Деидентификация человека и антропологический кризис

В статье поставлена проблема соотношения двух мощных процессов, основанных на деиндефикации человека, рассмотрено влияние их на современный антропологический кризис....

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:

Bibliographische Detailangaben
Datum:	2007
1. Verfasser:	Кизима, В.В.
Format:	Artikel
Sprache:	Russian
Veröffentlicht:	Кримський науковий центр НАН України і МОН України 2007
Schriftenreihe:	Культура народов Причерноморья
Schlagworte:	Человек в условиях техногенной цивилизации
Online Zugang:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98594
Tags:	Tag hinzufügen Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:	Деидентификация человека и антропологический кризис / В.В. Кизима // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 54-61. — Бібліогр.: 23 назв. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-98594
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-985942016-04-17T03:03:49Z Деидентификация человека и антропологический кризис Кизима, В.В. Человек в условиях техногенной цивилизации В статье поставлена проблема соотношения двух мощных процессов, основанных на деиндефикации человека, рассмотрено влияние их на современный антропологический кризис. У статті поставлена проблема співвідношення двох могутніх процесів, заснованих на деіндентифікаціі людини, розглянутий вплив їх на сучасну антропологічну кризу. The main problems of modern anthropology are characterized. 2007 Article Деидентификация человека и антропологический кризис / В.В. Кизима // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 54-61. — Бібліогр.: 23 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98594 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Человек в условиях техногенной цивилизации Человек в условиях техногенной цивилизации
spellingShingle	Человек в условиях техногенной цивилизации Человек в условиях техногенной цивилизации Кизима, В.В. Деидентификация человека и антропологический кризис Культура народов Причерноморья
description	В статье поставлена проблема соотношения двух мощных процессов, основанных на деиндефикации человека, рассмотрено влияние их на современный антропологический кризис.
format	Article
author	Кизима, В.В.
author_facet	Кизима, В.В.
author_sort	Кизима, В.В.
title	Деидентификация человека и антропологический кризис
title_short	Деидентификация человека и антропологический кризис
title_full	Деидентификация человека и антропологический кризис
title_fullStr	Деидентификация человека и антропологический кризис
title_full_unstemmed	Деидентификация человека и антропологический кризис
title_sort	деидентификация человека и антропологический кризис
publisher	Кримський науковий центр НАН України і МОН України
publishDate	2007
topic_facet	Человек в условиях техногенной цивилизации
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98594
citation_txt	Деидентификация человека и антропологический кризис / В.В. Кизима // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 54-61. — Бібліогр.: 23 назв. — рос.
series	Культура народов Причерноморья
work_keys_str_mv	AT kizimavv deidentifikaciâčelovekaiantropologičeskijkrizis
first_indexed	2025-07-07T06:46:28Z
last_indexed	2025-07-07T06:46:28Z
_version_	1836969664320634880
fulltext	Кабачевская К.В. ВОЛНОВАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ «ЗЕЛЕНОЙ РЕВОЛЮЦИИ» 54 кую продукцию даже в управляемое биологическое оружие. С учетом распространения в мире террористи- ческой угрозы перспектива разрешения противоречий XXI века подобным путем, не только открытого, но и скрытого применения биотехнологий, выглядит пугающей. Литература 1. Зарубежный Восток и современность. Т. 2. – М.: Наука, 1980. – 319 с. 2. Тоффлер Э. Третья волна. – М.: 1999. – 784 с. Кизима В.В. ДЕИДЕНТИФИКАЦИЯ ЧЕЛОВЕКА И АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ КРИЗИС Современная ситуация такова, что позволяет говорить об антропологическом кризисе, по своему значе- нию и последствиям потенциально превосходящtм прочие, активно обсуждаемые сегодня в обществе – поли- тические, финансовые, военные, религиозно –этнические, межнациональные, сырьевые, продовольственные, и даже «конвергенцию катастроф», к которой, как считает модный ныне в Европе автор Гийом Фай, движется современный мир [18]. Превосходит, поскольку касается их общего глубинного основания – человека. Данный кризис разразился во второй половине ХХ века и продолжается сегодня в новой форме, вследствие чего мож- но говорить о двух его этапах. Первый этап наиболее отчетливо представлен в работах философа Герберта Маркузе, менеджера, главы филиала итальянской фирмы «Фиат» Аурелио Печчеи и американского журналиста Э. Тоффлера, что само по себе показательно. То, что кризис первоначально был зафиксирован не только специфическим философским языком Г. Маркузе «сверху» в связи с проблемой «одномерного человека», а и был прочувствован «снизу» представителями конкретных специальностей – экономистами, бизнесменами, математиками и др., собравши- мися вокруг А. Печчеи в рамках Римского клуба, и выражен в ярких публицистических рассуждениях журна- листа и футуролога Э. Тоффлера о футурошоке, с самого начала свидетельствовало о глубине и мощности надвигающихся антропологических проблем. Начавшаяся как общая попытка осмыслить судьбы глобализирующегося человечества? работа упомянуто- го Римского клуба в виде в его многочисленных резонансных докладов постепенно привела к осознанию того, что главный источник мировых проблем связан с общим их центром – человеком. В своей последней работе [1977 г.] А. Печчеи писал, что «триумфальное развитие западной цивилизации неуклонно приближается к критическому рубежу» и отмечал, что нельзя без конца уповать на всякого рода общественные механизмы, на обновление и усовершенствование социальной организации общества, когда на карту поставлена судьба чело- вечества как вида, поскольку не они определяют, в конечном счете, его судьбу, Печчеи пишет, что «истинная проблема человеческого вида в данной ситуации его эволюции состоит в том, что он оказался неспособным в культурном отношении идти в ногу и полностью приспособиться к тем изменениям, которые он сам внес в этот мир» [11, с.43–44]. (курсив мой – К. В.). Иначе говоря, Печчеи прямо указывает на кризис, состоящий в том, что человек оказывается неспособным соответствовать тем изменениям, которые сам вызывает. Другими словами, уже к середине ХХ в. мы оказались в парадоксальной ситуации усиливающегося несоответствия нас той жизни, которую мы сами себе создаем. Отсюда естественным является дальнейший вывод Печчеи относи- тельно преодоления данной ситуации: поскольку проблема «находится внутри, а