О лингвоэстетическом сознании Ильи Сельвинского

Посвящается 110-летию со дня рождения поэта.

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	2009
Автор:	Гаврилюк, В.Л.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Кримський науковий центр НАН України і МОН України 2009
Теми:	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
Онлайн доступ:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/7095
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	О лингвоэстетическом сознании Ильи Сельвинского / В.Л. Гаврилюк // Культура народов Причерноморья. — 2009. — № 164. — С. 31-34. — Бібліогр.: 8 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-7095
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-70952010-03-24T12:00:45Z О лингвоэстетическом сознании Ильи Сельвинского Гаврилюк, В.Л. Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Посвящается 110-летию со дня рождения поэта. 2009 Article О лингвоэстетическом сознании Ильи Сельвинского / В.Л. Гаврилюк // Культура народов Причерноморья. — 2009. — № 164. — С. 31-34. — Бібліогр.: 8 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/7095 82 -1 ru Кримський науковий центр НАН України і МОН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
spellingShingle	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Гаврилюк, В.Л. О лингвоэстетическом сознании Ильи Сельвинского
description	Посвящается 110-летию со дня рождения поэта.
format	Article
author	Гаврилюк, В.Л.
author_facet	Гаврилюк, В.Л.
author_sort	Гаврилюк, В.Л.
title	О лингвоэстетическом сознании Ильи Сельвинского
title_short	О лингвоэстетическом сознании Ильи Сельвинского
title_full	О лингвоэстетическом сознании Ильи Сельвинского
title_fullStr	О лингвоэстетическом сознании Ильи Сельвинского
title_full_unstemmed	О лингвоэстетическом сознании Ильи Сельвинского
title_sort	о лингвоэстетическом сознании ильи сельвинского
publisher	Кримський науковий центр НАН України і МОН України
publishDate	2009
topic_facet	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/7095
citation_txt	О лингвоэстетическом сознании Ильи Сельвинского / В.Л. Гаврилюк // Культура народов Причерноморья. — 2009. — № 164. — С. 31-34. — Бібліогр.: 8 назв. — рос.
work_keys_str_mv	AT gavrilûkvl olingvoéstetičeskomsoznaniiilʹiselʹvinskogo
first_indexed	2025-07-02T09:52:35Z
last_indexed	2025-07-02T09:52:35Z
_version_	1836528388588699648
fulltext	Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 31 Гаврилюк В.Л. УДК 82 -1 О ЛИНГВОЭСТЕТИЧЕСКОМ СОЗНАНИИ ИЛЬИ СЕЛЬВИНСКОГО Посвящается 110-летию со дня рождения поэта В дневнике Ильи Сельвинского 1967 года есть такая запись: «У народа нет слова »коричневый». Вме- сто него «бурый», но нет также слова «лиловый». Это слово ничем не заменено (ср. у Бунина: «Поэзия воз- никла тогда, когда появилось слово «лиловый»)»[1, с.58]. Эта запись помогает понять, может быть, главную особенность эстетического отношения поэта к слову, а значит позволяет подняться к истокам его индиви- дуального художественного стиля. Чтобы конкретно представить данную особенность, сравним близкие по значению, но очень разные по эстетике слова: «коричневый» и «бурый». «Коричневый» – слово, которое точно обозначает определённый цвет и одновременно «нормирует» его восприятие: это устойчивый, ста- тичный, ровный цвет, без перелива полутонов и игры оттенков, эстетика слова «коричневый» сродни эсте- тике аккуратно, ровно скошенной травы на газоне и правильно сформированных крон деревьев в парке или саду. Иная эстетика слова «бурый». Цвет, обозначенный этим словом, неоднородный, неровный, динамич- ный во взаимопереходе цветовых тонов. Это слово не нормирует восприятие, а как бы набрасывает « эс- киз»цвета. Эстетика слова «бурый» та же, что и эстетика разнотравья на лесной поляне. Этот сложный цвет ассоциируется с цветовыми переливами старой сосновой коры, шкуры дикого зверя, глинистой почвы. Ка- жется, сами звуки этого слова – взрывная [б],гулкая [у], рычащая [р] – являются атрибутами природной ре- альности. Таким образом, два слова – две эстетики; одна продукт культуросообразности, другая – продукт природо-, или жизнесообразности. Соединить эти два полюса – вот та задача, которую стремился решить Сельвинский, вырабатывая свой поэтический стиль, понимая ценность той и другой эстетики. Какова исто- рия такого «двойного» лингвоэстетического интереса Сельвинского? Языковая среда Крыма, отразившая полиэтничность населения полуострова и удалённость от культур- ных центров России, с одной стороны, побудила юного Сельвинского усиленно осваивать русский литера- турный язык, с другой – научила видеть в особенностях речи крымчан «человеческое своеобразие», что оказалось чрезвычайно важным обстоятельством для формирования эпического таланта поэта [2, с.7]. Вот, что писал Сельвинский об этом в статье: «Культура не умирает» (1962г.): «Родившись в Крыму, где очень плохо говорили по-русски, как поэт я был обречён на горькую участь, если б не два обстоятельства. Неко- торые мои сёстры были актрисами и, готовясь к экзаменам в театральной школе, а потом концертам, часами декламировали Пушкина, Лермонтова, Грибоедова, Толстого. Таким образом, я слышал русский язык в его совершенном виде» [3, с.2]. Главный путь овладения юным Сельвинским поэтическим языком – самостоя- тельное систематическое изучение русской литературной классики и произведений поэтов конца Х1Х – на- чала ХХ веков (Бунин, Блок, Бальмонт, Гумилёв и др. ). По сути дела это был труд по овладению «новым» языком, во всяком случае – эстетически иным, чем тот русский язык, которому его научила обычная жизнь. Осваивая русскую литературную традицию, Сельвинский стремился постичь законы образования и быто- вания поэтического слова. Важнейшая особенность этого слова представлялась ему в способности переда- вать такие грани и моменты действительности, которые открываются только человеку с высокоразвитой, утоенной культурой чувств и интеллекта. Ориентация на «поэтическое слово» стала первым вектором ис- каний Сельвинским своего стиля в литературе. И хотя этот ориентир оказался не вполне достаточным « Стиля в юности я не нашёл», – позже призывался поэт) [2, с.16], всё же погружение в мир чужого поэтиче- ского слова оказалось настолько глубоким, что стало необходимым элементом его собственного творчест- ва: произведения Пушкина, Лермонтова, Бунина, Блока и др. – в виде цитат, аллюзий, реминисценций орга- нично вошли в ткань поэтических текстов Сельвинского. « Литературность» в конце концов становится од- ной из самых главных художественных особенностей поэтического стиля Сельвинского» [4, с.6]. Языковая среда Крыма воспринималась Сельвинским не только как стилистическая оппозиция рус- скому литературному языку, но и в особом эстетическом аспекте. В крымских говорах ему открывалась способность языка вбирать в себя многообразие, полифонию самой жизни. «Жизнь моя складываясь так, что не заметить человеческого своеобразия было невозможно,– писал Сельвинский в автобиографических заметках «Черты моей жизни». – Крым, где я родился и подрастал, был краем многонациональным: здесь обитали русские, татары, греки, армяне, евреи, караимы, немцы, крымчаки, цыгане» [2, с. 7]. «Мать моя по- татарски говорила так: Бир балабан паравоз американской системы, – и я вёл целый словарь её языка [2, с.8]. Крым научил Сельвинского относиться к слову, языку, речи не просто как к средству общения или вы- ражения мыслей, но и как к особой сфере человеческой жизни. Понимание языка в указанном «статусе» было реализовано поэтом через объективацию слова. Фонетические, семантические, грамматические, сти- листические особенности слов, а также синтаксическая структура речи нередко становятся относительно самостоятельными объектами эстетического восприятия, переживания и осмысления. Такой «подход к сло- ву» (выражение Сельвинского) означал появление другого « вектора» стилевых исканий, в основу которого был положен принцип «жизнесообразности». Поэт стремился максимально приблизить слово к объекту, как бы придать ему те признаки, которые характерны для самого объекта. Объективации слова способствовало доминирование живописного и музыкального начал в художественном мышлении и натуре Сельвинского. Не искусство слова, а изобразительное и музыкальное искусство влекли его с детства. Поэзия как бы по не- обходимости стала той творческой сферой, в которой юноша нашёл возможность реализовать свои художе- ственные способности, потребности и идеалы. В автобиографических заметках Сельвинский писал: «…О призвании поэта я не мечтал, так как видел своё будущее в живописи» [2,с.6]. «Но была у меня и другая страсть, не менее пламенная, чем рисование» – музыка. Родители не имели возможности оплачивать обуче- ние Ильи музыке и живописи, а поэтому была найдена «творческая область в которой можно было бы стать Гаврилюк В.