Изменяющийся образ времени сквозь призму языка (на материале русских и английских метафор)
Выявляются произошедшие в процессе формирования современных русской и английской концептосфер времени категориальные сдвиги по линии области источника в темпоральных метафорах. Исследуются ключевые метафоры христианской модели времени, где время осмысляется как дар Божий; анализируются когнитивные о...
Gespeichert in:
Datum: | 2007 |
---|---|
1. Verfasser: | |
Format: | Artikel |
Sprache: | Russian |
Veröffentlicht: |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України
2007
|
Schriftenreihe: | Культура народов Причерноморья |
Online Zugang: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/54954 |
Tags: |
Tag hinzufügen
Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
|
Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
Zitieren: | Изменяющийся образ времени сквозь призму языка (на материале русских и английских метафор) / М.Н. Коннова // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 110, Т. 1. — С. 267-270. — Бібліогр.: 19 назв. — рос. |
Institution
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraineid |
irk-123456789-54954 |
---|---|
record_format |
dspace |
spelling |
irk-123456789-549542014-02-05T03:13:49Z Изменяющийся образ времени сквозь призму языка (на материале русских и английских метафор) Коннова, М.Н. Выявляются произошедшие в процессе формирования современных русской и английской концептосфер времени категориальные сдвиги по линии области источника в темпоральных метафорах. Исследуются ключевые метафоры христианской модели времени, где время осмысляется как дар Божий; анализируются когнитивные основания формирования экономической модели времени, с её образом "время – деньги"; рассматривается метафора техноцентричной модели времени (время – виртуальная сущность). Виявляються категоріальні зрушення по лінії області джерела у темпоральних метафорах, що відбулися у процесі формування сучасних російської і англійської концептосфер часу. Досліджуються ключові метафори християнської моделі часу, де час осмислюється як дар Божий; аналізуються когнітивні основи формування економічної моделі часу, з її образом "час-гроші"; розглядається метафора техноцентричної моделі часу (час-віртуальне єство). This paper aims at the analysis of cognitive shifts in the time concepts in Russian and English culture within the three main macroconcepts of time: Christian, monetary, and technocentric ones. The time concept dynamics in English is based on categorical shift, accompanied by change in the source domain of the conceptual metaphor. This paper concentrates on the dynamics of the main macroconcepts of time, represented by the basic metaphors time is a gift of the God, time is money, time is a virtual entity. 2007 Article Изменяющийся образ времени сквозь призму языка (на материале русских и английских метафор) / М.Н. Коннова // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 110, Т. 1. — С. 267-270. — Бібліогр.: 19 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/54954 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
collection |
DSpace DC |
language |
Russian |
description |
Выявляются произошедшие в процессе формирования современных русской и английской концептосфер времени категориальные сдвиги по линии области источника в темпоральных метафорах. Исследуются ключевые метафоры христианской модели времени, где время осмысляется как дар Божий; анализируются когнитивные основания формирования экономической модели
времени, с её образом "время – деньги"; рассматривается метафора техноцентричной модели времени (время – виртуальная сущность). |
format |
Article |
author |
Коннова, М.Н. |
spellingShingle |
Коннова, М.Н. Изменяющийся образ времени сквозь призму языка (на материале русских и английских метафор) Культура народов Причерноморья |
author_facet |
Коннова, М.Н. |
author_sort |
Коннова, М.Н. |
title |
Изменяющийся образ времени сквозь призму языка (на материале русских и английских метафор) |
title_short |
