Термин для базовой номинативной единицы языка

Предлагается изменить статусный признак термина слово, который, по мнению автора, может употребляться для обозначения не базовой номинативной единицы языка, а одной из глосс (речевых воплощений) основной единицы языка, которую, в свою очередь, предлагается назвать номинатемой....

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:

Bibliographische Detailangaben
Datum:	2013
1. Verfasser:	Теркулов, В.И.
Format:	Artikel
Sprache:	Russian
Veröffentlicht:	Інститут української мови НАН України 2013
Schriftenreihe:	Термінологічний вісник
Schlagworte:	Галузеве термінознавство. Термінологія лінгвістики та суміжних наук
Online Zugang:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/51259
Tags:	Tag hinzufügen Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:	Термин для базовой номинативной единицы языка / В.И. Теркулов // Термінологічний вісник : Зб. наук. пр. — К.: ІУМ НАНУ, 2013.— Вип 2 (1). — С. 85-93. — Бібліогр.: 22 назв. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-51259
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-512592013-11-21T03:08:49Z Термин для базовой номинативной единицы языка Теркулов, В.И. Галузеве термінознавство. Термінологія лінгвістики та суміжних наук Предлагается изменить статусный признак термина слово, который, по мнению автора, может употребляться для обозначения не базовой номинативной единицы языка, а одной из глосс (речевых воплощений) основной единицы языка, которую, в свою очередь, предлагается назвать номинатемой. The article suggests changing the status character of the term word which, according to the author, can be used to define not basic nominative unit of language, but one of the glosas (speech units) of the basic unit of language which is suggested to be called nominatema. 2013 Article Термин для базовой номинативной единицы языка / В.И. Теркулов // Термінологічний вісник : Зб. наук. пр. — К.: ІУМ НАНУ, 2013.— Вип 2 (1). — С. 85-93. — Бібліогр.: 22 назв. — рос. 2221-8807 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/51259 81’373.46 ru Термінологічний вісник Інститут української мови НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Галузеве термінознавство. Термінологія лінгвістики та суміжних наук Галузеве термінознавство. Термінологія лінгвістики та суміжних наук
spellingShingle	Галузеве термінознавство. Термінологія лінгвістики та суміжних наук Галузеве термінознавство. Термінологія лінгвістики та суміжних наук Теркулов, В.И. Термин для базовой номинативной единицы языка Термінологічний вісник
description	Предлагается изменить статусный признак термина слово, который, по мнению автора, может употребляться для обозначения не базовой номинативной единицы языка, а одной из глосс (речевых воплощений) основной единицы языка, которую, в свою очередь, предлагается назвать номинатемой.
format	Article
author	Теркулов, В.И.
author_facet	Теркулов, В.И.
author_sort	Теркулов, В.И.
title	Термин для базовой номинативной единицы языка
title_short	Термин для базовой номинативной единицы языка
title_full	Термин для базовой номинативной единицы языка
title_fullStr	Термин для базовой номинативной единицы языка
title_full_unstemmed	Термин для базовой номинативной единицы языка
title_sort	термин для базовой номинативной единицы языка
publisher	Інститут української мови НАН України
publishDate	2013
topic_facet	Галузеве термінознавство. Термінологія лінгвістики та суміжних наук
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/51259
citation_txt	Термин для базовой номинативной единицы языка / В.И. Теркулов // Термінологічний вісник : Зб. наук. пр. — К.: ІУМ НАНУ, 2013.— Вип 2 (1). — С. 85-93. — Бібліогр.: 22 назв. — рос.
