Пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте

Пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте

Анализируется проблема качества присутствия психотерапевта в психотерапевтическом контакте. Рассмотрены два типа такого присутствия − объектное и субъектное, а также проблемы, связанные с недостаточным учетом или игнорированием этих типов....

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:
Bibliographische Detailangaben
Datum:2004
1. Verfasser: Кочарян, А.С.
Format: Artikel
Sprache:Russian
Veröffentlicht: Інститут проблем кріобіології і кріомедицини НАН України 2004
Schriftenreihe:Международный медицинский журнал
Schlagworte:
Медицинская психология
Online Zugang:http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/52592
Tags: Tag hinzufügen
Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:Пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте / А.С. Кочарян // Международный медицинский журнал. — 2004. — Т. 10, № 1. — С. 47-51. — Бібліогр.: 7 назв. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
id irk-123456789-52592
record_format dspace
spelling irk-123456789-525922014-01-06T03:16:16Z Пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте Кочарян, А.С. Медицинская психология Анализируется проблема качества присутствия психотерапевта в психотерапевтическом контакте. Рассмотрены два типа такого присутствия − объектное и субъектное, а также проблемы, связанные с недостаточным учетом или игнорированием этих типов. The problem of quality of psychotherapist presence in psychotherapeutic contact is analyzed. Two types of this presence, objective and subjective, as well as the problems connected with insufficient consideration or neglecting these types are discussed. 2004 Article Пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте / А.С. Кочарян // Международный медицинский журнал. — 2004. — Т. 10, № 1. — С. 47-51. — Бібліогр.: 7 назв. — рос. 2308-5274 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/52592 ru Международный медицинский журнал Інститут проблем кріобіології і кріомедицини НАН України
institution Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection DSpace DC
language Russian
topic Медицинская психология
Медицинская психология
spellingShingle Медицинская психология
Медицинская психология
Кочарян, А.С.
Пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте
Международный медицинский журнал
description Анализируется проблема качества присутствия психотерапевта в психотерапевтическом контакте. Рассмотрены два типа такого присутствия − объектное и субъектное, а также проблемы, связанные с недостаточным учетом или игнорированием этих типов.
format Article
author Кочарян, А.С.
author_facet Кочарян, А.С.
author_sort Кочарян, А.С.
title Пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте
title_short Пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте
title_full Пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте
title_fullStr Пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте
title_full_unstemmed Пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте
title_sort пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте
publisher Інститут проблем кріобіології і кріомедицини НАН України
publishDate 2004
topic_facet Медицинская психология
url http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/52592
citation_txt Пространство психотерапии: проблема присутствия психотерапевта в контакте / А.С. Кочарян // Международный медицинский журнал. — 2004. — Т. 10, № 1. — С. 47-51. — Бібліогр.: 7 назв. — рос.
series Международный медицинский журнал
work_keys_str_mv AT kočarânas prostranstvopsihoterapiiproblemaprisutstviâpsihoterapevtavkontakte
first_indexed 2025-07-05T04:05:17Z
last_indexed 2025-07-05T04:05:17Z
_version_ 1836778329960611840
fulltext ПСИХИАТРИЯ 46 47ÌÅÆÄÓÍÀÐÎÄÍÛÉ ÌÅÄÈÖÈÍÑÊÈÉ ÆÓÐÍÀË ¹ 1’2004 МЕДИЦИНСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ Установление контакта является чрезвычайно важной составляющей психотерапевтического процес- са. Хороший контакт — не только условие, но в ряде случаев и суть психотерапии. В частности, если меха- низмом изменения клиента (пациента) в конкретном случае является рекапитулирующий эмоциональный опыт, который клиент выносит из психотерапии, то само качество контакта обретает саногенную роль. В психотерапии контакт понимается и описывает- ся по-разному. Одной из его составляющих является объектное присутствие психотерапевта. В этом случае психотерапевт принимает на себя все фантазии и же- лания клиента. Психотерапевт как человек в контакте отсутствует, он минимально представлен в психотера- пии как живой, чувствующий субъект, имеющий свои желания. Психотерапевт редуцирован к «белому эк- рану», на который клиент проецирует свои ожидания, страхи, опасения, желания и т.