Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
Researchers of postcommunist societies face with a lot of questions related to political involvement which can’t be explained within the classical transition theories or democratic theories of political participation. By what way can be explained a phenomenon of declining of political participation...
Збережено в:
| Дата: | 2006 |
|---|---|
| Автор: | |
| Формат: | Стаття |
| Мова: | Russian |
| Опубліковано: |
Iнститут соціології НАН України
2006
|
| Назва видання: | Социология: теория, методы, маркетинг |
| Теми: | |
| Онлайн доступ: | http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/90385 |
| Теги: |
Додати тег
Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
|
| Назва журналу: | Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| Цитувати: | Сохраняют ли значение классовые основания политического участия? / О. Куценко // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2006. — № 3. — С. 92–115. — Бібліогр.: 65 назв. — рос. |
Репозитарії
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine| id |
irk-123456789-90385 |
|---|---|
| record_format |
dspace |
| spelling |
irk-123456789-903852015-12-24T03:03:44Z Сохраняют ли значение классовые основания политического участия? Куценко, О. Роль классов, элит, общественности в социальных трансформациях в Украине Researchers of postcommunist societies face with a lot of questions related to political involvement which can’t be explained within the classical transition theories or democratic theories of political participation. By what way can be explained a phenomenon of declining of political participation under development of democracy, or the phenomena of latent protest potential, of the returning to the left voting as well as a phenomena of burst of conventional political participation during and post-“Orange revolution” period in Ukraine? The author argues and examines a prospect of class analysis methodology applied to investigation of social based differences in political involvement. The using of vary research methodology within the class analysis and based on the ESS 2004/2005 database allows to make some important conclusion concerning to links between class-liked social groups and milieus and political involvement. In particular, there were argued the evidences of manifestation of political involvement by social classes forming within the market competitive environment and possessing the strong resources of competence and creditableness. In comparison with such groups, other ones which do not have these kinds of resources at the same time manifest both strong dependence on urban factors and absence of significant political involvement. 2006 Article Сохраняют ли значение классовые основания политического участия? / О. Куценко // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2006. — № 3. — С. 92–115. — Бібліогр.: 65 назв. — рос. 1563-4426 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/90385 ru Социология: теория, методы, маркетинг Iнститут соціології НАН України |
| institution |
Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine |
| collection |
DSpace DC |
| language |
Russian |
| topic |
Роль классов, элит, общественности в социальных трансформациях в Украине Роль классов, элит, общественности в социальных трансформациях в Украине |
| spellingShingle |
Роль классов, элит, общественности в социальных трансформациях в Украине Роль классов, элит, общественности в социальных трансформациях в Украине Куценко, О. Сохраняют ли значение классовые основания политического участия? Социология: теория, методы, маркетинг |
| description |
Researchers of postcommunist societies face with a lot of questions related to political
involvement which can’t be explained within the classical transition theories or democratic theories of political participation. By what way can be explained a phenomenon of declining of political participation under development of democracy, or the phenomena of latent protest potential, of the returning to the left voting as well as a
phenomena of burst of conventional political participation during and post-“Orange
revolution” period in Ukraine? The author argues and examines a prospect of class
analysis methodology applied to investigation of social based differences in political
involvement. The using of vary research methodology within the class analysis and based on the ESS 2004/2005 database allows to make some important conclusion concerning to links between class-liked social groups and milieus and political involvement. In particular, there were argued the evidences of manifestation of political involvement by social classes forming within the market competitive environment and possessing the strong resources of competence and creditableness. In comparison with such groups, other ones which do not have these kinds of resources at the same time manifest both strong dependence on urban factors and absence of significant political involvement. |
| format |
Article |
| author |
Куценко, О. |
| author_facet |
Куценко, О. |
| author_sort |
Куценко, О. |
| title |
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия? |
| title_short |
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия? |
| title_full |
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия? |
| title_fullStr |
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия? |
| title_full_unstemmed |
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия? |
| title_sort |
сохраняют ли значение классовые основания политического участия? |
| publisher |
Iнститут соціології НАН України |
| publishDate |
2006 |
| topic_facet |
Роль классов, элит, общественности в социальных трансформациях в Украине |
| url |
http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/90385 |
| citation_txt |
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия? / О. Куценко // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2006. — № 3. — С. 92–115. — Бібліогр.: 65 назв. — рос. |
| series |
Социология: теория, методы, маркетинг |
| work_keys_str_mv |
AT kucenkoo sohranâûtliznačenieklassovyeosnovaniâpolitičeskogoučastiâ |
| first_indexed |
2025-07-06T18:33:07Z |
| last_indexed |
2025-07-06T18:33:07Z |
| _version_ |
1836923526335954944 |
| fulltext |
Ольга Куценко
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
ОЛЬГА КУЦЕНКО,
äîêòîð ñîöèîëîãè÷åñêèõ íàóê, ïðîôåññîð,
çàâåäóþùàÿ êàôåäðîé ïîëèòè÷åñêîé ñî-
öèîëîãèè è ñîöèîëîãè÷åñêîé ëàáîðàòîðèè
Õàðüêîâñêîãî íàöèîíàëüíîãî óíèâåðñèòåòà
èì.Â.Í.Êàðàçèíà
Abstract
Researchers of post�communist societies face with a lot of questions related to political
involvement which can’t be explained within the classical transition theories or demo�
cratic theories of political participation. By what way can be explained a phenomenon
of declining of political participation under development of democracy, or the pheno�
mena of latent protest potential, of the returning to the left voting as well as a
phenomena of burst of conventional political participation during and post�“Orange
revolution” period in Ukraine? The author argues and examines a prospect of class
analysis methodology applied to investigation of social based differences in political
involvement. The using of vary research methodology within the class analysis and based
on the ESS 2004/2005 data�base allows to make some important conclusion concerning
to links between class�liked social groups and milieus and political involvement. In
particular, there were argued the evidences of manifestation of political involvement by
social classes forming within the market competitive environment and possessing the
strong resources of competence and creditableness. In comparison with such groups,
other ones which do not have these kinds of resources at the same time manifest both
strong dependence on urban factors and absence of significant political involvement.
92 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3
1 В статье использованы эмпирические данные, полученные в опросе, проведенном в
рамках проекта Европейское социальное исследование (ЕСИ) (руководитель проекта —
профессор Лондонского университета Роджер Джоуэл).
Данные приводятся из репрезентативного для взрослого населения Украины опро+
са, осуществленного в марте–апреле 2006 года в Институте социологии НАНУ. Участ+
ники украинской части проекта: Е.Головаха — национальный представитель в Исполко+
ме ЕСИ; А.Горбачик — национальный координатор; Н.Панина — эксперт по методам и
организации сравнительных социологических исследований.
Проект поддержан Президиумом НАН Украины и выполнен по гранту Междуна+
родного фонда “Відродження” № 2500371 от 01.03.2005 года.
Приступая к размышлениям о том, в какой мере классовый анализ мо+
жет быть использован для объяснения политических установок и поведе+
ния граждан в быстро меняющихся условиях посткоммунистических
трансформаций, следует сказать, что обращение к классовому анализу не
означает отрицания других способов анализа политического поведения и
социального процесса. Особенностью же классового анализа является
определение существенных различий интересов, специфики восприятия,
установок и ценностей больших групп людей, которые занимают разные по+
зиции в пространстве социальных возможностей, обладают разными жиз+
ненными шансами и социальными перспективами, чьи интересы могут
быть выражены политическими средствами и представлены на уровне пуб+
личной политики. Такие различия способны задавать векторы обществен+
ного выбора, проявляющиеся не только на индивидуальном, но и на социе+
тальном, институциональном и, в целом, системном уровнях. Какую роль
классовые отношения играют в политическом поведении граждан? В какой
мере конфигурации общественного выбора в современной Украине зависят
от факторов классового сознания? Далее будут обозначены подходы к поис+
ку ответов на эти вопросы и некоторые результаты эмпирического анализа
проблемы применительно к современному украинскому обществу.
Политическое участие как “загадка” демократического развития
Проблема участия граждан неразрывно связана с возникновением кон+
ституционного государства и развитием демократии. Вместе с тем, несмотря
на огромный политический опыт современных демократий и значительные
достижения в его исследовании, в современных социальных науках одной из
наиболее дискуссионных остается проблема объяснения участия граждан в
политическом процессе, мотивов их стремления так или иначе влиять на при+
нятие общественных решений или, наоборот, отчуждения от этого процесса, а
также объяснения (не+)успешности институтов демократии и гражданской
культуры в поддержке стремления к политическому участию граждан.
Дискуссионность связана как с нерешенными собственно теоретичес+
кими проблемами (что понимать под политическим участием и в какой мере
оно должно быть достаточным, чтобы демократия “работала”?), так и с мно+
гочисленными эмпирическими вызовами, с которыми сталкиваются соци+
альные науки в объяснении этого феномена.
