Н. Бердяев: от технократизма культуры к пневмацентризму

В статье анализируются лингвистические техники модернизации технорациональной культуры Н. Бердяевым. Автор видит специфику философского дискурса Н. Бердяева не только в тотальном "пневмацентризме" самой философии, но и в способе ее трансляции....

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:

Bibliographische Detailangaben
Datum:	2007
1. Verfasser:	Галина, В.Д.
Format:	Artikel
Sprache:	Russian
Veröffentlicht:	Кримський науковий центр НАН України і МОН України 2007
Schriftenreihe:	Культура народов Причерноморья
Schlagworte:	Практическая философия. Философия культуры
Online Zugang:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98608
Tags:	Tag hinzufügen Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:	Н. Бердяев: от технократизма культуры к пневмацентризму / В.Д. Галина // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 133-135. — Бібліогр.: 7 назв. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-98608
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-986082020-11-10T22:04:42Z Н. Бердяев: от технократизма культуры к пневмацентризму Галина, В.Д. Практическая философия. Философия культуры В статье анализируются лингвистические техники модернизации технорациональной культуры Н. Бердяевым. Автор видит специфику философского дискурса Н. Бердяева не только в тотальном "пневмацентризме" самой философии, но и в способе ее трансляции. У статті аналізуються лiнгвiстичнi техніки модернізації технорацiональної культури М. Бердяєвим. Авторка бачить специфiку фiлософського дискурса М. Бердяєва в тотальному "пневмацентризмi" не тiльки самої фiлософiї, але й у способi її трансляцiї. The article deals with the analysis of the linguistic techniques of N. Berdyaev's modernization of techno-rational culture. The author conceptualizes the specifics of Berdyaev's philosophical discourse in total "pneumacentrism" not only of the philosophy in itself, but and in the way of its transmitting. 2007 Article Н. Бердяев: от технократизма культуры к пневмацентризму / В.Д. Галина // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 133-135. — Бібліогр.: 7 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98608 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Практическая философия. Философия культуры Практическая философия. Философия культуры
spellingShingle	Практическая философия. Философия культуры Практическая философия. Философия культуры Галина, В.Д. Н. Бердяев: от технократизма культуры к пневмацентризму Культура народов Причерноморья
description	В статье анализируются лингвистические техники модернизации технорациональной культуры Н. Бердяевым. Автор видит специфику философского дискурса Н. Бердяева не только в тотальном "пневмацентризме" самой философии, но и в способе ее трансляции.
format	Article
author	Галина, В.Д.
author_facet	Галина, В.Д.
author_sort	Галина, В.Д.
title	Н. Бердяев: от технократизма культуры к пневмацентризму
title_short	Н. Бердяев: от технократизма культуры к пневмацентризму
title_full	Н. Бердяев: от технократизма культуры к пневмацентризму
title_fullStr	Н. Бердяев: от технократизма культуры к пневмацентризму
title_full_unstemmed	Н. Бердяев: от технократизма культуры к пневмацентризму
title_sort	н. бердяев: от технократизма культуры к пневмацентризму
publisher	Кримський науковий центр НАН України і МОН України
publishDate	2007
topic_facet	Практическая философия. Философия культуры
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98608
citation_txt	Н. Бердяев: от технократизма культуры к пневмацентризму / В.Д. Галина // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 133-135. — Бібліогр.: 7 назв. — рос.
