Оним-аллюзия в поэтическом тексте: сущность понятия и его основные характеристики
Представлена структуризация основополагающих параметров понятия “онималлюзия”, которые в итоге легли в основу дефиниции термина. Аргументируется положение о том, что оним-аллюзия – не языковое, а речевое явление. Предлагается концепция “многослойной” аллюзии, когда за онимом закреплено несколько тек...
Збережено в:
| Дата: | 2012 |
|---|---|
| Автор: | |
| Формат: | Стаття |
| Мова: | Russian |
| Опубліковано: |
Інститут української мови НАН України
2012
|
| Назва видання: | Ономастичні науки |
| Теми: | |
| Онлайн доступ: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/43768 |
| Теги: |
Додати тег
Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Цитувати: | Оним-аллюзия в поэтическом тексте: сущность понятия и его основные характеристики / И.В. Каленик // Ономастичні науки. — 2012. — № 4. — С. 83-90. — Бібліогр.: 11 назв. — рос. |
Репозитарії
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-43768 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-437682013-05-17T03:08:33Z Оним-аллюзия в поэтическом тексте: сущность понятия и его основные характеристики Каленик, И.В. Поэтонимология Представлена структуризация основополагающих параметров понятия “онималлюзия”, которые в итоге легли в основу дефиниции термина. Аргументируется положение о том, что оним-аллюзия – не языковое, а речевое явление. Предлагается концепция “многослойной” аллюзии, когда за онимом закреплено несколько текстов-источников, учет которых необходим для успешного декодирования приема. Получает свое развитие постулат о модификации содержания аллюзивного имени собственного под влиянием принимающего контекста. Демонстрируются лексические способы репрезентации и трансформации денотативного значения имени собственного, актуализации окказиональных коннотативных приращений в семантике онима. Представлено структуризацію основоположних параметрів поняття “онім-алюзія”, які легли в основу дефініції терміну. Аргументується положення про те, що онім-алюзія – це не мовне, а мовленнєве явище. Пропонується концепція “багатошарової” алюзії, коли за онімом закріплено декілька текстів-джерел, облік яких необхідний для успішного декодування прийому. Отримує свій розвиток постулат про модифікацію змісту алюзивного імені власного під впливом приймаючого контексту. Демонструються лексичні способи репрезентації та трансформації денотативного значення власного імені, актуалізації оказиональних конотативних прирощень у семантиці оніма The author has sorted out and arranged basic qualities of allusion from different modern conceptions to form the laconic and complete definition of the term “onym-allusion”. It has been ascertained that onymallusion is occasional phenomenon and stylistic device. Attention is focused on lexical means of representation and modification of onym’s denotative meaning in the text-recipient. 2012 Article Оним-аллюзия в поэтическом тексте: сущность понятия и его основные характеристики / И.В. Каленик // Ономастичні науки. — 2012. — № 4. — С. 83-90. — Бібліогр.: 11 назв. — рос. 1996-8647 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/43768 811.161.3’373.2 ru Ономастичні науки Інститут української мови НАН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
Поэтонимология Поэтонимология |
| spellingShingle |
Поэтонимология Поэтонимология Каленик, И.В. Оним-аллюзия в поэтическом тексте: сущность понятия и его основные характеристики Ономастичні науки |
| description |
Представлена структуризация основополагающих параметров понятия “онималлюзия”, которые в итоге легли в основу дефиниции термина. Аргументируется положение о том, что оним-аллюзия – не языковое, а речевое явление. Предлагается концепция “многослойной” аллюзии, когда за онимом закреплено несколько текстов-источников, учет которых необходим для успешного декодирования приема. Получает свое развитие постулат о модификации содержания аллюзивного имени собственного под влиянием принимающего контекста. Демонстрируются лексические способы репрезентации и трансформации денотативного значения имени собственного, актуализации окказиональных коннотативных приращений в семантике онима. |
| format |
Article |
| author |
Каленик, И.В. |
| author_facet |
Каленик, И.В. |
| author_sort |
Каленик, И.В. |
| title |
Оним-аллюзия в поэтическом тексте: сущность понятия и его основные характеристики |
| title_short |
Оним-аллюзия в поэтическом тексте: сущность понятия и его основные характеристики |
| title_full |
Оним-аллюзия в поэтическом тексте: сущность понятия и его основные характеристики |
| title_fullStr |
Оним-аллюзия в поэтическом тексте: сущность понятия и его основные характеристики |
| title_full_unstemmed |
Оним-аллюзия в поэтическом тексте: сущность понятия и его основные характеристики |
| title_sort |
оним-аллюзия в поэтическом тексте: сущность понятия и его основные характеристики |
| publisher |
Інститут української мови НАН України |
| publishDate |
2012 |
| topic_facet |
Поэтонимология |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/43768 |
| citation_txt |
Оним-аллюзия в поэтическом тексте: сущность понятия и его основные характеристики / И.В. Каленик // Ономастичні науки. — 2012. — № 4. — С. 83-90. — Бібліогр.: 11 назв. — рос. |
| series |
Ономастичні науки |
| work_keys_str_mv |
AT kalenikiv onimallûziâvpoétičeskomtekstesuŝnostʹponâtiâiegoosnovnyeharakteristiki |
| first_indexed |
2025-07-04T02:13:09Z |
| last_indexed |
2025-07-04T02:13:09Z |
| _version_ |
1836680678348947456 |
| fulltext |
№ 4, 2012
83
Использование имени собственного в пере-
носном значении издавна привлекало внимание
исследователей. Теория интертекстуальности,
теория прецедентности, теория вертикального
контекста, теория межкультурной коммуника-
ции, традиционная теория метафоры, когнитив-
ная теория метафоры, теория текстовых реми-
нисценций – и это далеко не полный перечень
существующих в современной науке концепций
образного использования имени собственного.