Теоретическая интерпретация понятия политического участия сущест+
венно зависит от общих представлений о мере свободы человека в обществе
и роли публичной политики. В традиционной теории демократии участие
трактуется как гражданская обязанность, как признак политического здо+
ровья, как лучший метод обеспечения учета индивидуальных интересов в
политическом процессе. Эта традиция воплощает идеальную модель “чело+
века политического” — человека, который преодолевает свое “животное” со+
стояние и выступает как гражданин в сфере публичных интересов. В таком
понимании политическое участие оказывается:
— функцией гражданственности как состояния личности, ее интенции
включения в общество;
— функцией меры свободы человека в обществе;
— функцией политики, способной быть публичной трибуной для транс+
формации частных интересов в общественные. При этом нераскрыты+
Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 93
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
ми остаются вопросы о том, какое участие имеется в виду? В референ+
думах? В выборах? В акциях протеста? В других формах? В каком объе+
ме? По поводу каких проблем? В какой мере политические действия
граждан должны получать отклик системы и/или приносить индиви+
дуальное удовлетворение для того, чтобы можно было говорить о про+
явлениях участия? И этот перечень вопросов можно продолжить.
В последнее времяонтологическаясторона проблемы обостриласьв связи:
— со специфическими проявлениями “третьей волны” демократизации
(по С.Хантингтону);
— с уходом большого количества стран от системы государственного со+
циализма;
— с расширением Европейского Союза, что требует формирования нового
институционального дизайна, гражданской идентичности и поддержки.
Сформулируем, по крайней мере, четыре серьезных проблемы — назовем
их загадками участия, — с которыми столкнулись исследователи посткомму+
нистических обществ.
1. “Загадка спада активности”. В обществах, переживавших посткомму+
нистические трансформации, ожидался существенный рост и дальней+
шая стабилизация заинтересованного широкого политического учас+
тия граждан. Такие ожидания, по крайней мере, были основаны на пред+
ставлениях о массовых устремлениях к свободе и общественному бла+
госостоянию, а также на том, что при государственном социализме мас+
совые конвенциональные формы политического участия имели в
основном мобилизованный характер и были призваны придать види+
мость легитимности режима, а стимулы участия нередко были подчине+
ны либо идеологии, либо связаны с карьерой [1; 2 и др.]. Вместе с тем
вслед за “революцией участия” [24] в начальный период трансформа+
ции, уже с начала 1990+х годов, в бывших странах государственного со+
циализма последовал существенный спад политической активности.
2. “Загадка скрытого протестного потенциала”. Глубокий социально+
экономический кризис, охвативший многие посткоммунистические
страны на трансформационной фазе “перехода”, несущественно по+
влиял на рост протестного потенциала и не отразился на уровне про+
тестной активности1.
3. “Загадка возвращения к левому голосованию”. Несмотря на структу+
рирование социальных интересов и групп, непосредственно участву+
ющих в собственности и конкурентном рынке, прокапиталистические
политические силы не вытеснили поддержку левых сил; более того, в
целом ряде стран эта поддержка с конца 1990+х годов стала заметно
усиливаться.
4. Украинское общество к концу 2004 года продемонстрировало еще
одну “загадку” политического участия: “взрыв” массового политичес+
кого участия в конвенциональных формах на фоне предшествующего
понижения показателей потенциала неконвенционального протеста и
участия в политических организациях (табл. 1).
94 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3
Ольга Куценко
1 И.МакАллистер и Ст.Уайт в работе 1994 года отмечали, что в посткоммунистичес+
ких странах к этому времени все формы конвенционального участия охватывали не бо+
лее 3–10% взрослого населения, а в неконвенциональных акциях — 7–9%, что было за+
метно ниже, чем в развитых демократиях [37].
Таблица 1
Установки граждан Украины на участие в политических партиях
и формах протеста в случае нарушения прав и интересов граждан
(множественные варианты, в % к опрошенным, N = 1800/1810 в каждый год опроса*)
Установки на участие: 1994 1995 1996 1997 1998 1999 2000 2001 2002 2004 2005
В политических партиях 0,7 0,6 0,5 0,4 0,9 1,5 0,8 1,7 2,2 1,9 2,5
Конвенциональные формы протеста:
Участие в предвыборных
кампаниях 15,5 14,8 13,7 10,1 15,4 18,3 20,1 20,2 16,5 — 23,7
Сбор подписей под
коллективными обраще+
ниями
17,0 16,7 12,7 11,3 16,9 18,6 17,4 20,1 15,6 21,8 24,6
Законные митинги и
демонстрации 16,6 16,2 15,2 14,8 22,4 23,8 19,9 26,6 20,0 19,2 34,2
Индекс потенциала
конвенционального
протеста**
16,4 15,9 13,9 12,1 18,2 20,2 19,1 22,3 17,4 20,5 27,5
Неконвенциональные формы протеста:
Отказ поддерживать ре+
шения органов власти 7,1 7,0 6,6 5,1 7,5 7,1 7,2 8,7 5,2 2,7 6,2
Несанкционированные
митинги и демонстрации 2,2 2,6 2,2 2,7 4,4 3,2 3,3 4,3 2,6 1,3 3,2
Незаконные забастовки 1,6 1,8 1,9 2,3 2,5 2,2 2,4 2,4 1,1 0,9 1,6
Голодовка протеста 2,0 1,9 2,9 2,0 3,4 2,6 2,6 3,9 1,7 1,5 3,7
Пикетирование государ+
ственных органов 4,4 4,0 5,9 4,3 7,7 7,3 6,5 8,4 5,6 5,1 9,9
Захват зданий 1,0 1,2 0,9 1,4 2,0 1,7 1,7 1,8 1,0 1,6 2,4
Участие в нелегальных
вооруженных формиро+
ваниях
2,0 2,9 1,6 2,5 2,7 2,9 2,4 2,5 1,7 — 0,9
Индекс потенциала
неконвенционального
протеста**
2,9 3,1 3,1 2,9 4,3 3,9 3,7 4,6 2,7 2,2 4,0
Ни одна из форм не при!
влекает 31,9 36,9 33,5 37,3 29,8 29,9 34,2 30,3 37,1 36,6 25,2
Затруднились ответить 29,8 27,2 33,3 33,4 30,5 27,5 26,9 26,6 21,9 19,0 19,6
Не ответили 0,6 0,1 0,0 0,1 0,2 0,1 0,1 0,1 0,2 0,2 0,1
Индекс дестабилизаци!
онности протестного по!
тенциала (ИДПП) — по
результатам экспертного
опроса (Н.Панина)
3,2 3,2 3,0 2,9 4,2 4,0 3,7 4,6 3,0 2,6 4,6
* В мониторинг ИС НАНУ, проведенный в 2003 году, вопросы по установкам на про+
тестное поведение не были включены.
** Индексы конвенционального и неконвенционального протеста нами рассчитаны как
средние значения относительных показателей по соответствующей форме протеста
за год. Источник: [65, c.40].
Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 95
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
В современной литературе объяснение “загадок” политического учас+
тия — по крайней мере в посткоммунистических обществах — предлагается
в рамках нескольких ключевых подходов, которые чаще всего используют+
ся в определенных комбинациях:
— институционализма, объясняющего низкие или неустойчивые пока+
затели политического участия неразвитостью институтов полити+
ческой демократии и рынка в трансформирующихся обществах, не+
способных в достаточной мере обеспечить поддержку и стимулы
участия граждан [22; 41; 48; 56];
— культурно ориентированного подхода и близкого к нему подхода
“гражданственности”, фокусирующего главное объяснение на состо+
янии политической, гражданской культуры, в том числе на распрос+
траненности ценности устремления к свободе и факторе “человечес+
кого развития” [25; 29; 41; 49; 50];
— теорий зависимости, подчеркивающих значение национальной и ре+
гиональной самобытности трансформаций, укорененной в преемст+
венности традиций и правил, значение воспроизводства вертикаль+
ных патронажно+клиентельных сетей, подменяющих горизонтально
интегрированное гражданское общество [8; 20; 53];
— теорий партийных идентификаций, подчеркивающих преобладаю+
щее значение особенностей политической социализации граждан и
их стремления выразить свою идентичность с помощью каналов по+
литического участия. В объяснении поведения “посткоммунистичес+
ких граждан” особое значение приобретает анализ фактора партий+
ной системы, ее сформированности, устойчивости и преемственнос+
ти [6; 21];
— теорий социальных расколов, фокусирующих внимание на воспроиз+
водящихся и новых существенных социальных конфликтах в общес+
твах и стремлении их носителей придать конфликтам политические
формы выражения [32; 33; 34];
— классового анализа, обращающего преимущественное внимание на
противоречия интересов, укорененных в социальных отношениях и
приобретающих формы политической борьбы больших групп людей,
разделенных разными жизненными шансами [13; 22; 27; 30; 47; 60];
— теорий рационального выбора, анализирующих политическое участие
сквозь призму оценки гражданами своего выигрыша и проигрыша
[10; 56];
— радикального подхода, подчеркивающего роль как идеологии, полити+
ческого манипулирования мнениями и установками граждан, так и
факторов социально+групповой социализации и идентификации [11].
