Социологический подход к исследованию легитимности и легитимации
Legitimation and legitimacy are the notions widely used to characterize the processes taking place in the post-Soviet space. However, to understand all the complexity and depth of legitimacy and its adjacent phenomena one has to go beyond the limits of pure politology and political sociology and ent...
Gespeichert in:
| Datum: | 2000 |
|---|---|
| 1. Verfasser: | |
| Format: | Artikel |
| Sprache: | Russian |
| Veröffentlicht: |
Iнститут соціології НАН України
2000
|
| Schriftenreihe: | Социология: теория, методы, маркетинг |
| Online Zugang: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/89712 |
| Tags: |
Tag hinzufügen
Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Zitieren: | Социологический подход к исследованию легитимности и легитимации / И. Попова // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2001. — № 3. — С. 21–41. — Бібліогр.: 20 назв. — рос. |
Institution
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-89712 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-897122018-09-27T22:49:40Z Социологический подход к исследованию легитимности и легитимации Попова, И. Legitimation and legitimacy are the notions widely used to characterize the processes taking place in the post-Soviet space. However, to understand all the complexity and depth of legitimacy and its adjacent phenomena one has to go beyond the limits of pure politology and political sociology and enter the sphere of basic sociological notions, such as socialization, personal identification, the system of values, interests and ideological foundations. A sociological investigation of legitimacy and legitimation presumes analyzing a wide range of social, ideological and political contexts of practical activity stipulated by the interests of both population and ruling elite. 2000 Article Социологический подход к исследованию легитимности и легитимации / И. Попова // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2001. — № 3. — С. 21–41. — Бібліогр.: 20 назв. — рос. 1563-4426 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/89712 ru Социология: теория, методы, маркетинг Iнститут соціології НАН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| description |
Legitimation and legitimacy are the notions widely used to characterize the processes taking place in the post-Soviet space. However, to understand all the complexity and depth of legitimacy and its adjacent phenomena one has to go beyond the limits of pure politology and political sociology and enter the sphere of basic sociological notions, such as socialization, personal identification, the system of values, interests and ideological foundations. A sociological investigation of legitimacy and legitimation presumes analyzing a wide range of social, ideological and political contexts of practical activity stipulated by the interests of both population and ruling elite. |
| format |
Article |
| author |
Попова, И. |
| spellingShingle |
Попова, И. Социологический подход к исследованию легитимности и легитимации Социология: теория, методы, маркетинг |
| author_facet |
Попова, И. |
| author_sort |
Попова, И. |
| title |
Социологический подход к исследованию легитимности и легитимации |
| title_short |
Социологический подход к исследованию легитимности и легитимации |
| title_full |
Социологический подход к исследованию легитимности и легитимации |
| title_fullStr |
Социологический подход к исследованию легитимности и легитимации |
| title_full_unstemmed |
Социологический подход к исследованию легитимности и легитимации |
| title_sort |
социологический подход к исследованию легитимности и легитимации |
| publisher |
Iнститут соціології НАН України |
| publishDate |
2000 |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/89712 |
| citation_txt |
Социологический подход к исследованию легитимности и легитимации / И. Попова // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2001. — № 3. — С. 21–41. — Бібліогр.: 20 назв. — рос. |
| series |
Социология: теория, методы, маркетинг |
| work_keys_str_mv |
AT popovai sociologičeskijpodhodkissledovaniûlegitimnostiilegitimacii |
| first_indexed |
2025-07-06T17:41:50Z |
| last_indexed |
2025-07-06T17:41:50Z |
| _version_ |
1836920299473338368 |
| fulltext |
Ирина Попова
Cоциологический подход к исследованию легитимности и легитимации
ИРИНА ПОПОВА,
äîêòîð ôèëîñîôñêèõ íàóê, ïðîôåññîð êà -
ôåä ðû ñîöèîëîãèè Èíñòèòóòà ñîöèàëüíûõ
íàóê Îäåññêîãî ãîñóäàðñòâåííîãî óíè âåð ñè -
òåòà
Cоциологический подход к исследованию
легитимности и легитимации
К постановке проблемы
Abstract
“Legitimation” and “legitimacy” are the notions widely used to characterize the
processes taking place in the post-Soviet space. However, to understand all the
complexity and depth of legitimacy and its adjacent phenomena one has to go beyond
the limits of pure politology and political sociology and enter the sphere of basic
sociological notions, such as socialization, personal identification, the system of
values, interests and ideological foundations. A sociological investigation of legi ti -
macy and legitimation presumes analyzing a wide range of social, ideological and
political contexts of practical activity stipulated by the interests of both population
and ruling elite.
Понятия “легитимация” и “легитимность” в последнее время широко
используются для характеристики процессов, происходящих на пост со -
ветском пространстве, точнее, для понимания того, что происходит в поли -
тической сфере постсоветских обществ. Однако вся сложность и глубина
анализа легитимности и связанных с ней явлений ускользают от иссле до ва -
теля, если анализ не выходит за пределы политологии или ограничи ва ется
рамками политической социологии, относящейся к социологии от рас ле -
вой. Проблемы легитимности и легитимации непосредственно входят в
круг общесоциологических представлений. Основание этих проблем сле ду -
ет ис кать на пересечении основополагающих социологических концепций
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3 21
“со циальности”, социализации, идеологии и личностной идентификации,
цен ностных ориентаций и интересов. При этом оказывается, что те пред -
став ления, которые вроде бы “на слуху” и реверансы в сторону которых по -
сто янно делаются в литературе, не вполне освоены применительно к ана -
лизу легитимности. Речь прежде всего идет о понимании легитимности
М.Ве бером, содержащем в себе гораздо большие возможности со ци о ло ги -
чес ко го анализа легитимности и легитимации, чем те, которые обычно ре а -
ли зу ют ся.
В социологической литературе обращается внимание на ту опасность, с
которой может столкнуться исследователь, принимающий веберовские по -
строе ния и вообще использующий “европейскую терминологию” для изуче -
ния советской и постсоветской действительности. На это обстоятельство
указывает, например, П.Кутуев, посвятивший свою весьма интересную ста -
тью анализу социологии М.Вебера и считающий, что обращение к послед -
ней объясняется ее “созвучностью нашим сегодняшним проблемам”. Одна -
ко концепты, используемые М.Вебером, как утверждает П.Кутуев, лишь “на
первый взгляд являются как нельзя более актуальными и практически
значимыми для политически злободневно ориентированного дискурса на -
ших обществоведов” [1, с. 137]. Совершенно справедливо указывая в связи с
этим на необходимость уяснения смысла используемых понятий и на то, что
веберовские идеи представляют собой не более чем “аналитическую рекон -
струкцию, которую необходимо отличать от структуры эмпирической ре аль -
ности,” сам П.Кутуев все же “осмеливается”, как он пишет, “высказать обоб -
щенную оценку ситуации, сложившейся в нашей стране, используя вебе -
ровскую методологию” [1, с. 147]. Думаю, что веберовскую методо ло гию
следует использовать и для обоснования необходимости более широ кого
подхода к изучению легитимности и легитимации в условиях постсо ветского
реформирования. Обоснованию этого положения, а также харак те ристике
данного (“широкого”) подхода главным образом и посвящена эта статья.
Начну с неправомерности отождествления “легитимности” и “легаль -
ности”, все еще встречающегося в нашей литературе. Так, например, санк -
цио нированные и несанкционированные митинги и демонстрации разгра -
ни чивают как легитимные и нелегитимные формы протеста [2, с. 92]. На
самом деле активный протест (независимо от того, является ли он офи -
циально санкционированным или нет) может быть вполне легитимным,
явно или неявно (“внутренне”) одобряемым населением. Характерное для
отечественной литературы отождествление легальности и легитимности,
возможно, связано с трудностями перевода термина “легитимность”. Такие
соображения высказывает, например, сотрудник Русского исследова тель -
ского центра Гарвардского университета США С.Солник, проводивший в
80-х годах исследование взаимоотношения поколений в СССР. “В совет -
ских словарях, — пишет он, — перевод понятия “легитимность” (legitimacy)
связан с пониманием легитимности как последствия соблюдения законов.
“Законность” как синоним “легитимности” в ее западном варианте, — по
мнению С.Солника, — обладает другой коннотацией для политологов, рабо -
тающих в традициях Макса Вебера..” [3, с. 60].
Разумеется, использование того или иного термина — процедура в
определенном отношении условная. Важно, чтобы смысл используемого
понятия оговаривался и чтобы оно (понятие) “работало”, способствовало
22 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3
Ирина Попова
фиксированию и анализу исследуемых сторон действительности. Для со -
цио лога же особенно важно учитывать многообразные общественные фак -
торы, определяющие исследуемое явление. В случае же отождествления
понятий “легальности” и “легитимности” смысл последнего понятия обед -
ня ется, что ограничивает возможности описания и анализа многообразных
аспектов функционирования различных общественных институтов, и в
част ности института политической власти. Для того, чтобы разобраться в
этом, целесообразно обратиться к истории возникновения данного понятия,
а также выяснить, в каких смыслах оно, как правило, употреблялось в
западной литературе (откуда пришло в советскую и постсоветскую социо -
логию и политологию).
