Образ «hal» в фольклорных текстах, собранных в шеки (в сравнении с образами других областей)
Gespeichert in:
| Datum: | 2011 |
|---|---|
| 1. Verfasser: | |
| Format: | Artikel |
| Sprache: | Russian |
| Veröffentlicht: |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України
2011
|
| Schriftenreihe: | Культура народов Причерноморья |
| Schlagworte: | |
| Online Zugang: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/55516 |
| Tags: |
Tag hinzufügen
Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Zitieren: | Образ «hal» в фольклорных текстах, собранных в шеки (в сравнении с образами других областей) / Сулейманова Ляман Вагиф гызы // Культура народов Причерноморья. — 2011. — № 199, Т. 2. — С. 65-67. — Бібліогр.: 10 назв. — рос. |
Institution
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-55516 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-555162014-02-09T03:16:52Z Образ «hal» в фольклорных текстах, собранных в шеки (в сравнении с образами других областей) Сулейманова Ляман Вагиф гызы Крымскотатарское и общее литературоведение 2011 Article Образ «hal» в фольклорных текстах, собранных в шеки (в сравнении с образами других областей) / Сулейманова Ляман Вагиф гызы // Культура народов Причерноморья. — 2011. — № 199, Т. 2. — С. 65-67. — Бібліогр.: 10 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/55516 398.1 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
Крымскотатарское и общее литературоведение Крымскотатарское и общее литературоведение |
| spellingShingle |
Крымскотатарское и общее литературоведение Крымскотатарское и общее литературоведение Сулейманова Ляман Вагиф гызы Образ «hal» в фольклорных текстах, собранных в шеки (в сравнении с образами других областей) Культура народов Причерноморья |
| format |
Article |
| author |
Сулейманова Ляман Вагиф гызы |
| author_facet |
Сулейманова Ляман Вагиф гызы |
| author_sort |
Сулейманова Ляман Вагиф гызы |
| title |
Образ «hal» в фольклорных текстах, собранных в шеки (в сравнении с образами других областей) |
| title_short |
Образ «hal» в фольклорных текстах, собранных в шеки (в сравнении с образами других областей) |
| title_full |
Образ «hal» в фольклорных текстах, собранных в шеки (в сравнении с образами других областей) |
| title_fullStr |
Образ «hal» в фольклорных текстах, собранных в шеки (в сравнении с образами других областей) |
| title_full_unstemmed |
Образ «hal» в фольклорных текстах, собранных в шеки (в сравнении с образами других областей) |
| title_sort |
образ «hal» в фольклорных текстах, собранных в шеки (в сравнении с образами других областей) |
| publisher |
Кримський науковий центр НАН України і МОН України |
| publishDate |
2011 |
| topic_facet |
Крымскотатарское и общее литературоведение |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/55516 |
| citation_txt |
Образ «hal» в фольклорных текстах, собранных в шеки (в сравнении с образами других областей) / Сулейманова Ляман Вагиф гызы // Культура народов Причерноморья. — 2011. — № 199, Т. 2. — С. 65-67. — Бібліогр.: 10 назв. — рос. |
| series |
Культура народов Причерноморья |
| work_keys_str_mv |
AT sulejmanovalâmanvagifgyzy obrazhalvfolʹklornyhtekstahsobrannyhvšekivsravneniisobrazamidrugihoblastej |
| first_indexed |
2025-07-05T06:45:51Z |
| last_indexed |
2025-07-05T06:45:51Z |
| _version_ |
1836788431194161152 |
| fulltext |
КРЫМСКОТАТАРСКОЕ И ОБЩЕЕ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
65
Сулейманова Ляман Вагиф гызы УДК 398.1
ОБРАЗ «HAL» В ФОЛЬКЛОРНЫХ ТЕКСТАХ, СОБРАННЫХ В ШЕКИ
(В СРАВНЕНИИ С ОБРАЗАМИ ДРУГИХ ОБЛАСТЕЙ)
Постановка проблемы. Собирая в Шеки фольклорные образцы, мы столкнулись с рядом
мифологических образов, выделяющиеся своей спецификой. Одним из таких образов является образ
«Hal»а. В данном регионе чаще всего он предстаёт в виде козла, кота, петуха и женщины.
«Hal» в виде кота и женщины − широко распространённый образ в других областях. Однако оборотня
«Hal», предстающего в виде козла, нет ни в одной фольклорной литературе, изданной в настоящее время.
Только в антологии фольклора Гаракоюнлу имеется текст, связанный с этим образом: «В руку силач
ударил?» [4, 73]. Но и здесь нет упоминания имени образа. Видимо, оборотень «Hal» в виде козла
существовал в своё время и в других областях Азербайджана. Часть несобранных своевременно и на
нужном уровне фольклорных образцов была забыта.