Такие термины, как аллюзивные имена собствен-
ные, прецедентные имена собственные, конното-
нимы, интертекстемы, ономастические метафо-
ры, исторические и литературные метафоры, тек-
стовые реминисценции, активно используются в
современном филологическом дискурсе в рамках
различных научных парадигм. Следует подчер-
кнуть, однако, что названные термины не явля-
ются синонимами в силу того, что обозначаемые
ими понятия не в полной мере совпадают по со-
держанию.
Так, коннотоним (Е. Отин), как имя собствен- Отин), как имя собствен-Отин), как имя собствен-
ное, развившее в процессе своего речевого упо-
требления спектр переносных – узуальных и
окказиональных, внутри- и межъязыковых – со-
значений, в известной мере сближается с преце-
дентным онимом (Д. Гудков, В. Красных и др.),
под которым понимают широко известные имена
собственные, совокупность устойчивых диффе-
ренциальных признаков которых хранится в ког-
нитивной базе того или иного лингвокультурного
сообщества. Апелляция к ним в речи является
регулярной и предельно “прозрачной”. В то же
время далеко не каждый аллюзивный оним (а так-
же инвариант его восприятия) сохраняется в ког-
нитивной базе лингвокультурного сообщества и
актуален для отдельного представителя этого со-
общества. Кроме того, семантическая структура
онима-аллюзии более “размыта” и носит по пре-
имуществу окказиональный, контекстуально за-
висимый характер. Как видим, между названны-
ми концепциями обнаруживаются существенные
различия и в методологии, и в объеме рассматри-
ваемого материала.
Говоря о наиболее существенных объединя-
ющих признаках рассматриваемых феноменов,
следует назвать следующие [9, с. 42]:
• интертекстуальность – использование соот-
ветствующей единицы как своего рода куль-
турного знака, связывающего различные тек-
сты, эпохи, пространства;
• осознание рассматриваемых элементов как
“чужеродных”, “вторичных” – вместо того,
чтобы описать свойства соответствующе-
го события или человека, автор обращается
к аналогиям, ищет нечто похожее в других
исторических обстоятельствах, в литератур-
ных произведениях и т. п.;
УДК 811.161.3’373.2
ОНИМ-АЛЛЮЗИЯ В ПОЭТИЧЕСКОМ
ТЕКСТЕ: СУЩНОСТЬ ПОНЯТИЯ И ЕГО
ОСНОВНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ
Реферат. Представлена структуризация ос-
новополагающих параметров понятия “оним-
аллюзия”, которые в итоге легли в основу дефи-
ниции термина. Аргументируется положение о
том, что оним-аллюзия – не языковое, а речевое
явление. Предлагается концепция “многослой-
ной” аллюзии, когда за онимом закреплено не-
сколько текстов-источников, учет которых не-
обходим для успешного декодирования приема.
Получает свое развитие постулат о модифика-
ции содержания аллюзивного имени собствен-
ного под влиянием принимающего контекста.
Демонстрируются лексические способы репре-
зентации и трансформации денотативного
значения имени собственного, актуализации ок-
казиональных коннотативных приращений в се-
мантике онима.