Понятия “легитимность”, “легитимный порядок” были введены в
социо логический оборот Максом Вебером и выступали как инструмент
описания и анализа власти (господства), характеризуемой с точки зрения ее
пре стижа, оправдания, признания. Легитимность — характеристика одного
из типов господства, который М.Вебер именует авторитетом (authority).
Счи тая господство в наиболее общем смысле синонимом власти и опре де -
ляя его как “возможность навязывания (imposing) кем-либо собственной
воли дру гим лицам в их поведении”, Вебер выделяет две диаметрально
противо положные формы господства: а) “господство посредством кон стел -
ля ции интересов (например, монопольной позиции на рынке)” и б) “гос по д -
ство посредством авторитета, то есть власти командовать и обязывать к под -
чи нению” [4, с. 25].
Рассматривая в своем основополагающем труде “Хозяйство и об щест -
во”1 связь форм господства с формами экономической организации, М.Ве -
бер выносит проблему легитимности не только за пределы первой формы
господства (характерной для рыночных отношений формально свободных
индивидов), но и за пределы “непосредственной демократии”, а также влас -
ти “нотаблей” — знати, осуществляющей господство посредством монопо -
лии на почет и уважение (by honoratiores). Последняя форма господства, как
и власть монарха, не нуждается в оправдании, ибо базируется на мифе
“естественного” превосходства (по крови, высшим качествам и т.п.). Точно
так же нет необходимости в существовании особого механизма оправдания
в условиях непосредственно-демократического управления (“непосредст -
вен ной демократии”), специфика которого определяется “законом не боль -
ших чисел”. Такая проблема (наличие особого механизма оправдания) воз -
никает в сложных организационных структурах, где, с одной стороны, от -
носи тельно небольшая группа, осуществляющая властные функции, упол -
номочивается управлять большими массами людей, а с другой стороны,
“классовая ситуация становится недвусмысленно и открыто наблюдаемой
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3 23
Cоциологический подход к исследованию легитимности и легитимации
1 Анализ ве бе ров ско го по ни ма ния ле ги тим нос ти по пы та ем ся осу щес твить на осно ва -
нии двух тек стов, пред став ля ю щих со бой из вле че ния из дан ной ра бо ты. Пер вый текст,
со дер жа щий ся в ан гло я зыч ном сбор ни ке, по свя щен ном гер ман ской со ци о ло гии, на зван
“Гос по дство и ле ги тим ность”. Вто рой пред став ля ет со бой статью, по ме щен ную в сбор ни -
ке из бран ных про из ве де ний М.Ве бе ра под на зва ни ем “Основ ные со ци о ло ги чес кие по -
ня тия”, под раз де лы ко то рой (“По ня тие ле ги тим но го по ряд ка” и “Типы ле ги тим но го по -
ряд ка: услов ность и пра во”) дают пред став ле ние о ве бе ров ском по ни ма нии ле ги тим нос -
ти.
для всех, как фактор, определяющий индивидуальную судьбу каждого..” [4,
с. 36]. В этих условиях, по мнению М.Вебера, возникает острейшая по -
требность властных сил в самооправдании и в согласовании своих целей с
ориентациями людей, выступающих объектом подчинения.
Это согласование, необходимость в котором в других социально-орга -
низационных условиях отсутствовала, и составляет суть легитимации,
обес печивающей надежность господства и осуществления власти в усло -
виях сложных организационных структур. Не случайно в современной за -
падной социологии проблему легитимности квалифицируют как проблему
“представительства и согласия”. “Проблема политической легитимности, —
как отмечается в одном из западных социологических словарей, — воз ни -
кает с исчезновением непосредственных политических отношений, прису -
щих небольшим обществам, то есть сегодня она заключается в том, кто
имеет законное право действовать в качестве представителей политической
власти. Таким образом, легитимность связана с природой политического
лидерства” [5, с. 152].
Однако понятие “легитимность” трактуется неоднозначно, и эта не одно -
значность определяется, в частности, различием закона и морали. За конная,
то есть соответствующая нормам права власть может быть неле ги тимной
(испытывающей “дефицит” легитимации), если ее действия выхо дят за пре -
де лы общественного согласия. Сложное взаимоотношение между закон нос -
тью и легитимностью — проблема, активно обсуждаемая в совре менной по -
ли тической социологии и обусловленная в значительной степени неодно -
значностью трактовки самой легитимности. Предпосылки данной неодно -
значности содержатся в веберовском понимании легитимности, ко то рая в
одних случаях включает легальность как ее (легитимности) частный случай,
а иногда трактуется как характеристика власти, отличная от ле гальности.
Сам термин “легитимность”, происходящий от латинского legitimus,
озна чает буквально согласный с законом, правомерный, должный, пра виль -
ный. Социологический же смысл данного термина, введенный М.Вебером,
обуслов лен, как считает российский социолог Ю.Давыдов, необходи мос -
тью отличать легальную власть, характеризующуюся соответствием фор -
мальным законам, юридическим нормам права, от той, которая фактически
значима для людей, что и проявляется в их поведении [6, с. 156]. Соот -
ветствие формальным законам М.Вебер также называет легитимностью, но
легитимностью “нормативной”, оговаривая, что речь идет фактически о
легитимности норм, а не легитимности личностей, представляющих власть.
“Нормативную легитимность” Вебер отличает от “легитимности эмпи ри -
ческой”, которая характеризует фактическую значимость установленного
порядка для людей и проявляется в их поведении. Значимость порядка,
выраженная в ориентациях людей, определяется их представлениями о
легитимности порядка. “Поведение, особенно социальное поведение, — пи -
шет Вебер, — а также социальные отношения могут быть ориентированы
индивидами на их представление о существовании легитимного порядка.
Возможность такой ориентации мы будем называть “значимостью” данного
порядка” [7, с. 636]. Если это представление (о легитимности порядка)
отсутствует и порядок лишен значимости, то следовательно он лишен леги -
тимности. Таким пониманием легитимности объясняется то обстоя тельст -
во, что “современные теории легитимности часто являются субъекти вист -
24 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3
Ирина Попова
скими в определении легитимной власти как представляемой людьми в
качестве легитимной” [5, с. 153].
Легальная власть, по мнению М.Вебера, может быть легитимной, но
может и не быть таковой. При этом легитимность не обязательно означает
следование формальным правилам и установленным нормам. Даже в том
случае, когда закон “обходят” или норму нарушают, они могут быть зна -
чимы для поведения, о чем свидетельствует, например, стремление нару -
шителя скрыть свой поступок. В данном случае он руководствуется целе -
рациональными мотивами, но исходит из признания обязательности норм,
то есть их легитимности. Иллюстрируя данное положение, М.Вебер пишет:
“Вор, например, скрывая свой поступок, ориентируется на значимость за -
конов уголовного права. Он вынужден скрывать его именно потому, что в
определенной среде порядок сохраняет свою “значимость” [7, с. 636–638].
Такого рода вынужденность, несомненно, отличается от обусловленной
прямым насилием и предполагает наличие выбора, осуществляемого в соот -
ветствии с целерациональными ориентациями, однако об одобрении, при -
знании, престиже в данном случае можно говорить лишь весьма условно.
Вебер указывает также на возможность функционирования одновременно
противоположных систем норм (в частности норм права и морали), каждая
из которых будет значимой (а следовательно, легитимной) “...в той мере, в
какой существует вероятность того, что поведение будет действительно
ориентировано на нее” [7, с. 638]. Как видим, возможно различное пони ма -
ние “значимости” и характера ориентаций и, соответственно, есть разные
поводы для того или иного толкования легитимности либо степени ее выра -
женности. Замечу также, что несанкционированные демонстрации, кото -
рые представляют собой открытое неподчинение соответствующим пра во -
вым нормам, свидетельствуют о нелегитимности этих норм. Нелегальные —
противоречащие правовым нормам — выступления, будучи морально санк -
цио нируемыми, являются вполне легитимными, как легитимны и те мо -
раль ные нормы, на которые поведение людей в данном случае ориентиро -
вано. Во всяком случае квалификация тех или иных акций как легитимных
либо нелегитимных требует тщательного анализа и обширной информации.
