Демократия и террор

В статье рассматриваются характерные стороны взаимодействия и взаимоотношения таких социальных институтов, как демократия и террор. Анализируются современные мифы и мифологемы, создаваемые вокруг понятий "террор" и "демократия"....

Ausführliche Beschreibung

Gespeichert in:

Bibliographische Detailangaben
Datum:	2007
1. Verfasser:	Колесов, М.С.
Format:	Artikel
Sprache:	Russian
Veröffentlicht:	Кримський науковий центр НАН України і МОН України 2007
Schriftenreihe:	Культура народов Причерноморья
Schlagworte:	Политические трансформации
Online Zugang:	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98656
Tags:	Tag hinzufügen Keine Tags, Fügen Sie den ersten Tag hinzu!
Назва журналу:	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
Zitieren:	Демократия и террор / М.С. Колесов // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 229-231. — рос.

Institution

Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine

id	irk-123456789-98656
record_format	dspace
spelling	irk-123456789-986562016-04-17T03:02:21Z Демократия и террор Колесов, М.С. Политические трансформации В статье рассматриваются характерные стороны взаимодействия и взаимоотношения таких социальных институтов, как демократия и террор. Анализируются современные мифы и мифологемы, создаваемые вокруг понятий "террор" и "демократия". У статті розглядаються характерні сторони взаємодії і взаємовідношення таких соціальних інститутів, як демократія і терор. Аналізуються сучасні міфи і міфологеми створювані навколо понять "терор" і "демократия". The characteristic sides of co-operation and interrelation of such social institutes as democracy and terror are examined in the article. Modern myths and mifologemy are analysed created round concepts "terror" and "democracy". 2007 Article Демократия и террор / М.С. Колесов // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 229-231. — рос. 1562-0808 http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98656 ru Культура народов Причерноморья Кримський науковий центр НАН України і МОН України
institution	Digital Library of Periodicals of National Academy of Sciences of Ukraine
collection	DSpace DC
language	Russian
topic	Политические трансформации Политические трансформации
spellingShingle	Политические трансформации Политические трансформации Колесов, М.С. Демократия и террор Культура народов Причерноморья
description	В статье рассматриваются характерные стороны взаимодействия и взаимоотношения таких социальных институтов, как демократия и террор. Анализируются современные мифы и мифологемы, создаваемые вокруг понятий "террор" и "демократия".
format	Article
author	Колесов, М.С.
author_facet	Колесов, М.С.
author_sort	Колесов, М.С.
title	Демократия и террор
title_short	Демократия и террор
title_full	Демократия и террор
title_fullStr	Демократия и террор
title_full_unstemmed	Демократия и террор
title_sort	демократия и террор
publisher	Кримський науковий центр НАН України і МОН України
publishDate	2007
topic_facet	Политические трансформации
url	http://dspace.nbuv.gov.ua/handle/123456789/98656
citation_txt	Демократия и террор / М.С. Колесов // Культура народов Причерноморья. — 2007. — № 106. — С. 229-231. — рос.
series	Культура народов Причерноморья
work_keys_str_mv	AT kolesovms demokratiâiterror
first_indexed	2025-07-07T06:51:07Z
last_indexed	2025-07-07T06:51:07Z
_version_	1836969957184765952
fulltext	ПОЛИТИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ 229 место и роли человека в глобальных геополитических процессах. Человек не может и не желает оставаться слепым исполнителем геополитических законов. В пространстве глобальной геополитики человек – это и но- ситель локального цивилизационного генотипа, и выразитель социокультурной доминанты в хозяйственной деятельности, языке, образе мыслей, и исполнитель политической воли. В глобальной геополитике гуманизм оборачивается к вопрошающему мыслителю новой гранью – это уже не прометеевский гуманизм покорителя природы, а глобальный гуманизм устроителя единого дома на Земле. Геополитика обрела свое действующее лицо – человека, принадлежащего к той или иной цивилизации, привязанного к определенной историко-культурной зоне, веками пестующей образ жизни и образ мысли. Со- временные локальные цивилизации – это геоцивилизации, характеризуемые множеством параметров эконо- мического, социокультурного, этноконфессионального порядка. И уже в силу этого философия геополитики имеет право на свое место в системе философского знания. Более того, такое заявление может быть аргумен- тировано тем, что сама геополитика в последние два десятилетия вошла в новую фазу своего развития – фазу глобальной геополитики. Глобальная геополитика понимается как современный этап развития геополитики, на котором актерами геополитической жизни выступают не только государства, но и транснациональные корпорации, международ- ные и межправительственные организации, геоцивилизации. В данном контексте по–новому прослеживается философско–методологические и теоретические основания геополитики. В частности, речь идет о географиче- ском детерминизме как методологической основе классической геополитики, а философия геополитики пред- стает как то направление политической философии, которое