не вне человеческого суще- ства, взятого как на индивидуальном, так и на коллективном уровне», постольку и ее решение «должно исхо- дить прежде всего и главным образом изнутри его самого» (курсив мой – К. В.). Что это означает, Печчеи не объяснил, сведя ответ к общим словам о необходимости изменения самого человека, о «революции в самом человеке», о развитии «человеческих качеств». Та же мысль проводится в работах Э. Тоффлера. Его ранняя книга «Футурошок» (1970 г.) – бестселлер, который, как пишется в аннотации одного из последних его изданий на русском языке, представляет интерес для читателей «от домохозяек до научных работников», вышедший на год позже первой работы Печчеи, на- чинается словами: «Эта книга о том, что происходит с людьми, испытавшими потрясение от перемен. О том, как мы приспосабливаемся к будущему или терпим в этом поражение» [15, с. 4]. Стремительный поток пере- мен, пишет Тоффлер, настолько силен сегодня, что «из –за него подрываются устои общества, меняются цен- ности, забываются корни». Проблема та же – человек не успевает адаптироваться к переменам, которые сам же создает. Рекомендации у Тоффлера менее радикальны, чем у Печчеи, но сходны по смыслу: «человеку не- обходимо быстро научиться контролировать темпы перемен, как в своей личной, так и в общественной жизни в целом, иначе большинство из нас утратит способность приспосабливаться». Тоффлер более метафоричен, чем глубок. Кризис человека он видит не в отношениях человека и общества, человека и природы, а в утрате адаптации человека к общественным изменениям и предостерегает, что внесение соответствующих перемен будет чревато существенными издержками. Последующие его работы, особенно «Третья волна», носят харак- тер не столько ответа на антропологический вызов, сколько описывают новое супериндустриальное общество, где, как предполагается, проблемы могут быть сняты. Здесь, в отличие от первой работы, уже доказывается необходимость определенных и достаточно быстрых перемен, без которых издержки могут оказаться не менее значимыми. Иначе говоря, картина дорисовывается не столько вглубь, сколько вширь, теоретический анализ подменяется футурологическими гипотезами. Но в общем случае, у А. Печчеи и Э. Тоффлера акцент делается на высокой динамике перемен и рисуется общее пространство антропологического кризиса. При этом сле- дующие из этих важных, но неизбежно еще общих рассуждений выводы являются недостаточно технологич- ными для того, чтобы идти по пути каких –либо практических шагов. ЧЕЛОВЕК В УСЛОВИЯХ ТЕХНОГЕННОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ 55 Сегодня происходит существенная конкретизация указанного этими авторами кризисного положения [не- соответствия человека ситуации, которую он сам создает], что можно оценивать как второй этап кризиса, на- чавшегося ранее. Данная конкретизация связана с проявляющимся в настоящее время феноменом деиденти- фикации человека. Фактически это следствие отмеченной Печчеи и Тоффлером высокой изменчивости про- цессов в современном обществе и роста разнообразия индивидуальных форм мобильности людей, из –за кото- рых происходит размывание традиционной профессиональной и социальной структур, т. е. идентифицирую- щих человека факторов. Социологи подтверждают факт наличия деидентификационных процессов. Они гово- рят о том, что «плывет» традиционная социальная стратификация, а вместе с этим утрачиваются привычные маркеры идентификации человека. Отмечается [13], что сегодня не только индивиды перемещаются между позициями, что было и раньше, но и сами позиции пришли в движение и не могут составить сколько –нибудь стабильные конфигурации. Единство индивидов и позиций уступает место расщеплению, их взаимной диффе- ренциации. Человек освобождается от обязательств перед требованиями своего статуса, принадлежать к пози- ции и участвовать – отныне не одно и то же. Происходит совмещение и сближение самых разнообразных, да- же контрастных ролей, утрачивается постоянство центров тяготения и приоритетов, разделение на объекты и субъекты не дано априори и навсегда. Самый цитируемый в мире социолог Энтони Гидденс дает характерное название циклу своих лекций, прочитанных по каналу всемирной службы Би –би –си, – «Ускользающий мир» [4]. В работе российских ав- торов отмечается, что в начале 90 –х гг. ХХ в. "предмет исследований – социальные структуры – находился в ситуации изменения, становления нового качества, был аморфен", происходило не только "появление ранее не существовавших страт в системе стратификации – прежде всего класса крупных и средних собственников, слоя "новых бедных", маргиналов, безработных, но и соответствующая адаптация этих слоев ко вновь возни- кающим статусно –ролевым функциям, переориентация социальной и личной идентичности" [14, с. 6,7]. Об- щим выводолм сегодня могут быть слова: "Время незыблемых и твердых идентичностей истекло"[13, с. 16]. Как это связано с антропологическим кризисом? Сама по себе тенденция деидентификации внешне пред- стает самостоятельным социальным процессом. Но на самом деле она обусловливает –таки антропологиче- ский кризис, поскольку вызывает две прямо противоположные тенденции, сталкивающиеся в человеке и соз- дающие в его голове горючую смесь творческой свободы и анархии, вырождающуюся в то, что можно назвать «бестолковой активностью». Кризис идентификации имеет одновременно позитивный и негативный характер для человека, и это и создает антропологическую дилемму. Позитивная его сторона состоит в том, что им, как это ни парадоксально, решается маркузевская проблема одномерности человека, казавшаяся до сего дня неразрешимой. Г. Маркузе полагал, что в индустриальном обществе традиционное господство «преобразуется в администрирование» [10, с. 42], в результате чего «ося- заемые источники эксплуатации исчезают за фасадом объективной рациональности». Поскольку администри- руемая жизнь становится в то же время стандартом благополучной жизни для общества, люди воспринимают ее как позитивный момент, более того, свою жизнь выстраивают как движение вверх по сформированной со- циальной лестнице. В результате против ее изменения объединяются даже противоположные силы [10, с. 335]. Однако человек в этих условиях, все больше укореняясь в административной системе, одновременно стано- вится „одномерным”. Тем самым, по Маркузе, естественным образом формируется автоматическая идентифи- кация одномерностью, нивелирующая людей, являющаяся продуктом „изощренного, научного управления и организации, которая сводит на нет „внутреннее” измерение сознания – основу оппозиции status quo”. В об- ществе исчезает критическая сила разума, он превращается в покорность фактам жизни [10, с. 14 –15]. Это значит, исчезает