series	Термінологічний вісник
work_keys_str_mv	AT terkulovvi termindlâbazovojnominativnojedinicyâzyka
first_indexed	2025-07-04T13:15:32Z
last_indexed	2025-07-04T13:15:32Z
_version_	1836722353453662208
fulltext	85Термінологічний вісник 2013, вип. 2(1) удк 81’373.46 в. и. теркулов (донецк, украина) ТЕРмИн ДЛя БазОвОЙ нОмИнаТИвнОЙ ЕДИнИЦы языКа Предлагается изменить статусный признак термина слово, который, по мнению ав- тора, может употребляться для обозначения не базовой номинативной единицы языка, а одной из глосс (речевых воплощений) основной единицы языка, которую, в свою оче- редь, предлагается назвать номинатемой. К л ю ч е в ы е с л о в а : глосса, номинатема, номинация, слово. Вопрос о базовой единице номинации имеет достаточно длительную историю рассмотрения. Свое представление о ней высказывали В. М. Ал- патов, Ш. Балли, Л. Блумфильд, И. А. Бодуэн де Куртенэ, Ж. Вандриес, Й. Вахек, В. М. Жирмунский, В. А. Звегинцев, С. Д. Кацнельсон, А. Марти- не, Ф. де Соссюр, А. Фрей и многие другие. Если отвлечься от некоторых частностей, можно констатировать: традиционная лингвистика основывает свои изыскания на том, что таковой «считается слово и анализ начинается с выделения слов, от которых затем происходит переход к выделению как бо- лее кратких (морфем), так и более протяженных (словосочетаний, иногда и предложений) единиц языка» [1, с. 66]. При этом отмечается абсолютный функциональный статус слова в системе языка: «Слово охватывает факти- чески весь объем языковых функций: номинативную (обозначения), сиг- нификативную (обобщения), коммуникативную (общения) и прагматичес- кую (экспрессивного воздействия)» [20, с. 39]. Сюда же следует отнести и когнитивную функцию. Наиболее последовательный представитель этой словоцентрической концепции, А. И. Смирницкий, утверждает, что «слово должно быть при- знано вообще основной языковой единицей: все прочие единицы языка (например, морфемы, фразеологические единицы, какие-либо граммати- ческие построения) так или иначе обусловлены наличием слов и, следова- тельно, предполагают существование такой единицы, как слово» [14, с. 11]. Однако опыт многочисленных попыток толкования понятия «слово» пока- зывает, что «как только речь заходит об определении этой единицы, многое сразу же становится сомнительным и спорным» [22, с. 53]. И сам А. И. Смир- © В. И. ТЕРКУЛОВ, 2013 Галузеве термінознавство Термінологія лінгвістики та суміжних наук 86 Термінологічний вісник 2013, вип. 2(1) В. И. Теркулов ницкий отмечает: «Различные образования могут быть словами в разной степени, т. е. в разной мере обладать «качеством слова»: как их выделимость, так и их цельность могут быть неодинаковы, хотя и достигать того миниму- ма, который необходим, чтобы данные образования все же выступали как слова» [14, с. 187–188]. Как известно, в отличие от других языковых единиц, слово реализовано в эмпирических представлениях говорящих. Эти эмпиричность и простота как раз и являются факторами априорного признания «фундаментальнос- ти», первостепенной значимости слова для языка, признания того, что имен- но оно является первой, основной, а для некоторых лингвистов и единствен- ной единицей языка. Иначе говоря, традиция предполагает, что слово – это «живой психологический факт, и он может, д а ж е в о п р е к и д е й с т в и - т е л ь н о с т и (выделено мной. – В. Т.), представляться как первосущность» [10, с. 94]. Но в то же время именно эта простая и ясная эмпирическая, индуктив- ная «очевидность» слова становится преградой для его полноценной дефи- ниции. Показательно в этом отношении замечание Н. А. Луценко: «Линг- вистика пока не может выйти за рамки слова как эмпирического факта, ис- пользует слово в качестве понятия, как следует не определённого» [8, с. 9]. Разумеется, простота данного явления иллюзорна. Даже лингвисты, аб- солютно справедливо считающиеся корифеями языкознания, осознанно или неосознанно стремились избегать определения слова, ссылаясь при этом на недостаток времени и