В. И. Вернадский: интегральные функции и задачи науки

В.И. Вернадский относится к тем классикам науки ХХ века, которым имманентно было присуще стремление к философскому осмыслению средств исследования и понятийного аппарата, применяемого для решения научных задач. Хотя Вернадский хорошо был знаком c работами философов и методологов различных направлени...

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:

Bibliographische Detailangaben
Datum:	2012
1. Verfasser:	Мочалов, И.И.
Format:	Artikel
Sprache:	Russian
Veröffentlicht:	Центр досліджень науково-технічного потенціалу та історії науки ім. Г.М. Доброва НАН України 2012
Schriftenreihe:	Наука та наукознавство
Schlagworte:	До 150-річчя від дня народження В.І. Вернадського
Online Zugang:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/85917
Tags:	Tag hinzufügen Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:	В. И. Вернадский: интегральные функции и задачи науки / И.И. Мочалов // Наука та наукознавство. — 2012. — № 3. — С. 3-20. — Бібліогр.: 35 назв. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-85917
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-859172015-09-03T03:01:48Z В. И. Вернадский: интегральные функции и задачи науки Мочалов, И.И. До 150-річчя від дня народження В.І. Вернадського В.И. Вернадский относится к тем классикам науки ХХ века, которым имманентно было присуще стремление к философскому осмыслению средств исследования и понятийного аппарата, применяемого для решения научных задач. Хотя Вернадский хорошо был знаком c работами философов и методологов различных направлений, у него фактически по любому вопросу формировалось собственное мнение с соответствующей аргументацией. В статье представлен материал, формулирующий концепцию интегральных функций и задач науки Вернадского. В.І. Вернадський належить до тих класиків науки ХХ століття, яким іманентно було притаманне прагнення до філософського осмислення засобів дослідження і понятійного апарату, що застосовується для вирішення наукових завдань. Хоча Вернадський був добре обізнаним з працями філософів і методологів різних напрямків, у нього фактично з будь-якого питання формувалася власна думка з відповідною аргументацією. У статті представлено матеріал, що формулює концепцію інтегральних функцій і завдань науки Вернадського. V.І. Vernadsky belongs to the classics of science in 20 century with the immanent strive to philosophic interpretation of research tools and terminologies used in solving scientific objectives. Although Vernadsky was well acquainted with works of philosophers in various fields, he had his own established opinion for nearly all the issues, with relevant argumentation. The paper contains information that conceptualizes integral functions and tasks of sciences formulated by Vernadsky. 2012 Article В. И. Вернадский: интегральные функции и задачи науки / И.И. Мочалов // Наука та наукознавство. — 2012. — № 3. — С. 3-20. — Бібліогр.: 35 назв. — рос. 0374-3896 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/85917 ru Наука та наукознавство Центр досліджень науково-технічного потенціалу та історії науки ім. Г.М. Доброва НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	До 150-річчя від дня народження В.І. Вернадського До 150-річчя від дня народження В.І. Вернадського
spellingShingle	До 150-річчя від дня народження В.І. Вернадського До 150-річчя від дня народження В.І. Вернадського Мочалов, И.И. В. И. Вернадский: интегральные функции и задачи науки Наука та наукознавство
description	В.И. Вернадский относится к тем классикам науки ХХ века, которым имманентно было присуще стремление к философскому осмыслению средств исследования и понятийного аппарата, применяемого для решения научных задач. Хотя Вернадский хорошо был знаком c работами философов и методологов различных направлений, у него фактически по любому вопросу формировалось собственное мнение с соответствующей аргументацией. В статье представлен материал, формулирующий концепцию интегральных функций и задач науки Вернадского.
format	Article
author	Мочалов, И.И.
author_facet	Мочалов, И.И.
author_sort	Мочалов, И.И.
title	В. И. Вернадский: интегральные функции и задачи науки
title_short	В. И. Вернадский: интегральные функции и задачи науки
title_full	В. И. Вернадский: интегральные функции и задачи науки
title_fullStr	В. И. Вернадский: интегральные функции и задачи науки
title_full_unstemmed	В. И. Вернадский: интегральные функции и задачи науки
title_sort	в. и. вернадский: интегральные функции и задачи науки
publisher	Центр досліджень науково-технічного потенціалу та історії науки ім. Г.М. Доброва НАН України
publishDate	2012
topic_facet	До 150-річчя від дня народження В.І. Вернадського
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/85917
citation_txt	В. И. Вернадский: интегральные функции и задачи науки / И.И. Мочалов // Наука та наукознавство. — 2012. — № 3. — С. 3-20. — Бібліогр.: 35 назв. — рос.
series	Наука та наукознавство
work_keys_str_mv	AT močalovii vivernadskijintegralʹnyefunkciiizadačinauki
first_indexed	2025-07-06T13:15:48Z
last_indexed	2025-07-06T13:15:48Z
_version_	1836903562396827648
fulltext	Наука та наукознавство, 2012, № 4 3 В основе понимания Вернадским сущности описания и его роли в разви- тии науки лежит исходный тезис: наука должна познавать реальность такой, ка- кова она есть на самом деле, без всяких посторонних прибавлений и, тем более, искажений. Единственной и главной за- дачей научного описания является: дать объективно верную картину действитель- ности, адекватно изобразить те есте- ственные тела и природные явления, которые составляют предмет научного изучения. Это исходный признак науч- ности описания. Имея в виду именно это последнее обстоятельство, Вернадский предупреждал против «вредного влияния предвзятых идей при описании природ- ного явления» [1, с. 211]. Эффективность научного описания реальности, его познавательная цен- ность определяются следующими двумя условиями: во-первых, научное описание долж- но быть максимально точным, т.е. из него должны быть по возможности целиком изгнаны различного рода погрешности и ошибки; во-вторых, оно должно быть макси- мально полным, т.е. систематическим – без пропусков – описанием всех природ- ных объектов, входящих в сферу позна- ния данной науки. Для того, чтобы эти два важнейших условия были соблюдены, из научного описания реальности необходимо из- гнать всякие элементы проявления лич- 1. Описание Бесспорная заслуга В.И. Вернадско- го как историка, философа и методолога науки состоит в том, что в своих трудах он достаточно четко очертил те проблемы общего характера, которые, зародившись еще на заре европейской культуры, за- тем в ХІХ-ХХ веках приобрели вполне законченное очертание и по «эстафете» переданы ныне нам и нашим потомкам. По сути, это философская концепция тех проблем фундаментальных наук, которые для них являются всепроникающими, «сквозными», и, при всех качественных различиях между ними, придают им ха- рактер внутренней целостности, гармо- ничности и красоты. © И.И. Мочалов, 2012 И.И. Мочалов В.И. Вернадский: Интегральные функции и задачи науки В.И. Вернадский относится к тем классикам науки ХХ века, которым имманентно было присуще стремление к философскому осмыслению средств исследования и по- нятийного аппарата, применяемого для решения научных задач. Хотя Вернадский хо- рошо был знаком c работами философов и методологов различных направлений, у него фактически по любому вопросу формировалось собственное мнение с соответству- ющей аргументацией. В статье представлен материал, формулирующий концепцию интегральных функций и задач науки Вернадского. ДО 150-РІЧЧЯ ВІД ДНЯ НАРОДЖЕННЯ В.І. ВЕРНАДСЬКОГО И.И. Мочалов Science and Science of Science, 2012, № 44 ности ученого. В научном описании недопустимы проявления субъективно- го произвола, в чем бы они ни выража- лись – в пропусках ли «маловажных», с точки зрения данного ученого, явлений, в «предпочтении» ли одних явлений дру- гим и т.п. На результатах научного опи- сании ни в коем случае не могут и не должны отражаться особенности темпе- рамента исследователя, его склонности и т.п. Научное описание должно носить сугубо бесстрастный характер. Поэтому максимальная обезличенность описания действительности является важнейшим признаком его научности. Только в этих пределах – в преде- лах коллективной обезличенной работы многих поколений ученых, стремящихся к полному и точному описанию реаль- ности – идет личное творчество каждого ученого, только на этот обезличенный материал опирается он в своей работе, только в этих пределах, научным описа- нием охваченных, ставит он новые во- просы. Свобода его личного творчества ограничена, таким образом, не только рамками объективно действующей не- обходимости самой природы, но также и рамками того «научно охваченного пространства» (Вернадский), которое освоено коллективной мыслью ученых, рамками того фактического описания природы, которое достигнуто к данному моменту времени. Но это не значит, что личностный элемент в научном описании природы полностью сведен к нулю. Напротив, как и в научном познании вообще, и здесь во- левое напряжение, ни перед чем не оста- навливающееся стремление точно и пол- но описать окружающее играет колос- сальную роль, выступает как движущая сила прогресса науки. Научное описание природы, как и сама наука, разумеется, не стоит на месте. В ходе развития науки научное описание реальности непрерыв- но расширяется, углубляется и уточняет- ся. Наука постоянно «пополняется» все большим количеством точно изученных и детально описанных природных тел и явлений. Тем самым расширяется и уточ- няется тот научный аппарат фактов, на который опирается в своем развитии на- учное познание. Описание реальности открывает в самой природе – в пределах научных фактов – нечто, существенно новое, ра- нее в науке неизвестное. С другой сто- роны, оно дает науке богатую пищу для размышлений, для постановки новых опытов и наблюдений, приводит науч- ную мысль к принципиально новым вы- водам и обобщениям. В этом выражается теснейшая связь, существующая между научным описанием и научным откры- тием. Научное описание – верный путь к открытию нового в науке. В.И. Вернадский пишет по этому по- воду: «Рамки познания расширяются, пре- жде всего, вширь и вглубь систематиче- ским, без пропусков, полным описанием окружающей природы, непосредственно доступной человеку. …Точно, максимально полно, не мудрствуя лукаво, стремясь только к максимальной полноте и точности и так описывая все без исключения природные тела биосферы – минералы в частности, выводит человек научное знание за преде- лы охваченного им своей мыслью круго- зора и открывает по существу новое. В этом значение описательных наук, научной систематики. Научный опыт по- лучает новое поле для исследования. Сам научный опыт только случайно может пе- рескочить за пределы круга знания, очер- ченного описательным естествознанием. …Систематическое, научно точное описание всего окружающего нас в при- роде, в биосфере в частности, описание возможно внимательное и проникно- В.И. ВЕРНАДСКИЙ: ИНТЕГРАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ И ЗАДАЧИ НАУКИ Наука та наукознавство, 2012, № 4 5 венное, всех ее естественных тел без ис- ключения, без пропуска, раздвигает по существу область научно познанного и предоставляет человеческому уму нега- данные и непредвиденные им области опыта, наблюдения и размышления. Так было на всем протяжении науч- ной мысли. В частности, стремление на- учно описать все минералы вскрыло пе- ред нами новые области физических зна- ний. Тысячелетия назад янтарь вскрыл область электричества, магнитный же- лезняк – область магнетизма, кальцит, исландский шпат в XVII в. – область по- ляризации лучей света и его двупрелом- ления, барит, болонский шпат – тогда же – область фосфоресценции света. В XVIII в. исследование газообразных ми- нералов – воздуха – создало новые на- уки. Земные воды и земной углекислый газ в их точном изучении перевернули все наше миропредставление. По существу в ту же цепь и в ту же форму научных открытий, как следствие возможно точного описания всех свойств естественных тел биосферы – минера- лов, входит и открытие радиоактивно- сти. Оно связано с точным описанием фосфоресценции урановых минералов. Его корни идут к древним описаниям янтаря, магнетита, барита. Впереди окружающая природа таит много нам неизвестного: только так, путем систематического естествознания, тща- тельным и полным описанием всех, без пропуска, естественных тел биосферы – ми- нералов и живых организмов в первую оче- редь – можно его открыть» [2, с. 677–678]. «Настоящее содержание науки – фак- тическое описание картины природы» [3]. «Эмпирически испробованный путь науч- ного систематического описания всего не может быть оставлен» [4, с. 11; 5, с. 4–6]. Таким образом, сначала научная мысль к изучаемым ею явлениям подхо- дит «эмпирически, …без всякого теоре- тического объяснения и рационалисти- ческого понимания» [6, с. 211]. Однако на этой – эмпирической – стадии на- ука, естественно, остановиться не может. «При изучении многочисленных и раз- нообразных явлений природы невозмож- но ограничиваться одним описанием» [8, с. 70]. От эмпирического описания научное познание естественно переходит к теоре- тическому объяснению. Научное описание реальности при всей своей важности и необходимости, не исчерпывает и не может исчерпать всего содержания научного познания, всех задач, стоящих перед наукой. Наря- ду с описанием реальности, важнейшая задача науки – «задача вполне научная и основная»1 [8, с. 39] – заключается в объ- яснении тех или иных наблюдающихся в природе и охваченных научным опи- санием явлений, нахождении взаимных связей, существующих между этими яв- лениями, законов, ими управляющих, вскрытии причин, обусловливающих их существование и изменение, и т.п. Что значит, согласно Вернадскому, дать объяснение какому-либо явлению? – Это значит: подвести данное явление под другой класс явлений реальности, уже охваченных научной мыслью, – эм- пирическими обобщениями, теорети- ческими построениями, аналогиями и моделями, гипотезами, научными акси- омами и принципами. Объяснить – зна- чит истолковать неизвестное, еще непо- знанное, с помощью уже известного, по- знанного. В таком понимании научное объяснение всегда опирается на ранее достигнутое знание, но к нему целиком отнюдь не сводится, так как содержит 2. Объяснение. Связь его с описанием 1 Курсив мой. – И.М. И.И. Мочалов Science and Science of Science, 2012, № 46 2 Курсив мой. – И.М. в себе самом «остаток» нового знания, полностью не выводимый из предыду- щего. Объяснение поэтому, так же как и описание, теснейшим образом связано с научным открытием, получением прин- ципиально нового знания об объекте ис- следования. Оно, следовательно, так же как и описание, ведет науку вперед, от старого к новому, сохраняя вместе с тем между ними связь и преемственность. Объяснение какого-либо явления должно вводить это явление в состав до- стигнутого к данному моменту времени научного мировоззрения в качестве его органической составной части. Это воз- можно в двояком плане: генетическом и структурном. В первом случае существование явле- ния объясняется на основе более широкой теории генезиса того объекта, к которому оно непосредственно относится. Напри- мер, введенный в биологию Бюффоном генетический (эволюционный) принцип не только позволял сохранить связь со- временного состояния живой природы с ее прошлой историей, но, «что всего важнее, только этим путем удавалось объ- яснить отдельные, нередко крупные ее черты, которые иначе казались недоступ- ными научному объяснению»2 [8, с. 70]. Во втором случае объяснение яв- ления дается с точки зрения его связи и взаимодействия с другими телами и явлениями более широкого класса, в пределе – с точки зрения существующей картины мироздания – рассматривается место и роль данного явления в структу- ре Космоса. В идеале оба подхода могут и должны объединяться вместе. К примеру, объясне- ние существования различных (химиче- ских, термодинамических и др.) оболочек земной коры должно быть «связано с тео- рией образования Земли» и с «моделями наших представлений о мире» [1, с. 60]. Дать объяснение явлению – значит «логически связать его с современным научным построением мира, опираю- щимся на аналогии и аксиомы» [9, с. 53], дать ему «место в нашем абстрактном космосе, научно построенном из моде- лей и гипотез» [1, с. 18]. Научное объяснение – это задача, ко- торую ставит перед собою наука сразу же вслед за научным описанием реальности, а иногда почти одновременно с ним. По- следнее создает для научного объяснения необходимые предпосылки и прочную научную основу. Без решения этой пред- варительной задачи научное объяснение будет построено на песке, оно не сможет рассчитывать на успех. Поэтому между описанием и объяснением нет непро- ходимой границы – объяснение зако- номерно следует за описанием: в свою очередь, описание, создавая для объяс- нения необходимые предпосылки, пред- ставляет собой научный путь подхода к объяснению. Описание, таким образом, переходит в объяснение, а объяснение, со своей стороны, дает описанию науч- ную программу, определенным образом его регулирует и направляет. Подчеркивая единство описания и объяснения в научном познании, Вер- надский возражал против необоснован- ных попыток выдвинуть какую-либо одну из этих «интенций» науки на пер- вый план в ущерб другой. Иногда, отме- чал он, «в работе научного исследования придается – по представлениям исто- риков и философов – главное значение объяснению явления, открытию зако- на, и считается именно это объяснение или открытие закона главной задачей науки… В действительности это не так: объяснение явления и открытие закона есть важная, но не единственная задача науки» [10]. С другой стороны, столь же ошибочным будет также и преувеличе- В.