Некоторая неопределенность заложена также в понимании М.Вебером
гарантий легитимности. По его мнению, легитимность порядка может быть
гарантирована внутренне и внешне. К внутренним гарантиям легитимности
порядка М.Вебер относит: а) чисто аффективно-эмоциональную предан -
ность, б) веру в абсолютную значимость порядка в качестве высочайшей
непреложной ценности, носящей ценностно-рациональный характер, в) рав -
но значное религиозной вере убеждение в зависимости блага и спасения от
сохранения данного порядка. Внешние гарантии — это нормы поведения и
санк ции, на которые люди ориентируются. Такие гарантии могут быть
услов ными и правовыми. Условные гарантии, не предполагающие исполь зо -
вания особых групп принуждения (характерных для правовых гарантий),
вызывают поведение, которое является “добровольным” лишь в весьма услов -
ном смысле. “При нарушении условности (например, “профессиональной
этики”), — пишет Вебер, — социальный бойкот со стороны людей одной
профессии часто оказывается значительно более действенной и ощутимой
карой, чем наказание, назначенное судебным приговором” [7, с. 640]. И в том
и в другом случае легитимность порядка обусловлена “ожиданием специ -
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3 25
Cоциологический подход к исследованию легитимности и легитимации
фических внешних последствий” и, как можно предположить, определяется
целерациональными мотивами. При этом Вебер считает, что порядок, осно -
ванный на целерациональных мотивах, как и тот, который основан на обы -
чаях и привычках, менее устойчив, чем “порядок, обладающий престижем, в
силу которого он диктует нерушимые требования и устанавливает образец
поведения, то есть чем порядок, обладающий “легитимностью” [7, с. 637].
Такого рода высказывания дают повод для сужения понятия легитимности,
отнесения к собственно легитимному только такого порядка, который пред -
полагает наличие внутренних гарантий. М.Вебер считает также, что внешне
гарантированные системы могут быть гарантированы и внутренне. По след -
ние (внутренне гарантированные системы) связываются Вебером с этиче -
скими критериями. “Этическим” социология считает тот критерий, — пи -
шет Вебер, — для которого специфическая ценностно-рациональная вера
людей служит нормой человеческого поведения” [7, с. 647]. Этические нор -
ма тивные представления могут оказывать сильное воздействие на поведе -
ние людей без каких-либо внешних гарантий. Не случайно при анализе
социологами тех или иных ситуаций именно эти представления рассмат -
риваются как определяющий признак легитимности.
Как видим, существуют многочисленные нюансы, характеризующие
легитимность, и для социолога, имеющего дело преимущественно с эмпи -
рической легитимностью, проявляющейся в представлениях и поведении
людей, каждый из этих нюансов характеризует определенное состояние
общества, особенность функционирования того или иного политического
режима. Соответственно, “разночтения” понятия легитимности носят не
спекулятивный характер, а обусловлены сложностью самого явления и
желанием учесть различные аспекты его изучения. Сошлемся в данном
случае на один из прецедентов: использование понятия “легитимность” при
исследовании конфликта “отцов и детей” — в позднесоветский период.
Сотрудник Русского исследовательского центра Гарвардского универ -
си тета Стив Солник выражает свое несогласие с мнением других амери -
канских исследователей советской действительности, считающих, что сис -
тема, которая стабильна и свободна от всех публично обсуждаемых “кри -
зисов легитимности”, является “легитимной”. По мнению Солника, этот
“больной” вопрос доставил немало хлопот и самому Веберу, который, под -
ходя к проблеме легитимности с разных сторон, предполагал, “что массовая
поддержка не означает автоматически легитимности и что аспекты ее [леги -
тимности] все же имеет смысл обсуждать даже при полном отсутствии
массовой поддержки” [3, с. 61]. В доказательство данного заключения при -
водится следующее положение М.Вебера из работы “Хозяйство и об щест -
во”: “Естественно, легитимность системы господства можно рассматривать
как вероятность того, что ее до некоторой степени поддерживают и что
этому соответствует ее практический курс. Никоим образом неверно, что
любая покорность власть имущим прежде всего (или вообще сколько-ни -
будь) вызывается такой верой. Отдельные личности или группы могут
лицемерно притворяться лояльными из чисто оппортунистических целей
или быть таковыми из соображений меркантильных. Люди также могут
покориться из-за своей слабости и беспомощности, коль скоро этому нет
приемлемой альтернативы. Но эти случаи не являются главными при клас -
сификации видов господства. Гораздо важнее тот факт, что в некоем данном
26 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3
Ирина Попова
случае конкретное притязание на легитимность рассматривается как
“дейст вительное”, что этот факт подтверждает позицию лиц, претендующих
на власть, и что он помогает сделать выбор средств для осуществления этой
власти” [цит. по: 3, c. 61].
Представляет интерес интерпретация Солником данного положения
М.Вебера, а также круг проблем, применительно к которым американский
исследователь анализирует толкование легитимности. С учетом того, что
Вебер ясно проводит различие между мировоззренческой основой легитим -
ности и официальными притязаниями на нее, подчеркивается, что пови -
новение не обязательно означает легитимность. Ключевой момент в фор му -
лировке Вебера, как считает Солник, в отсутствии “приемлемой альтерна -
тивы”. Люди могут считать политический режим абсолютно не ле ги тим -
ным, но будут подчиняться ему до тех пор, пока у них не появится иных
путей, нежели простое подчинение власти. “Настоящий кризис ле ги тим -
нос ти, — пишет Солник, — требует альтернатив постоянному повиновению
суще ст вующему порядку. Однако и при отсутствии таких альтернатив офи -
циаль ная формула легитимности может сыграть значительную роль при
выборе политических средств, которыми режим станет себя поддерживать.
Нам же следует быть осторожными и не считать, что средства, привносимые
в поли тику этой формулой, действительно необходимы для поддержания
леги тимности” [3, с. 61].
В соответствии с таким пониманием легитимности характеризуется
“позднесоветский” (брежневский) период, когда процветал цинизм и про -
граммы социализации требовали лишь ритуального подтверждения лояль -
ности и отсутствия прямого вызова политическому режиму. Работы, по -
священные анализу политической сферы советского общества данного пе -
риода, свидетельствуют о том, что легитимность системы фактически от -
сут ствовала, а лицемерие и цинизм имели место в избытке даже у тех, кто
клялся в верности режиму. Соответствующим образом оценивается и “де -
мо кратическая” практика выборов в представительные властные струк -
туры. Цель выборов в застойный период развития советского общества
состояла не в легитимации политической системы, “а скорее в том, чтобы
показать населению, что нелегитимность этой “недемократической” прак -
тики — нечто должное” [3, с. 61]. Решая проблему “отцов и детей” приме ни -
тельно к данным условиям, С.Солник задает следующие вопросы: а) можно
ли назвать систему, порождающую цинизм, легитимной и б) когда невоз -
можность пропитать духом режима комсомольских активистов породит
“кризис легитимности”?
Приведенные выше рассуждения по поводу легитимности касаются
также и взглядов на легитимность или на массовые вызовы легитимности,
формирующиеся в самой элите. “Если цинизм и отчуждение могут поро -
дить кризис легитимности, — пишет Солник, — то это произойдет только
тогда, когда сама элита признает кризис или когда появляется альтернатива
статус-кво” [3, с. 62]. И действительно, мы были свидетелями того, как
кризис легитимности стал явным именно тогда, когда бывшая советская
элита нашла для себя такую альтернативу и, используя демагогию рефор -
мирования, способствовала обострению данного кризиса, с тем чтобы удер -
жаться у власти.
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3 27
Cоциологический подход к исследованию легитимности и легитимации
При изучении легитимности следует учитывать также, в каком на прав -
лении развивалась концепция легитимности в послевеберовский период
развития социологии политики. Легитимность не только приписывается
лишь одной из разновидностей власти, именуемой “авторитетом” (при ко -
то рой “люди с готовностью подчиняются приказам”), но и трактуется, как
уже отмечалось, субъективистски и, более того, связывается преи му щест -
венно с этическими критериями. Такое понимание легитимности выражает,
например, Т.Парсонс. Назначение власти, по Парсонсу, состоит именно в
том, чтобы коллективные цели достигались посредством согласия членов
общества делегировать представителям власти (лидерам) права на при ня -
тие решений. Парсонс придает определяющее значение тем институцио -
нальным символическим формам власти, которые полностью зависят от
доверия людей. Символическим, коммуникативным сторонам легитим нос -
ти, а также выраженности в ней признания и доверия уделяет особое вни -
мание немецко-американский политолог Ханна Арендт. Она вообще вы -
носит насилие за пределы власти, по существу, отождествляя последнюю с
легитимным авторитетом.