Ключевые слова: оним-аллюзия, текст-
источник, текст-реципиент, хронотоп, модифи-
кация значения, репрезентация и трансформация
аллюзии, денотативное значение, окказиональ-
ные коннотации.
И. В. Каленик
Λογος όνομαστική
84
• семантическая трансформация, использова-
ние в не совсем обычном смысле (степень
трансформации может быть различной).
В нашем исследовании мы придерживаемся
опыта тех ученых, которые отождествляют об-
разное использование имени собственного со
стилистическим приемом аллюзии (И. Клочкова,
А. Мамаева, Л. Машкова, М. Тухарели, Н. Химу-
нина, И. Христенко). Вместе с тем мы стреми-
лись к расширению арсенала методов и приемов
исследования, к использованию методик других
учений о метафорическом использовании они-
мов в языке художественной литературы, СМИ,
рекламы.
Проблемы интертекстуальности и вертикаль-
ного контекста, а вместе с тем и аллюзивности,
давно и глубоко разрабатываются в советской и
российской лингвистике (И. Арнольд, О. Ахма-
нова, А. Евсеев, А. Мамаева, Л. Машкова, В. Мо-
сквин, И. Софронова и др.), а с некоторых пор и
в белорусском языкознании (А. Супрун, В. Шур).
Так, В. Шур, исследуя особенности функцио-
нирования имен собственных в произведениях
белорусских авторов, определенное внимание
уделяет онимам как аллюзивным компонентам
художественного текста. Причем проявление ал-
люзивности фиксируется им не только на лекси-
ческом, но и на фонетическом и словообразова-
тельном уровне.
За последнее десятилетие в России защище-
но большое количество диссертаций, моногра-
фически или фрагментарно освещающих фе-
номен аллюзии, в том числе и ономастической
(О. Аржанова, Н. Камовникова, М. Ляпидовская,
А. Никитина, Н. Новохачёва, Л. Селеменева). Как
правило, исследования проводятся на англоязыч-
ном – художественном, публицистическом либо
рекламном – материале (Е. Дронова, М. Захарова,
М. Киосе, Е. Коваленко, М. Соловьева, И. Столя-
рова, И. Потылицына и др.).
Анализ существующих подходов к изучению
аллюзии свидетельствует о сложности и много-
плановости рассматриваемого явления. Вопрос о
содержании данного понятия остается дискусси-
онным. Однако при всей неоднородности интер-
претаций термина большинство анализируемых
определений подчеркивает своеобразие аллюзии
как единицы, используемой в эстетико-художе-
ственных целях. Отмечается способность данно-
го стилистического приема выступать в роли об-
разной (поэтической) ссылки на определенный
текст [6]. “Данные параметры аллюзии позволя-
ют рассматривать ее не как простую ссылку на
приобретший известность и значимость факт, а
как явление более сложного порядка” [2, с. 32].
Как правило, в самом общем виде аллюзия
(франц. allusion ‘намёк’) определяется как стили-
стический прием, состоящий в ассоциативной от-
сылке к известному для адресата факту реальной
либо виртуальной действительности [9, с. 207].
Такая формулировка представляется недостаточ-
ной. Существует ряд частных характеристик, по-
зволяющих максимально точно определить сущ-
ность данного понятия.
Итак, среди дифференцирующих признаков
аллюзии разные исследователи отмечали:
• косвенный характер ссылки;
• преднамеренность использования;
• компактность хранения информации;
• принадлежность хронотопу предшествующе-
го текста;
• модификации в плане содержания под влия-
нием нового контекста.
Остановимся подробнее на каждом из этих па-
раметров. Большинство исследователей сходится
во мнении, что характер аллюзивной ссылки (на-
мека, упоминания) носит “неявный”, “скрытый”,
“косвенный”, “ассоциативный” характер. В то
же время, как отмечает А. Евсеев, аллюзия-при-
ем непременно должна включать намерение ав-
тора, то есть она должна быть преднамеренной,
осознанной, произвольной [3, с. 7]. Понятие
намеренность предполагает как минимум два
компонента: направленность на читателя-реци-
пиента текста и обратную связь [2, с. 33]. Это
значит, что читатель должен полностью декоди-
ровать аллюзию. Данный процесс включает в
себя: а) узнавание аллюзивной единицы в тексте,
б) идентификацию ее содержательно-смыслового
наполнения [11, с. 34]. На данном этапе на пер-
вый план и выступает способность аллюзивной
единицы хранить в “свернутом” виде самую раз-
нообразную по объему и качеству социокультур-
ную, историко-филологическую и прагматиче-
скую информацию. Исторические ситуации, био-
графии, бытовые явления, письменные тексты,
визуальный ряд невербального искусства – самая
обширная информация может быть передана и
активизирована даже в небольшом по объему ли-
тературно-поэтическом произведении. “Эконо-
мичность аллюзии проявляется в ее способности
компактно передавать объемную информацию
текста-источника и стилистически обогащать
принимающий текст” [11, с. 37].
