История локуса в классической, неклассической и постнеклассической моделях исторической науки (Продолжение)

Заключительная часть статьи посвящена становлению исторического краеведения как области знания, его маргинализации в отношении исторической науки. Предлагаются пути оптимизации регионального дискурса через призму региональной и новой локальной истории....

Full description

Saved in:

Bibliographic Details
Date:	2013
Main Authors:	Маловичко, С., Румянцева, М.
Format:	Article
Language:	Russian
Published:	Інститут історії України НАН України 2013
Series:	Регіональна історія України
Subjects:	Теоретико-методологічні проблеми регіональної історії
Online Access:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/71508
Tags:	Add Tag No Tags, Be the first to tag this record!
Journal Title:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Cite this:	История локуса в классической, неклассической и постнеклассической моделях исторической науки (Продолжение) / С. Маловичко, М. Румянцева // Регіональна історія України: Зб. наук. ст. — К.: Інститут історії України НАН України, 2013. — Вип. 7. — С. 39-54. — Бібліогр.: 49 назв. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-71508
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-715082014-12-05T19:49:33Z История локуса в классической, неклассической и постнеклассической моделях исторической науки (Продолжение) Маловичко, С. Румянцева, М. Теоретико-методологічні проблеми регіональної історії Заключительная часть статьи посвящена становлению исторического краеведения как области знания, его маргинализации в отношении исторической науки. Предлагаются пути оптимизации регионального дискурса через призму региональной и новой локальной истории. Завершальна частина статті присвячена становленнюісторичного краєзнавства як галузі знання, його маргіналізації щодо історичної науки. Пропонуються шляхи оптимізації регіонального дискурсу крізь призму регіональної і нової локальної історії. The final part of the article is devoted to the establishing of the area studies as the field of knowledge and its marginalization in connection to historical science. The ways of optimization of regional discourse across the prism of regional and new local history are proposed. 2013 Article История локуса в классической, неклассической и постнеклассической моделях исторической науки (Продолжение) / С. Маловичко, М. Румянцева // Регіональна історія України: Зб. наук. ст. — К.: Інститут історії України НАН України, 2013. — Вип. 7. — С. 39-54. — Бібліогр.: 49 назв. — рос. XXXX-0087 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/71508 930:913 ru Регіональна історія України Інститут історії України НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Теоретико-методологічні проблеми регіональної історії Теоретико-методологічні проблеми регіональної історії
spellingShingle	Теоретико-методологічні проблеми регіональної історії Теоретико-методологічні проблеми регіональної історії Маловичко, С. Румянцева, М. История локуса в классической, неклассической и постнеклассической моделях исторической науки (Продолжение) Регіональна історія України
description	Заключительная часть статьи посвящена становлению исторического краеведения как области знания, его маргинализации в отношении исторической науки. Предлагаются пути оптимизации регионального дискурса через призму региональной и новой локальной истории.
format	Article
author	Маловичко, С. Румянцева, М.
author_facet	Маловичко, С. Румянцева, М.
author_sort	Маловичко, С.
title	История локуса в классической, неклассической и постнеклассической моделях исторической науки (Продолжение)
title_short	История локуса в классической, неклассической и постнеклассической моделях исторической науки (Продолжение)
title_full	История локуса в классической, неклассической и постнеклассической моделях исторической науки (Продолжение)
title_fullStr	История локуса в классической, неклассической и постнеклассической моделях исторической науки (Продолжение)
title_full_unstemmed	История локуса в классической, неклассической и постнеклассической моделях исторической науки (Продолжение)
title_sort	история локуса в классической, неклассической и постнеклассической моделях исторической науки (продолжение)
publisher	Інститут історії України НАН України
publishDate	2013
topic_facet	Теоретико-методологічні проблеми регіональної історії
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/71508
citation_txt	История локуса в классической, неклассической и постнеклассической моделях исторической науки (Продолжение) / С. Маловичко, М. Румянцева // Регіональна історія України: Зб. наук. ст. — К.: Інститут історії України НАН України, 2013. — Вип. 7. — С. 39-54. — Бібліогр.: 49 назв. — рос.
