Судьба авторитета в современном мире
The establishment of democratic power institutions has caused the substitution of anonymous kind of power for that of totalitarianism. Studying crisis as a process of the established world order disintegration sets the task of elucidating the effect of the social mechanisms which participate in p...
Gespeichert in:
| Datum: | 2000 |
|---|---|
| 1. Verfasser: | |
| Format: | Artikel |
| Sprache: | Russian |
| Veröffentlicht: |
Iнститут соціології НАН України
2000
|
| Schriftenreihe: | Социология: теория, методы, маркетинг |
| Online Zugang: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/89863 |
| Tags: |
Tag hinzufügen
Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Zitieren: | Судьба авторитета в современном мире / В. Бурлачук // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2000. — № 4. — С. 91–105. — Бібліогр.: 10 назв. — рос. |
Institution
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-89863 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-898632015-12-21T03:02:36Z Судьба авторитета в современном мире Бурлачук, В. The establishment of democratic power institutions has caused the substitution of anonymous kind of power for that of totalitarianism. Studying crisis as a process of the established world order disintegration sets the task of elucidating the effect of the social mechanisms which participate in preserving the social reality and prevents its complete disorientation. Authority, as well as tradition, should be used to curb the elemental forces which have gone out of the social control, and offer an individual a set of values, emotional orientations, rules and standards of behavior which can become the means of achieving social peace. 2000 Article Судьба авторитета в современном мире / В. Бурлачук // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2000. — № 4. — С. 91–105. — Бібліогр.: 10 назв. — рос. 1563-4426 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/89863 ru Социология: теория, методы, маркетинг Iнститут соціології НАН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| description |
The establishment of democratic power institutions has caused the substitution of
anonymous kind of power for that of totalitarianism. Studying crisis as a process of the
established world order disintegration sets the task of elucidating the effect of the
social mechanisms which participate in preserving the social reality and prevents its
complete disorientation. Authority, as well as tradition, should be used to curb the
elemental forces which have gone out of the social control, and offer an individual a set
of values, emotional orientations, rules and standards of behavior which can become
the means of achieving social peace. |
| format |
Article |
| author |
Бурлачук, В. |
| spellingShingle |
Бурлачук, В. Судьба авторитета в современном мире Социология: теория, методы, маркетинг |
| author_facet |
Бурлачук, В. |
| author_sort |
Бурлачук, В. |
| title |
Судьба авторитета в современном мире |
| title_short |
Судьба авторитета в современном мире |
| title_full |
Судьба авторитета в современном мире |
| title_fullStr |
Судьба авторитета в современном мире |
| title_full_unstemmed |
Судьба авторитета в современном мире |
| title_sort |
судьба авторитета в современном мире |
| publisher |
Iнститут соціології НАН України |
| publishDate |
2000 |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/89863 |
| citation_txt |
Судьба авторитета в современном мире / В. Бурлачук // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2000. — № 4. — С. 91–105. — Бібліогр.: 10 назв. — рос. |
| series |
Социология: теория, методы, маркетинг |
| work_keys_str_mv |
AT burlačukv sudʹbaavtoritetavsovremennommire |
| first_indexed |
2025-07-06T17:53:31Z |
| last_indexed |
2025-07-06T17:53:31Z |
| _version_ |
1836921035212980224 |
| fulltext |
Виктор Бурлачук
Судьба авторитета в современном мире
ВИКТОР БУРЛАЧУК,
ñòàðøèé íàó÷íûé ñîòðóäíèê îòäåëà èñòî -
ðèè, òåîðèè è ìåòîäîëîãèè ñîöèîëîãèè Èí -
ñòèòóòà ñîöèîëîãèè ÍÀÍ Óêðàèíû
Судьба авторитета в современном мире
Abstract
The establishment of democratic power institutions has caused the substitution of
anonymous kind of power for that of totalitarianism. Studying crisis as a process of the
established world order disintegration sets the task of elucidating the effect of the
social mechanisms which participate in preserving the social reality and prevents its
complete disorientation. Authority, as well as tradition, should be used to curb the
elemental forces which have gone out of the social control, and offer an individual a set
of values, emotional orientations, rules and standards of behavior which can become
the means of achieving social peace.
Ж.-Ф.Лиотар, описывая ситуацию постмодерна, отмечает осво бож де ние
современного общества от традиционных авторитетов. Однако по- преж нему
остается вопрос: кто имеет право решать за все общество? Кто явля ется
субъектом, чьи предписания служат нормами для тех, кого они обя зывают?
Обращение к исследованию авторитета становится особенно актуаль -
ным, когда в потрясенном социальными изменениями обществе ослабляют -
ся и нарушаются социальные связи, когда механизмы повиновения и под -
чине ния выходят из-под контроля.
“Когда иллюзии утрачиваются, слабеют, — пишет С.Московичи, — че -
ло ве чес кие общности вместе со своими верованиями приходят в упадок,
они мертвеют и опустошаются, утратив самое существенное, как тело, ли -
шен ное крови.
Люди больше не знают, за кем следовать, кому подчиняться, во имя кого
жертвовать собой. Ничто и никто больше их не обязывает к дисциплине,
необходимой для цивилизованного труда, ничто и никто не питает их энту -
зиазма или страсти. Мир восторгов, мир преданности оказывается опустев -
шим. И тогда обнаруживаются признаки паники. Страшит возвращение к
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4 91
мертвому безразличию камней пустыни, в современном варианте, Госу -
дарства. Никто никому там больше не друг и не враг. Практически исчезли
границы группы или города. Место народа занимает аморфная сово куп -
ность индивидов” [1].
Было бы ошибкой функцию авторитета сводить только к обеспечению
институтов власти. И хотя социологические словари определяют авторитет
как определенную форму осуществления власти, основанную на обще при -
знанном влиянии какого-нибудь лица или социального института, влияние
авторитета можно проследить во всей системе общественных отношений.
Трудно представить существование воспитания, образования, науки, ис -
кусст ва, религии, различных типов социальных связей вне тех или иных
способов воздействия авторитета и авторитетов.