места. Например, Ф. де Соссюр, только при- коснувшись к этой проблеме, вынужден был оправдываться: «Надо было бы выяснить, на чем основывается разделение на слова, ибо слово, несмотря на трудность определить это понятие, есть единица, неотступно представ- ляющаяся нашему уму как нечто центральное во всем механизме языка, – но одной этой темы достаточно для заполнения целого тома» [16, с. 13]. Сложность определения заложена уже в том, что слово функционирует одновременно в нескольких пересечениях существования языка, и установ- ление его границ должно учитывать данные пересечения. Речь идет о пере- сечениях синтагматики и парадигматики слова, которые глубинно реле- вантны фундаментальному пересечению речи и языка. По мнению А. М. Пешковского, «мы должны различать два образа: один, возникающий у нас при произнесении отдельного слова, и другой – при произнесении того или иного словосочетания с этим словом. Весьма вероятно, что первый есть лишь отвлечение от бесчисленного количества вторых» [10, с. 93]. Позднее В. В. Виноградов вводит представление об этой двойственности слова в научную парадигму и предлагает «различать два по- нятия и два термина – с л о в о и л е к с е м а , то есть лексическая единица языка, как система форм и функций, осознаваемая на фоне структуры язы- ка в целом, или форма слова и слово» [3, с. 37]. В современной лингвистике это различие оформилось в различие двух статусов слова – «статуса слов- названий, или с л о в - о н о м а т е м , и статуса синтаксических слов, функцио нирующих в предложениях, или с л о в - с и н т а г м » [7, с. 30]. Сло- во-ономатема – это тот самый «теоретический» «знак, имеющий самостоя- 87Термінологічний вісник 2013, вип. 2(1) Термин для базовой номинативной единицы языка тельное содержание, которое может быть осмыслено вне контекста, неза- висимо от функционирования в составе предложений. Это обобщенная виртуальная единица лексической системы, главной функцией которой является номинация» [7, с. 31]. В то же время, слова-синтагмы представля- ют собой ситуацию, когда слово-ономатема «является в самом языке (точ- нее, в речи. – В. Т.) представленной определенными разновидностями, каждая из которых обладает качеством слова и так или иначе характеризует данное слово» [12, с. 8], то есть тем, что я называю глоссой [17, с. 98]. Таким образом, слово-синтагма (глосса) – это явление речи, конкретная речевая единица с конкретизированной системой значений и созначений и соот- ветствующей им формой выражения, а слово-ономатема – это языковая сущность, представляющая собой совокупность таких глосс, объединенных по определенным признакам. Указанное противопоставление слова-ономатемы и слова-синтагмы представляет собой конкретное воплощение глобального противопоставле- ния я з ы к о в о й и р е ч е в о й номинаций, на которое в свое время указал В. Г. Гак [4, с. 248–257]. Нужно предварительно сказать, что термин номина- ция двузначен – он употребляется как для обозначения процесса, и в этом случае имеет значение «процесс, ситуация означивания внезнаковой дей- ствительности», так и для обозначения результата, то есть, собственно, но- минативных единиц, и в этом случае имеет значение – «номинативный знак» [4, с. 232]. Противопоставление языковой и речевой номинации – это, в первую очередь, и есть противопоставление языковой (инвариант- ной) и речевой (вариантной) единиц и установление механизма реализации первой во второй. В этой ситуации, следовательно, уместно с и н к р е т и ч - н о е использование термина «номинация», дающее возможность объеди- нить процесс и результат в единый статикодинамический комплекс. Раз- личение языковой и речевой номинации в этом случае реализуется в про- цессуальных и субстанциональных параметрах: языковая номинация зако- номерно должна быть описана одновременно и как модель процесса, и как система потенциальных речевых номинативных знаков, а речевая номина- ция – как конкретный процесс обозначения и конкретная единица. Воз- никает вопрос – как же соотносятся языковая и речевая номинации? В. Г. Гак предполагает, основываясь, в большей мере, на динамической трактовке данного явления, что языковая номинация – это с о з д а н и е но- вых номинативных единиц, а речевая – это и с п о л ь з о в а н и е уже готовых единиц в процессе ситуативного означивания [4, с. 248–257]. Откуда же бе- рутся эти «готовые» единицы, которые реализуются в речи, каков их статус в номинативной системе языка? По В. Г. Гаку, они не могут быть ни языко- выми номинациями, поскольку не создаются, а уже существуют в системе, ни речевыми номинациями, поскольку именно их язык использует в речи не в целом, а только в той или иной модификации. Вполне очевидно, что они существуют до номинативной ситуации и реализуются в ней не цели- ком, а лишь в каком-либо из своих конкретных воплощений. Например, глосса вечера во фразе «все они с нетерпением ожидали вечера» не эквива- лентна полностью номинативной единице – слову вечер, так как реализует 88 Термінологічний вісник 2013, вип. 2(1) В. И. Теркулов только одну из ее конкретных форм [в’éч’ьръ] с конкретными грамматичес- кими (ед. ч., род. пад.) и лексическим («время суток») значениями. Если с речевой номинацией здесь все понятно – ее воплощением является глосса вечера, то статус инвариантной номинативной единицы вечер требует своего уточнения. В работах некоторых ученых процесс и явление означивания стали рас- сматриваться с коммуникативной точки зрения, что привело к некоторому уточнению понятия языковой номинации. Е. С. Кубрякова уже не ограни- чивает её только процессом создания новых номинативных единиц, но и указывает на существование номинативных сущностей в языке как инвариан тов обозначения. По мнению ученого, под номинацией следует понимать «речемыслительный процесс, направленный л и б о н а в ы б о р с у щ е с т в у ю щ е г о (выделено мной. – В. Т.) в языке готового обозначения для именуемого явления, либо на создание подходящего названия для него» [6, с. 42]. В этом случае обозначенная мной как инвариантная единица – слово вечер – является именно языковой номинативной сущностью, а глос- са вечера – одним из ее речевых воплощений. Номинация «как процесс» при такой трактовке есть выбор из возможных модификаций языковой но- минативной единицы для реализации интенций конкретной ситуации име- нования. В связи с этим абсолютно справедлива интерпретация различения типов номинации, предложенная Н. П. Тропиной: «Деление номинаций на языковые и речевые (коммуникативные) ориентировано, в первую очередь, на разграничение знака виртуального и знака актуального, на разграниче- ние процессов виртуального и актуального означивания» [19, с. 32]. При этом «фиксация знаком предмета происходит в конкретных актуализиро- ванных знаках, в речи. Виртуальный знак в лексической системе фиксирует нечто иное» [11, с. 57]. Именно виртуальным знаком следует считать то, что традиционная лингвистика называет словом-ономатемой, то есть языко- вым лексическим инвариантом номинации, который, собственно, и «фик- сирует виртуальный знак», а актуальным (актуализированным) – словом- синтагмой, в котором осуществляется конкретный акт номинации, опреде- ляемый потенциями слова-ономатемы. Учеными предлагалось множество критериев определения основы тож- дества и отдельности слова-синтагмы и слова-ономатемы (читай: речевой и языковой номинативных единиц), которые, впрочем, практически сразу же признавались неубедительными и противоречивыми. Во многих исследова- ниях констатировалось, что «все так называемые комплексные определе- ния слова не дают возможности делить текст на слова» [1, с. 68], и что «в речевой деятельности, так же, как и в индивидуальном стиле, границы сло- ва и фразы особенно зыбки, текучи, неопределенны» [3, с. 46]. Слово-ономатема и слово-синтагма одновременно существуют в пара- метрах «тождества самому себе» и «отдельности от всего другого». Правда, здесь необходимо различать разные плоскости существования тождества- отдельности речевой