п. Объектное присутст- вие не позволяет психотерапевту обнаружить истин- ного себя для клиента. Предполагается (прежде всего, в психоаналитическом подходе1), что такое качество присутствия психотерапевта является продуктив- ным, определяющим эффективность психотерапии. При этом эффективность понимается как осознание пациентом в таком столкновении с «белым экраном» своих истинных и неосознанных желаний, опасений, страхов, чувств вины и стыда и т.п. Чем чище экран, чем в большей мере психотерапевт является «persona incognita», тем больше возможностей у пациента на- делить его своими фантазиями, желаниями, страхами, т.е. собой. Это первое и важное условие психотерапев- тического изменения пациента. Вторым условием является наличие у пациента зрелого Эго — только в этом случае он сможет дис- социироваться от собственных желаний, лишить их качества Эго-синтонности: «Это желание — не мое (это не Я), оно во мне». Такое забвение собственных желаний, отказ от них приводит пациента к ряду по- следовательных разочарований. В результате у него возникает отказ от желания иметь «то, что не так, как у меня». «Эти шаги взросления не сделать без боли и жертв» [1, с. 12]. Такое взросление через отказ от инфантильных желаний, через овладение ими за счет их осознания и отстранения от них делает взрослую жизнь ясной, понятной, адекватной реальности. Но су- ществует и другая сторона такого овладения — жизнь теряет краски, радость, тепло, то, что специфично для ребенка и соответственно в психоанализе называется инфантильным. В результате психотерапии у пациен- та меньше страданий, но и радости меньше. В гуманистической и экзистенциальной традиции важным представляется понятие подлинности. Пове- дение человека в результате терапии может стать осо- знанным, более того, он овладевает теми своими жела- ниями, которые не прошли тестирования реальностью. Но насколько при этом то, что он делает, как он живет, является выражением его подлинных желаний? Сча- стливый человек всегда находится в том, что он делает. В телесно-ориентированных моделях психотерапии метафорой психологического здоровья2 является ребе- нок. Только тогда, когда человек обретет спонтанность и непосредственность чувств, как у ребенка, можно гово- рить об успешно проведенной психотерапии. У В. Райха такой идеал свободы, спонтанности и здоровья пред- ставляет «генитальный» характер. Несмотря на то что телесно-ориентированная терапия является вариантом психодинамической психотерапии, она ориентирована на другой образец психологического здоровья. Такая же подлинность бытия представлена и в модели «пол- ностью функционирующей личности» К. Роджерса, и в модели «аутентичной личности» Ф. Перлса. В психоаналитическом подходе также возможна ориентация не на обуздание внутреннего «ребенка», не на ограничение своих желаний, а на их удовлетворение в психотерапевтической ситуации. В данном случае речь идет о рекапитулирующем эмоциональном опыте, когда внутренний «ребенок» в контакте с психотера- певтом получает удовлетворяющую теплоту и приня- тие, которые сделают его счастливым, «накормленным» любовью. И этот психотерапевтический опыт изменя- ет, перестраивает «ребенка», делает его свободным от страха брошенности, чувства вины и стыда и т.п. Вмес- те с тем для психоанализа такой путь все-таки опасен: насытить любовью «ребенка» очень трудно. Поэтому любое проявление тепла к «ребенку» часто приводит к тому, что тот цепляется за психотерапевта, входит в зависимые отношения, освободиться от которых по- рой оказывается не в состоянии. ПРОСТРАНСТВО ПСИХОТЕРАПИИ: ПРОБЛЕМА ПРИСУТСТВИЯ ПСИХОТЕРАПЕВТА В КОНТАКТЕ Профессор А.С. КОЧАРЯН Харьковская медицинская академия последипломного образования Анализируется проблема качества присутствия психотерапевта в психотерапевтическом контакте. Рассмотрены два типа такого присутствия — объектное и субъектное, а также проблемы, связанные с недостаточным учетом или игнорированием этих типов. 1 Далее рассматриваются типичные положения психоаналитической терапии. 