series	Регіональна історія України
work_keys_str_mv	AT malovičkos istoriâlokusavklassičeskojneklassičeskojipostneklassičeskojmodelâhistoričeskojnaukiprodolženie AT rumâncevam istoriâlokusavklassičeskojneklassičeskojipostneklassičeskojmodelâhistoričeskojnaukiprodolženie
first_indexed	2025-07-05T20:29:30Z
last_indexed	2025-07-05T20:29:30Z
_version_	1836840251021066240
fulltext	УДК: 930:913 Сергей Маловичко, Марина Румянцева ИСТОРИЯ ЛОКУСА В КЛАССИЧЕСКОЙ, НЕКЛАССИЧЕСКОЙ И ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОЙ МОДЕЛЯХ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ Статья вторая: (3) Региональная история vs историческое краеведение в неклассической науке (4) Новая локальная история vs историческое краеведение в постнеклассической модели исторического знания Становление исторического краеведения как области знания В первой статье мы предложили гипотезу, смысл которой в том, что историческое краеведение в качестве самостоятельной области исторического изучения конституируется в неклассической науке, в конце XIX – начале XX в., в условиях кризиса линейной модели на- ционально-государственного историописания и начала разрушения иерархической структуры исторического знания. Существенным фактором обретения историческим краеведением самостоятельности был отрыв местной истории от научного истори- ческого знания в области методов исторического исследования. Мы уже отмечали, что по мере профессионализации исторического зна- ния любительский уровень местного историописания делает его все более и более маргинальным в отношении исторической науки. На наш взгляд, эта тенденция проявляется, в первую очередь, в способах обращения к историческим источникам – часто весьма вольных, в придании безусловной ценности историческим фактам, понимаемым, естественно, в рамках классической науки, и в особой риторике мест- ного историописания. Все эти составляющие местной истории не пре- терпевали существенных изменений в течение XIX – начала XX в. Заметим, что в это время, во второй половине XIX – начале XX в, в европейской и в российской исторической науке идет рефлексия методов исторического изучения, при этом специальное внимание уделяется вопросам источниковедения. Методологическая рефлек- сия получает обобщение в разнообразных учебниках исторического метода (И.Г. Дройзен – 1858, Э. Бергейм – 1889, Э. Фриман – 1886, Ш.-В. Ланглуа, Ш. Сеньобос – 1898, А.С. Лаппо-Данилевский – 1910- 1913, В.М. Хвостов – 1914). © Регіональна історія України. Збірник наукових статей. Випуск 7. — С. 39–54 © С. Маловичко, М. Румянцева , 2013 Приведем несколько примеров размышлений авторов местных историй об источниковой базе их работ. Еще в самом начале XIX в. историк Переславля-Залесского отмечал: «Что следует до древности заведения города и других строений, равно бывшего в нем княже- ния, и происхождения во время его и после достопамятных проис- шествий…, оное почерпнул я из разных книг; а из каких? Читатель усмотрит означение их на каждой, где следует, странице»1. В середине XIX в. В.А. Борисов пространно замечал по этому поводу: «…Я будучи не ученым, зная одну русскую грамоту и имея одну любовь к древно- стям, своей рукописи не мог дать ученого плана и изложения, – и все, мною написанное, почитаю не более, как сборником старинных и ча- стию новейших материалов для полнейшей истории г. Шуи. При том же многие сведения помещаю собственно для своих сограждан [т.е. горожан – С.М., М.Р.]; многие любознательные найдут в них для себя немало любопытного и нового, касательно древнего быта, устройства и управления Шуи. С уверенностью могу сказать, что в описании моем нет ничего неправдоподобного. Ибо все основал я на письменных актах, подтверждал ими-же и преданиями, заслу- живающими всякое вероятие»2. А.М. Ильин в начале XX в. об исто- рических источниках по истории Ростова-на-Дону писал: «Кроме письменной литературы автор воспользовался многими указаниями и сообщениями ростовских старожилов»3. Местные историки могли рефлексировать и о своей практике ис- пользования исторических источников (как этого требовали правила оформления научной работы по истории), но при этом, признавая ее нарушение в своих исследованиях, прибегали к риторике, как это сде- лал, например, И.И. Дубасов, написавший: «Иногда я, действительно, не указывал источников, откуда брал известные факты. Но это по- тому, что в некоторых случаях, вследствие разбросанности моих ма- териалов, мне пришлось бы под строчку текста ставить несколько строк указаний на источники»4. Практика местной истории в Европе, по справедливому замеча- нию современных историков С.Г. Эллиса и И. Микаилидиса, отлича- лась от научной истории почти полным отсутствием анализа, 40 С ер ге й М а л ов и ч к о, М а р и н а Р ум я н ц ев а 1 [Плишкин П.] Историческое, географическое, топографическое и полити- ческое описание города Переславля Залесского, сочиненное коллежским асес- сором П. Плишкиным. М., 1802. С. I-II. 2 Борисов В.[А.] Описание города Шуи и его окрестностей, с приложением старинных актов. М., 1851. С. II. 3 Ильин А.М. История города Ростова на Дону: очерк с рисунками в тексте. Ростов н/Д., 1909. С. 3. 4 Дубасов И.И. Очерки из истории Тамбовского края : [в 6 вып.]. Тамбов, 1890. Вып. 3. С. 4. выстроенного контекста и характеризовалась сбором фактической информации5. Действительно, у того же И.И. Дубасова мы находим такое рассуждение: «Что касается замечаний о неделании мною выводов, то я на это могу сказать лишь то. Предвзятых идей и поня- тий я не имел, приступая к своим работам, фактов к ним не подбирал и вообще так смотрел на дело, чтобы архивные факты, постепенно выясняясь, больше сами за себя говорили»6. Еще в середине XX в. (1959 г.) В.