Изменяющийся образ времени сквозь призму языка (на материале русских и английских метафор) |
title_full |
Изменяющийся образ времени сквозь призму языка (на материале русских и английских метафор) |
title_fullStr |
Изменяющийся образ времени сквозь призму языка (на материале русских и английских метафор) |
title_full_unstemmed |
Изменяющийся образ времени сквозь призму языка (на материале русских и английских метафор) |
title_sort |
изменяющийся образ времени сквозь призму языка (на материале русских и английских метафор) |
publisher |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
publishDate |
2007 |
url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/54954 |
citation_txt |
Изменяющийся образ времени сквозь призму языка (на материале русских и английских метафор) / М.Н. Коннова // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 110, Т. 1. — С. 267-270. — Бібліогр.: 19 назв. — рос. |
series |
Культура народов Причерноморья |
work_keys_str_mv |
AT konnovamn izmenâûŝijsâobrazvremeniskvozʹprizmuâzykanamaterialerusskihianglijskihmetafor |
first_indexed |
2025-07-05T06:11:46Z |
last_indexed |
2025-07-05T06:11:46Z |
_version_ |
1836786287592341504 |
fulltext |
267
Система словообразования древнерусского литературного языка характеризовалась и широко раз-
ветвленной сетью синонимических связей и отношений между основными ее единицами – словообразова-
тельными типами. Как известно, словообразовательная синонимия является мощным стилистическим средством
языка. Обратимся к примерам интересующей нас конфиксальной синонимии: без…ие – без…ный: безумие –
безумний (Домострой), без…ие– без…ство: безаконие (Радзивиловская) – безаконьство (СловарьСр), без…ние –
без…ный: безвремение – безвременный (Домострой); въз…ие – из…ье: възглавие – изголовье (СловарьСр),
възгорье – изгорие (СловарьСр); на…ие – па…ница: навечерие (СловарьСр) – павечерница (Домострой); не…ье –
не…ство: неверье – неверьство (ЖитиеСР); о…ье – на…никъ: оплечье – наплечьникъ (СловарьСр.). Именно за
счет включения в повествование нужных стилистико-языковых средств автор памятника раскрывает малейшие
нюансы в изложении. Этим и объясняется большое количество конфиксально-синонимических параллелей в том
или ином произведении.
Формирование новых словообразовательных средств происходило по разным причинам, одна из них –
стремление к выразительности языка. Именно оно определило основные пути формирования новых слово-
образовательных средств древнерусского языка, среди них – переинтеграция морфем внутри производного
слова, обобщение и моделирование для использования в целях словопроизводства. Именно с переразложением
основы связано возникновение конфиксальных структур. При этом элементом конфикса становится та часть
основы, которая раньше входила в морфемную структуру в качестве аффикса или части сложной основы. При
смене соотнесенности активизируется производящая основа и образуется прерывистый аффикс. Речь идет
именно о конфиксации, т.к. мы допускаем соотнесенность непосредственно с исходными именами, например:
безаконие – погубити вся творящие безаконие … аще бы богъ любилъ вас и закон вашь;
(РадзивиловскаяЛ)
бездожие – ово бездожие, ово безвремение дожду, и нестройные лета, и зима неугодна, и земли
бесплодие (Домострой)
беспутие – по многа же времена и пути пространнаго не бяше къ месту тому, акы беспутием,
нуждахуся приходити к ним (ЖитиеСР)
неверье – иже преже неверием одержим, правоверною верою и велием гласом всем проповедаше
(ЖитиеСР)
безсоние – и по мале часе в сон сведен бысть мног, въ еже болезни безсоние исполнити (ЖитиеСР)
павечерница – еже по павечернице поздно или долго вчера, акы сущу глубоко нощию (ЖитиеСР); и кто
умеет грамоте – отпети вечеря, павечерница и полунощница с молчанием (Домострой)
поделие – от него же помазан бысть на царьство, и выше дела поделие пробрете (ЖитиеСР)
подворие – порядня и снасть была в подворие; в чюжеи двор не идешь ни по што, свое – без слова
(Домострой)
поморие –Асиръ обита въ поморьихъ морьскыхъ (СловарьСр. (Суд.V.17 по СП. XIV в.)