Когда мы понимаем кризис как процесс распада сложившегося порядка
мира, как разрыв с прежними социальными идеалами, как эрозию симво ли -
ческих структур, значений и смыслов, мы в то же время пытаемся выяс нить
действие тех социальных механизмов, которые участвуют в сохра не нии и
поддержании социальной реальности, препятствуют ее полному рас паду на
отдельные фрагменты и потерявшие социальную ориентацию действия.
Авторитет, как и традиция, призван внести смысл, упорядочить вышед -
шие из-под социального контроля стихийные силы. Он должен предложить
индивиду набор ценностей, ориентаций, правил и норм поведения, которые
способны служить средствами конституирования социального мира.
В данной статье мы рассматриваем понятие авторитета в контексте
развития европейской культуры. Х.Арендт в эссе “Что такое авторитет?”
(1957) усматривает его истоки в римской цивилизации. В отличие от гре -
ков, которым, по мнению Арендт, не удалось обосновать принцип ав то ри те -
та (идея авторитета оказалась трансцендентной относительно реалий зем -
ной власти), римляне думали и действовали под знаком авторитета. Ав -
торитет для них означал энергию основания Города, поэтому главная со -
став ля ю щая авторитета — это идея основания (основания в смысле за ло же -
ния основ совместной жизни города, государства).
Не вдаваясь в детали концепции авторитета, предложенной Х.Арендт,
отметим, что ее понимание авторитета, в основном связанное с его функ -
цией атрибута социального института, ограничивается отношением с “ин -
сти ту циональной властью-могуществом”. Для преходящего и скоротечного
характера действия и власти авторитет необходим, чтобы обеспечить им
длительность и постепенность.
Мы исходим из другой модели авторитета. Для нас авторитет — это
христианская идея, а эпоха Средневековья — пора его подлинного расцвета.
Появление авторитета как историко-культурного феномена обусловлено
особым типом истины и связанным с ним способом осуществления власти.
Первоначальное значение понятия авторитет (auctoritas) определялось как
“суждение”, “мнение”. Суждение не только располагается в пространстве
“истины” и “лжи”, но и несет в себе энергию власти. “Быть сильным — значит
уметь до конца договаривать фразы”, — однажды заметил Р.Барт.
Истина Откровения как тип истины, исповедуемый христианством, с
одной стороны, предполагала абсолютный внеличный характер, с дру гой —
уникальную пластичность, дающую ей возможность участвовать в различ -
ного рода социальных практиках: воспитании, образовании, управлении,
лечении, Спасении.
92 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4
Виктор Бурлачук
С концепцией Спасения связано особое положение авторитета. Коль
скоро Спасение (универсальная цель человеческой жизни) не является
результатом индивидуального действия, коль скоро оно не достижимо в
силу личного участия человека, а представляет собой милость Божью, то
вся система отношений средневекового общества строится вокруг человека
(святой, пророк, король-чудотворец) или социального института, распо -
лагающего благодатью как средством, обеспечивающим Спасение.
Из борьбы за право распоряжаться благодатью вырастают два образа
власти средневекового общества: король и священник. Один обладает
властью (potestas), другой — авторитетом (auctoritas). Когда эти два прин -
ципа власти пересекаются, возникает особый тип власти, власть харизмы,
образцовый тип власти для Средневековья.
Критика религиозных идей Средневековья идеологами Просвещения
привела к переориентации подвижных отношений власти, определявших
судьбу авторитета в Средневековье, в рамках которого практика ссылок на
авторитеты была основой всей духовной и интеллектуальной жизни, и
высшим авторитетом обладал текст Священного Писания.
Изменение в способе функционирования авторитета связано с началом
Нового времени и с появлением и утверждением нового человека. Человек
Нового времени освобождает себя от авторитета библейско-христианской
Истины Откровения и церковного учения. Он стремится исходить лишь из
им самим устанавливаемого основания истины, полагаться на им самим
найденное и обеспеченное основание истины, основание — которым, по
сути, является он сам. Так человек становится субъектом в современном
смысле этого слова, а авторитет лишается своей сакральной составляющей.
Тем не менее, именно Средневековью мы обязаны двумя основными
типами отношений между властью и авторитетом. Первый тип отношений
характеризует борьбу между институциональным авторитетом и личност -
ным. Например, должен ли посредник между человеком и Богом обладать
особым даром (личностный авторитет) или им может быть простой священ -
но служитель (институциональный авторитет). Этот тип отношений в даль -
нейшем дает о себе знать в противостоянии церкви — пророку, партии —
лидеру, массы — вождю.
Другой тип отношений, который определял в Средневековье противо -
стояние светской и духовной власти, оживает в критическом дискурсе жур -
налиста, писателя, ученого. Интеллигент, публично критикующий власть,
наследует свою позицию от монаха, пишущего наставления королю.
Основные функции авторитета
В различные периоды европейской истории авторитет менял свои фор -
мы: авторитет Священного Писания сменялся авторитетом разума, автори -
тет власти — авторитетом общественного мнения, однако, несмотря на все
раз личия социальных систем, государственных устройств, некоторые
функ ции авторитета оставались неизменными.
1. Профетическая функция авторитета появляется там, где общество
переживает острый мировоззренческий кризис, там, где появляется потреб -
ность в новой вере, в новой системе ценностей. Пророк всегда противостоит
устоявшейся системе ценностей и посредством “актуальной эмоцио наль ной
проповеди” (М.Вебер) стремится утвердить новое представление о мире.
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4 93
Судьба авторитета в современном мире
Пророк, как правило, обладает харизмой, дающей ему силу взорвать фунд а -
мент устоявшихся традиций и ценностей. Пророчество как социаль ный ин -
ститут предшествует появлению христианства, исчезает в связи с его уста -
новлением и появляется вновь, когда возникает потребность в его ре фор -
мировании. С энергией ветхозаветных пророков Лютер утверждает по сту лат
обновленной христианской церкви о спасении силою “одной только веры”.
Когда религию сменила идеология, а религиозная идея превратилась в
социальную, профетическая функция перешла от религиозных подвиж ни -
ков к социальным реформаторам. Авторитет предстает здесь в виде личнос -
ти, одержимой идеей, которую проповедуют ради нее самой, а не ради
вознаграждения.