Ряд серьезных проблем, связанных с пониманием природы легитим -
ности и легитимации, формулирует представитель Франкфуртской школы
в социологии Юрген Хабермас в работах “Кризис легитимации” (1973),
“Коммуникация и эволюция общества” (1979) и “Теория комму ника тив -
ного действия” (1981). Выражая несогласие с Х.Арендт, выносящей силу
полностью за пределы власти, Хабермас в соответствии со сложившейся
“субъективистской” практикой анализа проблем легитимности, трактуя ле -
ги тимацию и “кризис легитимности”, ограничивает сферу исследования
анализом символической коммуникации, ценностно-нормативной сферы
общества. Американский историк социологии Джордж Ритцер, харак те ри -
зуя позицию Ю.Хабермаса и указывая на то, что проблема легитимности,
решаемая как проблема замены одних социальных норм другими, вы сту -
пает у него как проблема идеологии, пишет следующее: “...многие считают,
что Хабермас обрезал свои марксистские корни, перейдя с материального
уровня на нормативный” [8, с. 153].
Аналогичным образом — как проблему идеологии — анализирует леги -
тимность и другой представитель неомарксизма, американский социолог
Чарльз Миллс. Он рассматривает проблему легитимности в связи с анали -
зом процессов институционализации общественного мнения. Рас смат ри -
вая общественное мнение как “демократическую легитимацию”, Миллс
соотносит последнюю с легитимацией “доктринальной”, считая это отно ше -
ние существенной характеристикой легитимности. Интеллектуалы и дея -
тели искусства, по его мнению, принимают на себя функции доктринальной
легитимации. В результате интеллектуальной работы создаются идеи, под -
держивающие и оправдывающие власть, трансформирующие власть в леги -
тимный авторитет. Так романтические поэты символизировали Фран цуз -
скую революцию для английской публики, Руссо легитимировал Француз -
скую революцию, Милтон — режим Кромвеля, репортажи Джона Рида —
раннюю фазу Большевизма, Маркс — в вульгаризированной форме — Рус -
скую революцию [9, с. 612]. Эта мысль о легитимации как “встрече” спе -
циализированной идеологии с повседневными представлениями и значи -
мости коммуникации (как способа трансляции и усвоения смыслов) для
28 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3
Ирина Попова
легитимации так или иначе присутствует при характеристике леги тимации
современными исследователями.
Анализ процесса легитимации и возникающих в связи с ее исследо -
ванием проблем содержится у современных представителей социологии
знания П.Бергера и Т.Лукмана. Этот анализ настолько глубок и разно сто -
ронен, что на нем следует остановиться подробнее. Для Бергера и Лукмана
проблема легитимации также является проблемой формирования и функ -
ционирования идеологии. Однако основу рассуждений относительно леги -
тимации в данном случае составляет содержательная концепция социа ли -
зации и ее роли в институционализации и смене институтов общества.
Особенность понимания легитимации Бергером и Лукманом состоит преж -
де всего в том, что они трактуют ее в более широком теоретическом кон -
тексте и выводят за пределы политической проблематики1. Под леги тима -
цией они понимают “объяснение” и оправдание институционального мира,
считая при этом, что проблема легитимации возникает тогда, когда объек -
тивации институционального порядка нужно передать новому поколению.
На первой стадии институционализации, которую Бергер и Лукман связы -
вают с хабитуализацией (опривычиванием), институт как устойчивый тип
отношений — просто факт, не требующий подтверждения. В данных обстоя -
тельствах непосредственные “творцы социальной реальности” — участники
становления соответствующего иституционального порядка — могут вер -
нуться к исходному значению благодаря своей памяти. Новому же поко -
лению знание исходного института передается через “вторые руки”. “Поэто -
му теперь необходимо истолковать им этот смысл в различных формулах
легитимации (курсив мой. — И.П.). Они должны быть последовательными и
исчерпывающими в терминах институционального порядка, чтобы стать
убедительными для нового поколения” [10, с. 103].
П.Бергер и Т.Лукман выделяют четыре уровня легитимации. Первый
уровень (“зарождающаяся легитимация”) — это фундаментальные объяс -
нения, встроенные в словарный запас и осваиваемые ребенком. К этому
уровню относятся все простые утверждения типа “так уж устроены вещи”.
Это уровень “дотеоретический”, носящий характер “самоочевидного зна -
ния”. Второй уровень в зачаточной форме содержит теоретические утверж -
дения, носящие характер различных объяснительных схем, которые “весьма
прагматичны, непосредственно связаны с конкретными действиями” [10,
с. 155]. К таким “схемам” относятся пословицы, моральные максимы, сказ -
ки, легенды. На третьем уровне легитимация выходит за пределы прак ти -
чес кого применения и становится “чистой теорией”. Из-за сложности и спе -
циа лизации данных легитимаций “они зачастую поручаются спе циально му
персоналу, который передает их с помощью формализованных процедур
посвящения” [10, с. 155]. Четвертый уровень легитимации — это симво -
лические универсумы, которые имеют отношение к реальностям, отличным
от реальностей повседневной жизни. “Нетрудно заметить, — пишут Бергер
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3 29
Cоциологический подход к исследованию легитимности и легитимации
1 В при ме ча нии к од но му из раз де лов сво ей кни ги “Со ци аль ное ко нстру и ро ва ние ре -
аль нос ти” П.Бер гер и Т.Лук ман пи шут сле ду ю щее: “Тер мин “ле ги ти ма ция” взят у Ве бе -
ра, ко то рый раз ра ба ты вал это по ня тие в кон тек сте со бствен ной по ли ти чес кой со ци о ло -
гии. Здесь ему при да ет ся бо лее ши ро кое зна че ние” [10, c. 314].
и Лукман, — что символическая сфера связана с самым всесторонним уров -
нем легитимации и что эта сфера выходит за пределы практического при -
менения раз и навсегда” [10, с. 157]. Следует заметить также, что этот уро -
вень (апеллирование к высшим ценностям, которые не могут быть вери фи -
ци рованы в практическом опыте) — характерная особенность любой идео -
логии. Те или иные символические универсумы осознанно или неосо знанно
берутся на вооружение при ее конструировании. Осуществляя функ цию
интеграции всех разрозненных институциональных процессов, они леги -
тимируют и отдельные институты благодаря их включенности во всеобъем -
лющий смысловой мир. “Например, политический порядок, — пи шут Бер -
гер и Лукман, — легитимируется благодаря его соотнесению с кос мическим
порядком власти и справедливости, а политические роли леги тимируются в
качестве репрезентаций этих космических принципов” [10, с. 169].
Разумеется, выбор символических универсумов, которые ис поль зу ют -
ся в тех или иных условиях для легитимации институционального порядка
вообще и политического в частности, определяется многими обстоя тельст -
вами. В современном мире, очевидно, сложно было бы легитимировать тот
или иной политический порядок, обращаясь к устройству космоса. Однако
в качестве такого символического универсума, своеобразной максимы мо -
жет выступать универсальная теория человека, его прав и свободы. В ка -
чест ве примера можно привести “Декларацию прав человека”, принятую
Генеральной Ассамблеей в 1949 году, где свобода трактуется предельно
широко, без учета плюрализма культур. Л.Ионин, давая оценку Декла -
рации, называет ее “европоцентристской”. Он считает также, что разумнее
было бы (с точки зрения интересов мирового сообщества) принять поло -
жения, сформулированные в “Меморандуме о правах человека”, предло -
женные Американским антропологическим обществом и отвергнутые Гене -
ральной Ассамблеей. В основе предложенной меморандумом концепции
представление о том, что стандарты и ценности соотносительны с опреде -
ленными культурами и что “человек свободен только тогда, когда может
жить согласно пониманию свободы, принятому в его стране” [11, с. 42].
Нельзя не согласиться, что сформулированное в Декларации положение о
свободе “ограничивает применимость соответствующей декларации прав
человека к человечеству в целом” [11, с. 41]. Однако нельзя не видеть и того,
что эта универсализация “вдохновлена” совершенно определенным стрем -
лением легитимировать мировую политику вмешательства “мирового сооб -
щества” — лидерство в котором принадлежит определенным государст -
вам — во внутренние дела других государств.
Солидаризируясь с концепцией легитимации, предлагаемой Бергером
и Лукманом, целесообразно принять во внимание также ряд интересных
соображений, которые присутствуют в их рассуждениях о легитимации.
Хотя легитимация направлена на то, чтобы придать институциональному
порядку ценностно-нормативный характер, сформировать представление о
его ценности, она, как считают Бергер и Лукман, содержит в себе не только
“ценности”, но и “знание”. “Легитимация говорит индивиду не только поче -
му он должен совершать то или иное действие, но и почему вещи являются
такими, каковы они есть. Иначе говоря, “знание” предшествует “ценностям”
в легитимации институтов” [10, с. 154]. Легитимация в современном об -
щест ве, несмотря на его известную плюралистичность, выполняет функ -
30 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3
Ирина Попова
цию поддержания солидарности, сосуществования частных универсумов,
“нахо дящихся в состоянии взаимного приспособления”. При этом пред по -
ла га ет ся, что “в обществе есть некий центральный универсум, считающийся
само собой разумеющимся в качестве такового” [10, с. 203]. Особый интерес
представляет положение о том, что для определения реальности больше
шансов у тех, на чьей стороне больше силы. “Исход противостояния, —
пишут Бергер и Лукман, — больше зависит от власти, чем от теоретической
изощренности аргументации тех, кто занят соответствующей леги тима -
цией... Исторический исход каждого столкновения определялся теми, кто
лучше владел оружием, чем аргументами” [10, c. 178].