исторический субъект, способный открывать новые горизонты свободы. Антропологическая и одновременно социальная проблема, которую обозначил Маркузе, гласит: „как мо- гут управляемые индивиды, которые превратили процесс своего увечения в свои собственные права, свободы и потребности, воспроизводимые в расширяющемся масштабе, освободить себя от самих себя и от своих хозя- ев? Можно ли вообще помыслить, что этот замкнутый круг будет разорван? ” [10, с. 329]. Выход, предложен- ный Г. Маркузе в своем „Великом Отказе”, оказался утопичным, что подтвердили события, происходившие во Франции в середине ХХ в.. Но исторический парадокс в том, что именно явно обозначившийся сегодня про- цесс деидентификации фактически решает проблему одномерности, поскольку ведет к размыванию иденти- фикационной сети – „рамок одномерности”. И происходит это без кровопролитных революций, „само по се- бе”. Нельзя не отметить, что определенные тенденции данного процесса подмечены уже в работах Тоффлера, но без осознания их истинного значения, хотя этот автор и склонен за ними видеть создание «нового социаль- ного характера» и ищет те черты этого характера, «которые с наибольшей вероятностью будут цениться циви- лизацией завтрашнего дня» [16, с. 602]. Черты, которые рисует Тоффлер, во многих случаях гипотетичны, по- стоянно сопровождаются словами «наверное», «вероятно», «следует ожидать» и т. п. Но, говоря о «новом ра- ботнике», он, используя и социологические материалы, указывает на явления, которые действительно имеют место уже сегодня [16, с. 606–610]. В частности, он отмечает: работа становится все более разнообразной, ме- нее фрагментаризированной, каждый выполняет более крупные, а не мелкие задания, гибкий график и сво- бодный темп заменяют прежнюю потребность в массовой синхронизации поведения. Работникам приходится справляться с более частыми переменами в их работе, а также со сбивающим с толку чередованием переводов персоналов, изменениями продукции и реорганизациями. Работодатели испытывают возрастающую потреб- ность в работниках, которые принимают на себя ответственность, понимают, как их работа связана с работой других, быстро адаптируются к изменившимся обстоятельствам и которые чувствуют настроения людей во- круг них. Сегодня нужны люди, отмечает Тоффлер, с меньшей запрограммированностью, более быстрые на подъем. Это сложные люди, индивидуалисты, гордящиеся тем, что не похожи на других. Кизима В.В. ДЕИДЕНТИФИКАЦИЯ ЧЕЛОВЕКА И АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ КРИЗИС 56 Он обращает внимание и на изменение характера мотивации труда. Только 56% американских работни- ков, главным образом более пожилых, еще сохраняют мотивацию традиционными стимулами. А 17% имеют другие ценности – в основном молодые руководители среднего звена жаждут большей ответственности и бо- лее живой работы с поручениями, достойными их таланта и квалификации. Наряду с финансовым вознаграж- дением они ищут в работе смысл. Некоторые компании предлагают сейчас работникам не фиксированный на- бор дополнительных льгот, а отпуска, медицинские льготы, пенсии и страхования по их выбору. Каждый ра- ботник выбирает их, исходя из своих нужд. Нет такого одного набора стимулов, которым можно мотивиро- вать весь спектр рабочей силы. Среди разнообразных вознаграждений за работу деньги больше не имеют та- кой мотивирующей силы, как раньше. Достигнув определенного уровня доходов, люди начинают сильно от- личаться в своих потребностях. Характер власти также меняется. Работники имеют одновременно более одно- го руководителя. Разные по рангу и квалификации люди встречаются во временных группах, созданных для решения конкретных вопросов. Разногласия решаются без участия общего начальника. Разные мнения ценят- ся, люди выражают свою точку зрения, даже когда знают, что другие могут не согласиться. Такая система на- казывает работников, проявляющих явное послушание, и вознаграждает тех, кто возражает в разумных преде- лах. Все эти тенденции можно оценить как позитивные, поскольку объективно они направлены на раскрепо- щение человека и более полное проявление его сущностных сил. Но, с другой стороны, размывание идентификационных механизмов несет и опасность Она состоит в том, что при утрате параметров идентификации человека само понятие идентификации начинает терять ценность и смысл. А это чревато утратой внутренней пружины жизни – тех фундаментальных вопросов, которые гностик Феодот выразил словами: «Кто мы? Кем стали? Где мы? Куда заброшены? Куда стремимся? Как освобожда- емся? Что такое рождение и что возрождение?», а Кант: «Что я могу знать? Что я должен делать? На что я мо- гу надеяться?». Кризис самоидентификации чреват утратой человеком жизненных ориентиров и самого чело- веческого качества в сложившемся его виде. Моделью этого процесса может служить сегодня общение в Ин- тернете, особенно если человек [чаще всего молодой] просиживает за компьютером многие часы и дни. Как свидетельствует в своей диссертации молодая исследовательница, в этом случае человек берет себе приду- манное имя, пол, внешность, социальное происхождение и статус, смыслы, чистоту языка, религиозную веру, имущественное состояние, национальность, привычки, обычаи, увлечения, недостатки, имеет возможность мгновенного перехода из одной системы ценностей в другие, что порождает иллюзию легкости самоутвер- ждения и релятивизацию норм и постоянное принуждение к выбору, где и кем быть в конкретный момент [21, с. 5]. Такая субкультура мировой сети не безобидна, поскольку, приучая свободно и безнаказанно играть со смыслами и ценностями, нормами и правилами, саму реальную жизнь также превращает в игру, игра стано- вится первичной, а жизнь вторичной. В таком случае неизбежно столкновение компьютерного способа мыш- ления и реальности, чреватое личностными и социальными кризисами и непредвиденными последствиями. Молодежь, которая втягивается в этот процесс, потенциально асоциальна своей нигилистической бравадой и неукорененностью в основах бытия, представляет очередное историческое потерянное поколение. Те, кто по- нимает ничтожность модных смыслов, но не имеет других, попадают в тяжелую субъективную ситуацию. Внешнее проявление кризиса смыслоутраты стало сегодня настолько очевидным, что позволяет изучать его эмпирически. С одной стороны, ведутся наблюдения, описания и типологизации детей с превышающими обычные стандарты умственными способностями (так называемых «детей –индиго»). С другой, как показал Виктор Франкл, утрата человеком смысла (показательно, что объектами исследования были в основном моло- дые люди, студенты) ведет к суицидальным исходам, наркомании и алкоголизму, и там, «где налицо экзи- стенциальный вакуум» [19, с. 