В качестве примера приведем стихотворение
современной белорусской русскоязычной поэтес-
сы Т. Дорошко, где автор в качестве аллюзивных
единиц вводит два имени – Шекспир и Икар:
Все в этом мире откровенье,
Пускай изучен он и стар:
Один Шекспир, один Икар…
А жизнь, как ветра дуновенье,
Коснется только на мгновенье…
Имя Шекспир в данном случае открывает це-
лый поэтический и драматический дискурс, т. к.
называет человека, чьему авторству приписыва-
ется полторы сотни изумительных сонетов и не-
сколько десятков пьес, которые ставятся, цитиру-
№ 4, 2012
85
ются и экранизируется вот уже пять столетий в
обоих полушариях нашей планеты. И этому, как
известно, есть очевидное объяснение: «Гамлет»,
«Король Лир», «Ромео и Джульетта», другие тра-
гедии, комедии великого англичанина отмече-
ны высочайшим мастерством, глубиной мысли,
вечной актуальностью поставленных вопросов
и неисчерпаемостью идей, высокой культурой
поэтического языка. Стихи, картины, балеты, ки-
нофильмы, мюзиклы, драматические спектакли,
бесчисленные ремейки и интерпретации – все
это свидетельствует о масштабе гениальности
Шекспира и о его значимости для духовной куль-
туры человечества.
Второе имя, введенное в стихотворение, –
Икар – называет персонаж древнегреческого
мифа, известного своей необычной смертью.
По беспечности, вопреки предостережениям,
он слишком приблизился к Солнцу, лучи кото-
рого растопили воск его самодельных крыльев,
в результате чего Икар, упав со страшной высо-
ты, утонул в море. Кроме того, Икар – это “об-
раз, символизирующий мечту человека взмыть в
небо, как птица, и парить, не ощущая тяжести, но
одновременно и служащий предостережением
против человеческого высокомерия” [1, с. 104].
Указанные аллюзивные онимы в контексте
философско-медитативного стихотворения при-
званы противопоставить мощь человеческого
духа и гения в познании мира скоротечности
земного существования.
Прежде чем перейти к рассмотрению двух
других основополагающих характеристик аллю-
зии, мы уточним следующие моменты: а) мате-
риально-языковое выражение аллюзии, б) тер-
минология относительно субъектов аллюзивного
процесса, в) спектр источников аллюзии.
Большинством лингвистов аллюзия тракту-
ется широко. К ней могут относить как аллю-
зивные имена собственные, аллюзивные фак-
ты, реалии, так и цитаты, аппликации (термин
В. Москвина), парафразы. Однако тот факт, что
аллюзия является прежде всего ассоциацией,
ссылкой, намёком, на наш взгляд, предполагает, с
одной стороны, дискретный (лат. discretus – пре-
рывистый, состоящий из отдельных частей), с
другой – лаконичный характер ее лексического
оформления. Данное предположение согласует-
ся с формулировкой В. Москвина, который пред-
лагает средствами выражения аллюзии считать
отдельное слово либо ряд однословных единиц,
не отражающих грамматической структуры ис-
ходного текстового фрагмента [9]. Например, в
стихотворении С. Дворникова «Начало», лириче-
ский герой, восхищаясь миром и в то же время
мучаясь неразрешимыми и болезненными во-
просами-воспоминаниями, восклицает:
Что это было, было, было
Река, Харон, ладья и стон…
Но солнце все-таки всходило
И таял в инее лимон.
Речь идет о мрачном подземном царстве Аида,
которое, согласно античному мифу, выглядит сле-
дующим образом: “Никогда не проникают туда
радостные лучи яркого солнца. <…> Катят там
свои волны Коцит и Ахеронт, а души умерших
оглашают стенанием, полным печали, их мрач-
ные берега. <…> Суровый старый Харон, пере-
возчик душ умерших, не повезет через мрачные
воды Ахеронта ни одну душу обратно туда, где
светит ярко солнце жизни” [7, с. 34]. Как видим,
стихотворение не содержит ни одной прямой ци-
таты, мифологическая ситуация лишь обозначена
посредством четырех лексем: река, ладья, Харон,
стон. Однако этого оказалось достаточно, чтобы
восстановить хронотоп мифа, т. к. указаны пред-
меты и явления, наиболее для данного хронотопа
характерные.
