Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия

Development of middle class society may be taken to measure a degree of modernization of post-communist societies in transition to the market system. Using survey data from both Poland and international studies the author examines the main impediments and driving forces on this route. First, he sho...

Повний опис

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	2006
Автор:	Доманьский, Х.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Iнститут соціології НАН України 2006
Назва видання:	Социология: теория, методы, маркетинг
Теми:	Роль классов, элит, общественности в социальных трансформациях в Украине
Онлайн доступ:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/90391
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия / Х. Доманьский // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2006. — № 3. — С. 52–80. — Бібліогр.: 32 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-90391
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-903912015-12-24T03:03:46Z Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия Доманьский, Х. Роль классов, элит, общественности в социальных трансформациях в Украине Development of middle class society may be taken to measure a degree of modernization of post-communist societies in transition to the market system. Using survey data from both Poland and international studies the author examines the main impediments and driving forces on this route. First, he shows here that the main candidates to the post-communist middle class are higher managers along with intellectuals and owners. Regarding the second question — pace of formation of the middle class patterns — the author argues that Poland systematically (although slowly) moved forward on this route which results in modernisation of occupational structure, increase of average consumption and income, and particularly — constant rise of meritocratic rules of distribution of monetary rewards. The third measurement concerned the development of cultural and economic liberalism regarded as the middle class orientations. According to the European Social Survey 2004/2005 data, post-communist societies prove to be still less liberal that Western countries. The “mentality lag” displays also in ratings of occupational prestige in Poland where business and managerial positions are marked with lower evaluations than expected. In this point the author argues that really changes in orientations of statistical citizens of postcommunist societies seem to be enforced by objective requirements faced in work and in daytoday activity. Confronted with harsh reality of the market relations, emerging middle class society is more enforced than willingly accepted. 2006 Article Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия / Х. Доманьский // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2006. — № 3. — С. 52–80. — Бібліогр.: 32 назв. — рос. 1563-4426 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/90391 ru Социология: теория, методы, маркетинг Iнститут соціології НАН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Роль классов, элит, общественности в социальных трансформациях в Украине Роль классов, элит, общественности в социальных трансформациях в Украине
spellingShingle	Роль классов, элит, общественности в социальных трансформациях в Украине Роль классов, элит, общественности в социальных трансформациях в Украине Доманьский, Х. Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия Социология: теория, методы, маркетинг
description	Development of middle class society may be taken to measure a degree of modernization of post-communist societies in transition to the market system. Using survey data from both Poland and international studies the author examines the main impediments and driving forces on this route. First, he shows here that the main candidates to the post-communist middle class are higher managers along with intellectuals and owners. Regarding the second question — pace of formation of the middle class patterns — the author argues that Poland systematically (although slowly) moved forward on this route which results in modernisation of occupational structure, increase of average consumption and income, and particularly — constant rise of meritocratic rules of distribution of monetary rewards. The third measurement concerned the development of cultural and economic liberalism regarded as the middle class orientations. According to the European Social Survey 2004/2005 data, post-communist societies prove to be still less liberal that Western countries. The “mentality lag” displays also in ratings of occupational prestige in Poland where business and managerial positions are marked with lower evaluations than expected. In this point the author argues that really changes in orientations of statistical citizens of postcommunist societies seem to be enforced by objective requirements faced in work and in daytoday activity. Confronted with harsh reality of the market relations, emerging middle class society is more enforced than willingly accepted.
format	Article
author	Доманьский, Х.
author_facet	Доманьский, Х.
author_sort	Доманьский, Х.
title	Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия
title_short	Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия
title_full	Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия
title_fullStr	Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия
title_full_unstemmed	Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия
title_sort	формирование среднего класса в польше: движущие силы и препятствия
publisher	Iнститут соціології НАН України
publishDate	2006
topic_facet	Роль классов, элит, общественности в социальных трансформациях в Украине
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/90391
citation_txt	Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия / Х. Доманьский // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2006. — № 3. — С. 52–80. — Бібліогр.: 32 назв. — рос.
series	Социология: теория, методы, маркетинг
work_keys_str_mv	AT domanʹskijh formirovaniesrednegoklassavpolʹšedvižuŝiesilyiprepâtstviâ
first_indexed	2025-07-06T18:33:32Z
last_indexed	2025-07-06T18:33:32Z
_version_	1836923552675135488
fulltext	Хенрик Доманьский Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия ХЕНРИК ДОМАНЬСКИЙ, ïðîôåññîð, äèðåêòîð Èíñòèòóòà ôèëîñî- ôèè è ñîöèîëîãèè Ïîëüñêîé àêàäåìèè íàóê, ãëàâà Äåïàðòàìåíòà èññëåäîâàíèé ñîöè- àëüíîé ñòðóêòóðû è Äåïàðòàìåíòà ïî èçó÷åíèþ ìåòîäîâ è òåõíîëîãèé ñîöèîëî- ãè÷åñêèõ èññëåäîâàíèé Abstract Development of middle class society may be taken to measure a degree of moder� nization of post�communist societies in transition to the market system. Using survey data from both Poland and international studies the author examines the main impediments and driving forces on this route. First, he shows here that the main candidates to the post�communist middle class are higher managers along with intel� lectuals and owners. Regarding the second question — pace of formation of the middle class patterns — the author argues that Poland systematically (although slowly) moved forward on this route which results in modernisation of occupational structure, increase of average consumption and income, and particularly — constant rise of meritocratic rules of distribution of monetary rewards. The third measurement concer� ned the development of cultural and economic liberalism regarded as the middle class orientations. According to the European Social Survey 2004/2005 data, post�com� munist societies prove to be still less liberal that Western countries. The “mentality lag” displays also in ratings of occupational prestige in Poland where business and mana� gerial positions are marked with lower evaluations than expected. In this point the author argues that really changes in orientations of statistical citizens of post�com� munist societies seem to be enforced by objective requirements faced in work and in day�to�day activity. Confronted with harsh reality of the market relations, emerging middle class society is more enforced than willingly accepted. Аналитическая ценность концепта среднего класса Социологи до сих пор уделяли мало внимания формированию средних классов. Это весьма странно, особенно если учесть весь массив историчес& 52 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 ких исследований, посвященных формированию данных групп начиная с конца XVIII века [6; 19]. Конечно, недостатка в описательных исследовани& ях по отдельным профессиям, таким как юристы, учителя, чиновники высо& кого ранга, менеджеры, владельцы торговых объектов и др., не было. Но дол& гое время в этих и сопряженных с ними исследованиях отсутствовала более широкая социологическая концептуализация средних классов с точки зре& ния классового анализа. Отсутствие интереса можно объяснить главным образом недостатком сплоченности, силы и выраженности среднего класса, особенно по сравнению с рабочим или “правящим” классом. Так называе& мый средний класс всегда был фрагментарным и неоднородным. Однако в последние годы в осмыслении позиции роли среднего класса (или средних классов) в современных обществах было сделано несколько важных шагов вперед [4; 5]. Хотелось бы коротко перечислить основные подходы к пости& жению средних классов для пояснения того, как использование этой кон& цептуальной основы может помочь нам понять принципы посткоммунисти& ческого перехода к рыночной системе. С исторической точки зрения совершенно очевидно, что в ортодоксаль& ном марксизме все промежуточные группы неизбежно поглощались двумя основными классами. Марксисты утверждали, что в процессе поляризации капиталистических обществ на капиталистов и пролетариат средний класс или полностью сольется с рабочим классом, или приобщится к капиталис& тическому классу. С начала 1970&х годов марксисты начали искать способ согласования ортодоксально марксистского догмата о главенстве разделе& ния труда и капитала с явно возросшей ролью средних классов в современ& ном капитализме. Наиболее резонансными были попытки американского неомарксиста Эрика О.Райта. В его работе [30] средний класс представлен в нескольких неоднозначных классовых позициях между капиталом и тру& дом, что позволило ему отразить не только фундаментальность водораздела между трудом и капиталом, но и существование групп, которые в эту кон& цепцию не вписывались. Вебер [29] вслед за Марксом определял классы как группы с экономи& ческим базисом. Но, в отличие от Маркса, позиционировавшего классы в системе производственных отношений, Вебер позиционирует их на рынке труда. Хотя Вебер и использовал для некоторых своих целей дихотомичес& кую модель, в своих основных положениях он настаивает на плюралисти& ческой концепции классов. Две основных группы — Besitzklassen и Erwerbs� klassen — он различал, полагаясь на два критерия. Во&первых, тип собствен& ности, используемой для получения прибыли; во&вторых, тип услуг, пред& лагаемых на рынке. Наряду с разделением на два типа — создание собствен& ности (рантье) и приобретение (класс предпринимателей) — виды собст& венности очень разнятся и могут продуцировать различные интересы в за& висимости от разновидностей собственности, таких как жилые дома, мас& терские, земли сельскохозяйственного назначения и любые объекты, кото& рые можно обменять на деньги. Таким образом, подход Вебера направлен на выделение стольких классов, сколько существует форм собственности. Что касается среднего класса, то он настаивал на том, что с развитием современ& ной бюрократии, организации и рационального правового государства име& ющие хождение на рынке умения среднего класса, особенно наличие обра& зования, приобретают все большую значимость как источники прибыли. Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 53 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия Ключевая концепция, развиваемая последователями веберианского под& хода, заключается в том, что слои, понимаемые под весьма широким опреде& лением “средние классы”, на самом деле состоят из рядовых работников умственного труда, работников сферы торговли и услуг (которые во многих аспектах мало отличаются от работников физического труда), профессио& нальных менеджеров и отдельного класса самозанятых мелких буржуа. Со& гласно Ральфу Дарендорфу [8], в средний класс входит любой конкретный класс, это класс, “рожденный для декомпозиции”. Аналогичная точка зре& ния — ссылки на фрагментарность, изначально присущую средним клас& сам, — присутствует в концепциях авторов во всех наиболее известных ра& ботах по этой теме — от Чарлза Миллса до Дэвида Локвуда [см.: 4; 15; 16; 22]. Пожалуй, самым важным в последнее время достижением в понимании среднего класса стало развитие концепции “класса услуг”. Этот термин поя& вился в работе Карла Реннера [20] и был введен в научный оборот Ральфом Дарендорфом [8] и Джоном Голдторпом [12]. Класс услуг стал термином для проведения различия между наиболее влиятельными представителями сред& него класса и менее влиятельными работниками нефизического труда. Рен& нер выделял три базовые подкатегории служебного класса, а именно: эконо& мические услуги (менеджеры и т. п.), социальные услуги (агенты по распро& странению социальных услуг) и госслужащие (официальные государствен& ные агенты). Концепт класса услуг получил более точное определение благо& даря гипотезе Голдторпа [12], согласно которой профессиональные, управ& ленческие и административные работники составляют отдельный класс, по& скольку имеют общий для них особый статус занятости, главной отличитель& ной чертой которого является “доверие”, которое работодатели вынуждены оказывать таким работникам, поскольку делегированные им и специализи& рованные задачи дают им значительную автономию. По Голдторпу, род за& нятий класса услуг таков, что от этих должностных лиц требуется выполне& ние делегированных им полномочий или применение специальных знаний и опыта, и при осуществлении своей работы они пользуются известной сте& пенью свободы. Данная концепция стала важной отправной точкой последу& ющих исследований среднего класса в целом [см.: 4]. Хотя современные авторы теорий среднего класса сходятся в том, что он охватывает непересекающиеся группы, занимающие разные позиции в сис& теме разделения труда, в известной мере они едины во мнении, что средний класс сохраняет свои отличительные социальные функции, позиции и роль. Не отрицая разнообразия интересов и гетерогенности этой группы, боль& шинство ученых придерживаются смешанного подхода, делающего ударе& ние на том, что средний класс представляет собой единую социальную фор& мацию. Согласно Локвуду [14], можно определить три аспекта фундамен& тальных отличий среднего класса, которые он в своей книге “Рабочий в пид& жаке” (“The Blackcoated Worker”) соотнес с такими категориями нефизи& ческого труда: а) экономическая позиция (источники и размер доходов, сте& пень гарантированности занятости и возможности вертикальной мобиль& ности); б) рабочая ситуация, определяющаяся множеством отношений, в которых состоит индивид на работе в силу его позиции в системе разделе& ния труда; в) статусная ситуация, то есть “положение индивида в обществе в целом”. Локвуд признает, что “рабочие в пиджаках” могут приближаться к работникам физического труда по доходу, но различные полномочия и ре& альное разделение исключают общую для них идентификацию. Это позво& 54 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский лило ему сделать вывод, что работники нефизического труда в целом зани& мают более престижную и авторитетную позицию в рабочей ситуации, чем работники физического труда. Сравнительно недавно вопрос о конкретном месте среднего класса под& нял М.Саваж [21]. Исходя из неовеберианского, основывающегося на акти& вах подхода, он определяет собственность как ключевой концепт в опреде& лении классового положения среднего класса. Он утверждает, что собствен& но его положение базируется преимущественно на доходах от занятости, однако представители этого сегмента получают ощутимые доходы и от соб& ственности в форме акций и инвестиций. При этом важно, что способность среднего класса получать дополнительный доход от собственности зависит от связей в сфере занятости. Граница между средним классом и теми, кто ниже, заключается в отсутствии у последних перспектив. Из этого подхода следует, что в самом среднем классе существует разде& ление по фундаментальным осям. Вероятно, более убедительные аргументы в оправдание существенной роли среднего класса в современных обществах можно найти в либеральных теориях — как части марксистской критики классовой поляризации, — которые связывают становление среднего класса с развитием индустриального общества. Согласно такой точке зрения, — кото& рую можно приписать Веблену [27], Бэллу [3], Гэлбрэйту [11] и др. — новый средний класс — это: а) основная стабилизирующая сила в общем балансе разных классов; б) субъект модернизации; в) независимый фактор, создаю& щий массовый потребительский спрос; г) категория, отвечающая потребнос& тям в успехе, независимости, респектабельности и многим другим ценнос& тям, которые люди усваивают в семье, школе и которые почти всегда являют& ся ценностями господствующего институционального порядка. Что означают все эти разнообразные характеристики среднего класса, отнюдь не ясно. Важно, что в большинстве исследований социальной стра& тификации термин “средний класс” используется скорее в дескриптивном, чем аналитическом смысле, как лаконичное общее название различных групп, которые совсем не обязательно имеют сходные экономическое поло& жение, образ жизни, жизненные перспективы и эксклюзивные схемы соци& альных взаимодействий, основными показателями которых являются пере& крестные браки и неформальные связи. В данной работе мы рассматриваем идентификацию среднего класса в Польше не в узком смысле — как соци& ального класса, но как социальной силы, способной служить показателем текущих социальных перемен. Исходя из этих предпосылок, мы проанали& зируем описанные выше ключевые моменты в контексте восточноевропей& ских процессов перехода к рыночному обществу. О признаках среднего класса в Восточной Европе Как уже было сказано, в посвященной этому вопросу литературе не& однократно упоминаются такие основные элементы среднего класса: четко определенная профессиональная принадлежность, собственность, матери& альный стандарт жизни и поведение, обусловленное ориентациями. Опира& ясь на сравнительные данные по восточным и западным обществам, можно выяснить степень сходства по тем или иным измерениям, обнаруживаемым в Польше и некоторых других посткоммунистических странах. Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 55 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия Во&первых, основное измерение среднего класса заключается в четко определенной профессиональной принадлежности. Поскольку, как уже го& ворилось, на Западе средние классы определяются в терминах профессио& нальных категорий (главным образом, это менеджеры, специалисты, клер& ки, работники торговли и сферы услуг и собственники в сфере малого и среднего бизнеса), следует ожидать, что по мере развития восточноевропей& ского среднего класса относительная численность занятых в этих секторах структуры занятости будет увеличиваться. Социальная стратификация в современных обществах сосредоточена вокруг профессий, и социологи в эмпирических исследованиях используют профессию как наилучший еди& ничный индикатор “класса”. Тезис, поддерживаемый главным образом тео& ретиками модернизации, заключается в том, что среди прочего именно раз& деление труда больше всего повлияло на формирование классов в современ& ном индустриальном строе [см., напр.: 17; 18; 25]. Вторым определителем принадлежности к среднему классу является относительно высокий уровень жизни. Достаток, деньги, активы, в частнос& ти сбережения и их использование, — вот характерные признаки среднего класса. Довольно долго они считались однозначными показателями при& надлежности к среднему классу, и на сегодняшний день ситуация не сильно изменилась. Возникает естественный вопрос: где та граница, за которой ма& териальный уровень жизни безошибочно указывает на принадлежность к средним классам? Безусловно, она должна меняться в зависимости от уров& ня экономического развития. В коммунистический период повседневная жизнь польской интеллигенции была полна тягот и лишений. Ее материаль& ные условия оставались в несколько раз хуже, чем у немецких или британ& ских коллег. Она не имела шансов достичь верхних позиций внутри средне& го класса, хотя занимала приблизительно ту же профессиональную нишу, что и британцы, получала более высокие доходы, чем у польских работни& ков физического труда, и могла больше себе позволить. В нашем исследова& нии мы сосредоточимся на изменении разрыва в доходах между этими кате& гориями. Можно предположить, что если развивается общество среднего класса, положение польских менеджеров и интеллигенции улучшается, в то время как доходы работников физического труда снижаются или остаются относительно стабильными. Третьим атрибутом среднего класса является собственность. Люди, ста& новящиеся собственниками фирмы ли, экономического капитала ли или же редкой и трудно достижимой квалификации, меняются в том плане, что ста& новятся более индивидуалистически настроенными, уверенными в собст& венных силах, целеустремленными и убежденными в реализации своих це& лей. Нет более убедительного аргумента для напряженной работы и самосо& вершенствования, чем явственное улучшение материального положения и растущий банковский счет. Обладание конвертируемой собственностью, например фирмой или дающими преимущества умениями, отделяет сред& ний класс от работников физического труда. По сравнению с несобственни& ками собственники чувствуют себя свободными и ведут себя иначе в том, что касается самодисциплины и поддержки стабильности политического и экономического строя. В определении среднего класса собственность при& равнивается к различным активам, в том числе нематериальным, под ко& торыми подразумеваются интеллектуальный капитал, профессиональный опыт и управленческие навыки, то есть все способности, которые на рынке 56 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский труда можно обменять на доход, хорошую работу и прочие блага. Если исхо& дить из этих аргументов, следует ожидать роста обменной стоимости такой собственности по мере приближения польского общества к стандартам об& щества среднего класса. Наконец, средний класс имеет тенденцию к формированию специфи& ческих мировоззрения, ориентаций и ценностей. Он делает упор на индиви& дуализм — веру в то, что реализация притязаний человека зависит от разви& тия уверенной в себе личности; на потребность в достижении успеха и ре& зультативности; на планирование — экономический расчет с целью макси& мизации доходов и минимизации убытков; на стремление к новым успехам, не позволяющее удовлетворяться достигнутым. Хотя одни авторы провоз& глашали упадок этих ценностей, а другие критиковали средний класс за та& кие губительные качества, как эгоизм, своекорыстный индивидуализм и прочее, он до сих пор остается воплощением хорошо зарекомендовавших себя среди всех возможных стандартов жизни. Люди, происходящие из бо& лее низких классов, стремятся пробиться в средний класс, поскольку он остается зримым символом благополучия, равенства возможностей, всеми желаемой гармонии и успеха. Все эти ценности невозможно свести к одной изящной формулировке. При изучении развития ценностей среднего класса в Восточной Европе мы ограничимся двумя ориентациями, которых явно придерживается средний класс. Это, во&первых, “культурный либерализм”, который, как правило, ка& сается вопросов отношения к гендерным ролям, абортам, эвтаназии и т.