Наибольший интерес и эвристическое значение имеет соотнесение
проб лемы легитимации с характеристикой различных форм социализации,
которое содержится в работе П.Бергера и Т.Лукмана. Понимая под социа -
лизацией “всестороннее и последовательное вхождение индивида в объек -
тивный мир или в отдельную его часть” [10, с. 212] и выделяя различные ее
(социализации) формы — первичную, вторичную и ресоциализацию, Бер -
гер и Лукман подчеркивают, что каждой из них присущи свои особенности и
механизмы, определяющие характер и степень интернализации норм и цен -
ностей. Эти особенности как раз и следует учитывать при изучении про -
цессов легитимации и попытках оценить принятые в обществе способы ее
осуществления, и в частности официальные формулы легитимности, ис -
поль зуемые властными структурами.
Так, первичная социализация сопряжена с большой эмоциональной
нагрузкой, идентификацией со значимыми другими, необходимостью авто -
ритетности лиц, передающих ценности. Мир, который интернализирован в
процессе первичной социализации, “гораздо прочнее укоренен в сознании,
чем миры, интернализируемые в процессе вторичной социализации” [10,
с. 219]. Последняя не предполагает такой эмоциональной включенности и
отождествления себя с ”авторитетом”. Усвоение официальных норм (“но -
вых”, с которыми субъект не имел дела в первичной социализации) в про -
цессе вторичной социализации может носить чисто ритуальный характер в
сочетании с отчужденностью и легально-рациональной мотивацией. “По -
этому акцент реальности знания, которое интернализуется в процессе вто -
ричной социализации, гораздо легче не принимать в расчет (то есть субъек -
тивное ощущение того, что эти интернализации реальны, менее устойчиво)”
[10, с. 232]. Вторичная социализация определяется предшествующим опы -
том, обусловливается уже сформировавшимся Я и интернализованным ми -
ром. Но такой вид социализации характерен для условий “социальной рути -
ны”, отсутствия значимых трансформаций на уровне личности и общества,
радикальных изменений, предполагающих переоценку ценностей.
“Социальной рутине” периода застоя, например, соответствовали и
опре деленные программы социализации, порождавшие цинизм и лице ме -
рие и сознательно использовавшиеся для поддержания стабильности. В
статье С.Солника, о которой речь шла выше, обращается внимание на то, что
“политическая система при Брежневе никогда не требовала большего, чем
ритуального подтверждения лояльности и отсутствия прямого вызова, по -
скольку и руководители и обычные люди были заняты “неофициальной
деятельностью” в “частной” жизни, включая полузаконные махинации и
должностные преступления” [3, с. 61]. Главное же состоит в том, что в
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3 31
Cоциологический подход к исследованию легитимности и легитимации
данном случае легитимация системы фактически отсутствует и что та -
кое состояние создает предпосылки для кризиса, который “может воз ник -
нуть, когда гласность в печати начнет рушить барьеры между обычным
прагматическим “менталитетом” частной жизни и “мифическим мента ли -
тетом”, создавая некий мировоззренческий диссонанс внутри личности” [3,
с. 62]1. Добавим также, что указанная формула социализации может исполь -
зоваться и в других условиях (например, в условиях современной транс -
формации). Но она будет “действенна” (будет способствовать под дер жа -
нию относительной стабильности при фактическом отсутствии ле ги ти ма -
ции) только для тех групп, которые находятся в процессе вторичной со ци а -
ли за ции. В настоящее время, например, такие группы вероятнее всего обра -
зуют то поколение, первичная социализация которого проходила в “пред -
перестроечный” период, характеризующийся тем самым прагматизмом
част ной жизни, о котором шла речь. Прагматизм рыночной идеологии в
этом случае не вызывает диссонанса мировоззрения и допускает фор маль -
ное восприятие официоза и транслируемых способов легитимации.
Иначе воспринимаются такие “формулы” в тех группах, которым необ -
ходимо осуществить переоценку ценностей. В этих случаях происходит
ресоциализация, характерная для кризисных периодов, сопровождаю щих -
ся резкой сменой систем ценностей. Такая социализация (Бергер и Лукман
называют ее альтернацией) предполагает реконструирование социального
мира заново. Связь с прошлым миром, сконструированным в процессе пер -
вич ной социализации, как бы прерывается. Однако реконструкция осу -
щест вляется по законам первичной социализации: она требует эмоцио -
нальной включенности, авторитетности источника, транслирующего новые
ценности, идентификации с данным авторитетом. Причем эти механизмы
действуют на протяжении всего периода трансформации ценностей. “Наи -
более важным концептуальным условием альтернации, — пишут Бергер и
Лукман, — является наличие аппарата легитимации для всего хода транс -
фор мации. Легитимироваться должна не только новая реальность, но и те
стадии, с помощью которых она достигается и поддерживается, равно как
и стадии покидания или отвержения альтернативных реальностей” [10,
с. 258]. Поэтому для групп “ресоциализирующихся” эффективными оказы -
ваются другие формулы легитимации. При отсутствии явного авторите -
та- лидера и эмоционально переживаемой консолидирующей идеи в основу
формулы легитимации может быть положена идея необходимости сдер жи -
вания страха перед хаосом и разрушением. “Все общества конструируются
перед лицом хаоса. Постоянно существующая возможность аномического
ужаса актуализируется, когда легитимации, сдерживающие опасность, на -
хо дятся под угрозой или разрушены” [10, с. 169]. С нашей точки зрения,
именно это чувство страха перед нестабильностью и хаосом эк сплуа ти ро ва -
лось в избирательных технологиях, применявшихся командой действую -
щего Президента Украины в избирательной кампании 1999 года. Особенно
32 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3
Ирина Попова
1 Ха рак те ри зуя та ким об ра зом про грам му (фор му лу) со ци а ли за ции и со сто я ние ле ги -
ти ма ции в пе ри од за стоя, С.Сол ник ссы ла ет ся на ра бо ту В.Шля пен то ха (Shlapentokh V.
Public and Private Life of the Soviet People: Changing Values in Post-Stalin Russia. — New
York, 1989).
определенно это проявилось во втором туре выборов: соперник-коммунист
олицетворял “возврат к прошлому”, которое, в свою очередь, ото ждеств ля -
лось с насилием и репрессиями, послеоктябрьской разрухой и кровопро ли -
тием гражданской войны. Вообще серьезное изучение символов, исполь -
зуемых в политической и, в частности, предвыборной агитации, даст воз -
мож ность глубже понять природу средств, способствующих легитимации
либо делегитимации, и прольет свет на происходящие на постсоветском
пространстве процессы.
Следует согласиться, например, со следующим заключением Е.Голо ва -
хи, сделанным на основании результатов многих опросов, проводимых в
Украине: “...между формальной легальностью власти и ее реальной легити -
мностью нередко лежит глубокая пропасть, на одном краю которой оказы -
ва ется законно избранная власть, а на другом — избравший ее народ” [12,
с. 71]. Характеризуя политическую ситуацию на момент 1997 года и приво -
дя различные данные, свидетельствующие о нелегитимности политической
власти в Украине [12, с. 71–87], Е.Головаха все же делает вывод, что Украи не
не угрожает взрыв социального протеста, связанного с противоборством
политических элит и массовыми волнениями. Хотя “конфликт легальности
и легитимности демократически избранной власти, — по его мнению, —
впол не может закончиться легальным отказом народа от демократии в поль -
зу авторитарного режима” [12, с. 72]. Признавая, что такая возмож ность для
Украины вполне реальна (причем в 2000 году еще более реальна, чем в 1997
году), целесообразно, однако, добавить, что ответственность за такой “вы -
бор” следует возлагать не на народ Украины, а на политическую “элиту”,
создающую все необходимые условия для “отказа от демократии”. Как по -
казал последующий опыт, при отсутствии легитимности поли тичес кой влас -
ти в Украине не только не произошло взрыва социального протеста, но на -
род Украины даже подтвердил правомочие прежнего президента в выбо рах
1999 года. Думается, что решающую роль в данном случае сыграло не воз -
рас тание доверия к президенту, а отсутствие сильной оппозиции (не было
значимого противоборства элит) и приемлемой для населения альтернативы.
