Образ Иоанна предтечи как отражение образа праведника в средневековой Таврике

Творчество живописцев, расписывавших храмы средневековой Таврики, привлекает нас новизной мотивов, типичных для определенного периода и определенных событий. В них зритель находит отражение личности мастера, его индивидуального почерка, круга его интересов, способность передать зрителю свои чувства,...

Повний опис

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	2011
Автор:	Лыкова, Н.Н.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Кримський науковий центр НАН України і МОН України 2011
Назва видання:	Культура народов Причерноморья
Теми:	Вопросы духовной культуры – КУЛЬТУРОЛОГИЯ
Онлайн доступ:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/52246
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	Образ Иоанна предтечи как отражение образа праведника в средневековой Таврике / Н.Н. Лыкова // Культура народов Причерноморья. — 2011. — № 206. — С. 12-16. — Бібліогр.: 9 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-52246
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-522462013-12-30T03:08:47Z Образ Иоанна предтечи как отражение образа праведника в средневековой Таврике Лыкова, Н.Н. Вопросы духовной культуры – КУЛЬТУРОЛОГИЯ Творчество живописцев, расписывавших храмы средневековой Таврики, привлекает нас новизной мотивов, типичных для определенного периода и определенных событий. В них зритель находит отражение личности мастера, его индивидуального почерка, круга его интересов, способность передать зрителю свои чувства, настроение, эстетические переживания, вызванные красотой фресковой росписи. 2011 Article Образ Иоанна предтечи как отражение образа праведника в средневековой Таврике / Н.Н. Лыкова // Культура народов Причерноморья. — 2011. — № 206. — С. 12-16. — Бібліогр.: 9 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/52246 930.8 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Вопросы духовной культуры – КУЛЬТУРОЛОГИЯ Вопросы духовной культуры – КУЛЬТУРОЛОГИЯ
spellingShingle	Вопросы духовной культуры – КУЛЬТУРОЛОГИЯ Вопросы духовной культуры – КУЛЬТУРОЛОГИЯ Лыкова, Н.Н. Образ Иоанна предтечи как отражение образа праведника в средневековой Таврике Культура народов Причерноморья
description	Творчество живописцев, расписывавших храмы средневековой Таврики, привлекает нас новизной мотивов, типичных для определенного периода и определенных событий. В них зритель находит отражение личности мастера, его индивидуального почерка, круга его интересов, способность передать зрителю свои чувства, настроение, эстетические переживания, вызванные красотой фресковой росписи.
format	Article
author	Лыкова, Н.Н.
author_facet	Лыкова, Н.Н.
author_sort	Лыкова, Н.Н.
title	Образ Иоанна предтечи как отражение образа праведника в средневековой Таврике
title_short	Образ Иоанна предтечи как отражение образа праведника в средневековой Таврике
title_full	Образ Иоанна предтечи как отражение образа праведника в средневековой Таврике
title_fullStr	Образ Иоанна предтечи как отражение образа праведника в средневековой Таврике
title_full_unstemmed	Образ Иоанна предтечи как отражение образа праведника в средневековой Таврике
title_sort	образ иоанна предтечи как отражение образа праведника в средневековой таврике
publisher	Кримський науковий центр НАН України і МОН України
publishDate	2011
topic_facet	Вопросы духовной культуры – КУЛЬТУРОЛОГИЯ
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/52246
citation_txt	Образ Иоанна предтечи как отражение образа праведника в средневековой Таврике / Н.Н. Лыкова // Культура народов Причерноморья. — 2011. — № 206. — С. 12-16. — Бібліогр.: 9 назв. — рос.