2 Психологическое здоровье не тождественно психическому. Первое является характеристикой состояния не на континууме «норма — патология», а на континууме «счастье — несчастье». Существует много моделей психологического здоровья, которые отражают совершенно различные представления о счастье: адаптированность, свобода и спонтанность чувств, полнота личностного функционирования и т.п. МЕДИЦИНСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ 48 А.С. КОЧАРЯН. ПРОСТРАНСТВО ПСИХОТЕРАПИИ… 49 С приведенными выше рассуждениями о меха- низмах изменения клиента связаны и представления о стилях3 поведения психотерапевта. Если реализует- ся стратегия отстраненности, безучастности, эмоцио- нальной нейтральности, то психотерапия ориентиро- вана на осознание, дистанцирование от собственного «ребенка» и его обуздание. Если же психотерапевт в контакте теплый, принимающий и т.п., то психоте- рапия направлена на восполнение недополученного «ребенком» в детстве. Объектное присутствие описывает психотера- певта в терминах профессионала. Вместе с тем пси- хотерапевт представлен в психотерапии как личность. В этом смысле можно говорить о субъектном присут- ствии психотерапевта. Концепция присутствия важ- на и в экзистенциальной, и в клиент-центрированной психотерапии. Р. Мэй [2, с. 81] цитирует Карла Яс- перса, который сетовал на то «…какие возможности понимания мы упускаем из-за того, что в какой-то решающий момент, при всех наших знаниях, нам не- достает простой добродетели: полного человеческого присутствия». Наряду с отношениями переноса, объ- ектным или профессиональным присутствием любой терапевт, как пишет Мэй, экзистенциален, поскольку при любой профессиональной технике может отно- ситься к клиенту «как одна сущность, общающаяся с другой сущностью», по определению Бинсвангера. Субъектное присутствие следует понимать как встречу «лицом к лицу» двух людей. В сознании пси- хотерапевтов объектное или субъектное присутствие часто существует как альтернатива — либо психоте- рапевт эмоционально нейтрален, либо является эм- патичным, искренним и безусловно принимающим, одним словом — любящим. В первом случае он реа- лизует психоаналитическую стратегию, а во втором — экзистенциально-гуманистическую. Можно находить преимущества в одном и другом стиле поведения пси- хотерапевта, что и делается в литературе. Тем более, что все больше психотерапевтов психоаналитического направления всерьез обсуждают необходимость быть эмпатичным в контакте. Но эмпатия эмпатии рознь. К. Роджерса обвиняют в том, что он за счет теплого и безусловно-принимающего поведения провоцирует терапевтический перенос и формирование зависимо- сти клиента от терапевта. Но почему же К. Роджерс говорил о том, что в психотерапии клиент не должен регрессировать и не должен терять зрелое Эго, о том, что в клиент-центрированной психотерапии не долж- но возникать переносов клиента на психотерапевта? Почему возникает такая несогласованность пред- ставлений о клиент-центрированной психотерапии? В каждом долгосрочном психотерапевтическом кон- такте перенос и регрессия клиента все-таки возника- ют. Неужели К. Роджерс был слеп в оценках своей практики, всего того, что случается с клиентом в пси- хотерапии? Тот тип присутствия, о котором говорят К. Роджерс и его последователи,— это присутствие не профессионала, а человека, когда психотерапевт стал- кивается с реальностью другой человеческой судьбы, когда он «не берет на себя» клиента, когда он против «цепляния» клиента, когда он любит клиента как че- ловеческое существо, верит в него, в его возможность быть самим собой и в возможность его изменения. Думается, что неправильным является понимание субъектного присутствия, составляющими которого являются искренность (подлинность, прозрачность для клиента), эмпатия и безусловное позитивное отно- шение, как проявления тепла к внутреннему «ребенку» в клиенте и принятие его. Именно в связи с таким пониманием субъектного присутствия психотерапев- та подход К. Роджерса подвергается необоснованным нападкам. Действительно, если принимать и любить в клиенте его темные и неразумные силы4 («ребенка» в нем), то последний начинает капризничать и вовсе не стремится изменяться — для него главное получить суррогатное удовлетворение инфантильных жела- ний любви, принятия, близости за счет превращения психотерапевта в замещающий объект (маму, папу, сексуального партнера и т.п.). Эмпатия к «ребенку» и его безусловное принятие приводят к утере клиентом взрослой позиции, к его регрессии, к формированию переносных отношений с психотерапевтом, к утере клиентом личности психотерапевта per se (психотера- певт существует только для клиента и в качестве мамы, папы и т.