Каждый из подходов имеет свою меру притязаний на масштабы и глуби+
ну объяснения и, естественно, свои пределы объяснительных возможнос+
тей. Мы не будем останавливаться на анализе объяснительных перспектив
всех названных подходов1, а попытаемся проанализировать гносеологичес+
кий потенциал применения классового анализа к объяснению политиче+
96 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3
Ольга Куценко
1 Частично автором применительно к украинскому обществу это сделано в работе [59].
ского участия “посткоммунистических граждан”. Почему нас будет интере+
совать этот подход?
— Прежде всего, в отличие от других названных выше подходов, именно
классовый анализ, наряду с теорией социальных расколов, позволяет со+
средоточиться на наиболее глубоких противоречиях в интересах граж+
дан, разделенных существенно разными социальными возможностями.
— Именно классовый анализ особое внимание обращает на глубинные
ценности и установки, которые по содержанию являются продуктом
объективных классовых позиций и, в свою очередь, влияют на структу+
ру позиций и возможностей. В этом отношении классовый анализ пере+
секается с культурно ориентированным и радикальным подходами, а
также с теориями партийных идентификаций и социальных расколов.
Однако, в отличие от последних, классовый анализ направлен не только
на описание различий ценностей и установок, но и на объяснение того,
как эти различия произрастают из отношений господства и присвоения
и почему такие различия могут приобретать или не приобретать поли+
тические формы выражения.
— В отличие от других подходов, классовый анализ принципиально ори+
ентирован на изучение коллективных действий, которые так или иначе
направлены на общественную систему и в которых получает выражение
специфическое сознание социальных классов.
Таким образом, с точки зрения классового анализа, политическое учас+
тие становится не просто функцией политики, рынка, культуры, социализа+
ции или манипуляции, а кооперативным эффектом общественной системы,
неравного участия в ней граждан и меры осознания гражданами своих инте+
ресов, связанных с поддержкой или изменением общественной системы.
Концептуальные основания артикуляции
классовых факторов политического участия
Представление о связи политического действия и классового сознания
получило развитие на теоретическом фундаменте идей К.Маркса о том, что
политика отражает объективные классовые интересы. В работе “Святое се+
мейство” К.Маркс писал:
“...речь идет не о том, что представляет себе в качестве цели тот или
иной пролетарий или даже весь пролетариат. Речь идет о том, что он
есть, и что сообразно этому бытию исторически вынужден делать”1.
Классовый анализ политического участия исторически определил ши+
рокую исследовательскую программу. Данная программа делает акцент на
эмпирически проявляющихся и исторически обусловленных противоречи+
ях интересов между классами и классовыми группами, которые могут стать
основой для развития и определения политической стратегии борьбы меж+
ду доминируемыми и доминирующими социальными классами. Для мно+
гих западных демократов этот тезис был трансформирован в представление
о политике как демократической классовой борьбе [38]. Одним из наиболее
авторитетных эмпирических исследований связи поддержки политической
партии, политического участия и классовой принадлежности стала работа
Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 97
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
1 Цит. по: [61, c.145].
Р.Роуза и Д.Урвина [43], в которой авторы эмпирически доказывали, что
источником социальной сплоченности партий (на примере 76 партий в 17
странах Запада) чаще всего служат классовая принадлежность и религия.
Вместе с тем с конца 1970+х годов многие исследователи стали отмечать
падение или “рассредоточение” (dealignment) в западноевропейских об+
ществах традиционных факторов политики, основанных на классе и других
формах традиционных социальных расколов. В частности, С.Липсет уже в
начале 1980+х годов отмечает значительное падение основанного на классо+
вой принадлежности электорального поведения в Британии, Германии и
США [7]. Несколько позже подобные тенденции обнаруживает Франклин,
исследуя 16 различных стран западной демократии [17]. В 1980+х годах эта
тема становится особенно популярной и развивается в контексте более об+
щего тезиса о разрушении классовой идентификации в обществах под влия+
нием процессов индивидуализации, существенных изменений в социаль+
ной структуре, повышения значимости гендерных и локальных солидар+
ностей, развития постматериальных ценностей. В работах Т.Кларка, С.Лип+
сета, М.Догана эти идеи применительно к политическому участию получи+
ли наиболее яркое выражение [7; 36]. В частности, в недавно опубликован+
ной статье М.Доган утверждает следующее:
“Социальные изменения в последние десятилетия отразились на упад�
ке как социального класса, так и религиозного фактора в интерпрета�
ции расстановки политических сил. Концепт статусной неконгруэнт�
ности становится лучшим объяснением современных социальных
установок и политического поведения” [36, c. 35].
Важно заметить, что почти все данные исследования использовали
двухклассовую и/или двухпартийную модель классификации, а идея о па+
дении классовых оснований политического поведения закладывалась в ис+
следовательскую методологию. Вместе с тем, двухклассовая модель маски+
рует значительные вариации, существующие в современном рабочем клас+
се, классах служащих, менеджеров, собственников. В свою очередь, взгляд
на партийную систему с точки зрения “лево+правой” дихотомии игнорирует
существенные ценностные изменения лево+правых ориентаций и исключа+
ет возможность в современной действительности многообразных партий+
ных альянсов. Не выдерживают критики и использованные в последних ис+
следованиях Кларка, Липсета, Догана процедуры статистического анализа.
Вместе с тем все это, безусловно, стало вызовом методологии классового
анализа политического участия, основанием дальнейших исследований и
широких дискуссий по поводу методологии и ее познавательных перспектив.
С нашей точки зрения, данный вызов имеет три принципиальных аспекта:
— онтологический, связанный с изменяющейся социальной реальнос+
тью, актуализацией иных социальных возможностей и факторов их
достижения, изменением ресурсов и форм господства, влияния, при+
своения и т.п. Изменения в классовой структуре, ценностных систе+
мах влияют на политические, в том числе партийные стратегии; изме+
нения в политических, партийных стратегиях влияют на отношение
между классом и политическим участием, формируя новые меж+ и
внутриклассовые расхождения по признаку политического поведе+
ния. Важнейшей задачей при этом становится идентификация меха+
низмов, благодаря которым те или иные классы и классовые группы
участвуют или не участвуют в политическом процессе;
98 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3
Ольга Куценко
— интерпретативный, связанный с концептуальными рамками, исто+
рическими (временными) и сравнительными (пространственными)
перспективами взгляда исследователя на процессы. При этом можно
полагать, что более широкие временные и пространственные рамки
исследования позволяют избежать фокусирования на частных про+
явлениях общественных процессов и увидеть более общие, укоренен+
ные тренды их развития;
— связанный с методологией измерения проявлений классов, классово+
го сознания и их связи с политическим участием.
Интерпретативный аспект критики получил достаточно убедительные
свидетельства в ряде сравнительных исследований, проведенных с начала
1990+х годов, и в опубликованных по их результатам работах. Так, исследо+
вания Дж.Эванса, Дж.Келли, М.Хоута, М.Севеджа, Г.Китчельта и др., про+
веденные в западных демократиях, доказывают, что партийные и полити+
ческие симпатии избирателей все также существенно определяются классо+
вой принадлежностью [15; 16; 23 и др.]. Более умеренный вывод предлагают
П.Ньюберта и П. Де Граф [38]. На основе всестороннего анализа доступных
фактов относительно трендов в классовой политике в 20 постиндустриаль+
ных нациях периода 1945–1990+х годов исследователи подтверждают вы+
вод о некоторой степени “рассредоточения”, которое произошло во многих
европейских странах, где связи между классом и политическим участием
ранее были более четкими. Это обнаруживается и с использованием других
методологий исследования.
Особый интерес и остроту проблема приобретает в связи с анализом
посткоммунистических обществ. В подходах к исследованию проблемы явно
выражено параллельное развитие, а порой противостояние трех позиций:
— во+первых, отрицания a priori существования классового разделения
в (отдельных) посткоммунистических обществах;
— во+вторых, наряду с признанием возможности формирования клас+
сового разделения убеждения в том, что поскольку институционали+
зация рынка и демократии продолжается, такое разделение не приоб+
рело выраженных структурных форм, а значит не может сказываться
на политическом участии;
— в+третьих, ориентации на классовый анализ. При этом такие исследо+
ватели, как О.Шкаратан, В.Иноземцев и др., утверждают, что пост+
коммунистические трансформации, связанные с формированием
рынка, стали механизмом возвращения статусного общества к клас+
совому обществу индустриально+капиталистического и/или постин+
дустриального типа. В отличие от этих исследователей, И.Селени,
Д.Лейн, В.Адамский, К.Сломчиньский и др. доказывают, что пост+
коммунистические трансформации, по сути, стали продуктом разре+
шения на системном уровне скрытого классового конфликта (наряду
с другими конфликтами интересов), накапливавшегося в обществах
государственного социализма [30; 46].