series	Культура народов Причерноморья
work_keys_str_mv	AT lykovann obrazioannapredtečikakotraženieobrazapravednikavsrednevekovojtavrike
first_indexed	2025-07-04T14:44:35Z
last_indexed	2025-07-04T14:44:35Z
_version_	1836727954162319360
fulltext	Голынский В.Б. РОЛЬ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ЭСКИЗИРОВАНИЯ В УЧЕБНОМ И ТВОРЧЕСКОМ ПРОЦЕССЕ 12 Источники и литература: 1. Аноричева-Ерёмка А. И. Академическая живопись / А. И. Аноричева-Ерёмка. – Х. : Колорит, 2009. 2. Алпатов М. Композиция в живописи / М. Алпатов. – М. : Искусство, 1940. 3. Волков Н. Н. Композиция в живописи / Н. Н. Волков. – М. : Искусство, 1977. – С. 260. 4. Ковалёв Ф. В. Золотое сечение в живописи / Ф. В. Ковалёв. – К. : Вища школа, 1989. – С. 46. 5. Константинов Л. О реалистической законченности в изобразительном искусстве / Л. Константинов // Художник. – М. ,1971. – № 9. – С. 35. 6. Шорохов Е. В. Композиция / Е. В. Шорохов. – М. : Просвещение, 1977. – С. 260. 7. Художественная галерея : т. 16. – М. : ООО «Де Агостини», 2008. Лыкова Н.Н. УДК 930.8 ОБРАЗ ИОАННА ПРЕДТЕЧИ КАК ОТРАЖЕНИЕ ОБРАЗА ПРАВЕДНИКА В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ТАВРИКЕ Фрески храма «Успения» городища Эски-Кермен – выдающийся памятник палеологовской живописи. Образы фресок соответствуют духу христианства, отличаются содержанием и целью, берущими свое начало в иконописных традициях Византийской православной Церкви, ярко выраженных в словах св. Григория Нисского: «Иконопись – есть грамота для неграмотных. Св. иконы суть книги, написанные, вместо букв, лицами и вещами; в них неграмотные усматривают то, чему должны по вере следовать; из них они учатся» [4, с. 110]. Однако в течение двух веков своей истории палеологовское искусство не было стабильным и однородным. Зарождение его стилистических особенностей относится еще к концу XII в. Вопрос о его генезисе до сих пор остается одним из самых сложных и малоизученных. Со времени реставрации империи в 1261 году и вплоть до ее падения в 1453 году основные художественные принципы византийского искусства претерпевали изменения. Однако при всей стилистической многоликости палеологовского искусства в нем вполне четко вырисовывается ряд неизменных черт, которые были присущи только ему и которые позволяют говорить о нем как об определенном и цельном этапе. Во фресках храма «Успения» (исследование храма провел Н.И. Репников в 1928 г.), как в фокусе, отразились стремления искусства конца XIV в., прежде всего, возросшая в нем светскость. Она проявилась в трактовке самих религиозных сюжетов. Не случайно в это время становятся распространенными изображения в более эмоциональном построении [5, с. 280]. Роспись утратила монументальность и единство, она кажется собранной из отдельных сцен. Иным стало взаимодействие живописи и интерьера. Художники стали увлекаться многочисленными бытовыми реалиями, передавая их весьма подробно. Например, при изображении сцен в интерьере, чтобы указать на то, что действие происходит именно внутри здания, художники изображают разнообразную мебель, хотя архитектура воспроизведена здесь же в экстерьерном виде. Эта возросшая интимность членений интерьера, с переменчивыми впечатлениями от отдельных ячеек внутреннего пространства, перекликается с интимностью образов, их подвижностью и взволнованностью. Жизнь персонажей фрески течет параллельно с жизнью зрителей, контакт между ними устанавливается не по принципу преклонения, сколько, прежде всего, сочувствия, сопереживания, и поэтому обретает черты большой человечности. Возрос интерес к эмоциональному началу сюжета. Повышался интерес к индивидуальной характеристике действующих лиц за счет выразительного движения их поз, что проявилось в композиции фрески «Крещение». Поднятая рука Иоанна Крестителя над головой Христа говорит о новом отношении к канону: ему следовали, им руководствовались, но появились возможности его более свободной