series	Культура народов Причерноморья
work_keys_str_mv	AT galinavd nberdâevottehnokratizmakulʹturykpnevmacentrizmu
first_indexed	2025-07-07T06:47:27Z
last_indexed	2025-07-07T06:47:27Z
_version_	1836969726408916992
fulltext	ПРАКТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ 133 со стороны величайшего своего предназначения остаётся для нас чем–то уже пройденным» [цит. по 3, с. 6]) приговора? Думается, что время фатально–окончательного (неизбежно–финитного, летального) ещё не наступило, ес- ли предположить, что размывание границ традиционного, онтологически–укоренённого является следствием превращения «линии» как разделительной черты в «линию», образованную множеством точек соприкоснове- ния. В сфере музыкальной коммуникации – это утрата исключительной компетентности автора, обернувшаяся на практике вовлечённостью всех субъектов бытия–в–музыке в процесс «технэ»–творения, или, иначе, техно- логизацией взаимоотношений. В заключение экстраполируем «взгляд изнутри» В. Мартынова – композитора, прошедшего испытания всеми авангардными и поставангардными увлечениями [«Об авторе». Послесловие Т. Чередниченко. См. 3, с. 275–286] и считающего музыку «opus posth» фактом «рождения новой реальности» – в культурологический контекст. Такой формат музыкальной «вненаходимости» позволяет утверждать, что данная реальность «уже родилась», свидетельством чему служат упоминаемые в монографии opus`ы. В настоящий же момент, по на- шему твёрдому убеждению, выкристаллизовываются – в опоре на интегративные интенции гуманистики – но- вые аналитические стратегии и практики (в исследуемой сфере – музыкологические), обеспечивающие плодо- творность поиска смыслополагания человека в реалиях «скоростных» метаморфоз окружающего мира, поиска основ со-пряжённости со «своим» историческим временем. Источники и литература 1. Герцман Е. Византийское музыкознание. – Л.: Музыка, 1988. – 256 с. 2. Корыхалова Н. Интерпретация музыки: Теоретические проблемы музыкального исполнительства и кри- тический анализ их разработки в современной буржуазной эстетике. – Л.: Музыка, 1979. – 208 с. 3. Мартынов В. И. Конец времени композиторов / Послесл. Т. Чередниченко. – М.: Русский путь, 2002. – 296 с. 4. Мартынов В. И. Зона opus posth, или Рождение новой реальности. – М.: Классика – XXI, 2005. – 288 с. 5. Москаленко В. Музичний твір як текст // Київське музикознавство. – К., 2001. – Вип. 7. – С. 3–10. 6. Самойленко А. Игровые интенции музыкального текста: к проблеме неоклассицистского диалога // Музи- чний твір: проблема розуміння. Збірка статей / Науковий вісник. – Вип. 20. – Київ, 2002. – С. 51–60. 7. Самойленко А. Музыковедение и методология гуманитарного знания. Проблема диалога: Монография. – Одесса: Астропринт, 2002. – 244 с. Галина В.Д. Н. БЕРДЯЕВ: ОТ ТЕХНОКРАТИЗМА КУЛЬТУРЫ К ПНЕВМАЦЕНТРИЗМУ Феномен культуры, как и всякую символическую реальность, можно рассматривать с двух сторон – внут- ренней и внешней. Под внешней формой культуры понимается ее объективация в виде предметов, событий, процессов, в которых воплощается, застывает внутренняя форма культуры. Внутренний аспект культуры есть ее духовная сторона, сфера внутреннего опыта, наиболее глубоких состояний человеческого бытия – экзи- стенциалов, которые всегда фундируют и превышают любую свою внешнюю представленность в культуре. Вектор динамики культуры есть движение от внутреннего к внешнему – стремление к максимально адекват- ному и исчерпывающему выражению духовного содержания во внешних культурных формах. Чем дальше, тем больше внутренний дух культуры подвергается рефлексии, рационализируется, технизируется, находит массовое распространение и потребление. В этом отношении чрезвычайно любопытно усвоение культурой инновационных форм при тотальном господстве еще старых средств. Новая культурная эпоха, как показывает история, осуществляется через разрушение традиционных готовых рационализаций культуры, устремляясь к поиску и артикуляции новых, обращая сознание к первоистокам бытия, чтобы из них выплавить новый образ мира. Поистине мир должен «носить в себе хаос, чтобы родить танцующую звезду» (Ф. Ницше). Устаревший рационализм культурных форм – прежде всего мыслей, категорий мирообъяснения, языка и т. д. – возвраща- ется в иррациональную стихию на протоформическую стадию созерцания первообраза мира, который подвер- гается переосмыслению. Таким образом, готовый символизм культуры должен быть преодолен для порожде- ния нового – культура развивается в преодолении себя. Николай Бердяев жил в эпоху смены культурных парадигм. Философ остро