поселянин – поселянин, христианин, земледелец, живый на селе своем (ЖитиеСР)
отмЪстникъ – да будеть отмЪстникъ богъ крови братьи моеи … въздасть месть врагом
(РадзивиловскаяЛ)
Таким образом, производные образования типа наводнение, павечерница, беспутие, неверие, безсоние,
поделие, бездожие, подворие, поселянин, поморие отмЪстникъ соотносятся в контексте непосредственно с
именами вода, вечерня, путь, вера, сон, дело, дождь, двор, село, море, месть. При этом производящая основа
активизируется и образуется прерывистый аффикс (па…ица, без…ие, не…ье, по…ие, по… янин, от…никъ).
Причем для каждого конкретного слова вопрос мотивированности решает его семантический объем.
Рассмотренный материал свидетельствует о значительной семантической и стилистической емкости
конфикса, характерной чертой которого в древнерусский период была множественность мотивации. Именно
полимотивация, а также своеобразие семантики слова в древнерусском языке нередко затрудняет определение
способа образования разбираемых форм. Подвергая анализу стилистические характеристики конфиксальных
фактов, мы стремились показать, что конфиксация – явление, развивающееся в условиях взаимодействия
жанрово-стилистических разрядов литературно-письменного и народно-разговорного типов языка, многообразия
словообразовательных связей, омонимии словообразовательной формы, во взаимосвязи с другими способами
словопроизводства.
Источники и литература
1. Домострой /Сост., вступ, ст., пер. и коммент. В. В. Колесова. – М.: Сов. Россия, 1990. – 304 с.
2. Жизнь и житие Сергия Радонежского / сост., посл. и коммент. В.В. Колесова. – М.: Сов. Россия, 1991. – 368 с.
3. Марков В. М. Избранные работы по русскому языку / В. М. Марков; под ред. проф. Г.А. Николаева. – Казань: ДАС, 2001. – 275 с.
4. Николаев Г. А. Русское историческое словообразование: теоретические проблемы / Г. А. Николаев. – Казань: Казанский университет, 1987. – 152 с.
5. Полное собрание русских летописей, том 38: Радзивиловская летопись. – Ленинград: Наука, 1989. – 180 с.
6. Срезневский И.И. Словарь древнерусского языка / И. И. Срезневский. – СПб.: Государственное изд-во иностранных и национальных
словарей, 1958. – Т. 1-3
Коннова М. Н.
ИЗМЕНЯЮЩИЙСЯ ОБРАЗ ВРЕМЕНИ СКВОЗЬ ПРИЗМУ ЯЗЫКА
(НА МАТЕРИАЛЕ РУССКИХ И АНГЛИЙСКИХ МЕТАФОР)
Настоящая статья посвящена изучению концептуальных метафор времени и их языковых реализаций в
русском и английском языках. Исследование представлений о времени в рамках когнитивного направления,
возникшего на стыке разных дисциплин, является плодотворным, так как категория времени в силу своей
универсальности обладает интегрирующей функцией и может рассматриваться только с учетом данных разных
наук.
268
Категория времени принадлежит к ряду самых сложных явлений действительности; каждой культуре
присуща собственная система временных понятий, особенно значимая в контексте внутрикультурной и
межкультурной коммуникации. Онтологическая категория времени имеет свое вербальное воплощение. Одним
из способов раскрытия содержания концепта времени являются метафоры, в которых временные представления
оформлены с помощью образного содержания. От обширного класса метафорически интерпретируемых понятий
время отличается, прежде всего, тем, что метафоры – едва ли не единственный способ описать его значение,
поскольку в обыденной картине мира для него не существует естественного таксономического класса [1, с. 160].
Концептуальные метафоры возникают в рамках общепринятой традиционной системы ценностей.
Важнейшие концептуальные метафоры имеют сквозной характер, составляя в совокупности «тезаурус
культуры», и очерчивают пространство информационного взаимодействия членов данного сообщества. Мета-
фора, став общекультурным символом и зафиксировав важное на определенном этапе для языкового сообщества
явление, не исчезает, но продолжает существовать, видоизменяться, обрастать контекстом. С течением времени
подобные метафоры могут стать общими для целого ряда языковых сообществ, представляя собой «мотив
эпохи» [2, с. 13, 76-79].
