О категории "языковой личности" в лингвистической науке
Статья посвящена проблеме репрезентации языковой личности; в ней описывается статус категории "языковой личности" в лингвистической науке. В работе рассматриваются вопросы о языковой картине мира, концептосфере, о билингвальной личности с позиций антропоцентризма. Дается попытка определит...
Збережено в:
| Дата: | 2007 |
|---|---|
| Автор: | |
| Формат: | Стаття |
| Мова: | Russian |
| Опубліковано: |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України
2007
|
| Назва видання: | Культура народов Причерноморья |
| Онлайн доступ: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/55037 |
| Теги: |
Додати тег
Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Цитувати: | О категории "языковой личности" в лингвистической науке / А.Б. Туманова // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 110, Т. 2. — С. 240-242. — Бібліогр.: 7 назв. — рос. |
Репозитарії
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-55037 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-550372014-02-06T03:21:41Z О категории "языковой личности" в лингвистической науке Туманова, А.Б. Статья посвящена проблеме репрезентации языковой личности; в ней описывается статус категории "языковой личности" в лингвистической науке. В работе рассматриваются вопросы о языковой картине мира, концептосфере, о билингвальной личности с позиций антропоцентризма. Дается попытка определить специфику национальной языковой картины мира. Стаття присвячена проблемі репрезентацiї мовної особистості; у неї надається опис статуса категорiї "мовної особистості" в лiнгвiстичній науці. This article considers the analysis of the linguistic personality problem in the linguistics. It provides the explanation of the linguistic picture of the world, conseptosfera, bilingual personality, contamination from the position of anhtropology. It is tried to explain the specifics of the national picture of the world. 2007 Article О категории "языковой личности" в лингвистической науке / А.Б. Туманова // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 110, Т. 2. — С. 240-242. — Бібліогр.: 7 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/55037 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| description |
Статья посвящена проблеме репрезентации языковой личности; в ней описывается статус категории "языковой личности" в лингвистической науке. В работе рассматриваются вопросы о языковой картине мира, концептосфере, о
билингвальной личности с позиций антропоцентризма. Дается попытка определить специфику национальной языковой картины мира. |
| format |
Article |
| author |
Туманова, А.Б. |
| spellingShingle |
Туманова, А.Б. О категории "языковой личности" в лингвистической науке Культура народов Причерноморья |
| author_facet |
Туманова, А.Б. |
| author_sort |
Туманова, А.Б. |
| title |
О категории "языковой личности" в лингвистической науке |
| title_short |
О категории "языковой личности" в лингвистической науке |
| title_full |
О категории "языковой личности" в лингвистической науке |
| title_fullStr |
О категории "языковой личности" в лингвистической науке |
| title_full_unstemmed |
О категории "языковой личности" в лингвистической науке |
| title_sort |
о категории "языковой личности" в лингвистической науке |
| publisher |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| publishDate |
2007 |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/55037 |
| citation_txt |
О категории "языковой личности" в лингвистической науке / А.Б. Туманова // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 110, Т. 2. — С. 240-242. — Бібліогр.: 7 назв. — рос. |
| series |
Культура народов Причерноморья |
| work_keys_str_mv |
AT tumanovaab okategoriiâzykovojličnostivlingvističeskojnauke |
| first_indexed |
2025-07-05T06:22:58Z |
| last_indexed |
2025-07-05T06:22:58Z |
| _version_ |
1836786991898820608 |
| fulltext |
240
16. Панов М. В. Об аналитических прилагательных // Фонетика. Фонология. Грамматика. – М.,1981. – С.240-253.
17. Панов М. В. Позиционная морфология русского языка. – М., 1999. – 275 с.
18. Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. – М., 1956. – 511 с.
19. Русская грамматика. В 2 т. Т.1. – М., 1980. – 783 с.
20. Русский язык и советское общество. Морфология и синтаксис современного русского литературного языка /Ред. М. В. Панов. – М., 1968. – 367 с.
21. Русский язык. Энциклопедия /Под ред. Ю. Н. Караулова. – М., 2003. – 704 с.
22. Современный русский язык: Учебник. /Под ред. В. А. Белошапковой. – М., 1981. – 560 с.
23. Толковый словарь русского языка к. ХХ века. Языковые изменения /Под ред. Г. Н. Скляревской. – СПб., 1998. – 700с.
24. Тукова Т. В. Растет ли аналитизм в морфологии?// Х Междунар. конф. по функциональной лингвистике «Функционирование русского и
украинского языков в эпоху глобализации». Сб. науч. докл. Ялта. 29 сент. – 4 окт. 2003 г. – Симферополь, 2003. – С. 330-331.