И. ВЕРНАДСКИЙ: ИНТЕГРАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ И ЗАДАЧИ НАУКИ Наука та наукознавство, 2012, № 4 7 ние роли описания в ущерб объяснению. Последнее Вернадский рассматривал как важнейшую составную часть научного исследования. «Научная работа каждого натуралиста, – писал он, – слагается: 1) из точного констатирования фактов, 2) из их объяснения – научных идей и 3) из оценки фактов и идей – методики науч- ной работы в широком смысле этого сло- ва» [11, с. 260]. Одна из задач научного объяснения заключается в том, чтобы «находить общие законы (выделено Вернадским) образования» явления. Но эта задача «требует для своего решения огромной подготовительной работы, без которой всякие подходы к ней безнадежны... Но есть и другой путь изучения» явле- ния – «путь, который сам по себе со- ставляет подготовку к выяснению законов его образования, который должен быть раньше всего определен» и для которо- го должны иметься в наличности «до- статочные материалы». «Это – путь... описания, наблюдения развития» явле- ния. Это – научное изложение явлений в их внешнем виде, – «исконный путь натуралиста и рационалиста-филосо- фа. Очевидно, только после того, как мы знаем само явление, подлежащее на- шему изучению, можно стремиться к его объяснению, к нахождению его законов. Прежде чем искать законы и причины движения небесных светил, надо уз- нать условия и характер самих светил и их движений, надо иметь их точное на- учное описание». Точно так же, прежде чем искать законы исторического раз- вития науки, необходимо «дать в общих чертах картину (выделено Вернадским) исторического развития современного научного мировоззрения»3 [8, с. 39–40]. Так же, как и описание, научное объяснение не стоит на месте – в ходе развития науки оно прогрессирует, углубляется и расширяется. Неясное вчера объясняется сегодня, неясное се- годня будет объяснено завтра. Так, на- пример, в веществе биосферы «многое нам еще непонятно и неясно в неожи- данном характере его строения, нам сейчас открывающегося. Еще мы не до- стигли определенного и полного о нем представления; однако совершающи- еся изменения наших представлений о нем так велики и настолько меняют все наше понимание геологических яв- лений, что на них необходимо остано- виться, прежде всего, при первом на- шем вступлении в эту область земных явлений» [1, с. 11]. Указывая на необходимость и пло- дотворность своей новой научной идеи о существовании тесной связи между химическим составом вещества био- сферы и процессами, протекающими в Космосе, Вернадский видит ценность этой идеи, прежде всего в том, что она позволяет точно очертить те границы, в пределах которых должен происходить научный поиск объяснения дотоле не- понятного явления, позволяет наме- тить будущие пути решения сложной научной задачи. «Если даже мы не уме- ем объяснить эти явления, все же мы вышли на верный путь искания, пришли в новую, иную область явлений, чем та, с которой так долго пытались свя- зать химию Земли. Мы знаем, где надо искать решения стоящей перед нами за- дачи и где искать ее безнадежно. Наше понимание наблюдаемого изменяется коренным образом»4 [1, с. 11, 13]. Объяснение разрешает противоречия, свойственные научному познанию. С другой стороны, эти противоречия вновь воспроизводятся в самом объяснении в более глубоких и разнообразных формах. 3 Курсив мой. – И.М. 4 Курсив мой. – И.М. И.И. Мочалов Science and Science of Science, 2012, № 48 Одно и то же явление (например, хи- мические формулы силикатов и алюмо- силикатов) одновременно может объяс- няться резко различным образом. Пока вопрос окончательно не решен, «эти тол- кования не могут оставаться без внима- ния» [12, с. 29]. Недостаточная изучен- ность явления порождает различные его объяснения, соперничество различных гипотез и теоретических концепций. Это же наблюдается и в истории науки, когда в разные эпохи ее развития одни и те же явления нередко «получают совершенно иное объяснение» [2, с. 95]. «Объяснение наблюдаемых явлений связано с ходом естествознания, и оно... при всех его успехах... меняется, иногда резко и коренным образом, при дальней- шем развитии науки». Необходимо по- этому «всегда присматриваться к новым течениям естествознания и, учитывая их, вносить поправки и иначе оценивать те объяснения, которые в данный момент как будто вытекают из данных точного знания» [1, с. 213]. Научное объяснение не стоит на месте – оно изменчиво, исто- рически конкретно. Как общее правило, наука дает изу- чаемым ею явлениям не какое-то одно, раз навсегда установленное и неизмен- ное, объяснение, а объяснения разных порядков глубины и точности. В этом выражается относительный характер всякого научного объяснения. Нередко «знаний не хватает для точного и опре- деленного ответа, для объяснения явле- ния» [2, с. 236]. Тогда, при недостаточно- сти точного фактического материала, на- ука, если это оказывается необходимым, становится на путь «приближенных объ- яснений»5 [2, с. 681]. Как правило, наука стремится к «простому и ясному объяс- нению» явлений [1, с. 222], однако, часто эти «объяснения... слишком схематичны и абстрактны. Реальное явление гораз- до сложнее» [1, с. 208]. Относительность научного объясне- ния видна на следующем, приводимом Вернадским, примере. Спустя десять лет после открытия явления радиоактивности, Ф. Содди вместе со своим учителем Э. Резерфор- дом, «объяснил его как распадение хи- мического элемента и отвечающего ему атома. Открывшие это явление А. Бек- керель и супруги Пьер и Мария Кюри этого не понимали; не осознавали это- го и те сотни ученых, которые эти годы шли и работали в этой новой области» [1, с. 218]. Однако, на этом объяснении «первого порядка» наука остановиться, естественно, не могла. Ученые стали искать объяснения еще более глубоко- го – обнаружения тех причин, которые вызывают сами явления радиоактивно- го распада, так как именно причинное объяснение, подчеркивал Вернадский, является важнейшей формой научного объяснения вообще. Явления «научно мы объяснить не можем», если «причи- на этого явления нам непонятна и зага- дочна» [6, с. 59]. Однако, и причинное объяснение, в конечном счете, также оказывается относительным. Объяснения, даваемые тому или иному явлению, могут оказаться не со- ответствующими области новых фак- тов, выявляемых наукой. Тогда эти объ- яснения должны быть изменены и по- строены на более широкой и прочной фактической основе. Так, например, предпринимавшиеся «попытки объ- яснить» только лишь «геологическими причинами» определенный химиче- ский состав земной коры «противоре- чат известным в этой области явлени- ям»; они должны быть заменены новы- ми объяснениями, которые бы прини- 5 Курсив мой. – И.М. В.