Опираясь на сравнительные данные эмпирических исследований,
Дж.Эванс и К.Миллс делают вывод о том, что классовое разделение, про+
изошедшее в процессе перехода к рыночной экономике в Восточной Европе,
может сформировать более сильные классовые основания политики, чем
существующие сегодня на Западе [13, c. 42]. В отличие от этих исследовате+
Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 99
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
лей, Якуб Зилинский делает более осторожный вывод, согласно которому
“политическое значение классового конфликта, скорее всего, будет низким
в силу конкурентных выборов и оккупирования политических партий клас+
сом владельцев+собственников” [52]. В исследовании, проведенном в нача+
ле 2000+х годов, мы также говорили о существенных различиях в сознании
формирующихся в посткоммунистической Украине классов [58], что мо+
жет стать основой их специфических политических действий.
Упомянутые ранее наблюдения можно считать аргументами в пользу
дальнейших исследований структурирования классов, их сознания и поли+
тического участия. Открытыми остаются вопросы о связи классов и других
форм социальных расколов; вопросы о том, как может новое классовое раз+
деление приобретать политические формы выражения? Каким образом мо+
жет происходить выражение классового сознания? В какой мере существу+
ющие партийные системы способны быть проводниками классовых интере+
сов и других социальных расколов и в том числе способствовать их поляри+
зации? Или же новые формы классового разделения останутся в состоянии
политической “спячки”?
Становится очевидным, что в процессах трансформаций происходит
становление новых социальных расколов и классовых конфликтов [64]. Это
касается, прежде всего, конфликта “труд–капитал”, который был идеологи+
зирован старым режимом. Западные исследователи партий, начиная со
Стейна Роккана, отмечают, что в большинстве случаев этот конфликт пере+
мещается по оси координат перпендикулярно конфликту “центр–перифе+
рия” [54, с. 86].
Наряду с этими классическими конфликтами трансформация в Восточ+
ной Европе и постсоветских обществах актуализировала конфликт, кото+
рый был традиционным прежде всего в православных странах с ХIХ века,
между западниками и националистами, а в Украине конфликт между русо+
филами и националистами+западниками.
В процессе трансформации также остро проявился конфликт, сущес+
твовавший в латентной форме в рамках государственного социализма: меж+
ду этакратическими и либертарными социальными средами. Исторически
этот конфликт отразил трансформацию идеологии и практики марксизма в
данных странах: от марксизма как радикального западного течения конца
ХIХ века к постмарксизму “марксизма+ленинизма” и “реального социализ+
ма”, который во многом связывал коммунистические достижения с мест+
ным национализмом и утрачивал свои космополитические компоненты, со+
хранявшиеся разве что в сугубо интеллектуальных кругах. Как отмечает
Клаус фон Байме, с точки зрения социальных групп, которые представляли
данный конфликт политически, он был в основном идентичным конфликту
“материализм–постматериализм” [54, с. 87].
Несмотря на то, что данные конфликты приобрели множественные
формы, вместе с тем почти ни один из них не привел к такой констелляции
организованных политических сил в Восточной Европе, при которой друг
другу противостояли бы только две антагонистические организации. За+
падные исследователи приходят к выводу о том, что отдельные линии рас+
колов могут приобретать особое значение, если другие расколы играют не+
значительную роль [54, с. 88]. Так, в Великобритании до недавнего времени
классовому конфликту приписывали первостепенную роль, в то время как
религиозный раскол, этнические либо региональные конфликты были едва
100 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3
Ольга Куценко
различимы. В Восточной Европе происходит, скорее, обратное. Конфликт
между трудом и капиталом не получил пока полного выражения. Однако с
консолидацией посттрансформационного общества интересы капитала на+
чинают играть в политике определяющую роль. По сравнению с интересами
капитала, интересы труда представлены слабо. В результате нет “сдержки” в
принятии политических решений, что получает воплощение в высоких со+
циальных издержках трансформационного процесса. За счет этого усилива+
ются национализм и регионализм, конфликт между центром и периферией.
Невзирая на множественные вызовы, в современном исследователь+
ском пространстве легко обнаруживается целая индустрия исследований,
основанных на классовом анализе [42]. Почему такая индустрия возможна?
Наиболее простой ответ заключается в том, что социальный класс, понима+
емый как систематические неравенства в структурах возможностей, осно+
ванных на господстве и присвоении, продолжает сохранять свое значение.
Даже если рост экономики и благ способствует выравниванию распределе+
ния благосостояния и жизненных шансов, как, в частности, показал
Г.Эспин+Андерсен, такой процесс все равно высоко коррелирует с социаль+
ным классом [31, c. 29–30] (табл. 2).
Таблица 2
Альтернативные классовые модели и политический капитал:
интерес к политике, понимание политики (в %) и политическая активность
(значение индекса), проект “European Social Survey” (2002/2003)
Классы (различных классовых моделей)
З
аи
нт
ер
ес
ов
ан
ы
в
по
ли
ти
ке
П
ол
ит
ик
а
не
та
к
сл
ож
на
дл
я
по
ни
м
ан
и
я
В
се
го
N
(в
ы
бо
рк
и
вз
ве
ш
ен
ы
по
ст
ра
на
м
)
И
нд
ек
с
по
ли
ти
+
че
ск
ой
ак
ти
вн
ос
+
ти
(з
на
че
ни
е)
1 2 3 4 5 6
Модель Эриксона–Голдторпа (EGP)
I — Профессионалы, менеджеры высшего
ранга 73,6 47,5 100,0 2102 20,7
II — Профессионалы, менеджеры более низ+
кого ранга 62,2 36,1 100,0 3317 19,0
IIIa — Специалисты рутинного труда с выс+
шим образованием 52,4 24,7 100,0 2115 16,1
IIIb — Технические специалисты более низ+
кого ранга 40,5 19,6 100,0 1941 12,0
IVa — Самозанятые с наемными работника+
ми 58,4 33,0 100,0 803 10,3
IVb — Самозанятые без наемных работников 46,5 29,7 100,0 734 12,2
V — Бригадиры, техники первичного звена 53,1 27,7 100,0 614 13,3
VI — Квалифицированные рабочие 39,9 25,6 100,0 1904 9,3
VIIa — Неквалифицированные рабочие 31,3 21,0 100,0 2263 7,8
VIIb — Сельскохозяйственные работники 25,5 14,6 100,0 233 7,0
IVc — Самозанятые фермеры 42,8 24,5 100,0 559 8,2
Всего 50,7 29,5 100,0 16585 13,9
Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 101
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
1 2 3 4 5 6
Модель эксплуатации Райта (WR)
Самозанятые с 10+ наемных работников 69,3 49,1 100,0 218 18,6
Самозанятые с 1–9 наемных работников 61,1 37,9 100,0 1120 12,4
Самозанятые без наемных работников 53,0 30,7 100,0 1563 14,3
Эксперты–менеджеры 73,3 49,9 100,0 359 20,8
Эксперты–менеджеры более низкого ранга 76,7 50,5 100,0 420 22,2
Эксперты 69,4 43,8 100,0 660 19,3
Квалифицированные менеджеры 65,1 35,0 100,0 635 18,6
Квалифицированные менеджеры более
низкого ранга 58,6 32,0 100,0 1069 18,0
Квалифицированные рабочие 47,3 28,2 100,0 3541 12,8
Менеджеры низкой квалификации 58,6 30,8 100,0 400 16.3
Менеджеры низкой квалификации низкого
уровня 52,2 22,8 100,0 1034 14,8
Малоквалифицированные рабочие 39,9 22,9 100,0 5159 11,2
Всего 51,0 29,6 100,0 16178 14,8
Модель Эспин–Андерсена (ESP)
Топ!менеджеры I 39,7 45,1 100,0 926 18,7
Менеджеры II самозанятые с 1–3 наемны+
ми работниками 59,1 36,0 100,0 570 14,5
Самозанятые без наемных работников 45,3 30,4 100,0 322 10,9
Профессионалы 75,5 48,3 100,0 1595 21,2
Техники 57,7 32,9 100,0 775 17,3
Полупрофессионалы 59,1 31,1 100,0 1667 20,4
Квалифицированные служащие 45,8 25,3 100,0 803 14,3
Неквалифицированные служащие 34,5 20,0 100,0 1639 10,2
Клерки 54,2 26,7 100,0 2412 15,0
Продавцы 47,7 28,6 100,0 1607 12,2
Квалифицированные рабочие 44,3 26,0 100,0 2032 9,6
Неквалифицированные рабочие 30,5 19,7 100,0 1447 7,7
Сельскохозяйственные рабочие 25,5 14,6 100,0 233 7,0
Фермеры 42,8 24,5 100,0 559 8,2
Всего 50,7 29,5 100,0 16587 13,9
Источник: [31, Appendix, p.85–86].
Более сложный ответ связан с представлением о том, что исследования,
основанные на классовом анализе, осуществляются в рамках разных иссле+
довательских программ, с альтернативными онтологическими, гносеологи+
ческими и методологическими позициями. Разделяя общие интересы в плане
зрения исследовательских проблем, исследователи, вместе с тем, оказывают+
ся разделенными исследовательскими традициями и специфическими поля+
ми исследования. Эти расхождения сказываются на понимании и способах
измерения социального класса, классового сознания, политического участия,
а также на способах доказательства связи между классом и участием.