д. и обычно противопоставляется либеральному консерватизму, ограничиваю& щему свободу в этих вопросах. А во&вторых, так называемый “экономиче& ский либерализм” по отношению к рыночным аспектам, таким как распре& деление доходов и отношение к роли “государства всеобщего благоденст& вия”. И культурный, и экономический либерализм гораздо интенсивнее проявляются именно в среднем, а не в рабочем классе [26]. Эти ориентации были исследованы в межнациональной перспективе, чтобы показать, что в посткоммунистических обществах культурный и экономический либера& лизм были не очень распространенными явлениями [1]. Далее следует изучить, насколько сильно посткоммунистические общества отстают от развитых рыночных обществ. Поскольку ценности рыночного общества и среднего класса очень кон& груэнтны, последний обычно рассматривался как фактор стабильности в обществе в периоды изменений и смуты. Именно средний класс увеличивал национальное достояние, повышал стандарты жизни, создавал спрос и вкладывал в экономику излишки своих средств. С одной стороны, от его представителей нельзя ожидать разрушительных тенденций из&за привер& женности левым взглядам. С другой стороны, этот класс обычно открыт для новых членов — он оказывается транзитным пунктом для самых одаренных личностей из рабочего класса в их продвижении в высший класс. Начнем наш анализ с признания того, что посткоммунистические общества до сих пор очень отстают в переходе к капиталистическому обществу — поэтому мы вынуждены искать соответствующую модель. А затем мы попытаемся показать, что именно нам удалось перенять у Запада за годы преобразова& ний и каковы главные препятствия, с которыми мы столкнулись на пути к построению общества среднего класса. Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 57 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия Данные Прежде чем обратиться к вопросам формирования общества среднего класса, следует рассмотреть этот процесс с двух точек зрения. Во&первых, для оценки изменений необходимо использовать данные, собранные в раз& личные периоды. Во&вторых, для определения отставания восточноевро& пейских стран от западных стандартов нужны международные данные. Анализ временных изменений базируется на национальных опросах, проведенных в Польше в 1982–2004 годах. Мы будем использовать доступ& ные нам данные репрезентативных исследований 1982, 1984, 1987, 1992– 1995, 1998, 1999, 2002 и 2004 годов. Данные за 1992–1995 годы получены в ходе Всепольского социологического опроса (ВСО), а за 1982, 1984, 1987, 1998, 1999 и 2002–2004 годы — по итогам исследований, проведенных Институтом философии и социологии Польской академии наук [см.: 10]. Все данные базируются на случайных выборках лиц в возрасте от 21 до 65 лет. Размер выборки 1982 года составлял 5317, 1984&го — 1911, 1987 — 5884, а ВСО 1992–1995 годов —1647, 1649, 1609 и 1603 соответственно. В 1998 году количество респондентов составляло 1584, а в 1999 — 1384. Наконец, данные 2002 и 2004 годов получены в ходе двух первых туров Европейского социального исследования (ЕСИ), в которых приняли участие 2110 и 1716 респондентов соответственно. Выборки 1982 года и ВСО 1992–1995 годов составлялись по домохозяйствам, а в 1984, 1987, 1998, 1999, 2002 и 2004 го& дах — по индивидам. Результаты всех этих исследований содержат деталь& ную информацию о профессиональном положении, доходах, социальном происхождении, уровне образования и других биографических характерис& тиках каждого респондента. Формулировки вопросов, варианты ответов и их последовательность были всюду одинаковыми, в результате чего полу& чились сопоставимые во времени совокупности данных. При изучении отставания между восточноевропейскими обществами и обществами среднего класса использовались последние международные данные, полученные в ходе Европейского социального исследования 2002– 2003 и 2004–2005 годов. Первый этап ЕСИ проводился в 2002–2003 годах в 23 странах; при этом размер национальной выборки колебался от 1207 до 2919 человек. ЕСИ 2004–2005 годов проводили в 24 странах — членах ЕС, размер национальной выборки составлял от 579 (Исландия) до 3026 рес& пондентов. В каждой из стран опросы базировались на случайных выборках мужчин и женщин, представлявших взрослое население старше 14 лет. По& скольку ЕСИ разрабатывалось для выяснения важных для интегрирую& щейся Европы аспектов, респондентам задавали немало вопросов, отвечаю& щих нашим целям. Для нашего анализа из всех данных были выбраны пере& менные, определяемые идентично. Вторым источником международных данных стало Европейское иссле& дование качества жизни (ЕИКЖ), проведенное в 2003 году. Опросы охва& тывали примерно по 1000 человек в возрасте 18 лет и старше; в каждой стра& не, кроме относительно малочисленных, таких как Кипр, Эстония, Люксем& бург, Мальта и Словения, выборки составляли около 600 респондентов. ЕИКЖ базировалось на национальных случайных выборках. Его целью было изучение субъективных и объективных аспектов качества жизни в основных сферах, определяющих условия жизни. 58 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский Модернизация структуры занятости Согласно широко признанным теоретическим подходам, четко обосно& ванным целым рядом эмпирических исследований, изменения в социальной стратификации отражаются в изменениях структуры занятости. Можно точ& но определить, происходило ли с начала 1990&х годов увеличение количества позиций, которые должны были занимать потенциальные представители среднего класса, и наоборот — уменьшалось ли число позиций, идентифици& руемых с низшим классом. По определению Густава Шмоллера [24], который впервые различил “старый” и “новый” средние классы, первый состоял из торговцев, лавочников, ремесленников и других владельцев фирм — истори& ческие корни этого сегмента уходят в средние века. А “новый средний класс”, ярко описанный Чарльзом Миллсом [16] и Дэвидом Локвудом [14], охваты& вает широкий спектр категорий нефизического труда — от менеджеров и про& фессионалов до “белых воротничков” низшего звена и работников торговли и сферы услуг. Эта обширная категория возникла гораздо позже и быстро утвердилась в странах Запада уже к началу ХХ века. Как часть общей рабочей силы новый средний класс потеснил рабочий класс и фермеров, и к 1970&м го& дам его относительная доля в структуре занятости превысила 50%. Наибо& лее распространенными профессиональными группами в этой неоднородной и сложной категории оказались юристы, врачи, инженеры, преподаватели школ и университетов, менеджеры и руководители на самых высоких, наи& более ответственных и функционально необходимых постах. Рассмотрим ситуацию в Польше. В таблице 1 приведены данные об из& менениях в распределении занятости по 14 базовым социально&профессио& нальным слоям. Это множество категорий можно считать валидной репре& зентацией классовой структуры. Данные взяты из национальных опросов, проведенных в 1982–2004 годах на основе случайных выборок на сопоста& вимых принципах. Небольшое техническое замечание: поскольку опросы 1994–1999 годов проводились на сравнительно небольших выборках, для более корректных оценок анализ этого периода проводился на основе обоб& щенных данных. Мы объединили данные Всепольского социологического опроса за два года — 1994 и 1995 — и, аналогично, — за 1998 и 1999 годы. Где же в структуре занятости следует искать средний класс? С точки зрения общепринятых определений, он должен размещаться, прежде всего, на уровне высшего административного корпуса, что в польском контексте означает категории директоров фирм (и управленческий персонал) и нетех& нической, и технической интеллигенции (инженеров). Теории модерниза& ции гласят, что потребности экономического развития приводят к замеще& нию этих категорий профессиональными и управленческими позициями. Мы проверим, сбывается ли это предположение в траектории польских трансформаций. Следует ожидать, что мы зафиксируем также увеличение числа собственников, поскольку развитие частной собственности является тем феноменом, который послужил фундаментом капиталистического строя. Теперь, учитывая вышесказанное, исследуем изменения структуры заня& тости. Похоже, лишь небольшая часть этих цифр порадует сторонников сред& них классов. В 1990 году резко возросла численность лишь нетехнической интеллигенции. Эта категория, к которой относятся юристы, врачи, профес& сура, учителя, экономисты, журналисты, артисты и т.п., в 1992–1995 годах со& ставляла 3,2–3,3%, а к 1999&му — 4,5%. Однако в последующие годы эта про& Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 59 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия порция снижалась, и в 2004 году доля нетехнической интеллигенции состав& ляла 3,3%. Относительная доля менеджеров к 2002 году увеличилась, но в по& следующие два года стала снижаться. Доля технической интеллигенции так& же заметно снизилась. Все это явно не соответствует представлениям о дина& мических силах в структуре занятости. Существуют веские доказательства того, что эта неожиданная тенденция проявлялась и в других посткоммунис& тических обществах. Анализ сопоставляемых национальных данных, полу& ченных в ходе совместного международного проекта, показал, что в этот пе& риод относительная доля категорий профессионалов высшего звена и менед& жеров снизилась также в Чехии, Венгрии, Словакии и России [9, с. 17–20]. Это заслуживающее внимания снижение можно интерпретировать по&разно& му. Оптимистическое объяснение является функционалистским в том смыс& ле, что этот относительный показатель отображает лишь некоторый переход& ной регресс, который можно объяснить снижением спроса на менеджерские и высококвалифицированные технические кадры в традиционных секторах производства. Эти категории, созданные в рамках экстенсивно ориентиро& ванной коммунистической экономики, стали ненужными, и не могут стать частью развивающегося капиталистического рынка. Таблица 1 Структура занятости в Польше, 1982–2004, % Социально&профессиональные категории 1982 1987 1994– 1995 1998– 1999 2002 2004 Менеджеры и профессионалы высшего звена 0,9 1,8 1,6 1,0 2,4 1,5 Нетехническая интеллигенция 3,2 3,3 3,2 4,5 3,9 3,3 Техническая интеллигенция 3,1 2,6 2,7 2,4 2,5 2,0 Техники 7,0 6,2 4,6 6,0 6,1 4,5 Административные работники среднего звена 9,6 10,7 9,5 11,2 13,0 12,1 Клерки 5,0 4,6 3,9 3,5 4,1 3,7 Собственники 1,6 3,6 6,2 6,6 5,0 11,0 Торговля и услуги 6,4 7,7 10,6 10,3 12,3 13,7 Диспетчеры 2,1 2,3 1,8 1,9 5,0 6,7 Квалифицированные рабочие 25,7 26,3 27,4 24,8 22,4 20,0 Неквалифицированные рабочие на производстве 5,8 5,7 7,0 7,2 4,6 5,3 Неквалифицированные рабочие в сфере услуг 4,3 3,9 6,0 6,4 5,9 6,9 Работники сельского хозяйства 1,8 1,5 2,0 2,1 2,7 2,2 Фермеры 23,5 19,8 13,4 12,2 10,2 11,0 Всего 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0 Ядром динамики структуры занятости является категория собственни& ков. Доля частных предпринимателей увеличился почти в семь раз, достиг& нув к 2004 году 11%. Толчок этому процессу, начавшемуся еще в конце 1980&х, дал старт рыночно ориентированных реформ. Означало ли это про& цветание общества? Возникает принципиальный вопрос, приближается ли 60 