И. ВЕРНАДСКИЙ: ИНТЕГРАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ И ЗАДАЧИ НАУКИ Наука та наукознавство, 2012, № 4 9 мали во внимание связь химического состава земной коры с химией Космо- са. Поэтому «оказалось необходимым оставить в стороне наши представления о биосфере и составе земной коры, в течение долгих поколений казавшиеся правильными, отбросить долго царив- шие объяснения чисто геологического характера. То, что казалось логически и научно неизбежным, в конце концов, оказалось иллюзией, и явление пред- стает нам в таких формах, которые ни- кем не ожидались» [1, с. 12–13, 17]. Поэтому, «прежде чем давать объяс- нения, надо установить эмпирические факты и вывести из них эмпирические обобщения, а не вносить в нашу науч- ную работу эти объяснения, как уста- новленный или несомненный факт или как рабочую гипотезу» [13, л. 15]. Из на- учного обихода необходимо исключать те «объяснения», которые «создаются от случая к случаю» и потому «ничего не объясняют» [14, л. 11]. Подлинно научное объяснение должно быть естественным, т.е. со- ответствовать природе самих вещей. Поэтому не следует давать такого объ- яснения, которое порывает с господ- ствующими и подтвердившими свою истинность научными представления- ми, выходит за рамки научно допусти- мого и вводит утверждения, явно не научные, фантастические, постулируя, например, существование неких сверх- материальных «сил», «сущностей» и т.п. Такого рода объяснения «в научной об- ласти лишены творческого значения, являются бесплодными» [1, с. 17]. История науки знает много приме- ров подобных «объяснений». Так, в свое время «Кеплер для объяснения открытых им правильностей мог выдвинуть только духов небесных светил, целесообраз- но двигающих светила в небесном про- странстве». Это было одной из причин того, что «законы Кеплера... оставлялись в стороне великими учеными и филосо- фами XVII столетия», как Галилей, Де- карт и картезианцы [8, с. 12]. «В научной работе надо отбросить всякие объяснения, ... основанные на вере», а не на знании [13, с. 15]. Посколь- ку предметом изучения естествознания являются естественные тела и природ- ные явления, которые создаются различ- ными «природными процессами» [13, с. 15], постольку «натуралист исходит во всех своих рассуждениях из положения, что естественное тело или природное яв- ление образуется силами окружающей его природы и всецело может быть ими объяснено»6 [14, л. 21]. Это утверждение Вернадский называет «основным поло- жением естествознания»7 [8, с. 63]. Ис- ходная точка зрения реализма выражена здесь совершенно ясно и бесспорно. Каждое явление действительности должно «находить объяснение, не про- тиворечащее основным принципам на- учного искания» [8, с. 14]. Не случайно Вернадский очень высоко оценивает роль французских философов-энцикло- педистов XVIII в. в истории науки, вы- двинувших в противовес средневековой схоластике принцип естественного объ- яснения природы во всей его общенауч- ной и философской значимости. «Наибо- лее характерной чертой ученых середины XVIII века по сравнению с предшество- вавшими им научными поколениями было резко определенное убеждение в необхо- димости объяснять все явления природы исключительно естественными причи- нами. Непосредственное вмешательство божества, тайные и не подчиняющиеся условиям времени и места силы, – духи и души, археи, сущности, стоящие вне тех 2 Курсив мой. – И.М. 6 Курсив мой. – И.М. 7 Курсив мой. – И.М. И.И. Мочалов Science and Science of Science, 2012, № 410 явлений, которые служат объектом на- учной работы, заранее и безусловно ис- ключались» [8, с. 63]. Большую роль этот принцип сыграл в научной работе Канта, современника эн- циклопедистов. «Кант был глубоко про- никнут этим принципом; он часто под- черкивал его в своих сочинениях не менее резко и определенно, чем современные ему французские философы… Как в своих первых научных работах докритического периода, так во всей полноте и глубине в эпоху критической философии, он вы- ставлял основное положение, что в есте- ствознании все должно быть объясняемо естественным образом, отбрасывал, как недопустимые, всякие объяснения, ко- торые приводили к противоречию с этим принципом» [8, с. 63]. Однако принцип естественного объ- яснения обладает, так сказать, извест- ной инерцией, которая может привести ученого к увлечениям иного характера, крайностям, противоположным раз- личного рода сверхъестественным объ- яснениям – объяснениям, так сказать, «чрезмерно» естественным. Не следует поэтому давать не только «сверхъесте- ственных» объяснений, но не следует также давать и таких объяснений, ко- торые в своем стремлении к «естествен- ности» переходят допустимые границы, чрезмерно упрощают в действительнос- ти сложные явления, пытаются нацело свести высшее к элементарно низшему, сложное к простому. Такого рода объяс- нения также не могут быть признаны с научной точки зрения удовлетворитель- ными, так как «они ограничивают область научного искания и заранее предрешают его результат» [1, с. 17]. Примеры подоб- ных объяснений история науки также знает немало (сведение живого организ- ма к механизму, законов общественного развития к законам физики, механики или биологии и т.п.). Для Вернадского конкретный под- ход к объяснению является решающим признаком его научности. Он обязыва- ет строить научное объяснение не на фантазиях, произвольных экстраполя- циях или в равной мере далеких от на- уки чрезмерно упрощающих предполо- жениях, а на основе точно установлен- ных научных фактов, взятых в их сово- купности и даваемых ученому прежде всего благодаря описанию подлежащей изучению реальности. Поэтому следу- ет учитывать степень зрелости факти- ческого материала в каждом конкрет- ном случае для того, чтобы объяснение могло быть с успехом построено. Если фактов недостаточно, эмпирическая база узка, полезно и необходимо, воз- державшись на время от попыток дать объяснение явлению, считаясь с тем, что «дать удовлетворительное объясне- ние... мы сейчас не можем», что в дан- ный момент «объяснение явления явно выходит... за рамки научной мысли», обратить внимание на точное и глу- бокое эмпирическое его изучение [2, с. 409; 1, с. 18, 212]. Такое положение является типичным, так как во всякую эпоху развития науки в ее построени- ях неизбежно обнаруживается «разно- шерстная толпа точно установленных данных, которая... всегда стоит на гра- нице научных объяснений данного вре- мени» [8, с. 61]. Наука представляет собой противо- речивое единство данных, поддающих- ся научному объяснению, и данных, в настоящий момент объяснению не поддающихся. Однако, отсутствие в данный момент научного объяснения того или иного явления должно рассма- триваться как «преходящее положение, которое может быть преодолено толь- ко дальнейшим установлением новых фактов, внимательным, эмпирическим, научно точным их накапливанием. В.И. ВЕРНАДСКИЙ: ИНТЕГРАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ И ЗАДАЧИ НАУКИ Наука та наукознавство, 2012, № 4 11 Другого пути нет. Среди этих фактов откроются такие, которые или вскроют загадку или дадут возможность постро- ить, по крайней мере, рабочую научную гипотезу» [15, с. 10–11]. Конкретный подход обязывает также ученого учитывать объективные предпо- сылки переноса научного объяснения с одного явления на другое. Далеко не во всех случаях (если изучаемые явления ка- чественно различны или находятся в раз- ных условиях) такой перенос может быть осуществим, а если он и осуществим, то только с учетом поправок, вносящих су- щественные изменения в само объясне- ние [2, с. 409]. Принцип конкретности требует также учитывать в каждом случае те специфиче- ские логические формы, в которые выли- вается научное объяснение. Такими фор- мами являются эмпирические обобщения, аналогии, модели, гипотезы, теории и др. Хотя объяснение в форме построенного на индукции эмпирического обобщения и яв- ляются более достоверным по сравнению, например, с гипотезой и теорией, при этом следует иметь в виду, что не всякое эмпи- рическое обобщение по сути дела является объяснением; часто оно само нуждается в рациональном объяснении, а это уже зави- сит от успехов, достигнутых в построении научных гипотез, теорий и т.д. [10, л. 27; 1, с. 409]. По существу Вернадский отстаива- ет точку зрения многообразия логических форм и приемов, применяемых наукой для объяснения изучаемых ею явлений. Надеемся и почти уверены, что чи- татель не сочтет неуместной ссылку на следующее рассуждение Гегеля: «Мож- но сказать, что познание начинается вообще с чего-то такого, что неизвест- но, ибо с тем, что нам уже знакомо, не- чего знакомиться. Но верно и обратное: познание начинается с известного; это – тавтологическое предложение: то, с чего оно начинает, то, следовательно, что оно действительно познает, есть именно благодаря этому нечто извест- ное; то, что еще не познано и должно быть познано лишь впоследствии, есть еще нечто неизвестное. Поскольку мы должны сказать, что познание, если только оно уже началось, всегда дви- жется от известного к неизвестному8 [16, с. 252]. Научное открытие есть такая по- знавательная процедура, когда ранее уже известное, познанное в ходе его дальнейшего изучения, уточнения и т.