интерпретации. Итак, Иисус возрастает до своей зрелости; начиная свое служение, Он «был лет тридцати» [Лк. 3, 23], когда в Назаретской синагоге во всеуслышание провозгласил: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня» [Лк. 4, 18]. Здесь самая тайна Воплощения. Человеческая природа Христа обусловлена Его свободным изволением. Иисус добровольно посвящает Себя Своему делу на земле, всецело следуя Его воле, воле Отца, и Отец в ответ ниспосылает на Него Духа Святого. Насыщенный лаконичный символизм Крещения, который мы видим в иконе, позволяет понять потрясающее величие этого события: это уже смерть на кресте. Говоря Иоанну: «Надлежит нам исполнить всякую правду» [Мф. 3, 15], Христос как бы предвосхищает одно из последних своих слов, которое прозвучит в Гефсиманском саду: «Да будет воля Твоя, Отче» [Мф. 26, 42]. Миссия святого Иоанна Крестителя – свидетельство; он свидетель послушности Христа, Его крайнего кенозиса. Но в Иоанне Крестителе, как в архетипе, представителе человеческого рода, человечество становится свидетелем божественной Любви. «Божественное человеколюбие» кульминирует в Крещении, «исполнении всякой правды», завершаемом крестной смертью и Воскрешением. Вопросы духовной культуры – КУЛЬТУРОЛОГИЯ 13 Эски-Кермен. Церковь «Успения». Композиция фрески «Крещения» (потолок) Темный горестный лик Иоанна, мы чувствуем его мучительный взгляд, – все создает образ подвижника, изможденного от аскезы, образ трагический. Облик Иоанна Предтечи – проповедника, оратора – редок в византийской иконографии. Лишь иногда (например, в византийских миниатюрах) встречается самостоятельные композиции на тему его проповеди. Кроме того, в композициях «Сошествие во ад» XIV в. Иоанн выступает как учитель, как предводитель толпы (например, фреска в монастыре Хора). Однако обычно в сценах «Сошествия во ад» роль его менее заметная, он изображается в группе царей и пророков, ничем существенно не выделяется, и иногда лишь указующий жест его руки символизирует, что он среди пророков главный. Даже в редких житийных иконах Иоанна среди сцен его жизни отсутствуют композиции с проповеднической миссией его как предтечи. Возможно, не случайно в византийском искусстве осталось мало отраженной проповедническая сторона жизни Иоанна Предтечи. Один из немногих примеров изображения Иоанна Предтечи в фресковой росписи находится на территории средневековой Таврики в храме «Успения» [2, с. 135]. Из двух толкований образца византийское искусство предпочло тип аскетический типу мирскому, однако совершенно в своеобразном варианте. В нем почти никогда не ставился акцент на «осязаемой стороне аскезы», на духовном горении ценой физического сгорания, – акцент, столь распространенный в восточном, сирийском и египетском отшельничестве, но мало популярный в Константинополе. Редкая икона XIII – XIV вв. изображает Крестителя такого типа, который мы имеем в храме «Успения». Аскетический тип Предтечи в византийском искусстве слился с пророческим и именно в таком варианте оказался широко распространенным. Он встречается и в иконах, и в монументальной живописи. Пророческий тип Предтечи иногда, кажется, включал в себя и особый проповеднический оттенок, столь существенный для культурологического образа этого святого. Иоанна Крестителя-отшельника изображали в репрезентативной позе, часто с поднятой указующей рукой пророка, в сиянии духовной славы, как молельный образ, предназначенный для созерцания и предстояния. Это был самый излюбленный способ византийского изображения мучеников, аскетов, пустынников – как духовных победителей в озарении божественного света, в торжественной представительности, равной царственному величию. Подобно тому, как всякая материя и вещество в византийском искусстве были явлены преображенными, пронизанными «божественными лучами», так восприятие святого образа в идеале должно было быть просветленным и радостным. Вероятно, наиболее полный символ такого переживания мученического образа святого – это иконографический тип Иоанна Крестителя – ангела пустыни. Земное страдание остается как бы в первичных, незримых глубинах образа. Духовная высота его становится светлой, подобно ангельской. Интересно, что в живописи палеологического расцвета не возникали образы, столь психологически усложненные, столь душевно неспокойные. И хотя искусство знало трагические характеры и строжайшую аскезу, но те и другие образы были явлены там как сильные, решительные, целостные, в то время как именно в средние века заметна тень ускользающей сложной рефлексии. Духовным установкам, возбужденному обсуждению вопросов, связанных с исихией, стремление к внутреннему очищению, молитве отвечает и аскетическая тема образа, и его нервная экстатичность. И несомненно, с византийскими вкусами этого времени согласуется и особая рафинированность, заметная во фресковой росписи, что соответствует интеллектуальной изящности византийской жизни и культуры того периода времени. Смотря на фресковую роспись, мы понимаем, что в лице Иоанна Крестителя все люди таинственно познают себя «сыном в Сыне», «сыновьями возлюбленными» в «сыне возлюбленном». В лице Иоанна люди Лыкова Н.Н. ОБРАЗ ИОАННА ПРЕДТЕЧИ КАК ОТРАЖЕНИЕ ОБРАЗА ПРАВЕДНИКА В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ТАВРИКЕ 14 перед изображением произносят «да будет» Встрече, божественному Благоволению, Человеколюбию Отца, Друга Людей. Как Симеон «по вдохновению» [Лк. 2, 27] встречает и принимает Младенца Иисуса, так Иоанн встречает и принимает Иисуса – Мессию: «Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него» [Ин. 1, 6 – 7]. Он свидетельствует от лица всех, за всех, и это событие происходит внутри человечества в целом, касается каждого человека. Христос изображен на фреске стоящим в воде «плотию крыемый в водах». С самого начала своего служения Иисус безбоязненно сталкивается со стихиями космоса, где кроются темные силы: с водой, воздухом, пустыней. Правой рукой он благословляет воды, готовя их к тому, что освящённые Его погружением, они станут прощальными водами. Значение воды изменяется: будучи ранее образом смерти (потоп), она становится отныне «источником живой воды» [Откр. 21, 6]. Сакраментально вода крещения приобретает значение крови Христовой. Говоря о неосвященной воде, образе смерти – потопа, богослужение называет ее «всепагубным потопом». Действительно, на фреске Христос изображен входящим в воду, как в могилу, имеющую очертания мрачной пещеры (иконографического образа ада) и заключающую в себе все тело Господне (образ погребения, воспроизводимый в таинстве крещения погружением всего человека, символ трехдневного погребения), дабы «извлечь нашего родоначальника из пребывания во тьме». Согласно толкованию святого Иоанна Златоуста погружение в воду и выход из нее есть образ схождения во ад и воскресения. Христос изображен нагим, он облачен в наготу Адама; тем самым указывается, что Он возвращает человечеству райский покров славы. В данной фреске показано его свободное волеизъявление, Христос изображен в движении, как бы делающий шаг к Иоанну Крестителю: Он приходит и преклоняет главу добровольно. Иоанн поражен: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?» Но Иисус сказал ему в ответ: «Оставь теперь ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» [Мф. 3, 14-15]. Тогда Иоанн простирает правую руку и совершает обряд, в левой же руке он держит свиток, на котором начертана его исповедь. Ангелы – свидетели Воплощения – застыли в благоговейной позе, с покрытыми, в знак благоговения, руками. Они символически демонстрируют слово апостола Павла: «Все вы, во Христе крестившиеся, во Христе облеклись» [Гал. 3. 