Л. О ЛИНГВОЭСТЕТИЧЕСКОМ СОЗНАНИИ ИЛЬИ СЕЛЬВИНСКОГО 32 артистом, не обучаясь специально этому искусству у педагогов, а полагаясь исключительно на собственные силы, то есть самоучкой. Такой областью была литература» [2, с.6]. Доминирование живописного и музы- кального способов образного мышления оказала глубокое воздействие на формирование Сельвинского как поэта и сопровождало всю его творческую жизнь. Опираясь на музыкальность и живописность образного мышления, Сельвинский разными способами и средствами акцентировал в своей поэзии нерасторжимое единство языка и жизни – природной, индивидуально-психологической, национальной и культурно– исторической. Проследим этот существенный стилевой момент на ряде примеров. Репрезентативно в этом отношении стихотворение «К вопросу о русской речи» Вот фрагменты из него: Я говорю: «пошёл», « бродил». А ты: « пошла», «бродила». И вдруг как будто веянием крыл Меня осенило! С тех пор прийти в себя не могу… Все правильно, конечно, Но этим «ла» ты на каждом шагу Подчеркивала: «Я – женщина!» (…) Ты лепетала. Рядом шла. Смеялась и дышала. А я … я слышал только «ла», «аяла», «ала», «яла»… И я влюбился в глаголы твои, А с ними в косы, плечи! Как вы поймете без любви Всю прелесть русской речи? [5, с.55] Очевидно, что условная грамматическая форма глаголов женского рода в восприятии лирического ге- роя получает реальное биопсихологическое значение женского пола. Эти глаголы как бы меняют свою зна- ковость на субстанциональность: фонетические комплексы «ла», «аяла», «ала», «яла» осознаются автором и его героем как непосредственные проявления женского начала в человеке и мире вообще и в этом качестве помогают увидеть в других реалиях, казалось бы, более очевидных, эстетику женственности («косы», «пле- чи»). Выделенные звуковые фрагменты слов – моменты речи как самой жизни. В этом главный смысл фо- нетического открытия, сделанного лирическим героем Сельвинского. Этот поэтический прием «объяснения в любви» через восприятие красоты речи, но уже польской, встречаем в цикле этюдов «Алиса» (1951) г. Я не смею тебя ревновать ни к кому, Будь на все твоя воля девичья. Но безумно ревную лишь к одному: К вековому слову Мицкевича. О, как плещет в устах твоих польская речь, Ключевая да серебристая! Как умеет она прямо в душу истечь, Утоляющая, словно истина. [5, с.261 – 262] Обилие в тексте взрывных, свистящих, шипящих звуков – это как бы эхо польской речи в русском языке. Образ прекрасной героини создается через косвенное, «пунктирное» воспроизведение ее речи в рус- ском стихе и метафорическое описание красоты польского языка. Но эстетика звукописи здесь имеет и дру- гое основание: установку на ассоциацию с музыкой прибоя. Как известно, мотив природного единства Мо- ря и Женщины – сквозной в поэзии Сельвинского. Поэтому не случайно польская речь в устах героини именно «плещет». Сгустками трагической атмосферы революционного лихолетья предстают фонетические фрагменты стихов в «7-й короне сонетов»: И был в любви, в искусстве, в разговорах Железный привкус красного террора (…) Товарищ Нехман, председатель тройки Его рожденье предписал декрет. И он на митингах упруго каркал, И голоса его кровавый бархат Был до – свистом идеей перегрет. Колоколом на нем тулупчик яркий, Воняющий невыдубленной яркой… Он комиссар. Он ездил на расстрел [6,с. 239 – 240] Звуковые элементы слов – «р», «рр», «кр», «рк», «кар», «яр», «ар» и др. – обнажают их трагический смысл, усиливают предметность образов. Здесь слышится и карканье вороны – птицы смерти, и картавый, охрипший от митингового крика голос еврея – комиссара, и рычание зверя (Ср. у О. Мандельштама – «Век – волкодав»), и произношение двух, едва ли не главных слов – символов ХХ века, «красный» и «террор» Вопросы духовной культуры – ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 33 (цвет крови и звуки насилия). Поэт чувствовал разнообразные «наполнения» звуков русской речи и стремился передать читателю стиха свое слышанье звуков жизни в звуках слов. Из гласных звуков в поэзии Сельвинского звук «о», пожалуй, получил наиболее емкое эстетическое значение. Разумеется, конкретный стихотворный контекст