Шеки по сравнению с другими регионами, будучи более бережливо хранящим фольклор регионам,
сохранил часть забытых фольклорных образцов. В том числе и образ оборотня «Hal»а в виде козла может
считаться частью этого фольклорного наследия.
В Шеки оборотень «Hal» в виде козла называется Унугай. В селе Гёйнюк Шекинского района чаще
встречается упоминание этого мифологического образа. В данной местности нами было зафиксировано 16
текстов, связанных с этим образом (10). Основываясь на эти фольклорных тексты, можно утверждать, что
Унугай представал в форме козла, козлёнка; и это мифологическое существо чаще встречалось по вечерам,
с наступлением сумерек. Во всех собранных нами текстах, отмечается, что Унугай встречается на
территориях близ кладбищ. Он, чаще всего, предстает перед всадником или путником с повозкой в виде
бесхозного козла. В большинстве текстов цвет козла отмечается как белый, только в одном как черный.
После выяснения того, что обнаруженная находка является не козлом, а Унугаем, ноги Унугая начинают
расти. Этот рост ног говорит о том, что Унугай приобретает силу. В одном тексте Унугай говорит
подобравшему его всаднику: «Твоя мать родила тебя во время намаза, выросли бы у меня ноги, вот тогда
бы я посмотрел на тебя». Атрибут данного образа схож с образом, который дан в тексте №238
«Азербайджанские мифологические тексты». В данном тексте говорится о том, что один мужчина шел по
пути. Проходя мимо костра, он встречается с плачущим мальчиком и берет, сажает его на круп лошади.
Спустя некоторое время, он видит, что ноги мальчика растут. Затем всадник чувствует, что ребёнок сошёл с
крупа лошади и зовёт его сзади. Мужчина от испуга не оборачивается. Услышав во второй раз своё имя,
мужчина оборачивается и видит огромного дракона. Дракон говорит ему о том, что мать родила его во
время намаза. Дракон также говорит, что если он в первый раз обернулся бы, то он его бы разорвал на
клочки. А если до этого не подобрал бы и не привёл бы сюда, то и тогда бы убил. А теперь иди [8, 31].
Аналогичный текст дан и в антологии Дерелеязского фольклора [7, 26]. Вырастание рук, ног у
мифологических существ – широко распространенное явление в Азербайджанском фольклоре. Отмеченный
в Седерекском районе Нахчыване образ Чынтыргаиш также обладает этим мифологическим качествам [10].
Чынтыргаиш – мифологическое существо, встречаемое по вечерам на окраинах дорог. Оно очень худое и
имеет длинные руки. Чынтыргаиш видится путникам в виде беспомощной старушки или ребенка. От
путников оно просит помощи. А затем обхватывает руками шею путника, который наклоняется её взять, и
начинает его душить [10]. Данный образ в Нахчыванском районе встречается и под именем Кендиргаиш. В
записанной в данном районе сказке употребляется выражение «кендиргаиш»: «Малик Джумшуд», если
случался какой-нибудь переполох или скандал, не двигался с места как кендиргаиш» [9, 96]. Можно
сказать, что во всех текстах, с наступлением рассвета Унугай достигает окраин кладбища и само, сойдя с
повозки, заходит на кладбище. Хозяин же повозки от этого немеет, а когда приходит в себя у него
возникает заикание речи. В ряде собранных нами текстов, всадник, встретивший бесхозного козла, берет
его на круп лошади. Спустя некоторое время у согревшегося козла начинают расти ноги и он, сидя уже как
человек, начинает душить всадника. Только тогда всадник понимает, что находка является не козлом, а
Унугаем. В подобного рода текстах указывается, что это мифологическое существо очень тяжелое и
сильное; с наступлением рассвета само сходит с лошади и входит на кладбище. Всадник же заболевает, а
после выздоровления начинает прихрамывать.
В некоторых же текстах Унугай − это мифологическое существо, которое, взобравшись на лошадь,
мучает её. Эта особенность схожа с особенностью оборотня «Hal»а в виде женщины. Поведавшая нам этот
текст отметила, что о человеке, который много трудится, суетится туда-сюда, говорят: «Такой-то похож на
лошадь, на которую сел Унугай». Из этих текстов следует, что Унугай, как и оборотень «Hal» в виде
женщине, боится иголки, булавки. Поймав Унугая, против него тоже можно использовать иголку, булавку.
