Прафеномен философско-художественного синкретизма и его актуализация в культуре XX века

В статье обоснована мысль о том, что изучение прафеномена философско-художественного синкретизма весьма продуктивно для разработки постнеклассических стратегий знания....

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:

Bibliographische Detailangaben
Datum:	2007
1. Verfasser:	Капустина, Л.Б.
Format:	Artikel
Sprache:	Russian
Veröffentlicht:	Кримський науковий центр НАН України і МОН України 2007
Schriftenreihe:	Культура народов Причерноморья
Schlagworte:	Практическая философия. Философия культуры
Online Zugang:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98609
Tags:	Tag hinzufügen Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:	Прафеномен философско-художественного синкретизма и его актуализация в культуре XX века / Л.Б. Капустина // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 135-137. — Бібліогр.: 2 назв. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-98609
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-986092016-04-17T03:02:59Z Прафеномен философско-художественного синкретизма и его актуализация в культуре XX века Капустина, Л.Б. Практическая философия. Философия культуры В статье обоснована мысль о том, что изучение прафеномена философско-художественного синкретизма весьма продуктивно для разработки постнеклассических стратегий знания. У статті обґрунтована думка про те, що вивчення прафеномена філософсько-художнього синкретизму вельми продуктивно для розробки постнекласичних стратегій знання. In the article an idea is grounded that study of Protophenomen of philosophicalartistic syncretism very productively for development of post-nonclassic strategies of knowledge. 2007 Article Прафеномен философско-художественного синкретизма и его актуализация в культуре XX века / Л.Б. Капустина // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 135-137. — Бібліогр.: 2 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98609 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Практическая философия. Философия культуры Практическая философия. Философия культуры
spellingShingle	Практическая философия. Философия культуры Практическая философия. Философия культуры Капустина, Л.Б. Прафеномен философско-художественного синкретизма и его актуализация в культуре XX века Культура народов Причерноморья
description	В статье обоснована мысль о том, что изучение прафеномена философско-художественного синкретизма весьма продуктивно для разработки постнеклассических стратегий знания.
format	Article
author	Капустина, Л.Б.
author_facet	Капустина, Л.Б.
author_sort	Капустина, Л.Б.
title	Прафеномен философско-художественного синкретизма и его актуализация в культуре XX века
title_short	Прафеномен философско-художественного синкретизма и его актуализация в культуре XX века
title_full	Прафеномен философско-художественного синкретизма и его актуализация в культуре XX века
title_fullStr	Прафеномен философско-художественного синкретизма и его актуализация в культуре XX века
title_full_unstemmed	Прафеномен философско-художественного синкретизма и его актуализация в культуре XX века
title_sort	прафеномен философско-художественного синкретизма и его актуализация в культуре xx века
publisher	Кримський науковий центр НАН України і МОН України
publishDate	2007
topic_facet	Практическая философия. Философия культуры
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98609
citation_txt	Прафеномен философско-художественного синкретизма и его актуализация в культуре XX века / Л.Б. Капустина // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 135-137. — Бібліогр.: 2 назв. — рос.