Вопросы метафоризации времени привлекали внимание многих отечественных и зарубежных лингвистов
– этому посвящены исследования Н. Д. Арутюновой, Е. В. Падучевой, В. А. Плунгяна, В. Эванс, Э. Трауготт,
Д. Вундерлиха. Глубокая разработка временной проблематики нашла свое отражение в работах отечественных
философов, литературоведов, историков, социологов, в частности, А. Я. Гуревича, М. М. Бахтина, А. Ф. Лосева,
В. П. Седнева. При изучении проблемы взаимосвязи времени, мира и человека в русском языковом сознании
имеют значение работы по русской ментальности Д. С. Лихачева, В. П. Адриановой-Перетц, А. С. Демина,
А. Л. Юрганова, Л. П. Найденовой. При исследовании динамических аспектов развития представлений о
времени теоретической значимостью отличаются работы современных западных социологов и историков
культуры Ж. ЛеГоффа, Э. Тоффлера, Э. Кэллермана, Р. Вендорффа, в которых рассматриваются вопросы
трансформации представлений о времени в Европе и Америке в отдельные исторические периоды. Однако при
очевидной актуальности и достаточно высокой проработанности отдельных аспектов, проблема системного
изучения изменений представлений о времени на основе концептуальных метафор времени не стала предметом
специаль-ного рассмотрения ни в отечественной, ни в зарубежной лингвистике. Эти факты определили
проблемное поле настоящего исследования, его и смысл и содержание.
Целью настоящей статьи является диахронный анализ категориальных сдвигов в концептуализации
времени в русской и англо-американской культурах. Основная задача – проследить изменения ключевых
макроконцептов времени, представленных такими концептуальными метафорами, как ВРЕМЯ – ДАР БОЖИЙ/
TIME IS A GIFT OF GOD, ВРЕМЯ – ДЕНЬГИ/ TIME IS MONEY, ВРЕМЯ – ВИРТУАЛЬНАЯ СУЩНОСТЬ/
TIME IS A VIRTUAL ENTITY.
В динамике цивилизаций системообразующий характер носят духовные факторы, именно они формируют
мировоззрение наций и народов: религия концептуально оформляет опыт массового сознания, предопределяет
повседневную деятельность, образ жизни, морально-этические ценности, общее направление развития культуры
[3, с. 3].
В христианском понимании природное время ведет свое начало от сотворения Богом мира и времени: «И
съзъдателя сушта указаеть вьсехъ бога, дьни же и ношти творьца, света подателя и съдетеля сълньцу, и
промысльника лету» (11 в.) [4, с. 217]; «God made Sun and Moon to distinguish seasons, and day, and night, and
we cannot have the fruits of the earth but in their seasons»[5, с. 139]. Господь Бог – «един вечный и неизменяемый,
Один и Тот же всесильный Творец, Вседержитель и всемогущий Управитель вселенной», и лета Его не
оскудеют, «т.е. как были вечны, так и пребудут без всякого изменения в бесконечные веки веков; они не
исчисляются временами», так как Бог и Сам не подлежит времени [6, с. 651].
В лексической системе древнерусского языка понимание сотворенности мира, времени и самой жизни
Богом эксплицируется в многочисленных семантически близких сложных словах, содержащих корень жив-
/жиз- и корни с общим значением сотворения, начала: Живоначальный/жизноначальный – заключащий в себе
начало жизни: «безначялне, живоначялне, боже всего мира, не имыи зачяла ни конца, положивыи времена и
лета» (Великие Минеи Чети XVI в.) [7, с. 101-102]; животворити, животворение, животворецъ – Творец
всего сущего, дающий жизнь (о Боге) [7, с. 104, 109].
Христианская вера вводит в русскую и английскую темпоральные концептосферы истинное отношение ко
времени человеческой жизни как к данному Богом – дару, воплощаясь в базовой концептуальной метафоре
ВРЕМЯ – ДАР БОЖИЙ/ TIME IS A GIFT OF GOD.