Г. Хоскинс заметил о местном бри- танском историописании, что оно, во многом, осталось в рамках ан- тикварного типа письма истории, что «много местных историков продолжают писать… без осознания фундаментальных вопросов, на которые они должны дать ответ. Все факты о прошлом их сельского населенного пункта или округа имеют равную ценность; поэтому их истории выглядят как перечисление глав без особой объединяющей темы, а каждая глава – собрание больших или меньших несвязанных фактов»7. Фактический материал, по-прежнему, представлялся самым цен- ным в подобного рода исследованиях, и он разбавлялся авторами ли- тературной обработкой текстов, в зависимости от хорошего или менее хорошего владения литературным слогом. Большинство местных историков, писавших о далекой древности своих локусов, начинали изложение с кода загадки, риторического «зацепляющего крючка», маркирующего раскрытие тайны возникновения локуса. Например: «Точное время построения города сего [Вологды – С.М., М.Р.] и кем оный основан неизвестно», «Время основания г. Владимира [на Клязьме – С.М., М.Р.] с точностью не определено исторической наукой», «Начало города Торжка сокрыто во мраке давно минувших столетий», «Время основания Смоленска – неизвестно, но…» и т.д.8 Конечно, после «но» начиналось самое главное – открытие тайны. Такой дискурсивный ход был призван как заинтересовать читателя, так и показать слож- ность вопроса, поставленного автором. Решаемая на эвристическом 41 И ст ория л ок уса в к л ассическ ой,н ек л ассическ ой и пост н ек л ассическ ой м одел я х ист орическ ой н аук и 5 [Ellis S.G., Michailidis I.] Introduction: Regional and Transnational History in Europe // Regional and Transnational History in Europe / eds by S.G. Ellis, I. Michai- lidis. Pisa : Plus-Pisa Univer. Pr., 2011. P. 5. (A Cliohworld reader. Is. VIII). 6 Дубасов И.И. Очерки из истории Тамбовского края… Вып. 3. С. 5. 7 Hoskins W.G. Local History in England. L. : Longman, 1972. P. 27. 8 Брусилов Н.[П.] Опыт описания Вологодской губернии. СПб., 1833. С. 14; Георгиевский В.[Т.] Город Владимир на Клязьме и его достопримечательности. Владимир, 1896. С. 7; Историко-статистическое описание города Торжка, состав- ленное Новоторжского Борисоглебского монастыря иеромонахом Илиодором, что ныне Строителем Теребенской пустыни. Тверь, 1860. С. 1; Никифоров Ф.[Л.] Описание города Смоленска 1858 года // Памятная книжка Смоленской губернии. Смоленск, 1859. С. 85. уровне задача требовала ответа (отсроченного по закону повество- вания), развернутого в событийный ряд и тем самым превращенного в чисто эмпирическую операцию с большим объемом фактического материала. Однако, как мы уже замечали, сами «факты» иногда подменяются или под видом «фактов» вводятся совершенно произвольные исто- рические конструкции, а в качестве аргументов используется про- стая риторика. Вот один из примеров разрушения аргументирован- ного дискурса авторской риторикой. Выясняя время основания Волоколамска, Н.А. Рожественский писал: «Начало этого города не- известно; но если верить преданию, то он в первой половине XI сто- летия существовал уже [здесь и далее выделено нами – С.М., М.Р.] при реке Ламе… Это предание некоторым образом подтверждается Воскресенскою летописью; в ней упоминается об Волоке под 1138 годом. До этого же времени должно полагать он был в числе безы- мянных городов построенных князьями»9. Как видим, это «под- тверждение» объясняет существование города во второй четверти XII в., но отнюдь не в первой половине XI в. Поэтому объяснение исто- риописателя «должно полагать он был» является лишь желаемым, но произвольным конструктом. Суждение же профессионального исто- рика всегда исходит от сообщения исторического источника, а не из того, каким оно могло бы быть. Местным историкам уже с конца XIX в. ставили в упрек подмену научно-исследовательской процедуры риторической. Поэтому инте- ресна реакция местных историков на сделанный им упрек. Напри- мер, И.И. Дубасов, отвечая по этому поводу критику, свое возражение превратил в очередную риторическую фигуру, написав: «Риторикой мы называем все искусственное, ходульное, напыщенное, лицемер- ное. Я же писал свои краткие и редкие отступления с любовью к мест- ной истории и искренностью»10. Как и английский историк В.Г. Хоскинс, итальянский историк А.Д. Момильяно в местной истории Италии и Франции находил именно антикварный тип историописания. По его мнению, интерес местных историков заключается, в первую очередь, в поиске исто- рических фактов11. Со второй половины XVIII в. и до настоящего вре- мени в российском местном историописании, и в первую очередь, в историческом краеведении, начиная с момента его становления, исследователи находят как антикваризм, так и черты эрудитского 42 С ер ге й М а л ов и ч к о, М а р и н а Р ум я н ц ев а 9 Рожественский Н.А. Описание города Волоколамска, Московской губернии // Сборник материалов для изучения Москвы и Московской губернии. М., 1864. Ч. 7. С. 1. 10 Дубасов И.И. Очерки из истории Тамбовского края… 1889. Вып. 5. С. 1. 11 Momigliano Ar. Les origines des recherches sur l’Antiquité // Momigliano Ar- naldo. Les fondations du savoir historique. P., 1992. P. 61. типа знания12. Антикваризм характеризуется тягой историописа- теля к мелкому, ограниченному, зачастую устаревшему; эрудитский тип – страстью к любым, даже недостоверным сообщениям источ- ников, чужим текстам и вообще сбору большого объема «фактов» без их серьезного анализа. Говоря о современном краеведении, В.Н. Коз- ляков отмечает как раз присущие ему эрудитские и антикварные черты, подчеркивая, что с научной точки зрения в традиционном краеведении присутствует «ограниченность предмета исследования и, как следствие выводов <…> Имея под руками только “свой” мате- риал, краеведы мало интересуются общей историей России [выде- лено нами – С.М., М.Р.]13, их работы имеют лишь служебное, при- кладное значение»14. Региональная история vs историческое краеведение в неклассической модели науки В предыдущей статье было отмечено наше несогласие с подходом некоторых современных историков, не дифференцирующих иссле- довательские практики местной и региональной историй. Рассмот- рение последней не входит в число задач настоящей работы. Но, чтобы лучше понять различие двух исследовательских практик, от- носящихся к разным типам исторического знания, мы проведем их сравнение. Сегодня можно встретить утверждение, что «пионером региональ- ной истории» был известный французский историк М. Блок, моно- графия которого «Иль де Франс: страна вокруг Парижа» как нельзя лучше воплотила идею А. Берра об изучении регионов Франции15. 