синтагмной и языковой инвариантной номинативных единиц. Если в первом случае тождество самому себе представляется как линейное тождество, а отдельность от всего другого – как линейная отдель- 89Термінологічний вісник 2013, вип. 2(1) Термин для базовой номинативной единицы языка ность, и проблема состоит в отождествлении того или иного звукокомплек- са с номинативной единицей путем определения его линейных границ на основе отделения от других рядоположенных звукокомплексов (например, отождествление самой себе единицы веют в синтагме вихри враждебные веют над нами осуществляется на основе отделения его от звукокомплексов враждебные и над), то во втором случае тождество единицы определяется как системно-парадигматическое тождество, основанное на инвариантном объединении различных речевых номинаций в одну языковую единицу. Здесь возникает уже проблема отделения комбинаторных разновидностей (глосс) одной номинативной единицы от комбинаторных разновидностей (глосс) другой номинативной единицы. Например, чем следует считать зву- кокомплекс над нами: а) глоссой самостоятельной языковой номинативной единицы над нами; б) глоссой номинативной единицы над или глоссой но- минативной единицы нами; в) глоссами отдельных номинативных единиц над и нами? Именно проблема определения границ тождества-отдельности как в первом, так и во втором случае решаема в современном языкознании только на основе абсолютизации неприемлемых для описания номинативной еди- ницы формальных признаков. Это – ошибка, призванная только «защитить» сложившийся за века статус слова как базовой ономасиологической сущнос- ти. Полученные мной результаты исследования процессов модифицирова- ния единой языковой номинативной сущности приводят к довольно пара- доксальному, на первый взгляд, выводу: определение статуса слова как статуса самостоятельной инвариантной, базовой языковой сущности не со- ответствует действительности. Семантическое тождество, констатируемая в большинстве исследований основа актуального тождества слова, закономер- но расширяет зону его варьирования (модифицирования) надсловными мо- дификациями – сочетаниями знаменательных слов со служебными и слово- сочетаниями разного типа. Это позволяет предположить, что обозначение базовой номинативной единицы термином, который указывает на ее моновербальный характер, то есть термином слово, лексема и т. п., не совсем правильно, поскольку факт противоречивости статуса той или иной единицы в языке не позволяет тер- минологически отождествлять этот, приписываемый ей в некоторых кон- цепциях, статус с ее названием. Можно было бы использовать уже упомяну- тый здесь термин ономатема (правда, выведя его из юкстапозита слово-оно- матема). Однако и он не очень удачен, так как по своей внутренней форме может быть неосознанно отнесен не только к ономасиологии, но и к онома- стике. Считаю, что в этом случае более уместным было бы употребить ис- пользуемый в некоторых исследованиях термин номема [9] или номинате- ма [2]. Выбор первого или второго из этих вариантов наименования в на- шем случае не может иметь под собой каких-то глубинных структурно- семантических оснований. Здесь главным фактором будет, без сомнения, лишь вкус ученого, который избирает тот или иной термин, лишь подчи- няясь каким-то своим личностным соображениям. Если говорить обо 90 Термінологічний вісник 2013, вип. 2(1) В. И. Теркулов мне, то я слишком часто употреблял для обозначения базовой единицы номинации именно термин номинатема [18 и др.], поэтому замена его на термин номема, который в концепции его «сочинителя» все же более свя- зан (но не тождественен, о чем – ниже) с тем содержанием, которое я в этот термин вкладываю, нежели термин номинатема в указанных выше исследованиях, просто может привести к некоторой неразберихе при со- поставлении терминологии этого исследования с терминологией моих предыдущих изысканий, чего мне абсолютно не хочется. Поэтому в даль- нейшем я и буду употреблять то наименование, которое уже имело