33], разрастаются агрессивные импульсы, т. е. идут процессы деградации. Раз- мывание норм идентификации может рассматриваться и как проявление диффузии норм и регуляторов жизне- деятельности, что опасно не только для индивида, а и для стабильности общества. Реальностью становятся си- туации вседозволенности, подобные описанной Гансом Кюнгом: «Если представить, что нет никакого персо- нального риска, то почему преступнику нельзя убивать своих заложников, диктатору – угнетать свой народ, экономической группе – эксплуатировать свою страну, нации – начинать войну, военному блоку – в экстре- мальном случае посылать ракеты против второй половины человечества, если это отвечает их основным инте- ресам и отсутствует трансцендентный авторитет, который имеет силу абсолютного духа для всех» (цит. по [6, с. 10]). Возникает потребность в таких основаниях жизни, которые бы исключали нравственный и любой дру- гой релятивизм. Коммуникативная философия, которая пытается решить данную проблему, пока что предла- гает утопические схемы, в основе которых лежит идея дискурса, поиска общезначимых и общеприемлемых регуляторов жизни путем приведения к консенсусу по возможности максимального количества людей. Идея утопична для современной ситуации, когда не могут договориться не только государства, а и несколько мини- стров в одном правительстве или соседи по этажу. Без учета иных, более глубинных оснований человеческого бытия, снимающих эти проблемы, такие договорные отношения не могут служить базой социума. Из сказанного следует, что современный человек оказался на пересечении мощных влияний двух процес- сов, имеющих общее основание, – деидентификации, позволяющей ему преодолевать свою одномерность и раскрывать творческие возможности, и той же деидентификации, но чреватой утратой им основополагающих смыслов жизни, ставящей под вопрос само его бытие, превращающей жизнь в нечто более свободное и широ- кое, но и поверхностное, имеющее форму лишенного ответственности развлечения и игры. В этом и состоит сущность современного антропологического кризиса. Пребывая в нем, человек оказывается в состоянии неопределенности, поскольку ценой отказа от идентификации получает свободу действий и может реализо- вать свою специфику, но одновремено этот отказ уплощает и обессмысливает данную свободу, уводит от ре- ЧЕЛОВЕК В УСЛОВИЯХ ТЕХНОГЕННОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ 57 альних жизненно важних проблем. Эта америческая (неопределенная) ситуация имеет позитивный выход только в том случае, если рассмат- ривать ее как переход от старой системы идентификации к некой более глубокой и гибкой, иначе говоря, как этап на пути от деидентификации к реидентификации на новой основе. Данный вывод правомерен, потому что человек не может безнаказанно пребывать длительное время вне самоидентификации. Сегодня уже возрожда- ются те же феодотовские вопросы, хотя и в ином виде: «а есть ли у человека такое нечто, что остается и будет оставаться инвариантным при всех … воздействиях и изменениях?» и «должно ли быть нечто, что при всех этих воздействиях и изменениях следует сохранять, оставлять неизменным?» [23, с. 17]. Эти вопросы однопо- рядковы с вопросами о смысле жизни и иногда важней самой жизни. Как писал Эрих Фромм, для человека по- требность самоидентификации может быть «порой сильнее, чем потребность в физическом выживании» [20, с. 64 –65]. Сегодняшний кризис – это проявление событий, которые всегда сопровождали общественные процес- сы, но он имеет более масштабный характер. Это ситуации, когда человек не сдерживается прежними иденти- фицирующими рамками, но не может и возвратиться к ним. Он переживает эту ситуацию как поиск нового соответствия с миром и на пути этого поиска может не останавливаться даже перед опасностью утраты самой жизни, поскольку она вне данного поиска не имеет значения. Если процесс деидентификации захватывает значительные слои общества, данное состояние порождает переживания больших масс людей и поиски ими новых смыслов. Это время становится временем пассионари- ев и пассионарности (специфической возбужденности, проявляющейся в непреодолимой тяге к действию). С момента введения этого понятия Л. Н. Гумилевым не прекращаются попытки разобраться в его сущности и источнике. На самом деле сущность проста – она состоит в поиске человеком выхода из неопределенного смыслового состояния, в которое его ставит жизнь – истинный источник пассионарности. Когда такое состоя- ние охватывает все общество, явление пассионарности становится неизбежным и достаточно частым. Для его проявления нет необходимости в особых генетических сдвигах и мутациях организма человека, поэтому не- достаточно обоснованным представляется описание пассионариев как «людей нового склада», «ломающих сложившийся уклад жизни», «со слабым инстинктом самосохранения», обладающих мощными положитель- ными или отрицательными мотивами (жаждой власти, денег и т. п.), «способных к сверхнапряжению» и т. д. На самом деле пассионарии – это лидеры разных видов деятельности, которые нетерпимы к неопределенно- сти своих состояний, чувствуют их сильней других, находят выходы из них раньше, чем другие, и увлекают на переустройство идентифицирующих оснований все общество, если общество опускается в состояние неразбе- рихи и хаоса, не останавливаясь перед грозящей лично им опасностью погибнуть на этом пути. Пассионарий – человек, меняющий мир через преодоление эпохи перемен, в которой этот мир [и человек вместе с ним] ока- зался. При этом на месте одной деидентифицирующейся системы ценностей может появляться несколько кон- курирующих новых, а их носители и проповедники могут бескомпромиссно вести длительную борьбу за свои правды, одни – давая обществу жизнь и радость, другие – повергая его в смертные испытания и муки. В конечном итоге дело оказывается не в деидентификации как таковой, а в тех более глубоких явлениях, которые стоят за ней и определяют как ее возможный позитивный, так и негативный моменты. Эти более глу- бокие основания связаны с историческим выявлением новых уровней субстратности мысли и жизни общества и человека. В истории проблема человека и проблема его самоидентификации могут меняться ведущими ро- лями, в результате чего либо решение проблемы человека определяет решение задачи самоидентификации, либо ее решение само зависит от решения последней. Это означает связь внешней и внутренней жизни чело- века. Изменение самости человека влечет преобразование внешних идентифицирующих отношений, а дина- мизм социальной стратификации сказывается на внутренней жизни человека. В сегодняшней ситуации реше- ние проблемы самоидентификации состоит не в том, чтобы пытаться реанимировать старые социальные