чувствовал пульсацию куль- туры и ее возвращение к хаотическим первоистокам: «старый мир новой истории (он–то, именующий себя все еще по старой привычке «новым», состарился и одряхлел) кончается и разлагается, и нарождается неведомый еще новый мир» [1, с. 408]. Свою эпоху философ называл «новым средневековьем», подразумевая под этим «ритмическую смену эпох, переход от рационализма новой истории к иррационализму или сверхрационализ- му средневекового типа» [1, с. 411]. Свой способ мышления и текстотворчества философ относил к реально- сти уже нового мира, стремился преодолеть традиционные стереотипы мышления старой культуры и создать новые формы, более адекватные современности. «Мысли мои часто совершенно превратно понимают и из них делают совершенно неправильные выводы. Я объясняю это тем, что мой образ мыслей истолковывают в кате- гориях новой истории, что его хотят отнести к одному из направлений новой истории, в то время как существо моей мысли в том и заключается, что все категории мысли новой истории, все ее направления кончены и на- чинается мышление иного мира, мира нового средневековья. Духовные начала новой истории изжиты, духов- ные силы ее истощены. Рациональный день новой истории кончается, солнце его заходит, наступают сумерки, мы приближаемся к ночи. Все категории пережитого уже солнечного дня непригодны для того, чтобы разо- браться в событиях и явлениях нашего вечернего исторического часа» [1, с. 408–409]. Проект модернизации Галина В.Д. Н. БЕРДЯЕВ: ОТ ТЕХНОКРАТИЗМА КУЛЬТУРЫ К ПНЕВМАЦЕНТРИЗМУ 134 культуры и средств ее мирообъяснения философ прежде всего воплощал в своем философствовании – в уни- кальных смыслоформах, специфическом направлении мысли, способе её представленности, в особых комму- никативных стратегиях, что так остро отличает бердяевский философский дискурс. Технократизм практик культуры философ стремился растворить в пневмацентризме, рациональные формы расплавить до сверхра- циональных истоков. Цель данной статьи – выявить способы погружения из привычных рационализаций культуры в их экзистенциальный первоисточник (дух – пневму) Николаем Бердяевым в его философском дис- курсе. Философский дискурс этого русского мыслителя представляет не только историко–филологический интерес, но и является ценным предметом анализа в рамках более общей проблемы соотношения традиции и инновации, техноцентризма и пневмацентризма в культуре. Философский дискурс Бердяева содержит, воз- можно, одну из самых глубоких лингвокогнитивных объективаций этой антитезы, которая раскрывает ее ис- торические и экзистенциальные парадоксы. Именно на парадоксальное соотношение внешних технорацио- нальных форм культуры с их сущностным, т. е. личностным содержанием обратил внимание Н. Бердяев. Вся философия Бердяева – способ организации подлинного духовного общения, не имевшего места, как он считал, в его действительной жизни. Через суггестивную практику воздействия текст философа будит в чи- тающем энергию смыслопорождения, не вводя его в мир отстраненного чужого знания, а заставляя самого продуцировать истину в рамках заданных текстом координат. Языковая стратегия философии Бердяева поро- ждает особое его влияние на людей, входивших с ним во взаимодействие. Эзотерическая сущность философии Бердяева обусловила способ ее трансляции в мир, ее внешнюю форму и телеологию, что позволило ростов- скому философу С. А. Титаренко охарактеризовать ее как пневматерапию. «Задача для Бердяева состояла в том, чтобы особым образом выраженные результаты своего творческого процесса внушить ученику, слушате- лю, читателю, с целью убедить его в них и таким способом погрузить его в аналогичное своему, творческое состояние. Отточенность формулировок, суггестивность языка, публицистичность стиля, яркость и эмоцио- нальность письма и речевого выступления, а главное – непримиримая и резкая критика взглядов, которые не согласуются с личной концепцией, служили данной задаче» [5, с.109]. Бердяев стремился излечить дух совре- менников от трагизма бессмысленности открывшейся ему Истиной. Но общение и познание через рациональ- ные традиционные понятия – это обусловленное познание, исключительно непосредственное касание одним сознанием сознания Другого дает надежду на исход из трагизма личностного существования. Предпримем попытку выделения тактик смыслотворчества Н. Бердяева как «модернизированных» куль- турных форм, возвращенных к первоистокам бытия. Как считал он сам, его философия имеет практическое задание: его часто называют пророком, а его философию – профетической. Бердяев