Отмечие в том, что поймав «Hal»а, иголку вонзают в его одежду. А поймав Унугая, иголку вонзают в шею
или в поясницу. Только в одном тексте бесхозный козел, обманув путника, заманивает его на кладбище.
Это свойство Унугая схоже с особенностью чёрта обманывать людей, а затем их заманивать.
Из другого же текста следует, что Унугай – это мифологическое существо, которое взобравшись на
беременную женщину, убивает ребенка в её утробе.
В регионе также можно часть слышать выражение «Ненегай». Это выражение употребляют при
обращении к неопрятной женщине. По нашему мнению, Ненегай вариант Унугая. Однако имя этого образа
не отмечено в текстах. Образ оборотня – «Hal» в виде кота также встречается в Шекинском регионе. В
связи с этим нами собраны четыре текста [10]. В двух из них «Hal» в образе черного кота предстает перед
роженицами и пугает их. В другом тексте «Hal» в виде кота обманывает и заманивает людей, как и чёрт. В
Сулейманова Ляман Вагиф гызы
ОБРАЗ «HAL» В ФОЛЬКЛОРНЫХ ТЕКСТАХ, СОБРАННЫХ В ШЕКИ
(В СРАВНЕНИИ С ОБРАЗАМИ ДРУГИХ ОБЛАСТЕЙ)
66
четвёртом же тексте, «Hal» в виде кота живет вместе с людьми. «Hal» ворует одежду хозяина, одевает её и
возвращает на место; того же, кто откроет эту тайну, наказывает. Наказание «Hal»ом человека, который
открыл его тайну, сходно с тем, что описано в тексте №194 «Азербайджанские мифологические тексты». В
этом тексте описывается, что человек по имени Фараджулла замечает, что его кот с наступлением темноты
покидает его дом, а утром возвращается. Человек выслеживает кота и приходит в один бесхозный огород.
Огород бывает полон котов. Человек прячется и ждёт конца всего этого. Коты, взявшись за руки, танцуют
по кругу (яллы). Кот же Фараджуллы смотрит со стороны. Через некоторое время другие коты просят кота
Фараджуллы: «Мастер Фараджулла, пожалуйте, вы тоже станцуйте». Кот, присоединившись к другим
котам, начинает плясать. Человек, увидев все это, возвращается домой. Кот же утром возвращается домой.
Вечером после ужина человек, обращаясь к коту, говорит, что: «Мастер Фараджулла, пожалуйте,
потанцуйте, мы тоже посмотрим». Услышав такое, кот быстро набрасывается на мужчину и царапает ему
лицо. Мужчину еле спасают от его лап. Кот с того дня убегает из дома и не возвращается более [8, 105]. В
«Гёкчейском фольклоре» имеется схожий текст. В этом тексте свирельщик Абдулла вместе с товарищами
идёт продавать скот. Ночью они ночуют в одном месте. Ночью Абдуллу будят и ведут на свадьбу.
Мужчина видит, что его кот одет в его пальто и играет на барабане. На свадьбе люди обращаются к коту,
как «Мастер Мурой». Человек, улучшив момент, прижимает свою масляную руку к подолу пальто. Через
некоторое время он замечает, что он сидит один на пустыре. Утром он возвращается к себе домой и,
рассказав о случившимся жене, показывает ей подол пальто. Как только Абдулла говорит: «Мастер Мурой,
сыграй», кот набрасывается на него, мужчину кое-как выхватывают из его лап. Но с того дня кот больше
домой не возвращается [2; 67, 79]. Еще один аналогичный текст дан в «Гянджебасарском фольклоре». Из
этого текста следует, что одного мужчину пригласили на свадьбу в другую деревню. Мужчина на свадьбе
видит, что незнакомая женщина одета в одежду его жены и танцует. Он быстро прикладывает жирную руку
к спине женщины. Возвратившись домой, мужчина рассказывает о случившемся жене. Они, посмотрев на
одежду, видят жирные следы. После того, как мужчина оканчивает рассказ, домашний кот плюёт в лицо
мужчине и исчезает [6, 66]. Шекинцы женщин с широкой грудью называют «грудастая мястан (кошка)».
Интересно, что слово «məstan» обозначает кошку и «Hal» в образе женщины представляется
широкогрудым. В одном из собранных нами текстов ее зовут Мясдан. В текстах «Гёкчейского фольклора»
кошку также зовут Мястанханум. Из этого текста следует, что хозяин, усомнившись в домашней черной
кошке, следит за ней и приходит вслед за ней в один бесхозный дом. Мужчина из потайного места видит,
что его кошку приглашают танцевать и называют её «Мястанханум». Мужчина, придя домой, рассказывает
о случившемся жене. Вечером жена, не утерпев, начинает насмехаться над именем кошки. Кошка
наказывает женщину и убегает из дома [2, 79].