д. естественно наталкивает исследователя на некое «нечто», которое еще не по- знано должным образом или вообще не исследовано. Это фиксирует некото- рую проблему (некий «икс»). Постанов- ка проблемы есть, таким образом, от- крытие первого рода. Открытием второ- го рода становится решение проблемы, когда нечто, некий «икс» уходит в тень или вообще сходит со сцены, уступая место новому знанию. Результатом научного познания, отмечал В.И. Вернадский, является открытие нового, получение такого знания, которое ранее в науке не со- держалось. Научное открытие он рас- сматривал как важнейший показатель прогресса науки в целом. И описание, и объяснение имеют ценность не сами по себе, а лишь постольку, поскольку они приводят к открытию нового, ра- нее науке неизвестного. Эта тесная связь описания и объяснения с научным от- 8 Курсив мой. – И.М. 3. Открытие неизвестного И.И. Мочалов Science and Science of Science, 2012, № 412 9 Несомненно, в этом ряду самым выдающимся открытием Вернадского, составившим целую эпоху в истории не только современной науки, но и науки ближайшего и отдаленного будущего, стало открытие биосферы, что уже отмечалось нами в первой книге [17, с. 389]. Насколько нам известно, первое в отечественном вернадоведении обоснование этого тезиса принадлежит Анатолию Георгиевичу Назарову [18]. Знакомство с этим содержательным, но, увы, чрезмерно кратким по изложению исследованием, рождает естественное пожелание автору – развернуть статью в монографию. Логически к исследованию А.Г.Назарова примыкают опубликованные в том же 1988 году (125-летия В.И. Вернадского) фундаментальные очерки академика Бориса Сергеевича Соколова, рассматривающие тему открытия биосферы Вернадским в широком социально-историческом и философском контекстах [19–20] . Несколько ранее, отвечая на вопросы журнальной анкеты, Б.С. Соколов писал: «Самым выдающимся открытием (или эмпирическим обобщением, как предпочитал говорить Вернадский) в ХХ веке я бы назвал учение о биосфере, неразрывно связанное, в его современном виде, с именем академика В.И.Вернадского. Я не знаю более всеобъемлющей концепции космического и гуманитарного плана, чем эта. В ней вековой синтез научных идей и достижений глобальной экологии прошлого, программа защиты уникального творения Вселенной – планеты Земля – на будущее, и современное философское обоснование развития человеческого общества» [21, с. 173]. крытием специально подчеркивалась Вернадским. Научное творчество само- го Вернадского дает нам немало приме- ров выдающихся открытий9 [17]. Научное открытие, согласно Вер- надскому, это результат длительного и трудного исторического подхода науки к решению какой-либо проблемы. Вне- запность, известная неожиданность на- учного открытия иногда создает у его современников иллюзию случайного его рождения. Но в действительности это не так. История науки показывает, что всякое научное открытие своими корнями уходит в прошлое, нередко очень далекое, и, прежде чем появить- ся на свет, оно переживает длительный процесс «утробного» развития. Поэтому научное открытие – явление отнюдь не случайное, а необходимое, обусловлен- ное закономерностями развития науки как стихийного, от воли людей неза- висящего, природного и социального процесса. По своей природе научное откры- тие, во-первых, глубоко исторично, во-вторых, закономерно – таковы две стороны, на которые Вернадский, рас- сматривая научное открытие, обраща- ет, прежде всего, внимание. «Мы зна- ем, что научные открытия не являются во всеоружии, в готовом виде. Процесс научного творчества, озаренный созна- нием отдельных великих человеческих личностей, есть вместе с тем медленный и вековой процесс общечеловеческо- го развития. Историк науки открывает всегда невидную современникам, дол- гую и трудную подготовительную рабо- ту; корни всякого открытия лежат дале- ко в глубине, и, как волны, бьющиеся с разбега на берег, много раз плещется человеческая мысль около подготовля- емого открытая, пока придет девятый вал» [2, с. 623]. Прогресс научного знания склады- вается в целом из следующих друг за дру- гом больших и малых открытий, каждое из которых – закономерный этап науч- ного развития, имеющий свои причины и следствия. «Каждое научное открытие, хотя бы оставшееся неизвестным совре- менникам или ближайшим поколени- ям, составляет известное звено в цепи постепенного раскрытия истины. Оно само по себе представляет явление в об- ласти мысли, известный реальный факт, имевший свои причины и указывающий на определенное состояние человече- ской мысли» [22, с. 2]. В.И. ВЕРНАДСКИЙ: ИНТЕГРАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ И ЗАДАЧИ НАУКИ Наука та наукознавство, 2012, № 4 13 В качестве примера, подтверждающе- го исторически закономерный характер научного открытия, Вернадский ссыла- ется на открытие радиоактивности. «Нам, современникам научного переворота, трудно иметь о нем историческое пред- ставление. Несомненно, в будущем от- кроются в летописях науки многие, нам невидные, нити, связующие настоящее с прошлым. Но все же уже теперь история радия уходит далеко за пределы конца XIX в. Вглубь столетия можем мы просле- дить различные идеи и методы, лежащие в основе учения о радиоактивности… Неуклонно в течение всего XIX сто- летия собирался материал этого рода в наблюдениях физиков, химиков, минера- логов... Мы видим, как долго готовилась к открытию радиоактивности научная мысль. Столетие шла работа в этом на- правлении, и незаметно были выработа- ны поколениями ученых новые, нужные для работы с радием, приемы исследова- ния» [2, с. 624, 626]. Обращаясь, далее, непосредствен- но к открытию радиоактивности Анри Беккерелем, Вернадский указывает на то, что это открытие нельзя сводить к простому случаю, счастливому стечению обстоятельств, как это иногда делается. Это неверно с общеисторической точки зрения. Но это неверно также и с другой, более специфической, стороны. Дело в том, что работа над урановой рудой – в плане изучения ее световых свойств – велась в семье французских ученых Беккерелей на протяжении не- скольких десятков лет. Прадед, дед и отец А. Беккереля, а также и сам А.Беккерель, последовательно были директорами Фи- зической лаборатории Музея Естествен- ной Истории в Париже. Работа над ура- ном велась Беккерелями в этой лабора- тории – к 1896 году – непрерывно более сорока лет. Поэтому «открытие радио- активности А. Беккерелем и подготовка его изучением световых свойств урана, длившимся в течение трех поколений в семье физиков Беккерелей, есть научный факт, с которым мы должны научно счи- таться. Уже по одному этому мы не мо- жем оставить без внимания это реально бывшее совпадение работ, шедших над ураном в течение ряда поколений, с бы- стротой открытия радиоактивности его в нужный момент» [23, л. 68]. Для понимания смысла научного от- крытия существенно не только по возмож- ности полное знание о нем самом по себе с чисто фактической стороны. Не менее важно также и знание того социального и личностного контекста, который, меняясь во времени, это открытие проникал. Этим вопросам Вернадский, естественно, уделял первейшее внимание. К ним обращается и современная литература, как специально научная, так и рассчитанная на широкого читателя. Один небольшой пример… «Была когда-то в школярском обихо- де такая присказка: «Земля имеет форму чемодана». Источник этого выражения неясен, но какая-то истина, пусть утри- рованная, в нем присутствует. Французский физик и астроном Пьер Бугер (1698–1758) в истории науки остал- ся многими свершениями. Он, напри- мер, положил начало такой дисциплине, как фотометрия; закон ослабления пучка света в атмосфере и воде первым открыл именно Бугер. Его основополагающая работа на эту тему называлась коротко и ясно: «О градации света». А другая задача, коей занимался Бу- гер, состояла в том, чтобы определить, насколько реальная конфигурация Зем- ли отличается от сферы. Бугер отпра- вился с экспедицией на экватор, в Перу, а другой астроном, Шарль Мари де ла Кондомин, – в Лапландию. Обе экспеди- ции измерили длину одного градуса зем- ной широты, и разница составила 1,3 км, или более 1%. На выбитой по этому по- И.