43 И ст ория лок уса в к лассическ ой,нек лассическ ой и пост нек лассическ ой м оделях ист орическ ой наук и 12 Подробнее см.: Румянцева М.Ф. Локальная история в актуальном социо- культурном пространстве // Ставрополь – врата Кавказа: история, экономика, культура, политика. Ставрополь, 2002. С. 28-34; Маловичко С.И., Стрелов В.И. Романтическая дискурсивная практика в ставропольском историописании о развитии образования в губернии // Там же. С. 115-127; Маловичко С.И. Тип исторического знания в провинциальном историописании и историческом краеведении // Ставропольский альманах Российского общества интеллекту- альной истории. Ставрополь, 2005. Вып. 7. С. 5-27; Штергер М.В. Провин- циальная историческая мысль последней трети XIX – начала XX века (по мате- риалам Тобольска и Омска) // Автореф. дис… канд. ист. наук. Омск, 2003. С. 9. 13 Напомним, что в предыдущей статье мы обращали внимание на то, что в классической модели местная история была подчинена национально- государственному нарративу. 14 Козляков В.Н. Провинциальный «мир»: очерки истории и культуры. Рязань, 2002. С. 5. 15 Jacobson S. What is a Region? Regions in European History / Jacobson S., An- dersen A., Bešlin B., Goederle W., Gyore Z., Muigg M. // Regional and Transnational History in Europe… P. 14,15. Действительно, А. Берр, начиная в 1900 г. издание «Журнала исторического синтеза» (под названием «Журнал синтеза» – «Revue de synthèse» издается до сих пор) задумал научную программу син- теза знаний вокруг истории16. В программной статье к проекту он указывал на новое место, которое должна занять историческая психология (по мысли А. Берра, выражающая идею синтеза в исто- рии) в изучении не только общечеловеческого или национального, но и регионального. По мнению ученого, одним из важных инстру- ментов, помогающим изучать региональные истории (règionaux d’histoire) и выявлять «душу» региона, будет провинциальная психо- логия17. А. Берр инициировал и издание отдельных монографий (девять выпусков), посвященных провинциям и регионам Франции, в том числе написанных М. Блоком, а также Л. Февром18. Нельзя не согласиться с тем, что исследование М. Блока специально было посвящено одному из регионов государства, но, выявляя таким образом «пионера», историки обходят вниманием изменения, происхо- дившие в исторической науке второй половины XIX – начала XX в. Как уже можно было заметить, практика местной история рожда- лась и развивалась параллельно со становлением классической мо- дели европейской историографии, она брала пример с этой модели и даже задействовала ее фактологию. Но уже со второй половины XIX в. сложившаяся модель классической европейской историографии пе- рестает удовлетворять часть историков, которые выступили против одной из черт устоявшейся схемы государственной истории – при- нципа государственной централизации. На наш взгляд, именно кри- тика историками этого принципа позволила обратить внимание на объекты исторического исследования, которые являлись лишь от- дельными частями той или иной государственной территории. А.П. Щапов в 1861 г. писал: «У нас доселе господствовала в изло- жении русской истории идея централизации; развилось даже какое-то чрезмерное стремление к обобщению, к систематизации разно- образной областной истории. Все особенности, направления и факты областной исторической жизни подводились под одну идею правительственно-государственного, централизованного разви- тия»19. Через год французский историк Э. Семишон актуализировал 44 С ер ге й М а л ов и ч к о, М а р и н а Р ум я н ц ев а 16 Boutroux Ém. Histoire et synthése // Revue de synthèse historique. 1900. T. 1. № 1. P. 9-13. 17 Sur notre programme // Ibid. P. 1-8. 18 Febvre L. Philippe II et la Franche-Comté: Étude d’Histoire Politique, Religieuse et Sociale. P., 1912; Bloch M. L’Ile-de-France (Les pays autour de Paris). P., 1913. (Les Régions de la France. T. IX.) 19 Щапов А.П. Великорусские области и Смутное время (1606-1613) // Щапов А.П. Соч. : в 3-х т. СПб, 1906. Т. 1. С. 648. вопрос о государственной централизации и «подавлении» местных коммунальных обычаев разрастающимся государством20. По мне- нию американского исследователя Е.К.Л. Голда (работавшего под ру- ководством Г.Б. Адамса, инициировавшего изучение истории от- дельных штатов), высказанному в начале 1880-х гг., традиции истории государственной централизации оказались настолько силь- ными в науке, что внимание ученого склонно концентрироваться на федеральной, а не на местной истории и эту тенденцию нужно прео- долевать21. На рубеже XIX–XX вв. все очевиднее становится кризис линейной модели истории, и профессиональная историография сосредотачи- вается на истории не столько диахронных процессов, сколько на истории синхронических социальных, экономических, культурных, в том числе и региональных структур, помещаемых в исследова- тельской практике в широкий контекст (И.М. Гревс, И.В. Лучицкий, М.М. Богословский, Г. фон Белов, А. Леру и др.22). Заметим, что в начале XX в. представитель баденской школы нео- кантианства Г. Риккерт, рассматривая экспликацию контекста как необходимое качество научного подхода к изучению истории, писал: «История… стремится, подобно генерализирующим наукам, понять все в известной связи [здесь и далее выделено автором – С.М., М.Р.] … Историческая связь всякого исторического объекта имеет, так ска- зать, два измерения, которые можно было бы назвать измерениями широты и долготы, т.е., во-первых, история должна установить от- ношения, связывающие объект с окружающей его средой, и, во-вто- рых, проследить от начала до конца в их взаимной связи различные стадии, последовательно проходимые объектом, или, иначе говоря, изучить его развитие»23. Аналогичную мысль высказывал в тот же период и русский неокантианец А.С. Лаппо-Данилевский. В связи с 45 И ст ория лок уса в к лассическ ой,нек лассическ ой и пост нек лассическ ой м оделях ист орическ ой наук и 20 Semichon E. Histoire de la Ville d’Atmiale et de ses Seigneurs, Sepuis les Temps Anciens Jusqu’à nos Jours. P., 1862. 