Как видно, в текстах коты по-разному именуются и, услышав свои имена от хозяев, наказывают их. В
записанных нами текстах в данном районе мы также столкнулись с образом «Hal» в виде петуха. Образ
«Hal» в виде петуха встречается и у других тюркских народов. В области Шеки нами были отмечены 4
текста, связанных с образом «Hal» в виде петуха [10]. Из этих текстов следует, что «Hal» – это большой
петух, который когтем выхватывает легкая или печен у роженицы, а затем опускает в воду. Следует также
отметить, что в собранных и напечатанных фольклорных образцах других районов мы не столкнулись с
образом «Hal»а в виде петуха. Но, основываясь на принцип «вариантность фольклора», можно
предполагать, что оборотень «Hal» в виде петуха существовал (а может и существует) и в других регионах
Азербайджана.
Собирая фольклорные тексты в регионе, мы также натолкнулись на образ «Hal» в виде женщины или
маленькой девочки. Отметим, что такого рода тексты, по сравнению с текстами, где «Hal» предстает в
образе козла, кота, петуха, встречаются чаще. Нами были отмечены 27 текстов такого рода [10]. С
верованием в такого образа отмечено 8 текстов в «Шекинском фольклоре» [3, 93]. В этой антологии мы не
встретили другой фольклорный жанр, где бы упоминался бы этот образ.
В отмеченных нами текстах «Hal» чаще представал в виде высокой женщины в пребелой одежде. В
большинстве текстов это мифологическое существо, которое убивает рожениц, вырвав им легкое или
печень и опускающее затем их в воду.
В «Азербайджанских мифологических текстах» в 9-ти текстах из 13-ти, идущих под рубрикой «Мать
«Hal» – женщина «Al»», «Hal» – это мифологический образ, который вырывает у рожениц легкое (печень) и
опускает их в воду [8, 92-96]. В фольклоре региона Агбабы в тексте «Мать «Hal» и в Нахичеванском
фольклоре в текстах «Бабушка «Hal»а», «Мать «Hal»а» «Hal» выполняет те же функции [5, 46; 1, 72].
В ряде же других текстов эта женщина в белом то срывает с дерева персик, то крадет из кастрюли
долму и ест, то меняет местами белье на бечёвке и т.д.
В части отмеченных нами текстов «Hal» предстаёт в виде девочки со светлыми или белокурыми
волосами. И девочка, и высокая женщина в белом боятся железных предметов и собаки. По собранным
нами сведениям, существует поверье, что самый лёгкий способ избавиться от них – это заговорить землю.
Тогда они не могут пройти на заколдованную территорию. По другим же источникам, «Hal» влюбляется в
девушку и следит за ней до её замужества. В этом тексте «Hal» – мифологическое существо, которое
хрипит и имеет длинные ногти и морщинистые руки. Рассказчик отметил, что слышал этот текст в Закатале
[10]. В Шекинском районе отмечены два текста, где «Hal» упоминается как Эрдов/Ардов [10]. Отметим, что
тексты, связанные с Эрдовом, заимствованы. Эрдов – это женщина с длинными волосами до пояса и
большим бюстом. Она запрокидывает свои груди за плечи. Эрдов чаще атакует мужчин. Рассказчик
КРЫМСКОТАТАРСКОЕ И ОБЩЕЕ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
67
отмечает, что слышал этот текст в Балаканах и, что там употребительно также выражение: «такой-то похож
на лошадь, которую пришпорил Эрдов». В «Азербайджанских мифологических текстах» также говорится
об образе, именуемом Эрдова [8, 101]. Отмеченные нами описание Эрдов совпадает с описанием Эрдова в
этом тексте. В обоих текстах Эрдов или Эрдова – женщина с большими грудями. Она ходит, запрокинув
груди за плечи. Во втором тексте (Рассказчица в 1951 году вышла замуж и переехала из деревни
Гараджалар Лагодехинского района Грузии в деревню Гёйнюк Шекинского района Азербайджана) же образ
женщины упоминается как Ардов. В этом тексте Ардова задерживают, когда она садится на лошадь. Судя
по тексту, Ардов могла хорошо ткать ковры. Когда она ткёт ковры, поет песню:
Ах мама, одежда осталось в узелочке.
Где мой садик?
Где мой узелочек?
Пусть придёт тот, кто возьмет с меня мою иголку, булавку,
Пусть придёт тот, кто знает мою печаль...
Рассказчица отмечает, что эту песню часто напевала её бабушка, но весь текст она не помнит. Судя по
тексту, Ардов – это обручённая девушка.
