровления чичиковского языка к стилю
собеседника». Например, в разговоре с Маниловым «Чичиков придержи-
вается тематики и норм сентиментального стиля» [5: 304]. Булгаковский
Чичиков почти не говорит. Вначале он осторожно изучает обстановку,
оглядывается, шушукается, боится, чтоб не узнали, что он за сокровище, и
видит: «куда ни плюнь, свой сидит».
Пользуясь гоголевским приемом гротеска, М.Булгаков показывает
головокружительные масштабы мошеннических операций Чичикова:
«Баранов в двойных тулупах водил через границу, а под тулупами
брабантские кружева, бриллианты возил в колесах, дышлах, в ушах и
невесть в каких местах. И в самом скором времени очутилось у него около
пятисот апельсинов капиталу». А далее карьера Чичикова «приняла
головокружительный характер». Он «основал трест для выделки железа из
опилок и тоже ссуду получил. Вошел пайщиком в огромный кооператив и
всю Москву накормил колбасой из дохлого мяса», продал Коробочке
Манеж, взял подряд на электрификацию города, от которого в три года
никуда не доскачешь..., а насчет денег, отпущенных на электрификацию,
Галина Вишневская. Гоголевские традиции в творчестве Булгакова.
написал, что их у него отняли банды капитана Копейкина», «снял в аренду
несуществующее предприятие» [2: 2, 283, 285].
Все это авторский вымысел, литературный прием, основанный на
сознательном гротескном преувеличении, достигающем небыличных
размеров. И глубоко прав был А.С. Пушкин, который в рецензии на
стихотворения В.Теплякова, размышляя о литературных заимствованиях, в
1836 году писал: «Подражание не есть постыдное похищение – признание
умственной скудости, но благородная надежда на свои собственные силы,
надежда открыть новые миры, стремясь по следам гения», т. е. по существу
речь идет не о подражании, а о продолжении и развитии художественных
достижений и открытий предшественников. Идя по следам Н.В. Гоголя,
М.Е. Салтыкова-Щедрина, М.Булгаков действительно сумел открыть «но-
вые миры», через завесу времени заглянуть в сегодняшний день и увидеть
гоголевских героев сегодня – мошенников новой формации, одного из
которых, по воле случая, тоже зовут, как и Чичикова, Павлом Ивановичем.
Поразительно злободневны слова М.Булгакова: «Дали Павлу Ивановичу
анкетный лист в аршин длины и на нем сто вопросов самых каверзных: от-
куда, куда да где был и почему?» [2: 2, 231] Но Павел Иванович предпочел
на вопросы не отвечать и укатил в известном направлении.
1. Вахтин Б. Булгаков и Гоголь: материалы
к теме // М.А. Булгаков-драматург и ху-
дожественная культура его времени. –
М., 1988.
2. Булгаков М.А. Собрание сочинений:
В 5 т. – М., 1989.
3. Гоголь Н.В. Собрание сочинений: В 8т.
– М., 1984.
4. Виноградов В.В. Язык и стиль
русских писателей. От Карамзина до
Гоголя. – М., 1990.
|