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский форма структуры занятости к типичной, включающей средний класс схеме? В этом случае должны происходить увеличение числа менеджеров и про& фессионалов, снижение доли категорий рабочего класса и некоторый при& рост числа конторских служащих — и все это на фоне малочисленности се& льскохозяйственных категорий, доля которых в развитых западных общес& твах не превышает 2–5%. В период развития капиталистической экономики в Польше этот сцена& рий был реализован лишь до некоторой степени. Второй после собственни& ков наиболее экспансивной социально&профессиональной категорией бы& ли работники торговли и сферы услуг: продавцы, консультанты, телефонис& ты, почтовые служащие, персонал ресторанного бизнеса, работники авто& заправочных станций и т. п. Ее относительная доля в общей рабочей силе увеличилась с 6,4% до 13,7%. Отличительной чертой польской системы за& нятости оказалась чрезвычайно большая пропорция квалифицированных рабочих: в 2004 году они составляли 20% всех рабочих. Хотя доля этой кате& гории в общей рабочей силе начинает уменьшаться, квалифицированные рабочие явно превосходят количеством всех остальных. С точки зрения тео& рии модернизации, квалифицированные рабочие — это ночной кошмар для субъектов социального планирования и явный пережиток плановой эконо& мики, который никоим образом не соответствует требованиям современ& ности. Они существуют как побочный продукт бывшей системы, которая для удовлетворения потребностей экстенсивной индустриализации разви& вала систему профессионально&технических училищ. Важное место в этом рейтинге (в количественном измерении) заняло частное фермерство, хотя и с явной тенденцией к уменьшению. Видно, что в случае польских крестьян настоящий прорыв произошел в первые годы раз& вития рыночной экономики, когда их доля снизилась с 23,5% до 11,0%. Однако они до сих пор остаются подлинным оплотом традиционализма. Еще один крупный сегмент занятости состоит из административных работ& ников и работников нефизического труда среднего звена в профессиональ& ной иерархии: бухгалтеры, медсестры и менеджеры низшего ранга, состав& ляющие 12,1% общей трудовой силы с тенденцией к определенному увели& чению. Рядовые конторские служащие (деловоды, кассиры в банках, секре& тари и стенографисты), принадлежащие к низшему сословию категорий не& физического труда, прогрессировали в сторону уменьшения, и к 2004 году составляли лишь 3,7%. Категория техников, при всех колебаниях, также уменьшилась. Также видно, что вопреки теории модернизации категория неквалифицированных рабочих в сфере услуг (обреченная на исчезнове& ние), с середины 1990&х годов демонстрировала небольшой, но постоянный прирост. Подводя итоги, заметим, что общая картина изменений структуры заня& тости весьма сложна. В некоторых важных сферах до сих пор бросаются в глаза структурные основы стагнации и традиционалистских ориентаций. Динамика изменений занятости в Польше не вписывается непосредственно в схемы модернизации, однако нельзя отрицать, что процесс продолжается. Самым позитивным признаком является некоторое увеличение численнос& ти нетехнической интеллигенции, что, предположительно, отображает воз& никновение новых профессий в сфере маркетинга, банковского дела, стра& хования, рекламы, консалтинга и финансов. Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 61 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия Таблица 2 Социально�профессиональные категории в 24 странах (ESS, 2004–2005), %* Страны П ро ф ес си он ал ьн ы е м е& не дж ер ы вы сш ег о зв ен а Д ру ги е ра бо тн ик и не ф и зи че ск ог о тр уд а Р яд ов ы е кл ер ки Р яд ов ы е ра бо тн ик и то рг ов ли и сф ер ы ус лу г С об ст ве нн и ки Д и сп ет че ры К ва ли ф иц ир ов ан ны е ра бо чи е Н ек ва ли ф иц ир ов ан ны е ра бо чи е Р аб от ни ки се ль ск ог о хо зя й ст ва Ф ер м ер ы Австрия 10,7 20,2 10,3 21,2 6,2 3,5 8,1 16,4 1,3 2,1 Бельгия 15,5 23,1 8,8 7,4 8,8 4,2 9,5 20,3 1,1 1,2 Швейцария 14,0 24,5 11,1 8,7 8,3 5,2 7,6 15,0 2,4 3,2 Чехия 8,0 16,5 11,8 10,6 6,6 2,8 14,6 25,6 3,1 0,5 Германия 15,9 21,0 11,3 9,0 6,7 4,0 10,8 18,3 1,9 1,1 Дания 17,5 21,6 5,2 10,2 6,3 3,3 6,1 26,9 1,2 1,8 Эстония 12,9 16,7 5,8 9,9 4,2 1,3 15,7 27,7 4,8 0,8 Испания 14,8 17,9 2,2 7,8 12,0 2,4 8,9 26,3 4,6 3,0 Финляндия 15,4 16,6 5,6 11,0 6,5 1,5 9,9 24,6 4,6 4,3 Франция 17,7 28,1 7,1 11,1 – 4,3 5,8 22,1 2,0 1,7 Великобри& тания 17,2 18,3 5,4 13,9 8,7 3,3 7,0 23,8 0,8 1,7 Греция 9,4 7,1 4,9 12,0 14,5 2,8 8,4 22,7 3,4 14,8 Венгрия 15,7 24,1 8,4 9,3 – 4,5 16,9 20,0 1,1 0,1 Ирландия 13,7 19,9 4,5 15,4 6,2 3,2 7,3 23,3 1,7 4,9 Исландия 16,8 21,6 5,3 13,2 8,6 5,1 3,7 19,6 2,6 3,7 Люксем& бург 13,8 24,8 7,6 8,7 4,1 4,1 7,8 23,8 2,2 3,2 Голландия 18,9 29,6 5,7 13,0 6,9 3,5 5,4 14,4 1,4 1,4 Норвегия 16,2 20,2 9,7 9,7 6,6 4,9 6,9 21,3 1,6 2,9 Польша 8,8 13,1 6,5 10,0 7,5 4,6 15,0 22,1 2,8 9,9 Португалия 6,3 10,9 4,7 9,9 12,8 1,5 13,6 32,1 3,5 4,7 Швеция 16,0 21,7 5,0 11,1 7,2 2,4 7,1 26,8 1,3 1,5 Словения 17,1 21,0 6,2 7,2 4,2 5,4 15,2 21,3 1,9 0,6 Словакия 15,9 15,9 8,2 6,1 5,6 2,8 13,6 25,6 5,5 0,8 Украина 13,6 14,3 6,7 6,9 2,6 2,0 12,8 24,3 14,1 2,6 Всего 14,0 19,4 7,3 10,7 6,8 3,3 10,0 22,6 3,0 3,0 * Проценты округлялись, и в некоторых странах их сумма может не составлять 100. Для завершения нашего исследования сравним польские результаты с показателями других обществ. В таблице 2 на основе данных, полученных в 62 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский ходе Европейского социологического исследования 2004–2005 годов1, представлены профессиональные распределения в 24 странах. Как и в дру& гих работах, посвященных социальным классам, мы используем наиболее широко применяемую в международных исследованиях схему классов, на& зываемую EGP. Теоретическое обоснование этих категорий восходит к ве& берианской концепции классов как определяющихся рыночным и профес& сиональным статусом человека. EGP считается корректной мерой классо& вой позиции в современной рыночной системе. Мы сузили детализирован& ный вариант EGP (состоящий из 11 категорий) до 6 основных “классов”. В этой таблице новый средний класс представлен двумя категориями: а) про& фессионалы и менеджеры высшего звена и б) другие работники нефизичес& кого труда (полупрофессионалы, низший управленческий и конторский персонал и работники торговли и сферы услуг). Старый средний класс представлен непосредственно собственниками. На основе этих распределений можно оценить степень модернизации структур занятости в терминах количественного прироста среднего класса. Согласно этой интерпретации, наиболее развиты структурные основы но& вого среднего класса в Голландии, Франции, Дании, Великобритании и, как ни удивительно, в Словении. Именно в этих странах имеется наибольший ресурс (более 17%) высших менеджеров и профессионалов, составляющих ядро нового среднего класса. Следом за этими странами идут Исландия, Германия, Норвегия, Швеция, Бельгия, Венгрия и Словакия, где на долю данной категории приходится 15–17% совокупной рабочей силы. В свою очередь, наименьшее количество профессиональных позиций, относящих& ся к ядру нового среднего класса, фиксируется в Португалии (6,3%), Чехии (8,0%), Польше (8,8%) и Греции (9,4%). Опережают эту группу стран Слова& кия (15,9%), Эстония (12,9%) и Украина (13,6%). На первый взгляд, высо& кие показатели последних двух стран кажутся неожиданными. Однако не стоит забывать, что долгое время Эстония и Украина были частью экономи& ческой структуры Советского Союза. Международные сопоставления сви& детельствуют, что в структуре занятости СССР относительная доля интел& лигенции и управленческих кадров была не меньше, чем в западных общест& вах, что может объясняться относительно высоким развитием образования университетского уровня [9]. Другой вопрос — насколько количественный размер этих категорий соответствовал западным стандартам навыков, про& фессионального опыта и уровня образования. Посмотрев на собственников, составляющих второй сегмент среднего класса, увидим, что в большинстве европейских обществ малые и средние собственники уступают (в количественном измерении) категории высших менеджеров и профессионалов. Это соответствует утверждению, что боль& шая доля этой последней категории отражает более прогрессивную роль но& вого среднего класса. По мере развития индустриальных обществ сектор ма& лого бизнеса постепенно отступал под натиском суперэффективных круп& ных фирм, получающих экономические преимущества за счет увеличения масштабов. Сокращение численности казалось неизбежным, и в ХХ веке оно действительно происходило [7]. То, что мы называем мелкой буржуазией, Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 63 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия 1 ESS 2004–2005 охватывало 26 стран, но мы ограничились данными по 22 странам, доступными нам во всей совокупности результатов, полученных на то время. очень разнородно, поскольку включает старые формы экономической дея& тельности, такие как ремесла и кустарные промыслы, охватывая широкий спектр торговцев, лавочников и коммерсантов. Занятие собственным биз& несом привязывает владельцев к небольшому кругу деловых связей и, зани& мая собою все время, ограничивает возможность других социальных кон& тактов. Эта относительная изоляция приводит к сужению и индивидуалис& тической ориентированности кругозора, что налагает определенные огра& ничения на формы коллективных действий. В социальной стратификации они располагаются значительно ниже профессионалов и менеджеров [2]. Выживание старого среднего класса свидетельствует о жизнеспособнос& ти мелкомасштабного капитализма, сохранившегося в относительно менее развитых экономиках. Более того, доля собственников в Греции (14,5%), Португалии (12,8%) и Испании (12%) оказалась значительно выше, что отве& чает традиционному распределению занятости. Наименьшая доля этой кате& гории зафиксирована в Люксембурге (4,1%) и всех посткоммунистических обществах. Из развитых западных экономик в Австрии, Дании, Финляндии, Германии и Норвегии относительная величина этой категории была ниже средней для стран Европы (5,3%). В Польше эта категория составляет 7,5%, что является наибольшей долей в совокупной рабочей силе среди стран быв& шего коммунистического блока. Из этого не следует, что польское общество тяготеет к более традиционной социальной структуре; скорее наоборот, сле& дует говорить об ускоренном переходе Польши к рыночным структурам. Логика модернизации еще ярче отображается в количестве квалифици& рованных рабочих. Как и ожидалось, они более широко представлены в посткоммунистических обществах, особенно в Венгрии (16,9%), Словении (15,9%) и Польше (15,0%). Высокий уровень представительства квалифи& цированных рабочих остается там явным наследием бывшей системы, со& храняя свой потенциал в меру живучести рудиментов плановой экономики. Коммунизм был системой, которая мыслилась согласно логике индустриа& лизации и развивалась, по большей части, за счет рабочего класса крупных предприятий. Среди экономик сферы услуг развитых западных обществ наименьший процент квалифицированных рабочих отмечается в Исландии (3,7%), Голландии (5,4%), Франции (5,8%) и Дании (6,1%). Обратите вни& мание, что относительное количество квалифицированных рабочих в Ис& ландии оказалось более чем в четыре раза меньше, чем в Венгрии или Поль& ше. Дополним эту картину рабочего класса наблюдением, что во всех стра& нах категория неквалифицированных рабочих превышает по численности категорию квалифицированных рабочих. Это свидетельствует о том, что, несмотря на модернизацию, до сих пор сохраняется большой спрос на про& стой ручной труд. Самый высокий показатель — в Португалии, где эти пози& ции занимает почти каждый третий взрослый (32,1%). Следующие в этом списке — Эстония (27,7%), Швеция (26,8%) и Испания (26,3%). Анализ модернизации не может обойти стороной сельскохозяйствен& ные категории, считающиеся оплотом традиционализма. Культурное разде& ление, географическая изоляция, специфическое содержание труда и огра& ниченный круг квалификационных позиций в сельском хозяйстве подразу& мевают, что показателем более высокой модернизации структуры занятос& ти будет меньший процент фермеров и сельскохозяйственных рабочих. С этой точки зрения, самая традиционная по форме социальная структура в Греции, где на долю сельскохозяйственных категорий приходится 18,2%. 