выявляет бытие политического в контексте со- циокультурной динамики. Особое внимание необходимо уделять сравнительному анализу современных гео- политических школ и идей, которые, отталкиваясь от классических представлений, выражают новые социаль- ные реалии, тенденции развития и цивилизационную память. Это касается, в частности, региональной и циви- лизационной геополитики. Предметом тому могут служить исследования Азиатской России в геополитиче- ской и цивилизационной динамике на протяжении последних пяти веков. В оправдание своего первоначального желания отмечу, что философия геополитики в своем русском ва- рианте заключает такие импульсы развития философии геополитики как естественнонаучная мысль К. И. Ар- сеньева, Л. И. Мечникова, В. И. Ламанского, В. П. Семенова–Тян–Шанского, Д. И. Менделеева и др., историо- софские построения Ф. И. Тютчева и Н. Я. Данилевского, историцизм С. М. Соловьева и В. О. Ключевского, евразийская геополитика П. Н.Савицкого, Г. В. Вернадского и Л. Н. Гумилева. Глобальная геополитика и фи- лософия геополитики четко коррелируют друг с другом на современном этапе развития социогуманитарного знания. Колесов М.С. ДЕМОКРАТИЯ И ТЕРРОР «Демократия» и «террор» являются сегодня распространенными пиаровскими мифами, определяющими политическое общественное сознание в странах так называемого «цивилизованного мира». Между тем они созданы на основе эвфемизмов, т. е. терминов, не несущих в себе определенного содержания, но обладающих свойством очевидности. Так, слово «демократия» сегодня ассоциируется с античным термином «демократия», хотя во времена Древней Греции и Древнего Рима под «демосом» понималось совсем не то, что сегодня подразумевается под словом «народ». В античном мире «демократия» была формой аристократической республики, основанной на избирательном праве «свободных граждан». Противоположностью этой формы была тирания, основанная на избирательном праве «плебса», т. е. толпы (охлократия). Поэтому совершенно неправомерно подменять смысл слов «тирания» и «диктатура». «Тиран» избирается по закону, «диктатор» совмещает военную и граж- данскую власть (или захватывает власть насильно). Идеал античной «демократии» был возрожден в философии Просвещения и нашел свое адекватное во- площение в Конституции США. Еще в Декларации независимости, принятой американским Конгрессом в Фи- ладельфии 4 июля 1776 года, было записано: «Мы считаем очевидным следующие истины: все люди сотворе- ны равными и все они одарены Создателем некоторыми неотчужденными правами, к числу которых принад- лежат: жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав учреждены среди людей прави- тельства, заимствующие свою справедливую власть из согласия управляемых». Американская модель «демократии», воодушевив Великую Французскую революцию, привела к якобин- скому террору, а затем к диктатуре Наполеона. В Латинской Америке, сразу же после освобождения от испан- ского колониализма, по этой модели во всех странах, в конце концов, были установлены диктаторские режи- мы. Таким образом, в результате европейских и американских революций («буржуазно-демократических») «демократия» стала формой правления новых «свободных граждан», т.е. освободившейся от феодализма бур- жуазии, как следствие развития «гражданского общества». Однако вне «гражданского общества» (то есть при его отсутствии) «демократия» становится политиче- ским фарсом. Так, в XX веке в Европе совершенно демократическим путем пришли к власти Муссолини и Гитлер, которые не посягнули на панацею демократии: всеобщее избирательное право. Во второй половине XX века появился ненадолго такой политический эвфемизм, как «страны народной демократии» (к которым не относился, однако, Советский Союз!), который вскоре исчез по причине своей бессмысленности. «Народ- ной демократии» быть не может по определению, так как никогда «демократия» не соотносилась с тем, что всегда понималось под словом «народ». Колесов М.С. ДЕМОКРАТИЯ И ТЕРРОР 230 Во многих странах, в которых с «демократией» вроде бы все в порядке (конституция, республиканская форма правления, всеобщее избирательное право и прочее), но политический режим отнюдь не может быть назван демократическим. В этих странах институциональная демократия подменяет функциональную демо- кратию. Здесь «демократия» сводится исключительно формально к избирательному праву, но не реализует принцип. «равенства граждан перед законом». В результате отдельный человек и большинство общества не обладают реальной возможностью воспользоваться своими задекларированными «демократическими» права- ми. Однако, это – не вопрос пресловутой «защиты прав человека» (еще один миф из «прошлого»), так же и не проблема новой терминологии («реальная демократия»), а вопрос модернизации (постмодернизации) самой модели демократии. Термин «демократия» сегодня все чаще трактуется не столько как форма правления, сколько как режим власти. Это – не одно и то же. Например, королевство (монархия) не может быть демо- кратической формой правления по определению, но сегодня наиболее «демократическими» странами являют- ся Англия, Дания, Испания, Нидерланды, Швеция. Но режим власти в современных США вряд ли следует считать демократичным. Современным антиподом «демократии» как