Многочисленные языковые реализации этой концептуальной метафоры присутствуют в русском и
английском переводах Библии. Приведем несколько ветхозаветных обращений Бога к человеку: «Избавлю его и
прославлю его, долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение Мое» (Пс 90) – «I will deliver him, and honour him.
With long life I will satisfy him, And shrew him my salvation»(Ps. XCVI); «и если будешь ходить путем Моим …
Я продолжу и дни твои» (3 Цар 3, 14) – «And if thou wilt walk in my ways, ... I will lengthen thy days»(I Kings III, 14).
В древнерусском языке образ жизни-дара раскрывается в многочисленных однокоренных словах группы
дар: напр., Дарователь – тот, кто дарует благо, ниспосылает благодать (о Боге); тот, кто наделяет чем-либо; ср.
дародатель, дародавецъ, датель, датие, дар, даяние, подаяние: «Всяко датие добро от отца света сими
съходить» (Сказание о Борисе и Глебе XII-XIII вв.) [8, с. 177], а также в целом ряде синонимичных сложных
существительных и прилагательных, состоящих из корней да- и жив-/жиз-: живодавный/ живодарный/
живодаровный/ живодатный/ живодательный; Живодавец – тот, кто дает жизнь (о Боге): «Въздающе хвалу
живодавцю богу, препроводившу нас връсту нощную» (XI – XV в.) [7, с. 100-101]; Живодатель/ Жизнодавец/
Жизнодатель: «Слава единому премудрому жизнодателю богу, яко…дарова животъ» (XVII в.) [7, с. 109].
Центральное место в структуре метафорического образа времени-дара занимает концепт ‘Предназначение
времени’: «…Долготерпяй же о нас, сотворивый вся, не хотяй смерти грешнику, но даяй время покаянию и
269
призывая грешников во спасение, подаде во граде сущим во осаде отраду велику» [9, с. 224]; «Время земной
жизни – краткий отрезок на пути в Вечность – дано человеку для покаяния» [10, с. 3]; «Honour and praise be
given to thee, O Lord God Almighty, ...for sparing us so long, and giving us so large a time of repentance» [11]. Как
свидетельствуют приведенные изречения, главная ценность дарованного Творцом времени заключается в
возможности покаяния и исправления, которые дают человеку возможность получить милость Божию и
спасение в вечности.
Можно заключить, что христианское понимание времени, находящее свое языковое выражение в
многочисленных языковых метафорах, определяет высший духовный смысл человеческого бытия, помогает
отделить важное от второстепенного, учит бережно относиться к священному дару времени – к самой жизни.
В процессе исторического развития понимание времени меняется: в Западной Европе в эпоху Возрожде-
ния и Реформации человек начинает все менее отчетливо воспринимать время как невосполнимый духовный
дар, данный Богом. Использование времени для увеличения материального благосостояния приводит к
постепенному категориальному сдвигу в области источника в концептуальной метафоре TIME IS A GIFT OF
GOD: из структуры метафоры удаляется ключевой концепт Подателя времени. В результате категориального
сдвига концепт времени перемещается из категории ‘дар Божий’ в категорию ‘собственность’. Как следствие,
происходит нарушение всех отношений внутри метафорической схемы: концептосфера Дар Божий вытесняется
новой источниковой областью Частная собственность/Ресурс/Товар. Это становится концептуальным
основанием экономической модели времени, которую структурируют концептуальные метафоры TIME IS A
RESOURCE / ВРЕМЯ – ЭТО РЕСУРС, TIME IS A COMMODITY / ВРЕМЯ – ЭТО ТОВАР, TIME IS MONEY /
ВРЕМЯ – ДЕНЬГИ.