64 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский На третьем месте Польша (12,7%). На противоположном полюсе — наи& меньший процент фермеров и сельскохозяйственных рабочих — Велико& британия (2,5%), Бельгия (2,3%) и Швеция (2,8%). Изменения собственности Для дальнейшего изучения развития среднего класса в Польше обра& тимся к эмпирическим данным. Самое главное касается роли частной собст& венности как основополагающего фактора среднего класса. Развитие ин& ститута собственности ясно прослеживается в увеличении категории собст& венников. Начавшись в 1989 году, эти процессы заложили солидный фунда& мент формирования “старого среднего класса”. Не менее важна нематери& альная собственность, рассматриваемая в терминах интеллектуального ка& питала, профессионального опыта и управленческих навыков — то есть всех тех качеств, которые на рынке труда можно обменять на такие блага, как до& ход, авторитет или высокий профессиональный престиж. Уровень образо& вания — это стратегический ресурс нового среднего класса. Исходя из этого, можно предполагать, что по мере увеличения обменной стоимости такой собственности польское общество все больше приближается к шаблонам общества среднего класса. Действительно, сопоставление данных польских исследований во вре& мени подтверждает увеличение роли этого вида собственности после разва& ла коммунистической экономики. Наиболее убедительным доказательст& вом растущей роли формирующих механизмов общества среднего класса мы считаем усиление взаимосвязи между уровнем образования и доходами. Уровень образования (особенно в случае высшего образования) обычно считается показателем наличия интеллектуального капитала и профессио& нальных навыков. Детальная конфигурация его влияния на доходы пред& ставлена в таблице 3. Приведенные значения являются метрическими ко& эффициентами уровней образования, полученными в рамках модели мно& жественной регрессии индивидуальных доходов на множестве переменных. Эти значения показывают, каким образом уровень образования в 1982– 2002 годах конвертировался в доходы. Позитивные значения свидетель& ствуют о чистой выгоде данного уровня образования, а негативные — о поте& рях по сравнению со средним значением для исследуемой выборки. Заме& тим, что доходы (зависимые переменные) переводились в логарифмичес& кий вид, что облегчает сравнение выигрышей и потерь во времени, незави& симо от колебаний номинальной стоимости польского злотого. Влияние пе& ременных на логарифмированные доходы обычно интерпретируется в про& центах прибылей или потерь1. Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 65 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия 1 Мы определили силу этих корреляций в рамках регрессивной модели на основе сравнительных данных национальных исследований 1982–2004 годов. Мы произвели регрессию индивидуальных доходов в соотнесении с образованием, учитывая профес& сию отца, пол, возраст, площадь жилища, отрасль и сектор экономики (частный/госу& дарственный) и управленческий пост (да/нет) — все переменные, которые могут повли& ять на доходы. Уровень образования определялся в терминах множества модельных пе& ременных (используя эффект&кодирование), причем начальное образование в этой мо& дели было так называемой опускаемой категорией. Таблица 3 Метрические коэффициенты МНК регрессии логарифмированных индивидуальных доходов* Уровень образования Чистая выгода от уровня образования по отношению к средненациональному показателю, % 1982 1987 1992 1995 1998 2002 Высшее 14a 21a 36a 26a 35a 46a Неполное высшее 2 3 6 2 10 16a Среднее –1 –5 –4 5 4 3 Базовое профессиональное –1 –7a –16a –2a –12a –32a Неполное среднее –10a –20a –22a –31a –37a –33a * Эти значения были получены в модели множественной регрессии (см. сноску на стр. 65). a Различия значимы на уровне 0,01. Возрастание роли уровня образования поражает. Можно сделать два важных заключения. Во&первых, высшее образование всегда давало боль& шие доходы. Эта ситуация сохранялась с 1982 года. Хотя в коммунистичес& кой системе прибыльность высшего образования была принципиально низ& кой, даже тогда логика стратификации компенсировала этот принцип. Второе заключение касается направления изменений. С 1982 года выс& шее образование конвертировалось в гораздо больший заработок. В 1982 чистая выгода высшего образования по сравнению со средними доходами составляла 14%. В 1987 эта выгода составляла 21%, в 1992 — 36%, 1998 — 35%, а в 2002 достигла 46%. Этот впечатляющий рост показывает, что если и произошел переворот в стратификационной системе Польши, то он коснул& ся механизмов распределения доходов. На данном этапе стоит отметить еще две вещи. Во&первых, это вроде бы подтверждает, что по мере увеличения роли рыночной экономики образова& ние все больше влияет на доходы. Польша не уникальна. Я.Вечерник [28] за& документировал аналогичную тенденцию в Чехии. А в китайских исследова& ниях 2002 года зафиксировано значительное увеличение прибыли от челове& ческого капитала в городах Китая, хотя последние данные по этой стране не& однозначны, например Ши и Ханнум [32] выявили прямо противоположное. Во&вторых, явное усиление корреляции между уровнем образования и дохо& дами свидетельствует о меритократическом курсе — распределении благ со& гласно труду как выражению индивидуальных “инвестиций” в успех [31]. Иерархия доходов На начальной стадии перехода к рыночной экономике Польша столкну& лась с закономерными проблемами, такими как спад производства (и, соот& ветственно, потребления), но за последующие годы реформ экономика вос& становилась. Восстановление воплотилось в росте реальных доходов: по данным Центральной статистической службы в период с 1992 по 2004 год реальные доходы выросли на 36,6%. Как и ожидалось, улучшение благосос& тояния поляков вылилось в рост потребления. За указанный период систе& 66 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский матический прирост индивидуального потребления, измеряемого затрата& ми домохозяйства, составил 82,9% [23, с. 264]. Этот периодический бум укрепил фундамент общества среднего класса и в той же мере отразился на улучшении материального благосостояния ря& дового поляка. Явное улучшение уровня жизни в целом сопровождалось из& менениями экономической стратификации. В 1990&х в польском обществе наблюдался последовательный отход от уплощенной структуры распреде& ления доходов, навязанной идеологическими догмами и принципами ком& мунистической экономики. Эта тенденция прослеживается в увеличении соотношения децилей семейных доходов. В 1987 году верхний дециль со& ставлял 3,10 нижнего дециля, а к 1992 году это соотношение увеличилось с 3,10 до 5,83. Позже, к 1993, оно снизилось до 5,63 и до 1995 года последова& тельно снижалось до 5,06. Казалось, что неравенство доходов сглаживается, однако с середины 1990&х оно снова возросло. В 1997 году соотношение де& цилей составляло 5,44, в 1999&м — 6,23, а к 2002 году достигло уже 6,43. Но более важно, с социологической точки зрения, то, что общее увели& чение неравенства сопровождалось коренными изменениями в иерархии доходов, являющихся абстрактным показателем материального положения человека. В таблице 4 представлена динамика иерархии семейных доходов начиная с 1982 года. Мы сравниваем лишь относительные значения, а имен& но средние доходы на каждого члена семьи для 14 категорий, на которые в среднем разделялись исследуемые выборки. Таким образом, мы концентри& руемся не на номинальных доходах, которые постоянно росли и для лонги& тюдных сравнений не годятся, а на разрывах между социально&профессио& нальными слоями общества. Значения, превышающие 100, соответствуют категориям, располагавшимся в этот год выше среднего, а значения ниже 100 свидетельствуют об относительно низкой оплате труда1. Кто же улучшил свое положение, а кто проиграл? Главными победите& лями оказались управленческий персонал и интеллигенция. В 2002 году се& мейный доход менеджеров как государственных, так и частных фирм на 108% превышал общий средний. С 1982 года эта траектория шла только вверх. Нетехническая интеллигенция в 1998 году занимала второе место, хотя к 2002&му сместилась на третье, имея доходы, на 43% выше среднего. У представителей этой категории дела наладились в первой половине 1990&х (по нашим данным — по крайней мере, с 1993 года), когда они опередили собственников. Что касается последних, то после беспрецедентного рывка к вершине в течение короткого периода они уступили место интеллигенции. Экономическое положение собственников, которые должны были быть инициаторами рыночной экономики, дважды радикально менялось. Пер& вый раз — в начале 1990&х, когда их положение существенно улучшилось в результате увеличения потребительского спроса. На первой стадии, отме& ченной ненасытным спросом, практически любой, создавший собственную Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 67 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия 1 Респондентам задавали следующие вопросы: “Скажите, пожалуйста, каким был средний месячный доход — Ваш и всех членов Вашей семьи, учитывая все источники до& хода за первый квартал текущего года? Посчитайте, пожалуйста, все доходы от постоян& ной и временной работы и все дополнительные доходы, включая пособие по инвалид& ности и пенсию, стипендии, премии, алименты, иные пособия, ренту и т. п. Подсчитайте, пожалуйста, среднемесячное значение после вычета всех налогов”. Во всех опросах, на которые мы ссылаемся, этот вопрос звучал практически одинаково. фирму, мог добиться успеха. Процветание первых лет трансформации воз& несло собственников на вершину иерархии доходов. В этот период самых больших их триумфов (согласно данным, около 1991 года) средний семей& ный доход собственников превышал доход средней польской семьи почти в 2,7 раза, тогда как для менеджеров и интеллигенции это значение составля& ло 1,4 и 1,3 соответственно. Естественно, капитал в виде собственности был лучшей инвестицией, чем профессиональный опыт и управленческая ква& лификация. Таблица 4 Средний семейный доход на одного члена семьи данной катего� рии/средний семейный доход на одного члена семьи в Польше ( 100) Социально&профессиональные категории Средний семейный доход на одного члена семьи 1982 1987 1993 1995 1998 2002 Менеджеры и профессионалы высшего звена 145 130 317 224 223 208 Нетехническая интеллигенция 145 138 226 187 175 143 Техническая интеллигенция 123 142 134 141 128 147 Техники 104 109 101 111 120 112 Административные работники среднего звена 112 108 120 117 118 140 Клерки 103 102 105 119 109 109 Собственники 146 268 144 154 160 203 Торговля и услуги 98 89 91 97 87 100 Диспетчеры 100 86 85 81 119 78 Квалифицированные рабочие 95 85 79 82 92 74 Неквалифицированные рабочие на производстве 91 72 68 75 76 59 Неквалифицированные рабочие в сфере услуг 80 76 63 78 75 64 Работники сельского хозяйства 77 65 58 57 67 88 Фермеры 88 63 57 63 68 57 Среднее 100 100 100 100 100 100 Вторая стадия проходила в полном согласии с классическими