вносит оттенки, но стержневое значение этого звука – выражение величия, гармонии и единства жизни, – как правило, сохраняется не случайно в романе «Пушторг» поэт назвал «о» – «античным» [7, с. 13]. Вот, например, как, использует Сельвинский ассонанс, построенный на этом гласном звуке в стихотво- рении «Великий океан»: О, океан, омывающий облако Океанийских окраин! Даже с берега, даже около, галькой твоей ограян. Я упиваюсь твоей синевой, Я улыбаюсь чаще, И уж не нужно мне ничего– Ни гор, ни степей, ни чащи [5, с. 107] Очевидно, что здесь Сельвинский не только выражает восторг грандиозным явлением природы, но и стремится передать основной тон величественной «музыки» океана, тем самым привнося в язык стиха зву- ковые моменты этой реальности. Типичными для фонетической модели «комического» слова в поэзии Сельвинского являются звуки [с] и [з]. Для примера возьмем два слова: «капуста» и «ноздри». Радость молодой жизни переполняет лирического героя стихотворения «Юность». Веселое состояние души побуждает видеть и слышать комическое даже в самых обычных вещах. Объектом безудержного сме- ха юноши становится «капуста», причем ни сам объект (овощ), а именно слово, особенность его звучания. Сколько смешного на свете: Вот, например, «капуста». Герой пытается сдержать свой беспричинный смех думами о «серьезном», о «грустном», но безуспеш- но: И вдруг опять: «капус-та»! Чертовщина – как вкусно Так грохотать диафрагмой! [5, с. 37] Это слово позволяет лирическому герою смехом одержать эмоциональную победу над прозой обыден- ности. Одним из любимых «комических» слов у Сельвинского было слово «ноздри». В драматической струк- туре этого слова звук [з] воспринимается поэтом как эстетически доминирующий. Конкретный «комиче- ский» смысл данного слова зависит от поэтического контекста. Так, в стихотворении «Поле, ветер да во- да…» молодой герой в озорной, шутливой форме постигает загадочную природу женщины и одновременно улыбается комедии любовных страстей и предпочтений. Разве не странно и не смешно, что о «жаркой лю- бовнице» память молодого человека способна сохранить «только ноздри!»: И в бою, и в остроге, В охмели и раздури Все забуду, не забуду Только ноз– дри! [5, с. 38] Многонациональный колорит языковой среды Крыма, пробудив у Сельвинского чувство красоты «че- ловеческого своеобразия», открыл перед ним перспективу эстетического восприятия живой речи в ее раз- ных стилистических вариантах. Актуальное разговорное слово, представляющее человека в той или иной социальной роли, ворвалось в поэзию Сельвинского в виде просторечных слов, диалектизмов, жаргониз- мов, политической, экономической лексики и т.п. Стилевой поиск поэта получает выражение в теоретических положениях конструктивизма. Звучащая речь вплетается в событийный поток жизни. Это придает поэзии Сельвинского новое, по сравнению с ран- ним творчеством, художественное качество. Вот фрагмент из эпопеи «Улялаевщина», наглядно демонстри- рующий такое переплетение пения «Интернационала» и звуков боя: Это был – труба, барабан! Их последний – да, раба! И реши – жих– жах! тельный бой– нив и шахт! С Интер– пулеметы– нацио– Дзум– пыйхч– налом Воспрянет– трубы– род– барабаны– Людской! Гром Бой [5, с. 483] Поэт широко использует в качестве характерологического принципа изображение национального своеобразия речи персонажей путем подбора соответствующей лексики и ее интонирования. В основу этого принципа положена идея о том, что в искусстве, как и в самой жизни, общечеловеческое (родовое) начало не исчерпывает сущность человека. Стороной этой сущности являются те особенности, которые формиру- ются в условиях конкретной национальной культуры, главным компонентом которой является националь- ный язык, иными словами, национальное в человеке осмысляется поэтом не в значении формы, а как эле- Гаврилюк В.Л. О ЛИНГВОЭСТЕТИЧЕСКОМ СОЗНАНИИ ИЛЬИ СЕЛЬВИНСКОГО 34 мент его сущности. Поэтому воспроизведение национально– языкового своеобразия личности стало важ- ным принципом типизации в творчестве Сельвинского. Некоторые произведения поэта немыслимы без са- мобытной речи героев. К таким произведениям относятся, например, «Анекдоты о караимском философе Бабакай– Суддуке», «Мотькэ– Малхамовес», «Умка Белый Медведь». Эстетизацию национального начала в человеке Сельвинский нередко начинал с самого названия произведения Ср.: «Цыганская 2», «Русская де- вушка», «Норвежская мелодия»,» «Шотландская песня», Еврейская мелодия», «Молдавская песня» и др. Заметим, что еще в 1934 году Н. Степанов в статье «О словаре современной поэзии» писал об «этнографи- ческом характере лексики Сельвинского, «научной точности» по отношению к фонетической транскрип- ции» [4, с. 15]. Для сближения своего поэтического слова с жизнью Сельвинский использует разные способы синтак- сической организации стиха. Л.