Носителей личного авторитета, в отличие от институционального, ха -
рак те ризует особый способ взаимоотношения с истиной (религиозной или
социальной): истина не достигается или приобретается, а переживается.
Такой характер истины дает право на осуществление особой миссии, кото -
рая не санкционирована кем-то, а узурпирована. Лютер, работая над ком -
мен тариями к Псалмам, задерживает свой взгляд на давно известном месте,
которое действует на него “как удар кулака”. Он чувствует, что полностью
изменился, родился заново и вступил в рай. Так появилась главная идея
реформаторского учения.
Подобный “удар кулаком” пережил и молодой Гитлер, когда, столк -
нувшись на улицах Вены с евреем, увидел “подлинный” источник решения
социальных проблем в борьбе рас.
В своей профетической функции авторитет выступает в качестве но си -
теля определенной идеологии. Пророк, учитель, журналист, вождь (все они
в той или иной форме представляют авторитет), преисполненные новы ми
идеями или возрожденным пониманием древней мудрости, собирают во -
круг себя учеников, апостолов, поклонников, единомышленников, сто рон -
ников. Они раздают советы, рекомендации, программы, поучения, кото рые
охватывают большой спектр лиц: от домохозяек до политических лидеров.
Религиозная истина, дарующая Спасение и обретаемая в силу лично
пережитого Откровения, в современных пророчествах вырождается в фор -
му социальной идеи, осуществление которой способно радикально решить
проблемы класса, нации, государства, общества в целом.
Какой бы характер ни принимали “откровения” того или иного носи -
теля авторитета, будь то этический или политический, идеология авто ри -
тета во всех его видах означает прежде всего — и для него самого, и для его
сторонников — единое видение жизни. Жизнь и мир приобретают благо -
даря этому единый смысл; поведение людей должно быть ориентировано на
него и, таким образом, также обрести единый смысл. Структура такого рода
“смысла” весьма разнообразна, в нем могут быть соединены в некий конгло -
мерат представления, представляющиеся логически разнородными.
2. Верификационная функция авторитета связана с правом решать:
“что верно, а что нет”. Это право покоится на онтологической вере в истину.
В Средние века господство авторитета зиждилось на обязательности прово -
зглашенной церковным учением Истины Откровения. Способом дости же -
ния истины о мире, был не эксперимент, не исследование, а Откровение и
его толкование отцами Церкви. Истина сводилась к доктрине, а проверка,
применение или опровержение тех или иных мнений — к соотнесению с
церковным учением.
94 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4
Виктор Бурлачук
Средневековый автор текста, на которого падал отблеск божественного
авторитета, отождествлялся со всей полнотой истины. Когда историческая
критика поставила под сомнение справедливость такого суждения и место
одного единого автора освободила для множества других, тогда было поло -
жено начало отделению автора от истины.
Для Средневековья не опыт, а автор был свидетелем истинности текста,
поскольку истина была Истиной Спасения, знанием, непосредственно
вклю ченным в моральную практику человека. Истинность текста опре де -
лялась по его принадлежности. Атрибутирование текста некоему автору
выступало свидетельством истинности данного текста.
Отделение автора от истины, введение новых критериев истины создало
условия для переоценки сакрального дискурса, для лишения его властных
полномочий. Истина лишается непосредственной связи с автором (она при -
обре тает объективный характер: при наличии определенной квалификации
ею может овладеть любой человек), а потребность в авторе возникает тогда,
когда надо дать имя теореме, эффекту, примеру, синдрому. Имя автора
теперь связывается только с функционированием литературного дискурса:
“…всем этим рассказам, поэмам, драмам и комедиям в Средние века было
дозволено циркулировать анонимно, до известной степени, по крайней ме -
ре. И вот теперь вдруг у них спрашивают и требуют у них ответа, откуда они
взялись, кто их написал” [2, с.63].
В том, что автор выступает теперь не в качестве маркера истинности
текста, а как творец, создатель, человек, наделенный уникальными спосо -
бностями, заключается принципиальное отличие в понимании истины в
Средневековье и в Новое время. Автор — это уже не тот, кому открывается
истина, через чье свидетельство истина являет себя. Автор — это художник,
индивидуальность, выдающийся одиночка. С такой характеристикой авто -
ра связана, в частности, романтическая концепция человека как гения, осу -
ществляющего миссию открытия и покорения мира.
Автор перестает быть носителем истины, становясь носителем вы мыс -
ла, а вымысел приравнивается к творчеству. Мир идеального, которого не
знало Средневековье, противостоит принципу реальности и несет в себе
особую угрозу для власти. Известно, что все идеи по социальному ре фор ми -
ро ва нию общества сначала располагаются в некотором вымышленном про -
стра нст ве — “утопии”. Оттуда, из этого воображаемого места приходят в
мир все коммунистические проекты.
Научное знание с экспериментальными формами проверки истины на -
чи нает доминировать в общественном сознании Нового времени: в лице
научных сообществ, библиотек, педагогики оно получает институ цио наль -
ную поддержку. На естественнонаучную истину ориентируется даже худо -
жест венная литература, которая в своей романной форме пытается воспро -
из вести некоторые черты научного дискурса.
Научная форма истины изменила, но не ликвидировала сам статус авто -
ритетного суждения: оно просто поменяло свои основания. Истину Свя -
щенного Писания заменила истина наблюдения и эксперимента.
Однако связь истины и знания вскоре была поставлена под сомнение.
Первое подозрение в самом праве истины на существование высказал
Ф.Ниц ше, когда в самом понятии истины увидел ценностную форму, про из -
водную от морального предрассудка. Истина превращается в волю к истине, в
притязание на власть (принцип господства), в функцию воли к власти.
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4 95
Судьба авторитета в современном мире
В современной ситуации тождество понятий истина и наука перестало
быть само собой разумеющимся. Высказывание, для того чтобы быть науч -
ным, должно удовлетворять некоторой совокупности условий. Прежде все -
го, целью научного знания становится не истина, а эффективность. “Уче -
ных, техников и аппаратуру покупают не для того, чтобы познать истину, но
чтобы увеличить производительность” [3, с.112].