Впервые представление о времени как о товаре возникает в Европе в связи с вопросом о ростовщичестве,
которое первоначально понималось как торговля временем, о чем свидетельствуют следующие слова Джона
Дунса Скота (ум. 1308), профессора теологии в Оксфорде: «Any sale of time is usury»[12, с. 61]. Широкое
распространение концепт времени-товара получает в XVIII-XIX вв. в США, где, в связи со сложившейся
системой работорговли, время человеческой жизни, онтологически не имеющее денежного эквивалента,
продавалось и покупалось: ср. «I have for a sale a very likely yellow woman, ... [with] between five or six years to
serve. The balance of her time will be sold very low»(1843) [13, с. 1735]. Выражение Time is money впервые
встречается в произведении английского автора Уилсона «Discourse upon Usuary»(1572 г.) [14, с. 599], и в
дальнейшем становится конценциональным. В XIX веке слово time начинает использоваться для обозначения
финансовых операций: time bill (1831), time deposit (1853), time draft (1863). В этот же период выражение on time
приобретает новое значение – «в кредит» (ср. немецкое «auf die Zeit kaufen / Zeitkauf» 1524 г.) [13, с. 1735].
В Россию отношение ко времени как к собственности человека приходит вместе с западными обычаями в
XVIII веке, ко второй половине которого относится появление лексем-калек с французского и и немецкого
языков терять/тратить/упускать время (фр. perdre temps), время-препровождение (фр. passe-temps),
времяупотребление (нем. Zeitvertrieb) [15, с. 133]. В XIX веке входит в употребление пословица время – деньги.
Первоначально распространенная в речи в виде цитаты («Современный путешественник не поверит:
одиннадцать дней ухлопать на семьсот верст! Американская поговорка ‘time is money’ – до нас не доходила» –
Гончаров, «Воспоминания» [16, с. 1244]), эта фраза лишь в последней четверти XIX в. начинает переводиться на
русский язык, причем она неизменно ассоциируется с американской культурой: «Живу, как американец…Питаюсь
солониной, читаю газеты. Только вот никак не могу привыкнуть жевать табак…Время – деньги, а на курение табаку
сколько его напрасно уходит» (из рассказа Д. Н. Мамина-Сибиряка «Золотуха», 1888-1889 гг.) [17, с. 95].
Ассоциативные связи метафоры время – деньги сохраняются до конца 80-х годов ХХ века: «Прагматичные до
цинизма жители Нового света утверждают: «Время – деньги». Какая ерунда…Время неизмеримо дороже – его
не заработать, не одолжить. Потерянное однажды, оно потеряно навсегда, такова его природа» («Известия», 30.
10. 1983) [17, с. 95]. В настоящее время в русском языке наблюдается резкое увеличение частотности реализаций
«монетарных» метафор времени в связи с рекламными акциями компаний, предоставляющих услуги сотовой
связи: «В роуминге от МегаФон цена минуты фиксирована внутри каждой из 4 тарифных зон. И к тому же в
рублях» («МегаФон»). Таким образом, еще не так давно казавшийся чуждым метафорический образ время –
деньги становится для носителей русского языка привычным.
С развитием компьютерных систем и новейших технологий во второй половине ХХ века представления о
времени меняются; можно говорить о возникновении новой модели вневременного виртуального (техно-
центричного) времени, в языке отраженной новой концептуальной метафорой ВРЕМЯ ЭТО ВИРТУАЛЬНАЯ
СУЩНОСТЬ / TIME IS A VIRTUAL ENTITY. В техноцентричной модели время начинает осмысляться как
цифровая последовательность, электронный импульс, поток информации: «Cybertime...is based on a series of
separate and distinct electronic pulses; ...these electronic pulses do not simply mark time – they are what passes for time
in cyberspace» [18, с. 355]. Виртуальное время в техноцентричной модели уподобляется непрестанно изменяемой
программе, неуловимая скорость которой становится вневременной, нарушая традиционные ритмы человека и
общества, уничтожая время: «The instantaneity of electronic speed is commonly said to annihilate distance...but it also
annihilates duration…» [18, с. 357], «…культура реальной виртуальности, ассоциированной с электронно-
интегрированными мультимедийными системами…вносит двоякий вклад в преобразование времени в нашем
обществе: в виде одновременности и вневременности» [19].