25. Янко-Триницкая Н. А. Проблема номер один (Числительное в роли несогласованного определения) //Развитие грамматики и лексики
современного русского языка. – М., 1964. – С. 303-310.
Туманова А. Б.
О КАТЕГОРИИ «ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ» В ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ НАУКЕ
1. Как известно, язык отражает объективно существующий мир – картину мира – знаковым образом.
В центре картины мира (КМ) находится индивид/субъект – языковая личность со своими мыслями,
характером, уровнем интеллекта, образования, особенностями культуры, воспитания и др. Поэтому при анализе
языковой личности становится необходимым обращение к создателю языка, носителю – к конкретной языковой
личности, с особенностями ее социального, психологического, этнического и т. п. характера.
Целью данной статьи является определение статуса категории «языковой личности» в лингвистической
науке и выделение наиболее важных ее сторон, рассмотрение которых необходимо в ходе анализа языковой
картины мира.
Впервые обращение к языковой личности (ЯЛ) обнаруживается в трудах И. Вайсгербера, затем в
исследованиях русских ученых: В. В. Виноградова (личность автора и личность персонажа), А. А. Леонтьева
(говорящая личность). Разработка понятия ’языковой личности’ и создание ее модели принадлежит Г. И. Богину,
который рассматривает человека с точки зрения его «готовности производить речевые поступки, создавать и
принимать произведения речи» [Г. И. Богин, 1985]. Однако его модель построена на основе дидактического
подхода, учитывающего познавательную деятельность человека обучаемого. Отсюда его модель вся насквозь
герменевтична, поскольку углубляется в область познания и понимания производимых языковой личностью
текстов. Иной ракурс интерпретации ЯЛ задан в русистике трудами Ю. Н. Караулова, определяющего языковую
личность как человека, обладающего способностью создавать и воспринимать тексты, которые могут отличаться
целевой направленностью, уровнем структурно-языковой сложности, глубиной отражения действительности.
По мнению Ю. Н. Караулова, языковая личность имеет три структурных уровня: 1) вербально-семантический
(отражение степени владения бытовым языком); 2) когнитивный уровень (отражение ее тезауруса, культуры);
3) прагматический уровень (связь с мотивами и целями, движущими развитием ЯЛ) [Ю. Н. Караулов, 1987].
По этому поводу В. А. Маслова совершенно справедливо, на наш взгляд, оценивает многоуровневую
модель языковой личности как отражающую обобщенный тип личности. Конкретных же языковых личностей в
данной культуре может быть множество, они отличаются вариациями значимости каждого уровня в составе
личности. Исходя из этого, исследователь приводит следующее определение: «языковая личность – это
многослойная и многокомпонентная парадигма речевых личностей. При этом речевая личность – это языковая
личность в парадигме реального общения, в деятельности. Именно на уровне речевой личности проявляются как
национально-культурная специфика языковой личности, так и национально-культурная специфика самого
общения» [В. А. Маслова, 2001; 119].
В современной лингвистической науке существуют разные подходы к описанию ЯЛ: русская языковая
личность [Караулов Ю. Н., 1987], языковая личность западной и восточной культур [Снитко Т. Н., 1999],
словарная языковая личность [Карасик В. И., 2000], этносемантическая языковая личность [Воркачев С. Г.,
2001], эпистолярная (конкретная, реальная) языковая личность [Гайнуллина Н. И., 2002] и др.
По мнению Н. И. Гайнуллиной, языковую личность в прошлом «можно восстановить и изучить только
через такие семиотические построения, запечатлевшие языковую личность, как письменные тексты, в которых
отразилась речевая деятельность человека в прошлом», собранных за длительный промежуток времени. Ею
предложено такой набор текстов, принадлежащих конкретной исторической личности, называть дискурсом
[Н. И. Гайнуллина, 2002; 12]. В этой связи ученый вполне справедливо предлагает «различать реальную
языковую личность и языковую личность художника слова – писателя, поэта, который реализует в своем
творчестве художественную языковую личность» [там же].
В науке установлено, что каждая языковая личность начинается с когнитивного (когнитивно-семанти-
ческого) и прагматического уровней, где проявляется ее индивидуальность, неповторимость. Так,
Н. И. Гайнуллина утверждает, что в дискурсе конкретной языковой личности в действие вступают законы
построения текста, законы сочетаемости слов и т. п., которые на синтагматическом уровне (тексты) позволяют
говорить о семантике того или иного слова и тех представлениях и целях, которые преследовал таким
использованием слов создатель текста (уровень знания, лингвокогнитивный уровень). Ассоциации парадигмати-
ческого характера, которыми обладают потенциально все слова того или иного языка, оказываются
нарушенными инициативой самой языковой личности переключаться в область субъективного, асистемного.