законами экономического цикла, в котором за процветанием следует кризис. Из ряда вон выходящие доходы от бизнеса в 1991–1993 годах резко сократились. В 1993 доходы собственников на 44% превышали средние, и хотя они вновь увеличились, превысив в 2002 году средние на 103%, славные дни закончи& лись. Можно сказать, что внезапный подъем прибыльности бизнеса посеял семена настолько же внезапных убытков, когда потребительский спрос был удовлетворен и привлечь клиента стало затруднительно. С ростом количес& тва частных фирм все ниши были заполнены, а доступ к кредитам услож& нился. Многие собственники начали всерьез задумываться о сворачивании бизнеса и поиске работы в государственном секторе. Этот сдвиг вниз был связан с широким распространением мелких собст& венников, главным образом лавочников, коммивояжеров и уличных тор& 68 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский говцев. Именно низкие доходы “нестационарных” предпринимателей сни& зили среднее значение показателей по категории в целом. Зная пути станов& ления польского бизнеса, вряд ли можно было ожидать чего&то иного. По данным анализа мобильности в данной сфере на 1994 год 22% собственни& ков были в прошлом подсобными и неквалифицированными рабочими, а 28% происходили из квалифицированных рабочих. Лишь 7% происходили из интеллигенции, 8% — из фермеров и работников ферм [см.: 9, с. 41]. Эмпирические исследования старого среднего класса зафиксировали, что в западных обществах мелкие собственники были оплотом традиционализма и политического консерватизма, им не хватало “духа капитализма” и уве& ренности в собственных силах [2; 7]. Это может быть справедливо и в случае Польши, что объясняет, почему люди, исповедующие контрпопулярные стереотипы и убеждения, сдвинулись в иерархии доходов вниз. На самом деле, польский старый средний класс след в след шел за своими западными коллегами. В 1990&х годах собственники конкурировали между собой за ка& питал и клиентов, как и мелкие собственники в западных обществах в по& следние десятилетия. Там мелкий бизнес ущемляется налогами и проигры& вает битву с крупными корпорациями и большими профсоюзами. В лучшем случае они занимают средние позиции в иерархии доходов. Что касается основных проигравших, то после категорий нефизическо& го труда располагаются работники физического труда, фермеры и сельхоз& рабочие. Их доходы были ниже на протяжении всего исследуемого периода, но в 1990&х их положение еще более усугубилось, в основном что касается неквалифицированных рабочих. В 1987 году доходы неквалифицирован& ных рабочих на производстве и квалифицированных рабочих были бо& лее&менее на одном уровне, составляя 91–95% от общего среднего, но за не& сколько последующих лет квалифицированные рабочие потеряли немного, а вот доходы неквалифицированных рабочих на производстве упали до 59% от общего среднего. На нижних ступенях иерархии доходов оказываются крестьяне — после рабочего класса именно они потеряли больше всего, по& скольку вынуждены мириться с дорогими кредитами и конкуренцией со стороны дешевых продуктов из Европейского Союза. Из относительного улучшения материального положения менеджеров высшего звена и интеллигенции в Польше не обязательно следует, что эти категории приблизились к своим коллегам в западных обществах. Посколь& ку наш основной вопрос состоит в приближении к обществу среднего клас& са, необходимо рассмотреть это неравенство в международном контексте. Это соотношение может измеряться тем, насколько ключевые индикаторы уровня жизни, такие как семейный доход, приближаются к среднему значе& нию для стран Запада. Чтобы пролить свет на этот разрыв, сравним семей& ные доходы основных социально&профессиональных категорий в 28 стра& нах. Данные получены в ходе Европейского исследования уровня жизни 2003 года, которое дает информацию о чистом месячном доходе семьи. Для обеспечения сопоставимости стран значения доходов, указанные респон& дентами в национальной валюте, были переведены в евро. Учитывая разни& цу в размерах и составе семей, мы разделили доходы на количество членов семьи. На рисунке 1 показаны средние семейные доходы на одного члена семьи в случае профессионалов/высших менеджеров, собственников, ква& лифицированных рабочих и фермеров. Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 69 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия Рис. 1. Средние семейные доходы на одного члена семьи для разных профессиональных категорий Сравнение средних доходов домохозяйства показывает, что в большин& стве стран — “старых” членов Европейского Союза средний семейный доход превышает 1000 евро. В Греции, Португалии и Испании этот показатель 70 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский 0 500 1000 1500 2000 2500 3000 3500 4000 4500 5000 Áîëãàðèÿ Ðóìûíèÿ Ëàòâèÿ Ëèòâà Ýñòîíèÿ Âåíãðèÿ Ñëîâàêèÿ ×åõèÿ Ïîëüøà Òóðöèÿ Ñëîâåíèÿ Ãðåöèÿ Ìàëüòà Ïîðòóãàëèÿ Èñïàíèÿ Ãåðìàíèÿ Êèïð Èòàëèÿ Àâñòðèÿ Áåëüãèÿ Ãîëëàíäèÿ Ôèíëÿíäèÿ Ôðàíöèÿ Øâåöèÿ Äàíèÿ Èðëàíäèÿ Âåëèêîáðèòàíèÿ Ëþêñåìáóðã Ïðîôåññèîíàëû Ñîáñòâåííèêè Êâàëèôèöèðîâàííûå ðàáî÷èå Ôåðìåðû наименьший и составляет от 557 до 660 евро. Резкий контраст между груп& пами стран не удивителен, при том что более высокие доходы наблюдаются именно в пятнадцати старых странах Европейского Союза (ЕС&15). В Да& нии средний месячный доход составлял 1331 евро, в Великобритании — 1249, а в Голландии — 1207 (не говоря уже о Люксембурге, который обогнал всех с показателем 1771 евро). Ни в одной из стран Восточной Европы ме& сячный доход не превышает 1000 евро. Ближе всего к этому порогу — Слове& ния (757) и Чехия (673). В Польше этот показатель равнялся 358 евро, а на противоположном конце спектра находились Болгария и Румыния, где сред& ний уровень семейных доходов составлял 225 и 210 евро соответственно. Если рассматривать семейный доход в терминах профессиональных ка& тегорий, то в большинстве стран ЕС&15 наибольший доход имеют высшие менеджеры и профессионалы, а в посткоммунистических странах — собст& венники. Как и предполагалось, в ЕС&15 обе категории обеспечены гораздо лучше. На Востоке и на Западе понятие “быть на вершине иерархии дохо& дов” имеет разные значения. Явное свидетельство широкой пропасти в до& ходах между западными обществами старого и нового средних классов и их восточноевропейскими соседями заключается не только в том, что в по& сткоммунистических обществах абсолютный уровень доходов этих катего& рий гораздо ниже. Более удивительно то, что в некоторых восточноевропей& ских странах доход менеджеров/профессионалов и собственников ниже, чем у более низких социально&профессиональных слоев западных обществ. Проиллюстрируем эту ситуацию на примере Польши. Польские собст& венники и категория профессионалов/менеджеров с 1158 и 768 евро подуш& ного дохода не достигают уровня квалифицированных рабочих и фермеров Дании, Швеции, Великобритании, Австрии, Бельгии и некоторых других стран — представительниц ЕС&15. Можно сделать вывод, что кандидаты в по& льский средний класс соотносимы с низшими сегментами социальной стра& тификации западных стран. Во многом аналогичная ситуация наблюдается как в Болгарии, Румынии, Словакии, так и в Чехии, Венгрии и Словении. Изменения в ориентациях Последний пункт нашего исследования посвящен развитию ориента& ций, характерных для общества среднего класса. Согласно определению среднего класса, его представители отличаются большей уверенностью в собственных силах, большей толерантностью к правам меньшинств и боль& шей поддержкой экономического либерализма в отношении распределения доходов. Основными носителями подобных настроений считаются новые средние классы. Концептуальная модель позволяет предполагать, что более высокий уровень образования членов новых средних классов обеспечивает их знаниями о других культурах, делая более позитивным их отношение к гендерным ролям, геям, лесбиянкам и т. п. В то же время, наличие професси& онального опыта и высокий уровень образования делают их коммерчески ориентированными — тут экономический либерализм приводит к оппози& ции экономическому равенству и к ориентации на ограничение госуда& рственного вмешательства в перераспределение благ. Таким образом, подготовив плацдарм, изучим развитие культурного и экономического либерализма в посткоммунистических обществах и срав& ним их с обществами развитого рынка. По данным более ранних исследова& Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 71 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия ний, люди в западных обществах, как правило, имеют гораздо более либе& ральные ориентации в обеих сферах [1]. Проверим, существует ли этот меж& системный разрыв до сих пор. Ответить на этот вопрос нам помогут данные ESS 2004–2005 годов. К сожалению, у нас мало хорошо сопоставимых дан& ных касательно ориентаций. Пожалуй, наиболее чувствительным индика& тором статуса среднего класса в данных ESS является терпимость по отно& шению к геям и лесбиянкам и поддержка государственной политики сгла& живания неравенства доходов. Респондентов спрашивали: а) о мере их со& гласия с тем, что правительство должно принимать меры по сглаживанию различия в доходах, и б) насколько свободными должны быть геи и лесби& янки в своем жизненном укладе (оценивая по пятибалльной шкале — от “полностью согласен” до “полностью не согласен”). Таблица 5 Правительство должно принимать меры по сглаживанию разницы в доходах (% “полностью согласных” и “согласных”), ESS 2004–2005 Страна М ен ед ж ер ы и пр оф ес си он ал ы К ат ег ор ии не ф и зи че ск ог о тр уд а С об ст ве нн и ки К ва ли ф и ци ро & ва нн ы е ра бо чи е Н ек ва ли ф и ци & ро ва нн ы е ра бо & чи е Ф ер м ер ы Австрия 53,0 66,5 58,7 67,6 73,0 61,5 Бельгия 58,8 61,9 62,5 73,0 75,3 68,6 Чехия 39,6 53,8 39,7 66,5 71,6 67,6 Дания 32,0 36,1 31,5 31,6 43,7 26,2 Эстония 65,8 75,9 65,8 80,3 82,6 85,2 Финляндия 43,1 68,8 61,6 74,0 75,5 70,8 Франция 73,1 83,1 – 85,7 88,6 81,7 Германия 50,0 55,4 46,4 63,6 69,4 61,2 Греция 93,7 93,1 88,5 93,2 90,8 92,2 Венгрия 77,2 88,0 – 91,0 90,0 95,7 Исландия 75,0 76,3 78,7 72,9 80,4 79,4 Ирландия 62,5 71,1 64,5 72,6 74,7 66,9 Люксембург 47,4 60,5 55,7 67,6 65,9 57,1 Голландия 42,8 59,6 40,9 65,6 68,0 52,4 Норвегия 57,3 63,2 60,2 68,0 69,2 70,1 Польша 69,9 76,4 69,4 84,9 86,4 84,1 Португалия 87,8 84,7 85,0 87,1 85,9 83,9 Словакия 67,0 72,1 62,0 85,9 78,9 83,5 Словения 83,0 83,6 77,6 82,6 89,2 72,4 Испания 72,7 79,7 79,4 77,8 82,4 77,8 Швеция 43,9 70,3 59,9 67,6 74,3 72,6 Швейцария 50,2 65,0 62,7 65,6 75,8 61,8 Украина 62,6 64,7 54,2 68,4 67,4 67,6 Великобритания 54,0 59,6 49,3 65,0 65,3 60,0 72 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский Рис. 2. Правительство должно принимать меры по сглаживанию разницы в доходах, процент “полностью согласных” и “согласных” среди профессионалов и менеджеров, ESS 2004–2005 Рис. 3. Геи и лесбиянки не должны подвергаться притеснениям; процент “полностью согласных” и “согласных” среди профессионалов и менеджеров, ESS 2004–2005 Основным предметом нашего исследования является общая картина различий между странами. В таблице 5 представлено распределение про& центов “полностью согласных” и “согласных” респондентов (вместе взя& тых) по шести основным социально&профессиональным категориям. Мы применяем схему классов EGP, о которой речь шла выше. Она включает: а) высших профессионалов и менеджеров; б) прочих работников нефизи& ческого труда (клерки, сфера торговли и услуг); в) собственников; г) квали& фицированных рабочих; д) неквалифицированных рабочих; е) сельскохо& зяйственные категории (фермеры и сельхозрабочие). Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 73 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия 0 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 Ó êð à è í à Ý ñ ò î í è ÿ Ñ ë î â å í è ÿ Â å í ãð è ÿ Ñ ë î â à êè ÿ Ï î ë ü ø à Ã ð å ö è ÿ × å õ è ÿ Ô è í ë ÿ í ä è ÿ À â ñ ò ð è ÿ Ï î ð ò ó ãà ë è ÿ Ø â å é ö à ð è ÿ È ð ë à í ä è ÿ Ô ð à í ö è ÿ Ã å ð ì à í è ÿ Í î ð â å ãè ÿ È ñ ï à í è ÿ Â å ë è êî á ð è ò à í è ÿ Ë þ êñ å ì á ó ð ã Ø â å ö è ÿ Á å ë ü ãè ÿ È ñ ë à í ä è ÿ Ä à í è ÿ Ã î ë ë à í ä è ÿ 0 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 Ä à í è ÿ × å õ è ÿ Ã î ë ë à í ä è ÿ Ô è í ë ÿ í ä è ÿ Ø â å ö è ÿ Ë þ êñ å ì á ó ð ã Ã å ð ì à í è ÿ Ø â å é ö à ð è ÿ À â ñ ò ð è ÿ Â å ë è êî á ð è ò à í è ÿ Í î ð â å ãè ÿ Á å ë ü ãè ÿ È ð ë à í ä è ÿ Ó êð à è í à Ý ñ ò î í è ÿ Ñ ë î â à êè ÿ Ï î ë ü ø à È ñ ï à í è ÿ Ô ð à í ö è ÿ È ñ ë à í ä è ÿ Â å í ãð è ÿ Ñ ë î â å í è ÿ Ï î ð ò ó ãà ë è ÿ Ã ð å ö è ÿ Проанализировав полученные данные, увидим, что степень культурно& го и экономического либерализма в основном отвечает данным предыду& щих исследований, хотя можно сделать несколько новых выводов. Наи& большая поддержка сглаживания неравенства зафиксирована в Греции (91,8%), после которой идут Венгрия (88,4%), Португалия (85,6%), Слове& ния (84%), Франция (82,9%) и Польша (80%). Среди первых десяти стран в этой иерархии присутствуют 5 посткоммунистических стран (за исключе& нием Чехии и Украины), три страны Средиземноморья (Португалия, Испа& ния и Греция), а также Франция и Исландия. Наименьшая поддержка пе& рераспределения доходов зафиксирована в Дании (36,4%). Граница между посткоммунистическими странами и странами Запада более заметна, если рассматривать степень поддержки культурного либера& лизма. Как и ожидалось, восточноевропейцы более склонны к отказу предо& ставить лесбиянкам и геям свободу в образе жизни. В число десяти стран, в которых преобладают наименее благосклонные взгляды на сей счет, вошли все посткоммунистические страны, а из представителей западного мира — лишь Финляндия и Австрия. Наиболее консервативны граждане бывших республик СССР, в особенности Украины (29,1%) и Эстонии (36%), а также Польши (40,5%) и Словакии (42,9%). Среди стран Запада наибольшую то& лерантность к секс&меньшинствам проявили Голландия, Дания и Швеция. Более пристальный взгляд на распределение оценок по разным профес& сиональным категориям выявляет хорошо известную взаимосвязь между либеральными настроениями и социально&профессиональным статусом. Мы видим, что в общем случае экономический и культурный либерализм наиболее распространен среди категорий менеджеров/профессионалов, по& сле которых идут другие категории нефизического труда. Представители рабочего класса и сельскохозяйственных категорий меньше всего склоня& ются к расширению гражданских прав лесбиянок и геев и, соответственно, больше всех поддерживают сглаживание неравенства государством. Собст& венники занимают промежуточную позицию между новым средним клас& сом и рабочими и сельскохозяйственными категориями. Общее впечатление от таблицы 5 следующее — в вопросах развития взглядов, характерных для членов среднего класса, между восточными и за& падными обществами имеются существенные различия. Даже для катего& рии менеджеров/профессионалов четко прослеживается разрыв между Востоком и Западом. Это видно на рисунках 2 и 3, на которых представлены уровни культурного и экономического либерализма членов этой категории в разных странах. Оказывается, новый средний класс в западных обществах более заинтересован в слабом правительстве и сворачивании политики пе& рераспределения и более толерантен к лесбиянкам и геям. Самый низкий уровень поддержки сглаживания неравенства государством зафиксирован среди менеджеров и профессионалов Дании (32%). Неожиданностью стало второе место представителей этой категории из Чехии (39,6%). За этим единственным исключением, общий уровень поддержки сглаживания нера& венства снижается от Средиземноморья и посткоммунистических стран к ЕС15. Схожая картина наблюдается в отношении культурного либерализма в вопросах предоставления свободы лесбиянкам и геям. Наряду с тем, что данное положение вещей подтверждает ранее обнару& женные различия между Востоком и Западом, можно подвести итоги первого этапа социальных преобразований в Польше. После пяти десятилетий вы& 74 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский нужденного застоя мы постепенно приближаемся к западным ориентациям и ценностям, что, тем не менее, требует перелома устоявшихся традиций. Иерархия престижности Социальный престиж — универсальная потребность, поскольку люди всегда стремятся к социальному признанию. С этой точки зрения иерархия престижа является одним из основных измерений социальной стратифика& ции, отдельной от власти и класса. Она отображает доминирующую систему ценностей [9]. В терминах функциональной теории социальной стратифи& кации это можно сформулировать так: иерархия социального престижа ото& бражает нормативный порядок, который указывает на “справедливое” нера& венство, оцениваемое сквозь призму человеческих ценностей и норм. Социальный престиж обычно измеряется профессиональным прести& жем. В период после Второй мировой войны было проведено более 100 ис& следований профессионального престижа приблизительно в 70 странах мира, от высокоразвитых обществ, таких как США, до традиционных об& ществ (Нигерия, Таиланд). Вместе взятые, эти исследования дают солид& ный объем данных. Наиболее поразительным их результатом является су& щественная инвариантность иерархии профессиональных ролей во време& ни и в разных странах. Там, где имеются данные о престиже для двух и более периодов, иерархия престижа оказывается практически неизменной [см., напр.: 25]. Такое сохранение во времени обычно воспринимается как при& знак фундаментальной стабильности системы моральных ценностей, воп& лощающихся в социальном признании и славе. Однако от обществ, в которых происходят стремительные социальные изменения, особенно влияющие на социальную стратификацию, такие как распад коммунистической системы и переход к рыночному обществу, мож& но ожидать меньшей стабильности. Последние данные касательно Польши получены в ходе общенационального исследования, проведенного в сентяб& ре 2004 года на основе случайной выборки из 935 человек. Мы использовали процедуру, применявшуюся в большинстве других исследований, а именно: респондентов просили расположить несколько профессий в порядке пре& стижности. Затем эти рейтинги компоновались в средние баллы, которые можно считать показателями относительного престижа оцениваемых про& фессий. Рассмотрим этот рейтинг, не забывая, что он отображает преобладающие среди поляков взгляды на нормативную социальную стратификацию. В таб& лице 6 приведена средняя престижность 36 профессий, охватывающих широ& кий спектр постов. Видно, что самый высокий престиж обычно имеют препо& даватели университетов — это означает, что систематические знания, связан& ные с научной работой, наряду с высокой оценкой интеллектуальной гибкос& ти и широкими перспективами, вызывают у поляков особенно большое ува& жение. Это отнюдь не является неожиданностью, так как преподаватели уни& верситетов или ученые вообще всегда находились на вершине. Подобный ре& зультат повторялся во всех без исключения исследованиях профессиональ& ного престижа в Польше с 1958 года. Наибольшим уважением среди поляков неуклонно пользуются профессии, требующие высшего образования и вооб& ще редко встречающихся навыков, приписываемых интеллигенции. Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 75 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия Таблица 6 Престижность профессий в 2004 году, Польша Названия профессий Среднее Стандартное отклонение Ранг Преподаватель университета 81,61 14,7 1 Шахтер 77,25 16,8 2 Медсестра 77,02 16,0 3 Учитель 76,35 15,9 4 Врач 75,22 17,9 5 Программист 74,27 14,2 6 Средний фермер 73,64 15,9 7 Армейский офицер 72,32 14,9 8 Заводской инженер 72,06 14,1 9 Журналист 71,70 16,3 10 Каменщик — квалифицированный рабочий 70,82 15,9 11 Токарь — квалифицированный рабочий 69,98 14,3 12 Судья 69,92 20,0 13 Водитель автобуса 69,60 14,7 14 Компьютерный техник 69,60 13,3 14 Полицейский 69,01 18,3 16 Уборщица 68,81 15,7 17 Бухгалтер 68,81 14,1 17 Продавец 68,65 13,5 19 Лавочник 67,55 13,7 20 Директор фабрики 67,50 15,3 21 Адвокат 67,47 18,3 22 Католический священник 67,20 20,6 23 Владелец крупной фирмы 66,39 17,8 24 Глава воеводства 65,10 16,4 25 Налоговый консультант 64,99 14,4 26 Мэр среднего города 64,66 15,8 27 Неквалифицированный сельхозрабочий 63,86 16,1 28 Клерк 63,64 13,4 29 Биржевой маклер 63,27 16,9 30 Неквалифицированный строительный рабочий 62,51 16,4 31 Посыльный 62,33 15,2 32 Страховой агент 61,48 15,9 33 Министр 58,57 21,0 34 Член парламента 53,06 20,2 35 Член актива политической партии 51,32 18,7 36 Мы не можем непосредственно сравнивать рейтинги профессий за 2004 год с зафиксированными ранее, поскольку предыдущие исследования охва& тывали гораздо меньше профессий. Анализируя сопоставимые профессии, можно обнаружить существенные перемены. В 2004 году учителя и медсест& ры заняли поразительно высокие места. Есть, как кажется, две основные причины, по которым обе эти профессии, представляющие средний уровень категорий нефизического труда, “ценятся” так высоко. Во&первых, вполне возможно, что они воспринимаются как сложные и ответственные, что всег& 76 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский да ценилось в Польше. Во&вторых, их вклад в социальную систему также высоко ценится — они служат удовлетворению основных потребностей в здравоохранении и образовании. Кроме того, учителя всегда занимали вы& сокие места в рейтингах престижности, но в 2004 году они опередили вра& чей, которые до этого котировались выше. В 2004 году врачи опустились на пятое место. Почему? Есть веские причины предполагать, что в данном слу& чае традиционный образ отношений клиент – профессионал больше не со& ответствует действительности. В 1990&х врачебные услуги в Польше были приватизированы, и врачи начали получать прибыль, что, возможно, проти& воречит идеализированным представлениям о них. Второе место в рейтинге престижности занимают шахтеры, занимаю& щиеся исключительно трудоемкой и опасной, но явно полезной работой. Удивительно высокое место шахтеров может быть вызвано глубоко уко& рененным позитивным оцениванием социальной пользы “производства”, отождествляемого с прогрессом, который принадлежал к главенствующим ценностям коммунистической системы. Такая интерпретация отвечает то& му большому уважению, которым пользовались польские шахтеры в ком& мунистический период. Но даже при этом шахтеры и в 1987 году заняли вто& рое после университетских преподавателей место. До 1989 года в сравнени& ях капиталистического Запада и коммунистического Востока часто упоми& налось, что “отличительное свойство” рейтинга престижности в Польше за& ключалось в относительно высокой оценке квалифицированных рабочих (шахтеров, токарей и т. д.). Это единственное, хоть и небольшое отклонение от общемировой картины. Наиболее заметного увеличения социального признания добились уборщицы. В прошлом они однажды оказались на самом дне, а в 2004 году достигли среднего показателя, вполне возможно, за счет волны симпатии и сочувствия к тяжелой женской подсобной работе. Также наблюдается су& щественный подъем фермеров и армейских офицеров. В коммунистичес& ком прошлом и даже в начале 1990&х обе категории находились где&то в се& редине рейтинга. Вероятно, что после вступления Польши в ЕС сельскохо& зяйственные собственники меньше ассоциируются с крестьянством и боль& ше — с профессионалами. Что касается офицеров, на смену равнодушному отношению к польской армии при коммунизме, возможно