И. Мочалов Science and Science of Science, 2012, № 414 воду специальной медали был изображен Бугер, который опирается на земной шар и его сплющивает. Любопытно, что в этом путешествии Бугер заодно описал страны, которые по- сетил, и населяющие их народы. Все это вошло в итоговый труд о форме Земли. Вот такое совмещение естественнонауч- ного знания с гуманитарным» [24, с. 8]. По мнению Вернадского, к научному открытию ведет как научное описание реальности, так и объяснение явлений, изучаемых наукой. При этом в обоих случаях научное открытие выступает как форма выявления и разрешения прису- щих научному познанию противоречий. Научное открытие само по себе уже есть противоречие – противоречие нового знания со старым. Так, выявление новых областей научных фактов, получение но- вых эмпирических обобщений, не укла- дывающихся в рамки господствующих теоретических построений, им противо- речащих, есть открытие нового в науке. «Противоречие эмпирического обоб- щения, научно установленного факта, с нашими научными представлениями о природе составляет научное открытие» [1, с. 19]. Научное открытие, знаменуя собой появление в науке принципиально нового знания, тем самым выявляет про- тиворечие (разумеется, относительное) между этим, вновь полученным, знанием и знанием, ему предшествовавшим. Хотя объяснение и не является един- ственным путем, ведущим к научному открытию, однако в последнем объяс- нение играет нередко очень большую, решающую роль. В научном познании часто одни только наблюдения, опыт, констатация новых научных фактов, их классификация и описание выступают лишь в качестве необходимых подгото- вительных этапов, которые сами по себе, без научного объяснения, еще не дают научных открытий. Дело в том, что если в науке откры- вается какое-то принципиально новое явление, фактически не укладывающее- ся уже в рамки существующих теорий, но ему дается, однако, объяснение именно в пределах этих теорий, то тогда создается видимость, что за этим новым явлением по существу ничего нового не скрыва- ется. В таком случае научного открытия не получается: явление просто вводится в рамки уже существующих теорий, его новое содержание наукой, вследствие неверного объяснения, не вскрывается. Однако и в том случае, когда новому яв- лению дается правильное научное объяс- нение, оно может рассчитывать на успех лишь при том условии, если оно истори- чески подготовлено всем предшество- вавшим ходом развития науки, т.е. если почва для него уже расчищена и научная среда в целом готова для его восприятия и понимания. В этом также сказывается историческая обусловленность научного открытия. Убедительный пример, указываю- щий на большую роль исторически под- готовленного объяснения в научном от- крытии, Вернадский также связывает с явлениями радиоактивности. «Уже в 1858 г. и позже, в 1867 г., – пишет он, – явления радиоактивности заметил фран- цузский офицер Ниепс де Сен-Виктор; он описал случаи фотографирования в темноте, влияния на эти явления азотно- кислого уранила, задерживания соответ- ствующих излучений стеклом, передачу и сохранение данного свойства – актив- ности, как он его называл, – месяцами. Ниепс де Сен-Виктор неправильно объ- яснял эти явления способностью тел по- глощать свет при освещении, но ясно отделил их от фосфоресценции и, следуя Фуко, видел в них проявление невиди- мых излучений материи, т.е., как мы бы сказали теперь, – ее радиоактивности. Эти наблюдения были затеряны среди В.И. ВЕРНАДСКИЙ: ИНТЕГРАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ И ЗАДАЧИ НАУКИ Наука та наукознавство, 2012, № 4 15 множества других, относящихся к про- явлениям других сил. Научная мысль по- шла по другому направлению. И в ее дви- жении мы можем проследить дальней- шую расчистку пути будущему открытию радия... Благодаря этому историческая атмосфера открытия Беккереля была со- вершенно иная, чем опытов Ниепса де Сен-Виктора... Беккерель быстро вышел из рамок прошлого, вошел в новый мир, у порога которого девять лет напрасно бился Ниепс де Сен-Виктор... Учение о радиоактивности стало достоянием че- ловечества»10 [2, с. 625]. Всякое научное открытие опирается, прежде всего, на точно установленные факты, чем и определяется его, не завися- щее от человека, объективное содержание [8, с. 6]. Однако накопление достаточно- го научного материала само собой, сти- хийным путем еще не может привести к научному открытию. Лишь благодаря вмешательству человека, творчески мыс- лящей личности, этот материал перераба- тывается, принимает нужную форму, что и приводит, в конечном счете, к научному открытию. Эта прямая зависимость науч- ного открытия от личности ученого вно- сит в него – в рамках его закономерности и необходимости – известный элемент случайности, «капризности». Так, указывая еще в 1922 г. на то, что наука в будущем неизбежно придет к от- крытию средств практического исполь- зования атомной энергии, Вернадский говорил: «Когда это может произой- ти? – Мы этого решить не можем. Нет ничего сложнее – и, я бы сказал, каприз- нее – научных открытий. Это и понятно, потому что они зависят от самого учено- го, от того, что есть в природе человече- ской личности. Мы не знаем, когда и при каких обстоятельствах может загореться искра в божественной сущности челове- ческой личности» [25, л. 318]. В биографиях ученых, так или иначе причастных к научным открытиям, упо- минаемая Вернадским «божественная искра» (для краткости обозначим ее так), нередко авторами открытий субъективно воспринимается как озарение. Это поня- тие по смыслу близко слову «вспышка» и может быть уподоблено индивидуально- му психическому потрясению, в каком-то отношении напоминающему взрывы, революции в истории науки, которым Вернадский, как известно, уделял особое внимание. Придавая в самом акте научного от- крытия – его зарождения и становле- ния – решающее значение творческой личности ученого, Вернадский отмечал, что историка науки, естественно, не может не интересовать вопрос о том, кто именно первым среди ученых пришел к тому или иному научному открытию. Вопрос о на- учном приоритете – это, прежде всего, вопрос о точной констатации фактов, на которые, как и всякая научная дисципли- на, опирается история науки. Но вместе с тем этот вопрос, по мнению Вернадско- го, не следует чрезмерно преувеличивать, придавать ему такое значение, какого он в действительности не имеет. Преувели- ченное внимание к проблеме научного приоритета часто приводит к тому, что к спорам по этому поводу примешиваются посторонние науке мотивы, внося в них элементы тенденциозности, нервозности и т. п. Для истории науки гораздо важнее установить факт более или менее одно- временного и независимого подхода двух или нескольких ученых к одному и тому же открытию, так как именно в этом наи- более ярко проявляется объективно ис- тинное содержание научного открытия, историческая обусловленность его появ- ления именно в данный момент времени. Например, химический состав воды окончательно был выяснен в 1781–1783 гг. 10 Курсив мой. – И.М. И.И. Мочалов Science and Science of Science, 2012, № 416 Г. Кавендишем, А. Лавуазье и Д. Уаттом. «Участие этих трех великих натуралистов в выяснении состава воды, – пишет Вер- надский, – бесспорно, и трудно сейчас с несомненностью установить долю каж- дого из них в этом великом открытии... Уже при их жизни начались споры о приоритете, временами страстные и не беспристрастные. Несомненна однако самостоятельная работа мысли каждо- го из них, хотя каждый из них – прямо или косвенно – узнавал о работе другого. Историки науки до сих пор не выяснили всех частностей открытия. Их изыскания могут иметь, однако, лишь психологиче- ский интерес. Вопрос о приоритете в на- уке, в научном открытии, конечно, не яв- ляется мелочью, как не является мелочью точное и возможно бесспорное установ- ление любого научного факта в любой от- расли знания, но он важен только с опре- деленной точки зрения…»11 [6, с. 217]. В развитии науки особенно велика, естественно, роль крупных открытий, приводящих к коренным изменениям существовавших ранее представлений, к появлению новых научных дисциплин и к преобразованию старых. Отдельные великие открытия составляют целую историческую эпоху в развитии науки, оказывают непосредственное влияние на все научное мировоззрение данного времени. Так, открытие химического со- става воды «фактически создало новую химию и перевернуло все наши представ- ления о Космосе». Работы Е.