Семиотический аспект феномена моды

Работа посвящена семиотическому "прочтению" реальности моды, включает в себя попытку построения объемной модели феномена. Подобный ракурс позволяет приблизиться к пониманию культуры современного общества и поставить новые вопросы в контексте ее авторефлексии....

Повний опис

Збережено в:

Бібліографічні деталі
Дата:	2007
Автор:	Нечипоренко, А.Ю.
Формат:	Стаття
Мова:	Russian
Опубліковано:	Кримський науковий центр НАН України і МОН України 2007
Назва видання:	Культура народов Причерноморья
Теми:	Практическая философия. Философия культуры
Онлайн доступ:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98630
Теги:	Додати тег Немає тегів, Будьте першим, хто поставить тег для цього запису!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Цитувати:	Семиотический аспект феномена моды / А.Ю. Нечипоренко // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 155-158. — Бібліогр.: 8 назв. — рос.

Репозитарії

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-98630
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-986302016-04-17T03:02:58Z Семиотический аспект феномена моды Нечипоренко, А.Ю. Практическая философия. Философия культуры Работа посвящена семиотическому "прочтению" реальности моды, включает в себя попытку построения объемной модели феномена. Подобный ракурс позволяет приблизиться к пониманию культуры современного общества и поставить новые вопросы в контексте ее авторефлексии. У роботі маємо семіотичне "бачення" реальності моди, яке дозволяє автору здійснити спробу конструюваняя об'ємної моделі феномену. Подібний ракурс наближає до розуміння культури сьгодення, вимагає поставити нові питання у контексті ії авторефлексії. The research area of the given article touches actual problems of the reality. The work considers a semantic fashion reality. It includes an attempt of model construction of the phenomenon. Such perspective enables to approach the comprehension of the modern society culture and brings up an issue in the context of autoreflection. 2007 Article Семиотический аспект феномена моды / А.Ю. Нечипоренко // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 155-158. — Бібліогр.: 8 назв. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98630 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Практическая философия. Философия культуры Практическая философия. Философия культуры
spellingShingle	Практическая философия. Философия культуры Практическая философия. Философия культуры Нечипоренко, А.Ю. Семиотический аспект феномена моды Культура народов Причерноморья
description	Работа посвящена семиотическому "прочтению" реальности моды, включает в себя попытку построения объемной модели феномена. Подобный ракурс позволяет приблизиться к пониманию культуры современного общества и поставить новые вопросы в контексте ее авторефлексии.
format	Article
author	Нечипоренко, А.Ю.
author_facet	Нечипоренко, А.Ю.
author_sort	Нечипоренко, А.Ю.
title	Семиотический аспект феномена моды
title_short	Семиотический аспект феномена моды
title_full	Семиотический аспект феномена моды
title_fullStr	Семиотический аспект феномена моды
title_full_unstemmed	Семиотический аспект феномена моды
title_sort	семиотический аспект феномена моды
publisher	Кримський науковий центр НАН України і МОН України
publishDate	2007
topic_facet	Практическая философия. Философия культуры
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98630
citation_txt	Семиотический аспект феномена моды / А.Ю. Нечипоренко // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 155-158. — Бібліогр.: 8 назв. — рос.