п.) и ответственности за свою жизнь. К. Роджерс не был сторонником жалости, прово- цирующей у клиента слабость, он предложил «лече- ние любовью», но способ, каким он помогал людям изменяться, принципиально отличался от слащавой сентиментальности, характеризующей некоторых «новейших» терапевтов [3]. Для К. Роджерса важна эмпатия не к «ребенку» в клиенте, а к «человеческому» в нем. По тонкому замечанию Р. Мэя [2, с. 81], такое присутствие «…твердо и последовательно определяется отношением терапевта к людскому роду вообще». По его мнению, это нисколько не заменяет глубоких сооб- ражений Фрейда по поводу трансфера, но необходимо помнить, что отношения терапевта и клиента никогда не сводятся только к трансферу. Под этим термином в психотерапии обычно подразумевают избегание ре- альных отношений. Трансфер, вероятно, присутствует в любой коммуникации, однако экзистенциалисты ста- раются не использовать этот термин «как извинение за что-то, о чем неловко говорить». Дж. Бьюдженталь [5] отмечает, что между психотерапевтом и пациентом час- то возникают отношения, которые невозможно назвать иначе, чем любовные, и которые не могут быть прос- то результатом действия переноса и контрпереноса. Субъектное присутствие психотерапевта — это встреча «лицом к лицу» двух взрослых людей — психотерапев- 3 Выделение этих стилей представляется достаточно условным, так как, во-первых, они фиксируют некоторые крайние по- зиции, между которыми множество переходных форм, а во-вторых, стиль объектного присутствия не описывает контакт в полной мере. Субъектное присутствие, о котором речь пойдет ниже,— вторая сторона присутствия психотерапевта, которое, накладываясь на объектное присутствие, значительно модифицирует контакт. 4 По меткому высказыванию М. Кана [3, с. 39], Роджерс «испытывал… отвращение к темным аспектам европейской психо- логии». МЕДИЦИНСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ 48 А.С. КОЧАРЯН. ПРОСТРАНСТВО ПСИХОТЕРАПИИ… 49 та и ответственного (за себя, а следовательно, за жизнь свою и своих близких) клиента. В реальном контакте с клиентом сосуществуют, таким образом, два уровня присутствия психоте- рапевта — объектный и субъектный. Наличие этих двух уровней определяется двойственной природой человека — временной, исторической и сущностной. Преобладание того или иного уровня определяется не только исповедуемым психотерапевтическим подхо- дом, но и личностью самого психотерапевта. П. Тил- лих [4] очень удачно выразил суть человеческого уровня в отношениях, в том числе и психотерапевти- ческих, назвав его «присутствием священного в обще- нии». Это «священное», по П. Тиллиху, как, впрочем, и по К. Роджерсу, существует в особом пространстве принятия и лишь подлинное «принятие» служит тем необходимым мостом между людьми, по которому они должны пройти, прежде чем перед ними откроет- ся измерение абсолютного. М. Кан [3] полагает, что принятие, в понима- нии К. Роджерса, адекватно описывается словом «любовь», тем, что древние греки называли «агапе» — любовь, которая характеризуется желанием удовлет- ворить возлюбленного, ничего не требуя взамен. По мнению Кана, не имеет значения не только теория, но и техника психотерапии. Можно практиковать неди- рективное клиент-центрированное отражение, кото- рое Роджерс развивал в ранние годы, или интерпре- тировать свободные ассоциации, как в классическом психоанализе, делать упражнения из гештальттерапии или анализировать перенос. Это неважно. Важен толь- ко способ передачи агапе. Называя агапе «вслушивающейся любовью», т.е. любовью, которая внимательна к другому и самому себе, которая слушает другого, а не говорит ему, дает, а не берет, Тиллих считает, что моделью такой любви психотерапевта к клиенту является «любящий роди- тель»5, который «ценит» своего ребенка, испытывает к нему чувства, не являющиеся собственническими, и не требует, чтобы ребенок был таким, каким он хо- чет его видеть. Успех терапии, по мысли М. Кана [3], зависит от того, насколько в таких случаях терапевт в состоянии учитывать «человеческую полноцен- ность» клиента, отстаивающего свой собственный путь роста и развития. В когнитивных моделях психотерапии (рацио- нально-эмоциональная психотерапия Эллиса и ког- нитивная психотерапия Бека) предполагается иное, нежели в клиент-центрированном подходе, качество присутствия психотерапевта. С одной стороны, когни- тивный психотерапевт обеспечивает безоговорочное принятие и