С. Федоро- ва, А. Шенфлиса, П. Грота, М. Лауэ и др. по кристаллической структуре вещества, выдающиеся от крытия, сделанные ими на этом пути, оказали непосредственное влия ние на минералогию, которая вы- нуждена была переработать весь свой ма- териал, приспособить его к новым пред- ставлениям. На протяжении длительного времени (конец XIX – начало XX вв.) в распоряжении ученых всего мира были всего лишь «несколько граммов солей ра- дия». Но «этого оказалось достаточным для изменения научного мировоззрения» [2, с. 626; 6, с. 217; 12, с. 14]. Важно по- этому заранее «готовиться к пониманию последствий открытия, неизбежность ко- торого очевидна» [9, с. 56]. Это – задача научного предвидения. 11 Создается впечатление, что в наше время в прямом смысле глобального всевластия денег – будь то «госпожа» Евро или «господин» Доллар, или еще некие иные «г-жи» и «г-ны» – вопросы приоритета в научных открытиях, по изначальной идеальной, далекой от земной суеты сути своей, – все более отходят на второй, третий и т.д. планы. На авансцену выдвигаются пошлейшие сюжеты бесстыдных фальсификаций открытий (назвать их «научными» язык не поворачивается), как оказывается, напрямую связанных даже с такой самой близкой к Богу наукой, как астрономия [26, с. 9]. 4. Предвидение Творчество Вернадского чрезвычай- но богато примерами глубокого научного предвидения, и с этой точки зрения оно заслуживало бы специального изучения. Здесь мы остановимся лишь на вопросе о том, как понимал Вернадский саму при- роду научного предвидения. Предвидение, согласно ему, является важнейшей функцией науки. Наука познает не только прошлое и настоящее. Она стре- мится познать также и будущее. «Натура- лист всегда ищет предвидения» [27, с. 1693]. Предвидение, так же как и открытие, не выступает и не может выступать в на- уке как нечто случайное, обусловленное произволом личности. Всякое предвиде- ние опирается прежде всего на действу- ющие в реальности закономерности. В этом – залог его действительной науч- ности. «Ясно, что все, что охватывается В.И. ВЕРНАДСКИЙ: ИНТЕГРАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ И ЗАДАЧИ НАУКИ Наука та наукознавство, 2012, № 4 17 научным исканием, что принимает зако- нообразную форму, не является случай- ным или спонтанным – все подчиняется непреложным законностям. А раз есть закономерности, мы можем научно пред- видеть будущее»12 [1, с. 122]. Далее, научное предвидение по сво- ей природе исторично: оно предполагает, что ученый, изучив прошлую историю объекта исследования и его настоящее состояние, затем от знания прошлого и настоящего закономерно переходит к знанию будущего. Так, например, ученый может научно предвидеть, по какому пути пойдет в науке разрешение того или иного вопроса, если он хорошо знает его прошлое и настоящее. «Изучая вековой подход науки к этому разрешению и со- стояние его в науке в данный момент, возможно, попытаться осознать пути ближайшего будущего» [1, с. 122]. Научное предвидение по сути сво- ей всегда относительно – оно не может учесть полностью будущее поведение объекта во всех его деталях и частностях. Предвидение намечает лишь некоторые общие черты этого поведения. В особен- ности это относится к области развития научной мысли и духовной жизни обще- ства вообще, где предвидению в силу специфики самого предмета исследова- ния приходится иметь дело со многими, неподдаю щимися точному учету, неиз- вестными. На это обстоятельство обра- щает внимание Вернадский, указывая, в частности, на то, что человеческий раз- ум, как правило, не в состоянии предви- деть всех будущих последствий для науки и общественной практики тех научных ис тин, открытий, к которым приходит научная мысль в процессе исторического развития. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется», – цитирует Вернадский Ф. Тютчева – и продолжает: «Мы знаем на каждом шагу, как велики, как неожидан- ны для всех и прежде всего для первых их создателей являются в ходе истории по- следствия слов – научных, выраженных словами, истин и построений... В истории науки на каждом шагу мы встречаемся со случаями, когда научные искания, казав- шиеся бесцельными и ничтожными, ока- зывались важнейшими и могуществен- ными в своих последствиях двигателями человеческой жизни и мысли. Человече- ский разум обычно недостаточен в учете последствий, ему «не дано предугадать», как говорит поэт, как отзовется создавае- мое им «слово» [28, с. 10–11]. Так, оцени- вая значение для будущего минералогии рентгенометрического метода изучения кристаллической структуры вещества, Вернадский писал в 1928 году: «Это одно из величайших открытий точных наук быстро сдвигает минералогию на новый путь и открывает перед ней негаданные, огромные перспективы. Мы не знаем, куда мы придем на этом пути... Можно с уверенностью утверждать, что будущее вступившей на этот путь минералогии чревато величайшими последствиями. Все истекшее десятилетие в минералогии находится под влиянием и впечатлением этого открытия» 129, с. 13–14]. По своему характеру та действитель- ность, с которой наука сталкивается уже после того как «схваченное» в предвиде- нии будущее перестает быть будущим и становится настоящим, гораздо богаче, многостороннее того знания, которое ранее содержалось в научном предвиде- нии как действительное в возможности, как «научно допустимая возможность» [2, с. 572]. Иначе говоря, предвидение неиз- бежно упрощает, огрубляет, идеализирует реальные процессы. Этот вывод Вернад- ский считал «эмпирическим обобщени- ем» и применительно к истории развития естествознания формулировал его следую- 12 Курсив мой. – И.М. И.И. Мочалов Science and Science of Science, 2012, № 418 щим образом: «Никогда до сих пор челове- ческая фантазия и человеческая угадка не могли в своих построениях даже подойти к тому, что в действительности достигалось реальным движением научного искания в области точного знания» [12, с. 13–14]. Из этого правила, по мнению Вернад- ского, возможны и отдельные исключения, однако, что касается предвидения научных и практических последствий выдающихся открытий, предвидения возможностей их применения к жизни общества, то здесь это правило, как показывает история науки, в основном оказывалось справедли вым. «Правда, далеко не всегда научные предпо- ложения оправдыва лись жизнью, и далеко не всегда ход научного развития и успехов вполне отвечал ожиданиям и надеждам исследователей. Однако в большинстве случаев он превышал их... В эпохи всяко- го крупного научного открытия в научной среде высказываются ожидания, прони- кающие и в общество, далеко выходящие за пределы научного знания. В частностях эти ожидания часто не оправдываются, но обычно они в целом далеко отстают от того значения, какое в конце концов устанавли- вается для данного открытия в жизни че- ловечества. Ход научного развития всегда, кажется, в конце концов, превышал самые смелые научные ожидания современников и открывал новые, скрытые для них, при- менения к жизни научного открытия» [2, с. 572–573]. В настоящее же время пред- видеть все последствия научных открытий тем более не представляется возможным, так как сейчас «мы смотрим в будущее в эпоху взрыва – по интенсивности небыва- лого – научного творчества» [6, с. 565]. Вместе с тем научное предвидение хотя и не дает и не может дать во всех деталях картину будущего поведения объекта, однако оно охватывает неко- торые наиболее существенные его черты. Именно поэтому научному предвидению Вернадский придавал очень большое значение, полагая, что оно помогает пра- вильно наметить перспективы будущего развития науки и использования ее от- крытий в интересах прогресса, помогает предотвратить неблагоприятное влияние на ход развития науки и общества раз- личных неожиданностей и случайностей. Велика роль предвидения, в частно- сти, в области прикладных наук. Пред- видение в прикладном знании непо- средственно зависит от научного уровня связанных с прикладным знанием тео- ретических дисциплин, так как на них оно опирается; оно прямо затрагивает вопросы рационального использования природных ресурсов и, следовательно, затрагивает самые жизненные интересы общества. В частности, касаясь вопро- са об использовании природных газов в нашей стране, Вернадский писал в 1931 году: «Область жизненного использова- ния газовых струй только зарождается; ее расширение всякий раз научно не пред- видится, но выявляется неожиданно. Это как раз служит лучшим показателем недо- статочной научной исследованности – от- ставания науки от жизни... Мы постоянно встречаемся с неожиданностями там, где должны были бы предвидеть» [1, с. 378]. К этой теме примыкает вопрос о про- рочестве и пророках, который занимал В.