неотступно стремился внести в этот мир свет и улучшить человеческое существование в нем. Поэтому неизбежна близость языка философии Бердяева языку самой жизни с его многозначностью смысла, нечеткостью слова, мерцанием зна- чения, когда всегда остается «что–то еще». Язык философии Бердяева кажется понятным и простым, его фи- лософия прочитывается на разных уровнях в диапазоне от метафизического до обыденного. Однако легкость и доступность высказываемого – видимость, только поверхность его уникального дискурса. Как отмечает не- мецкий бердяевед П. Мёрдок, простой синтаксис и разговорный язык русского философа не представляют ни- какого облегчения для понимания его мыслей и интуиций, а, наоборот, затрудняют их интерпретацию, так как «необходимо узнавать философские мысли за якобы разговорной речью, которая использована как термино- логия» [7, с. 6]. Семиозис не происходит на пустом месте, а сотворение гениального смысла тем более. Поэто- му Бердяев обращается к словам естественного языка, и уже их значения напитывает авторским содержанием. В этом заключается один из тонких механизмов постепенного вовлечения инаколичного Я в свою субъектив- ную духовную реальность, когда приобщение к мысли философа достигается через введение неточного ин- туитивно знакомого и уже принятого иным Я слова родного языка. И лишь затем философ «терминологизиру- ет» значение этого слова внутри своей философии, постепенно и в своей индивидуальной манере его транс- формируя до неисчерпаемости символа, чем все более втягивает Другого в со-творение его смысла. Символи- ческое качество бердяевского языка обусловлено, во–первых, онтологией познания русского философа, кото- рое было эмоционально-страстным актом экстатического озарения. В дневниках и «Самопознании» философ отмечал, что писал он в состоянии медитативного вдохновения, как будто какой-то внутренний голос застав- лял его говорить то, что он писал. Ф. А. Степун, осмысляя специфику языка философа, формулировал вопрос так: «Что он [Н. Бердяев – Г. Д.] думает о возможностях сообщения опыта бытия?» [4, с. 485] Свой духовный мистико–религиозный опыт в попытке быть переданным духу Другого философ «оязыковляет» в символе. Во–вторых, появление в философском тексте символа было предопределено самим предметом философство- вания – религией, где непознаваемость, мерцание и неисчерпаемость смысла принципиальны. Сущность сим- вола заключается в способности быть сигналом для настройки сознания к сакрально-неисчерпаемому обще- нию. Символ всегда требует переосмысления за ним познанного, и каждый раз уже на новом витке нарож- дающегося смысла. Понимание текста как целого – это в значительной степени когнитивный поворот в сторону воплощения динамичной структуры этого текста. Мышление для Бердяева всегда было очень естественным, оно было не- ким физиологическим актом. Поэтому перед нами целостно рожденные духовные глыбы. Философ в «Само- познании» неоднократно признавался, что мысль его интуитивна и синтетична, в частном и конкретном он уз- ревал универсальное, в детальном, отдельном видел целое, весь смысл мироздания. Поэтому мыслитель ин- туитивно-синтетического типа реализовывал себя в языковой организации посредством афористических кон- струкций. Его истина, мистически прозреваемая в универсальной целостности, не могла быть развита дискур- сивно, развернута в последовательной доказательности. Незавершенность афоризма призывает читателя его дополнить, а значит – стать со-творцом познания. Интерпретация есть соавторство. ПРАКТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ 135 Кроме того, цикличность как кругооборот мысли – это важный признак динамики философского текста Бердяева. Энергия цикла несет широкие возможности нагнетания смысла, когда исходный тезис варьируется, разбивается о диссонансные противоположности, вытягивается в бесконечность, преображается, попадая в новый контекст, – и, наконец, перерождается в новый тезис, хранящий смыслы всех прежних контекстов каж- дого фрагмента. Обращение к циклической форме вызвано стремлением философа воплотить некую универ- сальную модель мира, что требует панорамного концептуального ее развертывания. Цикл – особая смыслопо- рождающая возможность. В циклической форме важна связь частей, которая носит не готовый характер, а су- ществует как возможность, реализовать которую может лишь воспринимающее сознание Другого. Кроме то- го, цикличность является принципиальным залогом существования символа, это его биосфера. И наконец, можно утверждать, что циклизация – это один из приемов