21 Gould E.K.L. Local Self-Government in Pennsylvania // Prospectus of the Johns Hopkins University Studies in Historical and Political Science / ed. by H.B. Adams. Baltimore, 1883. P. 22. 22 Гревс И.М. Очерки из истории Римского землевладения (преимущественно во время Империи). СПб., 1899 Т. 1; Лучицкий И.В. Крестьянское землевладение во Франции накануне революции (преимущественно в Лимузене). К., 1898; Богословский М.М. Смоленское шляхетство в XVIII в. // Журнал министерства народного просвещения. 1899. Ч. CCCXXII. Март; Below G. von. Das ältere Deutsche Städtewesen und Bürgertum. Bielefeld ; Leipzig, 1898; Leroux A. Le Massif Central. Histoire d’une Région de la France. P., 1898. 23 Риккерт Г. Философия истории // Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998. С. 147. проблемой интерпретации исторического источника он писал: «По- нятие о той культуре, к которой источник относится, получает… раз- личные значение, смотря по тому, представлять ли ее себе в виде не- коей системы ее элементов [здесь и далее выделено нами – С.М., М.Р.] или в виде некоей стадии ее эволюции, т.е. принимать ли во внима- ние “состояние культуры” или “период культуры” для истолкования источника; значит, можно различать и два вида типизирующей ин- терпретации источника: систематическую и эволюционную»24. Совершенно по-иному, но не менее определенно ставят проблему авторы цивилизационных теорий. Например, О. Шпенглер заявляет, что он против того, чтобы, как это делают историки, «учитывать по- верхностно наблюдаемые события духовно-политического рода…, упорядочивая их сообразно “причине” и “следствию” и прослеживая их внешнюю, рассудочно-доходчивую тенденцию», и утверждает не- обходимость изучения «морфологического сродства [здесь и далее выделено автором – С.М., М.Р.], внутренне связующего язык форм всех культурных сфер…»25. Таким образом, вместо традиционной истории, представленной линейным повествованием, в зарождающейся неклассической исто- рической науке акцент сделан на горизонтальное измерение куль- туры, и одной из проблемных областей становится история отдель- ного региона / регионального процесса в национальном (а нередко и международном) контексте. Несмотря на то, что практика изучения прошлого одного региона еще не была отрефлексирована в исторической науке, в Российской империи профессиональные историки, выбирая в качестве объекта изучения историю региона, отмежевывали от научных исследова- ний работы местных историописателей, как это сделал, например, Д.А. Корсаков26. Начиная с 80-х гг. XIX в., по мере рефлексии над предметом своего исследования и выделения особого поля научной историографии под названием областная история, ученые стали выводить за рамки науки местную историю и игнорировать ее, как, например, В.Г. Ля- скоронский. Историк в 1897 г. подчеркивал, что «в русской истори- ческой литературе существует немало трудов, посвященных разра- ботке областной истории», и при этом перечислил киевских, казанских и московских ученых – своих современников, после чего определенно добавил: «Можно сказать, что всесторонняя, подробная 46 С ер ге й М а л ов и ч к о, М а р и н а Р ум я н ц ев а 24 Лаппо-Данилевский А.С. Методология истории : [в 2 т.]. М., 2012. Т. 2. С. 112. 25 Шпенглер О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории : [в 2 т.] М., 1993. Т. 1 : Гештальт и действительность. С. 132. 26 Корсаков Д.[А.] Меря и Ростовское княжество: Очерки из истории Ростово- Суздальской земли. Казань, 1872. С. 7-8. разработка истории русских земель только что началась, и с каждым годом расширяется и вглубь и вширь все больше и больше, предлагая на суд ученого мира все новые и новые труды»27, – тем самым давая понять, что более чем столетняя практика местного историописания им за историю не признается. Другие его коллеги, принимаясь за историю той или иной земли, все же отмечали существование местной истории, но, критикуя, низ- водили ее до маргинального состояния. Так, Д.И. Багалей написал об одном из таких трудов, что он «отличается вообще компилятивным характером и самостоятельного значения не имеет»28. А П.В. Голубов- ский, приступив к изучению истории Смоленской земли, перечис- лил нескольких местных историописателей (в том числе, уже упомя- нутого нами в предыдущей статье Н.А. Мурзакевича) и отметил, что они «представляют собой не более как компиляции, не имеющие ни- какого научного значения»29. Таким образом, приведенные выше примеры дают представле- ние о том, что между местной и региональной историями (даже в пе- риод начального вызревания последней) не было ничего общего. Местная история, эволюционировавшая в направлении краеведе- ния, и региональная история выполняют разные функции. Первая целенаправленно (хотя, возможно, и неотрефлексированно) кон- струирует ориентированное на удовлетворение потребностей ло- кального социума историческое знание о его прошлом, которое не базируется на исторической науке (но задействует ее аппарат). Мест- ная история могла и может существовать, только подражая линей- ной модели классической европейской историографии, только в таком виде возможна ее трансляция в массовое сознание. При этом следует учитывать, что для классической модели исто- рического знания не столь легко дифференцировать социально ори- ентированную и научно ориентированную историю. Сам наци- онально-государственный нарратив в той или иной мере выполнял функцию социально ориентированного историописания. Классиче- ская европейская историография XIX в. была основным инстру- ментом, транслирующим в общественное сознание англичан, нем- цев, французов, русских представление об особой значимости собственного государства, прошедшего долгий и нелегкий истори- ческий путь. По мнению К. Лоренца, национальная история выпол- няла сугубо практическую функцию и «для большинства профессио- 47 И ст ория лок уса в к лассическ ой,нек лассическ ой и пост нек лассическ ой м оделях ист орическ ой наук и 27 [Ляскоронский В.Г.] История Переяславльской земли с древнейших времен до половины XIII столетия : монография Василия Ляскоронского. К., 1897. С. IV. 28 [Багалей Д.И.] Очерки из истории колонизации степной окраины Москов- ского государства : исследование Д.