осно- вания идентификации, поскольку это невозможно, а в раскрытии новых внутренних параметров самости чело- века в соответствии с изменившейся социальной ситуацией. Иначе говоря, это решение упирается в открытие новых потенций самости человека. Поэтому вопрос о сущности антропологического кризиса оказывается так- же и вопросом о сущности новой самоидентификации человека. В общем же случае речь идет о том, что в ис- торическом развитии общества природа человека должна была каждый раз открываться по –новому и уяс- няться до такой степени, чтобы это позволяло человеку понимать свое место в меняющемся мире. И наоборот, открытие новых сторон сущности человека всегда меняло место человека в жизненных обстоятельствах и вело к изменению данных обстоятельств. Имеет место закон соответствия внешней жизни человека в мире и его представлений о самом себе. Этот закон как тенденция всегда осуществлялся в обществе. Особенность сегодняшнего положения в том, что на самом деле кризис испытывает не идентификация как таковая и не человек как таковой, а лишь сложившаяся ранее социальная идентификация, помещавшая чело- века в ту или иную социальную нишу, чаще всего по принципу его ролевого статуса в обществе или характеру добывания им средств существования и тем ограничивавшая понимание сущности человека. В условиях зна- чительных изменений внешних параметров человеческих отношений, в которых мы сегодня оказались, тради- ционная идентификация должна быть дополнена более устойчивыми характеристиками, связанными с глу- бинными измерениями человека, с истинно человеческим в нем, с тем, что формируется вместе с самим чело- веком и, в общем случае, не исчерпывается только социальной стороной, тем более отдельными сторонами социальности. На первое место должно выходить то в человеке, что сегодня, как сказала одна польская иссле- довательница, проявляется в основном вне работы и бизнеса, «оставляется на воскресенье». В таком случае углубление в сущность, полноту, целостность человека – единственный путь и условие преодоления возник- ших трудностей идентификации и их последствий, а значит, и преодоления антропологического кризиса. При решении данной задачи следует исходить из того, что указанный закон соответствия в современном социуме отчетливо проявляется в виде парадоксальной тенденции: чем больше человек стремится отгородить- Кизима В.В. ДЕИДЕНТИФИКАЦИЯ ЧЕЛОВЕКА И АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ КРИЗИС 58 ся от Бытия своими цивилизационными достижениями и искусственным миром, тем более глубокой становит- ся их взаимная диффузия. Точка их взаимоудаления, зафиксированная в XVIII веке Ж. –Ж. Руссо, – пройдена. Маятник движется назад, и тем активней, чем значительней наша деятельность. Предприниматель Аурелио Печчеи, уяснивший, что решение проблем человечества упирается в «революцию в самом человеке», филосо- фы Мишель Фуко, в «Истории безумия в классическую эпоху» (1961) указавший, что XIX век знаменует со- бой начало безумия как массового явления (а сегодня тезис о массовых психических отклонениях стал обы- денным), и Герберт Маркузе, в «Эросе и цивилизации» [1956] отметивший, что человечество движется к осво- бождению инстинктов, – по существу зафиксировали, что изменение внешних, явных порядков человеческого бытия не изолировано от скрытых тенденций в человеке, и потому развитие первых неизбежно ведет к углуб- лению во вторые, к возврату к человеческим истокам. Упоминавшийся Гийом Фай в своей книге «Археофуту- ризм» (1998 г.) утверждает, что сотрясение цивилизации в результате упоминавшейся «конвергенции катаст- роф» может быть подчинено только в том случае, если мы сможем возвратиться к нашим корням, видоизме- нить их и спроецировать в будущее. Это действительно так, но при условии, если не идеологизируют «наши корни» и не мифологизируют ситуацию в геноновском духе, впадая в самообман и фундаментальный консер- ватизм. Современная жизнь требует более широкого взгляда на сущность человека. Уже и наука, не говоря о религиозных и эзотерических традициях, наталкивает на вывод, что человек есть место пересечения мировых стихий, в развитии которого лишь на последнем этапе через слияние женской и мужской половых клеток ми- роздание завершает свое самокодирование в виде человеческого генотипа. Затем начинается обратный про- цесс – определяемое вначале специфическими условиями материнского организма, а затем особенностями природных и социальных условий проживания местное его декодированиее, порождающее данного конкрет- ного человека и его жизнь. Сегодня может считаться установленным факт связи присущего только человеку абстрактного мышления с альфа-ритмами мозга человека, которые, как теоретически обосновал и экспериментально подтвердил еще в 1952 г. В. О. Шуман, в свою очередь, связаны с естественными электромагнитными резонансными колебания- ми системы «Земля –ионосфера». Грей Уолтер в 1953 г. предположил, что «чувствительность мозга к электри- ческим воздействиям могла бы обеспечить связь с некоторым началом, пронизывающим все вокруг нас». Кос- венным свидетельством в пользу такого допущения может служить обоснованный на сегодня вывод о том, что характер альфа –ритма является врожденным и, вероятно, наследственным и, стало быть, есть проявление бо- лее универсальной космической ритмики. Учитывая, что это лишь одна – электромагнитная – линия связи че- ловека с миром, не исчерпывающая иные возможные, но пока менее исследованные и разноуровневые, можно утверждать, что самость человека является инверсией порядков его необъятного внешнего бытия, а сама раз- ворачивается в виде специфических, качественно иных порядков – человеческой культуры. Человек есть со- единяющая их точка инверсии, которая всегда находится внутри Бытия как связующее звено человеческого макро – и микромира. Из этой точки человек разворачивается в процессе рождения и в нее же он стягивается по завершении своей земной жизни. Человек возникает как кодирование всей истории планеты и ее органиче- ского мира в его генотипе и зародыше, а вся его жизнь есть декодирование себя в деятельности и культуре. Единство процессов кодирования и декодирования имеет место не только в человеке, а и применительно к любой форме бытия. Это позволяет сделать фундаментальное обобщение: качественное разнообразие Бытия не может быть утрачено. Социальный мир, который все больше выходит из-под контроля и «ускользает из рук», прямо указывает, что человек, влияя на мир, в то же время укоренен в нем, и этому нет альтернативы: он – всегда внутри Бытия, как дитя в лоне матери. Но в отличие от материнской утробы, которую он покидает в результате акта рожде- ния, утроба Бытия является для него вечной, и он остается в ней