3. Легитимационная функция. Авторитет, с одной стороны, является
основным носителем легитимации, с другой — сам нуждается в ней. Его
функция легитимации заключается в том, что он носитель “метарассказов”
(Лиотар) —о “великом герое”, “великих опасностях”, “великих кругосвет -
ных плаваниях” и “великой цели”.
Главной составляющей легитимности является коллективная вера. Как
отмечал Ю.Хабермас, легитимность политического порядка измеряется ве -
рой в него тех, кто подчинен его господству. Во время коронования фран -
цузского короля прелат обращался к суверену со словами: “Прими меч сей”.
Этот жест, наделяющий суверена силой оружия, был актом легитимации
королевской власти посредством авторитета католической церкви. Сам
этот акт предполагает, по крайней мере, два объекта веры: веру в леги -
тимность христианской церкви и веру в то, что она способна сделать леги -
тим ной другую власть. Значимость данного акта скрывается в феномене
коллективной веры, которая является последним основанием как леги тим -
ности, так и авторитета.
Легитимность современной демократической власти покоится на вере в
акт инаугурации президента, когда текст конституции, на котором лежит
рука президента, своим авторитетом освящает его власть. Церемонии, шест -
вия, собрания, праздники как акты коллективной веры призваны непре -
рывно подтверждать легитимность существующей власти.
Вместе с тем, завоевать авторитет, значит апеллировать к основанию,
которое опять-таки лежит в глубине коллективной веры.
Иисус основывал свою легитимацию и свои притязания на том, что
Он — и только Он — знает Отца, что только вера в Него есть путь к Богу,
Ленин основывал свою легитимацию на том, что только он и его партия
знают марксизм и являются подлинными марксистами.
Коллективная вера, дополняющая в различных пропорциях внешнее
насилие, — вот формула легитимности. Ни чисто аффективные, ни чисто
ценностно-рациональные мотивы не могут создать надежные основы гос -
подства, решающим фактором остается вера.
4. Институциональная функция. Как только у харизматического ли -
дера, пророка, социального реформатора появляются последователи и это
становится практикой реальной жизни, начинается процесс инсти ту циа -
лизации авторитета. Этот процесс можно сравнить со своеобразным “обра -
зованием пантеона богов”, наделением их определенными атрибутами и
разграничением компетенций, распределением “Божественной благодати”.
То есть появляются приближенные вождя, его ученики или апостолы, раз -
ного ранга последователи и специалисты по его учению — крупные, средние,
мелкие. Каждому из них принадлежит определенное количество харизма -
тической благодати, соответствующее его рангу.
Перед ними ставится задача оказывать непосредственное систе ма ти -
ческое воздействие на повседневную жизнь рядового человека. Такое воз -
дейст вие институциализируется в школах, в любых других учебных заве -
96 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4
Виктор Бурлачук
дениях, которые, в свою очередь, подчиняются организациям, их контро -
лирующим и разрабатывающим для них программы. Наконец, создается
специальный институт для воплощения идей харизматического лидера.
Образцом такого института может служить партия или церковь. Именно
перед ними стоит задача привнести в повседневность содержание “про -
роческих проповедей”.
Повсюду, где союз или общность выступают не как личная сфера власти
отдельного лица, а как “подлинный союз”, происходит наделение авто ри -
тета символическими функциями, с тем чтобы упростить процесс груп по -
вой самоидентификации (легче идентифицироваться со знаком, симво лом,
идеей, чем с реальным человеком, обладающим всей полнотой достоинств и
недостатков). Церковь идентифицируется с богом, партия — с вождем.
Одним из способов институциализации авторитета является культ. По
сути дела, культ означает образование регулярно действующего, орга низо -
ванного предприятия по оказанию влияния на авторитет. Причем под влия -
нием может пониматься как право интерпретации тех или иных поло жений
авторитета, так и право обращаться к нему с непосредственными просьбами.
Культ предполагает избирательность доступа к вождю, благо даря наличию
функционеров, в компетенцию коих входит почитание авторитета.
Такое понимание культа выходит за рамки широко распространенного
мнения о нем как форме почитания и воздействия религиозного или свет -
ского авторитета. Культ — это также (если не прежде всего) способ воз дей -
ствия на авторитет, это определенная уловка, посредством которой функ -
ционер, лицо непосредственно вовлеченное в осуществление культа, ока -
зывая воздействие на носителя авторитета, реализует свою власть. Основ -
ная цель лиц, окружающих вождя, — определение каналов влияния на него.
Культ как раз и является формой осуществления этого влияния.
Несмотря на наличие культа, авторитет должен неустанно доказывать
свою силу, непрерывно подтверждать себя. Достаточно нескольких круп -
ных разочарований, чтобы храм опустел навеки. Власть покоится на оправ -
давшихся предсказаниях, успешном излечении, ценных советах. Если про -
ро чество успешно, пророк находит постоянных помощников, если полити -
ческая акция удалась, вождь находит себе единомышленников, если сра -
жение выиграно, полководец находит новых солдат.
5. Прогностическая функция. Ни одно общество не может суще ство -
вать без предвосхищения будущего. Это необходимо для того, чтобы стро -
ить дома и дороги, принимать хозяйственные решения и предпринимать
политические акции и т.п. Подобные задачи решают по-разному: то ли
пользуясь предсказаниями оракулов, то ли доверяя интуиции, то ли непо -
сред ственно на основании опыта.
Прорицание всегда было эффективным способом подтверждения ха -
риз мы и авторитета. Оно было включено непосредственно в текст Свя щен -
ного Писания и подчинено практике Спасения. Прогностическая функция
составляла стержень идеологии марксизма, в которой построение бесклас -
сового общества трактовалось одновременно как цель и как прогноз. “Па -
тент” на знание будущего наделяет субъекта такого знания огромной
властью. “Там, где священнослужители сумели захватить в свои руки тол ко -
вание предсказаний оракулов и Божьей воли, их власть была длительное
время преобладающей” [4]. Общественное мнение до сих пор видит в совре -
менных политиках жрецов будущего. Чтобы убедиться в этом, достаточно
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4 97
Судьба авторитета в современном мире
посмот реть любое газетное интервью, где все наши вопросы к любому поли -
тичес ко му лицу так или иначе касаются ближайшего и отдаленного буду -
щего.