27]. Однако чаще всего в византийском искусстве изображение Иоанна Предтечи входит в композицию «Деисуса». Примеры такой фресковой росписи мы находим не только в храме «Успения», но и в храме Южного монастыря Мангупа, а также в храме села Верхоречье. Тему «Деисуса», тему предстояния и заступничества, византийские мастера раскрывали в разных аспектах. Они часто подчеркивали в образах страстную обращенность предстоящих ко Христу, напряженность мольбы. Среди всех образов «Деисуса» такого типа Иоанн Предтеча – всегда самый драматический. Но даже в «Деисусах», где Христос и Богоматерь представлены в состоянии сосредоточенном и ровном, Иоанн Предтеча, с разметавшимися волосами, взволнованным лицом, тревожным взглядом, поражает своей внешней и внутренней активностью. Иногда тема «Деисуса» истолковывалась мастерами совсем иначе. Главным мотивом в ней становилась молчаливая просьба-молитва,предполагающая глубину созерцания. Образы предстоящих в таких «Деисусах» (в том числе и Иоанна Предтечи) выглядят тихими и успокоенными, обращаются ко Христу с кроткой мольбой, иногда обретают даже мягкую лирическую окрашенность. Наиболее полное раскрытие таких возможностей деисусного образа – во фресковой живописи Таврики XIII – XIV вв. Но истоки этого понимания образа Предтечи (и «Деисуса» в целом) – в византийском и балканском искусстве позднего XIV в. (Высоцкий чин, Хиландарский чин). Тем самым, обе возможные черты «исторического портрета» Предтечи – деятельная проповедническая и «монашеская» отшельническая – могли находить как бы косвенное воплощение в его образе из «Деисуса». Отсюда же и своеобразие иконографии Крестителя в деисусных чинах. Иногда он облачен в хитон и плащ, мирские одежды, как пророк или апостол, а иногда укрыт звериными шкурами пустынника. Разумеется, это не единственный вариант раскрытия образа Предтечи в деисусной композиции. В каждом из двух типов, обрисованных здесь лишь в общих чертах, могут быть усилены какие-либо нюансы, и тогда образ приобретает особую окраску. Так, в «экспрессивном» образе Предтечи чаще всего подчеркивалось решительное заступничество за людей, страстное внутреннее горение. Однако могли быть выделены и другие грани духовной и психологической характеристики: обращение ко Христу (например, храм «Успения», храм Южного монастыря Мангупа, храм села Верхоречье), переходящее в мольбу, сострадание к людям, граничащее со страданием. Вопросы духовной культуры – КУЛЬТУРОЛОГИЯ 15 Схема росписи алтаря храма в селе Верхоречье Именно такая интонация определяет образ Иоанна Предтечи на территории средневековой Таврики. В нем нет проповеднического пафоса, деятельного учительства. Например, подчеркнут аскетический строй образа – отсюда исхудалый морщинистый лик. Главный стержень образа – тема страдания. Резкие, иссекающие лицо морщины, мучительно сдвинутые брови, горькое очертание губ, переполненный болью взгляд, весь облик Иоанна насыщен мукой и страстной мольбой – эмоциями, непривычными для византийского искусства, но характерными для фресковой росписи Крыма XIII – XIV вв., слишком острыми, слишком горячими, правда, по-византийски перенесенными в сферу духовного. В образе аскета, каким представлен Иоанн на территории Таврики, казалось бы, должна быть подчеркнута отрешенность от мирских эмоций. В этом же образе, напротив, впечатляет острое участие. Деисусная просьба становится страстной мольбой о спасении, смешанной со страданием. Образ приобретает трагический смысл, несколько ушедший от основной темы «Деисуса», заступнической и смиренной. В нем немало общего с самыми экспрессивными образами Иоанна Крестителя в «Деисусах», такими как в мозаике св. Софии в Константинополе. Однако внутренняя мощь Иоанна не имеет в себе особой скорбной, даже болезненной интонации. Это мотивы определяющие, но не единственные в «Деисусе». Взгляд Иоанна не направлен на Христа, неконкретен. Не обладающий никакой внешней динамикой, он кажется обращенным вглубь, отрешенным, раскрывающим аскетическую сторону образа Предтечи. Но этим не исчерпывается содержание образа. В нем есть поражающий блеск, понятый символически и воплощенный художественно. Вся