политического режима все чаще назы- вается «автократия» или «авторитаризм», что, по сути, является историческим синонимом «тирании». Современная демократия – это политический режим буржуазного государства. Буржуазное государство должно, прежде всего, защищать интересы буржуазии, и демократические институты есть те средства, при помощи которых оно это осуществляет. Таким образом, демократия – это привилегия богатых, причем – очень богатых. Демократия – это гарантия их благополучия и безопасности. Как пишет современный полито- лог С. Кара–Мурза «демократическое государство – исчерпывающая формула для народа собственников, по- стоянно охваченного страхом перед экспроприацией. Демократия есть не что иное, как холодная гражданская война, ведущаяся государством», – следует добавить, – против своего народа. Одним из методов этой «холодной» войны является «терроризм». Современная демократия рождена тер- рором «буржуазно-демократических» революций и является его потенциальным источником, предопределяя его как свою альтернативу. Террор – это вызов демократии, на который она может ответить адекватно только переходом к тирании. В тех странах, где демократия как политический режим существует в отсутствие «граж- данского общества», формируются маргинальные социальные слои, являющиеся питательной средой внутрен- него терроризма. Не обладая реальным механизмом контроля над ними, правительства, используя «угрозу терроризма», добиваются своих корпоративных целей. Таким образом, «терроризм» – это оборотная сторо- на демократии. До сих пор определение «террора» (страх – лат.) остается ненаучным, а политически конъюнктурным. «Террористами» обычно называют тех, кто угрожает истэблишменту, благополучию государства. Но если с этой точки зрения просмотреть всю, хотя бы европейскую, историю, то деятельность многих так называемых «исторических личностей» так или иначе была связана с террором. Достаточно вспомнить Иисуса Навина или Юлия Цезаря, Кальвина или Петра Великого, Вашингтона или Наполеона, масштабы террора которых затме- вают количество жертв современных «террористов». XX век вообще был перенасыщен «террористическим» потенциалом. Не только бесчисленные революции и гражданские войны проводились исключительно террористическими средствами, но и Вторая мировая вой- на явилась террористическим апофеозом. Никогда до этого военная тактика не использовала террористиче- ские методы («партизанская» и «диверсионная» войны, массовые расстрелы и «устрашения» мирного населе- ния и пр.) в глобальном масштабе. Сегодня террор как средство военно–политического насилия стал универ- сальным оружием (и аргументом) международной политики (например, палестино–израильские отношения или политика США в Югославии и Ираке). Однако очередной эвфемизм – «антитеррористическая кампания» – очевидно, лишен какого–либо конкретного смысла. Вопрос: что такое «терроризм», – сегодня не столь однозначен, как хотелось бы некоторым политикам и политологам. В результате: известные террористы Шарон и Арафат признаны респектабельными политиками, а Сальвадор Альенде и Эрнесто Че Гевара – террористами! И, тем не менее, исходя из адекватной трактовки само термина: террор – устрашение, можно установить три принципиальных момента в понимании феномена «терроризма». Первый – политический: «террор» – это оборотная сторона деятельности государства и определенных политических личностей. Насилие является неотъемлемой сущностью всякого государства, и террор – одно из возможных (и необходимых) средств осуществления этого насилия. Государство (или политический лидер) может прибегать к террористическим средствам насилия с целью подавления сопротивления власти («оппози- ции»). Тогда такое государство (или личный режим) называется репрессивным. Этот выбор определяется кон- кретными обстоятельствами и характером личности лидера. Жан–Жак Руссо в свое время писал: «Сильнейший никогда не бывает достаточно силен, чтобы быть по- стоянно господином, если только он не превращает свою силу в право, а повиновение в долг…» Второй – военный: «террор» – это неотъемлемый элемент военной тактики, в котором заключается цель подавления противника средствами устрашения. Главным объектом этого устрашения в современной войне, как правило, становится во все возрастающем масштабе мирное население. Обычно на военном языке эта так- тика называется «карательными операции». В этом смысле ни одна война сегодня не обходится без «террора» (а тем более так называемая «партизанская война»). Третий – психологический: «террор» – это эффективный метод запугивания, то есть психологического дав- ления на общественное мнение и настроение населения. Путем «массовых» диверсионных актов и «терактов» против личности «терроризм» стремится создать в обществе перманентную ситуацию нестабильности или уг- розы существующему политическому строю. Государство как политическая власть не может нормально ПОЛИТИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ 231 функционировать, если оно не способно защитить себя и своих «подданных». Так называемый «революционный террор» включает все три аспекта «терроризма». Вообще в определен- ном историческом смысле «революция» и «террор» – это синонимы. Прежде всего, революция есть естественная политическая