Прорицание основывается на признании определенного порядка (на -
пример, у эллинов предполагалось наличие безличной универсальной си -
лы, стоящей над богами) и предстает в истории культуры в различных
ипостасях. В десекуляризованном мире оно вполне может выступать в
качестве научного прогноза или плана. Отголоски прогностической функ -
ции авторитета сохраняются в институте экспертов, в футурологии и фанта -
стической литературе.
6. Нарративная функция. Как отмечал М.Фуко, существование об -
щест ва предполагает наличие в нем целого ряда особо важных повествова -
ний. Эти повествования повторяются, пересказываются, варьируют. Пред -
полагается, что в этих своеобразных “ритуализованных ансамблях дискур -
сов” содержится исток и тайна данного общества, его первоосновы и перво -
начала. “Есть дискурсы, которые… бесконечно сказываются, являются уже
сказанными и должны быть еще сказаны” [2, с.60].
В разных культурах роль такого дискурса может выполнять или Биб -
лия, или Коран, или Манифест Коммунистической партии, или “Майн
Кампф”. Такой дискурс представляет знаковое воплощение авторитета, его
семантическую составляющую.
Авторитет для утверждения своего господства должен провести гра -
ницу между текстом, признанным в качестве священного, и текстом, не
признанным таковым, и внушить это всем и каждому. В любой своей форме
авторитет инициирует появление “канонических книг” и “догматов”.
В современной культуре функцию “канонических книг” выполняют сло -
ва, тиражируемые средствами массовой информации. “Дискурсом, кото рый
бесконечно сказывается”, оказывается не Библия или труды классиков марк -
сизма, а язык рекламы, непрерывно воспроизводимый средствами мас с овой
информации. Тем самым в культуре репродуцируется уже не текст, а фраза.
Отсутствие “изначального дискурса” резко изменяет место и значение
комментария в культуре. Нет необходимости в комментарии, потому что
отсутствует первичный текст. Так, в области политики “конституция” от -
нюдь не обладает статусом первичного текста (хотя день конституции про -
возглашается для того, чтобы придать тексту “сакральный” смысл); этот
текст можно изменять, совершенствовать, он может подвергаться перма -
нент ной критике.
7. Функция табу. Одним из проявлений харизмы авторитета является
превращение человека или вещи в табу для других. В обществе табуируются
идеи, формы поведения, социальные группы, социальные институты. В
советском обществе табуировались буржуазная идеология, “асоциальные”
формы поведения (пьянство, проституция, наркомания), в фашистском
рейхе — евреи, марксизм и т.п.
Запрет — современная форма табу. Нарушение запрета должно не прос то
приводить к правовым санкциям, оно должно вызывать чувство вины. Нор -
мативная система, основанная на табуирующей функции авторитета, как
правило, иррациональна, поскольку проступок против существующей рели -
гии или идеологии не может быть рационально определен как про ступок.
Поэтому здесь важное место занимает опять же вера. Вера не может
существовать в перманентном обсуждении норм и ценностей, служащих
98 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4
Виктор Бурлачук
фундаментом верования. Вера в согласие опирается на отказ от дискуссии,
запрет на критику. Определенные убеждения и правила жизни выделяются
в особую группу и ставятся над всеми другими. Например, можно спорить о
лучшей избирательной системе, но сам принцип выборов остается не при -
касаемым. Запрещенное для критики не надо доказывать, равно как нельзя
опровергать. Сомнение должно быть изъято из любой моральной доктрины.
“Любой, кто робко пытается поставить под вопрос неоспоримое, встречает
самое свирепое озлобление. Посмотрите, с какой быстротой церкви или
партии отлучают за малейшее диссидентство и даже за спор, и вы поймете, о
чем идет речь” [5, с.286]. Запрет на критику — отнюдь не достояние древней
истории. Повсюду и всегда он обнаруживает существование легитимности
и гарантирует ее. Ибо он ставит выше сомнения и возражения те верования
и практику, которые необходимы для господства.
Внедренный в каждое сознание, запрет вытесняет сомнения и утверж -
дает уверенность и определенность. Ибо власть, которую оспаривают и
противоречиво интерпретируют, — уже не власть.
Всякая система запрета предполагает наличие строго биполярного по -
ля: “священного” и “профанного”, “законного” и “незаконного”, “благого -
вейного” и “богохульственного”. Табуирование возможно только до тех пор,
покуда граница между ними и нарушение этой границы не утратили своей
значимости. Исчезновение границы, разделяющей “священное” и “про фан -
ное”, “законное” и “незаконное”, “благоговейное” и “богохульное”, — симп -
том утраты авторитетом своей власти.
Изменение функций авторитета в контексте культуры
В истории европейской культуры мы выделяем три последовательно
эволюционировавших типа авторитета. Первый тип появляется в средне ве -
ковом обществе и связан с особенностями христианской религии Спасения,
авторитетом Священного Писания и церкви с ее учительской миссией.
Второй тип авторитета упраздняет авторитет Бога, замещает его авто -
ритетом разума, цель вечного блаженства превращает в идею земного сча -
стья для большинства, бегство от мира заменяет историческим прогрессом,
а творческое начало, исключительную черту библейского Бога, делает свой -
ст вом человека.
Становление этого типа авторитета в Новое время сопровождалось его
интериоризацией, переходом от внешнего авторитета к внутреннему (яр -
ким примером может послужить этическая философия И.Канта). Внешний
авторитет, воплощенный в каком-либо лице или институте, подменяется
внутренним (власть долга, совести или “суперэго”).
Третий тип авторитета, который характеризует современное общество,
ставит под сомнение уже само понятие субъекта как творческой автономной
субстанции, подчиняющейся внутренним принципам: разуму, воле, со вес -
ти. Появляется субъект без лица, а точнее говоря, со множеством лиц.
Именно этим объясняется особый статус актера в современном обществе.