место в моих работах, то есть упомянутый здесь термин номинатема. Укажу толь- ко, что его объем в моей концепции значительно шире, чем в указанных работах, где зону его применения ограничивают только словом. У меня он используется не для обозначения такого представления о слове, которое «возникает в результате абстракции отождествления всех словоформ, раз- личающихся только синтаксическим значением (то есть словоформ, име- ющих одно и то же несинтаксическое, или номинативное, “ономатологи- ческое”, значение)» [2, с. 127], а для обозначения абстрактной (структур- ной) языковой единицы, представляющей собой модель номинации, не- зависимо от того, в каких субстантных единицах эта модель реализуется. Нужно обратить особое внимание на то, что объединение глосс в лексе- му или, шире, номинатему традиционно осуществляется на основе методо- логически необоснованного априорного ограничения реализаций послед- ней только однословными единицами. Для обоснования такого подхода словоцентрическая лингвистика неоправданно создает формальные по сво- ей природе конвенциональные правила: «В последнее время высказывается мнение, что предел формально-грамматического варьирования может быть найден только в самой форме», – пишет С. М. Шигапова [21]. Как аксиома звучит утверждение о том, что «единица словаря не тождественна слово- форме, н о с о в п а д а е т с н е й в п р о т я ж е н н о с т и (выделено мной. – В. Т.)» [1, с. 69]. Однако даже для словоцентрического подхода к установле- нию системы модификаций единой номинации это утверждение достаточ- но противоречиво – существуют, например, большие сомнения в возмож- ности трактовки как совпадающих по протяженности супплетивных форм слова, например, форм слова человек (человек – люди). В некоторых ситуа- циях ученым приходится выискивать дополнительные критерии с о п р о - т и в л е н и я отождествлению речевых единиц в слово. Например, слова вол- чиха и волчица совпадают по протяженности и имеют идентичное значение. Однако в большинстве исследований их рассматривают только как синони- мы, то есть как единицы, относящиеся к разным номинативным комплек- сам, поскольку, как традиционно считается, «морфологическим пределом варьирования слова служит тождество морфологической структуры и мор- фемного состава сопоставляемых единиц» [5, с. 15], которого у них нет (раз- личие суффиксов -иц- – -их-). Следует обратить внимание на то, что этот принцип применяется крайне непоследовательно. Например, приведенные выше супплетивные формы слова человек уже по своей природе противо- речат данному требованию – они не совпадают в корневой морфеме 91Термінологічний вісник 2013, вип. 2(1) Термин для базовой номинативной единицы языка (человек- – люд-), но все же считаются большинством лингвистов реализа- циями одной лексемы. Кроме того, различие морфемного состава и морфо- логической структуры не мешает исследователю, чье высказывание было приведено выше, считать вариантами одного слова такие, например, моди- фикации, как накапливать – накоплять, засаривать – засорять [5, с. 159], мочала – мочало, титло – титла [5, с. 143] и т. п., различающиеся не только набором морфем, но и пусть структурным, грамматическим, но значением (мочала, например, – существительное женского рода, а мочало – средне- го). Отмечу здесь, предваряя дальнейшие рассуждения, что у меня нет ника- ких сомнений в том, что единицы типа волчица – волчиха в силу своей фор- мальной связанности и семантической идентичности должны определяться как разные формальные манифестации одной и той же номинативной сущ- ности. Ограничение манифестаций одной номинатемы только словами пред- ставляется неубедительным еще и потому, что в речи границы семантическо- го тождества единой номинативной единицы преодолевают пределы реестра слов-синтагм, которые с ней эмпирически связываются в сознании носите- лей языка. Как замечает В. М. Никитевич, «подходя к системе номинаций только со стороны наиболее типичного знака – полнозначного слова, мы