Таким образом, мы принимаем следующую
трактовку: оним-аллюзия – это, с одной стороны,
стилистический прием (механизм и процесс об-
разования), с другой – аллюзивная единица как
результат использования этого приема [5].
Среди всего многообразия терминов, исполь-
зующихся в исследованиях, посвященных аллю-
зии, мы остановимся на следующем обозначении
субъектов аллюзивного процесса: текст, предше-
ствующий данному и являющийся источником
аллюзии – прецедентный текст (претекст),
текст-донор либо текст-источник; текст, при-
нимающий аллюзию – текст-реципиент. При-
чем термин текст, вслед за Ю. Лотманом, мы
будем определять широко – как всякий связный
структурированный знаковый комплекс [8].
Декодирование аллюзии возможно при усло-
вии наличия у читателя “интертекстуальной ком-
петенции”, в идеале совпадающей с авторской. В
основе “интертекстуальной компетенции” лежит
“совокупность сведений культурно-историческо-
го, географического и прагматического характе-
ра, составляющие фоновое знание и связанный с
ним вертикальный контекст” [11, с. 34]. Актуали-
зация тех или иных фоновых знаний зависит от
сферы-источника аллюзивного заимствования.
Так, пользуясь классификаций Е. Нахимовой
(разработанной в рамках теории прецедентно-
го имени, но наиболее, на наш взгляд, полной и
детализированной применительно и к аллюзив-
ному имени собственному), тексты-источники
аллюзивных онимов мы находим в следующих
сферах человеческой деятельности:
1. Социальная область, которая подразделя-
ется на такие сферы, как политика, экономика,
образование, идеология, развлечения, медицина,
война, криминал, спорт. 2. Область искусств,
Λογος όνομαστική
86
к которой относятся такие сферы, как литера-
тура, театр и кино, изобразительные искусства,
музыка, архитектура, мифология и фольклор. 3.
Область науки, которая включает, в частности,
следующие сферы гуманитарных и естествен-
ных знаний: математика, физика, химия, биоло-
гия, история, география, филология. 4. Область
религии [10, с. 89]. Отметим, однако, что атри-
буция аллюзии по источнику носит достаточно
условный характер, т. к. часто не представляется
возможным однозначно определить принадлеж-
ность аллюзивного имени к конкретной сфере.
Так, если в нашем первом примере сфера-источ-
ник онима Икар однозначно определяется как
“Искусство”, субсфера – “Древнегреческая ми-
фология”, а конкретно – миф «Дедал и Икар», то
антропоним Шекспир можно отнести и к сфере
“Наука” – субсфера “Филология”, и к сфере “Ис-
кусство” – субсферы “Театр” либо “Литература”.
Все зависит от конкретного смыслового наполне-
ния, которое вкладывает в аллюзивный оним от-
дельный современный автор. Однако существу-
ют многослойные аллюзии, за которыми, на наш
взгляд, следует фиксировать несколько источни-
ков. Как правило, это онимы-аллюзии, отсылаю-
щие к вербальному – литературному, античному,
библейскому – тексту и одновременно к визуаль-
ному ряду созданного по его мотивам произведе-
ния невербального искусства.
Яркий пример – стихотворение белорус-
ского классика Вл. Короткевича «Трызненне1
мужыцкага Брэйгеля», в котором автор, говоря о
сытой инертности и бездуховности своих совре-
менников, ссылается на образы нидерландского
художника XVI столетия Питера Брейгеля Стар-
шего, прозванного Мужицким, который рисовал
не лубочные картинки благополучной страны, а
яркие, безжалостные сцены будней и праздников
своих сограждан. В данном стихотворении ис-
пользуется аллюзия на картины «Слепые» и «Па-
дение Икара»:
Хто вы такія? Як назваць вас, людзі?
Куды краіна з вамі забрыдзе?
Сляпыя! Мёртвыя! Яны ідуць,
Паклаўшы рукі на плячо пярэдніх,
І іх вядзе сляпы. І проста ў яму
Ён падае.
А заднія не бачаць,
І, як раней, застыў на іхніх тварах
Самазадаволены па-свінску гонар.
Што ж ты пракінуўся, мужыцкі Брэйгель?
Шпурляй у твар ім горкія палотны,
Дражні, як бугая чырвонай хусткай,
Паказвай ім, сляпым, канец Ікара, –
Яны ж усё адно не зразумеюць.