Появление подобного субъекта — то есть, по сути, исчезновение субъек -
та — фиксируется в различных культурных формах. Особенно ярко такая
ситуация проявляется в изменении социального восприятия художест вен -
ного текста. В 1968 году Р.Барт опубликовал небольшую заметку под на -
званием “Смерть автора”, ставшую манифестом современного структу ра -
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4 99
Судьба авторитета в современном мире
лизма. В ней, на основе данных современной лингвистики, доказывается, что
текст представляет собой многомерное пространство, в котором спорят раз -
лич ные виды письма; он соткан из тысячи цитат. В нем нельзя увидеть только
один определенный смысл, единый авторский замысел; присвоить текст ав -
то ру — значит лишить его всего многообразия смыслов, наделить его оконча -
тельным значением. Если что-то рассказывается ради самого рассказа, счи -
тает Р.Барт, не имея прагматической цели воздействия на действительность,
тогда “голос отрывается от своего источника”, для автора наступает смерть.
М.Фуко увидел в этой ситуации социальный подтекст. Исчезновение
автора как творца текста стало возможным благодаря тому, что он перестал
быть фигурой, способной противостоять власти (отмеченное Р.Бартом от -
сут ствие в рассказе прямого воздействия на действительность). Текст пере -
стал быть предметом специального интереса власти, его перестали бояться.
Безразличие к автору наглядно демонстрируют современные средства
массовой информации. Подписанная газетная статья по своему функ цио -
нальному значению не отсылает к автору. Автор сливается с самим заго -
ловком и выполняет тождественную функцию, функцию различения.
Особым образом на факт исчезновения субъекта реагирует фило соф -
ское знание, стремясь пересмотреть свои предпосылки. Традиционно для
философии субъект в ипостаси чистого разума выступал творцом идей,
носителем априорных основоположений, саморефлектирующим осно ва -
нием научного знания.
Если субъект утрачивает былое место в культурном универсуме, если он
перестает быть основной инстанцией, которая отвечает за волеизъявление,
то это означает, что должен измениться и сам метод философствования —
метод, опирающийся на трансцендентальную субъективность. На смену
понятию субъекта в феноменологии приходит идея интерсубъективности, в
качестве главной инстанции конституирования объекта. В работах позд -
него Гуссерля осуществляется переход от сознания и субъективности к
понятию жизни, он разрабатывает понятие анонимной интенциональности.
Это недоверие к субъекту охватывает также комплекс психологических
наук: в психоанализе вводится понятие “коллективного бессознательного”,
в социальной психологии — “мышление” толпы.
Ярким примером переосмысления методологических оснований, свя -
занного с изменением положения трансцендентального субъекта, может
служить философская позиция М.Фуко. Место субъекта познания, кото -
рый изобретает или вырабатывает ту или иную дискурсивную практику,
занимает “анонимная” и “полиморфная” воля к знанию.
Наличие трансцендентального субъекта предполагает противо по лож -
нос ти внешнего и внутреннего и связанную с этим проблему выражения.
Такая противоположность характеризует историческое описание (в част -
ности, историю идей), которое пронизано оппозицией внешнего и внут -
реннего и следует задаче постоянного возвращения от внешнего к внутрен -
нему, к некоторому “сущностному ядру”. Историческое описание стремит ся,
отбросив внешнее, выявить некоторый скрытый внутренний смысл, замысел,
место пребывания истины, субъекта и авторитета. Ему ставится задача “про -
делывать в обратном направлении работу выражения”, рас кры вая в сказан -
ном скрытое там тайное и глубинное, и тем самым “высвобождая ядро осно -
во по ла га ю щей субъективности”. Такому историческому опи са нию противо -
поставляется иного рода история, которую Фуко называет археологией.
100 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4
Виктор Бурлачук
“Я не занимаюсь разысканием этого торжественного начального мо -
мента, исходя из которого оказалась возможной, скажем, вся западная мате -
матика. Я не восхожу к Евклиду и Пифагору (скрытая полемика с Гус сер -
лем, в частности с его работой “Происхождение геометрии”. — В.Б.). Я
всегда ищу начала относительные — скорее установления или транс фор -
мации, нежели основания” [6]. Фуко предлагает анализ внешнего (анализ
дискурса в его явленном существовании в качестве подчиняющейся пра -
вилам практики), которое не отсылает ни к какой форме внутреннего.
Итак, согласно Фуко, оказывается, что суждение типа “я говорю” ли -
шено смысла. Его присутствие в языке стало атавизмом, не перестающим
демонстрировать “смерть” автора. Ведь говорить — значит следовать опре -
де ленным языковым практикам, которые, в свою очередь, подчиняются
правилам (образования, существования и сосуществования), согласуются с
системами функционирования и т.п.
“Я говорю” предполагает, что существует некая трансцендентальная
истина, коррелят трансцендентального субъекта. “Я говорю” означает, что я
пытаюсь высказать нечто личное, внутреннее ядро своего переживания.
Однако на самом деле речь идет об определенной языковой игре, задающей
правила образования дискурса, а само “я” различно в различных языковых
практиках, которые полиморфны и анонимны.
“Недостаточно повторять, что автор исчез, — пишет Фуко. — Точно так
же, как недостаточно без конца повторять, что Бог и человек умерли одной
смертью. То, что действительно следовало бы сделать, так это определить
пространство, которое вследствие исчезновения автора оказывается пус -
тым, окинуть взглядом распределение лакун и разломов и выследить те
места и функции, которые этим исчезновением обнаруживаются” [7]. Заме -
тим, что эта мысль Фуко коррелирует с мыслью Хайдеггера о пустом месте,
оставшемся после смерти Бога.
“Определить пространство”, которое вследствие исчезновения автора
оказывается пустым, выяснить те свободные места и функции, которые
этим исчезновением обнаруживаются — это значит определить место и
функции авторитета.
Пространство, оставшееся после смерти Бога, — это пространство сверх -
чувственного. Утверждение новоевропейской субъективности, как мы уже
от мечали выше, было связано с попыткой субъекта захватить это про стран -
ство, присвоить себе творческие функции Бога. Этот процесс со провождался
заменой старых ценностей новыми при сохранении самого места сверх чувст -
венного.
По характеристике Хайдеггера — это состояние неполного нигилизма.
Полный нигилизм устраняет и само сверхчувственное как область, в кото -
рой располагаются ценности. Стадия, на которой в настоящее время пре -
бывает авторитет, как говорилось в связи с анализом функции авторитета,
характеризуется исчезновением мира сверхчувственного.