поддержку клиента, даже при работе (ко- торая технически воплощается в виде конфронтации) с его иррациональными верованиями, даже когда тот не выполняет домашние задания или опаздывает на сессию [цит. по 6]. Однако полное принятие клиента не предполагает, что психотерапевт должен демон- стрировать теплоту или любовь к нему. Такая теплота не является необходимой для успешной терапии. Когнитивный терапевт соприкасается не с личностью клиента, а с его дисфункциональными убеждениями, иррациональными верованиями, неадаптивными когнициями. Когнитивные терапевты полагают, что сочувствие, поощрение эмоционального отношения клиента к своей травме (проблеме) приводит к ухуд- шению его состояния — он становится подавленным, депрессивным, раздражительным, плаксивым, слабым, беспомощным и т.п. Самое главное — удержать клиента на рациональном уровне, когда он способен здраво рас- суждать и находить рациональные причины собствен- ных проблем. Поэтому психотерапевт сам должен быть весьма рациональным, примером исследовательского, а не эмоционального отношения к жизни. Психотерапевт (особенно в рационально-эмо- циональной терапии) может открыто обсуждать с клиентом собственные верования, жизненную философию, а также некоторые свои проблемы, связанные с наличием иррациональных верований. Психотерапевт не становится «белым экраном», но не становится и любящим родителем. Это наставник, учитель мысли, ученый. Перенос в отношениях не поощряется, психотерапевт требует от клиента взрос- лого, рационального отношения к жизни. Позиция психотерапевта представлена ролевой комбинацией философ/учитель/ученый. Сама же психотерапия является разновидностью образования, когда клиент учится рационально мыслить. Конфронтация в рам- ках рационально-эмоциональной терапии возможна, но это конфронтация с иррациональными верова- ниями клиента, а не с ним самим. В споре ни психо- терапевт, ни клиент не должны терять взрослость, холодную рассудительность. Таким образом, характер присутствия психотерапевта в когнитивной терапии отличается и от психоаналитического, и от клиент- центрированного, и от процессуального способа. Это особый способ субъектного присутствия. В приводимой ниже таблице представлены харак- теристики двух уровней присутствия психотерапевта в контакте с клиентом. Следует специально подчеркнуть, что представ- ленные уровни присутствия психотерапевта сосуще- ствуют в любом конкретном взаимодействии. Вопрос состоит лишь в том, какой из этих уровней преоб- ладает. Конечно, идеалом является одновременное удержание психотерапевтом этих двух уровней, чего, однако, в реальном психотерапевтическом взаимо- действии достичь крайне трудно. Вместе с тем и в кон- тексте подготовки психотерапевтов, и в контексте ре- альной психотерапевтической практики различение (а не противопоставление) двух указанных уровней присутствия психотерапевта в контакте с клиентом позволяет повысить эффективность психотерапии. В аспекте обучения акцент на субъектном присутст- вии приводит к необходимости повышения терапев- тической сенситивности в рамках специальных групп (групп сенситивности). Повышение чувствительности к клиенту позволяет без лишних слов проникать в те «закрытые» области его личности (души?), которые 5 Дж. Бьюдженталь [5, с. 245] говорит о необходимости таких моделей присутствия психотерапевта, как «требовательный родитель» и «строгий учитель», которые усиливают позицию родительской любви — любви ответственной, а не попусти- МЕДИЦИНСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ 50 А.С. КОЧАРЯН. ПРОСТРАНСТВО ПСИХОТЕРАПИИ… 51 базисным убеждениям и верованиям психотерапевта реализоваться в практической жизни; эти качества необходимо развить до уровня мастерства, оттачивать с той же любовью и глубиной, что и обычные психоте- рапевтические техники. Часто психотерапевты рассматривают собствен- ные переживания как помеху объективной психотера- пии. Действительно, скука, злость, раздражение, брез- гливость и т.