Хіба нашчадкі, можа?
В работах Брейгеля зачастую отражаются его
размышления о человеческой глупости и слабо-
сти. На картине «Слепые» (рис. 1) шестеро слеп-
цов цепочкой двигаются вперёд, держась друг за
друга. Идущий первым слепой поводырь оступа-
ется и вместе с посохом падает в ручей. Следую-
щий за ним слепой падает на него. Третий, свя-
занный со вторым посохом, последует за своими
предшественниками. Пятый и шестой ещё ни о
чем не догадываются, но им неминуемо быть в
яме следом за их спутниками. Картина связана
со словами евангельской притчи – “а если сле-
пой ведет слепого, то оба упадут в яму” (Матфей
15:14).
Рис. 1
1 Трызненне (бел.) – рус. бред.
№ 4, 2012
87
Вторая аллюзия Вл. Короткевича основана
на картине «Падение Икара» (рис. 2), которая
в свою очередь является как бы иллюстрацией
уже упоминавшегося нами античного мифа.
В этой картине Икар низвергается головой
вниз с неба. Композиция задумана так, что он
крошечный, еле заметный. На холме, возвы-
шающемся над усеянной кораблями бухтой,
пахарь, пастух и рыбак занимаются своей по-
вседневной работой. Никто из них не замечает
бьющих по воде ног Икара, тонущего недале-
ко от берега. Брейгель трактует зрелище его
смерти как незначительную деталь в ничем не
нарушаемом ритме повседневности.
Как видим, белорусский автор для усиления
экспрессии высказывания объединяет живопис-
ные образы в оппозицию “слепые” : «Икар», где
“слепые” – метафора омертвевших, незрячих
душ его современников, погрязших в самодо-
вольстве и материальных интересах. «Икар» –
можно предположить, что этот образ трактуется
Рис.2
традиционно – как символ пытливого интеллек-
та человека, а также его стремления преодолеть
заданные рамки. Негативные коннотации имени
игнорируются.
Таким образом, трансформация коннотатив-
ной сферы онима Икар происходит по следую-
щему пути:
Причем по отношению к аллюзивному ониму
в стихотворении Вл. Короткевича первый пре-
текст будет источником первого порядка, следу-
ющий, соответственно, источником второго по-
рядка.
Возможны и другие варианты взаимодействия
источников первого и второго порядка, но, без-
условно, все они должны учитываться с целью
максимально точного декодирования аллюзии.
Важнейшим показателем аллюзии рядом
лингвистов считается наличие двух (добавим:
и более) хронотопов, имплицитной связи меж-
ду прецедентным и принимающим текстом и
переосмысление имени собственного. Аллюзия,
Икар-мифология → Икар-живопись → Икар-поэзия
[денотат первого порядка] [денотат второго порядка]
“функционируя в новом тексте в качестве едини-
цы второго плана, принадлежит хронотопу тек-
ста, созданного ранее. Поэтому в новом тексте за-
имствованный из прецедентного текста элемент-
аллюзия способствует возникновению у реципи-
ента ассоциаций с предшествующим текстом”
[4, с. 177]. Именно не-ассимиляция, сохранение
этой “чужеродности” в рамках нового контекста
и позволяет ониму-аллюзии “подключить” чита-
тельское восприятие к диалогу между текстами.
Анализ показывает, что оним-аллюзия – не
языковое, а речевое явление. Например, согласно
всем параметрам, аллюзией является следующее
употребление имени собственного:
Λογος όνομαστική
88
На липе –
Птица,
Голы ветви.
Задуть фонарь
Стремится ветер.
Метафорою Вити Шнипа
Прилип к окну
Листочек липы,
Чтоб отогреться
В свете лампы
Настольной
И вписаться
В ямбы.
(А. Письменков. Вечернее стихотворение)
Виктор Шнип – достаточно известный, читае-
мый, но не “хрестоматийный” (пока) современный
белорусский поэт. То есть данное имя не хранится
вместе с набором общеизвестных и устойчивых со-
значений в ментальной базе национального/соци-
ального сообщества. Его коннотативный потенциал
реализуется именно в данном контексте и требует
глубокого знания творчества его носителя. Языку
Шнипа-поэта свойственны лаконичность, теплый
лиризм, отсутствие погони за формальными наход-
ками, укрупнение осязаемых деталей… Возможно,
эти черты и послужили основой для сравнения та-
ких далеких друг от друга явлений, как метафора
В. Шнипа и осенний липовый листочек на оконном
стекле. То есть оним-аллюзия создается и реализу-
ется исключительно в речи, в индивидуально-автор-
ском контексте.