С. Пастухова совершенно точно назвала его «человеком с богатым синтак- сическим воображением» [8, с. 63]. Описав некоторые особенности поэтического синтаксиса Сельвинского, в частности, парцеллирование, исследователь отмечает их субъективные и объективные истоки: «синтаксис стихотворений И. Сельвинского – это тот ритм, музыкальный вихрь, который передавал и «архитектуру» души поэта, и яростную энергию века, и перенапряжение сил страны, которая шла (да и идет) «сквозь годы, как сквозь ножи» [8, с. 69]. Вот, например, как в стихотворении «Читатель стиха» Сельвинский изображает силу и уверенность движения своего метафорического двойника– тигра, прибегая к парцелляции: И снова идешь Среди воя собак Своей. Привычной. Поступью. Тигра. [5, с. 118] Таким образом, свой поэтический язык Сельвинский создал не только как форму (средство) выражения художественного образа, но и качестве относительно самостоятельного эстетического объекта, восприятие которого позволяет глубже осознавать жизнь, представляя ее в особом – лингвоэстетическом «измерении». Поэтому для исследования творчества Сельвинского, его стилевых и стилистических особенностей следует ввести понятие «лингвоэстетическое сознание». Лингвоэстетическое сознание – это, в нашем понимании, сознательное и подсознательное отношение человека к своему языку (речи) и языковой среде как особой эстетической реальности, в которой преломи- лось единство и многообразие природной, национальной, социально– природной и духовно– психологиче- ской жизни. Источники и литература 1. Архив семьи И.Л. Сельвинского. Дневники писателя 1964, 1966, 1967. 2. Крымские пенаты: Альманах литературных музеев Крыма. Тематический выпуск к 100-летию со дня рождения И.Л. Сельвинского. – Симферополь, 1996. – №2. 3. Сельвинский И.Л. Культура не умирает/ Дом-музей И.Л. Сельвинского. – КП №3546. 4. Можейко Э. «Литературность» в поэзии И. Сельвинского и эстетика авангарда // И.Л. Сельвинский и литературный процесс 20 века: Материалы Пятой Международной конференции. – Симферополь: Крымский архив, 2000. 5. Сельвинский И.Л. Избр. произв.: В 2 т.– Т.1. – М.,1989. 6. Сельвинский И. Ранний Сельвинский. – М.– Л., 1929. 7. Сельвинский И.Л. Избр. произв.: в 2т. – Т. 2. – М., 1989. 8. Пастухова Л.С. «Вся прелесть русской речи»: из наблюдений над стилем И. Сельвинского// И.Л.Сельвинский и литературный процесс 20 века. – Симферополь: Крымский архив, 2000. Ганиева Э.С. УДК 811.512 ЛЕКСИКОГРАФИЧЕСКАЯ ПРЕЗЕНТАЦИЯ КРЫМСКОТАТАРСКИХ ЛИНГВИСТИЧЕСКИХ ТЕРМИНОВ В современных условиях упорядочение специальной лексики и ее адекватное представление в словарях различных типов приобретает все большее значение для успешного развития науки и эффективного взаи- мопонимания специалистов. Как отмечается в отдельных исследованиях, только на базе представительных словарей, отражающих все параметры языковой системы, возможно объективное научное описание и изу- чение какого-либо языка [11, с. 223]. Поэтому в настоящее время актуальна проблема изучения и презента- ции терминологической подсистемы современного крымскотатарского языка, поскольку перманентно дей- ствующие процессы образования терминов в последние годы приняли более активный характер. В связи с этим существует необходимость концентрирования информации о языковедческой терминологии в специ- альных словарях различного типа, что будет способствовать достижению указанной цели. В данной статье сделана попытка дать оценку современному состоянию крымскотатарской лингвисти- ческой терминографии с целью выявления существующих в ней проблем и поиска путей их решения. Эта цель предполагает описание существующих словарей, что позволяет выявить лакуны в крымскотатарской лингвистической терминографии и наметить возможные пути их восполнения.

О лингвоэстетическом сознании Ильи Сельвинского

Репозитарії

Схожі ресурси