Важной проблемой, которая не исследуется сколько-нибудь сис тема -
тически и всесторонне, является проблема взаимоотношения ценностных
ориен таций и предпочтений представителей властных структур и на се ле -
ния. Выявление данных ориентаций и установление степени соответствия
между ними является одной из важных задач социологического изучения
легитимности. При этом целесообразно прежде всего выделить наиболее
значимые блоки, характеризующие жизненно важные ориентации. Так,
аме риканские исследователи, изучавшие “степень однородности пред поч -
тений” и “идеологическую согласованность” политической элиты и “прос -
тых граждан” на постсоветском пространстве спустя 6 месяцев после раз ва -
ла Союза, выделили четыре блока: отношение к политическому рефор ми -
рованию и отдельно — к демократическим принципам, к экономическим
реформам, к этническим проблемам. В результате исследования они, в
частности, сделали вывод, что ориентации российской элиты и населения в
большей степени согласованы, чем идеологические ориентиры населения
Украины и ее элиты [13, с. 14]. Но неожиданным для них оказалось сле -
дующее заключение: в ориентациях населения и элиты в Украине и России
наблюдалось большее соответствие, чем в ориентациях “простых граждан “
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3 33
Cоциологический подход к исследованию легитимности и легитимации
и политической элиты в таких демократических странах, как США, Фран -
ция и Швеция [13, с. 19]. Относительное соответствие ориентаций (если
иметь в виду указанные блоки) сохранялось и в последующие годы, как об
этом свидетельствуют опросы, проводимые на постсоветском пространстве.
При этом, как и в 1992 году, в ориентациях политической элиты, как пра ви -
ло, в большей степени, чем у населения, выражены “прорыночные”, “про -
демократические”, “радикально-политические” настроения. Однако доля
населения, для которого характерны данные ориентации, уменьшается, то -
гда как среди представителей элиты она сравнительно стабильна.
Относительная согласованность фиксируемых в опросах ориентаций, с
одной стороны, и выражаемое населением недоверие — с другой, явно не
соответствуют друг другу, что требует объяснения. Анализ указанного вы -
ше противоречия предполагает учет следующего обстоятельства, о котором
уже шла речь: проблема легитимации традиционно ставится и решается как
относящаяся к сфере идеологии, как проблема согласования идей. Обес -
печение легитимации связывается с информационным воздействием, со
способностью властных структур транслировать “усвояемые” массовым со -
зна нием идеи, умением убедить, внести в повседневное сознание желаемые
смыслы. Особую роль в соответствии с этим придают средствам массовой
коммуникации и контролю над ними, использованию различного рода тех -
но логий, обеспечивающих эффективность внесения идей, “толкование” и
“перетолкование” смыслов.
Нельзя сказать, что все это незначимо для легитимации. Отнюдь. В
самое последнее время мы становимся свидетелями того, что умелое “ин -
форми рование” и тщательно разработанные социальные технологии вну -
шения творят чудеса и меняют полюса общественного мнения. Вопрос лишь
в том, может ли только это дать долговременный эффект и сформировать
устойчивую легитимацию политической власти? Каковы последствия того,
что транслируемые идеи не соответствуют формирующимся на базе повсе -
дневного опыта, реальных жизненных условий и практической деятель -
ности интересам населения? Ведь практическая деятельность и реальные
условия существенным образом корректируют восприятие тех или иных
идей. Даже символические универсумы, используемые при легитимации,
как считают, например, П.Бергер и Т.Лукман, обусловлены в конечном
счете этой деятельностью. “Следует подчеркнуть, — пишут они, — что кон -
цептуальные механизмы поддержания универсума сами являются продук -
тами социальной деятельности, подобно всем формам легитимации, и очень
редко их можно понять независимо от деятельности рассматриваемой общ -
ности” [10, с. 178].
Такие способы легитимации, формирующие иллюзии и “ложные” (не
связанные с интересами основной массы населения) предпочтения, дают
лишь кратковременный эффект и обусловливают последующее недоверие,
которое в определенных условиях превращается в открытую конфрон та -
цию. Даже при отсутствии последней ситуация явного либо скрытого недо -
верия не способствует консолидации, необходимой для осуществления ре -
фор мирования. А тот факт, что при таком (назовем его “искусственным”)
способе формирования легитимности “признание” очень быстро сменяется
недоверием, достаточно определенно обнаруживается в эмпирических ис -
следованиях. Так, Е.Головаха, ссылаясь на данные репрезентативных опро -
34 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3
Ирина Попова
сов в Украине, обращает внимание на всплеск “доверия” в период парла -
мент ских и президентских выборов и “разочарования”, которое обнару жи -
вается в последующие годы: уже в следующем году после выборов значи -
тельное число электората отвечает, что не избрало бы своего депутата, а во
второй год президентства оценивают президента значительно ниже, чем в
первый. Даже институт многопартийности по мере удаления от года его
введения оценивается все ниже. Так, если в 1991 его оценивали положи -
тель но 61% опрошенного населения Украины, то в 1996 году эта цифра
сократилась до 32% [12, с. 82]. И определяющую роль в данном случае, как и
во всех других, о которых речь шла выше, играет практика функ циониро -
вания политического института и те реальные интересы, которые опреде -
ляют характер данной практики.
Таким образом, есть основания утверждать, что существенным фак то -
ром легитимации представителей политической власти является их спо соб -
ность соотносить свои интересы с интересами населения, а также удовле -
творять последние в тех пределах, в которых это возможно в данных кон -
крет ных условиях. При этом следует иметь в виду, что между вербально
выраженными ориентациями и интересами (и населения, и политической
“элиты”) возможны большие или меньшие расхождения. Данная проблема
формулируется и осмысливается в последние десятилетия в литературе,
посвященной анализу природы власти и определению специфики властных
отношений. Особый интерес в этом плане представляет работа Стивена
Льюкса “Власть: Радикальный взгляд” (Lukes S. Power: A Radical View. —
Basingstoke; London, 1974), относительно подробный анализ которой осу -
ществлен В.Ледяевым [14].
По мнению С.Льюкса, основой власти является не “конфликт префе -
рен ций”, а “конфликт интересов”. Интерес может неадекватно выражаться в
“преференциях” (намерениях, целях). Учитывая это, следует признать, что
объект власти, как считает Льюкс, может действовать в соответствии со
своими намерениями, но вопреки своим реальным (объективным) интере -
сам, если они не осознаны. Субъективные предпочтения связаны с интере -
сами и являются их выражением. Тем не менее игнорирование различий
между интересами и идеалами и стремление выдать интересы за идеалы
приводит к идейному оправданию элитизма, авангардизма, патернализма,
тирании и пр. В.Ледяев цитирует также чрезвычайно актуальные для пони -
мания постсоветских политических систем соображения С.Льюкса о том,
что “высшая и наиболее коварная форма осуществления власти — это пре -
дотвращение в той или иной степени возможного недовольства людей пу -
тем формирования у них таких восприятий, знаний и преференций, кото -
рые обеспечили бы принятие людьми своих ролей в существующем порядке
вещей — или в силу того, что они не видят альтернативы этому порядку, или
потому что считают его божественно предопределенным или выгодным”
[14, с. 115]. В данном случае между субъектом и объектом власти, как
комментирует это положение Ледяев, нет “конфликта преференций”, а есть
“конфликт интересов”.
Проблема легитимности, таким образом, выходит за пределы соот но ше -
ния идей и ценностей, “специализированной” и “повседневной идеологий”
и переводится в плоскость практической деятельности и реальных инте ре -
сов. Фактически такой социологический подход к проблеме легитимности
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3 35
Cоциологический подход к исследованию легитимности и легитимации
обусловлен определенной методологической стратегией, в которой прин -
ципиальное значение придается возможности рассогласования идей и инте -
ресов, вербального и фактического поведения, признанию двойственности
человеческого жизненного опыта. Данная стратегия, используемая при ана -
лизе ряда социологических проблем [15, с. 44–75], может оказаться полез -
ной и при исследовании легитимности. Легитимность политической систе -
мы при таком подходе означает согласование интересов политического руко -
водства (“элиты”) и населения, выражающихся в вербально оформленных
целях и предпочтениях относительно адекватно либо искаженно. Резуль -
татом такого согласования является та или иная степень одобрения насе -
лением действий руководства, определенный уровень престижа и при зна -
ния (непризнания) последнего. Указанный результат существенным обра -
зом обусловлен трансляцией идей, способами воздействия на те “смыслы”,
которые усваиваются повседневным сознанием и формируют сознательные
предпочтения. “Успех” легитимации, понимаемой как производная соот -
ношения не только “преференций”, но и интересов, обусловлен тем, какой
характер легитимность приобретает в результате всех этих взаимодействий:
какова степень ее устойчивости, внутренней обусловленности и последо -
вательности. Предполагается, в частности, что успех легитимации опре де -
ляется в значительной степени тем, в какой степени официальные формулы
легитимности и используемые схемы интерпретации адекватны различным
формам социализации в данном обществе. Характер легитимности, опре -
деляемый в конечном счете соотношением интересов основной массы насе -
ления и интересов правящей элиты, способностью последней в своей деятель -
ности руководствоваться общественными интересами, как раз и должен
быть в поле зрения социолога.