series	Культура народов Причерноморья
work_keys_str_mv	AT kapustinalb prafenomenfilosofskohudožestvennogosinkretizmaiegoaktualizaciâvkulʹturexxveka
first_indexed	2025-07-07T06:47:32Z
last_indexed	2025-07-07T06:47:32Z
_version_	1836969731128557568
fulltext	ПРАКТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ 135 Кроме того, цикличность как кругооборот мысли – это важный признак динамики философского текста Бердяева. Энергия цикла несет широкие возможности нагнетания смысла, когда исходный тезис варьируется, разбивается о диссонансные противоположности, вытягивается в бесконечность, преображается, попадая в новый контекст, – и, наконец, перерождается в новый тезис, хранящий смыслы всех прежних контекстов каж- дого фрагмента. Обращение к циклической форме вызвано стремлением философа воплотить некую универ- сальную модель мира, что требует панорамного концептуального ее развертывания. Цикл – особая смыслопо- рождающая возможность. В циклической форме важна связь частей, которая носит не готовый характер, а су- ществует как возможность, реализовать которую может лишь воспринимающее сознание Другого. Кроме то- го, цикличность является принципиальным залогом существования символа, это его биосфера. И наконец, можно утверждать, что циклизация – это один из приемов организации философом восприятия инаколичным Я этой целостности. Философия есть некая результанта творящего духа и воспринимающего духа. О движении мысли внутри микроциклов бердяеведами сказано немало: мысль Бердяева выражена, как уже отмечалось, афористически и в столкновении с противоречием. Количественный анализ текстов Бердяева показал, что на 894858 словоупотреблений союз А был употреблен Бердяевым 5236 раз, союз НО – 9470 раз (для сравнения – все словообразовательное гнездо ключевого смыслосимвола «Бог» – 5312 раз). Бердяевский текст, по меткому выражению Степуна, это «словесный лабиринт», и в нем нужно быть «своим» [4, с. 489], чтобы разобраться, что же философ отвергает, а что исповедует. В развитии своей мысли философ всегда стремился к «приведению к иррациональному» [2, с. 297], поэтому двигался через парадокс и антиномическое противоречие. Противоречия – само существо философии Бердяева, она порождена ими и они не могут быть устранены. Выделенные способы расплавления традиционного мышления и погружение сознания читателя в экзи- стенциальные первоистоки бытия представляют собой универсальные архетипические структуры сознания и имеют всеобщее значение. Это некие сетки человеческого мышления, эпистемы миропонимания: символ – средство, с помощью которого происходит всякое оформление духа, в символической функции, полагает Э. Кассирер, открывается сама сущность человеческого сознания [3]; бинарный архетип присущ духовному опыту человечества в целом, человеку свойственно мыслить в терминах диадных отношений, а идея бинариз- ма лежит в основании культуры и познания [6]; циклическая стратегия осуществляет кумулятивную, инкорпо- рированную логику мироописания; афоризм как микротекст стремится обобщить макромир и проявить ценно- стное отношение к нему. Итак, важнейшим общим свойством данных структур человеческого мышления (их концептуальный перечень имеет открытый характер) является их способность «переключения» рационально– статичного сознания в сферу творческого продуцирования внутреннего опыта. Таким образом, лингвокогни- тивный анализ философского дискурса Н. А. Бердяева показывает, что антитеза «техноцентризма» – «пневма- центризма» культуры имеет свои экзистенциально-психологические предпосылки и является универсальной моделью, задающей «механизмы» эволюции и революции в культуре, и требует своего дальнейшего исследо- вания. Источники и литература 1. Бердяев Н. А. Новое средневековье // Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. – М.: Искусство, Лига, 1994. – Т. I. – 542 с. 2. Бердяев Н. А. Самопознание (Опыт философской автобиографии). – М.: «Книга», 1991. – 448 с. 3. Кассирер Э. Философия символических форм: В 3-х т. – М.; СПб., 2002. 4. Степун Ф. А. Учение Николая Бердяева о познании // Н. А. Бердяев: pro et contra. Кн. 1. – СПб., 1994. – С. 483–500. 5. Титаренко С. А. Пневматерапия Бердяева как способ реализации эзотеризма // Практична фiлософiя. – Киiв. – 2005. – № 1. – С. 104–111. 6. Murdoch P. Champbell. Der Sakramentalphilosophische Aspect im Denken Nicolaj Aleksandrovitsch Berdjaevs. – Erlangen, 1981. 