В таких случаях проявляется уникальность, экспрессивность дискурса, в котором отображается индивидуальная
картина мира пишущего/ говорящего, субъективное мировидение [Н. И. Гайнуллина, 2002; 14]. Несомненно,
языковая личность оказывает существенное влияние на выбор формы речи, на подбор языковых средств, что,
безусловно, мотивировано особенностями культурно-исторической обстановки, в которой ЯЛ создавала свой
дискурс, «упакованный» в тексты.
241
В связи с этим в плане содержания ЯЛ можно отметить следующие компоненты: 1) мировоззренческий
(ценностный) компонент (образование языкового образа мира и системы духовных представлений, формиру-
ющих национальный характер); 2) культурологический компонент (формирование навыков адекватного
употребления и эффективного воздействия на партнера по коммуникации); 3) личностный компонент (наличие
глубинного, индивидуального). Анализ подобных параметров ЯЛ позволит определить уровень ее образован-
ности, социальное положение или окружение, тип характера и т. п.
В сознании и мышлении каждого отдельно взятого человека выражаются разные типы языковой картины
мира: от самой примитивной до более сложной. Примитивная картина мира создается лексикой того или иного
языка. При наличии известных обозначений для той или иной реалии человек легко соотносит реальный мир с
миром своих концептов. Иными словами, образ мира, который создается в той или иной области человеческой
деятельности, предстает как результат отражения реальности через определенную призму индивидуального
мировидения; посредством особого угла зрения и отражается реальный мир объективно или субъективно.
2. Объективно отражающая действительность языковая картина мира (ЯКМ) рассматривается как важная
составная часть общей концептуальной модели мира в голове человека в виде системы представлений о
действительности. Данная картина мира интегрируется в особое целое и помогает индивиду/субъекту в процессе
восприятия и познания окружающего мира. Так, в сознании или интеллекте языковой личности существует
своеобразный ментальный уровень мыслительной деятельности, в которой человек (в отношении с природой и
людьми, в различного типа ситуациях) использует различные концептуальные представления, установки,
образуя концептосферу. А поскольку установки и представления могут быть типичными или индивидуально
значимыми, то и концептосферы соответственно типу ЯЛ можно квалифицировать как универсальные и
субъективные.
Концептосфера же в целом – это область мыслительных образов, единиц универсального предметного
кода, представляющих собой структурированное знание людей, их информационную базу, а семантическое
пространство языка – часть концептосферы, получившая выражение в системе языковых знаков. В качестве
примера анализа языковых средств, характерных для почерка Петра I в его эпистолярии, можно сослаться на
примеры использования им в своей речи метафор (общеязыковых, окказиональных), каламбура, пословиц и
поговорок [см. монографию: Гайнуллина Н. И., 2002]. Это определяет тезаурусный уровень рассматриваемой
языковой личности, объясняет ее индивидуально-авторский выбор языковых единиц, при помощи которых
отражаются ее знания о мире, об окружающей действительности. Данный уровень ЯЛ позволяет также
объяснить возможности варьирования того, что есть в языке, адекватно периоду развития языка, моменту
создания дискурса. Поэтому при анализе ЯЛ обязательно следует учитывать синхронный или диахронический
аспект исследования конкретного объекта изучения.
3. В период активного билингвизма наблюдалось усвоение национальной языковой картины мира двух
народов – русского и родного, что привело к формированию билингвальной языковой личности, которая
усвоила языки соответственно с культурой народов – носителей этих языков.
Русский язык был и остается языком межнационального общения на территории бывшего Советского
Союза, в государствах содружества. За длительный период функционирования в качестве официального языка
русский язык приобрел прочный статус и непоколебимый авторитет среди жителей постсоветского пространства.
Для представителей многих народов и национальностей он стал вторым родным языком, языком-проводником
знаний, информации, языком самосознания и т.д. Поэтому не удивительно он выразительно, ярко, образно звучит в
устах не только русского человека, русской языковой личности, а и национальной (нерусской) ЯЛ.