Результаты диахронного анализа ключевых концептуальных метафор времени и их языковых реализаций
в русском и английском языках свидетельствуют о том, что в процессе формирования современной
концептосферы времени прослеживается категориальный сдвиг по линии источниковой зоны концептуальной
метафоры: от христианского понимания времени, с образом времени – дара Божиего, к экономической модели
времени, для которой время – это товар и деньги, и техноцентричной модели, где время – это явление
виртуального мира. В зависимости от ценностных установок членов языкового сообщества меняются
270
аксиологический и этический компоненты категории времени: с угасанием веры небесное вытесняется земным,
духовное материальным, вечное временным.
В дальнейшем интерес представляет сопоставительное изучение изменения представлений о времени на
основе языковых данных славянских и германских языков, например на основе метафор русского, немецкого и
английского языков.
Источники и литература
1. Плунгян В. А. Время и времена: к вопросу о категории числа // Логический анализ языка. Язык и время. – М.: Изд-во «Индрик», 1997. –
С. 158-169.
2. Свирепо О. А. Метафора как код культуры. Дисс.…канд. философ. наук. – Ростов-на-Дону, 2001. – 162 с.
3. Бархатова О. Н. Западноевропейская средневековая христианская картина мира: Учебное пособие. – Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2000. – 87 с.
4. Словарь русского языка XI-XVII века. Вып. 8. – М.: Наука, 1981. – 351 с.
5. Donne’s Sermons. Selected Passages. Oxford, 1919/1946.
6. Разумовский, Григорий, прот. Объяснение священной книги псалмов. – М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский институт, 2003. – 992 с.
7. Словарь русского языка XI-XVII века. Вып. 5. – М.: Наука, 1978. – 392 с.
8. Словарь русского языка XI-XVII века. Вып. 4. – М.: Наука, 1977. – 403 с.
9. Сказание Авраамия Палицына// Памятники литературы Древней Руси. – М., 1987. – С. 162-281
10. Архимандрит Кирилл (Павлов). Время покаяния. – М., 2004. – 191с.
11. The Book of Common Prayer. Oxford, 1735 (MDCCXXXV).
12. Noonan, J. The Scholastic Analysis of Usury. Cambridge, 1957. – 432P.
13. Mathews M.M. A Dictionary of Americanisms. Chicago. 1951, V. 2. 1946 Р.
14. Dictionary of American Proverbs. Ed. W. Mieder. N. Y., Oxford 1992. – 710 p.
15. Словарь русского языка XVIII века. Вып. 4. Л.: «Наука», 1988. – 256С.
16. Бабкин А.М., Шендецов В.В. Словарь иноязычных выражений и слов. В 3-х книгах. – СПб.: Изд-во «Квотам», 1994. – кн. 3, 1344 с.
17. Берков В.П. и др. Большой словарь крылатых слов русского языка. – М.: Издательство «Русские словари», 2000. – 624 с.
18. Strate, L. Cybertime // Communication and cyberspace. Cresskill, 1996. – PP. 351-377
19. Электронный ресурс: www.buk.irk.ru/library/book/texts/mankast/chapter 7.
Коновалова Т. І., Ярова Н. О.
ДО ПИТАННЯ ПРО ТВОРЕННЯ ДЕМІНУТИВІВ В НОВОГРЕЦЬКІЙ ТА УКРАЇНСЬКІЙ МОВАХ
Словотворення – одне з найбагатших джерел поповнення лексичного складу мови, яке органічно пов’язане з
живими процесами розвитку лексики.
Питання словотвору продовжують привертати увагу дослідників на сучасному етапі розвитку лінгвістики.
Багато праць з опису словотвірної системи орієнтовані на опис семантичних похідних і словотвірних категорій.