способны увидеть лишь ту часть номинативных значений, которые выража- ются словом, другие же значения одного и того же класса и способы их вы- ражения, реально существующие в языке, остаются вне поля зрения иссле- дователя» [9, с. 17]. Отождествление языковой «унифицирующей» единицы со словом есть не что иное, как дань эмпирической очевидности слова, и поэтому употребление терминов слово, лексема, а также композитных об- разований, содержащих отсылку к слову (слово-тип, слово-ономатема, слово -номинатема и т. п.), абсолютно не указывает на реальные внутриязы- ковые закономерности. Видимо, именно осознанная «недостаточность» словной интерпрета- ции номинативной базы языка привела к тому, что некоторые исследовате- ли вынужденно приходят к выводу, что «все единицы языка и речи, кроме предложений, о б л а д а ю т т о л ь к о с в о й с т в о м н о м и н а т и в н о с т и (выделено мной. – В. Т.)» [15, с. 133], то есть являются только р е а л и з а т о - р а м и номинативной функции. Это позволяет предположить, что ни одна из разновидностей синтагм – слово, сочетание слов, словосочетание – не может считаться основным её носителем. Основная номинативная единица всегда находится на границе между собой и не собой. Она может быть и словом, и словосочетанием, и сочетанием слов. Иными словами, номина- тивный инвариант должен трактоваться как некое абстрактное ментальное образование, отвлеченное от своих реализаций, но одновременно с этим представляющее собой то общее, что в той или иной степени в них присут- ствует. В основе тождества номинативной единицы лежит её языковое семан- тическое тождество, подкрепленное формальной связанностью её речевых модификаций. Семантическое тождество на уровне языка обеспечивается единым лексико-грамматико-семантическим инвариантным, концептуаль- 92 Термінологічний вісник 2013, вип. 2(1) В. И. Теркулов ным, сигнификативным номинативным значением, реализуемым в речи в своих денотативных и коннотативных частных лексико-семантических и грамматических модификациях. Формальная связанность (формальный инвариант) предполагает внутреннюю формальную взаимную мотивиро- ванность одной глоссы другой. В этом случае, признавая, что обнаруживае- мое в речи речевое лексическое значение глоссы меньше по объему, чем концепт, я отмечаю то, что значения всех глосс одного и того же знака, с одной стороны, обусловлены концептом, а с другой – именно в силу выше- сказанного позволяют в той или иной мере описать концепт, схваченным данным знаком. А это позволяет определить место концепта в структуре знака как место инвариантного, инфраструктурного значения, определяю- щего возможности референции, то есть обозначения данным знаком эле- ментов онтологического мира (референтов), и коагуляции, то есть актуали- зации при референции тех или иных аспектов (слотов, сем) инвариантного концепта. На речевом уровне номинативную функцию, следовательно, выполня- ют слово, словосочетание, сочетание служебного и знаменательного слов, которые я называю речевыми глоссами языковой номинативной единицы. Повторюсь, это ставит под сомнение возможность ее обозначения терми- нами, указывающими на ее моновербальный характер (слово, лексема и т. п.), поскольку даже единицы, реализующие в речи слово, могут не совпа- дать с ним по протяженности. Кроме того, в речи могут реализоваться еди- ницы, которые на уровне инварианта отождествляются с надсловными об- разованиями – коллокациями, фраземами и т. д. Модели их функциониро- вания и реализации глубинно абсолютно тождественны моделям функцио- нирования и реализации слова. Все это позволяет заменить термин моно- вербального типа для именования основной номинативной единицы языка на термин номинатема, который обозначает любую её языковую разновид- ность, объединяющую глоссы, связанные отношениями семантического тождества и формальной взаимообусловленности. В отличие от слова, номинатема является целостной единицей, по- скольку ее интегрирующий характер предполагает невозможность