Авторитет занимал определенное место в ценностной иерархии об щест -
ва. Своеобразие этого места состояло в том, что отсюда, как с горной вер -
шины, можно было охватить взором и осмыслить всю жизнь общества в
целом. Отсюда открывалась перспектива репрезентации целого как целого.
В современном полифункциональном обществе нет ни “центра”, ни
“вершины”, находясь на которой можно было бы репрезентировать все
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4 101
Судьба авторитета в современном мире
общество во всем его многообразии. Нет того единства, что сообщает поря -
док всему иному.
Однако идея “особого места” достаточно живуча. Так, К.Манхейм пола -
гал, что в современном функционально рационализированном обществе
существуют лица, которых он называл “организаторами” и которые обла да -
ют способностью наперед продумывать ряд социально значимых действий,
что гарантирует им ключевое положение в обществе. Такое ключевое поло -
жение в обществе дает “организатору” ясное видение положения дел, в то
время как у простого обывателя способность видения и понимания со -
циальных проблем постепенно минимизируется. “В современном обществе
существует не только упомянутая концентрация средств производства в
руках уменьшающихся в своем числе немногих, но и сокращение, раньше
лишь намечавшееся, теперь же ставшее понятным из анализа происхо -
дящих в обществе процессов, — тех позиций, с которых ясно видны важные
общественные связи” [8].
Представление о том, что в обществе существует особое ключевое поло -
жение, специальный “наблюдательный пункт”, с которого становятся вид -
ны все проблемы общества и тенденции его развития, с которого можно
представить общество как целое, на наш взгляд, является своеобразной
реанимацией авторитета.
Современное общество описывается разнообразными, конкури рую щи -
ми друг с другом репрезентациями. За ними стоят различные социальные
силы, стремящиеся навязать всем свое видение социальных проблем. Такие
функциональные системы, как хозяйство, политика, воспитание, религия и
искусство, производят каждая свое описание общества, в котором доми -
нирует данная система. Однако ни одна из них в конечном счете не способна
навязать свое описание другим функциональным системам.
Харизма, авторитет и средства массовой информации
Средства массовой информации открывают бесконечные возможности
репродуцирования политического тела, его тиражированного присут ст -
вия: на уличной афише, в газете, на экране телевизора. Они как бы демонст -
рируют реализацию теологической метафоры вездесущести. Предпола га -
ется, что чем больше будет напечатано листовок, чем чаще тот или иной
политик появится на экране телевизора, мелькнет с обложки журнала, тем
успешнее окажется политическая акция, связанная с его именем.
Мы присутствуем при уникальной операции, совершаемой средствами
массовой информации, они превращают физическое тело в образ, символ,
представление. Физическая субстанция испаряется, и ее место занимает
репродуцируемое бытие знака. Отношение между отображаемым и репро -
дуцируемым средствами массовой информации образом нельзя мыслить в
терминах сходства и различия. Изобразительный знак, создаваемый средст -
вами массовой информации, отнюдь не является отображением. Эффектив -
ность средств массовой информации заключается в том, что, используя
фото-телеобраз, они пытаются убедить нас в том, что мы имеем дело только
с отображением, единственная функция которого служить идентификации.
В действительности же изображение не идентично изображаемому и при -
обретает собственную реальность.
102 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4
Виктор Бурлачук
Применительно к сфере политических отношений сказанное означает,
что реальность власти замещается властью представления. Власть при над -
лежит не конкретному физическому лицу или группе лиц, а представлению
о них, созданному средствами массовой информации. Ограниченность та -
кого типа власти заключается в ее неспособности выйти из виртуальной
реальности представления и предпринять экстраординарные действия.
Политик, изъятый из сферы своего непосредственного воздействия,
прямого контакта с массами, лишается уникальности своей личностной
ауры, специфически человеческого способа воздействия. Он не может пре -
тен довать на статус харизматического лидера, пребывая в роли киногероя.
По М.Веберу, образцовым носителем харизмы является пророк, обла даю -
щий способностью к эмоциональной проповеди.
Публичное выступление харизматического лидера сопровождается
осо бым, экстатическим душевным состоянием его участников, ощущением
родства с выступающим, поскольку посредством слова в них якобы пере -
ходит душа харизматического лидера.
Как правило, харизма представляет собой власть экстраординарную,
случайную, чуждую традициям и разуму, которая возникает во времена
чрезвычайных, переходных ситуаций. Предпосылкой харизматической
влас ти является дар убеждения, тогда как традиционная или легальная
власть существует сама по себе.
Господство, в случае харизматического лидера, не зависит ни от инте -
реса, ни от силы, ни от рационального расчета. Индивиды отказываются от
своей автономии не ради выгоды или по принуждению, но чтобы иденти -
фицировать себя с вождем во имя того, что он воплощает для каждого члена
общности: героя, гения, отца.
Важным моментом для понимания харизмы является то, что она явля -
ется сугубо личностным даром и не может быть передана по наследству, в
отличие от авторитета (возможен авторитет традиции, социального инсти -
тута, но не возможна их харизма). В этом смысле харизма сродни ауре.
Понятие ауры, заимствованное из эзотерической литературы, встре ча -
ется у одного из “попутчиков” “Франкфуртской школы” В.Беньямина, при -
менившего его для определения специфики воздействия подлинного про -
изведения искусства. Аура понимается им как “уникальное ощущение дали”,
существующее независимо от удаленности воспринимаемого предмета,
Такого рода недоступность, удаленность представляет собой главное
качество восприятия культового изображения. Предмет, в силу своего куль -
тового значения, обладает особым горизонтом, как бы принадлежит дру -
гому уровню существования, что и диктует особенности его восприятия.
Репродуцирующая техника выводит предмет из сферы его уникального
существования в безличность массового. Вырванный из всех жизненных
связей и лишенный условий своей доступности, он лишается той ауры,
которой обладает подлинное произведение искусства. В репродуцируемом
средствами кино-фототехники образе происходит утрата подлинности пер -
во образа, его особого онтологического статуса. Этот процесс симпто ма -
тичен, его значение выходит за пределы области искусства. Техническое
воспроизведение образа человека средствами кино или телевидения, пере -
вод его в план представления тоже приводит к утрате харизмы как уни -
кального свойства.