В працях З. М. О. П. Єрмакової, Е. С. Кубрякової, Т. Папагеоргіу, М. Тріандафілітиса та інших лінгвістів знайшли
своє відображення різні підходи в дослідженні словотвірного значення, але всім їм властива тенденція
співвідносити структурні особливості процесів словотворення із семантичними особливостями словотвірного типу
4, 6, 14, 15].
Одним з центральних питань словотвору є аналіз словотвірних типів і афіксальна варіативність в системі
іменникових граматичних структур. Одним з найпродуктивніших способів утворення нових іменників є суфіксаль-
ний. За допомогою деяких суфіксів із конкретним значенням творяться так звані форми суб’єктивної оцінки.
Дослідники стверджують, що українська мова багата на словотворчі засоби вираження оцінки внаслідок великої
кількості оцінних суфіксів та їх емоційного забарвлення в структурі мови. Оскільки творення оцінних назв
невід’ємне від категорії кількості, досліджуючи оцінні форми, важливо розглянути іменники, утворені за
допомогою суфіксів із функцією зменшеності-експресивності, тобто демінутиви, які означають об’єкт як зменшену
одиницю, наприклад, кішка – кішечка, γάτα – γατίτσα, вода – водичка νερό – νεράκι.
Дослідження вищезгаданих суфіксних утворень та словотвірних формантів української мови в порівнянні з
відповідними афіксами новогрецької мови, також багатої на засоби емоційного вираження, становить, на наш
погляд, значний науковий інтерес, оскільки порівняльний аспект допомагає висвітлити деякі закономірності,
зробити висновки, важливі для обох мов.
Актуальність дослідження зумовлена загальною спрямованістю сучасних мовознавчих студій на комплексне
дослідження явищ на всіх рівнях мови, зокрема, на лексичному, розповсюдженістю іменників з суфіксами
суб’єктивної оцінки в усному і художньому мовленні новогрецької та української мов, а також недостатнім рівнем
висвітлення даної теми в сучасній лінгвістиці.
Метою даної статті є порівняльний аналіз демінутивів в новогрецькій та українській мовах. Для досягнення
цієї мети були розглянуті пейоративні форманти, які беруть участь у творенні демінутивів та власне демінутиви
новогрецької мови та їх українські відповідники. Джерелом дослідження слугували словники української та
новогрецької мов [ 7, 13].
В лінгвістиці існують різні точки зору на слова із суфіксами суб’єктивної оцінки. Так Л. А. Булаховський
розглядав суфікси із значенням демінутивності-пейоративності в одному ряду з іншими словотвірними суфіксами.
[2; 126-132]. В академічному курсі сучасної української літературної мови емоційно-оцінні суфікси розглядаються
як «суфікси, які вносять у значення слова відтінок суб’єктивної позитивної чи негативної оцінки» [11; 43]. П. І. Біло-
усенко відніс емоційно-оцінні утворення до окремих слів [1]. Деякі мовознавці кваліфікують словотворчі суфікси,
що категоризують значення власне-зменшеності, як засоби вираження суб’єктивної раціональної оцінки [12;33-34].
Питання, пов’язані з утворенням демінутивів розглядалися в працях таких українських мовознавців як Г. В. Семе-
ренко, С. С. Плямовата, М. В. Коваленко та ін. [9, 8, 5], а також в дослідженнях новогрецьких лінгвістів:
М. Тріандафілідіса, Г. Папагеоргіу та ін. [15, 14]. Ми поділяємо думку тих мовознавців, які вважають, що емоційна
оцінка є невід’ємною частиною лексичного значення слова. Похідні з емоційно-оцінними формантами є окремими
словами, а суфікси, які беруть участь в їхньому творенні, мають статус словотворчих.
Найпоширенішими в нашому матеріалі виявилися суфікси -άκι, -άκης, -άκος, -ουδάκι, -ούλα, -όπουλο/ -
όπουλα, -έλι, -άριο (-ωάριο). Новогрецькому суфіксу -άκι, який використовується для творення демінутивів
http://www.buk.irk.ru/library/book/texts/mankast/chapter
|