Выводы и перспектива. Естественно, эти тексты также являются частью общетюркского фольклора. И
мы надеемся, что эта статья будет способствовать восстановлению общетюркского фольклора, в том числе
и азербайджанского фольклора, являющегося его неотъемлемой частью.
Источники и литература:
1. Антология азербайджанского фольклора (АФА) : в 16-ти т. – Баку : Сабах, 1994. – Т. 1 : Нахичеванский
фольклор / сост. : Т. Фарзалиев, М. Гасымлы. – 388 с. – на азерб. яз.
2. АФА : в 16-ти т. – Баку : Сяда, 2000. – Т. 3 : Фольклор Гёйчи / сос. Г. Исмаилов. – 767 с. – на азерб. яз.
3. АФА : в 16-ти т. – Баку : Сяда, 2000. – Т. 4 : Шекинский фольклор / сост. : Х. Абдулхалимов, Р.
Гафарлы, О. Алиев, В. Аслан. – 498 с. – на азерб. яз.
4. АФА : в 16-ти т. – Баку : Сяда, 2000. – Т. 4 : Фольклор Гаракоюнлу / сост. : Г. Исмаилов, Г.
Сулейманов. – 464 с. – на азерб. яз.
5. АФА : в 16-ти т. – Баку : Сяда, 2003. – Т. 8 : Фольклор Акбабы / сост. : Г. Исмаилов, Т. Гурбанов. – 476
с. – на азерб. яз.
6. АФА : в 16-ти т. – Баку : Сяда, 2004. – Т. 9 : Гянджебасарский фольклор / сост. : Г. Исмаилов, Р. Гулиев.
– 522 с. – на азерб. яз.
7. АФА : в 16-ти т. – Баку : Сяда, 2006. – Т. 15 : Дерелеязский фольклор / сост. : Г. Мирзоев, Г. Исмаилов,
А. Алекперли. – 484 с. – на азерб. яз.
8. Азербайджанские мифологические тексты / сост., авт. введ. и коммент. А. Аджалов. – Баку : Элм, 1988.
– 196 с. – на азерб. яз.
9. Азербайджанские сказки : в 15-ти т. / сост. : А. Ахундов, М. Тахмасиб, Н. Сеидов. – Баку : Чыраг, 2004.
– Т. 1. – 374 с. – на азерб. яз.
10. Неуказанные источники даны из личного архива автора.
Казимагомедова Ф.И. УДК 82
СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ СОНЕТА И ВЕНКА СОНЕТОВ
В ДАГЕСТАНСКОЙ ПОЭЗИИ
Процесс зарождения и развития жанра сонета в дагестанской поэзии сложен и неоднозначен.
Отношение к сонету в мировой литературе было разным: то поэты обращались к его строгой
нормативности, демонстрируя профессионализм и собственные поэтические возможности, то вновь
возвращались к наиболее привычным поэтическим жанрам, формам. Возникли целые школы сонета, и
каждая добавляла к нему что-то свое национальное, тем самым расширяя и обогащая строгую
диалектическую структуру сонета. Он знал годы расцвета и годы спада.
Традиционные стилевые требования к сонету - это возвышенная лексика и интонация, точные и редкие
рифмы, запрещаются переносы, повторы знаменательного слова в одном и том же значении. Несмотря на
первичную каноническую систему рифмовки, в настоящее время в дагестанской поэзии встречаются
сонеты с отклонением от принятой системы рифмовки.
В 60-е годы XX века становится популярен венок сонетов, и еще более интерес к нему возрастает в
семидесятые (М.Дудин «Орбита», К.П.Антокольский «Венок сонетов», В.Солоухин «Венок сонетов»,
Т.Гнедич «Одесский венок сонетов») [1: 25].
В последующие годы венок сонетов так распространился в поэзии, что стал довольно обычной формой,
в какой-то мере даже более популярен, чем сонет. Этот же процесс прослеживается и в дагестанской
литературе в частности в лезгинской поэзии.
Распространение сонета в русской поэзии в свою очередь оказало влияние на растущую популярность
его во многих национальных литературах нашей страны, в том числе и дагестанской.
Дагестанская литература становится обладательницей новых жанров сонета, венка сонетов, прежде
считавшихся преимуществом европейской литературы.
Сонеты и «венки» пишут и писали поэты разных творческих устремлений - Р.Гамзатов, Ш.-Э.Мурадов,
Х.Хаметова, А.Алем, М-3. Аминов, А.Магомед, И.Гусейнов, Ю.Базутаев, А.Джачаев, А.Хочбаров,
|