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4 103
Судьба авторитета в современном мире
“Радио и кино изменяют не только деятельность профессионального
актера, но точно так же и того, кто, как носители власти, представляет в
передачах и фильмах самого себя. Направление этих изменений, несмотря
на различие их конкретных задач, одинаково для актера и для политика. Их
цель — порождение контролируемых действий, более того, действий, кото -
рым можно было бы подражать в определенных условиях. Возникает новый
отбор, отбор перед аппаратурой, и победителем из него выходит кинозвезда
и диктатор” [9]. Поскольку же средства массовой информации в силу своей
природы, представляя объект вне его социального и культурного контекста,
не могут создать харизматическую личность, ее место занимает “искусст -
венная” личность.
Примером такой искусственной личности может служить современная
поп-звезда. Ее функциональные возможности в качестве авторитета весьма
ограничены — она может моделировать только определенные формы пове -
дения: выбор одежды, духов, мест развлечения. Она не говорит или, более
точно, она говорит, но не имеет своего голоса. Голоса, который необходим,
чтобы зазвучала пророческая проповедь.
Однако не все согласны с утверждением об утрате доверия к ав торитету,
об изменении его положения в общественной жизни. Так, С.Мос ковичи
считает, что одним из симптомов нашего времени является культ ис клю -
чительного индивида: “Он (культ. — В.Б.) смущает нас тем больше потому,
что его считали испарившимся в результате критики, враждебности к лю -
бому личному авторитету и идолопоклонству. Его постоянство нас оше -
ломляет, порождает нервный кризис более мучительный, чем кризис цен -
ностей” [5, с.280]. Иначе говоря, возникает вопрос: как объясняется по -
явление таких авторитарных фигур ХХ века, как Гитлер, Сталин, Мус -
солини, как согласуется оно с общей тенденцией европейской культуры к
диффузии авторитета?
В лице данных вождей мы как бы видим возвращение к тому типу
трансцендентального субъекта, который утверждался в философии Декар -
та и Канта и для которого характерно рассматривать мир как воплощение
своей субъективности, продукт своей воли. Политическим идеалом такого
субъекта был монарх, чье волеизъявление, как полагал Лейбниц, более
действенно, чем все методы науки и вся образованность.
Телесная составляющая авторитета, представленная в виде сакрального
тела императора, поддерживалась механизмами власти, обладающими пра -
вом распоряжаться жизнью и смертью. Право “захвата”, мысль о всемогу -
ществе и необходимости властного принуждения санкционировались мо -
раль ными нормами. Смерть за царя и отчизну выступала высшей доблестью
и добродетелью.
Смена типов власти, которую Фуко обозначил как переход власти от
функции “взымания” к функции “контроля”, “надзора”, “умножения” и “ор -
га низации” сил, сопровождалась потерей моралью права быть высшей ме -
рой оценки человеческого поведения. Власть, центрированная вокруг тела
(“био-власть”), вступление феноменов, свойственных жизни человеческого
рода (например, контроль за рождаемостью), в поле политических техник
оборачивается доминированием принципа удовольствия в общественной
жизни. Этот принцип образует поле, в котором пересекаются эротическая и
властная функции. Этот принцип становится необходимым и достаточным
104 Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4
Виктор Бурлачук
основанием, делающим из современной поп-звезды, артиста, топ-модели
“оракулов” общественного мнения.
Условия, в которых может быть реализован “культ исключительного
индивида”, полностью определяются средствами массовой информации.
Как отмечалось, средства массовой информации не могут создать харизма -
тического лидера, потому что тело вождя как некий уникальный инстру -
мент воздействия на массы принципиально не может быть дублировано и
тиражировано средствами массовой информации. Место харизматической
личности занимает искусственная личность и именно о ней следует вести
речь, когда ставится вопрос о культе исключительного индивида.
По-разному современные философы и социологи описывают состояние
утраты доверия к авторитету. Общим является то, что такая утрата пере -
живается как кризис культуры, как кризис ценностей.
“Отождествление” с великими именами, — утверждает Ж.-Ф.Лиотар, —
героями современной истории становится все более трудным, больше не
вдохновляет стремление “догнать” Германию, что в общем-то предлагал
президент Франции как цель жизни своим соотечественникам. К тому же,
может ли это быть целью жизни? Такая цель остается на усмотрении каж -
дого. Каждый предоставлен сам себе. И каждый знает, что этого “самого
себя” — мало” [3, с.44].
О том же, по сути, говорит М.Хайдеггер: “Судьбою становится то, что
сверхчувственный мир, идеи, Бог, нравственный закон, авторитет разума,
прогресс, счастье большинства, культура, цивилизация утрачивают прису -
щую им силу созидания и начинают ничтожествовать. Мы такое сущност -
ное распадение всего сверхчувственного называем забытием, тлением,
гние нием” [10].
Жизнь без авторитета, будь то авторитет личности или авторитет разу -
ма, его отсутствие грозит человечеству “забытием”, “тлением” и “гниением”.
И вместе с тем мы с опаской относимся к авторитету, не без основания
думая, что великие люди — это великие бедствия.
Литература
1. Московичи С. Век толп. Исторический трактат по психологии масс. — М., 1996. —
С.68.
2. Фуко М. Порядок дискурса // Фуко М. Воля к истине. — М., 1996.
3. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. — СПб., 1998.
4. Вебер М. Социология религии // Вебер М. Избранное. Образ общества. — М.,
1994. — С.103.
5. Московичи С. Машина, творящая богов. — М., 1998. — С.286.
6. Фуко М. Воля к знанию // Фуко М. Воля к истине. — С.338.
7. Фуко М. Что такое автор? // Фуко М. Воля к истине. — С.18.
8. Манхейм К. Человек и общество в эпоху преобразования // Манхейм К. Диагноз
нашего времени. — М., 1994. — С.298.
9. Беньямин В. Произведение искусства в эпоху его технической воспроиз води -
мости. — М., 1996. — С.42.
10. Хайдеггер М. Европейский нигилизм // Хайдеггер М. Время и бытие. — М.,
1993. — С.178.
Социология: теория, методы, маркетинг, 2000, 4 105
Судьба авторитета в современном мире
|