Посредством русской ЯЛ выражается русский характер, менталитет, все характерное для русского
человека в русскоязычном обществе на русской территории. То же самое происходит при рассмотрении любой
другой, например, казахской ЯЛ. Однако, что же происходит при создании художественного дискурса
писателем-билингвом, пишущем на русском языке о казахском человеке, о его характере и менталитете и т. д. на
казахском пространстве? Вполне понятно, что для обеспечения объективной картины, создания реальной
языковой модели писатель вводит реалии (с пояснениями в сносках и без них, или в контексте авторского
повествования), характерные для казахского языка, так называемые казахизмы (аул, джигит, жайлау, юрта и т.п.).
Если же рассмотреть художественный дискурс любого казахстанского русского писателя [Симашко М.,
Щеголихин И. и др.], то мы видим, что там с таким же успехом используются те же казахизмы для создания
реальной картины мира казахского народа в различные описываемые периоды его жизни.
Анализ фактического материала позволил нам сделать следующий вывод: в связи с длительным временем
контактирования русского и казахского народов, а вместе с тем и русского и казахского языков наблюдается
своеобразный процесс – конвергенция. В результате данного процесса при условии тесного сосуществования и
взаимовлияния названных языков возникает языковая картина мира не русская национальная и не казахская
национальная, а некая контаминированная языковая картина мира (рассмотрение которой выходит за рамки
данной статьи). Так, в задачи дальнейшего нашего исследования входит изучение специфики языкового выражения
билингвальной личности, отбора и сочетаемости ею различных языковых средств; анализ способов выражения
индивидуально-авторского мировидения, особенностей его мировоззрения, менталитета и др.
Подводя итог вышесказанному, можно утверждать, что категория «языковой личности» сложная и
многоаспектная, изучению которой обращаются все исследователи языка. Будучи стержневой составляющей в
языковой картине мира, языковая личность играет решающую роль в формировании и отражении реальной
действительности особым способом с позиций субъективной модальности, на что необходимо уделять серьезное
внимание при любом филологическом исследовании.
Использованная литература
1. Богин Г. И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов. Дис. …докт. филол. наук. – Калинин, 1985.
2. Гайнуллина Н. И. Языковая личность Петра Великого. – Алматы, 2002.
242
3. Воркачев С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании // ФН. –
2001. – № 1. – С. 64-72.
4. Карасик В. И. О типах дискурса. /Языковая личность: институциональный и персональный дискурс: Сб. науч. тр. – Волгоград: Перемена,
2000.
5. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. – М., 1987.
6. Маслова В. А. Лингвокультурология. Учебное пособие. – М., 2001.
7. Снитко Т. Н. Предельные понятия в западной и восточной институциональный лингвокультурах. Пятигорск, 1999.
Ус Ю. М.
ФУНКЦІОНАЛЬНИЙ АНАЛІЗ ПРИКМЕТНИКІВ-КОЛЬОРОПОЗНАЧЕНЬ У НІМЕЦЬКИХ
НАРОДНИХ ПІСНЯХ ХIХ СТОЛІТТЯ ПРО КОХАННЯ
1. Вступні зауваги. Статтю присвячено розгляду прикметників на позначення кольору. Аналізовані
лексеми дібрані з 84 німецьких народних пісень ХІХ століття про кохання.
Незважаючи на наявність праць, у яких порушується проблема семантичного аналізу кольоропозначень
німецької мови та особливостей їхнього функціонування у художніх творах німецькомовних авторів ХХ ст. [5],
[6], [7], можна стверджувати, що системне дослідження системи кольоропозначень у поетичних німецькомовних
творах, датованих ХІХ ст., все ж відсутнє. Ці причини спонукали до розгляду лексики на позначення кольору на
прикладі репрезентативного корпусу народних пісень.
Отже, до дослідницьких завдань у статті належить вивчення семантики та функціонування прикметників-
кольоропозначень, визначення тенденцій розподілу та синтагматичних зв’язків аналізованих лексем у піснях
ХІХ ст. про кохання.
2. Лексемний склад та частотність. У корпусі народних пісень ХІХ ст. про кохання зафіксовано
19 прикметників (115 прикладів) на позначення кольору. Вони репрезентують прості (кореневі) лексеми blau,
blond, braun, bunt, dunkel, gelb, grün, hell, licht, rot, schwarz, trübe, weiß; складні прикметники blutigrot, rosenrot,
schwarzbraun, stockfinster, а також суфіксальні слова на -ig (rosig), та -en (golden).
Сім лексем з корпусу народних пісень ХІХ ст. – blau, braun, gelb, grün, rot, schwarz, weiß – належать до
основних кольорів; 6 прикметників (dunkel, golden, hell, licht, stockfinster, trübe) уживаються на позначення світла,
блиску. Найширшу гаму репрезентують відтінки червоного кольору: blutigrot, rosenrot, rosig, в одному випадку
ідеться про суміш коричневого з чорним (schwarzbraun). Прикметник blond передає винятково колір волосся
людини, натомість bunt не пов’язане з конкретною колірною ознакою.