навсегда, меняя лишь формы и позиции сво- его пребывания в ней. Поэтому он должен исходить из этого вечного факта – он не существует сам по себе, он всегда – в единстве с обстоятельствами. Чем масштабней и напористей развитие глобального сообщества вскрывает уходящие в бесконечность возможности человека, тем очевидней становится глубокая и органич- ная связь каждого из нас с мирозданием и друг другом, тем загадочней (но и ближе к разгадке) предстает уни- кальность каждого. После своего рождения, фиксируемого соответствующим медицинским свидетельством, человек продол- жает рождаться всю свою жизнь, о чем правильно сказал Э. Фромм. Но и после своей смерти – об этом Фромм не сказал – человек, хотя и регистрируется как умерший, остается в Бытии, ибо ничего в Бытии не может быть утрачено, иначе оно бы мгновенно исчерпало себя в своих смертных формах и стало бы однород- ной, бескачественной массой, не имеющей даже и свойства массы, т. е. превратилось бы в не –Бытие. Бытие – субстанция; человек, как одна из форм ее проявления, всегда присутствует в ней, если не актуально, то вирту- ально, если не в действительности, то в возможности. Поэтому проблема, достойная называться главной про- блемой метафизики, состоит не в оплакивании бессмысленности человеческой жизни или в возвеличивании его смерти (примеры последнего можно найти в статье [3]), а в том, чтобы научиться видеть относительное в абсолютном и наоборот, установить универсальный механизм связи редукций онтических форм к онтологиче- ской субстанции и обратного порождения их из нее в иных формах. Вечность Бытия есть вечная возможность и действительность его форм, в том числе разновоспроизводи- мость и трансформации одних и тех же, потому что все в единой субстанции Бытия – одно и то же. И каждый человек, в этом смысле, вечен. Необходимо лишь научиться управлять онтико-онтологической природой Бы- тия. Когда Фромм замечает, что «трагическая участь большинства людей – умереть, не успев родиться» [20, с. 13], то он увлекается фразой, а не существом вопроса. Человек всегда рождается и умирает в той мере, в какой сублимирует свои свойства из Бытия и в то же время опредмечивает их в среде, а его смерть есть переход его ЧЕЛОВЕК В УСЛОВИЯХ ТЕХНОГЕННОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ 59 актуального состояния в виртуальное, скрыто существовавшее и раньше, равно как должна при этом происхо- дить и актуализация тех или иных прежних виртуальных сторон в виде некой новой жизни. Почему бы не счи- тать, что старец, умудренный прожитой жизнью и накопленным опытом, может рассматриваться как синоним отнюдь не только физической беспомощности и болезней, а и вызревших мощных духовных потенций, не умещающихся в узкие рамки суетливой жизни социума, и его угасание и смерть есть на самом деле только уход из бытия человеческого муравейника в пространство обретения новой формы его осуществления. Как го- ворил Мигель де Унамуно, «разве не является вечное видение Бога вечной смертью, уничтожением лично- сти?», а культ мертвых разве не есть культ бессмертия? Вопрос, который на самом деле подлежит анализу, со- стоит в том, сохраняется ли в этих метаморфозах идентичность каждого из нас, и если да, то в чем ее природа и как сознательно руководствоваться ею? Прав ли Мигель, утверждая, что «сладостный, упоительный, бес- шумный полет» к Богу во время последней молитвы – это полет, «при котором я не утрачиваю самосознания, сознаю себя отличным от Бога, с которым я соединяюсь» [17, с. 58, 215, 216] (курсив мой – К. В.). Достигали ли цели даосы, буддийские мудрецы и мистики, овладевшие техникой глубокой медитации и откровения, ис- тинного решения задачи соединения Бытия как Всеединства со своей индивидуальной жизнью, или это реше- ние всегда оставалось лишь видимостью, которая исчезала вместе с их телесной смертью? Истинное решение проблемы идентичности человека – в ответе на эти вопросы. Их практическое метафизическое значение связано с тем, что смысл каждой ступени моего личного бы- тия, как и бытия каждого человека, неотрывен от смысла Бытия, поскольку каждый – его часть, и только с этих высот я и другой может адекватно увидеть реальную картину своей текущей жизни и жизни своего вре- мени. Чтобы знать человека, надо знать Вселенную, равно как и познание себя есть познание ее. Это тем более важно, если она, как сегодня, тотально отчуждена от человека, представляется абсурдом, тупиком, из которого нет иного выхода, чем радикальный отказ от нее в разных формах самоубийства или безумия. Тупиком не только далеким [связанным, например, с угасанием Солнца], а и почти повседневным, потому что именно хрупкость и бессмысленность индивидуальной жизни сегодня порождает очередной всплеск голода человека по бессмертию и обостряет трагическое чувство, о котором говорил Мигель. В действительности настоящее трагическое чувство связано не с неизбежностью смерти, а с тем, что мы пока что не умеем придавать своему бессмертию нужную нам форму. Не можем, освободившись от гео – и гелиоцентризма своего бытия, ощущать родство не только с ландшафтами, горами, деревьями и животными, а и с космическим вакуумом, темной ма- терией и универсумом. Мы пребываем еще в подготовительном классе земной школы, как первобытные люди, считающие, что за пределами нашего племени больше ничего нет, в то время как настоящая жизнь состоит в том, чтобы за порогом бездны открыть мир, частью которого мы также являемся и который таит неограничен- ные возможности для решения и наших локальных задач, беспокоящих нас прежде всего. Наивными являются сегодня и наши представления о самих себе. Анахронизмом является расчленение меня в разнодисциплинарных антропологиях и классификациях типа: «человек преобразующий», «человек эс- тетический», «человек политический», «человек религиозный», «человек сексуальный» и т. д. или по другим основаниям, все еще c серьезным видом предлагаемым на страницах пустых книг (можно без конца плодить «человеков», например используя древних, говорить о «человеке аскетическом», «человеке эвдемоническом», «человеке стоическом» и далее до «человека компьютерно –виртуального» и до бесконечности). Столь же бесплодно теоретическое растворение человека в религиозных и философских абсолютах. Все эти веками соз- дававшиеся строительные леса еще в начале XX в. стали китайской грамотой и, одновременно, китайской сте- ной между человеком и Бытием, против которой периодически восстает живая философская мысль. Нужно проникнуть через наговоренное и написанное к первозданной человеческой природе, своей природе, прочув- ствовать ее и разобраться в ней как таковой, чтобы сохранять жизненные балансы «в себе –находящемся –в – мире», потому что я и мир – одно, хотя и не одно и то же. Этот процесс стихийно уже идет. Ведь, по мере роста антропогенного давления на природу и инноваци- онной активности человека, в центре дисбалансов все больше оказывается он сам. С другой стороны, пребы- вая на пересечении насыщенных информационных потоков и накопленного опыта, в том числе античеловеч- ного, он имеет все больше возможностей проникать в свою природу и более адекватно реагировать на проис- ходящее. Поскольку наша жизнь существенно меняется, о человеке надо знать иное. У масс людей нарастает мироощущение органической включенности в глобальные катаклизмы, формируется новое ощущение бытия как метаморфической тотальности, частью которой является человек. В то же время, самоуглубляясь, человек и самоизолируется. Это ощущение выводит на новое мировоззренческое понимание равноценности целого и частей в их взаимной определяемости и динамичности как единого процесса тоталогенеза. Сегодня данный процесс носит обремененный отживающими традициями и потому хаотичный характер. В своей включенно- сти в жизнь я все больше атомизируюсь, моя жизнь, не по моей вине, все более истончается, зависит от част- ностей и деталей, напоминает игру, даже когда висит на волоске. Она смещается в область экстремальности, рисков и ответственных решений, но сами представления о рисках и опасностях теряют остроту и притупля- ются, поскольку нивелируются разрастанием сферы принудительной законопослушности, дрейфом естествен- ного тотального жизненного потока в сторону извращенной тотальной системы, безысходным узником кото- рой я, как и миллиарды людей, все более становлюсь. Это – не жесткая репрессивная система тоталитарных государств ХХ века, это паутина, которая обволакивает человека непрерывно дифференцирующимися законо- дательными нормами, уточняющимися кодексами, досье, идентификационными кодами и повсеместно при- спосабливаемыми камерами наблюдения. Господствует тот, кто манипулирует этой паутиной и сам неподвла- стен ей. Противоречие в том, что, хотя исторический период расцвета тоталитарных систем миновал в ХХ ве- ке и выработал определенный антитоталитарный иммунитет, в сегодняшнем внешнем рыночном хаосе – свободе имеет место все более ощущаемый повсеместно дефицит личной свободы. Повсеместное и личное – Кизима В.В. ДЕИДЕНТИФИКАЦИЯ ЧЕЛОВЕКА И АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЙ КРИЗИС 60 это взрывоопасное! Несомненно, что решение данной проблемы грядет, поскольку человечество все же выходит из маркузев- ского тупика одномерности, и сегодня поползновения воспроизвести господство новой, на этот раз мировой элиты, вряд ли увенчаются успехом. Уже сегодня подобные античеловечные попытки начинают пожирать се- бя и своих инициаторов, развиваются предпосылки грядущих решающих событий. Но для завершения опыта этих попыток, скорей всего, потребуется пройти через глобальные испытания. В мире зреет подсознательная и повсеместная тяга к разрушению удушающих рамок, причем любой ценой, даже ценой переоформления своих идентичностей и событий, уносящих жизни тысяч людей. Это свидетельствует о высоком напряжении и дра- матизме ситуации, жертвующей своими частичными формами ради сохранения себя как целостного социума. Процесс становится все менее управляемым, и в нем все отчетливей проявляются общие закономерности ор- ганизмического саморегулирования, в которых человек является не субъектом, а простым средством происхо- дящего. Что касается повседневной жизни, то некоторые, но пока лишь внешние, часто экзотические тенденции в направлении личного освобождения мы наблюдаем уже сегодня. Взор человека все больше оборачивается на самого себя как на целостность, ищущую адекватное место среди других таких же и в условиях взаимного то- лерантного сосуществования. Своеобразным проявлением ухода от внешних социальных коллизий и властно –репрессивных экономических и политических отношений является пробуждение пристального внимания че- ловека к собственной телесности и своим личным социопсихологическим особенностям. Внимание, ориенти- рованное на себя, а не на противостояние с другими – то, что если и не объединяет людей, то и не несет пря- мой конфронтации. В этом случае духовная жизнь становится более интровертной, дух, лишенный устойчи- вых внешних начал, подчиняется телу как единственно надежной реальности и воздвигает его на пьедестал. Но экстравертная функция не может быть утрачена в обществе. Поэтому возникает и обратная тенденция, но в специфическом виде – тело начинает обретать черты экстравертности в форме публичности, духовная экстра- вертность уступает место телесной. После метафизического анализа, предпринятого М. Мерло –Понти, тело сегодня стало объектом практического манипулирования как предмет искусства, объект гипертрофированного приложения косметических средств, непрерывного лечения и как средство наживы, например в профессио- нальном спорте, и как живой товар и источник донорских органов. Предметом публичных обсуждений и вни- мания становятся загадки родовых и генетических патологий, половой идентификации («андрогины и бисек- суалы – прошлое или будущее?» – задает вопрос один из авторов [7]). Всерьез обсуждаются и принимаются парламентами законы о признании противоестественных однополых браков, привычными явлениями стали сексуальное рабство, педофилия и порнография. Ведутся дебаты о целесообразности и последствиях клониро- вания человека, двусмысленной роли суррогатных матерей. Характер эпидемии приобрели увлечения пласти- ческими операциями и операциями по увеличению роста. Внешность во многих случаях становится идеей фикс, участие во всякого рода кастингах, шоу, конкурсах красоты, стремление стать артистом, эстрадной «звездой», манекенщицей завершают эту апологию тела. Обратной ее стороной, не отрицающей ее сути, является недовольство формой человеческой телесности. Раздается радикальная критика самой протеиновой основы человеческого организма, как порочного дефекта природы человека, и доказывается необходимость изменения субстрата человека на базе неорганических ин- формационноемких материалов. Развитие нанотехнологий, способных манипулировать отдельными атомами, создает новые возможности для генной инженерии, изменения отдельных органов человека и влияний на его мозг. Мозг сам по себе стал объектом повышенного внимания как центр сосредоточения и функционирования информации и регуляторных действий, в связи с чем будируется, казалось бы, оставшаяся в прошлом (в связи с попытками создания искусственного интеллекта) мысль о целесообразности редукции тела к мозгу. Как го- ворит Ж. Бодрийар, «человеческое тело, наше тело кажется излишним в своей распростертости, в сложности и множественности своих органов, тканей и