Социологическое исследование легитимности предполагает изучение
именно “эмпирической” (в терминологии М.Вебера) легитимности, пони -
маемой как “фактическая значимость для людей установленного порядка” и
характеризуемой многообразными проявлениями в их представлениях и
поведении. “Фактическая значимость” обнаруживается в реальной прак -
тике людей, в их повседневной жизнедеятельности. Она в конечном счете и
определяет характер и степень легитимности различных структур власти,
находящихся в поле зрения социолога. “Нет ни одной страны в мире, где бы
все население считало существующий режим полностью легитимным, —
пишет французский социолог М.Доган. — Уровень легитимности опре де -
ляется по степеням. Распределить режимы на воображаемой оси по возрас -
танию степени легитимности от ее минимума к максимуму — задача весьма
полезная для сравнительного анализа политических систем” [16, с. 150]. Не
менее важная задача — определение характера легитимности. Доган счи -
тает, например, что необходимо проводить “четкое различие между поня -
тиями: легитимность режима, доверие к его институтам и популярность
правителей” [16, с. 154]. Однако те эмпирические референты, которые он
предлагает для верификации данных понятий, вряд ли являются удачными,
и эмпирическое обоснование такого разграничения нельзя признать доста -
точно определенным. Впрочем, реальная проблема состоит в различении
легитимности самого институционального, нормативного порядка и леги -
тим ности представителей власти, призванных в своей деятельности реали -
зовывать соответствующие этому порядку нормы. Эта проблема, как уже
36 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3
Ирина Попова
отмечалось, была сформулирована еще Вебером (как проблема различия
“нормативной” и “эмпирической” легитимности).
Есть, разумеется, грань, отделяющая одно от другого. Однако абсо лю -
тизировать это различие было бы неправильно, ибо недоверие к деятель -
ности представителей власти перерастает в недоверие к самой структуре
власти, к политической системе в целом. Особо важное значение в данном
случае имеет фиксирование соответствующей тенденции, рассмотрение ди -
на ми ки легитимности. Обратимся, например, к данным, свиде тель ству ю -
щим об отношении населения к институту представительной демократии.
Важным признаком, характеризующим это отношение, является отно ше -
ние людей к тому, насколько честно проводятся выборы, не допускается ли
фальсификаций. Как свидетельствуют результаты опросов, проводив ших -
ся в Одесской области, уровень доверия к данному институту за период с
1989 по 1998 год не повысился, а напротив, понизился (см. табл.)1.
Таблица
Мнения респондентов относительно легитимности выборов, %
Считаете ли Вы, что выборы пройдут честно,
без подтасовок, без нарушения закона 1989* 1994** 1998***
Да 41 5 8
Нет 27 30 64
***Выборы в Верховный Совет УРСР.
***Выборы Президента Украины, Председателя и депутатов областного, городского и
районных советов.
*** Выборы в Верховную Раду Украины. Вопрос о честности был объединен с оценкой:
“Получат ли люди (такие как Вы) возможность хоть как-то повлиять на судьбу
страны?”.
В 1989 году по одной и той же анкете, наряду с населением области,
опрашивались участники городского митинга и эксперты (партийно-со вет -
ские работники). Те и другие оказались значительно большими скепти -
ками, чем опрошенное население. Среди первых (митингующих) было 74%
сомневающихся в честности выборов, среди вторых (экспертов) — 66%.
Областной опрос, проведенный после выборов (в мае 1990 года) показал,
что доля сомневающихся в честности выборов среди опрошенного насе ле -
ния достаточно стабильна: их было практически столько же, сколько и
перед выборами — 26% (в Одессе — 33%, в районных центрах и ПГТ — 23%, в
сельской местности — 19%). Эти данные весьма интересны, если учесть, что
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3 37
Cоциологический подход к исследованию легитимности и легитимации
1 Опро сы, дан ные ко то рых при во дят ся, реп ре зен та тив ны для взрос ло го на се ле ния
Одес ской об лас ти. В де каб ре 1989 года опрос про во дил ся со ци о ло ги чес кой груп пой
Одес ско го уни вер си те та (на учный ру ко во ди тель — д-р фи лос. наук, про фес сор И.М.По -
по ва; от ве тствен ный ис пол ни тель — канд. фи лос. наук В.Б.Моин), N = 982, ошиб ка вы -
бор ки не пре вы ша ет 2%. Опрос в 1994 году был про ве ден Инфор ма ци он но-ис сле до ва те -
льским со ци о ло ги чес ким цен тром “Пульс” (А.В. Вар ла мов, М.Б.Ку няв ский), N = 1100,
ошиб ка вы бор ки — 3%. Дан ные 1998 года пред остав ле ны “Фон дом со ци аль ных ис сле до -
ва ний” (Е.В. Кня зе ва, А.В. Ху ден ко), N = 971, ошиб ка вы бор ки не пре вы ша ет 4%. Кон -
троль ные при зна ки по всем мас си вам — пол, воз раст, мес то жи т ельства.
указанное десятилетие квалифицируют как переход от советского то тали -
тарного общества к обществу демократическому, в котором граждане име -
ют возможность принимать реальное участие в формировании властных
органов, оказывать влияние на их состав. Следует напомнить также, что
именно 1989 год являлся периодом значительной политической активности
и временем политического кризиса, кризиса легитимности политической
власти. Возникает, однако, вопрос, как интерпретировать это нарастание
скепсиса в период с 1989 по 1998 год: как углубление кризиса политического
режима (какого?) или как свидетельство непопулярности конкретных
пред ставителей власти, призванных создать условия для честных выборов?
Теперешние реалии нашей политической жизни также сви детель ству -
ют об актуальности многих размышлений по поводу веберовского пони -
мания легитимности. Взять хотя бы результаты последних президентских
выборов в Украине. Учитывая, что не менее половины населения не уве -
рены, что выборы проводятся честно, без фальсификаций, можно ли счи -
тать результаты выборов легитимными? Точнее, если мы признаем их леги -
тимность, то какой смысл при этом вкладываем в данное понятие? Можно
ли вообще говорить о доверии к институту представительной власти, если
последний предполагает использование процедур, допускающих фаль си -
фи кацию, либо не препятствует проникновению на вершину власти людей,
не пользующихся авторитетом у населения? Аналогичные вопросы можно
задать, анализируя отношение населения к многопартийности, а также к
приватизации, которая является, несомненно, не только экономической, но
и политической акцией. Непопулярность практически всех политических
партий в Украине [см., напр.: 17, с. 45] приводит к нарастанию отри ца тель -
ного отношения к институту многопартийности (о чем свидетельствуют
данные, приводимые выше), а недовольство способами проведения при ва -
тизации в конечном счете может сформировать отрицательное отношение к
самому этому институту.
Еще один важный момент, свидетельствующий о разнокачественности
легитимности и обозначенный М.Вебером в терминах “внутреннего” или
“внешнего” ее гарантирования, следует также держать в поле зрения. Отсут -
ствие явного кризиса легитимности, открытого выражения недоверия к
власти не свидетельствует о “внутреннем” доверии к ней, вере в ее отно -
сительную справедливость, в соответствие интересов представителей влас -
ти интересам народа, в способность власти представлять и защищать об -
щест венные интересы. А именно такое, обусловленное “этическими” кри -
териями доверие характеризует (если использовать терминологию Вебера)
легитимность как общественное согласие1. Последнее достигается по сред ст -
вом ценностно-рациональных гарантий, проявляющихся как вера насе ле -
ния в значимость установленного порядка, представление о нем как со от -
вет ствующем определенным, разделяемым населением ценностям. Го тов -
ность же терпеть власть либо предпочтение, выраженное на выборах, — это
38 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3
Ирина Попова
1 На пом ню, что к внеш ним га ран ти ям ле ги тим нос ти М.Ве бер от но сит не толь ко пра -
во вые га ран тии, но и “услов ные” (мо раль ные), от ли чая по след ние от эти чес ких, как
внут рен них (по ана ло гии с раз ли че ни ем мо ра ли и нра вствен нос ти). И лю бые “внеш ние”
ока зы ва ют ся ме нее эф фек тив ны ми и устой чи вы ми.
иное. Оно (предпочтение) может характеризовать вынужденность, осо з на -
ние отсутствия альтернатив. Ранее обращалось внимание на неустой чи -
вость такого политического состояния, ибо как только появляются аль -
терна тивы и надежды на изменение состояния, терпение иссякает и недо -
вольство проявляется в кризисе легитимности, который означает открытое
недовольство существующей властью.