абсо- лютизации какого-либо из компонентов ее структуры как самостоятель- ной сущности. Не может быть «фонетической», «морфологической» и т. д. номинатемы. Она представляет собой модель номинации, которая зако- номерно должна учитывать все ее параметры. С другой стороны, номина- тема является и языковой универсалией, хотя бы потому, что она имеет статус не субстантного образования, а языковой модели, тактики номина- ции, которая, скорее всего, абсолютно тождественна для всех языков мира. Различие касается именно субстантных речевых модификаций (глосс), которые в разных языках будут разными. Как представляется, именно номинатемный подход позволяет не толь- ко по-новому трактовать многие явления языковой структуры, но и сделать эту трактовку непротиворечивой, что абсолютно невозможно при вербо- центрическом подходе к языку. Именно этому и посвящен ряд моих работ, уже вышедших или готовящихся к печати. 93Термінологічний вісник 2013, вип. 2(1) Термин для базовой номинативной единицы языка 1. Алпатов В. М. О двух подходах к выделению основных единиц языка // Вопросы языкознания. – 1982. – № 6. – С. 66–74. 2. Булыгина Т. В. Проблемы теории морфологических моделей. – М.: Наука, 1977. – 287 с. 3. Виноградов В. В. Русский язык: грамматическое учение о слове. – М.; Л.: Учпедгиз, 1975. – 784 с. 4. Гак В. Г. К типологии лингвистических номинаций // Языковая номинация: общие вопросы. – М.: Наука, 1977. – С. 230–293. 5. Горбачевич К. С. Вариативность слова и языковая норма. – Л.: Наука, 1978. – 237 с. 6. Кубрякова Е. С. Номинативный аспект речевой деятельности. – М.: Наука, 1986. – 158 с. 7. Кузнецова Э. В. Лексикология русского языка: Учеб. пос. – М.: Высшая школа, 1982. – 152 с. 8. Луценко Н. А. Введение в лингвистику слова. – Горлівка: Вид-во ГДПІІМ, 2003. – 141 с. 9. Никитевич В. М. Основы номинативной деривации. – Минск: Вышэйшая школа, 1985. – 158 с. 10. Пешковский А. М. В чем, наконец, сущность формальной грамматики // Избранные труды. – М.: Учпедгиз, 1959. – С. 74–100. 11. Селиванова Е. А. Когнитивная ономасиология. – К.: Фитосоциоцентр, 2000. – 248 с. 12. Смирницкий А. И. К вопросу о слове (Проблема тождества слова) // Труды ин-та языкознания АН СССР. – М.: АН СССР, 1954. – Т. 4. – С. 3–50. 13. Смирницкий А. И. Лексическое и грамматическое в слове // Вопросы грамматиче- ского строя: Сб. науч. тр. – М.: АН СССР, 1955. – С. 11–53. 14. Смирницкий А. И. Лексикология английского языка: Учеб. пос. – М. Изд-во лит-ры на иностранных языках, 1956. – 364 с. 15. Солнцев В. М. Язык как системно-структурное образование. – М.: Наука, 1977. – 344 с. 16. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики // Труды по языкознанию. – М.: Прогресс, 1977. – С. 30–269. 17. Теркулов В. И. Структура лексемы как система межглоссовых отношений // Теоре- тические и прикладные проблемы русской филологии: Науч.-метод. сб. – Сла- вянск: СГПУ, 2003. – Вып. XI. – Часть 1. – С. 98–104. 18. Теркулов В. И. Номинатема: опыт определения и описания. – Горловка: ГГПИИЯ, 2010. – 228 с. 19. Тропина Н. П. Семантическая деривация: мультпарадигмальное исследование. – Херсон: Изд-во ХГУ, 2003. – 336 с. 20. Уфимцева А. А. Типы словесных знаков. – М.: Наука, 1974. – 206 с. 21. Шигапова С. М. Вариантность слова и проблема типологии вариантов // Вестник АмГУ. – 2000. – № 3. – Режим доступа: http://www.amursu.ru/vestnik/3/. 22. Шмелёв Д. Н. Проблемы семантического анализа лексики. – М.: Наука , 1973. – 278 с. V. I. Terkulov TERM FOR BASIC NOMINATIVE UNIT OF LANGUAGE The article suggests changing the status character of the term word which, according to the author, can be used to define not basic nominative unit of language, but one of the glosas (speech units) of the basic unit of language which is suggested to be called nominatema. K e y w o r d s : glosa, nominatema, nomination, word. visn2 85 visn2 86 visn2 87 visn2 88 visn2 89 visn2 90 visn2 91 visn2 92 visn2 93

Термин для базовой номинативной единицы языка

Institution

Ähnliche Einträge