102 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3
Ольга Куценко
Окончание табл. 2
Как отмечают Х.Лиульфсруд, И.Бизон и Х.Йенсберг по результатам
специального исследования социальных классов в Европе в рамках проекта
“European Social Survey” (2002/2003), в силу “различий в концептуальных
рамках не удивительно, что мы находим довольно разные интерпретации
классовых отношений в Европе” [31, с. 84]. Вместе с тем анализ эмпиричес+
ких проявлений классов, предпринятый авторами с использованием трех
конкурирующих методологий (классовой схемы Дж.Голдторпа и Р.Эриксо+
на, схемы классовой эксплуатации Э.О.Райта и схемы Г.Эспин+Андерсена,
вводящей признаки постфордистской занятости в систему классового раз+
деления), убедительно доказывает высокую степень пересечения результа+
тов (при всех обусловленных разными концептуальными подходами разли+
чиях), подтверждающих существенную значимость классового разделения
европейских обществ и связь класса, по крайней мере, с некоторыми харак+
теристиками политического участия (табл. 2). В то же время, согласно на+
блюдениям авторов, выбор различных классовых схем может давать замет+
но разнящиеся результаты в разных странах [31, с. 85].
Проявляется ли связь между классоподобными образованиями и поли+
тическим участием в современном украинском обществе? Далее мы приве+
дем некоторые результаты нашего поиска ответа на этот вопрос на основе
эмпирических данных проекта “European Social Survey” (2004/2005).
Методология и некоторые результаты исследования влияния
классово нагруженных признаков на дифференциацию
политического участия в Украине
Мы не будем останавливаться на дискуссиях об определении класса1.
Подчеркнем лишь несколько принципиальных, с нашей точки зрения, тези+
сов. Семинары и дискуссии, проходившие в последние годы в журналах
“International Sociology” (1990–1991), “British Journal of Sociology” (1996),
“American Journal of Sociology” (2000–2001), “Acta Sociologica” (2000–2001)
и др., стали значимым вкладом в осмысление новых проявлений классов.
Новые подходы акцентировали значение “неклассических” факторов клас+
сообразования, проявляющихся в современных обществах, влияние не
только социализированных, но и индивидуализированных характеристик
представителей класса, его эмерджентную, деятельностно+структурную
природу и многоуровневые проявления.
Мы определяем социальный класс в рамках деятельностно+структур+
ной социологической перспективы, что означает фокусирование внимания
на процессе самопроизводства данного феномена как результата действий
людей под влиянием структурных и культурных обусловленностей. Соци+
альный класс мы видим, прежде всего, как социальные движения, как коо+
перативный продукт социальных взаимодействий больших совокупностей
людей, занимающих различные позиции в неравно распределенном про+
странстве общественно значимых ресурсов присвоения, господства, влия+
ния, компетентности и в силу этого имеющие различные жизненные шансы.
Политическая институционализация действий класса обеспечивает откры+
Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 103
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
1 Об этом см., в частности: [58].
тую и устойчивую форму выражения его социальных интересов, притяза+
ний и силы, направленной на систему общественных отношений.
Способность класса к политическим действиям, особенности его поли+
тического участия могут проявляться на разных уровнях социальных взаи+
модействий: системном, социетальном и межличностном. На социетальном
и системном уровнях политическое действие может проявиться (но не обя+
зательно) тогда, когда его представители будут способны артикулировать
общие латентные или явные интересы и устремления, а также организовы+
вать и мобилизовывать своих последователей. При этом принципиальными
для проявления политически ориентированных действий класса являются:
— внешние условия политического режима;
— динамика классового и других социальных конфликтов, их восприя+
тия (интерпретации);
— наличие политических акторов, связанных с классом, способных вы+
ражать его интересы (или манипулировать классово обусловленны+
ми дискурсами) и осуществлять стратегические взаимодействия.
Следуя данной логике, классово обусловленные политические дейст+
вия на индивидуальном уровне можно определить как кооперативный про+
дукт совокупности факторов, представленных на рисунке.
Рисунок. Факторная детерминированность классово обусловленных
политических действий (индивидуальный уровень)
Изложенные методологические позиции были взяты за основу при ис+
следовании процесса структурирования социальных классов в украинском
обществе, которое мы предприняли в конце 1990+х — в начале 2000+х годов1.
В результате эмпирического исследования на мезоуровне социального про+
странства были выделены 4 классоподобных социальных группы (“бизнес+
менов–предпринимателей–управленцев”, “крестьян”, “интеллигенции–
профессионалов”, “рабочих”), представители которых способны, по край+
ней мере, подобным образом отличать себя, обозначать, а также определять
104 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3
Ольга Куценко
Влияние других
социальных
расколов
Классовая
позиция
и идентичность
(латентная
или явная)
Индивидуальные
стремления к
самореализации
vs Стремление к
присоединению
Дискурсы
интерпретации
интересов и
конфликтов
Конкуренция
партий, лидеров,
идеологий
Формы, направленность,
интенсивность
политического участия
Контроль со
стороны режима,
господствующих
групп
Политические
практики и опыт
политического
участия
Установки
на
политическое
участие
1 Результаты представлены, в частности, в работе: [58].
подобие vs различие “своих” и “чужих” социальных ориентаций и ценнос+
тей. Анализ объективных признаков классов, выделенных по самоиденти+
фикации, показал, что они заметно разнятся по ресурсным характеристи+
кам и жизненным шансам. Вместе с тем ни одна из классоподобных групп не
обладала устойчивым значительным ресурсным потенциалом.
Особенно важным, с нашей точки зрения, стал вывод о том, что проявив+
шиеся классы заметно различаются характеристиками ценностного созна+
ния и социальными установками. В целом анализ комплекса показателей
состояния социального сознания позволил говорить о его специфике, ха+
рактерной для каждого из четырех выделенных по самоидентификации
классов: классовые образования заметно различались установками в отно+
шении того, кто должен нести основную ответственность за судьбы кон+
кретных людей в обществе (проявлением индивидуализированного либо
коммунитаризированного сознания), восприятием свободы как ценности,
удовлетворенностью/неудовлетворенностью от участия в обществе, готов+
ностью к действиям для улучшению своего социального положения.
Что изменилось за несколько лет с рубежа 1990+х и 2000+х годов? Мож+
но предположить, что процесс структурирования классов продолжался и
наиболее интенсивно — в более “активных” социальных средах предпри+
нимателей+бизнесменов, интеллигенции+профессионалов и, возможно,
управленцев. Для проверки этого утверждения мы обратились к анализу
эмпирических данных по Украине, полученных в рамках проекта “European
Social Study” (далее — ESS) (2004/2005). Поскольку исследовательские ме+
тодологии, отраженные в инструментарии, существенно отличались, мы
можем оперировать лишь косвенными свидетельствами в отношении по+
ставленной проблемы, обозначая при этом пределы их распространения.
Для контроля результатов нами были использованы параллельно два пути
анализа: первый предполагал ориентацию на методологию, реализованную
в исследовании 2000 года, второй был связан с использованием методоло+
гии, основанной на представлении о классах, укорененных в профессио+
нальной структуре занятости.
Что касается первого пути, то мы вполне логично столкнулись с не+
сколькими серьезными проблемами, которые обозначим ниже.
Проблема 1. Определение классоподобных групп. Поскольку признак
классовой самоидентификации в исследовании ESS 2004/2005 годов отсу+
тствовал, нами были использованы возможности факторного анализа в
признаковом пространстве “объективных ресурсов класса”, которые по ин+
дикаторам подобны использованным в исследовании 2000 года. Из всей со+
вокупности индикаторов, включенных в анализ, как значимые проявились
следующие семь: функции контроля, организационное влияние, квалифи+
кация, функциональная сложность, перспективы карьеры, субъективное
восприятие материального положения, вклад в семейный доход. Фактор+
ный анализ признакового пространства объективных классовых позиций
с учетом регрессии веса компонент для анализа других компонент (см.
табл. 3) позволяет рассматривать 3 классовых позиции:
1) “профессионалов”;
2) “управленцев, администраторов, менеджеров”;
3) социальную среду “материально зависимых”, которая включает слу+
жащих невысокой квалификации, в том числе рутинного труда, рабо+
чих и крестьян.
Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 105
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
Если классовая позиция “профессионалов” оказалась связанной (по на+
правленности влияния) с классовой позицией “управленцев”, то обратное
влияние позиции “управленцев” на позицию “профессионалов” заметно
ниже. Важным является вывод о том, что, в отличие от первых двух классо+
вых позиций, 3+я классовая позиция объединяет широкую социальную сре+
ду, для которой материальные проблемы, связанные с доходом, являются
доминирующими, и эта среда существенно дистанцирована от первых двух
объективных классовых позиций.