п. чувства, возникающие у психотерапев- та, могут стать такой помехой, поскольку вызывают понятное желание «отодвинуться» от клиента, стать более дистанцированным по отношению к нему. Для успешной работы психотерапевту следует либо осо- знать эти чувства и справиться с ними6, либо осознать их и пойти в них. Пойти в эти переживания означает сделать объектом процессуальной работы взаимные чувства психотерапевта и клиента. Жалобы клиента недоступны при психотерапии «разговорного жанра». При этом такая чувствительность психотерапевта обеспечивает не только понимание (как «чувство- вание кожей») того, что происходит в клиенте, но и помощь ему в том, чтобы войти в переживание, в эти «закрытые» области, а не говорить о них со сторо- ны. В этом смысле интересно высказывание Фриды Фромм-Райхман, которая говорила: «Пациенту нужен опыт, а не объяснения» [цит. по 2, с. 81]. Э. Минделл [7] предложила концепцию метана- выков, в рамках которой она пыталась найти базисное основание психотерапевтической практики. Под ме- танавыком Э. Минделл понимает осознанные чувства и переживания психотерапевта, которые направляют его работу. По ее мнению, чувственные качества про- цессуального — непосредственность, сострадание, юмор, склонность к игре, шаманизм — позволяют Характеристики присутствия психотерапевта на разных уровнях психотерапевтического контакта Характеристика контакта Присутствие терапевта объектное субъектное В каком качестве психо- терапевт присутствует в контакте Профессионал Психотерапевт лучше знает пациента, чем сам пациент себя, он добывает факты и интерпретирует их, помогая пациенту осознать травму, особенности защитных механизмов, объектных отно- шений и т.п. Человек Психотерапевт помогает клиенту «вой- ти в себя», принять себя, поддерживает и сопровождает клиента в глубину его субъективного опыта и переживаний На какие стороны психо- терапевта делается упор в контакте, что в нем наи- более ценно для клиента (пациента) Теоретическая подготовка, технические навыки психотерапевта Человеческие качества, особая сенси- тивность по отношению к другому Что делает (какое действие производит) психотерапевт с клиентом Лечение, коррекция, адаптация паци- ента Помощь и поддержка саморазвития и самоизменения клиента В каком качестве присутст- вует психотерапевт «Белый экран» с минимизацией личност- ного присутствия Личностное присутствие — любовь, принятие, искренность, прозрачность для клиента, эмпатия Активность позиции психо- терапевта Максимум пассивности — невмешатель- ство в «процесс» клиента, нахождение в стороне от процесса, который проис- ходит в нем Активность — в рамках процесса кли- ента, психотерапевт находится в самом процессе клиента Метафоры психотерапевта Археолог, наставник, учитель, следова- тель, ученый, инструктор Садовник, акушер, родитель, художник Мишени психотерапии Проблемные, «больные» стороны лич- ности, структура психопатологического расстройства, содержание проблемы, детские травмы, защиты, Эгообъектные отношения и т.п. Человеческое в человеке, его высшие, творческие стороны, его потребность быть самим собой Процессы, поощряемые психотерапией в клиенте (пациенте) Регрессия пациента, перенос на психо- терапевта своих инфантильных желаний и страхов, инсайт Зрелая личность, ответственность, отсутствие регресса клиента и пере- носов его желаний, страхов и т.п. на психотерапевта Ресурсы изменения клиента (пациента) Овладение через осознание Вслушивающаяся любовь (агапе) Психическая топография Осознанное — неосознанное (различные уровни бессознательного) Подлинное, истинное (Я во всем том, что делаю, что чувствую, как веду себя) — искусственное (Я делаю то, что нужно, но Я не в этом) Отношение к трансперсо- нальному Сфера веры вне психотерапии, в ней нет ресурсов самоизменения Вера в предельный смысл жизни, в высшие ценности и высокую челове- ческую природу, в высшее предназна- чение человека 6 Для этого, в частности, психотерапевтам рекомендуется проходить супервизию и специально ориентированные на решение данной проблемы баллинтовские группы. МЕДИЦИНСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ 50 А.С. КОЧАРЯН. ПРОСТРАНСТВО ПСИХОТЕРАПИИ… 51 на то, что происходит вне пространства психотерапии (отношения с мужем, женой, лицами противополож- ного пола и т.п.), обретают вполне определенную чувственную форму — проблемы клиента всплывают в контакте с психотерапевтом. Психотерапия в этом случае представляется не как разговор с клиентом о том, что происходит где-то, а как переживание кли- ентом того, что случается здесь и теперь, в контакте с психотерапевтом. Осознание психотерапевтом своих чувств и следование им позволяет ему войти в процесс и пригласить в него клиента. Психотерапевт при этом выступает как музыкальный инструмент, на котором играет клиент, или, говоря иначе, психотерапевт (его тело, эмоции, мысли) входит в резонанс с клиентом, отзывается на него. Если психотерапевт не замечает своих чувств или отстраняется (даже если замеча- ет) от них, то он уходит от процесса сам и уводит из него клиента. В содержательно-ориентированной психотерапии, где мишенью психотерапии являются инфантильные травмы, особенности Эго-объектных отношений, Эго-защитные стратегии личности и т.