series	Культура народов Причерноморья
work_keys_str_mv	AT nečiporenkoaû semiotičeskijaspektfenomenamody
first_indexed	2025-07-07T06:49:09Z
last_indexed	2025-07-07T06:49:09Z
_version_	1836969833005056000
fulltext	ПРАКТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ 155 Нечипоренко А.Ю. СЕМИОТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ФЕНОМЕНА МОДЫ Диахрония развития человеческого общества имплицитно отражена в трансформациях костюма, позицио- нируемых как социокультурный фактор. Логика его изменений и локальная специфика симптоматичны по от- ношению к историческим условиям контекста и взаимообусловлены им. Духовная жизнь общества, опираясь на систему ценностей, устанавливает определённую композицию костюма. Он обладает уникальным качест- вом – способностью практически мгновенно реагировать на события в жизни общества, на смену эстетических акцентов и идеологических ориентиров в духовной сфере, являясь, в этом смысле, знаком, выражающим ос- новополагающие координаты социальных изменений. Таким образом, в социокультурном аспекте костюм предстает как «зеркало эпохи», так как каждый исто- рический контекст маркирует мир вещей, проявляя в них свои стилевые, социальные, этнические и эстетиче- ские особенности. Вспомним, к примеру, папирусные свитки, каменные письмена, фрески и скульптурные изображения, повествующие нам о жизни Египта – рабовладельческого деспотического государства. Сослов- ноструктурированное египетское общество состояло из фараона, его приближенных, жрецов и рабов. Древние египтяне создают себе одежду, в которой, как и в искусстве того времени, наглядно выступает идея порядка, стремление с почти математической точностью организовывать предметный мир. Отсюда – линейная жест- кость костюма, его геометричность, композиционное единообразие, строгость орнамента. Для египетской одежды характерна стилизация, соответствовавшая установленным традициям и нормам, которые никогда не нарушались. В контексте феномена костюма зарождается понятие «мода», которое попадает в сферу интересов иссле- дователей с конца XIX века. Многие философы и культурологи занимались истолкованием данного много- гранного явления с точки зрения его психофизиологической, социокультурной и социально–регулятивной природы. Г. Спенсер (1820–1903), например, на основе анализа объёмного этнографического историко– культурного материала связывал феномен моды с подражанием, мотивируемым желанием выразить уважение к лицам с более высоким статусом и стимулируемым стремлением подчеркнуть своё равенство с ними. Г. Зиммель (1858–1918) определял существование моды необходимостью удовлетворения двойственной потребности человека – отличаться от других и быть похожим на других. Немецкий социолог развивал идею о том, что мода создается в высших сословиях, а затем постепенно заимствуется низшими слоями общества: крестьяне подражают горожанам, средний класс – аристократии. По мере «продвижения» модного смысла вниз последний теряет свою новизну и оригинальность, становится массовым и вульгаризируется до неузна- ваемости. В целях сохранения социальной дистанции и маркеров, подчеркивающих статус, высшие слои вво- дят новые знаки отличия, и срабатывает механизм инновации. Главная функция моды, по мнению Г. Зиммеля, – «связывать и разъединять», соответствовать норме и в то же время быть оригинальным в допустимых преде- лах [4, с. 269]. Однако данные трактовки предполагают узкое рассмотрение моды в качестве подчиненного элемента в составе более сложной структуры социального прогресса. Традиция знакового обоснования данного феномена положена семиологами Московско–тартусской шко- лы, которой руководил Ю. М. Лотман (1922–1994). Глубокий анализ представлен в дискурсах структуралист- ского и постструктуралистского направлений в парадигме постмодернизма (Р. Барт, Ж. Бодрияр). В настоящее время стуктурно-семиотический подход является одним из базовых методов гуманитарного знания и предпо- лагает рассмотрение информационного и интерпретационного потенциалов идеальных и материальных струк- тур, изучение механизмов их функционирования. Рассмотрение моды с семиотических позиций является, на наш взгляд, наиболее перспективным движением к раскрытию ее сущности, что открывает возможности по- строения структурных моделей, определения их специфики. Энциклопедия по культурологии XX века даёт следующее определение термина «мода» (лат. «modus» – мера, способ, правило, норма): периодическая смена образцов культуры и массового поведения. Осознанная семиотически (как система знаков), мода представляет собой многослойный и неоднородный текст, не сво- димый к элементарным сообщениям от адресанта к адресату, а обладающий способностью вступать в сложные отношения с окружающим культурным контекстом и конденсировать информацию. У Ю. М. Лотмана встречаем возражения: для него «система