И. Багалея. М., 1887. С. XIII. 29 Голубовский П.В. История Смоленской земли до начала XV ст. К., 1895. С. I. нальных историков… девятнадцатого и двадцатого веков эта прак- тическая ориентация связана с созданием определенной идентифи- кации с государством»30. Местная история (историческое краеведение) относится к соци- ально ориентированному типу исторического знания и сегодня по- могает проводить искусственную коммеморацию, столь необходи- мую как для больших, так и для малых общностей. Неслучайно, на сайте «Российский краевед» говорится «об историческом краеведе- нии как инструменте формирования исторического сознания». Более того, там подчеркивается, что историческое краеведение изучает то или иное место для поворота «в практическое русло традиций и тенденций регионального развития» [выделено нами – С.М., М.Р.]31, что само по себе говорит о социальной, а не научной его направлен- ности. Региональная история вырастала уже из неклассической исто- риографии, поэтому ее научная модель имеет намного меньше точек соприкосновения с непосредственными потребностями социума и особенно его первичной социальной потребностью в формировании своей идентичности на основе общей социальной (исторической) памяти, поскольку региональная история в большей степени отве- чает на актуальные вопросы трансформирующейся науки, а не ста- вит целью поиск локальной или региональной идентичности. Новая локальная история vs историческое краеведение в постнеклассической модели науки В предыдущей статье мы определенно заявили свою научную позицию – подход Научно-педагогической школы источниковедения. О.М. Медушевская, оформившая теорию этого направления в пер- вом десятилетии XXI в., характеризовала актуальное состояние исторического знания следующим образом: «Профессиональное сообщество историков находится в ситуации смены парадигм… По отношению к философии исторического познания следует говорить не столько о смене, сколько о сосуществовании и проти- воборстве двух взаимоисключающих парадигм. Одна из них… опи- рается на многовековую традицию и в новейшее время идентифи- цирует себя с философией уникальности и идиографичности исторического знания… Другая парадигма истории как строгой 48 С ер ге й М а л ов и ч к о, М а р и н а Р ум я н ц ев а 30 Lorenz C. Drawing the Line: «Scientific» History between Myth-making and Myth-breaking // Narrating the Nation: Representations in History, Media and the Arts / eds. by S. Berger, L. Eriksonas, A. Mycock. NY. : Berghahn, 2008. P. 36. 31 См.: Российский краевед [Электронный ресурс]. URL: http://www.roskraeved.ru/index.php?page=spisok-distsiplin#2 (дата обращения: 10.03.2012). науки, стремящаяся выработать совместно с науками о природе и науками о жизни общие критерии системности, точности и доказа- тельности нового знания…»32 В целом разделяя эту позицию, отметим все же некоторое наше несогласие с ней. Если О.М. Медушевская предлагает заместить мо- дель смены парадигм моделью их противоборства, то мы бы пошли дальше и предположили, что речь идет не о противоборстве двух па- радигм (в широком понимании этого слова), а о параллельном сосу- ществовании социально ориентированного историописания, на ос- нове нарративной логики, и научно ориентированной истории – истории как строгой науки. Тем более, что и сама О. М. Медушевская пишет, что первая парадигма «неотделима от массового повседнев- ного исторического сознания»33. И далее: «В силу своей адекватности повседневному историзму массового сознания парадигма нарра- тивной логики преобладает в мире»34. Это уточнение вводит нас в проблематику постнеклассической науки. Напомним и уточним нашу исследовательскую гипотезу: пост- неклассическая модель науки предполагает, в первую очередь, при- знание конструирующей деятельности познающего субъекта; в исто- рической науке это приводит к разрыву социально ориентированной и научно ориентированной истории, а в области истории локусов – к разрыву краеведения как социально ориентированного историопи- сания, целенаправленного на формирование локальной социальной памяти, и собственно локальной истории (новой локальной истории) как предметного поля в структуре актуального научного историче- ского знания. Историческое краеведение актуализируется в условиях кризиса доверия к историческому метарассказу, – в первую очередь, к нарра- тиву национально-государственного уровня, – как та сфера обще- ственной деятельности, которая может обеспечить локальную иден- тичность. Отчетливый маркер актуализации краеведения (местной истории) – это его поощрение государством, что проявилось, в част- ности, во введении курсов краеведения в школьную программу. Крае- ведение в этой ситуации выступает как идеологическое средство го- сударственного или национального утверждения. Это обстоятельство не могло не повлиять на усиление когнитивной модели краеведения и одновременно на актуализацию прежней краеведческой традиции, которая продолжает поставлять необходимый иллюстративный 49 И ст ория лок уса в к лассическ ой,нек лассическ ой и пост нек лассическ ой м оделях ист орическ ой наук и 32 Медушевская О. М. Теория и методология когнитивной истории. М., 2008. С. 15-16. 33 Там же. С. 15. 34 Там же. С. 16. материал для подтверждения отдельных, нередко противополож- ных, тезисов, выдвигаемых специалистами по национальной и региональной истории. Местная история (историческое краеведение) как социально ори- ентированное знание существует параллельно знанию научному и при этом не должно рассматриваться как маргинальное или ущерб- ное и т.д. Это иное, ненаучное знание, в котором нуждается обще- ственное, а теперь массовое сознание. Заметим,что сами местные историки, осознавая свою роль в жизни локального сообщества, отделяли (правда, крайне редко!) свое знание от научного, но не умаляли своей социокультурной роли. Еще в 1867 г. известный нижегородский историописатель А.