7. Уваров М. С. Бинарный архетип. - http://www.philosophy.ru/library/uvarov/01/00.html Капустина Л.Б. ПРАФЕНОМЕН ФИЛОСОФСКО-ХУДОЖЕСТВЕННОГО СИНКРЕТИЗМА И ЕГО АКТУАЛИЗАЦИЯ В КУЛЬТУРЕ XX ВЕКА Как соотносятся философия и искусство? Вопрос из ряда «вечных» становится особенно актуальным в постнеклассическую эпоху – как для теоретической мысли, так и для практики современных искусств. Более того, поиски ответа на этот вопрос уже узаконили проблему взаимодействия философии и искусства в качест- ве важной составляющей спектра современного философствования в целом [1]. Как всякая «вечная» тема, вербализация которой с необходимостью содержит в себе богатые возможности контекста, она порождает ряд уточняющих общий контекст вопросов. Каким образом искусство может вме- щать в себя философское содержание? Насколько сама философия искусство, причем не только в смысле «ис- кусства жизни»? Каковы взаимоотношения внутри этой «пары»? Действительно, философия и искусство относятся к сфере человеческого творчества и в тоже время тре- буют теоретического обобщения. Тогда в чем специфика творчества в обоих случаях? Насколько теоретичным может быть искусство и каковы пределы «художественности» философии? Развернутые ответы на эти вопросы можно дать, опираясь, как минимум, на несколько исследовательских http://www.philosophy.ru/library/uvarov/01/00.html Капустина Л.Б. ПРАФЕНОМЕН ФИЛОСОФСКО-ХУДОЖЕСТВЕННОГО СИНКРЕТИЗМА И ЕГО АКТУАЛИЗАЦИЯ В КУЛЬТУРЕ XX ВЕКА 136 подходов: философский, теоретико-культурный, искусствоведческий, а также собственно художественный, т. е. изнутри современных практик творчества во всем многообразии их проявлений. Несмотря на реальный, живой и диалектически противоречивый диалог философии и искусства («от Го- мера до Делеза»), в истории теоретической мысли в строгом смысле этого слова проблема взаимодействия философии и искусства заявляет о себе как минимум дважды: в Новое время и в постнеклассическую эпоху. Однако если придерживаться историко-культурного подхода, с необходимостью требуется обращение к более ранним периодам и формам существования человеческого духа. И если мы сегодня говорим о философии как «научно-вненаучном» типе знания, – а именно в такой проекции она рассматривается рядом отечественных и зарубежных авторов, – то предпосылки такого подхода мы, вне всякого сомнения, обнаруживаем в архаиче- ских пластах культуры. Первичный контекст взаимоотношений между философией и искусством на материале античной культу- ры может быть восстановлен различными путями. Например, путем внимательного рассмотрения суждений античных мыслителей об искусстве и философии, или знакомства с традицией сравнительного текстологиче- ского анализа поэтико-философского наследия античной архаики. Далеко не последнее место в объяснении интересующей нас проблемы занимает исследование процесса «размывания мифа» (М. Элиаде), а именно: анализ динамики становления мифического, затем мифопоэтиче- ского и предфилософского типов мышления, постепенно вырастающих в истории культуры в собственно фи- лософское и собственно художественное. С одной стороны, миф не знал онтологического различения двух способов познания, которые лишь со временем получат обозначение «абстрактно-логического» и «чувственно-конкретного». С другой – он импли- цитно содержал в себе идею подобного двуединства, которая самым естественным образом реализована в ис- тории культуры и так или иначе подверглась рефлексии уже в теоретических экспликациях Античности. Так, уже в ранней Античности, примером которой могут служить комедии Эпихарма, устанавливается различие между абстрактным содержанием мысли и ее конкретным воплощением на практике, в том числе практике творчества. Тем самым уже тогда определяются базовые точки отсчета во взаимоотношениях двух нарождающихся форм культуры: с одной стороны, они находятся в нерасчлененном единстве, с другой – ак- тивно самоопределяются в отношении друг друга. Архаическая Греция дает и другие примеры подобного историко–культурного параллелизма: между гоме- ровским эпосом (мифопоэтической, или эпической, традицией греков в целом) и раннеионийской мыслью. Несмотря на то, что ионийский эпос и «ионийскую философию» разделяет эпоха в сто лет или немногим больше, мифопоэтическое и предфилософское здесь ближе всего друг другу и представляют собой, по сути, неразделимое целое. В то же время это уже достаточно условное целое. Мифопоэтическое (то есть еще не по- этическое и не художественное) и предфилософское (а значит, не научное и не философское) пребывают в со- стоянии нераздельной, но все же разделимости, и мы находимся у самых истоков диалектического процесса бифуркации, раздвоения единого. Древнегреческая философия уже на самом раннем этапе своего существования демонстрирует возможно- сти паратекстуальности: преодолевая конкретно-образное, она самоопределяется а) исходя из мифопоэтиче- ского и в то же время сохраняя его черты, б) по отношению к мифопоэтическому, являя собой уже некий но- вый, по сравнению с ним, модус существования в качестве рационального знания о мире, вырабатывающего собственный научный метод, как бы он ни был «элементарен» к моменту возникновения философии. Опираясь на восстановленный, со ссылкой на существующие теоретические разработки, античный контекст со- существования двух форм, можно говорить, таким образом, о прафеномене философско-художественного син- кретизма [2]. Этот феномен со всей очевидностью проявляет себя, создавая достаточно ограниченное в масштабах культуры пространство, которое выстраивается между мифической архаикой, еще не сложившейся в актуаль- ные комплексы мифопоэтических и предфилософских идей, и той эпохой, когда образы богов и героев стано- вятся основой для философских аллегорий, а философские идеи становятся частью литературного замысла, являясь органичной составляющей уже отрефлексированной практики (по замечанию О. Фрейденберг, Греция начинает этот процесс, Рим его завершает). Таким образом, безусловный, первоочередной интерес для иссле- дования представляет именно эта линия «золотого сечения», тот предел, где миф ближе всего к еще не про- явившим себя литературе (поэзии) и философии, а это область мифопоэтики (долитературного) и предфило- софии (дофилософского). Таким образом, античная культура содержит в себе в качестве базовой, матричной структуры, с одной стороны, тождество, или совпадение, родовидовых качеств мифопоэтики и древнегреческой философии, мо- дель взаимообусловленного единства двух форм, совозможность которых, – с другой стороны, – уже на ран- них этапах культуры предполагает также принципиально иной тип соотношения: связь различного. Стратегии взаимоотношений между нарождающимися философией и искусством уже на ранних этапах культуры обозначают себя как динамичное сосуществование «рядоположенного», Одно из Другого утвер- ждаемого и восстанавливаемого, и «равноположенного» (термины М. Хайдеггера), осуществляющего себя ав- тономно, согласно собственной логике развития. Философская мысль, которая на протяжении всей истории культуры, согласно «метафизике родства», не разрывала своих связей со стихией образа, рождает параллельную традицию «другого», отличного от поня- тийного (строгого, научного, академического) типа философствования. Его существование будет осмыслено и признано в теории лишь в XX веке, культура которого, путем возвращения к архаике дословесного и дообраз- ПРАКТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ 137 ного, «снимет» жесткость оппозиции между логико-понятийным (абстрактным) и художественно-образным (чувственным), продемонстрировав возможности репоэтизации и выработав тем самым новые стратегии взаи- модействия между философией и искусством, обогащенные опытом предшествующей традиции. Будучи весьма продуктивными в плане разработки новых антропологических перспектив в пространстве постнеклассики, прафеномен философско-художественного синкретизма и логика паратекста позволяют отой- ти от новоевропейской традиции жесткого различения и противопоставления философии и искусства и актуа- лизировать основания их глубинных связей и взаимных влияний в культуре современного нам рубежа веков. Источники и литература 1. В современной отечественной теории системная разработка этой темы принадлежит М. С. Кагану в рабо- тах «Системный подход к комплексному изучению искусства» (1980), «О методологическом своеобразии гуманитарного знания» (1986), «Методологические проблемы современной философии» (2002), см.: Каган М.С. Избранные труды. Т. 1. Проблемы методологии. – СПб., 2006, а также в других его исследованиях: «Культура – философия – искусство» (М., 1988, в диалоге с Т. В. Холостовой), «Взаимоотношения наук, искусств и философии как историко-культурная проблема» (1995), «О двух формах воплощения идей» (2001), «К истории взаимоотношений искусства и философии» (2001) и др. Упомянутой выше теме по- священы книги и монографии: Зись А.