с историей – это то, что изменяется и притом запоминает свои изменения» [7, с. 155]. Они вполне приемлемы, ведь в отношении моды мы не можем с уверенностью сформулировать ее закономерности: она решительно отвергает свое прошлое как устаревшее. Однако нельзя отказать системе в наличии памяти, отдельные фрагменты которой ак- туализируются, остальные – принципиально отрицаются на определенном синхронном срезе культуры. Отсюда следует, что изменения моды носят циклический характер. Сменяющие друг друга «модные стандар- ты» проходят стадии становления (возникновение оригинальной модели и признание её в узком кругу); мас- сового распространения и упадка (пресыщение, а затем затухание интереса или полная невостребованность). «Отмирающие» формы зачастую не исчезают окончательно и нередко вновь наделяются модными значения- ми. Р. Барт (1915–1980) стремится вскрыть механизм функционирования текста моды. Он отталкивается от сосюрианской модели знака и принимает условие синтаксического характера означающего, разлагаемого на более мелкие единицы. На материале одежды-описания он прорабатывает контуры минимальной структуры – матрицы, состоящей из трёх членов: • О – объекта (вещь в целом); • S – суппорта (выделенная часть или деталь); • V – варианта (качество части или детали, варьирование которых определяет процесс смены моды). Нечипоренко А.Ю. СЕМИОТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ФЕНОМЕНА МОДЫ 156 Структура матрицы – особенно пары «суппорт-вариант», которую Барт выделяет в особую категорию «модной черты», – напоминает предикатную структуру. В примере «кардиган с закрытым воротником» – с одной стороны, имеется логический субъект («воротник»), с другой – приписываемый ему предикат («закры- тый»). Источником модного смысла является нематериальное качество «закрытости», приписанное опреде- ленному элементу одежды – «воротнику», но через данный точечный суппорт смысл, возникающий благодаря изменчивости варианта, распространяется на весь объект, сам по себе инертный в отношении Моды. Эстетике «мелочи», минимального отличия, образующего элегантность, семиолог посвятил отдельную статью «Ден- дизм и Мода». Процесс функционирования матрицы в системе моды Барт иллюстрирует точной метафорой, используя образ двери, запираемой на ключ. Он пишет: «Дверь – это объект значения, замок – это суппорт, а ключ – ва- риант. Для создания смысла нужно «вставить» вариант в суппорт и перебирать члены парадигмы до тех пор, пока не образуется смысл, – тогда дверь открывается, объект становится осмысленным…» [1, с. 101]. В таком устройстве актуализация смысла обусловлена выбором варианта, следовательно, между элементами матрицы существует отношение солидарности (двойной импликации), т. е. они друг друга предполагают, требуют. Следует отметить, что уже сам процесс наименования одежды покрывает план денотации, а с прибавле- нием варианта происходит выход за пределы сферы буквальных смыслов, осуществляется коннотация, «ин- терпретирование» реальности. Семиологическая сила моды проявляется в том случае, когда отсутствует лю- бая «естественная» (природная) мотивировка, а выбор обусловлен варьированием «модной черты», которая имеет два резервных поля: возможное и невозможное. Данная динамическая оппозиция, основанная на перио- дической смене актуализируемых терминов одного варианта, позволяет представить структуру Моды в её «диахронической плотности». Структура модной черты Пример Диахрония Длитель– ность Логическая категория 1. Родовая категория + один термин возможного варианта В нынешнем году тор- жествует расширяю- щийся силуэт Текущая Мода Год Обязательное 2. Родовая категория + все термины возможного вариан- та Силуэт: прямой / круглый / кубиком и т.д. Резерв Моды Короткая продолжи– тельность Запретное 3. Родовая категория +невозможный вариант Рукава с вырезами Резерв истории Долгая продолжи– тельность Исключи–тельное Интерпретация данной таблицы осуществляется с референцией к «Трудам по языкознанию» Ф. де Соссю- ра [8], где он разграничивает понятия «Язык» и «Речь». Первое характеризует потенциальную часть семиоти- ческой системы и соотносится с резервами истории и моды. Второе предполагает актуализируемый компо- нент, на уровне которого возможен диалог. Р. Барт остановил свой структурный анализ на моменте фиксиро- вания точки выбора варианта, определив четкий формат текста моды. Он основан на работе механизма «мод- ной черты» и перемещении устойчивого смысла в рамках абстрактной системы. Если на синхронном срезе система манипулирует устойчивыми смыслами «модный / немодный», «акту- альный/устаревший», стильный / нестильный», то диахроническую глубину определяет информация, извле- каемая из текста костюма. Согласно семиотической традиции, последний мы можем дефиницировать как сложную многоуровневую структуру, способную к многочисленным коннотативным порождениям. К матери- альным носителям смыслов в тексте костюма относятся: формальные характеристики каждого компонента (включая головной убор, аксессуары и обувь), общий силуэт, определяемый их соотношением, фактуру и цве- товое решение материалов. Выявляя в костюме как тексте культуры качества «мыслящего объекта», определим вслед за Ю. М. Лот- маном его возможности [7, с. 160–162]. 