реакция на «террор» государства. Революции не возникают в благополучных с точки зрения «соблюдения прав человека и гражданина» государствах. Напро- тив, они провоцируются самой политической властью, которая переходит грань допустимой (терпимой) меры насилия. Еще Мартин Лютер провозгласил, что, когда правительство вырождается, порождая тирана, нарушающе- го законы, его подданные освобождаются от обязанности повиноваться. Французская Декларация прав чело- века сформулировала следующий принцип: «Когда правительство нарушает права народа, восстание явля- ется для народа самым священным его правом и самой важной его обязанностью». Именно поэтому всякая революция, если она действительно революция («бунт»), – а не государственный переворот как смена политической элиты («путч»), является террористическим процессом не только по сво- им методам, но и по целям. Имея своей главной целью уничтожение государства как определенной формы политической власти, всякая революция «переступает» не только Закон, но и моральное Право. С точки зре- ния социального истеблишмента, она не только противозаконна, но и аморальна. Поэтому «революционный террор» – вне Закона и вне Морали («контрреволюционный террор» – тоже). Так, Робеспьер, который упразднил обычную законность как неспособную защитить революцию, заявил: «Когда кризис вызван именно бессилием законов, можно ли определять с уголовным кодексом в руках, какие требуются меры для общественной безопасности?» И далее: «…Террор есть не что иное, как правосудие, быстрое, суровое, непреклонное; он, таким образом, есть порождение добродетели». Впрочем, с Робеспьером был в свое время согласен и К. Маркс, который считал, что «революционный терроризм» может сократить и упростить «агонию старого общества и кровавые муки родов нового общест- ва». В отечественной общественно-философской литературе XIX и XX веков «революционный терроризм» имел достаточно апологетов, хотя весьма непоследовательных. Так, советские политологи, отрицая «терро- ризм» теоретически, признавали его «практически» как политическую (революционную) «целесообразность». Русские «народовольцы» и «эсеры» вошли в историю как «террористы», между тем «большевики» своим «красным террором» превзошли тех и других. Многие историки и сегодня считают само собой разумеющим- ся, что большевистская партия, насильственно, при поддержке террористических партий «эсеров» и анархи- стов, свергнувшая буржуазно-демократическое «Временное правительство» в октябре 1917 года под лозунга- ми демократии и свободы, сразу же провозгласила «диктатуру пролетариата», неизбежным следствием кото- рого стал «красный террор». Целью «красного террора» было создание в стране страха перед властью, в атмо- сфере которого и возникла гражданская война, которая естественно перешла в репрессивную политику совет- ского правительства в 20–30-е годы. Так «революционный террор» естественно перешел в «государственный террор». В 30-е годы то же самое повторилось в Испании, в которой взаимный террор воюющих сторон пре- вратил гражданскую войну в бессмысленную бойню, продолжавшуюся при режиме Франко и после него. Ме- жду тем критерия политической «целесообразности» революционного (как и государственного) террора нет. Но сегодня не следует отождествлять «революцию» и «террор». Если всякая революция – это, прежде все- го, террор, то это отнюдь не значит, что террор – это всегда революция. Революция – это процесс, имеющий определенные политические цели, террор – это лишь одно из средств достижения этих целей. Так что револю- ционер является «террористом», по определению, но не всякий террорист есть «революционер». В истории, в том числе и в современной, таких примеров более чем достаточно. Террор может прикрываться революцион- ной демагогией (и камуфлироваться в революционные «одежды»), но при этом иметь вполне определенные меркантильные или корпоративные цели. Сегодня – это либо религиозно-националистический террор, либо просто «бандитский» террор. В том и другом случае – это война, объявленная государству. И находятся апологеты антигосударственного террора. Так, например, А. А. Зиновьев в своем романе «Русская смута» утверждал, что терроризм – это бунт «внутренне свободных людей», «гениев» против подав- ляющего их мира «бездарностей» и «посредственностей». Для него террорист – «высший Судия», выполняю- щий «волю Истории». Но есть моральная оценка «терроризма», которая исходит из определенных «неписаных» законов челове- ческой нравственности. Здесь действует, прежде всего, «здравый смысл» человека, точнее – его социальный «инстинкт самосохранения». Именно эта оценка определяет общественную психологию. Взрывы жилых до- мов, подрывы гражданского транспорта, расстрелы детей в школах и прочие формы террора, направленного против мирного населения, независимо от количества жертв, столь же безнравственны, как и авиационные бомбежки и артиллерийские обстрелы городов и «зачистки» деревень. Террор, направленный против лично- сти, против народа – всегда аморален, какими бы политическими или иными целями он не оправдывался. Но демократия не является панацеей от терроризма. Это опасное заблуждение, приводящее к серьезным политическим последствиям.

Демократия и террор

Institution

Ähnliche Einträge