С. Гациский, подготовив первый выпуск «Нижегородского сборника», написал в редакторском Предисловии слова, которыми сумел выразить не- научную значимость местного исторического знания: «Мы сами соз- наем недостатки… но мы не менее сознательно убеждены в том, что от нас не потребуют больше того, что мы могли дать... Но с твердой верой в пользу того дела, которое мы начали, мы думаем, что вклад наш в сумму местного знания имеет свою долю ценности, несмотря на все его недостатки»35. Сложность взаимоотношений новой локальной истории и исто- рического краеведения как частного варианта соотнесения соци- ально ориентированного историописания и постнеклассической исторической науки ярко проявляется, на наш взгляд, в проблеме так называемой профессионализации местной истории. Проблема научной профессионализации местного исторического знания была и для многих остается актуальной. С одной стороны, профессиональные историки отказываются принимать самодоста- точность местной истории и призывают местных историописателей к большей научности, конструированию контекста, анализу и т.д.36, не понимая, что тем самым навязывают ей черты научной истории, к которой местная история не принадлежит по своей природе. Это связано с тем, что под влиянием идеологии сциентизма ученые еще продолжают настаивать на борьбе с «ложной» практикой историо- писания37, на том, что формируемая историческая память должна 50 С ер ге й М а л ов и ч к о, М а р и н а Р ум я н ц ев а 35 [Гациский А.С.] Предисловие // Нижегородский сборник, издаваемый Нижегородским губернским статистическим комитетом, под редакцией действительного члена и секретаря комитета А.С. Гациского. Нижний-Новгород, 1867. Т. 1. С. I. 36 Kammen C. Introduction: Local History – In Search of Common Threads // The Pursuit of Local History: Readings on Theory and Practice / ed. by C. Kammen. Wal- nut Creek (California), 1996. P. 12-13. 37 Тош Дж. Стремление к истине: Как овладеть мастерством историка. М. : Весь Мир, 2000. С. 29. как можно точнее «отражать» реальные события прошлого и, следо- вательно, историки должны противостоять всякого рода «псевдои- сториям»38. С другой стороны, местными историками (краеведами) указания на ненаучность их знания по-прежнему часто воспринимаются с обидой. В этой связи специалисты в области исторического краеве- дения, – может быть целенаправленно, но скорее по незнанию сов- ременной философии науки и теории исторического познания, – сме- шивают разные поля современного исторического знания, а по сути, разные его типы – социально ориентированный и научный. Напри- мер, на открытии Первого Всероссийского съезда историков-регио- новедов (Санкт-Петербург, 2007) С.О. Шмидт указал: «Организация Первого Всероссийского съезда историков-регионоведов [здесь и далее выделено нами – С.М., М.Р.] – явление показательное не только в плане развития научных знаний, но и как характерный фактор современной жизни, свидетельство возрастающего внимания к про- блематике краеведения [заметим, что съезд назывался Съездом историков-регионоведов – С.М., М.Р.] и в среде ученых, и у общест- венности, и в органах управления»39. Более четко мысль о том, что научные предметные области, изучающие отдельный локус или ре- гион (новая локальная история, региональная история) являются, по сути, краеведением (sic!), оформил В.Ф. Козлов, добавивший, что на- стойчивые «попытки отдельных историков подменить (заменить) термин “историческое краеведение”, иным, чаще всего калькиро- ванным [из зарубежного опыта – С.М., М.Р.], термином, скорее всего, обречены на неудачу»40. С российским краеведом солидарны неко- торые британские специалисты в области местной истории, которые сожалеют, что сегодня новые предметные поля исторической науки «используют специализированную терминологию и не пытаются установить коммуникации с неспециалистами»41. Отсутствие 51 И ст ория лок уса в к лассическ ой,нек лассическ ой и пост нек лассическ ой м оделях ист орическ ой наук и 38 Carrier R.C. The Function of the Historian in Society // The History Teacher. 2002. Vol. 35. № 4. P. 519-526. 39 [Шмидт С.О.] Обращение председателя Союза краеведов России, академика РАО Сигурда Оттовича Шмидта // Труды Первого Всероссийского съезда историков-регионоведов (Санкт-Петербург, 11-13 октября 2007 года) : в 3 т. СПб., 2010. Т. 1. С. 27. 40 Козлов В.Ф. Историческое краеведение как научное направление (о спорах вокруг определения, задач, перспектив развития) // Труды Первого Всероссийского съезда историков-регионоведов... Т. 1. С. 69. 41 [Dyer C.] Introduction: Local History in the Twenty-First Century / [Dyer C., Hopper A., Lord E., Tringham N.] // New Directions in Local History since Hoskins / eds by Christopher Dyer, Andrew Hopper, Evelyn Lord and Nigel Tringham. Hertford : Univer. of Hertfordshire Press, 2011. P. 3-4. специальной терминологии (что для научного труда было бы стран- ным требованием!) эти авторы расценивают как несомненное до- стоинство местной истории. Они пишут: «… позитивное качество местной истории – это ее цель быть доступной для широкой чита- тельской аудитории, что предполагает, что она избегает академиче- ский “птичий язык” и чересчур специальную терминологию, чтобы усилить эффективность коммуникации с широкой публикой через выступления, сайты и издания»42. Другие историки все-таки считают, что разница между научным историческим знанием и его ненаучной формой должна быть отреф- лексирована, как должны быть проведены и предметные границы между местной, региональной и иными историями. Еще в середине XX в. Ф.Д. Джордан, говоря о присутствии научного подхода в изу- чении местного / регионального прошлого, признал, что «значи- тельная часть того, что обычно называется “местной историей” в действительности представляет из себя региональную и межрегио- нальную истории»43. Действительно, положение местной истории и исторического краеведения в историческом знании оказывается не столь уж од- нозначным, как кажется некоторым авторам. Сам факт существо- вания под видом изучения истории модели историописания, кото- рая по своим исследовательским параметрам не соответствует критериям профессионализма современной науки, провоцирует историков к тому, чтобы задуматься о том, чтобы переквалифици- ровать местных историков и краеведов в специалистов в области ре- гиональной истории. Именно такой вопрос относительно местных историков задал А.Дж.