Серед основних кольоропозначень найбільш частотними виявляються grün (24)*, rot (18), schwarz (14) та
weiß (12) (*Тут і надалі у круглих дужках зазначено кількість прикладів, якщо їх більше ніж один). Окрім того,
палітру червоного доповнюють поодинокі випадки уживання складних прикметників blutigrot, rosenrot.
Прикметники braun (3), blau (2), gelb позначають колір предметів, що не відіграють значної ролі у
досліджуваному жанрі пісень, на відміну від відтінку коричневого кольору schwarzbraun (14 слововживань).
Слід також відзначити, що кольоропозначення grau у дослідницькому корпусі не експлікується взагалі.
Прикметники на позначення світла та темряви розподіляються за частотою уживання наступним чином:
hell (8), dunkel (2), golden (2), trübe (2), licht, stockfinster. Статистична перевага в цій групі належить лексемі hell,
синонімом до неї виступає licht, а антонімами – dunkel, trübe, stockfinster.
Кольоропозначення bunt у піснях про кохання має 7 експлікацій, проте blond зафіксовано одноразово.
3. Особливості функціонування
3.1. Як зазначено вище, для пісень про кохання досліджуваного періоду властиві 7 основних
прикметників-кольоропозначень.
3.1.1. Найбільшу питому вагу в корпусі має прикметник grün. Він виявляє найтісніший зв’язок з підкласом
«флора», а саме: Au, Äste, Baum, Bäumlein, Eiche, Gras, Klee, Kraut, Tal, Wald, Wasen: словосполучення grüner
Wald трапляється тричі; grüner Klee – 2 рази. Інші слова-модифікатори зафіксовані у поодиноких випадках.
В одній з пісень grüner Wald ‘зелений ліс’ – місце випадкової зустрічі з гарною дівчиною, напр.: Ich reut
mir aus kurtzweilz für einen grünen wald, was begegnet mir in der awe, eine wunderschöne jungfrawe... [1, с. 338].
Окрім того, ліс – це природне середовище тварин та птахів. Так, у збірці народних пісень «Kuckucks
Liebesleben» [1, с. 413-416], grün представлено у двох варіантах однієї пісні: у першому з них, написаному
стандартною мовою, grün наведено тричі у поєднанні з іменниками Au (Den Winter bin ich in dem Wald, den
Sommer auf grüner Auen), Tal та Wasen (Wenn meine Schäflein auf der Heid’ in grünen Tälern grasen, so hab’ich
meine Lust und Freud’, setz’ mich auf grünen Wasen).
Інший варіант цієї пісні має діалектальне забарвлення (вона записана у містечку Бад Кляйнкирхгайм
(Корінтія, Австрія)). В цьому варіанті замість Au, Tal, Wasen, що трапляються у першому з них, двічі уживається
лише grüner Wald, проте Au трапляється як іменник без означення: In Wintr g’fällt mi’s in greanen Wold, in Sommer
auf die Auen... und balz wohl in den greanen Wald... [1, с. 416].
У піснях про кохання прикметник grün стає означенням до лексем з підкласу «людина». Зі збірки «Blumen
und Farben» дібрана пісня, в якій оспівуються чотири професії (види діяльності) (Jäger, Schornsteinfeger, Bäcker,
Lumpensammler) та чотири кольори (grün, schwarz, weiß, bunt), що асоціюються з ними. У першій строфі 7 разів
повторюється лексема grün, що має відношення до іменника Kleider та займенника alles. Контекстуально ці
модифікатори належать назви чоловіка за професією – Jäger. Зелений колір як символ природи та, відповідно,
парубка-мисливця, приваблює у всіх його проявах дівчину: Grün, grün, grün sind alle meine Kleider, / grün, grün,
grün ist alles was ich hab’. / Darum lieb’ ich alles, was so grün ist, / weil mein Schatz, ein Jäger, Jäger ist [1, с. 367].
Значущість кольоропозначення grün підкреслено на стилістичному рівні: позитивний ефект досягається завдяки
контактному повтору grün і анафорі за участю аналізованого прикметника. Займенник alles виконує роль
гіперболи з метою підсилення виразу прихильності як до кольору, так і до коханого.
3.1.2. Питома вага прикметника rot та його відтінків blutigrot, rosenrot, rosig у піснях про кохання
|