Важное значение при исследовании легитимности политической влас -
ти имеет признание того, что “легитимность режима во многом опреде ля -
ется его экономической эффективностью” [16, с. 154]. На это обстоя тель -
ство указывают и украинские социологи, формулирующие проблемы ста -
тусной легитимации политических и хозяйственных элит Украины. Обра -
щая внимание на факт зависимости легитимности политического режима
от “меры его эффективности”, они считают, что мера эта “в обыденном со -
знании рядового гражданина воспринимается как экономическое раз витие
страны и собственный жизненный уровень” [16, с. 12]. Однако ис поль -
зуемые представления и эмпирические данные свидетельствуют о том, что
речь идет, скорее, о социальной эффективности правящего режима, опре -
деляемой тем, какая социальная политика проводится властными струк -
турами. Социальная же эффективность, характеризуемая не только жиз -
ненным уровнем трудоспособного и нетрудоспособного населения, но и
возможностью реализовать свои знания и умения, проявить себя в дея -
тельности, иметь доступ к многообразным современным благам и услугам —
все это, в конечном счете, формирует так называемое “социальное само -
чувствие”, которое является решающим фактором “внутренней” леги тима -
ции. Экономическая эффективность — необходимое, но не достаточное
условие эффективности социальной. Выяснение влияния последней на ха -
рактер легитимации предполагает также наличие информации о том, связы -
вает ли население изменение своего социального положения с деятель -
ностью властных структур. Ведь возможны, например, и другие “объяс -
нения” ухудшения социальной ситуации в нашей стране: “таково время”,
“виноваты мы сами”, “с нашим менталитетом ничего не сделать”, “всякие
радикальные изменения предполагают период ухудшения” и т.п. Однако,
как свидетельствуют данные многих опросов, ухудшение социальной си -
туа ции в стране люди, как правило, связывают именно с качеством поли ти -
ческого и хозяйственного управления, с тем, что правящая элита пресле -
дует свои эгоистические цели и задачи, не принимает во внимание интересы
основных масс населения, вообще игнорирует какие бы то ни было интересы
общественные (если, разумеется, к последним не относить интересы корпо -
ративные или клановые).
Такого рода позиция, при которой ответственность за “личные неудачи”
переносится на государство и всяческое “руководство”, рассматривают как
проявление “иждивенчества” и свидетельство популярности патерна ли ст -
ского государства. “Иждивенчеству” придают характер социально- куль -
турного стереотипа, обусловливающего особенности постсоветского мента -
литета и препятствующего рыночному реформированию на постсоветском
пространстве. Однако серьезной проблемой, требующей социологического
осмысления, является спецификация патерналистского и “социального”
государства. В литературе последнего десятилетия эта проблема об суж да -
ется как проблема отличия последнего от “государства благоденствия”. Как
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3 39
Cоциологический подход к исследованию легитимности и легитимации
пишет В.Гутник, “...социальное государство”, в отличие от “государства
всеобщего благоденствия”, стремится не к максимально возможному пере -
распределению доходов и имущества, а в первую очередь проводит такую
социальную политику, которая ликвидирует правовые, административные
и экономические барьеры, препятствующие реализации способностей лич -
ности, а также формирует благоприятствующие этому институты. И только
в виде дополняющей меры осуществляется минимально необходимое пере -
распределение доходов и собственности” [18, с. 16]. Социальное госу дарст -
во, в рамках которого, наряду с действием рыночных механизмов, реали зу -
ются определенные социальные цели, — реальность ряда капи та лис ти чес -
ких стран. Для Украины — это всего лишь конституционный принцип, от
осуществления которого она все более и более удаляется. Представление
населения об ответственности властных структур за проводимую со циаль -
ную политику как и за обеспечение элементарной безопасности и порядка —
вполне здравая позиция, отнюдь не свидетельствующая об иждивенчестве и
приверженности патернализму.
Оценка “отечественного менталитета”, “повинного” в характере и сте -
пени легитимности политической власти, осуществляющей либеральные
реформы (либо провозгласившей либеральное реформирование), обус ло -
влена также следующим: какова позиция социолога относительно того, что
собой представляют либеральные ценности и как он, соответственно, ха -
рактеризует отношение к ним основной массы населения. Суть этой по зи -
ции определяется, в частности, интерпретацией таких понятий, как “со ци -
альная справедливость” и “равенство”, с одной стороны, и понятия “свобо -
ды” — с другой. Известно, например, что либеральные ценности за послед -
нее столетие претерпели существенное изменение, прежде всего состояв -
шее в сближении ценности “свобода” с такими ценностями, как “социальная
справедливость” и “равенство”. Например, А.Печчеи в своей известной кни -
ге “Человеческие качества” пишет, что “старый гуманизм” был заменен
“новым гуманизмом”, который означает ограничение “гуманистического
индивидуализма” и “признание приоритета справедливости по отношению
к свободе” [19, с. 214]. Известно также, что понятие “свобода” наполняется
разным смыслом в различных социокультурных условиях и что на перед -
ний план могут выдвигаться те из ее аспектов, что характеризуют общест -
венную безопасность и порядок. Не менее важно также учитывать тот конк -
ретно- исторический контекст, в котором формируются и утверждаются
либеральные институты общества. Решая проблему легитимации поли ти -
ческих институтов реформируемого общества, декларирующего привер -
жен ность западному либерализму, целесообразно учитывать, в частности,
что соответствующие ему институты утверждались “до рождения социаль -
ных программ, поддержка которых требует государственного пере рас пре -
де ления существенной части национального дохода”. Тогда как на пост -
совет ском пространстве “переход к рыночной экономике осуществляется в
усло виях огромного груза социальных обязательств государства, до с тав -
ших ся ему в наследство от предыдущего режима” [20, с. 43]. Основной
массой населения изменение широкого спектра жизненных обстоятельств
воспри нимается как ухудшение, что имеет особое значение для социального
само чувствия и является, в данном случае, решающим фактором, обуслов -
40 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3
Ирина Попова
ливаю щим оценку населением существующих политических институтов
власти.
Итак, социологическое исследование легитимности и легитимации пред -
полагает фиксирование и сопоставление многообразных данных, ха рак те -
ризующих широкий социальный, идеологический и политический кон текст,
в котором происходит процесс легитимации и осуществляется практи чес -
кая деятельность, обусловленная интересами населения и пра вящей элиты.
Литература
1. Кутуев П. Избирательное сродство в социологии М.Вебера // Социология:
теория, методы, маркетинг. — 1999. — № 3. — С. 136–148.
2. Клюенко Э. Измерение потенциала протеста и социальной напряженности: при -
менение методических подходов Лайкерта и Терстоуна для конструирования инте -
граль ных количественных показателей // Социология: теория, методы, маркетинг. —
1999. — № 3. — С. 89–100.
3. Солник С. Истоки и следствия нового конфликта “отцов и детей” // Социоло -
гические исследования. — 1992. — № 6. — С. 54–63.
4. Weber M. Domination and Legitimacy // German Sociology. — New York, 1998. —
P. 24–37.
5. Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б.С. Социологический словарь. — Казань, 1997. —
С. 406.
6. Давыдов Ю.Н. Легитимность // Современная западная социология. Словарь. —
М., 1990. — С. 156–157.
7. Вебер М. Основные социологические понятия // Вебер М. Избранные произ ве -
дения. — М., 1990.
8. Ritzer G. Contemporary Sociological Theory. — S.l., 1992. — P. 608.
9. Mills C. Wright. Power. Politics and People. — New York, 1965. — P. 657.
10. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. — М., 1995.
11. Ионин Л. Свобода в СССР. — СПб., 1997. — С. 368.
12. Головаха Е. Трансформирующееся общество. Опыт социологического мони то -
ринга в Украине. — К., 1996.
13. Мiller A.H., Hesli V.L., Reisinger W.M. Comparing Citizen and Elite Belief Sistems in
Post-Soviet Russia and Ukraine // Public Opinion Quaterly. — 1995. — Vol. 59. — P. 12–39.
14. Ледяев В. Понятие власти // Социологический журнал. — 1996. — № 3/4. —
С. 109–125.
15. Попова И.М. Повседневные идеологии. Как они живут, меняются и исчезают. —
К., 2000. — С. 217.
16. Доган М. Легитимность режимов и кризис доверия // Социологические иссле -
дования. — 1994. — № 6. — С. 147–156.
17. Петров О., Полторак В. Проблемы стратегического планирования прези дент -
ской избирательной кампании // Социология: теория, методы, маркетинг. — 1999. —
№ 3. — С. 41–62.
18. Гутнов В.П. Социальное государство: тупик или возможность обновления //
Куда идет Россия? Трансформация социальной сферы и социальная политика. — М.,
1998. — С. 15–23.
19. Печчеи А. Человеческие качества. — М., 1980. — С. 302.
20. Фенько А.Б. Образ свободы в российском сознании и перспективы формиро ва -
ния российского общества // Способы адаптации населения к новой социально- эконо -
мической ситуации в России. — М., 1999. — Вып. 11. — С. 33–45.
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 3 41
Cоциологический подход к исследованию легитимности и легитимации
|