Таблица 3
Пространство объективных признаков классовых позиций, Украина,
(ESS, 2005)
3.1. Матрица повернутых компонент, анализ методом главных компонент,
варимакс вращения с нормализацией Кайзера, 4 итерации
Объективные признаки
классовых позиций
Компонента
F1 F2 F3
Функции контроля 0,747
Сложность работы 0,874
Дефицитность квалификации 0,830
Самостоятельность на рабочем месте 0,841
Влияние в организации 0,885
Перспективы карьеры 0,885
Вклад в семейный бюджет 0,632
Субъективная оценка дохода 0,809
3.2. Матрица преобразования компонент
Компонента F1 F2 F3
F1 0,769 0,635 0,071
F2 –0,639 0,766 0,067
F3 –0,012 –0,097 0,995
Проблема 2. Следующей стала проблема выбора способа измерения по+
литико+партийных идентификаций. С учетом возможностей вторичного
анализа эта проблема была переформулирована в вопрос о том, в какой мере
номинальные партийные идентификации граждан Украины (альтернатива
“данная партия мне очень близка”) могут быть описаны “лево–правой” шка+
лой самоидентификаций? Ответ на этот вопрос свидетельствует о полити+
ко+партийной самоидентификации респондентов и косвенно — о мере осо+
знания ими специфики своих коллективных интересов.
В постановке данного вопроса мы ориентировались на опыт использо+
вания подобной методологии в исследовании “посткоммунистических
граждан” [3] на эмпирической базе проекта “Новый демократический баро+
метр” 1990/1991. Несмотря на ранний этап партийно+политической, идео+
логической плюрализации и социального структурирования на начальной
фазе посткоммунистической трансформации (в Украине — накануне распа+
да СССР), различия избирателей по “лево+правой” шкале саморазмещения
106 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3
Ольга Куценко
в зависимости от голосования за определенную партию (или “партийную
семью”) в целом по всем посткоммунистическим странам оказались не при+
нципиальными (см. табл. 4).
Таблица 4
Различие избирателей по “лево–правой” шкале саморазмещения в зави!
симости от голосования за определенную партию (“партийную семью”)*
(ноябрь 1990 — июнь 1991)
Отклонение
от лево–правой
шкалы
Чехо!
слова!
кия
Эсто!
ния
Вен!
грия Польша Румы!
ния
Слове!
ния
Укра!
ина
Дата свободных вы�
боров:
Июнь
1990
Март
1990
Март
1990
Октябрь
1991
Май
1990
Апрель
1990
Март
1990
Голосовавшие за:
Коммунистические
партии –2,5 –0,7 –1,2 –1,1 –0,5 –0,5 +0,5
Социалистические
партии –1,0 – – +0,5 – – –
Экологические пар+
тии –0,5 +1,1 – – +0,3 –0,2 –0,4
Либеральные пар+
тии +0,6 +0,3 +0,1 –0,1 +0,9 +0,2 –1,5
Религиозные партии +0,6 – +0,5 – – – +0,4
Консервативные
партии – – +0,1 – – – –
Аграрные партии –0,9 – +0,1 –0,2 +1,3 +1,6 –0,7
Националистичес+
кие партии –0,6 – – – +0,9 +0,7 –0,4
Этнические партии +1,0 – – – +0,8 – –
Другие партии – –0,5 –0,2 –0,4 – –0,2 +0,0
* Приведены различия значений позиции опрошенных по 10+балльной лево–правой
шкале (самооценки). Негативные оценки означают отклонение “влево”, позитивные
оценки — отклонение “вправо”; “–” означает, что “партийная семья” не существует
или является миноритарной. Источник: [3, c.21].
Подобную процедуру мы осуществили на массиве ESS 2005 года по
Украине. Результаты распределения признака “лево+правой” политической
самоидентификации в зависимости от близости респонденту конкретной
политической партии при голосовании на парламентских выборах 2002 го+
да (см. табл. 5) позволили сделать следующие выводы.
Во+первых, с “лево–правой” шкалой политической самоидентифика+
ции определенно связаны лишь две партийно+политические позиции, кото+
рые можно рассматривать как альтернативные с точки зрения восприятия
граждан, а именно: идентификации с Коммунистической партией Украины,
с одной стороны, и с политическим блоком В.Ющенко “Наша Украина” — с
другой.
Во+вторых, выражена концентрация партийно+политических иденти+
фикаций в центре шкалы с некоторым смещением влево, что вполне согла+
Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 107
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
суется со структурированием классов, основанных на рыночной конкурен+
ции, и вместе с тем с широко представленной в пространстве социальных от+
ношений социальной средой “материально зависимых”.
В+третьих, один из лидеров парламентской избирательной кампании
2002 года — провластный блок “За единую Украину” (куда в то время входи+
ла Партия регионов, лидером которой стал В.Янукович) — ассоциируется с
несколько смещенным влево центром; в то время как политический блок
Юлии Тимошенко — с центром, несколько смещенным вправо.
Данные факты можно интерпретировать как выражающие процесс
кристаллизации социально+политических интересов, основанный, в том
числе, на классовом разделении общества, что получило развитие в после+
дующих президентской и парламентской кампаниях 2004–2006 годов.
Таблица 5
Распределение коэффициента Спирмена для признака “лево–правой”
самоидентификации в зависимости от близости респонденту конкрет!
ной политической партии при голосовании на парламентских выборах
2002 года (опрос 2005 года, Украина, ESS, 2004/2005)*
Партия (блок), к которой респонденты чувствуют наибольшую близость Ро
КПУ –0,229
Блок В.Ющенко “Наша Украина” 0,382
Блок “Демократическая партия Украины — Демократический Союз” –0,028
Блок Н.Витренко –0,074
Партия зеленых –0,045
Коммунистическая партия рабочих и крестьян –0,055
Блок “Новая сила” 0,044
Блок Ю.Тимошенко 0,050
КПУ (обновленная) –0,056
СПУ –0,099
Блок “За единую Украину” –0,021
СДПУ(о) –0,037
Блок “НРУ” 0,012
СДПУ –0,036
“Русский блок” –0,034
Объединение “Женщины за будущее” –0,010
“Новая генерация Украины” 0,026
Другая партия –0,102
* Приведены партии (блоки), для которых значения корреляции по модулю превы+
шают 0,01.
Проблема 3. Определение корреляции классово нагруженных объек+
тивных и субъективных факторов с дифференциацией политического вы+
бора по “лево+правой” шкале. В анализ были включены 12 переменных, опи+
сывающих объективную классовую позицию (см. выше) и 5 переменных,
описывающих когнитивные и эмоционально+оценочные проявления поли+
тического сознания (интерес к политике, удовлетворенность демократией,
108 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3
Ольга Куценко
удовлетворенность экономикой, удовлетворенность правительством, дове+
рие к политическим партиям). Были также дополнительно введены 2 кон+
трольные переменные — регион проживания и тип поселения. Результаты
представлены в табл. 6.
Таблица 6
Корреляция (коэффициент Пирсона) размещения на “лево–правой”
шкале (самооценки) и характеристик классовой позиции и диспозиции,
Украина (ESS 2004/2005)
Объективные признаки класса
(корреляция значима на уровне 0,01)
Признаки сознания
(корреляция значима на уровне 0,01)
Название
признака
К
оэ
ф
ф
и
ци
ен
т
П
и
рс
он
а
R
N
ва
ли
дн
ы
х
сл
уч
ае
в
З
на
чи
м
ос
ть
(a
pp
ro
x.
si
gn
.)
Название
признака
К
оэ
ф
ф
и
ци
ен
т
П
и
рс
он
а
R
N
ва
ли
дн
ы
х
сл
уч
ае
в
З
на
чи
м
ос
ть
(a
pp
ro
x.
si
gn
.)
Наличие управлен+
ческих функций 0,106 1860 0,455
Удовлетворенность
демократией 0,257 2030 4,43E+32
Перспективы
карьеры 0,073 741 0,048
Удовлетворенность
экономикой 0,205 2030 9,28E+21
Образование –0,071 2030 0,001 Интерес к политике 0,195 2030 7,518E+19
Сфера профессио+
нальной деятель+
ности
0,064 2030 0,004 Доверие к партиям 0,167 2030 3,644E+14
Рыночная ситуация 0,063 742 0,087
Удовлетворенность
правительством 0,138 2030 3,789E+10
Сложность работы 0,054 741 0,145
Регион проживания 0,043 2030 0,051
Занятость 0,038 2030 0,087
Доход (объектив+
ный показатель) 0,032 2030 0,144
Доход (субъектив+
ный показатель) 0,031 2030 0,165
Тип поселения 0,025 2030 0,260
Должностная
позиция 0,014 1860 0,545
Источник дохода 0,013 2030 0,565
Самостоятельность
на рабочем месте 0,011 1852 0,643
Корреляционный анализ показал отсутствие выраженных линейных за+
висимостей саморазмещения по “лево+правой” шкале с объективными при+
знаками классовой позиции, что прежде всего можно объяснить концентра+
цией размещения в “центре” шкалы, а также относительно небольшим коли+
чеством наблюдений (размером выборки). Вместе с тем думается, что дан+
ный результат все же позволяет очень осторожно судить о более комплекс+
ном и выраженном влиянии классовых позиций, связанных с наличием
функций контроля+влияния, высокого профессионализма и рыночной кон+
курентоспособности, на партийно+политический выбор.
Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 109
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
Также можно отметить, что на размещение по “лево+правой” шкале
большее влияние оказывают факторы удовлетворенности важнейшими ин+
ституциональными подсистемами общества, определяющими содержание
трансформационных изменений: демократией и экономикой, а также инте+
рес к политике. Влияние факторов доверия к партиям и удовлетворенности
деятельностью правительства оказывается не столь выраженным.
Проблема 4. Определение связи классовых позиций “профессионалов”,
“управленцев” и среды “материально зависимых” с политическим сознани+
ем и ценностными предпочтениями при использовании данного методоло+
гического подхода оказалось проблематичным или невозможным в силу
специфики примененной статистической процедуры выделения классопо+
добных групп и отсутствия в использованной базе данных признаков соци+
ально+групповой самоидентификации, на основании которых можно было
бы решить проблему методом выделения социальных “ядер” классоподоб+
ных групп.
Однако, несмотря на процедуру “перемешивания” признакового про+
странства в рамках отдельно взятых групп+факторов при использовании
метода факторного анализа и в результате высокой гомогенности такого
пространства, матрица корреляций извлеченных факторов с признаками
сознания1 позволяет заметить некоторые слабые различия классоподобных
групп по следующим признакам диспозиций: интерес к политике, иденти+
фикация с политической партией, ценностные ориентации на творчество,
богатство, признание, формальные правила, плюрализм (см. табл. 7).
Можно также предположить, что на слабую дифференциацию призна+
ков повлияла не только использованная методология. Возможными допол+
нительными объяснениями низкой дифференциации социального созна+
ния и слабой выраженности политического сознания также могут быть сле+
дующие гипотезы, которые нуждаются в специальной проверке:
— эффект “революции управленцев” рубежа 1980–1990+х годов, проис+
шедшей в украинском обществе (как и в ряде других посткоммунисти+
ческих стран), при слабой структурированности классовых интересов в
других социальных средах. Данной гипотезе в определенной мере про+
тиворечат наши предыдущие данные (по результатам исследования
2000 года), а также характер социальной поддержки политических пар+
тий и событий “оранжевой революции”;
— “политическая спячка” классов на фоне выраженной дифференциации
объективных классовых позиций как возможный эффект длительного
предшествующего (а для социальной среды “материально зависимых”
продолжающегося) политического отчуждения. Контртезисы для дан+
ной гипотезы аналогичны предыдущему;
— шоковый эффект эйфории “оранжевой революции”, взрыва политичес+
кого участия с конца 2004 года, временно сгладивший различия декла+
рируемых ценностей.
110 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3
Ольга Куценко
1 Использованы 14 признаков когнитивных, аксиологических и эмоционально+оце+
ночных проявлений сознания, которые теоретически могут быть существенно связаны с
классовой позицией.
Таблица 7
Корреляции извлеченных факторов (нантили факторов) с признаками
сознания*, Украина (ESS, 2004/2005)
Признаки сознания
F_1
“профессио+
налы”
F_2
“управленцы”
F_3
“среда мате+
риально зави+
симых”
Доверие партиям –0,047 0,022 –0,060
Удовлетворенность экономикой 0,021 0,006 –0,130
Удовлетворенность правительством –0,050 0,057 –0,121
Удовлетворенность демократией –0,015 0,041 –0,120
Интерес к политике 0,078 –0,218 0,013
Идентификация с партией –0,067 0,135 0,020
Ценностные ориентации на индиви+
дуализм –0,041 0,010 –0,026
Ценностная ориентация на творчество 0,063 0,142 –0,138
Ценностная ориентация на богатство 0,112 –0,038 –0,160
Ценностная ориентация на равные
возможности –0,021 0,013 0,053
Ценностная ориентация на признание 0,083 –0,007 –0,121
Потребность в безопасности 0,013 0,025 0,034
Ценностная ориентация на плюрализм 0,057 0,004 –0,141
Ценностная ориентация на правила –0,028 0,058 0,116
* Значимость на уровне 0,01.
Избранный нами второй путь в определении связи классово нагружен+
ных признаков и признаков политического участия подтвердил некоторые
важные свидетельства, приведенные выше. В данном случае за основу ана+
лиза было взято классовое разделение, укорененное в профессиональной
структуре занятых, принципиально зависящее от профессии, образования и
дохода и статистически определяемое с помощью классификационной схе+
мы ISCO88, в соответствии с которой выделяются 9 основных профессио+
нально+классовых групп [18].
Корреляционный анализ признака профессионально+классовой при+
надлежности и 27 признаков объективных классовых позиций и диспози+
ций показал в целом картину, по основным параметрам подобную получен+
ной с помощью первого метода, однако более определенную в отношении
классово основанных дифференциаций политического участия. При значи+
мости на уровне 0,01 и N = 1835 значениями коэффициента корреляции
Пирсона более 0,100 обладают следующие 9 признаков: понимание полити+
ки (0,165), формирование собственного мнения по поводу политических
проблем (–0,161), удовлетворенность существующей демократией (0,143),
интерес к политике (0,139), саморазмещение по “лево–правой” шкале
(0,119), тип поселения (0,245), удовлетворенность состоянием экономики в
стране (0,168), уровень образования (0,164), ценностные ориентации на
творчество (0,130).
Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 111
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
Более интересные результаты получены на том же признаковом про+
странстве с применением классификационного дерева методом возраста+
ния (growing method). С минимальным количеством случаев 100 в “родите+
льском узле — parent node” и минимальным количеством случаев 50 в “про+
изводном узле — child node” из совокупности 27 выделены 6 признаков, ко+
торые связаны с профессионально+классовой принадлежностью: 1) образо+
вание; 2) тип поселения; 3) ценностная ориентация на богатство, материаль+
ное благополучие; 4) чувство близости к определенной партии; 5) интерес к
политике; 6) формирование собственного мнения по поводу политических
проблем.
Пересечения признаков образуют 21 узел с глубиной 3 единицы. Прин+
ципиальным дифференцирующим признаком выступил признак уровня
образования, на основе которого формируется все многообразие кластеров.
Анализ классификационного дерева позволяет сделать следующие выводы:
— связь классово+профессиональных групп и признаков политической
включенности проявляется среди классов, имеющих более высокое об+
разование (выше среднего). Именно в узлы, образованные данным фак+
тором (значение 4802,057 при N = 634, объяснение 34,6% случаев), вхо+
дят признаки чувства близости к определенной партии (17–18% объяс+
нения), интереса к политике (4–14% объяснения), размышления о по+
литических проблемах (3–14% объяснения);
— для классово+профессиональных групп со средним и более низким
уровнем образования связь с признаками политической включенности
не проявилась. Факторами, детерминирующими образование узлов,
стали в данной среде признаки типа поселения, объясняющие от 3 до
11% случаев. Для проживающих в малых и средних городах дополни+
тельным классифицирующим признаком выступил признак ценнос+
тных ориентаций на богатство и материальное благосостояние (объяс+
нение 4–7% случаев).
Таким образом, проведенный анализ позволяет с достаточно высокой
степенью уверенности говорить о наличии связи между формирующимися
социальными классами и политической вовлеченностью в современном
украинском обществе. Процесс становления социальных классов идет не+
равномерно; наиболее выраженную социальную зрелость проявляют клас+
сы или классоподобные образования, укорененные в конкурентной рыноч+
ной среде и обладающие значимыми ресурсами компетентности; именно
данные классовые образования демонстрируют политическое участие.
Углубление представления о такого рода связи требует дальнейших специ+
альных исследований с привлечением широко используемых в современ+
ной социологии сравнительных методологий классового анализа.
Литература
1. Bahry D., Silver. B. Soviet Citizen Participation on the Eve of Democratization //
American Political Science Review. — 1990. — Vol. 84.
2. Barghoorn F.C. Soviet Russia: Orthodoxy and Adaptiveness // Pye L.W., Verba S.
(eds.). Political Culture and Political Development. — Princeton, 1965.
3. Barnes S., Simon J. (eds.). The Post+Communist Citizen. — Budapest, 1998.
112 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3
Ольга Куценко
4. Benschop A. CLASSES. Outline of a Transformational Class Analysis. — Amsterdam,
1993.
5. Bohrer R.E., Pacek A.C., Radcliff B. Electoral Participation, Ideology, and Party Politics
in Post+Communist Europe // Journal of Politics. — 2000. — 62 (4). — P. 1161–1172.