п., а также в проблемно-ориентированной психотерапии, где объектом анализа и проработки служит содержа- ние проблемы клиента, процесс не является способом существования психотерапевтического контакта. Переживания и чувства психотерапевта отражают его глубинные представления о жизни. Например, его стремление подталкивать человека может исходить из уверенности, что люди лучше «растут», если их подтал- кивать снаружи. У клиента может появиться тревога, если он почувствует, что терапевт хочет проделать это с ним. Привычка терапевта сидеть откинувшись и рас- слабленно может отражать его веру в то, что лучше уйти с дороги и позволить природе следовать своим курсом, а стремление контролировать ситуацию, на- против, может открывать убеждение терапевта в том, что природа — хаос и ее нужно приручить [7]. Открытие психотерапевтом в себе «своего мира переживаний» и следование ему в процессе психо- терапии превращает его в художника, создающего полотно как проявление своей внутренней природы, своих переживаний. По словам Дж. Бьюдженталя [5], большинство зрелых психотерапевтов более художни- ки, чем ремесленники, причем искусство заключено в них самих, а не в выразительных средствах, которы- ми они пользуются. П. Тиллих [4] не согласен с К. Роджерсом в том, что передача любви, агапе от психотерапевта клиенту — единственный и главный фактор изменения последнего. Он пишет, что вторым, а возможно, и первым таким фактором является вера, но не в смысле верования, а в смысле «связи с предельным», вера в предельный смысл жизни, в абсолютную и безусловную серьезность этого стремления к «предельному смыслу жизни». Таким образом, присутствие психотерапевта в кон- такте — сложный, многоуровневый феномен, который нельзя свести к чисто профессиональной роли. Не- отъемлемой его частью является чисто человеческое присутствие, когда пациент и психотерапевт — это два человеческих существа, представляющие собой парт- неров в трудном, опасном и чудесном предприятии [5]. Cубъектный тип присутствия отражает и особый тип мироощущения. Если З. Фрейд считал свободу личности почти призрачной, отстаивая идею Закона, предопределенности, тотального детерминизма, то эк- зистенциально-гуманистические теоретики видят в че- ловеческой жизни богатство возможностей и Свободу в высшем смысле этого слова. Если нам, как психоте- рапевтам, удается отстоять в себе идею личной свободы, мы можем транслировать ее смыслы нашему клиенту. Такая стратегическая линия психотерапии существенно дополняет психоаналитические представления о техни- ческих возможностях формирования (точнее, способст- вования становлению) зрелого Эго в психотерапии. Зре- лость, как известно,— это прежде всего ответственность за себя и за свою жизнь, которая успешно развивается в условиях субъектного присутствия. Сложности, переживаемые психотерапевтом, его внутренние сомнения и опасения требуют от него одновременно и мужества, и любви, и умения чув- ствовать опасность, и умения бороться, преодолевая сопротивление тех, кому он хочет помочь. Л и т е р а т у р а 1. Мак Дугалл Дж. Тысячеликий Эрос / Пер. с англ. / Под ред проф. М.М. Решетникова.— С.Пб.: Вост.-Евр. ин-т психоанализа и Б&К, 1999.— 278 с. 2. Мэй Р.Р. Терапия сегодня // Эволюция психотерапии / Пер. с англ.— М.: Класс, 1998.— Т. 3.— 304 с. 3. Кан М. Между психотерапевтом и клиентом: новые взаи- моотношения / Пер. с англ. / Под ред. В.В. Зеленского и М.В. Ромашкевича.— С.Пб.: Б. С. К., 1997.— 143 с. 4. П. Тиллих и К. Роджерс: диалог // Моск. психотер. журн.— 1994.—  2.— С. 133–150. 5. Бьюдженталь Дж. Искусство психотерапевта.— С.Пб.: Питер, 2001.— 304 с. 6. Prochaska J.O., Norcross J.C. Systems of psychotherapy. A Transtheoretical analysis. Pacific Grove.— California: Brooks / Cole Publish. Co, 1994.— 543 p. 7. Минделл Э. Психотерапия как духовная практика / Пер. с англ.— М.: Класс, 1997.— 160 с. Поступила 11.02.2004 SPACE OF PSYCHOTHERAPY: PROBLEM OF PSYCHOTHERAPIST PRESENCE IN THE CONTACT A.S. Kocharian S u m m a r y The problem of quality of psychotherapist presence in psychotherapeutic contact is analyzed. Two types of this presence, objective and subjective, as well as the problems connected with insufficient consideration or neglecting these types are discussed.

Ähnliche Einträge