организации философом восприятия инаколичным Я этой целостности. Философия есть некая результанта творящего духа и воспринимающего духа. О движении мысли внутри микроциклов бердяеведами сказано немало: мысль Бердяева выражена, как уже отмечалось, афористически и в столкновении с противоречием. Количественный анализ текстов Бердяева показал, что на 894858 словоупотреблений союз А был употреблен Бердяевым 5236 раз, союз НО – 9470 раз (для сравнения – все словообразовательное гнездо ключевого смыслосимвола «Бог» – 5312 раз). Бердяевский текст, по меткому выражению Степуна, это «словесный лабиринт», и в нем нужно быть «своим» [4, с. 489], чтобы разобраться, что же философ отвергает, а что исповедует. В развитии своей мысли философ всегда стремился к «приведению к иррациональному» [2, с. 297], поэтому двигался через парадокс и антиномическое противоречие. Противоречия – само существо философии Бердяева, она порождена ими и они не могут быть устранены. Выделенные способы расплавления традиционного мышления и погружение сознания читателя в экзи- стенциальные первоистоки бытия представляют собой универсальные архетипические структуры сознания и имеют всеобщее значение. Это некие сетки человеческого мышления, эпистемы миропонимания: символ – средство, с помощью которого происходит всякое оформление духа, в символической функции, полагает Э. Кассирер, открывается сама сущность человеческого сознания [3]; бинарный архетип присущ духовному опыту человечества в целом, человеку свойственно мыслить в терминах диадных отношений, а идея бинариз- ма лежит в основании культуры и познания [6]; циклическая стратегия осуществляет кумулятивную, инкорпо- рированную логику мироописания; афоризм как микротекст стремится обобщить макромир и проявить ценно- стное отношение к нему. Итак, важнейшим общим свойством данных структур человеческого мышления (их концептуальный перечень имеет открытый характер) является их способность «переключения» рационально– статичного сознания в сферу творческого продуцирования внутреннего опыта. Таким образом, лингвокогни- тивный анализ философского дискурса Н. А. Бердяева показывает, что антитеза «техноцентризма» – «пневма- центризма» культуры имеет свои экзистенциально-психологические предпосылки и является универсальной моделью, задающей «механизмы» эволюции и революции в культуре, и требует своего дальнейшего исследо- вания. Источники и литература 1. Бердяев Н. А. Новое средневековье // Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. – М.: Искусство, Лига, 1994. – Т. I. – 542 с. 2. Бердяев Н. А. Самопознание (Опыт философской автобиографии). – М.: «Книга», 1991. – 448 с. 3. Кассирер Э. Философия символических форм: В 3-х т. – М.; СПб., 2002. 4. Степун Ф. А. Учение Николая Бердяева о познании // Н. А. Бердяев: pro et contra. Кн. 1. – СПб., 1994. – С. 483–500. 5. Титаренко С. А. Пневматерапия Бердяева как способ реализации эзотеризма // Практична фiлософiя. – Киiв. – 2005. – № 1. – С. 104–111. 6. Murdoch P. Champbell. Der Sakramentalphilosophische Aspect im Denken Nicolaj Aleksandrovitsch Berdjaevs. – Erlangen, 1981. 7. Уваров М. С. Бинарный архетип. - http://www.philosophy.ru/library/uvarov/01/00.html Капустина Л.Б. ПРАФЕНОМЕН ФИЛОСОФСКО-ХУДОЖЕСТВЕННОГО СИНКРЕТИЗМА И ЕГО АКТУАЛИЗАЦИЯ В КУЛЬТУРЕ XX ВЕКА Как соотносятся философия и искусство? Вопрос из ряда «вечных» становится особенно актуальным в постнеклассическую эпоху – как для теоретической мысли, так и для практики современных искусств. Более того, поиски ответа на этот вопрос уже узаконили проблему взаимодействия философии и искусства в качест- ве важной составляющей спектра современного философствования в целом [1]. Как всякая «вечная» тема, вербализация которой с необходимостью содержит в себе богатые возможности контекста, она порождает ряд уточняющих общий контекст вопросов. Каким образом искусство может вме- щать в себя философское содержание? Насколько сама философия искусство, причем не только в смысле «ис- кусства жизни»? Каковы взаимоотношения внутри этой «пары»? Действительно, философия и искусство относятся к сфере человеческого творчества и в тоже время тре- буют теоретического обобщения. Тогда в чем специфика творчества в обоих случаях? Насколько теоретичным может быть искусство и каковы пределы «художественности» философии? Развернутые ответы на эти вопросы можно дать, опираясь, как минимум, на несколько исследовательских http://www.philosophy.ru/library/uvarov/01/00.html

Н. Бердяев: от технократизма культуры к пневмацентризму

Institution

Ähnliche Einträge