Х. Джексон44. Однако он оказался не первым, на несколько лет ранее утвердительно на такой вопрос уже отвечали. По мнению Т.А. Бэрнхэрта, предпринималось много усилий, чтобы смягчить существующие между исторической наукой и местной историей противоречия. Поэтому, в качестве рецепта избавления по- следней от провинциализма, Т.А. Бэрнхэрт еще в 2000 г. предложил принять местным историкам исследовательскую практику регио- нальной истории45. О том, что мы сейчас приводим не отдельные 52 С ер ге й М а л ов и ч к о, М а р и н а Р ум я н ц ев а 42 Ibid. P. 6. 43 Jordan Ph.D. The Nature and Practice of State and Local History. Washington : Service Center for Teachers of History, 1958. P. 12. 44 Jackson A.J.H. Process and Synthesis in the Rethinking of Local History: Per- spectives Contained in Essays for a County History Society, 1970 – 2005 // Interna- tional Journal of Regional and Local Studies. 2006. Vol. 2. № 1. P. 7. 45 Barnhart T.A. Of Wholes and Parts: Local History and the American Experience [Электронный ресурс] Localités / Localities. Paper 1. URL: http://thekeep.eiu.edu/lo- calities/1/ высказывания зарубежных историков, а ведем речь о тенденции, присутствующей в современной историографии, свидетельствует аналогичное мнение, высказанное об историческом краеведении. Почти десять лет назад Л.А. Егорова предложила отказаться от тер- мина историческое краеведение в пользу исторической регионали- стики. Краеведение, по ее мнению, можно «оставить для любителей местной истории и старины, разграничив, тем самым, поля дея- тельности»46. Мы же, в свою очередь, еще раз со всей определенностью подчерк- нем, что новая локальная история реализует модель постнекласси- ческой науки, историческое краеведение, по-прежнему ориентиру- ясь на классическую модель научного знания и нарративную логику историописания, удовлетворяет общественную потребность в обес- печении идентичности на основе коммеморации – общей историче- ской памяти социума47. Их сравнение вне понимания трансформа- ций научного знания от классической к неклассической и далее – к постнеклассической модели, а также соотнесения социально ориен- тированного историописания и истории как строгой науки подобно поиску ответа на вопрос: кто кого поборет – слон или кит? Сложности размежевания новой локальной истории и историчес- кого краеведения носят, на наш взгляд, скорее психологический, чем эпистемологический характер, о чем свидетельствует явно болезнен- ное отношение краеведов к выведению их сферы деятельности за пре- делы науки. Традиция сциентизма оказалась очень устойчивой. Ана- лиз этого феномена выходит далеко за рамки рассматриваемой нами проблемы. Но всё же наметим несколько факторов, заставляющих, по- прежнему, рассматривать науку (имплицитно подразумевается – клас- сическую модель науки) как высшую форму знания, а значит и стре- миться стереть грань между историческим краеведением и научной историей. Классическая наука имеет целью достижение истины, по- нимаемой как наиболее адекватное соответствие знания так назы- ваемой «объективной реальности». Отсюда – вполне логично, что иные 53 46 Егорова Л.А. Перспективы развития и использования методов школы исторического краеведения в сфере локальных исторических исследований // Горизонты локальной истории Восточной Европы в XIX – XX веках. Челябинск, 2003. С. 51-52. 47 Недавно мы уже рассматривали проблему модификации функций краеведения как социально ориентированного историописания при переходе от постмодерна к постпостмодерну и трансформации его взаимоотношений с новой локальной историей: Маловичко С.И., Румянцева М.Ф. Краеведение: дисциплина исторической науки vs форма общественного сознания // Краеведение как фено- мен провинциальной культуры : мат-лы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 125-летию со дня рождения Андрея Федоровича Палашенкова (1886-1971) (Омск, 27-29 октября 2011 г.). Омск, 2011. С. 32-38. И ст ория л ок уса в к л ассическ ой,н ек л ассическ ой и пост н ек л ассическ ой м одел я х ист орическ ой н аук и формы знания дают «искаженное» представление о реальности, а, сле- довательно, должны быть преодолены. Неклассическая и тем более по- стнеклассическая наука усложняет понятие истины и, в результате, не претендует на сингулярность истинного знания. Явно устаревшая классическая модель науки все же востребована: она консервируется школьной системой образования, что свидетельствует о расхождении научного знания и общественного сознания, формируемого на основе классической модели науки. Не последнюю роль в этом процессе играет государство, взявшее на вооружение идеологию сциентизма и санкционирующее соответствующую систему образования. Этот ас- пект подробно проанализирован Полом Фейерабендом – философом- постпозитивистом с наиболее радикальными воззрениями, в частно- сти, и на классическую модель науки48. В заключение с осторожностью заметим, что в начале XXI в., с переходом от постмодерна к постпостмодерну, ситуация начинает несколько меняться: государство все более нацелено на форми- рование общенациональной исторической памяти, что реализуется через конструирование «мест памяти» государственного, но не ло- кального масштаба. Модельным примером такой искусственной коммеморации служит учреждение в России в 2005 г. государствен- ного праздника – Дня народного единства (4 ноября)49. Однако, на наш взгляд, такое изменение идеологии не влечет вытеснения ло- кальной исторической памяти, формируемой историческим крае- ведением, общегосударственной исторической конструкцией, но усложняет структуру исторического знания, порождая, в лучшем случае, множественность идентичностей. 54 С ер ге й М а л ов и ч к о, М а р и н а Р ум я н ц ев а 48 Фейерабенд П. Против методологического принуждения. // Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986. С. 125-466. 49 Подробнее см.: Румянцева М.Ф. «Места памяти» в структуре национально- исторического мифа // Диалог со временем : Альманах интеллектуальной истории. М., 2007. Вып. 21. С. 106-118.

История локуса в классической, неклассической и постнеклассической моделях исторической науки (Продолжение)

Institution

Similar Items