пришло ощуще& ние того, что ныне они представляют аутентичные, то есть суверенные во& оруженные силы, заботящиеся о национальной безопасности. Кто в проигрыше? Больше других потеряли политики и бизнесмены. Устойчивая стабильность нормативного рейтинга в коммунистической Польше выражалась в высоком престиже институционализованных руко& водящих позиций, наделенных властью, представителями которых были министры и директора предприятий. Министры коммунистических прави& тельств всегда входили в первую пятерку самых уважаемых профессий. В 2004 году последнюю строчку нашего рейтинга занимали “активисты поли& тических партий”; чуть выше — члены парламента, а министры — третьи снизу. Парадоксально то, что министры, имевшие, согласно всем исследова& ниям до 1989 года, очень высокий престиж, в начале 1990&х стали его терять. По данным за 1996–1999 годы, они имели средний рейтинг; это свиде& тельствует о том, что переход от тоталитарной системы к демократии делает правителей уязвимыми для критики, лишая их почестей, эксклюзивности и величия — всего того, что в данном случае является необходимым условием Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 77 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия признания. После пятнадцати лет демократизации политическому классу опускаться дальше некуда: он был “деклассирован”, оказавшись ниже са& мых рядовых легкозаменимых клерков и неквалифицированных рабочих. Не следует забывать, что одним из основных аспектов инвариантного общемирового рейтинга профессионального престижа является большое уважение к властным постам. В Польше оно резко упало, это касается всех — от министров и глав регионов и районов до мэров городов, что подтверждает факт делегитимации политики. Такое стремительное падение не имеет пре& цедентов, особенно в свете неизменного во всем остальном нормативного рейтинга профессий. Хотя трудно себе представить эффективное прави& тельство без легитимности, польский случай доказывает, что оно может, по крайней мере некоторое время, функционировать. Другая большая категория, утратившая социальный престиж, — част& ный бизнес. Похоже, негативно стала восприниматься собственность как таковая, поскольку крупный собственник занимает даже более низкое мес& то, чем лавочник. Было бы нормально и логично, если бы крупный бизнес позитивно ассоциировался у людей с крупными инвестициями, возможнос& тями создания рабочих мест и модернизацией жизни. На деле же престиж крупных собственников упал, что может свидетельствовать о разочарова& нии и недостатке уверенности в правилах капиталистического рынка. Это вроде бы подтверждается низкой оценкой налоговых консультантов, макле& ров, страховых агентов и адвокатов. Последние представляют профессии, принимавшие активное участие в построении в Польше капиталистической системы, что совсем не обязательно должно вызывать позитивные чувства, тем более когда адвокаты ассоциируются с защитой преступников, взяточ& ничеством и другими темными делами. Подводя итоги, заметим, что польский рейтинг профессионального пре& стижа весьма любопытен в том смысле, что он слабо коррелирует с властью и доходами. Порицание высоких доходов происходит из отрицания нера& венств, связанных с капиталистическим рынком. Дискредитация полити& ков вызвана дефицитом демократии и коррупцией политического класса, который оказался не умеющим управлять новым демократическим госуда& рством. Сравнивая польский рейтинг престижности с капиталистическим Западом, обнаруживаем одно из препятствий на пути модернизации по за& падному образцу. Заключение Степень формирования общества среднего класса в Восточной Европе измерить трудно. В коммунистические времена эта проблема не исследова& лась, поэтому мы не можем определить, какой была ситуация в прошлом, до распада старой системы. Можно лишь изучить возможные последствия из& менений социальной структуры и поставить диагноз на основе сравнения текущего положения дел в восточноевропейских и развитых капиталисти& ческих странах. Поэтому представляется важным вопрос, в какой мере бо& лее глубокие структурные изменения привели к формированию основ об& щества среднего класса, и только затем — ориентаций и норм, характерных для среднего класса, если они проявляются в поведении. Наш первый вопрос звучал так: какие основные сегменты социальной структуры скорее всего трансформируются в средний класс? Мы утверж& 78 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский даем, что основные кандидаты на превращение в посткоммунистический средний класс — высшие менеджеры наряду с интеллигенцией и собствен& никами. Именно они, как ожидается, составят ядро общества среднего клас& са, поскольку они по большей части отвечают атрибутам западного среднего класса в том, что касается образования, профессионального статуса и уров& ня жизни, определенного в терминах доходов. Второй вопрос касался темпов формирования структуры среднего клас& са. На данном этапе предметом нашего анализа были трансформации в Поль& ше. Что касается структурных основ, мы показали, что Польша систематичес& ки (хоть и медленно) продвигается по этому пути, результатом чего явились модернизация структуры занятости, увеличение в среднем уровней потреб& ления и доходов и, в частности, постоянный рост чистой денежной выгоды от высшего образования. Усиление взаимосвязи между степенью образования и доходами можно считать наиболее убедительным доказательством развития механизмов формирования в Польше общества среднего класса. Третий показатель касался развития ориентаций, являющихся ценностя& ми среднего класса и способствующих политической стабилизации и эконо& мическому росту. Для определения “отставания” посткоммунистических стран от западных обществ в развитии ориентаций среднего класса мы срав& нили степень поддержки культурного и экономического либерализма. Далее мы определили преобладающие ценности и нормы, отображенные в иерар& хии профессионального престижа в Польше. Действительно ли после про& шедших лет перехода к рыночной экономике посткоммунистические общест& ва все еще менее либеральные, чем страны Запада? Ответ на этот вопрос, вне всякого сомнения, “да”. Процессы в посткоммунистических обществах явля& ются хорошим примером того, что улучшение материального положения не приводит автоматически к развитию желаемых ориентаций и ценностей. Мы видим, что настроения, преобладающие в Чехии, Венгрии, Польше и др., не соответствуют шаблонам среднего класса. Можно сказать, что мы выказыва& ем меньше экономического и культурного либерализма, чем “нужно”. “Отста& вание ментальности” также проявляется в рейтинге профессионального пре& стижа. Быть членом среднего класса означает быть высшим менеджером или же мелким или средним собственником. В Польше это не так, поскольку ме& неджерские и бизнес&профессии ценятся меньше, чем ожидалось. Здесь мы хотим заметить, что развитие ориентаций, характерных для среднего класса, отстает от развития его структурных основ. С одной стороны, ничто не предвещает утверждения этих ориентаций в ближайшие годы. С другой — это не означает, что мы должны корить себя за эти неудачи. Судя по всему, все общества среднего класса остаются скорее ца& рством необходимости, а не свободного выбора. Феномен среднего класса за& ключается в рациональности, самодисциплине, инициативе, автономности и других общепризнанных добродетелях. Истинные перемены в ориентациях среднестатистического гражданина посткоммунистического общества, похо& же, вызваны объективными условиями работы и повседневной жизни. Люди находятся под прессом рациональности в расходовании денег, инвестициях в жилье и даже в вопросах досуга, более ориентированного на восстановление сил, чем на удовольствие. Мы наблюдаем меньшую приверженность системе ценностей, которая принесла успех среднему классу в западных обществах. Перед лицом жестокой действительности рыночных отношений становление общества среднего класса скорее навязано нам, чем с готовностью принято. Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 79 Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия Литература 1. Alwin D. et al. Comparative Referential Structures, System Legitimacy, and Justice Sentiments // J.R.Kluegel, D.S.Mason, B.Wegener (eds.). Social Justice and Political Chan& ge. — N.Y., 1993. — P. 109–130. 2. Bechhofer F., Elliot B. Petty Property: the Survival of a Moreal Economy // F.Bech& hofer, B.Elliot (eds.). The Petite Bourgeosie. Comparative Studies of Uneasy Stratum. — N.Y., 1981. — P. 182–200. 3. Bell D. The Coming of Post&Industrial Society. — N.Y., 1973. 4. Butler T., Savage M. (eds.). Social Change and the Middle Classes. — L., 1995. 5. Crompton R. Patterns of Social Consciousness Amongst the Middle class // R.Bur& rows, C.Marsch (eds.). Consumption & Class. — S. l., 1992. — P. 140–165. 6. Crossick G., Haupt H.G. Shopkeepers, Master Artisans and the Historian: the Petite Bourgeoisie in Comparative Focus // G.Crossick, H.G.Haupt (eds.). Shopkeepers and Master Artisans in Nineteenth Century Europe. — L.; N.Y., 1984. 7. Curran J., Blackburn R. Path of Enterprise. The Future of Small Business. — L., 1991. 8. Dahrendorf R. Class and Class Conflict in Industrial Society. — S.l., 1959. 9. Domañski H. On the Verge of Convergence. Social Stratification in Eastern Europe. — Budapest, 2000. 10. Domañski H. Struktura spoіeczna (Social Structure). — Warszawa, 2004. 11. Galbraith J. K. The New Industrial State. — L., 1967. 12. Goldthorpe J. H. On the Service Class: its Formation and Structure // A.Giddens, G.McKenzie (eds.). Social Class and Division of Labour. — Cambridge, 1982. 13. Kocka J. White Collar Workers in America, 1890–1940. A Social&Political History in International Perspective. — L., 1980. 14. Lockwood D. The Blackcoated Worker. — L., 1958. 15. Lockwood D. Marking out the Middle Class(es) // T.Butler, M.Savage (eds.). Social Change and the Middle Classes. — L., 1995. — P. 1–12. 16. Mills C.W. White Collars. The American Middle Classes. — N.Y., 1951. 17. Parkin F. Marxism and Class Theory: A Bourgeois Critique. — L., 1979. 18. Parsons T. The Social System. — N.Y., 1951. 19. Perkin H. Rise of Professional Society. England since 1880. — L., 1989. 20. Renner K. Wandlungen der Moderner Gesselschaft: Zwei Abhandlungen über die Probleme der Nachkriegszeit. — Wien, 1953. 21. Savage M. Social Analysis and Social Transformation. — Buckingham, 2000. 22. Savage M., Barlow J., Dickens P., Fielding T. Property Bureacracy and Culture. Middleclass Formation in Contemporary Britain. — L., 1992. 23. Statistical Yearbook (Rocznik Statystyczny): 55. — Warszawa, 2005. 24. Schmoller G. Was verstehen wir unter dem Mittelstand? — Gottingen, 1897. 25. Treiman D.J. Occupational Prestige in Comparative Perspective. — N.Y., 1977. 26. Van de Werfhorst H.G., Graaf N.D. de. The Sources of Political Orientations in Post&Industrial Society: Social Class and Education Revisited // British Journal of Sociolo& gy. — 2004. — Vol. 55 (2). — P. 211–236. 27. Veblen T. The Engineers and the Price System. — N.Y., 1963. 28. Vecernik J. Communist and Transitory Income Distribution and Social Structure in the Czech Republic. — Helsinki, 1999. 29. Weber M. Economy and Society. — N.Y., 1968. 30. Wright E.O. Class Counts: Comparative Studies in Class Analysis. — Cambridge, 1997. 31. Young M. The Rise of Meritocracy. — L., 1958. 32. Xie Y., Hannum E. Regional Variation in Earnings Inequality in Reform&Era Urban China // American Journal of Sociology. — 1996. — Vol. 101. — P. 950–992 80 Социология: теория, методы, маркетинг, 2006, 3 Хенрик Доманьский

Формирование среднего класса в Польше: движущие силы и препятствия

Репозитарії

Схожі ресурси