роспись насыщена притягательным блеском, как в полном смысле этого слова, так и в переносном, ибо весь строй ее исполнен артистизма и горделивого византийского художественного блеска. Блистающая природа фресковой росписи несет в себе нечто от символики образа Иоанна Крестителя – Ангела пустыни, нечто от самого существенного духа этого образа. Различные стороны символики образа Предтечи нашли соединение в одной иконе. Отрешенному облику аскета-пустынника, молящему образу просителя из «Деисуса» сообщается еще один, совсем особый смысл, в типологии Предтечи исключительный, – отблеск торжественного ангельского сияния. Содержание образа Иоанна Крестителя может быть раскрыто еще в нескольких аспектах. Мы очертим только один: его утонченность, даже нетипичную для образа Иоанна Крестителя, как будто даже не согласующуюся с традиционными о нем представлениями. В сильно удлиненном овале лица, в красиво и чуть манерно изогнутых очертаниях бровей, носа, губ, совершенно своеобразной индивидуальности облика угадывается благородство и даже аристократизм, включающая в себя много нюансов и душевных движений. Все это далеко от цельной монашеской простоты пустынножителя, от смирения, кротости, самоуничижения восточной аскезы. Лыкова Н.Н. ОБРАЗ ИОАННА ПРЕДТЕЧИ КАК ОТРАЖЕНИЕ ОБРАЗА ПРАВЕДНИКА В СРЕДНЕВЕКОВОЙ ТАВРИКЕ 16 Голова святого на северном столбе предалтарной арки храма Иоанна Предтечи В многогранности этого образа, в тонких сопоставлениях в нем разнообразных психологических и душевных черт есть нечто от самого духа культуры, стоящее внутри него, а отнюдь от него не отрешенное, находящееся внутри сложных процессов, а не вне их границ. Творчество живописцев, расписывавших храмы средневековой Таврики, привлекает нас новизной мотивов, типичных для определенного периода и определенных событий. В них зритель находит отражение личности мастера, его индивидуального почерка, круга его интересов, способность передать зрителю свои чувства, настроение, эстетические переживания, вызванные красотой фресковой росписи Источники и литература: 1. Виноградов А. Ю. Свод греческих надписей Эски-Кермена и его ближайшей округи / А. Ю. Виноградов // Древний город Эски-Кермен : Археология, история, гипотезы. – СПб., 2004. – С. 125. 2. Волконская И. Г. Иконографические схемы алтарных росписей храма «Успения» и храма «Донаторов» / И. Г. Волконская // Древний город Эски-Кермен: Археология, история, гипотезы. – СПб., 2005. – С. 135. 3. Волконская И. Г. Фрески пещерных храмов Эски-Кермена и его округи (Юго-Западный Крым) / И. Г. Волконская // Русская культура XVI в. – эпохи митрополита Макария : материалы X Рос. науч. конф. посвящ. памяти святителя Макария / ред.-сост.: Л. С. Кертанова, А. К. Крылов. – Можайск, 2003. – С. 291. 4. Макарий (Оксиюк), митрополит. Эсхатология св. Григория Нисского / Макарий (Оксиюк). – М., 1999. – С. 110. 5. Репников Н. И. Городище Эски-Кермен / Н. И. Репников // Археологические исследования в РСФСР в 1934-1936 гг. – М., Л., 1941. – С. 280. 6. Репников Н. И. Остатки укреплений Эски-Кермена / Н. И. Репников // Известия Государственной Академии истории материальной культуры. – 1932. – Т. 12. – Вып. 1-8. – С. 209-210. 7. Репников Н. И. Эски-Кермен в свете археологических разведок 1928-29 гг. / Н. И. Репников // Известия Государственной Академии истории материальной культуры. – 1932. – Т. 12. – Вып. 1-8. – С. 133-134. 8. Харитонов С. В. Крымские пещерные храмы в работах Л. И. Линно / С. В. Харитонов // Русская культура XVI в. – эпоха митрополита Макария : материалы X Рос. Науч. конф., посвящ. памяти святителя Макария / ред.-сост.: Л. С. Кертанова, А. К. Крылов. – Можайск, 2003. – С. 279-283. 9. Хартахай Ф. Христианство в Крыму / Ф. Хартахай // Памятная книга Таврической губернии. – Симферополь, 1867. – Вып. 1. – С. 38-42.

Образ Иоанна предтечи как отражение образа праведника в средневековой Таврике

Репозитарії

Схожі ресурси