Мы уже говорили о том, что аллюзия-прием обе-
спечивает диалог текстов (хронотопов). Поскольку
диалог – явление двусторонней направленности, то
закономерным представляется предположение о
том, что не только аллюзивное имя собственное
стилистически, информационно обогащает текст,
но и само подвергается определенным трансфор-
мациям в плане содержания. Каким образом это
может происходить? Дело в том, что наряду с лек-
семами, которые репрезентируют значение, прису-
щее ониму-аллюзии в тексте-источнике (назовем
их репрезентантами), в тексте-реципиенте могут
функционировать лексемы, указывающие на появ-
ление у данного онима окказионального созначе-
ния (назовем их трансформантами аллюзии). На
примере следующих трех стихотворений можно
проследить влияние репрезентантов и трансфор-
мантов на семантику мифонима-аллюзии Пегас1:
1 Пегас – в греческой мифологии крылатый конь,
сын Посейдона и Медузы. Вознесся на Олимп,
где доставлял Зевсу громы и молнии. Впослед-
ствии Пегаса стали рассматривать как коня муз
и символ поэтического искусства. Это связано с
тем, что, когда гора Геликон в восторге от пения
муз стала подниматься к нему, Пегас ударил по
ней своим копытом и, остановив подъем, выбил
из-под земли Гиппокрену – источник муз, обладав-
ший чудесным свойством вдохновлять поэтов.
Ты не разлюбишь. И грязь не для нас.
С ног отряхнем до последней пылинки.
Небо не делится на половинки,
Клячей не станет крылатый Пегас.
(Т. Дорошко. Выдержу, выдюжу, все изменю…)
Флейта, гобой, контрабас…
Сердце в пленительной власти
Ритма и рифмы отчасти…
Странной невиданной масти
В небо взмывает Пегас.
(Т. Дорошко. Флейта, гобой, контрабас …)
Без крыльев, но уменьшенный Пегас,
Все кажется, взлетит над желтой нивой.
Еще задор ребячий не угас.
Восторженный и прытко-шаловливый.
Любуюсь и печалюсь в тот же час,
И чувства больно выразить словами:
Пегасы не живут сейчас средь нас
И, повзрослев, не тянут воз с дровами.
Однако же летит! Взгляните сами!
(Т. Дорошко. Жеребенок)
В первом отрывке присутствует репрезентант
крылатый, соотносимый с денотатом имени,
т. е. персонажем мифа, и трансформатор кляча,
помогающий создать авторскую трактовку об-
раза: Пегас как сильное, прекрасное существо
божественного происхождения. Одновременно
в значении онима актуализирована сема ‘жи-
вотное, конь’, позволяющее противопоставить
имени лексему кляча – ‘немощный конь’. Кроме
того, более широкий контекст позволяет тракто-
вать данную оппозицию как утверждение чисто-
ты и возвышенности отношений в противовес
обыденности.
Во втором поэтическом тексте говорится об
особом состоянии творческого вдохновения,
несущего в себе индивидуальность автора,
поэтому актуализируется денотативная сема
‘мифический конь’ (репрезентанты: в небо
взмывает Пегас), узуальное символическое
значение ‘Пегас – символ поэтического искус-
ства’ (репрезентанты: ритм, рифма) и оккази-
ональное ‘особенный конь – индивидуальное
мастерство’ (трансформант аллюзии: стран-
ной невиданной масти).
Соответственно, в третьем стихотворении
«Жеребенок» контекст трансформирует привыч-
ный образ, стоящий за мифозоонимом Пегас, во
вдохновение, поэтическое восприятие мира, ко-
торое, как маленький жеребенок, растет вместе с
нами из детства, живет рядом с нами во взрослой
жизни, но над бытом.
Таким образом, выделив и проанализировав
дифференцирующие признаки из существующих
дефиниций аллюзии, можем утверждать, что
оним-аллюзия – это преднамеренное использо-
вание имени собственного в качестве образной
ссылки-намека на предшествующий текст с це-
лью выявления ассоциативной связи двух контек-
№ 4, 2012
89
стов, для которого характерно наличие двух и
более хронотопов, стилистическое обогащение
принимающего контекста и модификация содер-
жания самого онима под влиянием принимающе-
го контекста.