1) Текст осуществляет общение между адресантом и адресатом, выполняя функцию сообщения, направ- ленного от носителя информации к аудитории. Костюм, как образно–художественная система частей одежды, аксессуаров и манера их ношения, требует «расслоения» на смысловые уровни для определения его информа- ционного потенциала. Помещая понятие «костюм» в культурный контекст, конкретную знаковую ситуацию, мы получаем возможность его интерпретации. Представим схематично итальянский костюм эпохи Возрожде- ния. Изначально он выступает как половозрастной знак (заметим, что современная культура нивелирует дан- ные характеристики одежды). Следующий уровень несёт информацию о социальном положении (форма рука- ва, головной убор, богатство декора), профессиональной принадлежности, ситуационной привязанности, ин- дивидуальном вкусе и психологических характеристиках владельца. Отражая гуманистические ценности це- лой эпохи, костюм, по нашему мнению, выступает как метазнак. Включение в систему моды тенденций эпохи Возрождения экстраполирует на костюм добавочный смысл. 2) Текст костюма является носителем коллективной культурной памяти, и в данном качестве он, с одной стороны, обнаруживает способность к непрерывному пополнению, а с другой – к актуализации одних аспек- тов и частичному или полному забыванию других. Способность отдельных текстов, доходящих до нас из глу- бины прошлого, реконструировать целые пласты культуры, восстанавливать память наглядно демонстриру- ются всей историей человечества. Костюм хранит информацию об уровне технического прогресса, этических нормах и эстетических идеалах эпохи. Стоит взглянуть и на полотна живописцев эпохи барокко, на которых изображены напыщенные вельможи в торжественных официальных позах и стилизованные под кукол дамы. ПРАКТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ. ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ 157 Массивные костюмы отягощены обилием вышивки и декоративных элементов (кружева, шнурки, ленты). Обязательными компонентами являются чулки с ажурными стрелками, башмаки на толстых красных каблу- ках, парик с ниспадающими по плечам и спине локонами. Одежда подчеркивает величие высшего общества и его нежелание и неспособность к труду (эта интенция иногда принимала гротескные формы). 3) Текст костюма выступает в роли медиатора, связывающего воспринимающее сознание с метакуль- турными конструкциями. Данная функция находит наиболее яркое проявление в произведениях искусства. Английский художник ХХ века Люсьен Фройд пишет свой автопортрет под названием «Художник за работой. Отражение». Он изображает себя в мастерской 70–летним стариком, на котором из элементов костюма только изношенные рабочие туфли, забрызганные красками. В данной работе сконцентрировано представление о том, что значит быть художником: человек без одежды уязвим мнением аудитории, однако полностью поглощен своей работой (в данном случае «без одежды» идентично «без защиты»). Поэтому кисти в руках и туфли в краске символизируют само призвание художника, судьбу гения. Данный пример демонстрирует, как посред- ством одного элемента костюма способно состояться «при–общение» зрителя к метакультурному значению. 4) В процессе взаимодействия реципиента с текстом последний проявляет интеллектуальные свойства: костюм перестает быть лишь посредником в акте коммуникации, а становится равноправным собеседником, обладающим высокой степенью автономности (например, театральный костюм). В системе Моды приведен- ный тезис принимает форму диалога, в результате которого осуществляется движение «модного» смысла. 5) В случае «общения» между текстом и культурным контекстом первый позиционируется как субъект – источник или получатель информации. Взаимоотношения могут иметь метафорический характер, когда текст воспринимается как заменитель всего контекста, которому он в определенном отношении эквивалентен, или же метонимический, осуществляющийся в формате «часть – целое». Кроме того, тексты имеют тенден- цию переходить из одного контекста в другой, где они ведут себя как информант, перемещенный в новую коммуникативную ситуацию, – актуализируют прежде скрытые аспекты своей кодирующей системы. В отно- шении костюма такое «перекодирование самого себя» осуществляется в процессе функционирования систе- мы. Таким образом, для построения объемной модели моды необходимо принять во внимание взаимодействия с другими текстами и контекстами, которое