И. Вернадского отнюдь не только как вопрос чисто академический. Он имеет прямое отношение к жизни и творчеству самого Владимира Ивановича, но до на- стоящего времени должным образом еще не исследован и, пожалуй, даже не поставлен. Приведем здесь только одно суждение Вернадского на этот счет, ко- торое может считаться ключевым или, точнее, одним из ключевых. В марте 1920 г. в своих «Мыслях и набросках» Вернадский записывает: «Я сейчас не припоминаю случаев, когда одержимость приводила к полному кру- шению: ничего не выходило из того, что В.И. ВЕРНАДСКИЙ: ИНТЕГРАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ И ЗАДАЧИ НАУКИ Наука та наукознавство, 2012, № 4 19 считалось данным человеку его пророче- ским призванием. Хотя думаю, что мно- го найдется примеров, но уже в области патологии, среди искателей квадратуры круга и т.д. …В этом вопросе есть две сто- роны. С одной стороны, поставленная за- дача жизни, с другой стороны, прозрение в будущее. Но не есть ли это прозрение – явление кажущееся?»13 [29, с. 187–188]. Понятия – предвидение, предсказа- ние, прогноз, прозрение, пророчество, озарение, интуиция, наитие…, с которы- ми мы свыклись едва ли не с ранней юно- сти, образуют некий логический и психо- логический куст, связи и различия внутри которого нами улавливаются интуитивно и, как правило, очень туманно… Но зада- димся вопросом – не в этом ли и заклю- чается притягивающая и очаровывающая нас тайна этого «куста»? [34, 35] Всегда актуальными – «вечными» – вопросами жизни биосферы и челове- ка – вопросами климата Земли, прогноза погоды – В.И. Вернадский интересовался с юношеских лет, что нашло отражение, как в его научных трудах, так и в дневни- ках и письмах. Тема эта заслуживает от- дельного рассмотрения. Подведем краткий итог… Рассматри- ваемые Вернадским в их обобщенном, интегральном виде гносеологические функции и задачи научного познания, очевидно, адресуется им, прежде всего тем наукам, которые принято называть фундаментальными. Но не только. И в науках прикладных в модифицирован- ном для каждого конкретного случая виде вполне сохраняют все свое значение общие закономерности движения позна- ния к решению самой кардинальной про- блемы – достижению истинного знания. Описание дает науке определенную фактическую базу, необходимую ей для постижения истины. Объяснение еще ближе подводит науку к истине, вскрывая сущность, внутрен- нее содержание изучаемых ею явлений. Открытие неизвестного выступает как форма развития научной истины, пе- рехода от одного истинного знания к дру- гому, ранее в науке не содержавшемуся. Предвидение помогает науке – по воз- можности – избавляться от окольных блуж- даний, сводит их к относительному мини- муму, избирая практически наиболее ко- роткий и верный путь достижения истины. Итогом научного познания в целом или на отдельных его «отрезках» явля- ется, таким образом, получение опреде- ленного истинного знания. 13 По мнению У. Черчилля, высказанному, правда, в весьма специфическом контексте, «пророчества обычно бессмысленны» [30 с. 318]. См. в этой связи, например: [31 с. 41; 32 с. 6; 33 с. 392–397; 7 с. 754– 756, 1029–1031]. 1. Вернадский В.И. Избр. соч. – Т. 5 / В.И. Вернадский. – М. : Изд-во АН СССР, 1960. – 423 с. 2. Вернадский В.И. Избр. соч. – Т. 1 / В.И. Вернадский. – М.: Изд-во АН СССР, 1954. – 696 c. 3. Вернадский В.И. Мысли. 1920–1931 / Архив РАН. Ф. 518. Оп. 1. Ед. хр. 162. 4. Вернадский В.И. Очередная задача в изучении естественных производительных сил / В.И. Вернад- ский // Научный работник. 1926. № 7–8. – C. 3–21. 5. Вернадский В.И. О задачах и организации прикладной научной работы Академии наук СССР/ В.И. Вернадский. – Л.: Изд. АН СССР, 1928. – 42 c. 6. Вернадский В.И. Избр. соч. – Т. 4. Кн. 2 / В.И. Вернадский. – М.: Изд-во АН СССР, 1960. – 652 с. 7. Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+», «Реабилитация», 2009. – 1248 c. 8. Вернадский В.И. Очерки и речи / В.И. Вернадский. – Пг: НХТИ, 1922. – Т. 2. – 124 c. 9. Вернадский В.И. Биогеохимические очерки / В.И. Вернадский. – М.; Л.: 1940. – С. 40. 10. Вернадский В.И. Заметка. 22 ноября 1924 г. / Архив РАН. Ф. 518. Оп. 1. Ед. хр. 154. 11. Вернадский В.И. Памяти М.В. Ломоносова / В.И. Вернадский // Запросы жизни. – 1911. – № 5. – С. 257– 263. И.И. Мочалов Science and Science of Science, 2012, № 420 Одержано 10.10.2012 І.І. Мочалов В.І. Вернадський: Інтегральні функції і завдання науки В.І. Вернадський належить до тих класиків науки ХХ століття, яким іманентно було притаманне прагнення до філософського осмислення засобів дослідження і понятійного апарату, що застосовується для вирішення наукових завдань. Хоча Вернадський був добре обізнаним з працями філософів і методологів різних напрямків, у нього фактично з будь-якого питання формувалася власна думка з відповідною аргументацією. У статті представлено матеріал, що формулює концепцію інтегральних функцій і завдань науки Вернадського. 12. Вернадский В.И. Избр. соч. Т. 4. Кн. 1 / В.И. Вернадский. – М.: Изд-во АН СССР, 1959. – 624 с. 13. Вернадский В.И. Проблемы биогеохимии. Вып. 1 / В.И. Вернадский. – М.: Изд-во АН СССР, 1934. – 47 c. 14. Вернадский В.И. О состояниях физического пространства / Архив РАН. Ф. 518. Оп. 1. Ед. хр.152. 15. Вернадский В.И. О пределах биосферы / В.И. Вернадский // Изв. АН СССР. ОМЕН. Сер. геол. – 1937. – № 1. – С.З-24. 16. Гегель Г. Сочинения. Т. 6 / Г. Гегель. – М.: Госполитиздат, 1939. – 388 c. 17. Мочалов И.И., Оноприенко В.И. В.И. Вернадский: Наука. Философия. Человек. Кн.1. Наука в исто- рических и социальных контекстах / И.И. Мочалов, В.И. Оноприенко. – К.: ИАА, 2011. – 411 с. 18. Назаров А.Г. Открытие биосферы / А.Г. Назаров // Прометей. Историко-биографический Альма- нах. –Т. 15. –М., 1988. –С. 172–182. 19. Соколов Б.С. Предсказательная сила идей / Б.С. Соколов // Прометей. Историко-биографический Альманах. –Т. 15. –М., 1988. – С. 5–9. 20. Соколов Б.С. Вернадский и ХХ век / Соколов Б.С. Очерки о науке и ученых. Научная публицисти- ка. – Новосибирск, 2006. – С. 130–136. 21. Соколов Б.С. Из ответов на вопросы Анкеты журнала «Вопросы истории естествознания и техни- ки» //ВИЕТ. – 1999. – № 2. 22. Вернадский В.И. О значении трудов М.В.Ломоносова в минералогии и геологии / В.И. Вернадский. – М.: А.И. Мамонтов, 1900. – 34 с. 23. Вернадский В.И. Научная мысль как планетное явление / Архив РАН. Ф. 518. Оп. 1. Ед. хр. 149. 24. Спивак П. Имена и даты: Краткие хронографические наблюдения / П. Спивак // Независимая газета / НГ- ex libris, 16 февраля 2012 г. – № 5. 25. Вернадский В.И. Конспект речи на первом публичном заседании Совета Радиевого Института Рос- сийской Академии наук. 1922 / Архив РАН. Ф. 518. Оп. 2. Ед. хр. 4. 26. Покровский В. Звездные негодяи. В истории астрономии появился черный список «плохих парней» / В. Покровский // Независимая газета / НГ-Наука. – 11 марта 2009 г. – С.9. 27. Вернадский В.И. Записка о необходимости возобновления работ Комиссии по истории наук / В.И. Вернадский // Известия АН СССР. VI серия. – 1926. – Т. 20. № 18. – С.1692–1694. 28. Вернадский В.И. Очередная задача в изучении естественных производительных сил / В.И. Вернад- ский // Научный работник. –1926. – № 7–8. – C. 3–21. 29. Вернадский В.И. Биосфера. Биосфера и ноосфера. Мысли и наброски / В.И. Вернадский. – М.: Ноосфера, 2001. –244 с. 30. Черчилль У. Мои великие современники / Черчилль У. – М.: Захаров, 2011. – 320 с. 31. Волгин И. Пророчества Достоевского / И. Волгин // Аргументы и факты. – 1–7 июня 2011. – № 22. 32. Школьник оказался прозорливее главнокомандующего…/ С. Кашницкий // Аргументы и факты. – 22–28 июня 2011. – № 25. 33. Большая Иллюстрированная Энциклопедия в 32 томах. – Т.22. – М., 2010. 34. Пирожкова С.В. Предвидение и его эпистемологические основания / С.В. Пирожкова // Вопросы философии. – 2011. – № 11. 35. Порус В.Н. Предсказание / В.Н. Порус // Новая философская энциклопедия. – М., 2010. – Т. 3.

В. И. Вернадский: интегральные функции и задачи науки

Institution

Ähnliche Einträge