функций, потому что сегодня все концентрируется в мозге и гене- тическом коде, которые целиком исчерпывают операциональное определение бытия» (цит. по: [22, с. 66 –67]). Возрождаются и старые опасения по поводу возможных негативных результатов, поскольку мозг без тела (по Патнэму «мозг в бочке») – это нечто иное, чем человек. Возможно, повышенное внимание к телесности, дохо- дящее порой до абсурда демонстраций по телевидению картин самоистязания и антисоциального физиологи- ческого поведения в виде своеобразных шоу, есть необходимый этап на пути к сущности человека? Каков мой ответ как человека на все происходящее? С внешней стороны тема полноценности моей жизни выводит меня на социальные проблемы, на вопросы оптимального для каждого человека устройства общест- венной жизни и справедливого глобального порядка. Это настраивает меня на развитие социальной активно- сти и, одновременно, своей самодостаточности и устойчивого самоопределения в новых социальных поряд- ках. С внутренней стороны – усиливается мой интерес к собственным возможностям и способностям проти- востоять неблагоприятным обстоятельствам и бессмысленности беличьего вращения в неустойчивом мире. Это создает предпосылки поиска новых жизненных горизонтов, смыслов и нового способа жизни, опирающе- гося на мои более глубокие, прежде скрытые возможности. Данная тенденция приходит, однако, в противоре- чие и столкновение с бестолковостью и бессмысленностью текущей жизни, которая строится на поклонении власти и деньгам как идолам, а столпами ее являются современные варвары, вся жизнь которых сводится к коррупции во власти и противостоянию любым попыткам внести разум, честность, честь и порядочность в происходящее. Огромные средства, находящиеся сегодня в тени мировой экономики, говорят о том, что вар- вары правят миром. Противоречие будет обостряться. Тенденция не только праздного любопытства, а и роста заинтересованного внимания к неиспользованно- му потенциалу человека сегодня налицо. В том числе и со стороны варваров. Но это их и погубит. Начиная с ЧЕЛОВЕК В УСЛОВИЯХ ТЕХНОГЕННОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ 61 гуманистической психологии Абрахама Маслоу, ориентирующей на реализацию потребности человека в са- моактуализации, обострился интерес к необычным способностям человека. К традиционным моделям рацио- нального и нормативно –ориентированного действия стремятся добавить третью модель, отражающую креа- тивный характер человеческой активности и рассматривающую действия как связанные с интенционально- стью, индивидуальной автономией действующего субъекта и инструментализацией тела [8]. Разрабатывается использование скрытых свойств психики для создания новых индустриальных, учебных и управленческих постинформационных технологий [1]. Разрабатываются способы мышления, отличные от логического, отли- чающиеся нестандартностью и в то же время эффективностью [2, 12]. Особый интерес вызывает сфера чело- веческого сознания и ее необычайные возможности [5]. В обществе получило распространение и стало мод- ным упоминавшееся представление об обладающих необычными качествами «детях –индиго», а в военных и разведывательных ведомствах некоторых стран начиная с середины ХХ в. тратятся значительные средства на разработку методов «парафизического» (бесконтактного, не зависящего от расстояния) воздействия человека на среду и считывания информации. Изучение человека перешло с внешних, описанных еще основателями психологии, проявлений психики на архетипический и трансперсональный уровни, включая «дочеловеческие» (перинатальные) состояния. Предпринимаются попытки всерьез говорить о дородовых способах бытования человека и связанной с этим его памяти, усиливается интерес к генетическим проблемам морфогенеза челове- ка. Существует ли подход к человеку, который бы позволил увязать все эти интенции на единой концепту- альной основе, уяснить сущность новой, универсальной идентификации человека и рассмотреть указанные проблемы с позиций новой продуктивной методологии их решения? Таким подходом может быть только ме- тафизическое понимание онтико –онтологической дуальности человека, в котором человек рассматривается одновременно как часть бытия и его самостоятельная и специфическая форма, взаимно предполагающие друг друга. Но это, как говорится, уже другая история. О ней см. [9, с. 7 –153]. Источники и литература 1. Бахтияров О.Г. Постинформационные технологии: введение в психонетику. – К.: ЭКСПИР, 1997, 160 с. 2. Боно Э. де. Латеральное мышление. СПб: Питер Паблишинг, 1997. – 320с.; 3. Варавва В. В. Метафизика смерти: опыт «апофатической рациональности» – Вопросы философии, 2005, №12, с. 77 –93. 4. Гидденс Э. Ускользающий мир: как глобализация меняет нашу жизнь. – М.: Весь мир, 2004. – 120 с. 5. Гроф С. Холотропное сознание: Три уровня человеческого сознания и их влияние на нашу жизнь / Пер. с англ. – М.: АСТ и др. 2003. – 267 с. 6. Єрмоленко А.М. Комунікативна практична філософія. – К.: Лібра, 1999. – 488. 7. Жаров Л.В. «Третий» пол? // Человек, 2005, №3, с. 130 –136. 8. Йонас Х. Креативность действия/ Пер. с нем. – СПб.: Алетейя, 2005. – 320 с. 9. Кизима В.В. Метафизические начала сизигийной антропологии // Totalloge –XXI (чотирнадцятий випуск). Постнекласичні дослідження. – Київ: ЦГО НАН України. – 2006, 498 с. 10. Маркузе Г. Одномерный человек. – М.: REFL –book, 1994. – 368 с. 11. Печчеи А. Человеческие качества. – М.: Прогресс, 1985. – 312 с. 12. Пивоварова О.В. Латеральне мислення та методи його розвитку // Totalloge –XXI [чотирнадцятий випуск]. Постнекласичні дослідження. – Київ: ЦГО НАН України. – 2006, с.216 –229. 13. Подвижность структуры. Современные процессы социальной мобильности. – К.: Институт социологии НАН Украины, 1999. – 204 с. 14. Социальная стратификация российского общества." – М.: Летний сад, 2003. – 365 с. 15. Тоффлер А. Футурошок. – СПб.: Лань, 1977. – 464с. 16. Тоффлер Э. Третья волна. – М.: АСТ 1999. – 784 с. 17. Унамуно Мигель де. О трагическом чувстве жизни. – К.: Символ, 1996. – 416 с. 18. Фай Г. Всемирный переворот. /Пер. с франц. – М.: Издательский центр «СЛАВА!», ООО «Форт –Профи», 2005. – 160 с. 19. Франкл В. Человек в поисках смысла. /пер. с англ. – М.: Прогресс, 1990. – 368 с. 20. Фромм Э. Человеческая ситуация. – М.: Смысл, 1994, – 288 с. 21. Щербина М.М. Міфологічні елементи в культурних формах повсякденності. Автореферат кандидатської дисертації. – Харків, 2006. 22. Эпштейн М. Тело на перекрестке времен. К философии осязания. // Вопросы философии, 2005, №8. – с. 66 –81. 23. Юдин Б.Г. О человеке, его природе и его будущем // Вопросы философии. – 2004. – №2. – С. 16 –28.

Деидентификация человека и антропологический кризис

Institution

Ähnliche Einträge