осуществляется на уровне костюма как семиотической категории. На данном отрезке языка системы с характерным значением эксплицируются диахронические связи, цитации и прагматические компоненты. Следовательно, диахроническую глубину система приобретает благодаря ин- тертекстуальности феномена костюма. Тяготение современного дизайна одежды к расширению собственных границ привело к тому, что появи- лись новые критерии оценки костюма: место вкуса, меры, гармонии заняли изобретательность, остроумия, фантазии. Использование принципов монтажа, коллажа и цитации занимают основополагающие позиции в активе любого кутюрье как законодателя Моды и каждого человека как её реализатора. Для современного костюма характерны высокая степень комбинаторики стилей, иногда избыточность пластического языка, в ре- зультате которых подавляющее большинство рождающихся образов костюма выглядит игрой форм. Указан- ные принципы составляют сущность постмодернистской культуры. Однако современные исследователи край- не негативно оценивают процессы распространения моды, ее проникновения в различные сферы общества. По мнению Джеймисона, автора концепции «пастиша», сегодня происходит переосмысление культурного опыта на новом уровне: старые модели больше не работают или даже вредны, поскольку возможно только ог- раниченное число комбинаций; наиболее уникальные из них уже были продуманы. На наш взгляд, именно мода очень четко оперирует известными различным эпохам вариантами, адаптируя их к современному кон- тексту. Она конструирует собственные реальности в сфере одежды, искусства, профессиональной деятельно- сти, культуры поведения, остро чувствуя постмодернистское состояние замешательства. Современное существование общества все больше определяется взаимодействием и договором с образами и симуляциями, в том числе в сфере моды. Жан Бодрияр в своей работе «Символический обмен и смерть» оценивает данные процессы более категорично. Философ отводит моде привилегированное положение, так как считает, что «ускорение чистой дифференциальной игры означающих объективируется в ней феерически ярко» [2, с. 169]. В ее знаках, по его мнению, нет более никакой внутренней детерминированности, и потому они обретают свободу безграничных подстановок и перестановок. С необходимостью констатируем, что в настоящее время значительная часть онтологически укоренённых проявлений нашей жизни оказалась в сфере товара. Ж. Бодрияр считает, что феномен моды демонстрирует наиболее радикальную ликвидацию ценностей: «Под властью товара культура продается и покупается – под властью моды все культуры смешиваются в кучу в тотальной игре симулякров. Под властью товара время ко- пится как деньги – под властью моды оно дробится на прерывистые, взаимоналагающиеся циклы» [2, с. 170]. Ж. Бодрияр не ограничивается лишь границами костюма. По его мнению, мода присутствует в политике, морали, науке, экономике (сфера «тяжелых» знаков), хотя они менее покорны игре симуляции. Сфера же «лёгких» знаков полностью попадает под влияние моды и подчиняется её формуле. Такого рода манипуляции приводят современное общество к проблеме осмысления абсурдности моды, её заразительной силы и способ- ности к всепоглощению. Трактовка моды как феномена постмодернистского формата основана на принципиально новом соотно- шении высокой и массовой культур, которое мы можем обозначить как «диффузию», т. е. стирание границ между ними, что ведет к становлению плюралистической эстетической парадигмы. Мода является одной из граней подобного соприкосновения. Она снимает вопрос о четкой зависимости вкуса от социального положе- ния, контролирует и направляет процесс создания симулякров, призванных в условиях потребительной свобо- ды удовлетворить потребности в радости, счастье, удовольствии посредством обмена не вещами, а информа- Нечипоренко А.Ю. СЕМИОТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ФЕНОМЕНА МОДЫ 158 цией, знаками. Постмодернистское мировоззрение имеет свое наглядное воплощение в структуре и функционировании феномена моды в его культурологическом осмыслении. С одной стороны, искусство моделирования одежды и механизм её распространения стали генератором многих новых идей с использованием опыта прошлого, с другой, – формой кодирования, трансляции и манифестации этих идей. Многие черты, присущие системе мо- ды, выражают общую культурную парадигму современности. Источники и лдитература 1. Барт Р. Система Моды. Статьи по семиотике культуры. / Пер.с фр., вступ. ст. и сост. С. Н. Зенина. – М.: Издательство им. Сабашниковых, 2004. – 512 с. 2. Бодрияр Ж. Символический обмен и смерть. / Пер. с фр. Зенкина С.Н.. – М.: Добросвет, 2000. – 387с. 3. Джеймисон Ф. Постмодернизм и общество потребления // Логос. – 2000. – №4. – С. 71– 86. 4. Зиммель Г. Избранное. Т. 2: Созерцание жизни. – М.: Юрист, 1996. – 398 с. 5. Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. – М.: Интрада, 1996. – 254 с. 6. Культурология ХХ века: энциклопедия. – СПб.: ООО Алетейя, в 2–х т., 1983. – 447 с. 7. Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. – СПб.: Искусство, 2002. – 768 с. 8. Соссюр Ф. Труды по языкознанию / Пер. с франц., под ред. А. А. Холодовича. – М.: Прогресс,1977. – 695 с. Николаенко Н.Н., Оленич Т.С. ППРРООББЛЛЕЕММАА ВВЫЫЖЖИИВВААННИИЯЯ ЧЧЕЕЛЛООВВЕЕККАА ВВ ССООВВРРЕЕММЕЕННННООММ ММИИРРЕЕ ВВ ВВЕЕРРООУУЧЧЕЕННИИЯЯХХ ННООВВЫЫХХ РРЕЕЛЛИИГГИИООЗЗННЫЫХХ ККУУЛЛЬЬТТООВВ Человек постсоветского пространства оказался «духовно потрясенным», склонным к восприятию любых ненаучных концепций. Этот факт сочетается с таким наследием советского прошлого, как своеобразный соци- альный инфантилизм. Будучи оторванными в годы господства тоталитарной политической системы от миро- вого социального развития, люди во многом оказались неподготовленными к ситуации, когда каждый человек сам должен был осуществлять свой выбор. Хлынувший в период «перестройки и гласности» поток псевдона- учных измышлений, воинствующего невежества дестабилизировал психику многих людей. Отказавшись от «здравого смысла» и научно обоснованных убеждений, они легко отрекались от своих прежних знаний. Вера в НЛО, «снежного человека», телепатию, астрологию, кармические идеи, надвигающийся апокалипсис была связана с ценностями первого периода радикально-демократического движения – антикоммунизмом, желани- ем быстрее «похоронить» СССР, приоритетом свобод человека и рынка. Угроза ядерной войны, демографиче- ские, экологические глобальные проблемы никогда не предствляли такой непосредственной опасности. В ре- лигиозном сознании нарастали мистические настроения, углублялась эсхатологическая направленность, уси- ливался интерес к катастрофам и трагедиям, их апокалиптическая трактовка. Как следствие, обозначилась но- вая проблема: предназначение человека, смысл его жизни, вернее – бессмысленность человеческого сущест- вования. «…Картины обесцененного бытия решено было не демонстрировать в явном виде, так как это лиша- ет людей перспективы. Поэтому правящими элитами …опосредованно поддерживались различные религиоз- ные и квазирелигиозные идеологемы и мифологемы, помогающие тем, кого пугает бессмысленность бытия, находить в жизни какой-либо смысл, с помощью которого они могли бы раскрашивать свое бытие, не пугаясь реальности» [7]. В экологии возникли «языческие мотивы», а в биосфере некоторые ученые стали усматривать наличие особых информационных принципов, ведущих к созиданию упорядоченности, что, по их мнению, со- гласуется с современной наукой. Стали создаваться так называемые «экопоселения», практикующие языче- ское «лечение природой и космическим разумом» с мистическим призыванием сил, «дремлющих в природе». В начале 90-х годов возникли такие религиозные формирования, как «Союз венедов», «Тезаурус», пропа- гандирующие два, казалось бы, не связанных направления – этническую избранность и экологию. Комменти- руя данные факторы, Б. Фаликов выдвинул концепцию, согласно которой любая культура в той или иной форме репрессивна, культурные ценности и нормы воспринимаются человеком как гнет и насилие, а потому в культуре периодически возникает состояние «усталости» от нее и попытки бегства в сторону «большей при- родности», но это только «бунт на коленях». Внутри самого культурного состояния возникают контркультур- ные тенденции, которые питают неоязыческий миф. В первые годы с момента «разрешения религии» более мощными были культы иностранного происхож- дения. Однако «культ Анастасии» с самого начала составил заметную конкуренцию иностранцам. Основа ве- роучения представлена в книге основателя неокульта, «президента ассоциации предпринимателей Сибири» Владимира Мегре (Пузакова) под общей рубрикой «Звенящие кедры России». Мегре призывает к сохранению природы, защите окружающей среды путем выращивания в городах так называемых «звенящих кедров». Лю- ди должны помочь друг другу жить радостно и счастливо, в экологически чистой местности. Возрождая язы- чество, автор обещает своим последователям исцеление души и тела, счастье на лоне природы. Под лозунгом реализации программ по восстановлению природы и жизни без войн и преступности, отказа от всех вредных производств, Мегре воспевает Творца – «межпланетный Разум, Интеллект», сосредоточенный «в Природе». В роли воплощенной «божественной» силы выступает главная героиня его книг – Анастасия, живущая в тайге отшельницей, без жилища. Она поручила Владимиру рассказать о встречах с ней, ее «невероятных» способно- стях и заповедях всем людям. Все «неприятности и беды, происходящие с человеком», Анастасия объясняет тем, что люди порывают связь с природой. Предназначение Анастасии состоит в том, «чтобы объяснить лю-

Семиотический аспект феномена моды

Репозитарії

Схожі ресурси