Я. Философское мышление и художественное творчество (М., 1987); Бранский В.П. Философия и искусство (Калининград, 1999); Дианова В.М. Постмодернистская фи- лософия искусства: истоки и современность (СПб., 1999); Капустина Л.Б. Философия и искусство: логика паратекста (СПб., 2004). 2. См. главу «Философия как научно-вненаучное знание: опыт реконструкции архаических моделей» в упо- мянутой выше монографии автора настоящей статьи. Кочнова О.А. БЛАГОТВОРИТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В КОНТЕКСТЕ МЕНТАЛИТЕТА УКРАИНСКОГО НАРОДА Целью данного исследования является культурологический анализ благотворительности в социокультур- ном пространстве украинского региона. Задачи исследования: – рассмотреть социально-культурную роль бла- готворительности в украинской истории; - ответить на вопрос, что же понимается под словосочетанием «украинский менталитет»; - дать характеристику феномену «благотворительность» как составляющей менталитета украинского наро- да. Рассмотрение социально-культурной роли благотворительности достаточно актуально в наше время, ко- гда происходит возрождение традиций благотворительности и активизация частных лиц в деле призрения ну- ждающихся в странах СНГ и в Украине в частности. Основы благотворительности были основательно разру- шены, поэтому при создании современной системы общественного и частного призрения следует обратиться к комплексному анализу благотворительности как явления культуры. В Древней Руси єтическая сторона помощи человеку не представляла собой отдельную отрасль знаний и не существовало специальных произведений, посвященных этому вопросу. Этические взгляды на проблемы помощи и взаимопомощи существовали только в контексте норм человеческого общежития. Их зарождение и сущность можно в некоторой степени проследить в древнейших памятниках восточнославянского фольклора и литературы, в которых сформулированы эквиваленты «золотого правила этики»: «Как аукнется, так и от- кликнется», «Не рой яму другому – сам в нее упадешь», «Не плюй в колодец, пригодится воды напиться» и др. Для славян, традиционно живших в атмосфере коллективизма и взаимопомощи, смысл и сущность заветов но- вой для них христианской религии относительно помощи нуждающимся были, несмотря на негативное вос- приятие самой религии, не чем-то новым, привнесенным извне, а скорее логическим продолжением вековых народных традиций, вследствие чего именно эта часть христианского вероучения была воспринята народом как должное [6]. Для славян было естественным и требование не выставлять напоказ свою благотворительную деятельность, творить добрые дела по зову сердца, а не из корыстной надежды на последующее воздаяние. Взаимопомощь, помощь нуждающимся в силу образа жизни, обусловленного природно–географическими и экономическими условиями, для славян–язычников были так же естественны, как сама жизнь. Чуткость, неж- ность во взаимоотношениях между людьми вызывали удивление у путешественников, которые бывали в этих местах [3]. Литературные памятники Киевской Руси рассказывают о благородных поступках наших далеких предков. Утверждая христианство на Руси, князь Владимир призывал людей заботиться о своих ближних, от- носиться к ним с благородством. В 966 г. князь Владимир поручил православной церкви заботу о нуждаю- щихся и определил средства на их содержание и поддержку. Однако, в отличие от первобытного славянского альтруизма, православная доктрина помощи ближнему основана на иных ценностях. Если в период языческой Руси славяне оказывали помощь нуждающимся для того, чтобы сохранить целостность и жизнеспособность рода, то православие требует оказывать помощь страждущим потому, что для дающего милостыню или ока- зывающего другую помощь это наиболее надежный способ обрести Царствие Небесное. Таким образом, мож- но отметить, что, несмотря на внешнее сходство этических норм в отношении действий, цель и сущность их различались. Украинский историк М. Аркас писал, что Ярослав Мудрый, Владимир Мономах стремились раз- вивать благотворительность, придавали ей организованный характер. К примеру, князь Ярослав Мудрый соз- дал сиротское училище, где опекал 300 подростков, а князь Владимир Мономах создал «Поучение» своим по-

Прафеномен философско-художественного синкретизма и его актуализация в культуре XX века

Institution

Ähnliche Einträge