В рамках одной статьи трудно показать весь
комплекс приемов исследования аллюзии. На
наш взгляд, для максимально полного декоди-
рования скрытого смысла, который несет оним-
аллюзия, необходимо выработать определенную
последовательность, алгоритм действий, вклю-
чающий использование компонентного и контек-
стологического анализа, а также создание модели
аллюзивного процесса.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бидерманн Г. Энциклопедия символов: пер. с нем / Г. Бидерманн. – М.: Республика, 1996. – 335 с.
2. Дронова Е. М. Стилистический прием аллюзии в свете теории интертекстуальности: На материа-
ле языка англо-ирландской драмы первой половины XX века : дис. ... канд. филол. наук: 10.02.04.
/ Е. М. Дронова – Воронеж, 2006. – 182 с.
3. Евсеев А. С. Основы теории аллюзии: На материале русского языка: автореферат дис. ... канди-
дата филологических наук : 10.02.01 / А. С. Евсеев; Ун-т дружбы народов им. П. Лумумбы. – Мо-
сква, 1990. – 15 с.
4. Камовникова Н. Е. Антропонимы как интертекстуальные аллюзии в поэтическом тексте : дис. ...
канд. филол. наук : 10.02.04. / Н. Е. Камовников. – Санкт-Петербург, 2000. – 200 с.
5. Киосе М. И. Лингво-когнитивные аспекты аллюзии : На материале заголовков английских и рус-
ских журнальных статей : дис. ... канд. филол. наук : 10.02.20. / М. И. Киосе. – Москва, 2002. –
281 с.
6. Клочкова И. М. Лингвистический аспект механизма действия аллюзии : автореферат дис. ...
кандидата филологических наук : 10.02.19. / И. М. Клочкова. – Тбилиси, 1990. – 27 с.
7. Кунин Н. А. Мифы Древней Греции: науч.-популяр. изд. / Н. А. Кунин. – М.: Издательство
Астрель, 2004. – 400 с.
8. Лотман Ю. М. Структура художественного текста / Ю. М. Лотман. – М.: Искусство, 1970. – 384 с.
9. Москвин В. П. Стилистика русского языка: теоретический курс / В. П. Москвин. – Ростов н/Д:
Феникс, 2006. – 630 с.
10. Нахимова, Е. А. Прецедентные имена в массовой коммуникации: монография / Е. А. Нахимова;
ГОУ ВПО «Урал. Гос. Пед. Ун-т»; Ин-т социального образования. – Екатеринбург, 2007. – 207 с.
11. Потылицина И. Г. Дискурсивный аспект аллюзивной интертекстуальности английского эссе:
дис. ... канд. филол. наук : 10.02.04. / И. Г. Потылицына. – Москва, 2005. – 213 с.
Каленик І. В.
ОНІМ-АЛЮЗІЯ В ПОЕТИЧНОМУ ТЕКСТІ: СУТНІСТЬ ПОНЯТТЯ ТА ЙОГО
ОСНОВНІ ХАРАКТЕРИСТИКИ
Представлено структуризацію основоположних параметрів поняття “онім-алюзія”, які легли в ос-
нову дефініції терміну. Аргументується положення про те, що онім-алюзія – це не мовне, а мовленнєве
явище. Пропонується концепція “багатошарової” алюзії, коли за онімом закріплено декілька текстів-
джерел, облік яких необхідний для успішного декодування прийому. Отримує свій розвиток посту-
лат про модифікацію змісту алюзивного імені власного під впливом приймаючого контексту. Демон-
струються лексичні способи репрезентації та трансформації денотативного значення власного імені,
актуалізації оказиональних конотативних прирощень у семантиці оніма («Λογος όνομαστική», № 4,
2012, с. 83-90).
Ключові слова: онім-алюзія, текст-джерело, текст-реципієнт, хронотоп, модифікація зна-
чення, репрезентація та трансформація алюзії, денотативне значення, оказиональні конотації.
Λογος όνομαστική
90
Kalenik I.V.
ONYM-ALLUSION IN POETIC TEXT: ESSENCE OF THE CONCEPT AND ITS BASIC
CHARACTERISTICS
The author has sorted out and arranged basic qualities of allusion from different modern conceptions to
form the laconic and complete definition of the term “onym-allusion”. It has been ascertained that onym-
allusion is occasional phenomenon and stylistic device. Attention is focused on lexical means of representa-
tion and modification of onym’s denotative meaning in the text-recipient («Λογος όνομαστική», № 4, 2012,
с. 83-90).
Key words: onym-allusion, basic characteristics, definition, occasional phenomenon, semantic
modification, denotative meaning, text-recipient.
|