6. Campbell A., Converse P., Miller W.E., Stokes D. The American Voter. — N.Y., 1960.
7. Clark T. N., Lipset S.M. (eds.). The Breakdown of Class Politics. — Baltimore, 2001.
8. Collier D., Levitsky S. Democracy with Adjectives: Conceptual Innovation in Com+
parative Research // World Politics. — 1997. — Vol. 49. — № 3.
9. Domanski H. On the Verge of Convergence // Social Stratification in Eastern Europe.
— Budapest, 1996.
10. Duch R. Participation in the New Democracies of Central and Eastern Europe:
Cultural versus Rational Choice Explanations // Barnes S., Simon J. (eds.). The Post+
Communist Citizen. — Budapest, 1998. — P. 195–227.
11. Dunleavy P., Husbands C. British Democracy at the Crossroads. — L., 1985.
12. Eichar, Douglas M. Occupation and Class Consciousness in America. — S.l., 1989.
13. Evans G., Mills C. Are there Classes in Post+Communist Societies? A New Approach to
Identifying Class Structure // Sociology. The Journal of the British Sociological Association.
— 1999 . — Vol.33. — № 1. — P. 23–46.
14. Evans G., Norris P. (eds.). Critical Elections: British Parties and Voters in Long+term
Perspective. — L., 1999.
15. Evans G. The Decline of Class Politics? — Oxford, 1999.
16. Evans G. The Continued Significance of Class Voting // Annual Review of Political
Science. — 2000. — № 3. — P. 401–417.
17. Franklin M. The Decline of Class Voting in Britain: Changes in the Basis of Electoral
Choice, 1964–1983. — Oxford, 1985.
18. Ganzeboom H.B.G., Graaf P.M., Treiman D.J., Leeuw J. A Standard International
Socio+Economic Index of Occupational Status // Social Science Research. — 1992. — № 21. —
Р. 1–56.
19. Gasiorowski M.J., Power T.J. The Structural Determinants of Democratic Con+
solidation // Comparative Political Studies. — 1998. —№ 31. — P. 740–771.
20. Grabher G., Stark D. (eds.) Restructuring Networkes in Post+Socialism. Legacies,
Linkages, and Licalities. — Oxford, 1997.
21. Harrop M., Miller W.L. Elections and Voters. A Comparative Introduction. — S.l.,
1988. — P. 138–139.
22. Helliwell J. F. Empirical Linkages between Democracy and Economic Growth //
British Journal of Political Science. — 1994. —№ 24. — P. 225–248.
23. Hout M., Brooks С., Manza J. The Persistence of Classes in Post+Industrial Societies //
International Sociology. — 1993. — № 8. — P. 259–277.
24. Hughes J. Transition Models and Democratisation in Russia // Ross C., M.Bowker
(eds.). Russia After the Soviet Union. — L., 1999.
25. Inglehart R., Welzel Ch. Modernization, Cultural Change, and Democracy: The Hu+
man Development Sequence. — Cambridge, 2005.
26. Inglehart R. Modernization and Postmodernization: Cultural, Economic and Political
Change in 43 Societies. — Princeton, 1997.
27. Kelley J., Evans M.D.R. Class and Class Conflict in Six Western Nations // American
Sociological Review. — 1995. — Vol. 60. — Р. 157–178.
28. Kitschelt H. The Transformation of European Social Democracy. — Cambridge, 1994.
29. Kitschelt H. Linkages between Citizens and Politicians in Democratic Polities //
Comparative Political Studies. — 2000. — 33 (6–7). — P. 845–879.
30. Lane D. The Rise and Fall of State Socialism. Industrial Society and the Socialist State.
— S.l., 1996.
Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 113
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
31. Leiulfsrud H., Bison I., Jensberg H. SOCIAL CLASS IN EUROPE / European Social
Survey 2002/3. NTNU Samfunnsforskning / NTNU Social Research Ltd., 2005.
32. Lipset S.M., Rokkan S. Party Systems and Voter Alignments. — N. Y., 1967.
33. Machonin P. Social Cleavages and Political Conflicts in the Contemporary Czech
Society / Discussion Paper FS III 01 — 406. Berlin, Social Science Research Center (WZB),
October 2001.
34. Manza J., Brooks C. Social Cleavages and Political Change: Voter Alignments and U.S.
Party Coalitions. — Oxford, 1999.
35. Manza J., Hout M., Brooks C. Class Voting in Capitalist Democracies since World
War II: Dealignment, Realignment, or Trendless Fluctuation? // Annual Review of Sociolo+
gy. — 1995. — Vol. 21.
36. Mattei D. From Social Class and Religious Identity to Status Incongruence in
Post+Industrial Societies // Comparative Sociology, Publisher: Brill Academic Publishers.
2004. — Vol. 3. — № 2. — P. 163–197.
37. McAllister I., White St. Political Participation in Postcommunist Russia: Voting,
Activism and the Potential for Mass Protest // Political Studies. — 1994. — №42 (4). —
P. 593–615.
38. Nieuwbeerta P. The Democratic Class Struggle in Twenty Countries 1945–90. — S.l.,
1995.
39. Nikula J. (ed.) Restoration of Class Society in Russia? — S.l., 2002.
40. Pakulski J., Waters M. The Death of Class. — S.l., 1996.
41. Przeworski A. et al. Democracy and Development. Political institutions and well+being
in the World, 1950–1990. — Cambridge, 2000.
42. Rose D., Pevalin D. J. The National Socio+Economic Classification: Unifying Official
and Sociological Approaches to the Conceptualisation and Measurement of Social Class //
ISER Working Papers. — 2001. — № 4.
43. Rose R., Urwin D. Social Cohesion, Political Parties, and Strains in Regimes //
Comparative Political Studies. — 1975. — 2. — P. 7–67.
44. Rose R. (ed.). Electoral Behavior: A Comparative Handbook. — N. Y., 1974.
45. Russell J. Dalton. Citizen Politics. — Chatham, 2002.
46. Slomczynski K.M., Shabad G. Systemic Transformation and the Salience of Class
Structure in East Central Europe // East European Politics and Societies. — 1996. —
Vol. 11. — 1 (Winter). — P. 155–189.
47. Szelenyi I., Fodor E., Hamley E. Left Turn in Post Communist Politics: Bringing Class
Back in? // East European Politics and Societies. — 1997. — Vol. 11. — 1 (Winter). —
P. 190–224.
48. Vanhanen T. (ed.). Prospects of democracy. — L., 1997.
49. Welzel Ch., Inglehart R., Klingemann H.�D. Human Development as a General Theory
of Social Change: A Multi+Level and Cross+Cultural Perspective. Discussion Paper FS III
01+201. — Berlin, 2001.
50. Miller W.L. , White S., Heywood P. Values and Political Change in Post+Communist
Europe. — N. Y., 1998.
51. Wright E. Class Counts. Comparative Studies in Class Analysis. — Cambridge, 1997.
52. Zielinski J. Translating Social Cleavages into Party Systems: The Significance of New
Democracies // World Politics. — 2002. — January.
53. Афанасьв М.Н. Клиентела в России вчера и сегодня // Полис. — 1994. — № 1. —
C. 121–126.
54. Байме К. фон. Партии в процессе демократической консолидации // Повороты
истории. Постсоциалистические трансформации глазами немецких исследователей :
В 2+х т. — СПб.; М.; Берлин, 2003. — Т. 2. — С. 64–104.
55. Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии // Вебер М. Избран+
ные произведения. — М., 1990. — С. 495–546.
114 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3
Ольга Куценко
56. Данливи П. Политическое поведение: институциональный и эмпирический под+
ходы // Политическая наука: новые направления / Под ред. Е.Б.Шестопал. — М., 1999.
57. Джанда К. Сравнение политических партий: исследования и теория // Совре+
менная сравнительная политология : Хрестоматия. — М., 1997. — С. 84–143.
58. Классовое общество. Теория и эмпирические реалии / Под ред. С.А.Макеева. —
К., 2003.
59. Куценко О.Д., Грищенко В.О. “HOMO VOTING”: вибір між раціональністю та
емоціями // Регіоналізм і вибори як засоби удосконалення владних відносин в Україні:
теорія і практика. — Харків, 2003. — С. 239–280.
60. Лейн Д. Трансформация государственного социализма: системные изменения
или классовая революция? // Посткоммунистические трансформации: векторы, на+
правления, содержание / Под ред. О.Д.Куценко, С.С.Бабенко. — Харьков, 2004.
61. Лукач Г. Классовое сознание // Лукач Г. История и классовое сознание. Исследо+
вания по марксистской диалектике. — М., 2003.
62. Образы власти в политической культуре России / Под ред. Е.Б.Шестопал. — М.,
2000.
63. Турэн А. Возвращение человека действующего. Очерк социологии. — М., 1998.
64. Шпедер Ж., Элекеш Ж., Гарча И., Роберт П. Очерк трансформации в Венгрии //
Социологические исследования. — 2002. — № 6. — С. 37–59.
65. Паніна Н. Українське суспільство 1994–2005: соціологічний моніторинг. — К.,
2005. — С.40.
Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 115
Сохраняют ли значение классовые основания политического участия?
|